ЦЕНТРАЛЬНАЯ ГРУППА ВОЙСК
Чехословацкий дневник
Посвящается гражданам, прошедшим через группы Советских войск в Европе
История в лицах,
Столетий царица,
Без нас или с нами
Она состоится.
Но пишем мы сами
Историю в лицах,
В её жуткой драме
Есть наша страница.
Валерий Быков
ГЛАВА 1 1981 год
Пересесть на поезд, следовавший из Москвы в Чехословакию, я решил в Киеве. Прибыв туда, я обнаружил, что уже две женщины образовали очередь на него. Они сообщили мне, что приобрести билет в это время года на этот поезд тяжело и что зря я не начал свой путь в Чехословакию в Москве, где он формируется. Вскоре за мной заняли очередь ещё две женщины. Всю ночь я простоял в своей очереди, бродил по вокзалу и возле него, так как все скамейки в зале ожидания были заняты. Даже женщины с маленькими детьми, не попавшие в комнату матери и ребёнка, расстелив на полу всевозможное тряпьё, вынуждены были в ожидании своих поездов отдыхать в таких ужасных условиях.
За час до прибытия поезда кассирша оформила билеты троим пассажирам нашей немногочисленной очереди. Две женщины, стоявшие за мной, вынуждены будут ещё сутки ожидать этот поезд.
Войдя в купе своего вагона, я увидел там три молодых женщины и большое количество имущества: три телевизора, три больших чемодана, несколько тюков, фанерный ящик и прочую мелочь. Женщины засуетились и быстро убрали свои вещи с моей полки. Лежать и отдыхать на своих полках им не придётся, так как они завалены вещами. Я удивился всему этому и спросил женщин:
— Куда переезжает этот цыганский табор?
— Сразу видно, что вы едете в Чехословакию с одним чемоданом впервые. Повторные ваши поездки будут похожими на нашу нынешнюю, — ответили мне они. И тут Валя, Надежда и Люба (так звали моих попутчиц) наперебой начали рассказывать мне о своей работе в Чехословакии и своих житейских заботах.
Нанялись они работать там у наших военных не для того, чтобы любоваться тамошними красотами, а для решения своих первоочередных материальных проблем. Получают они за свою работу 1300 — 1500 крон и 80 — 90 рублей. Наш рубль равен 10 чехословацким кронам. На кроны они стараются приобрести себе и своим родственникам самые необходимые вещи, в первую очередь одежду и обувь. Кое-что они покупают для продажи в Союзе. На вырученные от продажи и заработанные в Чехословакии советские деньги они стараются купить дома то, что пользуется спросом в Чехословакии. Всё это они там реализуют и полученные при этом кроны снова вкладывают в чехословацкие товары, которые везут в Союз. При этом у них получается какой-то навар, это им выгодно, хотя всё это доставляет им массу хлопот. Купить в Союзе что-либо при нашем нынешнем всеобщем дефиците очень трудно, продать товар в Чехословакии тоже нелегко. На границе зверствуют таможенники. Проводники ворчат на них за их многочисленный багаж. В Союзе их обирают таксисты и носильщики. Наше военное начальство тоже косо смотрит на всю эту коммерцию. Но они готовы терпеть всё это, лишь бы улучшить своё материальное положение.
За разговорами незаметно пролетело время нашего путешествия по Украине. Позади остались Львов, Восточные Карпаты, Мукачёво, и вот мы подъезжаем к пограничной железнодорожной станции Чоп. Мои попутчицы оживились, на их лицах появилась озабоченность. Глядя на них, и я ощутил в своей душе какое-то волнение. Как-никак, я впервые в своей жизни буду так явно пересекать границу нашей могучей державы. Чоп — это небольшой город и большая железнодорожная станция на стыке границ Советского Союза, Чехословакии и Венгрии. Через эту станцию наши поезда следуют в оба эти государства. Здесь происходит замена в поездах советских колёсных пар на более узкие европейские. По словам моих попутчиц, здесь производится тщательный таможенный досмотр. Есть даже такая поговорка: "Не говори гоп, не перепрыгнув через Чоп". Так что вполне понятно волнение женщин. Ведь в их многочисленном багаже обязательно найдётся что-то, запрещённое к вывозу за границу.
Поезд наконец остановился. Проводница предупредила пассажиров, чтобы они приготовили документы для проверки и не покидали свои места. Вскоре в наше купе вошли два молодых бравых пограничника, которые проверили наши паспорта и попросили нас выйти в коридор. Что они делали в нашем купе без нас, неизвестно, вскоре они покинули его. Мы снова заняли свои места. А вот пожаловали к нам и грозные таможенники. Перво-наперво они посмотрели мой паспорт, попросили показать им мой багаж и разрешили мне покинуть купе. То же самое они проделали с Надей и Любой. А вот Вале не повезло, её задержали для тщательного досмотра. Всем пассажирам, которых проверили таможенники, разрешили покинуть поезд и пройти в вокзал. Мои попутчицы подсказали мне, что здесь, в Чопе, можно приобрести в магазинах кое-что из того, что ограничено для провоза за границу, и пронести это при повторном таможенном досмотре на вокзале. Смешно было видеть, как через час на пункте таможенного досмотра вокзала выстроилась очередь пассажиров нашего поезда, у каждого из которых имелось по две бутылки водки. Возвратившись в купе, мы обнаружили заплаканную Валю, собирающую в чемодан и тюки разбросанные по купе свои вещи. На наши расспросы, что таможенники нашли у неё недозволенного, она нам ничего не ответила.
Вскоре наш поезд медленно пересёк границу и оказался на чехословацкой территории. Началась проверка нас чехословацкими пограничниками и таможенниками, при этом последние фактически не проверяли нас. Говорят, что они всецело доверяют нашим таможенникам, после проверки которых им уже делать нечего.
Пересёкши нашу границу, я убедился в том, что она действительно находится на замке. Железный занавес, который отделяет нас от капиталистических стран, в какой-то мере присутствует и на границе с дружественными нам по социалистическому лагерю странами.
Ещё с того времени, как мне предложили продолжить мою дальнейшую службу в Чехословакии, меня беспокоило то, кого и от какого противника защищает в этой стране наша Центральная группа войск и как относится там к нашим людям местное население. Мне очень не хотелось бы, чтобы чехи и словаки бросали в мою сторону косые взгляды и произносили за моей спиной обидные слова. И вот теперь, когда я очутился на территории Чехословакии, эти вопросы встали передо мной с новой силой. Я снова и снова прокручивал в своей голове новейшую историю Чехословакии и искал в ней ответы на эти вопросы.
В 1968 году в Чехословакии возникли кризисные явления, едва не переросшие в гражданскую войну. Передовая часть чехословацкого общества, в первую очередь интеллигенция и молодёжь, решила покончить с социализмом в Чехословакии под лозунгом построения социализма с человеческим лицом. Они требовали ликвидации диктатуры пролетариата во главе с Коммунистической партией. Сторонники таких требований оказались в правительстве Чехословакии и даже в ЦК Коммунистической партии, возглавляемом А. Дубчеком, избранным первым секретарём ЦК в январе 1968 года. Возникла опасность выхода Чехословакии из социалистического лагеря.
По просьбе просоветски настроенной части чехословацкого руководства в страну были введены войска ГДР, Польши, Болгарии, Венгрии и СССР. Произошла смена правительства Чехословакии. В апреле 1969 года первым секретарём КПЧ был избран Густав Гусак, а Дубчек был отправлен руководить одним из лесхозов. Президентом Чехословакии в это время был генерал Л.Свобода, командовавший чехословацким корпусом во время освобождения Чехословакии от гитлеровцев. Силы, ратовавшие за смену политического курса Чехословакии, потерпели поражение. Войска ГДР, Польши, Болгарии и Венгрии были выведены из страны, советские ж войска остались в ней и образовали Центральную группу войск, в которую я и следую сейчас. Густав Гусак после смерти Л.Свободы в 1975 году, будучи генеральным секретарём ЦК КПЧ и председателем ЦК Национального фронта, стал президентом Чехословакии, то есть единоличным правителем страны. Наша Центральная группа войск защищает этого правителя и всю его партократию от собственного народа, а Чехословакию — от попыток реставрации капитализма.
В мировой истории ни один диктатор, ни одна диктатура класса или партии не принесли своим народам счастья и процветания. Их правление, как правило, заканчивалось крахом для них самих и бедствиями для их стран, а сами диктаторы были прокляты их потомками.
Я спросил моих попутчиц, как народ Чехословакии относится к нашему здесь пребыванию. Они ответили мне, что отношение это разное. В Словакии к нам относятся хорошо и плохо относятся к чехам. Так сложилось исторически, что Словакия менее развита в экономическом отношении, а словаки чувствуют себя второсортным народом в едином государстве с чехами. Чехи ж относятся к нам в значительном своём большинстве негативно, хотя редко проявляют это открыто.
Наш поезд на полном ходу мчится по территории Чехословакии, изредка останавливаясь на крупных железнодорожных станциях. Я пристально всматриваюсь в проносящиеся за окнами вагона виды, стараясь составить первое впечатление об этой стране. И оно у меня благоприятное — страна чистая, ухоженная, благоустроенная. В Словакии обиженная таможенниками Валя покинула нас. Наш поезд останавливается на крупной железнодорожной станции Пардубице. Мои попутчицы говорят, что на этой станции я буду в будущем делать пересадки, направляясь в свой госпиталь. Вскоре на территории Чехии меня покинули Надя и Люба.
И вот я в одиночестве прибыл на конечную железнодорожную станцию Милавица. Она тупиковая, маленькая, запущенная, построена специально для нужд Группы войск. В Милавице находится штаб Группы и военный городок. Недалеко от него находится небольшой чешский населённый пункт, а также наш военный аэродром. В городке почти постоянно в дневное время суток слышен рёв реактивных самолётов, взлетающих с аэродрома.
Не без труда я отыскал штаб Группы и представился руководству отдела кадров. Вместе со мной этим же поездом впервые в Чехословакию прибыло ещё несколько человек. С нами провели инструктаж о нашем поведении в Чехословакии. Кто-то из прибывших задал вопрос о том, в каких жилищных условиях мы будем здесь жить. Нам ответили, что условия эти будут неплохие, и что мы должны будем занять то жильё, в котором жили наши предшественники.
К моей радости, в этот день в Милавицу из нашего госпиталя прибыл автобус, на котором я отправляюсь на место своей службы. В автобусе было несколько девчат, которые приезжали в Миловицу за покупками. Госпиталь находится примерно в 60 километрах от штаба Группы. Наш автобус мчится по хорошим, но немного узковатым дорогам, проскакивает несколько небольших городов. В прошлом сельских житель, я всё пытаюсь увидеть чешскую деревню, но в том виде, в каком привык её видеть в Советском Союзе, я её не нахожу. Мы проезжаем через небольшие населённые пункты в 100 - 150 дворов, застроенные коттеджами, заасфальтированные, обихоженные. Мне говорят, что это и есть чешские деревни.
Во второй половине дня прибываем в расположение госпиталя. Представляюсь начальнику госпиталя полковнику Винникову, который, узнав, что я окончил Военно-морской медицинский факультет при 1-ом Ленинградском медицинском институте, оживился, заулыбался и заявил мне, что и он на два года раньше меня окончил этот факультет. Такая новость порадовала меня. Я подумал, что такой мой однокашник по факультету не даст меня в обиду. Меня отвозят в одно из общежитий госпиталя, где я размещаюсь в одной из комнат в двухкомнатной квартире.
Как оказалось, во второй комнате живут два полковника, прибывшие так же, как и я, по замене. Я познакомился с ними. Один из них, Владимир Сухорученко, является начальником неврологического отделения, второй, Александр Максимов, начальником ЛОР-отделения. Они прибыли раньше меня на полторы недели и уже успели адаптироваться в госпитале и познакомится со здешними местами. Вот что они мне рассказали.
Мы находимся в Восточно-Чешской области с центром в городе Градец Кралов, находящемся в 10 километрах от нас. Местом нашей дислокации является город Яромерж с населением в 12 тысяч человек, основанный в XIII веке. Находится он в месте слияния трёх рек — Лабы, Метуйи и Упы. Наибольшая из них — Лаба, в Германии её называют Эльбой. Она грязная, запущенная, купаться в ней нельзя. Её здесь называют сточной канавой Европы. Метуйя и Упа более мелкие и чистые. Первая из них перегорожена платиной, в результате чего образовалось небольшое озеро, являющееся местом отдыха местных жителей.
В административном отношении в состав Яромержа входит Йозефов, находящийся в 20 минутах ходьбы от Яромержа. Это военная крепость, заложенная в 1780 году, которая в настоящее время потеряла своё оборонное значение. Сейчас в ней размещаются военные склады Чехословацкой армии. Там же находится военный городок, в котором проживают семьи чехословацких офицеров. В нём имеются столовая, кафе и несколько магазинов. Недалеко от Йозефова находится небольшой аэродром и центр подготовки планеристов. В бывшей двухэтажной казарме крепости и размещается наш госпиталь с ротой солдат обслуживания.
В Яромерже в пятиэтажном доме, в котором мы сейчас находимся, проживают офицеры и гражданские служащие госпиталя. Семьи офицеров, как правило, занимают одно и двухкомнатные квартиры, гражданские ж служащие проживают по два человека в комнате в двух и трёхкомнатных квартирах. Жилой трёхэтажный дом для офицеров и гражданских служащих имеется также в Йозефове.
Кроме госпиталя, в Яромерже находится также центральный вещевой склад Группы.
В квартире, в которую нас вселили, имеется в минимальном количестве почти всё необходимое для жизни: деревянные кровати, кресла, стол, стулья, тумбочка под телевизор, кухонный гарнитур. Не хватает, к сожалению, только холодильника. Имеется совмещённый с душем туалет. Прежние жильцы оставили кое-что из посуды. Мои соседи говорят, что самой трудной для них сейчас является проблема питания. Сразу после приезда сюда им выдали кроны, так что до голода у них дело не дошло. В основном они питаются сейчас дома в сухомятку. В чешских магазинах, в отличие от советских, имеется широкий выбор мясных и молочных продуктов, овощей и фруктов, в том числе цитрусовых. Покорило их прекрасное чешское пиво, которое они употребляют в значительном количестве. Получить полагающийся им паёк они пока не могут, так как, ввиду отсутствия холодильника, негде хранить скоропортящиеся продукты. Так что вся надежда у нас на быстрый приезд сюда наших жён и прибытие контейнеров.
Всё, о чём рассказали мне Владимир и Александр, я на следующий день увидел собственными глазами. Точно так же, как и они, я начал преодолевать возникшие передо мной трудности, в частности, с питанием. При этом мне было непонятно, почему таким, как я, вновь прибывшим сюда лицам командование госпиталя не может временно организовать питание в госпитале взамен причитающегося им пайка. Возможно, они сами не заинтересованы в этом. Я не стал уточнять этого и пошёл по проторенному другими пути.
Первое впечатление от госпиталя у меня хорошее. Старинная чешская казарма приспособлена для него очень удачно. Она большая, вместительная, с высокими потолками. Все подразделения нашего большого госпиталя разместились в ней свободно, в лечебных отделениях нет скученности. Обычно командование округа или группы войск старается разместить главный свой госпиталь поближе к себе, чтобы в первую очередь лечить себя, своё окружение и своих близких. В данном случае решили не строить в Миловице госпиталь, а разместить его в подходящей казарме в Йозефове, капитально отремонтировав её. Штаб Группы находится на северо-востоке Чехии, а не в центре страны. Доставлять туда больных из частей Группы было бы трудно. Сейчас главный госпиталь находится в подходящем месте.
Отделение анестезиологии и реанимации госпиталя находится на втором этаже рядом с операционным блоком и состоит из палаты на четыре койки, процедурной, ординаторской и туалета с душем. Начальником отделения является полковник Дмитрий Иванович Морозов, мужчина среднего роста с рыжеватыми волосами и конопатым лицом. Он очень энергичный, самоуверенный. В отделении работает 13 медицинских сестёр и достаточное количество младших медицинских сестёр (санитарок). Некоторые из последних являются жёнами офицеров, имеют высшее образование, но вынуждены работать санитарками, так как устроиться в госпитале на более престижную работу, не будучи медицинским работником, трудно. За их работу государство платит им только кроны, советские деньги им не полагаются. Но они согласны и на это. Здесь все стараются заработать кроны, чтобы улучшить своё материальное положение.
Меня очень порадовало то, что в отделении и в операционных имеется достаточное количество анестезиологической, реанимационной и следящей аппаратуры. Правда, некоторые из следящих аппаратов ни разу не использовались с момента их приобретения.
Для проведения реанимации и интенсивной терапии в кардиологическом, пульмонологическом, инфекционном и приёмном отделениях имеются хорошо оборудованные палаты. В госпитале предусмотрено отделение заготовки и переливания крови с отдельным штатом, чему я очень обрадовался, так как этим на прежних местах моей службы приходилось заниматься мне. Имеется также барокамера, заведует которой старший ординатор отделения гнойной хирургии. Так что мне придётся заниматься здесь только анестезиологией и реанимацией. Через день я буду дежурить на дому как анестезиолог. Меня также будут привлекать к дежурству по госпиталю. Морозов от этого освобождён.
К моему появлению в отделении Морозов отнёсся как-то безразлично, как будто ему не нужен помощник. С медсёстрами у него отношения панибратские, они прямо липнут к нему. Видно, что это ему нравится. Вскоре я узнал, что это чисто романтические отношения, до интима дело не доходит. Морозов здесь находится с женой, детей с ними нет. Жена преподаёт в школе.
В этот же день я познакомился и пообщался с хирургами. Все они отнеслись ко мне благожелательно. Неожиданностью для меня явилось то, что здесь я встретил своего знакомого Марукевича, с которым проходил усовершенствование в клинике Военно-медицинской академии. Там мы с ним участвовали в совместных операциях. Он уже полковник и является ведущим хирургом госпиталя. Это меня порадовало. Я надеюсь, что он по старой памяти будет покровительствовать мне. Было заметно, что и он обрадовался моему здесь появлению.
После общего знакомства с отделением и госпиталем я сразу же впрягся в работу. Однако мне необходимо было ликвидировать то отставание в моей специальности, которое у меня наметилась за время моей службы в гарнизонных госпиталях. Сделать это мне нужно было быстро и незаметно для моих сослуживцев.
Раньше я не мог, ввиду отсутствия медикаментов, проводить такое обезболивание, как нейролептанальгезия — это когда на фоне введения в организм наркотиков через дыхательные пути в вену вводятся очень сильные анальгетик фентанил и нейролептик дро- пиридол. Обездвиживание больного при этом осуществляется с помощью миорелаксантов. При первой же большой операции я начал учиться этому наркозу у медсестры. Медсёстры у нас очень опытные и они уже до автоматизма освоили методы проведения наркоза. Мне оставалось только наблюдать за действиями медсестры, анализировать их и делать вид, что я руковожу ею. После первого ж наркоза я понял, как нужно проводить нейролептаналь- гезию, хотя теоретически я это уже знал.
Следующей моей задачей было научиться делать пункцию подключичной вены с целью введения в неё катетера для длительных вливаний больным лекарств. Этот способ введения лекарств в организм с недавних пор произвёл в реаниматологии своего рода революцию. Известно, что при проведении реанимации и интенсивной терапии почти все медикаменты в организм больных вводятся в вену. При кратковременном лечении больных капельницы им ставят путём пункции вен рук и ног. Иногда с помощью операции вены ног обнажают и вводят в них катетер. При длительных внутривенных вливаниях таким способом вены у больных выходят из строя, воспаляются и тромбируются. Это осложняет их лечение. И вот на Западе кто-то из врачей предложил пунктировать подключичную вену и вводить в неё катетер. Там он закрепляется и к нему в любое время можно подключить капельницу. Этим катетером можно пользоваться неделями, соответственно ухаживая за ним. Через него в подключичную вену можно вводить любое количество лекарств и любой концентрации.
В наших лечебных учреждениях эта процедура начала осваиваться недавно. Я знал теоретически, как это делается, и пробовал практически освоить это, но у меня ничего из этого не получилось. Поучиться ж этому мне раньше было не у кого.
И вот у меня возникла необходимость одному из больных поставить подключичный катетер. Я попробовал сделать это, но у меня и на этот раз ничего не получилось. Пришлось звать на помощь Морозова. Тот с видом превосходства пришёл и тут же ввёл катетер в подключичную вену. Я сразу же понял свою ошибку. В дальнейшем с проведением этой процедуры у меня затруднений не возникало.
Третьей моей задачей было освоить схемы лечения тяжёлых больных, применяемые в отделении. В медицине каждый врач сам себе профессор, он немного по-своему лечит своих больных, по- своему расписывает в листе назначения введение больному медикаментов в организм. Для медсестёр отделения это становится привычным.
Своему первому больному с острым панкреатитом я в листе назначения расписал соответствующее лечение. И вот я вижу, как дежурная медсестра с моим листом назначения помчалась к Морозову, что-то начала говорить ему. Морозов тут же взял чистый лист назначения и расписал в нём по-своему лечение моего больного. Мой же лист назначения он скомкал и выбросил. Всё это резануло мне по сердцу. Это был бестактный с его стороны поступок. Он мог бы спокойно поговорить со мной по этому поводу. Я не стал вступать с ним в конфликт из-за этого, хотя меня и подмывало сделать это. Отправившись в архив госпиталя, я поднял там истории болезней лечившихся в отделении больных за этот год и тщательно изучил имевшиеся в них листы назначений. Я всё понял и в дальнейшем начал лечить своих больных примерно по тем же схемам, что и мой начальник.
Вникнув поглубже в работу нашего отделения, я пришёл к выводу, что под руководством Морозова работает оно на уровне гарнизонного госпиталя. Наркозы он проводит только при больших оперативных вмешательствах, правда, с использованием новейших наркотических средств. Здесь имеется возможность более эффективно, чем в Союзе, лечить тяжёлых больных, так как наши снабженцы покупают у чехов некоторые новейшие медикаменты, в частности, антибиотики и кровезаменители, которые те в свою очередь закупают на Западе. Многое из того, что сейчас имеется в арсенале лечения тяжёлых больных, в отделении не внедрено. Морозов, будучи начальником отделения группового госпиталя, отстал от жизни. Это отчасти объясняется тем, что он в своё время окончил только курсы усовершенствования по анестезиологии и реаниматологии. Дальнейшего усовершенствования по специальности он, скорее всего, давно не проходил. Вот и работает он сейчас на уровне 60-70 годов. Врачу в его работе необходимо постоянно совершенствоваться, иначе он рискует отстать от жизни.
Я решил внести что-то новое в работу отделения. С этой целью я начал широко внедрять общее обезболивание при небольших по объёму операциях и болезненных манипуляциях и перевязках. Для этого у нас имеется широкий выбор наркотиков, в том числе для внутривенного наркоза. Морозов не возражал против этого, однако участвовать в этом не стал, всецело переложив это на меня. Хирургам всё это очень понравилось.
Чаще всех к моей помощи прибегают врачи отделения гнойной хирургии. Почти все перевязки больным с обширными ожогами мы делаем под наркозом. Некоторых из этих больных в состоянии наркоза мы помещаем в тёплую ванну, снимаем там с них повязки, вытаскиваем их из ванны, высушиваем ожоговую поверхность и накладываем новые повязки. При этом чувствуют себя хорошо и больные, и хирурги.
Широко начала прибегать к моим услугам врач акушер-гинеколог при проведении абортов блатным женщинам. При даче им наркоза применяем наркотик сомбревин, который выключает сознание на 5-7 минут. За это время врач успевает произвести аборт. Я всегда с некоторым страхом даю эти наркозы, так как, согласно инструкции, сомбревин может вызвать остановку сердца. Всегда нужно при этом быть готовым к проведению реанимации. Но мы всё делаем для того, чтобы предотвратить это, и у нас не было такого грозного осложнения.
На днях при проведении аборта акушер-гинеколог проткнула матку и через образовавшееся отверстие вытащила петли тонкого кишечника. Пришлось больной срочно вскрыть живот, произвести ревизию кишечника и зашить отверстие в матке. Всё закончилось благополучно.
Во всех операционных, а их у нас четыре, я в порядке рационализаторского предложения сделал приспособления для выведения выдыхаемого при наркозе больными воздуха, насыщенного наркотиками, за пределы операционных. Теперь не будут травиться наркотиками все участники операций. Уменьшилась также опасность возникновения в операционных взрывов газонаркотической смеси, применяемой для наркоза.
Если на работе у меня всё более-менее наладилось, то в быту не всё так хорошо. В первую очередь это касается моего питания. Для начала я решил обедать в чешской столовой, а завтракать и ужинать дома. Пища в их столовой для меня, больного хроническим гепатитом, оказалась не очень подходящей. Она довольно острая, с использованием чеснока, перца и других специй. Вместо хлеба чехи употребляют кнедлики — это что-то похожее на котлеты, но сделаны они из картошки, муки или риса, часто со всякими добавками. При питании в их столовой я сделал открытие, что я, оказывается, не умею кушать. С завистью я наблюдал, как виртуозно при еде пользуются ножом и вилкой поголовно все чехи, в том числе и дети. С их помощью они едят даже кашу. Стыдно мне, пользующемуся вместо ножа хлебной корочкой, показывать им своё бескультурье. Мне всё кажется, что они с осуждением смотрят на меня. Вышеуказанное явилось причиной того, что я перестал посещать чешскую столовую.
Как я уже писал, в чешский продовольственных магазинах очень широкий выбор товаров. Цены у них дифференцированные. Мясо, например, можно купить и дешёвое, и дорогое в зависимости от сорта. Здесь всегда можно приобрести кусок колбасы, которую по твоему желанию на машинке порежут на кусочки. Но особенно меня радует широкий выбор молочной продукции. Я покупаю молоко, творог и сметану, смешиваю всё это и с удовольствием поедаю. Начал я варить себе молочный суп, молочно-мучную затирку, супы из суповых наборов, а также жарить картошку, яичницу и омлет. Пришлось мне для всего этого приобрести соответствующую посуду. На всё это уходит немало времени, заниматься этим лень, так что чаще всего питание моё бутербродное. Посочувствуешь женщинам, которым приходится готовить нам пищу ежедневно и кормить нас три раза в день.
Почти точно так же решают вопросы своего питания и мои соседи по квартире Владимир и Александр. В отличие от меня, они пьют много пива.
Недавно Александр купил в магазине мясные консервы, но когда он их открыл, то обнаружил там вонючие кусочки кишечника. Это были собачьи консервы. Мы ещё долго потешались над ним по этому поводу.
Ещё одна моя тяжёлая проблема — стирка. Стираю я своё бельё в раковине, а постельное бельё приношу из отделения.
На днях хирурги пригласили меня в чешскую сауну. Я никогда не посещал такое заведение и с трудом выдержал там 5 минут при температуре свыше 1000 С. После этого я бултыхнулся в большую бочку с холодной водой. Я думаю, что людям с проблемами сердца такие процедуры противопоказаны. Хирурги начали настойчиво намекать мне, что я должен вступить в их коллектив, угостив всех пивом. Пришлось мне покупать каждому из них по бутылке пива. Свои кроны, хитрецы, они экономят. Даже в такие коллективы в армии проникли элементы дедовщины.
Меня вызвали в штаб госпиталя для оформления вызова жене Люде. Говорят, что через две-три недели она должна приехать сюда. В этот же день я получил от неё письмо, в котором она сообщила мне, что её только что выписали из гинекологического отделения больницы, где ей сделали операцию по поводу фибромиомы матки. Эту опухоль у Люды обнаружили уже давно. Акушеры-гинекологи и я задолго до моего отъезда в Чехословакию агитировали её сделать операцию, но она всё отказывалась от неё. И вот сейчас в моё отсутствие ей вдруг приспичило делать эту операцию. Вот и пойми после этого мою супругу!
Владимира, Александра и меня начальник госпиталя вызвал к себе для решения нашего жилищного вопроса. При этом Владимиру он предложил квартиру, в которой мы сейчас живём, Александру — двухкомнатную квартиру этажом ниже, мне ж — комнату в трёхкомнатной квартире. В двух других комнатах в ней будут жить гражданские служащие по два человека в каждой. Услышав это, я смело и решительно вступил с начальником госпиталя в перепалку.
— Товарищ полковник, почему ко мне такая немилость? Ведь жить в таком шумном общежитии мне будет очень трудно. Исходя из специфики моей работы, меня постоянно, днём и ночью, будут вызывать в госпиталь, и я буду нарушать покой своих соседей, а соседи будут мешать мне отдыхать после таких вызовов.
— У госпиталя очень мало отдельных квартир для офицеров, а у вас семья состоит из двух человек, нет детей, поэтому вам и предлагается такой вариант. Если б вы были начальником отделения, то тогда к вам был бы другой подход.
— Почему мне не выделяете однокомнатную квартиру моего предшественника? В штабе Группы нам сказали, что мы должны занимать их квартиры.
— Эта квартира выделена начальнику продовольственной службы госпиталя капитану Семёнову, который только что сделал в ней ремонт.
— Но он всё же капитан, а я подполковник и должен иметь какие-то преимущества перед ним.
— Зато он является начальником службы госпиталя, а вы старшим врачом — специалистом отделения.
— Я прошу вашего разрешения поехать мне в штаб Группы для поиска справедливости, здесь я её не нахожу.
Начальник госпиталя не ответил мне ни да, ни нет. На этом мы и расстались. Я был очень обижен на своего однокашника по военно-медицинскому факультету, от которого я ожидал доброжелательного к себе отношения.
На следующий день начальник госпиталя вызвал меня к себе и объявил, что я могу занять однокомнатную квартиру своего предшественника. Он всё же побоялся моего обращения к командованию Группы. Я лишний раз убедился в том, что только твёрдостью и упорством можно чего-то добиться в этой жизни.
Выделенная мне квартира состоит из комнаты и большой кухни-столовой, которая по существу является второй комнатой. Жить здесь можно припеваючи. Из мебели в ней имеется всё то же, что и в той квартире, в которой мы жили.
Меня постигла неприятность — заболел мой начальник Морозов. У него дискогенный пояснично-крестцовый радикулит. Его госпитализировали в нейрохирургическое отделение. Как хорошо, что я к этому времени успел войти в курс всех дел в отделении, полностью адаптироваться в госпитале. Трудно мне придётся здесь одному без Морозова, ведь в хирургических отделениях госпиталя очень большая оперативная активность. Да и наша реанимационная палата постоянно заполнена тяжёлыми больными.
Медицинские сёстры отделения регулярно навещают своего начальника. Хорошо всё же быть любимым начальником. Правда, некоторые из медсестёр, в частности, недавно прибывщие сюда, начали переориентироваться на меня. Ведь Морозов заканчивает здесь свою службу, а я её только начинаю, поэтому им выгоднее со мной наладить добрые отношения. Одна из этих медсестёр донесла мне, что наша старшая медсестра носит начальнику отделения наркотики. Наверное, ему там мало вводят обезболивающих медикаментов, поэтому он и попросил старшую медсестру принести ему их. Надеюсь, что он не станет наркоманом. Главное, чтобы у нас в отделении было всё в порядке с учётом наркотических средств.
Последнее время я работаю с предельной нагрузкой. Хирурги назначают столько больных на операции, что мне приходится одновременно давать наркоз на двух столах и даже в двух операционных. Мои помощницы медсёстры-анестезистки очень опытные и в работе на них можно положиться. Но если вдруг случится какая-нибудь неприятность, то отвечать придётся не им, а мне.
В связи с этим мы с ведущим хирургом Марукевичем обратились к начальнику госпиталя с просьбой затребовать мне в медицинском отделе Группы помощника. Вскоре он ко мне прибыл — это капитан Павлов, работавший нештатным анестезиологом в медсанбате. С его прибытием я вздохнул с облегчением.
На днях мой помощник с позором был изгнан из госпиталя ввиду профессиональной непригодности. Давал он наркоз солдату с разрывом крестообразных связок коленного сустава. После того, как операция закончилась и больной проснулся, Павлов покинул операционную и ушёл отдыхать в ординаторскую. До перемещения в палату больной продолжал лежать на операционном столе.
В это время медсестра-анестезистка готовилась к следующей операции, одновременно наблюдая за больным. И вдруг она увидела, что его кожные покровы приобрели синий цвет. Больной уснул, и у него произошла остановка дыхания. Остались считанные секунды до остановки сердца. Медсестра начала делать больному искусственное дыхание, подняла шум. В операционную сбежались все, в том числе и виновник произошедшего Павлов.
Я просил начальника госпиталя простить Павлова и оставить его в отделении, так как считал, что это происшествие послужит ему уроком на всю оставшуюся жизнь, однако ведущий хирург и начальник травматологического отделения были непреклонны и настояли на том, чтобы его убрали из госпиталя.
На этом примере я убедился в том, что нельзя в моей работе до конца доверять своим помощникам. Нужно тщательно контролировать их, а самому всегда быть бдительным и осторожным. Если б больной во время этого происшествия умер, то отвечал бы за это не мой временный помощник, а я. В лучшем случае я был бы уволен из армии, в худшем — посажен в тюрьму. И закончилась бы на этом моя заграничная командировка.
Получил от Люды гневное письмо, в котором она пишет мне, что в присланном мною вызове я допустил ошибку. В её отчестве "Андриановна" я написал вместо буквы "а" букву "я" — "Андрияновна". Она уверена, что я сделал это намеренно, чтобы отсрочить её приезд ко мне. Мой сменщик Пилинов рассказал ей, что в госпитале работает очень много проституток, с которыми я, скорее всего, весело провожу время.
Я очень быстро и уже без ошибок оформил новый вызов Люде, а также написал ей разъясняющее и успокаивающее письмо. К сожалению, её приезд сюда снова откладывается на две-три недели.
Я уже привык к тому, что Люда всегда начинает разыгрывать драмы и комедии, как только у меня возникают трудности на работе или случаются какие-то неприятности на службе. У неё прямо-таки нюх на это.
Морозов, наконец-то, после длительного лечения поправился. Моя радость по этому поводу была кратковременной, так как он, оказывается, не приступая к работе, уходит в отпуск. Раньше он это сделать не смог из-за замены старшего врача-специалиста и своей болезни. Сейчас его беспокоит только одно — куда он уедет служить после Чехословакии. Это он надеется уточнить во время своего отпуска.
Месяц тому назад из Оломоуцкого госпиталя к нам был переведен рядовой Сорокин с диагнозом: сквозное огнестрельное ранение левой половины брюшной полости с повреждением сигмовидной кишки. Проходя службу первый год, он очень затосковал по дому и своей молодой жене и решил выстрелить в себя из автомата. Повреждённую сигмовидную кишку ему в госпитале ушили, раны обработали. К нам его перевели по поводу периодических массивных кровотечений из нагноившихся ран. В области левой ягодицы с переходом в таз у него образовалась огромная гнойная рана. Консервативное лечение и перевязки эффекта не давали. Начали делать ему расширенные перевязки под наркозом, во время которых коагулировали и перевязывали сосуды, а рану в области ягодицы туго тампонировали. Все наши усилия были напрасны, кровотечения повторялись. При каждом из них он терял до трёх литров крови. После шестой расширенной перевязки руки у хирургов опустились. Ведущий хирург велел мне лечить больного консервативно, компенсируя ему кровопотери, и не жалеть ему наркотиков и нейролептиков. Молодой парень был обречён и начал медленно умирать. Смотреть на это было невыносимо.
Я пошёл к ведущему хирургу и попросил его сделать больному последнюю расширенную перевязку, после которой он или умрёт, или поправится. Такая перевязка ему была сделана, при этом были перевязаны и коагулированы все сосуды, которые попадались на глаза, а некоторые были перевязаны на протяжении. В это время он потерял четыре литра крови. Кровопотеря была восполнена. После этой перевязки все замерли в ожидании. К счастью для больного и большой радости для нас, кровотечения прекратились, раны начали очищаться и заживать, больной пошёл на поправку. Всего во время пребывания у нас ему было перелито тридцать два литра крови.
На радостях командование Группы вызвало к нему его мать и жену. Последняя оказалась маленькой невзрачной женщиной. И из-за неё он стрелялся!
Ввиду наличия у больного частичного повреждения левого седалищного нерва, он был переведен для дальнейшего лечения в Главный клинический госпиталь им. Н.Н.Бурденко17
Сколько сил и энергии врачей и материальных средств пришлось потратить, чтобы спасти этого солдата, по глупости усложнившего себе жизнь.
В связи с этим мне вспомнился мой коллега-хирург Астраханцев из Бобруйского госпиталя, который при поступлении таких больных в отделение говорил им:
— Да ты, братец, не умеешь стреляться и создаёшь своим глупым поступком массу проблем своим родителям, командирам, врачам, своей девушке и самому себе. Вот куда надо стреляться, чтобы наверняка умереть. — При этом он показывал те места на груди и голове, куда надо делать надёжный выстрел.
В один из выходных дней мы с Александром забрели вечером в чешскую пивную. Народу там оказалось много, почти все столы были заняты. Некоторые приходят в бар целыми семьями, между столами бегают и шумят ребятишки. На некоторых столах идёт игра в карты, домино, шашки и другие игры. Всё это совмещается с питьём пива. В качестве закуски подают шпикачки — тонкие колбаски из свинины. Бармен еле успевает обносить столы пивом. Публика частенько наведывается в туалет, после чего с новой силой налегает на пиво. Пьют пиво и дети. Возможно, это безалкогольное пиво, которое производится в Чехословакии. В баре очень сильно накурено. Говорят, что в Чехословакии все города и даже некоторые пивные имеют своё фирменное пиво. Мы с Александром выпили по кружке пива и удалились, так как долго оставаться в этом шумном и прокуренном заведении не смогли.
Чехи утверждают, что в их стране, где выпивают очень много пива, пивного алкоголизма нет.
Начальник госпиталя вызвал меня к себе и велел на госпитальном автобусе срочно ехать на станцию Пардубицы, где в опорном пункте милиции находится моя жена. Ему об этом только что позвонили оттуда. Это для меня явилось большой неожиданностью. Почему Люда не сообщила мне о своём приезде и застряла на этой станции, а не попыталась добраться в Яромерж самостоятельно? Это всё её причуды. Она всегда и везде старается застать меня врасплох и доказать мне, что я изменяю ей со своими сотрудницами. Человек явно болен на голову и зациклился на этом.
Люду я нашёл возбуждённой и злой. Она набросилась на меня с упрёком, почему я не встретил её. Ведь мой сменщик Пилинов обещал отправить мне телеграмму о её прибытии. Я сказал ей, что никакой телеграммы я не получал, возможно, она ещё придёт, но, скорее всего, Пилинов её не отправил. На мой вопрос, почему она не пересела на поезд, шедший в Яромерж, она ответила, что в этой чужой стране она не знала, как это сделать. К тому ж она не может после операции нести свой чемодан, а только толкает его ногами. Чемодан на поверку оказался очень лёгким.
Дома Люда продолжала на меня сердиться и не разговаривала со мной. Я пошёл в магазин и закупил там необходимые продукты. На нашем продовольственном складе я тут же получил свой паёк, договорившись при этом с кладовщицей, что скоропортящиеся продукты до прибытия контейнера я буду получать частями.
Люда, наконец, начала оттаивать и рассказала мне, что Пилинов помог ей отправить контейнер и проводил её на вокзал. Он надоел ей своими настойчивыми просьбами пустить его семью в нашу квартиру до её отъезда. Теперь они будут жить в двух комнатах нашей квартиры до получения собственной. Третью комнату мы с Людой превратили в склад оставленных нами вещей. Люда также сообщила мне, что она продала нашу бобруйскую стенку и кухонный гарнитур. Она сделала это в надежде, что мы после возвращения из Чехословакии купим себе хорошую импортную мебель. Я это понял так, что она решила, продавши эту мебель, на всякий случай открыть себе в сберкассе счёт. Этим своим поступком она удивила меня, но я не стал упрекать её за это.
Чтобы окончательно уластить Люду, я отдал ей чешские деньги, накопленные мною за время моего пребывания здесь. Она бросила мне их в лицо. Я собрал их и положил себе в кошелёк.
Потихоньку Люда начала осваивать свои обязанности: готовить пищу, стирать бельё. Она, конечно, не преминула уточнить у наших соседей по площадке, как я вёл себя здесь и не приводил ли я к себе в квартиру женщин.
С таким трудом накопленные мною и брошенные мне в лицо кроны я решил спрятать у себя в столе в ординаторской.
Через несколько дней Люда внезапно навестила меня в госпитале. Я в это время был на операции, она ж находилась в ординаторской. Вскоре она ушла домой. В конце рабочего дня я решил проверить, в сохранности ли мои деньги. При этом, к своему ужасу, я их не обнаружил, они исчезли. Я не знал, что мне и думать. Возможно, их забрала одна из сотрудниц отделения. Но, скорее всего, их забрала Люда, так как вместе с деньгами исчезли и мои дневниковые записи. Я поспешил домой и спросил у Люды, не брала ли она в моём столе деньги. Люда отрицала это. Затем она смилостивилась надо мной и сказала, что деньги забрала она. Призналась она в этом по той причине, что испугалась, что я подниму в отделении шум по этому поводу и начну своё расследование. Люда также сообщила мне, что в столе у Морозова она обнаружила порнографические журналы. Теперь ей ясно, чем мы занимаемся здесь со своими медсёстрами. Я начал убеждать её в том, что ничего не знал об этих журналах. И это было чистой правдой. Я слышал от сослуживцев, что такие журналы контрабандой доставляют из Австрии, но никак не ожидал, что их держит у себя в столе мой начальник. Зачем он это делал и почему не спрятал их, уезжая в отпуск? При этом я вспомнил, что несколько раз видел сотрудниц отделения, которые с румянцем на лице выбегали из ординаторской. Теперь мне стало ясно, что приводило их в такое возбуждённое состояние.
Придя на работу, я познакомился с этой откровенно порнографической литературой. Я также лишний раз убедился в следовательских способностях своей жены, которая произвела обыск в ординаторской и вывела на чистую воду её обитателей.
Вечером я самым серьёзным образом поговорил с Людой и предупредил её, что если она не прекратит своё хамское поведение, то я напишу рапорт на увольнение из армии и мы уедем отсюда. Это на неё подействовало, и она притихла.
Два месяца тому назад в травматологическое отделение госпиталя поступил капитан 27 лет с переломами костей таза и разрывом лонного и правого пояснично-крестцового сочленения. Через месяц после поступления под стандартным интубационным наркозом ему была произведена операция остеосинтеза разрыва лонного сочленения.
Через 20 дней после операции у больного появились боли и припухлость в правой паховой области, а также симптомы массивного внутреннего кровотечения. Над местом припухлости был произведен разрез, из которого хлынула алая кровь, что говорило об артериальном кровотечении. Больной был срочно взят на операцию.
После струйного переливания кровезаменителей и начала переливания крови больному был дан интубационный наркоз. После повторного введения миорелаксанта листенона и начала операции у него зафиксирована остановка сердца. Внутривенно были введены медикаменты, способствующие восстановлению сердечной деятельности, одновременно начат наружный массаж сердца и продолжено искусственное дыхание. Через 6 минут сердечная деятельность восстановилась, вскоре нормализовалось и артериальное давление. Ввиду того, что больной задвигался, ему снова ввели миорелаксант листенон, и снова у него наступила остановка сердца. Опять применён весь комплекс реанимационных мероприятий. Хирурги предложили вскрыть больному грудную клетку и начать прямой массаж сердца, однако я воспротивился этому, так как эта операция нанесла бы ему сильнейшую дополнительную травму. Да и надобности в этом особой не было, так как наружный массаж сердца в данном случае был эффективным — больной был худой и щуплый. Решено было произвести электрическую дефибрилляцию сердца разрядом в 5000 вольт, а затем повторную дефибрилляцию разрядом в 6000 вольт. После этого через 10 минут после остановки сердца сердечная деятельность восстановилась. Артериальное давление вскоре нормализовалось, пульс же оставался частым. Для обездвиживания больного в дальнейшем был применён тубарин — миорелаксант другого механизма действия. Операция была продолжена, при этом был обнаружен дефект стенки наружной подвздошной артерии, который был ушит.
С замирание сердца все участники операции ожидали пробуждения больного. Продлённое искусственное дыхание и лёгкий наркоз проводили ему ещё два часа. Внутривенно вводились антиги- поксические средства. После этого больной полностью пришёл в сознание. На электрокардиограмме у него имелись диффузные изменения миокарда по типу гипоксии, а в анализах крови и мочи
— некоторые патологические изменения, которые вскоре исчезли.
Двукратная остановка сердца у больного была расценена как побочный эффект на введение листенона на фоне массивной кро- вопотери18.
Что касается такого грозного осложнения, как остановка сердца, то, по моему мнению, реальные шансы восстановить сердечную деятельность таким больным имеются лишь только при их нахождении в лечебном учреждении или в реанимационной машине, где для этого имеется полный набор соответствующей аппаратуры и медикаментозных средств. Во всех остальных случаях шансы на восстановление сердечной деятельности малы, но проводить реанимацию до прибытия реанимационной бригады всё же необходимо. Очень важно начать её как можно раньше, не позднее 4-5 минут после остановки сердца.
Прибыл, наконец, наш контейнер с двумя очень необходимыми нам бытовыми приборами — холодильником и цветным телевизором "Радуга". Последний мы с Людой по блату купили перед моим отъездом в Чехословакию. На поверку он оказался бракованным, с тёмными пятнами на кинескопе. Скоро мы увидим, как развлекает и просвещает своих зрителей чешское телевидение.
Возвратился из отпуска мой начальник Морозов. Впрягаться в работу он не спешит, служить ему здесь остались считанные месяцы. Он огорчён тем, что ему не удалось узнать в Союзе, куда он поедет по замене. Сейчас он решает вопрос — покупать ли ему автомашину. Здесь при убытии он имеет право приобрести её, а в Союзе в очереди на неё ему придётся стоять долго. На днях он заявил, что автомашину "Жигули" он всё же покупает.
С приездом Морозова у меня появилось больше свободного времени, и мы с Людой решили познакомиться с местными достопримечательностями. Наш Яромерж маленький город, имеющий длинную историю. В нём имеется исторический центр с площадью, окружённой старинными зданиями, среди которых возвышается большой католический храм. На площади сооружён памятник гражданам города, умершим во время поразившей когда-то Европу эпидемии чумы. К историческому центру примыкает небольшой парк со столетними деревьями, имеющими таблички на стволах, и несколькими скульптурами. Наш жилой дом находится рядом с ним. В остальном город застроен современными многоэтажными домами и коттеджами, среди которых выделяется драматический театр. В городе имеется квартал одноэтажных зданий, похожих на наши бараки. В них во время первой мировой войны содержались русские военнопленные. Есть здесь железнодорожная станция и даже полустанок.
Военная крепость в Йозефове очень хорошо сохранилась. Недалеко от неё находится русское кладбище с православной часовней, на котором похоронены умершие в плену русские солдаты первой мировой войны. Содержится оно в хорошем состоянии. Недалеко от нашего госпиталя в сквере приютилась маленькая, очень симпатична православная церковь. Говорят, что её построил кто-то из русских в память о своих земляках-военнопленных. Она в настоящее время не функционирует, но содержится в идеальном состоянии. Периодически в ней и вокруг неё какая-то женщина производит уборку.
Посетили мы также и областной центр Градец Кралов. Меня очень поразило то, что в нём имеется хорошо сохранившийся исторический центр с древними строениями, обнесённый стеной. Здесь воочию видишь, какие раньше были города-крепости. В остальном город застроен зданиями, характерными для XIX и XX веков.
Люду во время нашей ознакомительной поездки больше интересовали не исторические достопримечательности, а магазины. С продовольственными магазинами мы уже познакомились в Яро- мерже. Магазины промышленных товаров города Градца Кралова поразили нас большим выбором разнообразных товаров, не сопоставимым с магазинами Советского Союза. Особенно много в них кожаных и меховых изделий, в том числе импортируемых из стран Европы, Китая и Монголии, а также изделий из шерсти, хлопка и синтетических тканей. Немало в магазинах и обуви, но она не очень высокого качества. Лучшую свою обувь, производимую такими гигантами, как Батя и Свит, чехи отправляют на экспорт, в том числе и в Советский Союз. Много здесь детской обуви, но она очень дорогая. Высокие цены на неё установлены с той целью, чтобы её не вывозили в большом количестве за границу. В первую очередь это касается наших граждан. Чешским же семьям, имеющим детей, государство выплачивает в связи с этим денежные компенсации. О большом выборе в магазинах хрусталя, цветного стекла, бижутерии и ковров и говорить не приходится, это само собой разумеется. Цены на промышленные и продовольственные товары в Чехословакии сопоставимы с нашими. Имеются здесь и магазины уценённых товаров. Весной и осенью в магазинах происходит уценка товаров, чем широко пользуются наши граждане.
На фоне такого относительного изобилия промышленных товаров очень скуден у них выбор телевизоров, радиоприёмников, велосипедов, биноклей, часов и некоторых других товаров. Их недостаток и стараются восполнить наши граждане из Центральной группы войск.
Я заметил, что во время посещения чешских магазинов глаза у Люды загорались. Она перечисляла мне всё то, что хотела б здесь купить. А пока что она ограничилась приобретением нескольких недорогих вещей для своего гардероба. Я ж в душе мечтал о том, что здесь в первую очередь куплю себе книги для своей домашней библиотеки, в которой будут произведения русских классиков и любимых мною зарубежных писателей. Их можно приобрести в госпитальном книжном киоске и в чешских книжных магазинах. Для воплощения наших планов в жизнь нужны будут в значительном количестве чешские деньги. На те кроны, которые мне здесь платят, много чего не купишь. Люда ж, как я понял, не рвётся здесь работать, как это делают практически все офицерские жёны. Я получаю здесь неплохой паёк, но его для нормального питания не хватит. Придётся часть денег тратить для приобретения некоторых продуктов питания, в первую очередь молочных, без которых я жить не могу. И остаётся нам одно — советские деньги, которые будут у меня здесь накапливаться, переводить в чешские кроны тем способом, о котором ещё в поезде по дороге в Чехословакию говорили мне мои попутчицы. В Центральной группе войск этим занимаются поголовно все.
Мне здесь не совсем понятно, почему чехословацкое руководство, имея такую развитую промышленность, не может обеспечить своё население в достаточном количестве некоторыми товарами первой необходимости. Как оказалось, причиной этого является то, что здесь, как и во всех социалистических странах, основной упор в промышленности делается на производство средств производства. У них хорошо развито машиностроение, металлообработка. Производству ж средств потребления уделяется значительно меньше внимания. Чехословакия ж в этом отношении располагает большими потенциальными возможностями. Чехи делают неплохие автомашины "Татра", трамваи и троллейбусы. Во многие страны мира они экспортируют свой прекрасный мотоцикл "Ява". У них хорошо развита химическая промышленность. Немало они производят и оружия, которым Советский Союз и Чехословакия снабжают своих партнёров по Варшавскому договору и друзей во всём мире, обещающих строить социализм, в том числе и коммунистических террористов. Недостаток на этом фоне товаров первой необходимости в Чехословакии, Советском Союзе и в других дружественных нам странах является позором для всего социалистического лагеря. Населению в этих странах всё обещают светлое коммунистическое будущее, а сейчас призывают его к терпению, которое может иссякнуть.
Мало здесь внимания уделяется и сельскому хозяйству, которое, несмотря на это, развито у них неплохо, о чём свидетельствует хорошее наполнение продовольствием их магазинов. Однако при большем внимании сельскому хозяйству оно здесь могло б снабжать население продовольствием на уровне западных соседей Чехословакии.
При посещении чешских магазинов мы с Людой пришли к выводу, что, находясь здесь 5 лет, нам необходимо будет освоить чешский язык хотя бы для общения с чехами на бытовом уровне. Пригодится нам это и при просмотре передач чешского телевидения.
Общаясь с чехами, я, к своему удивлению, обнаружил, что чешский язык во многом схож в белорусским и в ещё большей степени с украинским. С русским языком он почему-то схож значительно меньше. Неудивительно поэтому, что быстрее всех здесь чешским языком овладевают украинцы.
Ко мне обратилась врач акушер-гинеколог с просьбой помочь ей в преждевременном родоразрешении женщины 25 лет с шестимесячной беременностью. Это сотрудница нашего госпиталя, работающая здесь с мужем. У неё токсикоз второй половины беременности, очень высокое, не поддающееся медикаментозному лечению артериальное давление, угрожающее её жизни. Это и явилось причиной такого решения врача. Я дал больной лёгкий поверхностный наркоз, находясь в котором она самостоятельно родила мальчика весом примерно в один килограмм, который начал двигаться, дышать и пищать. Я предложил подвергнуть его реанимации, но акушер-гинеколог воспротивилась этому, завернула ребёнка в простыню и унесла его.
Мне было ясно, что врач ошиблась со сроком беременности, который, судя по всему, был больше шестимесячного. Необходимо было отправить эту женщину в чешский родильный дом и постараться сохранить ей беременность или спасти преждевременно родившегося ребёнка. У нас для этого условий нет.
Неприятности начались после того, как больная пришла в сознание. Кто-то из наших медсестёр рассказал ей, что ребёнок родился живой и жизнеспособный. Врач же сказала ей, что он родился мёртвым. Больная впала в истерику и ругала всех врачей подряд. Эта беременность у неё была долгожданной. С большим трудом удалось успокоить её и убедить в том, что родившийся плод был нежизнеспособным.
Я хотел вычислить и строго наказать болтливую медсестру, которая в данном случае поступила неправильно. Но мне не удалось сделать это. Примерно то же самое случилось у нас и раньше, когда медсестра рассказала всю правду больному, у которого произошла двукратная остановка сердца. И тогда мне пришлось долго убеждать больного в том, что случившееся с ним не отразится отрицательно на его здоровье в будущем.