Фредерик не мог понять, что произошло. Да, он видел эту ужасную запись, но не смог адекватно воспринять послание человека в маске. Голова по-прежнему болела, от чего было ужасно сложно сориентироваться в пространстве. Сложности добавляла царившая в комнате темнота. Более менее придя в себя, он начал ощупывать карманы, чтобы найти телефон. Достав его, он включил фонарик. Как оказалось, мужчина сидел на вполне комфортабельном кресле, но он был далеко не в том состоянии, чтобы оценивать качество мебели. Да, в такие моменты вообще не хочется жить, похмелье ведь бывало с каждым, не так ли, дорогой читатель?
Помещение, в котором оказался следователь, было похоже на заброшенный кинотеатр. Вокруг — ужасно пыльно, везде ползали тараканы, но ему было не до этого. Пока Кузо пытался встать, свет его фонарика попал на прожектор, заставив мужчину вспомнить о речи человека в маске. Сам прожектор находился в другой комнате, которая располагалась рядом с залом.
Последствия вчерашнего пьянства тут же были заглушены волнением, охватившим Фредерика. Его жена у какого-то маньяка! Черт подери! Какая ещё картина? Как их найти? А где? Где, черт его побери, Жорж? Что с ним? Быстро отыскав номер друга в списках контактов, он позвонил ему. Шли гудки, но ответа не последовало. Черт возьми!
Следователь рванул в комнату с прожектором, дверь которой оказалась заперта. Сделав два шага назад, он попытался выбить её плечом, но безуспешно. Отчаяние охватило его. Фредрик сел на пол, опершись спиной на дверь. Бессилие, которое он чувствовал в эту секунду, убивало его. Он положил голову на колени и закрыл глаза.
***
Страсбург, Франция.
1 декабря 1816 года.
Зимняя пора прекрасна: снег аккуратным слоем лежит на зданиях, построенных в лучших традициях немецкой архитектуры. Простолюдины, одетые в лохмотья, лежали прямо на земле, в то время как аристократы коротали время в политических кружках. Здесь это «учреждение» имело особую роль: Страсбург изначально был немецким городом, сохранившим свою самобытность. После всех произошедших в краткий срок событий жители города делились на группы: кто-то мечтал о возвращении в состав Пруссии, кто-то — о независимости для крохотного города и Эльзаса в целом; были и те, кто горячо желал республики для Франции. Страна ослабла, следовательно, революция могла пройти весьма удачно, но позволит ли Европа? «Священный союз», созданный Российской империей, Австрией и Пруссией был камнем преткновения для осуществления таких смелых планов. Но мечтатели есть везде, и приграничный Страсбург не стал исключением.
Именно в этом месте прошла вторая по счёту выставка Жуана де Лакура (стоит заметить, весьма успешно). Шумиха, возникшая после убийства в Ницце, утихла и превратилась в новую легенду о художнике. Пришедшие зрители были вполне довольны увиденным, хотя, если быть честными, они ни разу не разбирались в искусстве, да и картины их не особо-то волновали, все они просто пришли показать свое мужество и бесстрашие перед «убийцей». Те, кто не явились на выставку, ещё долго слышали различные колкости в свой адрес. Любым стервятникам нужен лишь повод, и, получив его, они не могут закрыть своего рта, пока от жертвы не останутся лишь кости.
На вечере Жуан вновь прекрасно владел собой, что вызвало уважение со стороны светских людей. Местные денди окрестили его своим соперником, но молодому человеку было плевать на своих «визави». Дворянин имел честь познакомиться с представителями двух главных политических движений Франции того времени: роялистами и либералами. Они пытались прощупать его, желая узнать, кого он поддерживает. По своей натуре молодой человек был явным революционером и уважал Бонапарта, царствование которого дало так много всего семье де Лакур. Это проявилось и в речах Жуана. Роялисты с оскорбленным лицом отворачивались от художника, словно увидели перед собой какую-то мерзость. Либералы же наоборот вступали с ним в дружеские беседы и даже приглашали его присоединиться к их сегодняшнему собранию. Собраниями в то время именовались любые сборища, поэтому Жуан отнёсся к этому пренебрежительно, но принял предложение.
***
— Мсье Де Лакур? А что вы думаете по этому поводу? — все лица в маленьком зале обернулись в сторону Жуана. Здесь было около 15-20 человек, все они занимали ключевые посты в городе.
— Господин мэр, идея замечательна, но как ее осуществить? Как поднять народ на революцию, которой мы так жаждем? Даже если так, не думаю, что у вас достаточно средств, чтобы вооружить всех простолюдинов, — не без оснований упрекнул Жуан.
— Все уже давно продумано, — возразил усатый мужчина, занимающий должность префекта, — завтра мы объявим, что налоги были повышены вдвое по указу самого короля Людовика XVIII. Конечно же, голодный народ взбунтуется, а мы возглавим наступление, первыми жертвами которого станут местные роялисты. О деньгах не переживайте, их вполне достаточно. Мы обеспечены финансированием от парижских революционеров, успевших накопить огромные состояния в эпоху великого Наполеона, — все эти слова звучали рассудительно, но мужчина откровенно лгал. Все деньги поступали от Пруссии, которой было выгодно устроить ещё одну революцию во Франции. Она исполнила бы свой долг перед «Священным союзом», подавила мятеж и забрала бы в награду целый Эльзас.
— Да, но сколько же будет смертей! Неужели нельзя сделать все мирно? Мы же делаем эту революцию ради простого народа, но какой смысл, если завтра люди будут умирать как мухи? — довольно резко высказался судья.
— Для вас жизнь дороже свободы? Да, завтра будет много смертей. Но эти люди умрут ради цели, ради свободы. Что по-вашему достойнее, сдохнуть в пьяной драке в кабаке или погибнуть как герой, борясь за свободу своей страны? Завтра мы все должны выйти! Плох тот революционер, который боится испачкаться в лужах крови! Плох тот революционер, который не может перешагнуть через смерть тысячей ради свободы миллионов! Да здравствует революция, друзья! Да здравствует Республика! — встав на ноги, выпалил мэр.
— Да здравствует революция! — в один голос выкрикнули все присутствующие.
***
Фредерик не мог здраво рассуждать о сложившейся ситуации. Ему казалось, что все потеряно, что его жена должна была неизбежно погибнуть, ведь такой неудачник как он неспособен за неделю раскрыть то дело, остававшееся для него непостижимым в течение 20 лет.
«Нет, трус, слабак! Борись!» — кричал сам на себя Кузо. — «Её жизнь зависит от тебя и только от тебя».
Эти мысли дали ему сил, раззадорили его. Он подлетел на ноги и принялся выламывать дверь, которая в первый раз оказалась неприступной.
«Давай! Давай!»
Не жалея себя, он бил по двери плечом. Оно начало болеть, но не было в мире силы, способной его остановить в эту минуту. Дверь поддалась, и следователь влетел внутрь. Он жадно осматривал комнату, но не мог заметить деталей из-за отсутствия света. Фредерик вырвал ленту с записью и отправился искать выход из помещения. Следователь пытался найти выходную дверь около 5 минут и в итоге добился желаемого. Выйдя, он вдохнул свежий воздух, тот бальзамом прошёлся по его душе. Солнце ослепило его, но после заточения это было даже приятно. Фредерик воодушевился. Да, он справится, со всем справится…