Автором настоящей публикации представлена концепция использования английского языка в его «вторичной культурной ориентации», под которой понимается ориентированность языка межкультурного общения в область иноязычной культуры, а в данном случае - в приложении к русской культуре[1]. При этом в качестве целевой аудитории рассматриваются зарубежные граждане, не владеющие русским языком, но у которых велико стремление к познанию духа русского народа, его истории и традиций. Поскольку русский язык не может стать для таких людей средством освоения культурных и исторических ценностей России, представляется целесообразным для частичного решения этой задачи максимально использовать ресурсы и потенциалы понятного для них языка - английского.
На первый взгляд в таком подходе нет ничего нового: существуют путеводители и разработаны экскурсионные маршруты по городам России на английском языке, переведены и переводятся на английский язык различные проспекты и рекламная продукция, исторические и публицистические материалы. Однако особый интерес в плане лингвокультурного воздействия на иностранного читателя представляет русская художественная литература, в том числе, и поэтическая. Возникает вопрос: возможно ли сохранить национальную культуру в рамках чужого языка? Возможно ли передать культуру одного народа, воплощённую языковыми и стилистическими средствами художественного произведения, другим языком, а, значит, быть адекватно воспринятым другой культурой? Сегодня в решении этого вопроса переводоведение настроено оптимистично – выработаны новые стратегии передачи национальной специфики культуры (исторических реалий, артефактов и пр.).
Современная мировая практика показывает, что в попытке представить историю, культуру и народ России в искажённом свете стало возможным пренебрегать историческими фактами, создавать учебники, содержащие недостоверные сведения, развивать коньюнктурные изыскания и гипотезы. Однако невозможно «переписать» «Войну и мир» Л.Н.Толстого, «Бородино» М.Ю.Лермонтова, «Клеветникам России» А.С.Пушкина. Классическая русская литература, в том числе и современного периода, является надёжным источником, дающим яркое представление об истории нашей страны, о красоте родной природы и духовных ценностях русского народа. Хранителем любой национальной культуры и мощным транслятором народных исторических и культурных ценностей является, без сомнения, поэзия.
Стихотворение в сжатой форме несёт огромную информацию о различных явлениях в культурной, социальной, политической жизни, усиленную образностью поэтического слова и, на наш взгляд, является действенным механизмом познания национального духа народа, его культуры и менталитета, выразителем которых является поэт[4].
Поэтом такого плана, жизнь и творчество которого неразрывно связаны с Псковским краем, является, без сомнения, Игорь Григорьев, способный любым своим стихотворением сказать о русском человеке, о родной земле и самобытности России, больше, чем авторы исторических и психологических трактатов.
К сожалению, оригинальное творчество этого современного истинно русского поэта, которого некоторые литераторы сравнивают с Есениным, остаётся недоступным для огромного числа людей, не владеющих русским языком. В соответствии с этим, предметом рассмотрения настоящей публикации является лингвокультурный потенциал поэзии Игоря Григорьева как в оригинале, так и в переводе на английский язык. Примером подхода к обозначенной проблеме, послужили переводы стихотворений «Непокорство», «На Синичьей горе», «Поклон, поклон, ржаное поле», выполненные автором этой статьи. При этом проводится мысль о возможности полноценного донесения до иноязычного читателя средствами английского языка внутреннего мира русского человека, раскрытого Григорьевым, поэтизированного культурно-исторического и природно-ландшафтного фона его стихотворений.
Важнейшим фактором для выполнения этой задачи представляется учёт переводчиком передачи национальной специфики культуры (исторических реалий, артефактов и пр.), что является, пожалуй, основной сложностью языкового посредничества и представляет наибольшую трудность при переводе в целом, не говоря уже о передаче на другой язык реалий, актуализированных средствами образного языка поэта[4]. Наличие фоновых знаний, знаний специфики поэтического перевода, обладание переводческой интуицией – первостепенные требования, которым должен соответствовать переводчик поэтического творчества. Оптимальным вариантом является триада: переводчик-поэт-лингвист/теоретик перевода. Однако такое сочетание в одном лице встречается крайне редко.
Темой первого стихотворения Игоря Григорьева, анализ которого станет иллюстрацией тезиса об использования переводящего английского языка в приложении к русской культуре, является тема войны и оккупации фашистами родного края. В годы войны семнадцатилетним пареньком Григорьев возглавил молодёжную подпольную группу в Плюссе, на Псковщине.
Игорь хорошо владел немецким языком. (В их деревне жил немец- коммунист, бежавший в тридцатых годах из фашистской Германии — у него и выучился чужой речи). Руководитель Струго-Красненского межрайонного подпольного центра Т. И. Егоров и приказал, и по-отцовски попросил Григорьева согласиться на предложение немцев работать переводчиком в комендатуре. А начальник разведки И.В. Хвоин, назначив Игоря руководителем разведывательной группы в Плюссе, дал пароль: «Зажги вьюгу!» — и ответ: «Горит вьюга!"
Если говорить о духе стихотворения, то он выражен как в самом названии (эксплицитно), так и через систему образов (имплицитно): непокорство, русский стоицизм, духовное и физическое преодоление всеобщей беды через страдания, вера в победу.
Непокорство
Будто матерь горевая
Над сынком, в крови лежачим,
Жжёт метель, стеня-взывая
Неподдельным русским плачем.
Словно вдовая невеста
Над любимым соколёнком,
Не находит замять места,
Захлебнувшись в стоне звонком.
Точно горькая сиротка
Над родительской могилой,
Тужит хвиль пугливо-кротко
Над судьбой своей постылой.
А кругом, в ночи-неволе, -
Ворог, проклятый трикратно.
Замерзает наше поле,
Замирают наши хаты.
Но мы слышим, слышим, слышим
Жаркий голос русской вьюги.
Да! Мы дышим, дышим, дышим –
Копим жилистые руки!
Ключевой образ, олицетворяющий силу духа русского народа - образ русской метели. Он проходит через всё стихотворение, репрезентируемый синонимами в параллельных строчках: Жжёт метель, стеня-взывая; Не находит замять места; Тужит хвиль пугливо-кротко; Жаркий голос русской вьюги. Попытка найти в языке перевода эквиваленты или хотя бы аналоги для этого синонимического ряда в языке оригинала является очень важной, но непростой задачей. У Игоря Григорьева каждый компонент рассматриваемой образной синонимической конструкции выполняет свою функцию и соотносится с тем сравнением, которое даёт ему автор – тонкий знаток нюансов русской зимней непогоды, с одной стороны, и проявлений человеческого горя русским человеком - с другой : метель - Будто матерь горевая/ Над сынком, в крови лежачим; замять - Словно вдовая невеста/ Над любимым соколёнком; хвиль - Точно горькая сиротка/ Над родительской могилой.
Можно смело утверждать, что наряду с перечисленными выше лингвостилистическими явлениями, каждое слово, каждое выражение и даже фонетические средства в этом стихотворении, передают не просто сущность происходящей трагедии на русской земле в января 1942 года, когда и было создано это уникальное по силе произведение, но и неистребимую силу духа простого русского человека, дают понимание того, что этот народ победить невозможно.
Носителю русского языка «внутренняя жизнь» оригинала становится понятной с первого прочтения, благодаря энергетике поэтического слова Игоря Григорьева. Сможет ли иноязычный читатель прочувствовать смысл того, что русский поэт называет непокорством, зависит от межъязыковых трансформаций и стратегий, к которым прибегает переводчик, и понимания стоящей перед ним «сверхзадачи».
Recalcitrance
Like a mother mourning over
Dear son in his blood lying,
Burns the snow-storm and groans,
Bursts into true Russian crying.
Like a widowed bride in grieving
Over the body of her darling
In the air the moan is ringing –
It’s the blizzard in anguish crying.
Like a wretched little orphan
Over the parents’ grave is whining –
Meekly, under the fate so awful
There a ground wind is pining.
In the night of yoke and trial
Enemies – thrice cursed – are swarming,
And of cold our fields are dying,
And dead still our cots are growing.
But we hear, hear, hear
Russian blizzard’s voice so fierce.
Yes! We’re breathing, breathing here
Hoarding our hands’ sinews!
В переводе - образ русской метели представлен синонимами, которые являются эквивалентными соответствиями: the snow-storm; the blizzard; a ground wind; Russian blizzard. Для вьюги в английском языке собственного имени не нашлось: она разделяет с метелью одно название - the blizzard. Есть также расхождение стилистического характера – замять и хвиль у поэта указывают на просторечье, тем самым акцентируя идею сельской местности, простого русского народа; в переводе использованные синонимы являются нейтральными, относящимися, скорее, к книжному стилю. Вместе с тем вполне удачной оказалась попытка передать в переводном тексте не стихающий гнев, скорбь и силу русской метельной зимы с помощью таких же образных сравнений, как и в оригинале: Like a mother mourning over /Dear son in his blood lying; Like a widowed bride in grieving/Over the body of her darling; Like a wretched little orphan/Over the parents’ grave is whining. Высокая степень образности и эмоционального накала предложенных в переводе соответствий позволит англоязычному читателю ощутить глубину трагизма той страшной зимы для русского народа и, возможно, открыть для себя неизвестные ранее страницы истории.
В стихотворении есть строчки, которые настолько национально- специфически окрашены и, как думается, понятны лишь русскому человеку, что возникает сомнение по поводу возможности передачи вложенного в них смысла средствами другого языка. К таким случаям можно отнести следующие: Жжёт метель, стеня-взывая/Неподдельным русским плачем; А кругом, в ночи-неволе, -/Ворог, проклятый трикратно; а также финальную строфу:
Но мы слышим, слышим, слышим
Жаркий голос русской вьюги.
Да! Мы дышим, дышим, дышим –
Копим жилистые руки!
Тем не менее, оказалось возможным ликвидировать эти культурологические лакуны. В первом случае была осуществлена синтаксическая перестройка двух строк Burns the snow-storm and groans,/Bursts into true Russian crying, при этом невозможность формально точно передать авторскую составную лексему стеня-взывая компенсируется с помощью столь же экспрессивного английского устойчивого выражения Bursts into… true Russian crying.
Аллитерирующие burns и bursts усиливают эффект жаркого голоса русской вьюги.
Далее вновь следует авторская составная лексема: А кругом, в ночи-неволе…- явление столь характерное для поэзии Игоря Григорьева. В английском варианте использовано добавление лексической единицы trial, что делает, на наш взгляд, созданное в переводе выражение In the night of yoke and trial более экспрессивным и стилистически приближенным к оригиналу.
Финал стихотворения - непоколебимая вера в освобождение, утверждение силы духа народа и уверенность в победе. Слышен голос самого народа, выразителем которого является поэт-пророк, и этому праведному пафосу подчинены все языковые и стилистические средства: повторы, восклицания, аллитерация и, как может показаться, абсолютно непонятное для иностранца выражение автора: Копим жилистые руки.
Однако поэтическая интуиция Игоря Григорьева позволяет рассмотреть в созданном им сложном поэтическом образе универсальную простоту, понятную каждому независимо от национальной принадлежности. Наверное, поэтому перевод этих строк получился практически эквивалентным и, как показала практика, адекватно воспринимаемым англоязычным читателем:
But we hear, hear, hear
Russian blizzard’s voice so fierce.
Yes! We’re breathing, breathing here
Hoarding our hands’ sinews!
Концепция использования английского языка в его «вторичной культурной ориентации» на материале переводов русской поэзии апробирована автором настоящей статьи в курсе «Russia Through Poetry» для иностранных студентов, не владеющих или почти не владеющих русским языком, которые приезжают на разные сроки обучения в Псковский государственный университет в рамках академической мобильности. Для таких студентов вторым языком является английский, и им предлагаются курсы, разработанные на этом языке.
Курс «Russia Through Poetry» построен на материале поэтических переводов Пушкина, Есенина, Лермонтова, поэтов Пскова и, конечно, Игоря Григорьева. Изучены переводы его стихотворений: «На Синичьей горе», (посвящено Семёну Гейченко), «Непокорство», «Поклон, поклон, ржаное поле» и других, дающих иностранцам прекрасную возможность увидеть Россию глазами её поэтов. Особый интерес для перевода представляет стихотворение «На Синичьей горе».
На Синичьей горе
Семену Гейченко
Стихи стихают. Погасают дали.
С Россией распрощались журавли —
Откаялись, отпели, отрыдали,
И небу нету дела до земли.
Заваривает снежное причастье
Монах-ноябрь костлявою рукой.
Печаль и пепел. Хладное бесстрастье.
Бескровный день. Кладбищенский покой.
И не избечь зальделым клёнам дрожи,
И не избыть распятие кресту.
И сумерки на вашу жизнь похожи,
И долог путь к запретному Христу.
Но это только миг, лишь промельк смутный,
Встревоженной души невольный вздох:
В глубинах нашей веры бесприютной
Неугасимы ни Поэт, ни Бог.
Цветут Святые Горы вкруг Синичьей,
Как жёлтые венки вокруг венца.
И всех, сюда взошедших, без различий
Сам ветер причащает из корца.
Стихотворение условно можно разбить на две части.
За строками первого куплета угадывается аллюзия на проводимый в Пушкинских горах ежегодный праздник поэзии, сопровождаемый приобщением к гению Пушкина, к содружеству поэтов в целом. Однако очевидна и трагическая нотка: а что там, за пределами Пушкинских гор - наползающая со всех сторон бездуховность, где нет места ни поэту, ни вере?
Мотив безысходности, тоски, неверия, обречённости выражен с помощью приставки “От” в глаголах: откаялись, отпели, отрыдали. Далее он продолжен в метафорическом описании леденящих душу реалий холодного осеннего дня, где: Заваривает снежное причастье/ Монах-ноябрь костлявою рукой/. Печаль и пепел. Хладное бесстрастье./Бескровныйдень.Кладбищенский покой.
Переводчику необходимо передать внутреннюю жизнь оригинала, при этом важно не только подобрать точные лексические соответствия в языке перевода для создания авторских образов, но и раскрыть имплицитную информацию, содержащуюся в них. Здесь важно также не оставить без внимания фонетические средства, которые использует И.Григорьев для создания образов. Каждый звук служит намерению автора передать то или иное настроение: Стихи стихают/ Печаль и пепел/ Монах-ноябрь/ избечь – избыть/ миг - промельк – смутный, и другие примеры.
Во второй части, оптимистической, слова Неугасимы ни Поэт, ни Бог можно рассматривать как лейтмотив стихотворения, провозглашающий приобщение поэта к Божественности. И даже сама Природа причащает всех, кто восходит на эту Святую гору. Попытка донести эти характеристики поэтической русской души до иностранного читателя представлены в переводе.
At the Sinichiya Hill
For Semyon Geychenko
Poems hushed down. Distances are dimming.
The cranes have taken leave of Russian north -
No more repenting, sobbing and no singing,
And heaven is too far removed from earth.
November-monk with its raw-boned fingers
Is brewing snow for the Eucharist.
All is but grief and ashes, cold and dullness.
A pallid day. Eternal, churchyard peace.
And frozen maples can’t escape the shiver,
And crucifying follows the cross.
And falling dusk is like the life of people,
And to forbidden Christ is long the course.
But this is just a blink, a mere shadow,
Involuntary sigh of a grieving soul:
Deep in our faith lone as a homeless outlaw
Poet and God, unvanquishable, glow.
The Holy Hills bloom round the Sinichiya,
They seem to crown it with yellow wreaths.
And all who climb this hill are getting richer –
The wind itself gives them the Eucharist.
Примечательно, что знакомить иностранцев на нашем курсе с состоянием души русского человека как части родной природы мы начинаем со стихотворения Игоря Григорьева «Поклон, поклон, ржаное поле».
Поклон, поклон, ржаное поле,
Прозрачный брод, косой стожок!
Мне жар земли безверье сжёг –
Ни зла, ни зависти, ни боли.
Здорово, ласковые звери –
Ежи, сороки и ерши!
Ей-богу, с вами хоть пляши:
Душа в добро открыла двери.
Привет вам, грозовые тучи
И дымчатая голубень!
Спасибо, беспечальный день,
За всё, что завтра неминуче.
***
Greetings to you, my field of rye,
To you, clear ford and stack of hay!
The heat of the Earth has burnt away
My unbelief, envy, pain and bile.
My kindly beasts, How do you do! –
Hedgehogs and ruffs, magpies and all –
Kindness is surging in my open soul:
I feel like bursting into dance with you.
Hello, Hello, my thunderclouds
And hazy bluishness of the Sky!
I thank this bright and happy day
For all that is to come, no doubts.
В переводе, как и в оригинале, проводится мысль о том, что земля – источник добра, веры, ощущения счастья для человека. Для русского крестьянина так было всегда.
Реалии, понятные и непритязательные эпитеты - доносят и через язык перевода детский восторг поэта, непосредственность проявления чувств – так могли сказать Сергей Есенин и Роберт Бёрнс. Ведь чувство любви к родной земле универсально даже если оно передано разными языками.
В процессе освоения переводной поэзии у студентов появляется желание познакомиться с аутентичными текстами, сравнить перевод с оригиналом, и это стимулирует их стремление изучить русский язык. Таким образом, делается ещё один шаг к продвижению русского языка в мировом сообществе.
Список литературы
1.Кабакчи В.В.Типология текста иноязычного описания культуры и инолингвокультурный субстрат//Лингвистика текста и дискурсивный анализ:традиции и перспективы. – Спб.: СпбГУЭФ, - С.51-70.
2.Основы государственной культурной политики РФ [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https: //duck duckgo.com/?q= Основы + государственной + культурной + политики +Text r:ru
3.Рыжова Т.С. Реализация возможностей прикладного искусственного билингвизма для развития детского туризма в Пскове.//Состояние и перспективы развития внутреннего и въездного туризма Псковской области. Сб. материалов региональной научно-практической конференции с международным участием 27-28 ноября 2014г. – Псков, 2015. – С.91-100.
4.Рыжова Т.С., Бучинская А.А. Использование поэзии на уроках английского языка(старшая ступень обучения) //Мировые языки. Язык и культурная идентичность в современном мире:Материалы международной научно-практической конференции. – Псков: ПсковГУ, 2015. – С.136-142.