Андрей сидел в своей московской не слишком презентабельной квартире, отключив телефон. Ему предстояло решить один очень важный вопрос, может быть, самый главный в жизни. Через полгода ему, художнику-профессионалу, предстояла выставка в далекой Голландии. Там уже произвело впечатление творчество детей из художественной школы, расположенной в маленьком городке Снежинске. Теперь предстояло выставить совместно с детьми из Дивногорска, его малой родины. Свои картины. Там будут полотна педагогов художественной школы и наивное искусство самобытных художников. Андрею же предложили привезти вместе с ними серию работ на тему, которую выберет сам.
В его руках уже ожили и стали частью вселенной земляки, памятные места Дивногорска. Узнали и полюбили в России его космических братьев по разуму и представителей древних русичей. Теперь шел мучительный поиск новой темы. Наступала золотая пора его жизни - время раздумий и «сбора урожая». Поздней осенью его созвездие стрельца подстрелит цифру 50.
Вот черт, дверной замок он не отключил. Кто-то упорно рвется в его покои. Придется открыть. За дверью Андрея ждал суровый телеграфист с казенным листком в руках. Расписавшись в получении телеграммы, мужчина закрыл дверь и прочел три коротких строки: «Андрюша, мама больнице. Может случиться худшее. Приезжай. Валентин». Андрей почувствовал, как ему не хватает воздуха. Мама. Кажется, она приходила к нему во сне. Только как-то странно. И Серафима Ивановна, как ее звали в Дивногорске, и не она. Красивая, причесанная, в нарядной одежде, которой мама немного смущалась. К чему готовилась женщина в 70 лет? Может, уже к иной жизни.
Андрей лихорадочно соображал, что делать. Звонить сестре в Америку, где она получила новую работу, и куда он отправил на учебу дочь Оксану? Или обратиться за помощью к жене Марине? Но у той сейчас экзамены в институте искусств. Нет. Надо брать машину и ехать в Дивногорск. А там разберемся, решил сын.
В его годы художник уже имел шикарную машину. Впрочем. На ней каталась больше Марина. А для дальних поездок художник обожал запрягать 99 серебристого цвета, что сделал и сейчас. Он оставил на автоответчике сообщение. Что он в очередной командировке. Это на случай. Если позвонят жена или дочь. Хотя… у каждого из них была своя жизнь. Так удобнее для людей творчества.
Стояло раннее утро. Дорога была не очень загружена, что позволило Андрею не отвлекаться по пустякам и прибавить скорость. Господи. Мама, мама. Всегда она сожалела, что не умеет рисовать. А так иногда хотелось оставить на листе или бумаге свои мысли, поделиться с другими своим представлением о мире. Мать была учителем словесности с большой буквы. И они с учениками вечно мечтали побывать на родине то Толстого, то Тургенева, а то и Гумилева. Почти всегда добрые задумки получались. И вместе с ними с 8 лет стал путешествовать Андре, как его называли в классе Серафимы Ивановны. Она и сын всегда понимали друг друга с полуслова. И материнская радость по поводу прочитанной книги. И поездки в Дивные горы, и созерцание закатов и восходов - все было общим.
Андрей вдруг понял одну простую истину: все, что он писал до этого дня, подпитывалось ее энергией, ее чувствами, сердцем и душою. К сожалению, сын редко бывал дома. Но связь с матерью, установившаяся с детства, помогала ему найти нужные краски, образы, пропорции, отбросить ненужное, неглавное.
А теперь эта маленькая женщина. Наверное. Почувствовала себя ненужной детям. Выпорхнувшим из гнезда. Мать выполнила свое предназначение и теперь…Нет, она всегда будет необходима. Как сын будет жить без ее любви, которую не заменит ничто в мире. Андрей расстегнул ворот рубашки, остановил машину и вышел из нее. Дальше шел спуск в долину. Она была покрыта сизой дымкой, какая бывает после теплого дождя. Дух захватывало от близости земли, не покрытой асфальтом- живой, трепетной, похожей на мать своей непредсказуемостью и яркими красками чувств. Как же он раньше не смог понять. Что мама по натуре была ее Величество женщина в высоком смысле слова. И ей самой были нужны вера, любовь, надежда - хоть самая ее капелька. А в прошлом году, когда не стало отца, часть Серафимы Ивановны умерла вместе с ним. И сыну надо было чаще гостить дома, уже ее подпитывать своей любовью. А он, как все дети, оказался эгоистом. Но теперь сын почувствовал в себе геракловы силы. Чтобы удержать мать на краю бездонной пропасти.
Больница в Дивногорске встретила его белым полумертвым цветом. Пахло болезнью и безнадежностью. Валентин Павлович Чуйко, главврач больницы, еще не собирался домой, хотя было 7 часов вечера. На лице доктора, сто раз объяснявшего пациентам и их родным состояние больных, при встрече с другом детства не дрогнул ни один мускул на лице.
- Андрюша, зайдем в мой кабинет,- сказал он, встретив в коридоре сына Серафимы Ивановны.- Тем более, твоя мать сейчас спит. Мне всегда легче находить общий язык с мужиками,- начал Валентин. Знаю, что все твои женщины сейчас далеко. Пусть творят свои биографии. А мы с тобой решим, что и как.
В кабинете главврач заходил по кабинету с сигаретой в руках:
- Понимаешь, есть два варианта. У Серафимы Ивановны ведь инсульт. Ее схватило прямо на огуречной грядке. Хорошо, что соседка заметила неладное и позвонила мне. Я был не на рыбалке, как обычно в выходной, а дома.
В общем врачи вовремя оказали необходимую помощь, что важно при таком диагнозе. Страшное уже было позади. Но сосуды, объяснил доктор, - непредсказуемые органы. Возможно, женщину ждет неполноценная жизнь, а тои смерть. Затем главврач начал сыпать терминами, позабыв, что имеет дело не с коллегой, а с обыкновенным человеком. Но дело оказалось даже не в этом.
- Ты знаешь, Андрюша, я бывал у вас дома. После смерти мужа у матери словно что-то сломалось внутри. Нет в ней жизненной энергии. Страшно говорить такое, но она не хочет жить.
-Ты говоришь скорее, как психолог,- заметил Андрей. Или как филолог.
- Я же ее любимый ученик, не забывай этого, - продолжил Валентин. –А в общем, ты прав. Я действительно в последнее время занимаюсь психологией. Надо же знать, удастся спасти человека или нет. Чтобы воевать со смертью. Надо иметь в сообщниках самого больного. Организм у твоей матери крепкий, можно сказать. Сибирский. А вот жизненный тонус слабоват.
«Конечно, ведь мама осталась одна. И мы, ее дети виновны в случившемся»,- подумал сын.
- да не кори ты себя, - понял мысли друга главврач.- возраст все равно сказывается. Да и потеря. И еще: успехи детей всегда кладутся на противоположную сторону весов.
Андрей замотал головой, он не хотел славы за ее счет. Это жестоко.
Мать лежала на больничной кровати непривычно тихо. Увидев сына, она хотела вскочить с ложа и привычно забегать по дому - готовить обед. Ее глаза, оглядевшие палату, стали виновато моргать. Она ведь поняла, чего стоил приезд к ней сына: он отвлекся от главного в жизни. говорила она с трудом, обозначая слова двумя-тремя звуками. А возле рук лежало резиновое колечко - для упражнений. Андрей наклонился к этому постаревшему и похудевшем, но такому родному человеку и чуть не заплакал. Он никогда не думал, что мама, такая энергичная, заводная, следившая за собой, станет такой беспомощной. Нет, он не стеснялся ее и не боялся неприятных запахов. Тут другие чувства- нежности и жалости. Серафиму Ивановну весь вечер не покидало чувство вины. Она ведь не могла рассказать сыну, что у нее на душе.
На ночь ей укололи снотворное, и Андрей пошел домой, чтобы собраться с мыслями. Родное гнездо встретило его палисадником с высокими желтыми цветами, похожими на подсолнечники, и резным крылечком, когда-то сделанным им. Розовые с нежно-голубым шторы были закрыты и удивленно смотрели на мир: почему нас оставили в таком виде, на дворе - белый день?
Андрей лег на старенький диван и думал, думал. А в десять вечера набрал номер еще одного друга- директора санатория «Голубая мечта» Виктора Анатольевича Ростовцева. Тот был дома, но с стадии сбора на дачу. У андрея возникла мысль, может быть и нелепая. Но кто-то будто подсказал, что надо делать дальше. Дело в том, что на территории санатория осталось здание прошлого века. Раз в год Андрей просил друга оставить эти апартаменты за ним. В них не было лоска и современного интерьера, как в пятиэтажках, где лечились сердечники. Но само здание хорошо сохранилось, а три года назад было приведено в божеский вид. Там хорошо работалось. Можно было сделать так, чтобы никто не мешал. В этом помещении с флигельком когда-то жила монахиня. Монастырь, стоявший рядом, в советское время был разрушен. А матушка Серафима осталась в домике, как тень прошлого, и жила там до самой ее кончины. Возле здания начинался лес, а неподалеку бил ключ, к которому ходили за водой больные. Бьющая из-под земли влага целила, а монахиня, как считалось, отмаливала чужие грехи. И вот туда Андрей решил привезти больную кто ему запретит вернуть к жизни маму?
Виктор Анатольевич на том конце провода ответил:
-Считай, тебе повезло. Там должен был поселиться какой-то кум министра. Но что-то не срослось. Через три дня приезжай.
Три дня готовили больную к дальней дороге. Вместе с ней решено было взять Анечку, медсестру, которая должна быть ежесуточно при маме. Валентин оформил ей отпуск на месяц, а там посмотрим. Доктор не одобрил эту затею, но решил помочь почти родным людям. У него самого были живы родители, которых он регулярно пичкал таблетками.
В дороге Андрей трижды покрывался холодным потом, боясь, чтобы маме не стало хуже. Пришлось найти подходящую позу для поездки в машине, место для Анечки. Для водителя ехать шестьдесят километров в час- мука. Но, едва скорость вырастала, мать, не желая пугать сына, закрывала глаза. И он, чутко улавливающий состояние мамы, ехал черепашьими темпами.
Вот и «Голубая мечта». Как хорошо, что выехали рано и приехали за полтора часа. Меньше будет любопытных глаз. Огромная зала – вот что нравилось Андрею. Здесь рождалось чувство пространства, не связанного ни условностями, ни временем. Много света, шторы под старину, лепные потолки с голубками. А на одной из стен - божница, оставленная монахиней. Андрею показалось, что лики святых «потеплели», будто одобрив его затею.
Через день художник привез все свои атрибуты для творчества. В глубине залы было устроено ложе с балдахином - для мамы. Рядом была боковая дверь - в комнату Анечки. А на другой стороне – мастерская и его раскладная кровать. Сын так решил работать рядом с матерью, согревая ее сердце. И пусть ничто больничное не напоминает о болезни.
Наступила первая их ночь в жилище святой. Удивительное ощущение возникло у гостя, едва был погашен свет - тихой радости и ясной надежды. Едва он начал засыпать, как почудился легкий шелест длинного платья по полу. Белое видение, скользя, подошло к больной и перекрестило ее. А, может, это была игра лунного света в незакрытом окне?
Сон был цветным, что случалось уже редко. Художник, он иногда мучительно долго искал подходящий колер для последнего луча солнца или края туфельки дамы из космоса. А тут возникла целая гамма сочных цветов. Боже, ему привиделись мамины сказки! Бывало, отец, закручивая ус, вечером сидит на диване и чинит табурет или читает газету. Кажется, его не интересует то, что жена рассказывает на ночь сыну. Но вдруг молоток престает стучать и настает тишина. Значит, тоже слушает одну из сказок. Надо постараться припомнить. В какой из ее сказок Андрей успел побывать. В царстве дядюшки Роза, доброго волшебника, превращающего старый хлам в прекрасные цветы? Нет, это заоблачное королевство лелей, проказниц и озорниц, чьи сердца сотканы из любви и доброты. Все не то.
…Это - страна короля по прозвищу Храбрец. Да-да, он в молодости воевал с соседями, взяв себе девиз: «Храбрость и совершенство в бою». Но война - дело скучное. К тому же, соседи, поняв, с кем имеют дело, объединились и сообща дали отпор Храбрецу. И тогда его жена, мудрейшая королева Елена, чтобы сгладить впечатления от неудачи и конфуза, шепнула на ухо муженьку: «Завтра объяви в стране новый девиз «Красота спасет мир». За войнами король позабыл о том, что пора женить сына Дивнозора. Храбрец обрадовался, что не надо больше воевать и объявил о поиске невесты для сына. А на самой высокой башне был вывешен флаг с новым девизом.
Да, действительно, его подданные поверили в то, что именно красота спасет мир. Но ведь она – вещь капризная.
Тем временем во все концы земли были посланы гонцы, чтобы подобрать невесту для Дивнозора. Но люди они простые, что увидели, о том и рассказали. Король, чтобы не утомлять себя смотринами, поверил самому старшему из гонцов, вернее. Его словам. И он не ошибся. Лучана была прекрасна, как юная весна. Когда ее привезли в королевство, все было очарованы обаянием заморской принцессы. И молодых, не мешкая, торжественно обвенчали. После этого народ королевства и, разумеется, семейство Храбреца стало ждать наследников. Ой, как им всем понравилось устраивать праздники! Кому же не понравится, когда тебе шьют великолепное платье и ты проходишь по площади, осыпаемый лепестками роз? А подданным было приятно получать в праздники сладкие леденцы и всякие подарки от короля.
К рождению наследника готовились все подданные, начиная повитухой и кончая цветочницей. Последние ко дню рождения младенца ждали появления самых изысканных цветов. Швеи без устали строчили наряды для маленького принца. Срочно искали нянек. Музыканты писали кантаты в честь будущего королевича. А художники разводили краски и соревновались, кто лучше напишет фон для престола наследника.
Но в мае родилась девочка. И так случилось, первой ее увидела заглянувшая в окно прачка. Она-то и разнесла эту весть по всему двору. Бабка эта была злая и завистливая. К тому же. На свадьбе молодых ей не досталось мелкие денежки, которые разбрасывали в толпу. Вот прачка и решила отомстить молодым. Она рассказала, что новорожденная – такая уродка, что людям и показать-то стыдно.
Утром по королевству с подачи прачки понеслась недобрая весть: у короля родился не ожидаемый наследник престола, а девочка. И при том жутко некрасивая. Когда королева-мать вошла в опочивальню к молодым, она уже запаслась народным мнением: девочка не красавица. Непонятно, куда подевалась ее природная мудрость. Но Елена вынесла приговор: увезти новорожденную в монастырь. А Лучане приказать молчать об этом.
Весь день проплакала в одиночестве молодая мать. А ночью решила: раз ее дочь не нужна здесь, она тоже покинет королевство. Лучана целовала глазки, ручки своей дочурки и находила. Что она прелестна.
И вот карета, закрытая шторами, помчалась в лес. Кого прятала в ней? Наверное, это всего лишь гонец, раз король и королева не вышли провожать гостя на крыльцо. Так решили подданные и забыли об этом.
Что испытала юная мать, трясясь на кочках и бережно прижимая к себе беззащитное тельце девочки, знает только ночь…
Утром Андрей подошел к матери после того. Как ее покормили с ложечки, бережно погладил по седым волосам, как маленькую, и попросил:
- Ты должна мне помочь. Я хочу нарисовать твои сказки.
Невыразимая мука застыла на лице женщины. Она долго делала над собой усилие. Серафима Ивановна даже не пыталась понять, зачем сыну понадобилась ее помощь. Как любая мать, она не рассуждала, когда сын просил о помощи. Просто бросилась выполнять просьбу. Руки ее лихорадочно задвигались, теребя простыни. Она собиралась с силами.
Андрей знал, что мать пойдет навстречу, рассчитывал на это. Он инстинктивно ощутил: только так можно вернуть к жизни любимого человека. И борьба с болезнью началась.
…Итак, в королевстве красоты объявили траур по умершей при родах Лучане и ее ребенке. Сам Дивнозор поверил в это и загрустил. Все цветы на клумбах и в розариях поникли, несмотря на то, что их буквально заливали водой. Впрочем, солнце тоже, казалось. Не хотело радовать и светило людям по долгу службы. Но природа, в отличие от людей, оплакивала не смерть, а предательство королевы. Цветы и солнце ведь не умеют врать. Такими они уродились.
- Как дальше, мама?- спрашивал Андрей. И Серафима, укоторой на глазах стояли слезы, пыталась сказать что-то. Но слова застревали у нее в горле:
- Души…горош…встреч…
…Ну да, королескую невестку Лучану не довезли до монастыря. Провожатым показалось, что в лесу появились разбойники. Они бросили карету и мать с дочкой, и кинулись наутек. Лучана, отодвинув штору, увидела, что вокруг лес. Прижав к груди малютку, она смело пошла навстречу опасности. Лучана ведь стала матерью, и это сделало ее бесстрашной.
Лес вдруг расступился, и взору невольных путешественников открылась поляна. На ней стоял крошечный домик, украшенный цветами. А навстречу, улыбаясь, шла его хозяйка в платье утренней зари. Это была фея Душистый горошек. Она пригласила гостей в дом и попросила рассказать свою историю…
Когда Андрей сделал набросок этой картины, заметил: глаза метери стали оживать. Сын мысленно поблагодарил за помощь монахиню Серафиму.
- Какого цвета у Лучана было платье?- Спрашивал художник у матери. Она, с трудом вникая в образ, выговаривала:
- Цве…голу Марии.
Он вспомнил, как мать любила эту синь, которая символизировала святую Богородицу. И как только могла, применяла синьку в доме. Добавляла ее в побелку, вышивала васильки на наволочках и рушниках. Сын с радостью почувствовал, что потерянные с мамой связи восстанавливаются. И он попытался через них вплеснуть в ее сердце всю силу сыновней любви, всю накопившуюся нежность. Андрей не заметил, как кисть потянулась еще к одному полотну. Он не стал показывать его матери. Полотно было расчерчено по диагонали. Ближняя часть была залита солнцем. Стоял май с наивными одуванчиками и сиренью, пахнущей свежестью морской волны. А в правом нижнем углу царили серые, а в самом верху – грязно-свинцовые краски. На грани стояла женщина в накидке солнечного цвета. Еще один шаг – и она очутится там, откуда не возвращаются.
Андрей чувствовал: эта картина – знаковая. Когда рисовал сказочные сюжеты, ему работалось легко. А после картины, названной им «Не уходи!» наваливалась усталость- до холодного пота. Казалось, с каждым мазком из него уходила жизненная энергия. Но художник с упорством пытался доделать ее.
Утро. Мама, кажется, хорошо поспала. Сегодня ей начали делать иглоукалывание. А после всех процедур сын, как обычно, пододвинул с ней мольберт. Сказка продолжалась.
…Душистый горошек была доброй феей. Но соседи-грызуны не хотели мира. Ночью они нападали на побеги и объедала их. Лучана решила помочь своей спасительнице. Она послала гонцов в соседнее село за котенком. Когда это пушистое создание появилось во дворце, ни одна мышь не посмела приблизиться к королевству и прокричать: «Мышиный горошек, мышиный горошек. Мы тебя съедим!». Грызуны выбросили белый флаг и стали есть колосья ржи, росшие в поле. Мир, столь сладкий сердцу королевы, был наконец заключен.
Душистый горошек решила отплатить Лучане добром за помощь. Она собрала нектар с редких трав и дала его крошке Офелии, как назвали дочку Лучаны. Благодаря этому снадобью девочка начала расти не по дням, а по часам.
Но однажды почтовый голубь принес фее недобрую весть. Заболела королева страны Мудрости и просила помощи.
- Как? – Воскликнула Лучана.- Это же моя мама. Наверное, и до нее дошли вести о моей смерти. Бедная Изольда, она заболела из-за меня.
И тут Лучана стала просить хозяйку королевства добраться до ее родины. Молодая женщина плакала о том, что раньше она не просила прощения за свои шалости. А теперь, когда сама стала матерью, ее сердце разрывалось от жалости.
Душистый горошек долго думала, как доставить Лучану к матери. Она решила превратить ее в сову, чтобы она летела под покровом ночи. Ей опять понадобились заветные травы, которые изменяют облик живого существа. Ура, удалось.
Лучана сначала дрожала от страха, когда при свете луны казалось: ее кто-то догоняет. Она разодрала в клочья крыло, зацепившись за сук. Человеку непросто летать без привычки.
Но вот Дочь у цели. Лучана вспомнила, как надо превратиться в человека. Она выпила глоток из флакончика с жидкостью, данный ей на дорогу.
А страна Мудрости пребывала в печали. Никто не верил, что найдут средства вылечить Изольду. А королева все плакала о дочери и никак не могла смириться с потерей.
Когда ей сообщили, что во дворец просится путница с перевязанной рукой, Изольда приказала немедленно впустить ее в надежде узнать что-то о дочери. Но только незнакомка шагнула на порог, королева узнала ее. Сердце чуть не разорвалось от радости. А дочь встала перед ней на колени и попросила прощения за все детские прегрешения. Теперь она знала им цену.
А тем временем в царстве Красоты истек срок для траура. Корлевич должен был жениться вновь, ведь всем был нужен наследник престола. Гонцы опять поскакали во все концы. Но молодой принц решил больше не доверять чужим глазам. Он сам выберет себе невесту.
Однажды принц на охоте набрел на владения Душистого Горошка и увидел Офелию, превратившуюся в прекрасную девушку. Что-то родное, до боли знакомое было в ее прекрасных глазах. Будущий король целый день гостил в маленьком дворце, не ведаю, что горит с дочерью. А Офелия, выросшая среди доброты и любви, умытая утренней росой, ничего не ведала об отце. А Душистый горошек не посмела открыть чужую тайну. Молодой принц уехал с тем, чтобы вернуть сюда уже женихом.
А меж тем Изольде стало лучше. Но почтовый голубь принес ей недобрую весть. У Душистого Горошка гостил отец Офелии, ставший ее женихом.- возвращайся домой, - сказала Лучане Изольда. Теперь ты нужнее там.
Снова летит по ночам человек-сова, почти теряя разум от страха. Она спешит, она боится опоздать.
Но вот уже и владения феи Душистый Горошек. Дочка сидит на пенечке. Щеки е пламенеют от радости: скоро ее свадьба. И тут Лучана поведала Офелии свою печальную историю. Огорчилась дочка, удивилась: как отец мог их предать? И обе решили дать королевичу еще один шанс.
Вот едет дорогой гость на лучшей в мире лошади. Слезает с коня и вынимает из дорожной сумки корону для будущей принцессы.
- А кто твоя невеста, угадай!- ответила на его просьбу позвать Офелию Душистый Горошек. Навстречу жениху из цветочного дворца вышли две красавицы. Одна - весна-красна, вся в голубом, словно сотканном из небесной вуали. Другая - лето красное - вся в цвете утренней зари. Обе молчат, не кидаются навстречу принцу. В их глазах - грусть да печаль.
Упала из рук королевича дорогая корона, каменья-самоцветы посыпались в изумрудную траву. Закрыл руками глаза Дивнозор, что не видеть позора.- Будь мужчиной,- грозно сказала Душистый Горошек. Прими свою судбьбу.
И собрал все свое мужество Дивнозор и упал на колени перед дорогими женщинами. Из его глаз полились слезы. Долго просил он вернуться матьи дочь домой. Простили его Лучана и Офелия. А узнавшая обо всем королева-мать нашлась, как всегда. Она приказала повесить на самой высокой башне другой девиз. Утром подданные королевства Мудрости увидели, что над их маленькой страной реют три слова «Любовь, доброта, красота»…
Вот уже полгода живут в бывшей монашеской обители художник и его мать. То, что Андрей обычно завершал за год, получилось у него за мучительные и одновременно счастливые шесть месяцев. Он уже сам не понимал, что создал. Но замкнутость пространства, о которой мечтал, начала давить. Появились творческие сомнения. Но хорошо уже то, что матери стало лучше. Она вновь улыбается. А картины - что ж , они так и останутся застывшей фантазией. Только одна, по мнению художника, была завершена. Женщина в желтой накидке отступила от страшной пропасти. А сама бездна сузилась и занимала меньшую площадь, чем владения света. И пусть героиня еще не вернулась в дом, откуда ее позвали, но она обернулась к ним. Т оно, это лицо, потеряло мертвенно-белый цвет.
Последней ночью Андрей спал тревожно, просыпался в холодном поту. Ему все казалось, что в лунных лучах бродит монахиня в белом, осматривая картины и прикасаясь ладонями к ожившему холсту.
- Зачем она ходит здесь? – Звучал вопрос в воспаленном мозгу художника.- Может, смерть пришла уже и за мной?
Под утро Андрей забылся крепким сном. Он чувствовал, как любящая рука гладит его по голове с такой невыразимой любовью, которая подобна плоту на воде.
В девять утра сиделка Леночка, когда-то сменившая Анечку, как всегда вошла в зал из боковой комнаты и удивилась. Серафима сидела в изголовье сына и нежно гладила по щеке его нервическое, истощенное лицо. В ее глазах светилась материнская радость. Она тихо сказала:
- Пусть поспит. Ему предстоит нелегкий день. Только что звонили из Дивногорска и спрашивали, готовы ли его картины. Я ответила: да.
Андрей проспал почти до обеда, но уже спокойно, безмятежно. Мать с грустью заметила, что за последние месяцы его шикарный чуб цвета зрелой пшеницы покрылся инеем. Она знала, какой бывает плата за любовь.
Он спал с надеждой на чудо, которое уже свершилось. Не знал он и другого. Когда посетители далекой и чопорной Голландии увидят его картины- цикл сказочных сюжетов о материнской любви –даже у серьезных господ на глазах появятся слез умиления. Ибо никто до него не сумел раскрыть темы материнской и сыновней любви. И сколько бы его полотна ни бродили по разным странам, от них будет исходит свет, притягивающий сердца. Даже те, у кого они не искушены великим чудом по имени Любовь.