Крымские мотивы. Стихи

 
   Таврида,
   
   Все так же Понт шумит волной
   И тают дни над Чатырдагом.
   И ветер времени густой
   Уносит листья лет из сада.
 
   Все также в ясной синеве
   Плывет далекая Таврида
   Где по нетронутой земле
   Легко ступала Артемида.
 
   То город детства снится мне
   В тени акаций и каштанов.
   Замешен воздух на вине
   И зыбкой радуге фонтанов.
 
   И я иду к нему сквозь бред
   Всех будней наших - бесконечно.
   И только в нем найду ответ,
   Который ищется извечно.

   Декабрь 1976 Ленинград
 
 
                * * *
                Полгода плохая погода,
                Полгода совсем никуда.
   Весь сезон над Крымом непогода
   Тучи серы, тучи вороны,
   Словно поместила нас природа
   К берегам Балтийской стороны.

   К побережью Финского залива
   К валунам, исхлестанным дождем.
   И вина Судакского разлива
   В эту осень мы уже не ждем.

   Парадоксы климата. Сверяя
   Ход земных и солнечных часов,
   Мы уходим, души затворяя,
   На дверной, разболтанный засов.

                Симферополь, сентябрь 1987
 
   


                * * *
   На берегах Тавриды дальней
   О чем ты думаешь? Печальна,
   Желта осенняя метель.
   Но будет впереди апрель,
   Как символ некий возрожденья.
   Ну а пока спроси себя
   Не лучше ль время сентября?

                1999
 
* * *
   От северных елей, закованных в снег
   Несется метелей широкий разбег
 
   И в Крымской степи, потом долетя
   Роняет их ветер горстью дождя.
 
   К ногам твоим капли летят, как привет,
   В пути сохранившие Северный свет.

                16.02 1978. Ленинград

   
                АЛУШТА      

   Причудливы фантазии ума:
   То память вспыхнет серебром Алоли,
   То отзовется звонкая струна...
   Какую чушь мы в те часы мололи?
   Как мимолетны были два следа
   На тающем снегу. И укололи
   Ненужные на празднике слова.
 
   Мне кажется, уставшая земля
   Старинной Лусты жаждала покоя.
   Зеленая январская волна
   Одела берег в кружево прибоя,
   Чертили чайки в небе письмена...
   И это все, теперь уже былое,
   Осталось в нас на долгие года.
 
   Не в правоте и времени спасенье:
   Нас некому прощать или судить.
   От генуэзских башен в отдаленье
   Мы знаем то, что просто надо жить!
   Хотеть в судьбе немножечко везенья.
   Но, прошлое уже не изменить.
   И может в этом есть благословенье?

                16 декабря 1980. Ленинград
 
 
                БАЙДАРСКИЕ ВОРОТА

   Тут сам Господь задумал отличиться,
   Тавриды создавая берега.
   Внизу, под солнцем, море серебрится.
   Здесь, ночью спят в ущельях облака.
 
   У скал - дорога старая змеится,
   Творцов её, не зная имена.
   Лишь их труду мы можем поклониться,
   А их самих давно уж нет следа.
 
   На высоте, над суетой курорта,
   Все также тихо шепчется листва.
   И для людей Байдарские ворота,
   Не, как и в Кремле - открыты навсегда
 
   Но, худшее, что может приключиться,
   Коль для себя, мы злейшие враги:
   Заброшен храм, что памятником чтится,
   А рядом процветают кабаки.

                Декабрь 1980. Ленинград

 
                СТАРЫЙ КРЫМ. (На могиле А.С. Грина).

   Со смертью, ты - принадлежишь Тавриде.
   Она дала последний твой приют.
   И до сих пор, любя и ненавидя
   Твои герои здесь еще живут.
 
   В осенний день стучат в твою могилу,
   Созревшие плоды твоей земли,
   Что вдохновила суетному миру,
   Дарить цветы чистейшие мечты.
 
   Теперь к тебе приходим мы с цветами.
   Но, что теперь? Они были нужны,
   Когда ты задыхался от отчаянья
   Среди людской, безумной слепоты.

                1980.

 
                ОФИЦЕРСКИЕ СБОРЫ

   Седые лейтенанты у доски.
   Военкомат не знает исключений.
   Мы снова занимаем рубежи.
   Штабных воображаемых сражений.
 
   Задача наша буднично проста -
   Прогноз погоды в южном направленье.
   На стол ложатся карты шелестя
   И данные последних наблюдений.
 
   Хоть скучно, делать нечего - рука
   Уже сама считает градиенты:
   Здесь может быть. А здесь - наверняка.
   А вот координаты эпицентра.
 
   И сразу тишина в душе. Молчу.
   Хотя доклад готовится по срокам.
   И лишь через минуту прошепчу:
   Полковник! В эпицентре Симферополь.
 
   Не понял! Повторите! Повторить?
   Я повторю: Гроза! И мне понятно,
   Что вдруг судьба решила подшутить
   Со мною элегантно и приватно.
 
   Три дня назад Январская гроза
   (Та самая) гремела надо мною.
   А ныне, за окном у нас Нева,
   Под ледяной, застывшая бронею.
 
   Коллеги удивляются: гроза!
   И по расчетам, вроде бы, как надо.
   А я молчу: да не гроза - судьба
   Гремит из Крыма в окна Ленинграда.

                22.01.1981. Ленинград

 
                ПРОШЛОЕ РЯДОМ (Херсонес).

   Не сразу, не завтра, Не слушая мессу,
   К нам мудрость приходит от стен Херсонеса.
   Как время, по капле, не слышно, не зримо.
   Потомки Эллады и мы - побратимы.

   Источенный мрамор ветрами и морем.
   И прошлое рядом за счастьем и горем.
   За шагом, за стоном, на камнях Тавриды
   Покрытые пылью следы Артемиды.

   Под солнцем палящим, в тени капители
   Узоры мозаик нежней акварели.
   И прошлое рядом! Все также лениво
   Понтийские волны шумят у обрыва.

   Не стоит пытаться вернутся в былое.
   Но стоит осмысливать время иное.
   К античным колоннам на миг прислониться
   И юности мира за все поклониться.
 
   Принять красоту и любовь, Как награду.
   И помнить всечасно, что прошлое рядом.

                26.01.1981. Ленинград.

               ОЛИВЫ В НИКИТСКОМ САДУ
                Анатолию Сафроновичу Коверге

   Давным-давно на Полисах Эллады
   Стеклянная застыла тишина.
   И в гаванях Тавриды не спускают
   Усталые триремы паруса.

   Но память их живет в названьях древних.
   И много лет еще на берегу
   Оливковые старые деревья
   Плоды роняли спелые в траву.

   Где шелест ваш, оливковые рощи?
   Мы забываем, время торопя,
   Что древние решали дело проще,
   С собой в дорогу саженцы беря.

   И к ним была щедра земля Тавриды,
   Оливы и эгейская лоза,
   Кормили тех, кто храмы Артемиды
   Оберегал до самого конца.

   На той земле, златым и первым веком,
   Античности пролился звездопад.
   Но в память нам оставленную греком,
   Хранит оливы лишь Никитский сад.

                Декабрь 1981. Никита - Симферополь.
 


                * * *
   Едим ли пиццу за углом,
   Иль кофе пьем в кофейне старой -
   Воспоминания потом:
   Подарком, или страшной карой
   Предутренним восстанут сном.
 
   А жизнь, рисуема углем
   Ложится контуром графичным,
   На все, что мы считали личным,
   На что смотрели безразлично,
   И что грядущим скрыто днем.
 
   Там, где судьба развесит тень,
   Как кипарис между цветами.
   Дни белизны, до черноты,
   Разлад душевный гасим мы
   Между полярными словами.

                8 марта 1984. Симферополь.
 
               
                АПРЕЛЬ В СИМФЕРОПОЛЕ

   Говорит мне дворник: Апрель!
   Это ж сколько надо мести!
   Да туды же его в качель,
   Снова начало все цвести!

   Вам-то в радость - кругом цветы,
   Ну а мне - подметай, подметай,
   Эти почки и лепестки,
   Вон и бак уже через край.

   Ах, как много твоих забот
   Гонит ветер по мостовой!
   А по мне - так пускай цветет,
   Я ведь видел и край иной.

   Только скалы и синий лед:
   Не сколоть его не смести...
   Нет, уж лучше пускай идет
   Наш апрель, чтоб всему цвести.

   Но в словах дворника суть,
   Как Бодлера в "Цветах зла" -
   Лепестки, их в последний путь
   Кляча времени повезла.

                2000 г.
 

                ГРОЗА В ТАРИДЕ


   Белый бархат укутал платаны,
   Доцветающий розовый куст.
   Над Тавридой сгустились туманы,
   Заклубились у каменных уст.

   Тают в тучах черты Чатырдага.
   И в горах, набирая разбег,
   Наполняет желанная влага
   Берега многочисленных рек.

   Первый снег освящен гулким громом
   И раскатом осенней грозы,
   Для кого-то еще не знакомым,
   Проявленьем пророка Ильи.

   Что вещает пророк, непогоду?
   Опоздал. Для Тавриды она
   Существует лишь только в угоду
   Даме, с именем древним - Зима.

                Ноябрь 1995 г.
                Симферополь.

                * * *               
                Маме
   Вспахал циклон воздушный океан.
   Под лемехом невидимого плуга
   Деревья гнулись к вымерзшей земле
   От крымских скал до Западного Буга.
   Эстамп писала мартовская вьюга.

   И юный март, потворствуя беде,
   Искал средь молний признаки погони
   От уходящей к северу зиме,
   Не забывая давних церемоний
   О передаче скипетра весне.

   И вот утихло. Сад преображенный
   Застыл в алмазно-голубом венце.
   Вновь горизонт до метра приближенный,
   Умчался в даль. И влагой напоенный
   Тавриды воздух замер на щеке.

                Март 1996 г. Симферополь.
 
                КАРАДАГ.
               
                М. Волошину

   Что говорил ты Максу?
   Он остался
   Возле тебя,
   Навек среди камней.
   Безумный Сфинкс!
   В твой пьедестал впитался
   Соленый вкус
   От Тетиса морей.
   Ты помнишь
   Времена гипербореев.
   Лишь избранным
   Из смертных говоря
   Свои загадки.
   В душах их посеяв
   Божественный огонь
   Небытия...
   Ты видел все
   И мудрость неземную,
   Отобразил
   Беззвучным строем скал.
   И тишину.
   Я без тебя тоскую.
   Верни меня,
   Как Макса ты позвал.

                Декабрь. Коктебель. 1995
.