Ч.1. Красная Пани
Посвящается С. М.
Совсем недавно произошло долгожданное событие – открылся после долгой реставрации один из самых красивых и эффектных павильонов Александровского парка – Арсенал. По своей архитектуре он напоминает замки старой Англии: архитектор Адам Менелас постарался на славу. С романтическим павильоном связана одна романтическая, но вместе с тем и трагическая история, которая произошла более сотни лет назад.
В Царском Селе всегда жило много иностранцев: немцы, итальянцы, французы, поляки… Представительницей польского населения городка была одна молодая бездетная вдова по имени Ижбета. Она хотела выйти замуж повторно, но ее попытки были тщетными, будто над ней тяготел какой-то рок: она была красивая, статная… Вот только характер был не самый легкий: любила устраивать скандалы на пустом месте. Однажды она ударила извозчика своим зонтиком: извозчик, как ей казалось, не уступил ей дорогу.
По истечение срока траура она поменяла черное креповое платье на ярко красное! В ту пору вошел в моду оттенок «кактус» - кричаще-яркий, крайне не скромный. Обычно такой цвет носили артистки и дамы полусвета. Для завершения образа Ижбета пользовалась модными французскими духами Le Trefle Incarnat.
Спустя некоторое время близкие и знакомые Ижбеты заметили, что характер ее сгладился, взгляд стал туманнее, на лице то и дело появлялась загадочная светлая улыбка. Никто уже не сомневался в том, что гордая полька стала жертвой коварного Амура. Предметом ее обожания стал тридцатичетырехлетний преподаватель истории из гимназии (к слову в прошлом он работал в суде, так как получил изначально юридическое образование). Ижбета познакомилась с ним на творческом вечере поэтов-акмеистов. Молодому человеку, тоже имевшему польские или литовские корни, также приглянулась молодая вдова. Только Андрей (именно так звали молодого мужчину) исповедовал православие, а Ижбета была верна Римско-католической церкви.
Они вместе любили прогуливаться по темным полудиким аллеям Александровского парка. Когда императорская семья уезжала на отдых в Петергоф или Крым, то в парке было гулять проще и свободнее. Конечно же, молодые люди посещали и павильон Арсенал. К сожалению, большая часть коллекции оружия и доспеха была перевезена в Императорский Эрмитаж еще в 1880е годы по указу Александра III, но некоторые образцы мундиров и знамен, а также коллекция восточного и африканского оружия представляла не меньший интерес для публики. Африканская коллекция пополнилась недавно после научной экспедиции в Абиссинию, в составе которой был и поэт Николай Гумилев.
С каким упоением слушала Ижбета рассказы своего друга об оружии, о далёких временах рыцарей и янычар! В голове проносились яркие живописные картины, вспоминались многие исторические романы, прочитанные в юности. Ижбета рано вышла замуж за немолодого врача общей практики. У него было много клиентов, в доме всегда водились деньги, а детей не было. Увлеченность чтением своей жены он не поощрял, считал, что романы одурманивают ум и отрывают от реальности. Но Ижбета все равно читала, а муж ей выговаривал, что из-за этого она не может родить ребенка, и чтение лишь еще больше усугубляет впечатлительность ее натуры. Хотя, как медик, он понимал, что это с точки зрения науки – полнейшее заблуждение. Потом со стороны супруга начались измены с молоденькими пациентками и акушерками. Но веселая жизнь длилась не долго – врача настиг удар. Ижбета осталась вдовой, не достигнув тридцатилетнего возраста. И, по истечении срока траура, она хотела вновь устроить свою судьбу. К ней сватались многие, но в основном мужчины в летах, а Ижбете так хотелось любви и романтики, как в ею любимых французских романах! За это нередко Ижбету сравнивали с мадам Бовари – героиней известного в то время романа Гюстава Флобера. Даже отмечали совпадение – мадам Бовари была женой доктора, только с той разницей, что измены шли со стороны мужа.
Вдова сделала высокую ставку на своего нового друга Андрея. Она называла его очень нежно, на польский манер: Анджей или по-французски: Андре.
Но, несмотря на долгие прогулки, походы в рестораны и синематограф, Андрей не спешил заводить разговоры о женитьбе. Хотя, в его годы, многие мужчины были уже отцами семейств. Но Андрей больше показывал свой интерес к наукам – истории, философии и богословию. Нередко Андрей доказывал Ижбете преимущество православия перед римско-католической верой.
Началась весна, а с нею и Великий пост. И Анджей сказал Ижбете, что лучше им не появляться вместе, и посоветовал вдове больше молиться за упокой души ее супруга и посвятить себя благочестивым мыслям.
Ижбета искренне надеялась, что после Пасхи окончательно решиться ее судьба. Она так хотела детей: когда она видела молодых матерей с россыпью ребятишек, она умилялась, но под вуалью часто блестели слезы.
Весна была на редкость холодной и неприветливой. Холодной была и Пасха: еще кругом оставался снег, а ночью подмораживало. Ижбета в этом увидела дурное предзнаменование.
Во время пасхальных гуляний на площади у собора Св. Екатерины Ижбета встретила Андрея с молодой девушкой в скромном наряде. А сама Ижбета в честь праздника надела свое знаменитое алое платье, за ней тянулся шлейф изысканного французского аромата.
- Познакомьтесь, мила пани, - это моя невеста. У нас скоро венчание, через две недели. Я вас с радостью приглашаю, буду рад видеть! Завтра вам вышлю официальное приглашение.
Глаза Ижбеты метнули две зеленые молнии. Как? Как ее Анджей осмелился на такую подлость? Кто эта девица? Бледная, бесцветная и серая, как моль? Ижбета не находила себе места. Пестрая толпа у собора и Гостиного двора стала ее раздражать. В отчаянии она быстро побежала к Александровскому парку. Перед калиткой со стороны строящегося Феодоровского собора Ижбета перевела дух. Церковные перезвоны дробили ей голову на мелкие осколки – боль была невыносимой. Гордая полька рыдала в бессилии. Она пришла в себя от холода – уже вечерело, взошла полная луна. Ее свет серебрил остатки снега в парке. Ижбета медленно пошла по темной аллее в парке в сторону Арсенала. Она вспомнила, как в конце осени, накануне Рождественского поста, здесь впервые ее поцеловал Андрей. Не робко, со страстью. А ей вспомнились строки поэта Гумилева: «Если стоны любви будут стонами мук, поцелуи окрашены кровью…».
Как он посмел ее предать? Так низко, так подло? Ижбета увидела вход в павильон. Двери были давно заперты. Темная громада с зубчатыми башнями на фоне вечернего апрельского неба казалась угрожающей и враждебной. Вдова стала колотить в дверь – ей открыл ночной сторож из солдат-инвалидов. У него была повреждена нога в минувшую Японскую войну. Бедняга не смог совладать с напором разъярённой молодой женщины. Она бросилась вверх по винтовой лестнице, увешанной турецкими ружьями в центральный Зал рыцарей, уже полупустой с конца прошлого века. Как здесь ей было знакомо, но необычно в вечернем свете. Затем Ижбета бросилась на узкую винтовую лестницу, по которой она когда-то поднималась с Андреем, а потом с крыши наблюдала осенние окрестности Царского Села. Он тогда крепко сживал ей руку. Ижбета снова оказалась на крыше, но уже одна. Снизу раздавался голос сбитого с толку сторожа.
- Барыня, куда вы! Спускайтесь!
Но Ижбета уже ничего не слышала. Она оглядела залитый лунным светом парк. Крыша была очень скользкой, и весенние ботиночки Ижбеты стали скользить. Но женщина даже не пыталась звать на помощь – она ринулась вниз. Ее алое платье вспыхнуло среди темных деревьев. Ижбета замертво рухнула на площадке перед входом в павильон, крови почти не было… или она была просто незаметна на фоне платья, которое раскрылось вокруг покойницы роскошным лепестком.
Ижбету без отпевания похоронили в могиле мужа на католическом участке старинного кладбища. Вскоре бы и забыли об этой печальной истории, да только весенними вечерами, особенно в полнолуние, мелькало между деревьями алое платье и слышались женские рыдания. А сквозь них будто звали кого-то: «Анджей, Анджей!». Говорили, что это блуждает по аллеям парка в потемках Красная Пани – призрак, неуспокоенная душа самоубийцы.
До сих пор, как говорят, можно слышать жалобные стенания, а меж деревьями мелькает красное платье…
04. 03. 2018 г.