Иногда я чувствую себя панычкой,
иногда Хомой в кругу очерченом,
иногда наимудрейшей Блаватской,
Иногда Вием, а вокруг черти.
Вот говорила мне Блаватская:
Жизнь иллюзия (обман по-нашему),
и круги на воде приватно
преходящие: щи да каша.
А иногда старухой-панычкой
и Хомой одновременно,
чтобы спастись, надо НЕ бояться.
Страх - единственный непременный
атрибут, что смеётся- клацает
фартуком железобетонным
вечного Моисея вящего,
и выгребает из грязи тонны,
и погружает в озера волны.
Бедный Хома! Ты был или не был?
Может, причудилось это Гоголю?
НЕ был, НЕ был, НЕ был, НЕ был.
Панычка сбила свой гоголь-моголь,
и успокоилась, и рассыпался
гроб на досточки, и на голову
сны косточками посыпались.
Жизнь труха, что исходит сторицей,
и стареет и вянет кожа,
и Наина невольной старицей
искореняет любовь в прихожей.
Бьются Ротмир с Русланом насмерть,
а побеждает Фаня Раневская,
что в Тишину играет с Плятом,
кости проглатывая черешни.
Многие зубья свои теряли,
перегрызая орешек вечный.
Мчится, не прекращаясь, ралли,
Муромец не слезает с печки.
Поисковик затупился в бозе,
закольцевался ничтожно малым.
Песни поют Магомаев, Козин,
и разрастается ком шалый.
Страсти кипели перекипели,
Воды выпарились из Бездны,
Хоры церковные песни пели,
Вий открывает свои вежды.
Стих затихает и умирает,
и превращается стих в стихию.
Нет, не добраться ему до рая,
и не очень хотелось-то... к Вию.