Фредерик проснулся из-за назойливых лучей солнца, так и норовивших ослепить его с утра пораньше. Он в замешательстве поднял голову, оглянулся и увидел, что спит на бумагах, которые рассматривал прошлым вечером. Всё-таки сон его поборол, и следователь не смог дочитать сводку из Ниццы до конца. Что же, это простительно, ведь рабочая неделя была довольно утомительна, а в особенности — пятница, когда ему пришлось сдавать всю отчетность. Весь день он провел за компьютером, перенося документы в электронный формат, к которому так и не смог до конца привыкнуть.
Взор мужчины пал на настенные часы, показывавшие одиннадцать часов утра.
«Долго же я проспал, — утирая глаза, подумал Фредерик. — Нужно что-то поесть».
Он встал с кресла и подошёл к окну, невольно взглянув на парочку, прогуливающуюся по улице. Кузо почувствовал жжение в районе сердца — ему было ужасно одиноко сейчас. Перед глазами предстала бывшая жена — брюнетка, может и не отличавшаяся особой красотой, но так горячо любимая им. Улыбка озарила отсутствующее лицо следователя. Они пережили многое вместе, так зачем было ему изменять? Разве он был дурен собой? Вовсе нет, женщины по-прежнему заглядываются на него, хотя он уже не молод. Но в последнее время Фредерик совсем перестал следить за собой, о чем свидетельствовала опущенная борода. Обычно он не допускал такого, но сейчас ему было плевать на свой внешний вид.
Внезапно его размышления напомнили ему о деле.
«А ведь этот засранец убивал чьих-то любимых».
Мысли тут же понеслись нескончаемым потоком. Фредерик никак не мог представить себе Жуана, несмотря на то, что в сводках дано подробное описание его внешности. Он был практически убеждён, что маньяком являлся сам художник, но все же иногда в черепную коробку следователя закрадывались сомнения.
«Разве пошел бы человек, имевший успех в обществе, на такие дикие вещи? Зачем ему это?»
Кузо сразу же вспомнился допрос в Ницце, где стенограф делал акцент на холодном, чуть озлобленном, но между тем необычайно высокомерном и спокойном взгляде молодого человека.
Когда Фредерик оторвался от своих мыслей и посмотрел на улицу, гулявшей парочки уже нигде не было видно. Следователь потянулся за сигаретой, лежавшей в одном из отделений стола. Закурив папиросу, он взял в другую руку папку, заменявшую ему вчера подушку, и отправился на кухню.
***
На выходе из гостиницы стояла карета, приготовленная для четверых пассажиров. Улицы были пусты из-за раннего времени суток и похмелья большинства горожан, но персонал отеля прекрасно видел, что молодой человек был задержан.
— Это тот самый убийца, — сказала шепотом одна из работниц своей подруге. — Бедная девушка, за что он так с ней? Чудовище!
Краем уха де Лакур выцепил слово «чудовище», после заевшее у него в голове. Ему хотелось улыбаться, но он смог себя сдержать.
Дверь «Массены» отворилась, и оттуда вышел Жуан, сопровождаемый жандармами. Они уселись в карету, и лошади, направляемые извозчиком, двинулись в сторону полицейского участка. Юноша уселся у окна и смотрел на улицы пустого города. Они проехали величественный дворец Ласкари, построенный в стиле барокко. На дворике перед самим зданием были усеяны разнообразные цветы, радующие глаз любого проезжего и прохожего. Жандармы о чем-то шептались, но Жуан был слишком увлечён изучением архитектуры города. Ему не свойственно было волноваться, он практически всегда умел держать свои чувства под контролем и показывал людям лишь то, что ему было выгодно. Сейчас за окном красовался кафедральный собор Святой Репараты. По легенде, девушку, в честь которой был назван этот памятник архитектуры, замучили римляне, когда ей было всего 15 лет. Убита она была из-за проповедования христианской веры. Мучители положили обезглавленное тело Репараты в лодку и отправили её в Средиземное море. После Ангелы доставили лодку с телом святой к Ницце, в залив, который затем стал именоваться Заливом Ангелов. Ему, как человеку с духовным образованием, была прекрасно известна эта история, но он находил её ужасно ироничной. В духовном семинарии им только и рассказывали про жизнь святых, да и учили молитвам, которые ему не пригодились. Слава Богу, что он не окончил её.
Наконец-то карета достигла места назначения. Здание одноэтажного полицейского участка было довольно маленьким, но не лишенным утонченности. Один из жандармов придерживал за руку Жуана, в то время как другие, уже выйдя, ждали снаружи.
Первых пешеходов, раньше других вышедших на улицы города, ждала интересная картина: молодой человек выдернул руку из-под опеки полицейского, что было расценено как неповиновение, и получил удар в живот в ответ на свои действия. Парень согнулся, ему ужасно хотелось плюнуть на землю, но «маска», которой он собирался прикрываться на допросе, с легкостью бы была разоблачена, позволь он себе такую выходку. Взяв де Лакура за руки, жандармы завели его в участок, где его ждала тюремная камера. Они могли не церемониться с ним более, потому что он собственнолично дал повод оправдать излишнюю агрессию полицейских. Дворянин знал, что сможет использовать поведение жандармов в свою пользу при допросе и решил спровоцировать трёх здоровяков на второй удар. Вновь он попытался выдернуть руки из захвата двух полицейских, что ему успешно удалось, но тут же Жуан почувствовал жгучую боль в районе грудной клетки. Тело камнем понеслось вниз, но ему не дали упасть. Сразу же парня кинули в одиночную камеру, предназначавшуюся для особо буйных заключённых.
— Ждите следователя, господин боксёр, — с ухмылкой сказал жандарм и захлопнул камеру.
Поднявшись на ноги, он осмотрел комнату, которая имела квадратную форму: в левом ее углу стоял стол, рядом с ним находился стул, в правом углу расположилась кровать, на стене, противоположной входу в камеру, было прорублено маленькое окошечко. Здесь было ужасно грязно, но выбирать не приходилось.
Губы парня застыли в улыбке, ведь замысел удался, и он сможет надавить на следователя во время допроса. Ребра слегка болели, поэтому Жуану хотелось присесть на кровать, но, заметив абсолютную антисанитарию, царящую в комнате, он отказался от этой идеи.
Стоя на ногах, он начал обдумывать всевозможные варианты вопросов, которые ему мог бы задать следователь. Да, довольно трудно будет объяснить его ранний уход из галереи, не подставляя при этом Элизу, но разве стоит какая-то девочка его свободы? На кону стоит жизнь художника, и в такой ситуации решение было очевидно. Тем более, мсье де Ришелье мог использовать всё своё влияние и не допустить попадания имени дочери в газеты. Но что будет с самим Жуаном? Нет, все должно быть хорошо, ведь у жандармов не было никаких улик против него. Осталось дождаться следователя и с хладнокровием ответить ему на все вопросы и, если не будет никаких новых улик, все пройдет гладко. Но новых свидетельств, доказывавших его вину, быть не должно, а тем более и случайных свидетелей злодеяния.
***
От чтения Фредерика отвлёк телефонный звонок. Совсем недавно он позавтракал яичницей и кофе, а теперь сидел и курил, параллельно перелистывая страницы дела. Каждый раз, когда он принимался за своё хобби, Кузо словно переносился в девятнадцатый век и собственной шкурой переживал каждый момент дела, ставшего частью необъятной истории. На экране мобильного высветилось имя звонившего, следователь взял трубку и прислонил телефон к уху.
— Привет, Жорж. Извини, что так долго не отвечал, просто был занят… делом, — стряхивая пепел, произнёс Фредерик.
— Вечно ты занимаешься каким-то бредом и торчишь дома, старикашка! Небось смотришь чёртову передачу про животных, ха-ха! — грубый голос сказал эти слова без стеснения. — Я заеду за тобой, и мы поедем куда-нибудь. Хватит вечно торчать дома, тебе всего тридцать семь!
— Да, но я…
— Нет, нет, нет. Никаких «я занят»! Посмотришь еще на своих животных!
Фредерику пришлось уступить под натиском своего старинного товарища и согласиться на встречу. Зная Жоржа, следовало ожидать, что он может заехать в любой момент, поэтому Кузо потушил сигарету и отправился в спальную, чтобы одеться для выхода в город. В комнате сразу бросалась в глаза двухместная кровать, каждый вечер напоминавшая мужчине о бывшей жене. Пересилив себя, он двинулся к шкафу. Открыв его, Фредерика ждал его неизменный, скудный гардероб, но ему и не надо было большего: несколько рубашек, маек и пара джинс. Выбрав что-то поприличнее, мужчина прилёг на кровать в ожидании звонка от друга, который не заставил себя долго ждать.