Ёк! - громко сказал Сергей Петрович Колокольчиков и испустил дух. Его жена, Дарья Тимофеевна Колокольчикова, в девичестве Фиалкина, резко проснулась и от всей души ткнула мужа локтем. «Не мешай спать, мне на работу к восьми. Когда же ты сдохнешь, наконец, сволочь такая! Бездельник! Только и умеешь, что водку жрать».
Супруг никак не отреагировал на обидные слова.
Дарья Тимофеевна еще долго ворочалась, но в конце концов заснула. Разбудил ее противный писк мобильника. Она с трудом встала, мельком глянула на укрытого одеялом мужа, накинула халат и пошла в ванную. Под мерное журчание водопроводной воды она машинально чистила зубы и думала о непутевом муже. Все ему нипочем. Спит, как младенец после сиськи. Пушкой не разбудишь. Хоть бы пристроил его кто к делу, а то и в самом деле сопьется.
Быстренько поджарив несколько кусков любительской, она залила их яйцом. Пока заваривался чай в большом фарфором чайнике, доставшемся по наследству от свекрови, нехитрое блюдо было готово.
Дарья Тимофеевна съела половину без всякого аппетита. Другую оставила мужу. Проснется – поест.
Перед уходом она заглянула в спальную. Благоверный лежал в той же позе. «Спит, сволочь такая, - позавидовала Дарья Тимофеевна. - Ну и пусть себе спит. Крепкий сон – залог здоровья».
Дарья Тимофеевна оставила дверь в спальню приоткрытой. Пусть свежий воздух поступает.
Вернувшись с работы, Дарья Тимофеевна обнаружила на кухне нетронутый завтрак. Ишь ты, демонстрацию устроил.
А чего дуться? Чего я такого страшного сделала? Ну немного не рассчитала спросонья. Вот лягу сегодня в гостиной, будешь знать.
Она переоделась в домашнее, вымыла руки и пошла на кухню. Ничего, ничего, сейчас живо прибежишь, голубчик.
За всю их долгую совместную жизнь не было случая, чтобы Сережа отказался от борща со сметаной. А если еще и котлетки свиные к нему, да картошечка жареная - ни за что не устоит.
Запах вкусной еды распространялся по квартире и сквозь приоткрытую дверь проникал в спальню. Дарья Тимофеевна прислушивалась.
Никакого движения. Надо же, видно всерьез обиделся. А ведь она даже ни разу не изменила ему, не то что некоторые. Хотя и ухажеры были, и случаи подходящие. Да хоть бы с Колькой Смирновым могла согрешить. Он настырный был. Не жадный. На одни букеты небось ползарплаты истратил. Подкарауливал ее. И то, она очень даже хороша была в молодости. Да и сейчас еще ничего. Недаром главный инженер масляными глазами на нее смотрит. Видный мужчина, из кобелей.
И время было для измен, и место. Ведь Сережа все по командировкам таскался. На испытания. Вот и подорвал организм. Получил от государства орден, пинок под зад и пенсию убогую по инвалидности. Запил от несправедливости такой, еле его выходила.
Чего он обижается? Знает ведь, как тяжело ей засыпается, что на работе ее нервы одни.
Хотя прав должно быть Сережа, огрубела она. Матерком легко приложить может. А как не огрубеть, когда в подчинении одни работяги?
Кто бы такое мог вообразить лет тридцать назад? Что из застенчивой девушки получится такая тетка? Да никто. Она раньше такая воздушная была, а после того, как Сережа ее полюбил – счастливая очень. Они ведь неразлучны с третьего курса. И фамилии подходящие. Их так и звали – полевой букет. А как ей было в Сергея не влюбиться? Высокий шатен, гитарист, романтичный мягкий тембр, юмор понимает. Глаза карие. Волосы мягкие, густые. Кто бы мог подумать, что так рано появится плешь и седина? Время безжалостно, но не настолько же.
Дарья Тимофеевна вышла из кухни и заглянула в спальню. Муж лежал все в том же положении. Надо же, все еще дуется. Ладно, извинюсь. С меня не убудет.
Женщина нарочито громко вошла в комнату, подошла к кровати и тревожно прислушалась. Ну прости, Сереженька, фиалку свою. Вставай уж, стол накрыт.
Муж не шелохнулся. Дарья Тимофеевна приоткрыла одеяло и отпрянула. Зачем-то спросила: Сереженька, мальчик мой, почему ты совсем не дышишь?
Дарья Тимофеевна осела на ковер и закрыла лицо ладонями. Сережа, Сереженька мой. Как же я теперь без тебя, сволочь такая?