Коротала я как-то вечер в обнимку с телевизором. Мужчина с импозантной внешностью пытался внушить мне с экрана своё видение мира. А я стойко придерживалась своего. Он разгорячился, широко открыл рот и выдохнул раздражённое «фе». Но вместо «феканья» раздалось в комнате визгливое «пиканье»… Я удивилась и пригляделась к его артикуляции… Батюшки светы, вот ведь бесстыдник, что себе позволяет при всём честном народе! Да только на телевидении ребята не лыком шиты – «запипикали» дяденьку по полной программе, не дали явить ширь души и познание разных пластов языка... Опять же – избавили мой слух от того, что я, правда, и так знаю, чай, не в лесу живу.
Греха таить не буду – срывается порой с уст словечко определённой эмоциональной окраски. А что делать прикажете? В шоколаде-то не все у нас ходят… Большинство соевый батончик покусывают или карамельку за щёку засовывают. К тому же и память генная о себе во весь голос заявляет.
Вон летопись древнейшая Новгородская первая повествует, как подошёл в 1346 году к Новгороду Великий князь Литовский Ольгерд и со знанием дела заявил горожанам: обидел-де его местный боярин Остафий Дворянинец, «облаял» разными «укоризнами», а под конец и вовсе «псом» назвал. Не снеся обиды, решил князь расширить границы государства своего за счёт земли русской и привёл войска к Новгороду. Ну а коли привёл, так и вторгся в пределы новгородщины. Ох и рассердились люди на разговорчивого земляка и порешили на вече казнить его, что и исполнили. Вы думаете, это стало назиданием потомкам? Да ничуть не бывало.
Иван Колычев – воевода, опричник Ивана Грозного – пожаловался однажды на князя и воеводу Василия Микулинского. Дескать, случилась меж ними ссора знатная. И князь, позабыв приличия и потрясая посохом, посылал его по матушке со вкусом и пристрастием, обзывал всяко замысловато и обвинял в том, что он «****ин сын» и «смерд»… Да уж… Достал, видно, опричник князя Василия, иначе чего бы это он так распоясался-то?
Как бы оно ни было, а негоже государственным мужам себя распускать. Им бы на руки почаще поглядывать да покрепче себя в них держать. Но… Не поглядывают, не держат и распускают. А за ними и простые граждане тянутся. А что в самом деле – раз одним можно, то и другим не возбраняется…
Взять хотя бы то же самое метро. Чего только не услышишь на его просторах… Куда там князю Микулинскому… А уж Остафий Дворянинец, бедолага, со своим «псом» так и совсем дитя невинное… Ну да пора перейти от слов к делу.
Спускалась я по лестнице на переходе с одного уровня на другой. В метро, конечно. И тут из глубины туннеля донёсся звук приближающегося поезда. А прямо передо мной две женщины. И мне их ну никак не обогнать. Обе они невысокие, только одна грузная и в летах, а другая молоденькая и худенькая. Первая тяжело ставила на ступени широкие стопы полных ног, словно пробовала каждую ступеньку на прочность. Вторая, осторожно перебирая ступеньки тоненькими ножками, колола их высоченными каблуками-шпильками блестящих сапожек. Решив, что этому поезду не суждено увезти меня в своём чреве, я усмирила проснувшееся было раздражение и перестала сверлить спины женщин недовольным взглядом.
И только это я настроилась на философское восприятие ситуации, как кто-то ткнул меня в спину и недовольно пробурчал что-то близкое к «да шевелитесь вы быстрее». А я-то тут причём? Я и рада бы, да возможности нет.
Меж тем дамы добрались-таки до последней ступеньки, что не помешало моей многострадальной спине вновь подвергнуться лёгкому рукоприкладству со стороны невидимого противника. Не успела я обернуться и познакомиться с ним, как он – молодой человек высокого роста и хорошей упитанности и ухоженности –изловчившись, обогнал меня и спрыгнул на ровную поверхность пола, не переставая что-то бубнить себе под нос. И уже стоя на полу, словно оказавшись в безопасности, произнёс чётко, громко и прочувствованно: «За…пи-пи…бали»…
Здрасьте, приехали… Вот так разобрало его! А я всё же молодец – мой философский настрой сдержал эмоции, они даже вырваться наружу не попытались.
А на поезд мы, как ни странно, успели – и я, и любитель «пиканья».