Каждым вечером я зависаю над городом, - всевидящая тень, лесная сова – рентген, луч кармы, энигма для других и самой себя. Я плыву над городом, над огнями ночных фонарей, витрин, окон домов, наблюдая внутренним зрением ночную жизнь. Я – ночная мышь дозора и око возмездия. За мной охотится преступный мир , - эти маньяки, насильники, наркоманы… О, попадись я им, - убьют не сразу! Будут грызть и рычать, рвать клыками, отрывая от плоти куски, запивая кровью и пеной безумия.
Я их заклятый враг. Потому что вижу их мерзкие дела и вытаскиваю на свет, сдаю властям и на суд Божий…
На столе моем карта города. Нарисованная своей рукой, карта, на которой я знаю каждую улочку, любой переулок… От меня не скрыться ни в темном подвале, ни в гараже… Но сегодня мне трудно настроиться. Внутри еще не рассеялся горький осадок поражения (временного!) с болотным вкусом тины, где пришлось побывать.
… Мы встретились на улице, и я едва узнала ее. «Завадка», одноклассница! Сколько лет прошло… Припухшее, неопрятное лицо, гнилые зубы и запах алкоголя. Несет пиво. Пьющая?
Она обрадовалась, потащила меня к себе на день рождения дочки. Я сомневалась, но захотелось увидеть бывших приятелей, которые, по ее словам, приедут «расслабиться». Увидеть свою молодость… Шестое чувство отговаривало. Но любопытство взяло верх. К тому же, я плохо знала тот район. Нужно было освежить память. Ведь когда я плыву над картой, обязана видеть не квадратики и полоски, а - живой, трепетный город…
Районишко, действительно, чумазый. Бывший рабочий поселок: деревянные двухэтажные бараки, с латаным шифером, печными трубами и воронами на антеннах. Там и сям огородики с заборами из ржавых кроватных сеток с дырами. Водяная колонка, сараи, картофельные ямы. И везде – запахи туалетов, перекрытых досками. Испытываешь здесь боль за людей, будто виноват в чем-то…
Внутри домов – тот же запах кислятины, преющей гнили.
В комнате уже собрались, алчно посматривают на стол с водкой. Еда – вареная картошка, рыбные консервы. Стульев мало, рассадили на доски между табуретками. Сразу же магнитофон, попса гундосит, хрипит шансон. Тоста за девочку не сказали, выпили, пошли к окну табачище палить, а дым – валит внутрь.
Одноклассники не пришли, и я решала, как бы удобней исчезнуть. Захожу на кухню, вроде попить, - мать родная! – над газовой плитой вся стена и потолок загажены черными тараканьими точками. Фильм ужасов! За пузырчатыми обоями копошение мерзости. Чуть не вырвало…
- Божьи твари! – заявила курящая здесь хамоватая тетка. – Не убий! И тебя не вдарят!
Смотрю на общество сквозь сизый дым папирос. Какие-то странные, грубые лица. Семилетняя именинница играет с котенком в углу, ей даже ничего не подарили. Тетки обсуждают, с кем спала «пугачиха», а мужчины - про охоту, кто кого убил и чем согревались... Пора, пора идти…
- Знаете, - говорю неожиданно, - я спою девочке!
Подхожу к ней, сажусь рядом и тихо пою детскую песенку, которую помню еще со времен пионерского лагеря. «…Ты увидишь, ты увидишь, как веселый барабанщик…» На меня подозрительно косятся рожи вокруг стола. Но я допеваю до конца. Девочка от удовольствия забыла ротик закрыть.
- А теперь, - фокусы! – объявляю громко. – Пусть каждый, что знает, покажет ребенку номер! И я показываю фокус с бумажками на ногтях пальцев.
– Раз! – есть бумажки. – Два! – бумажки исчезли…
- Гы-гы-гы… - ржут мужики. – А я могу из горла пить…
- А вы знаете, - тут меня понесло, - вокруг каждого из вас есть божественное поле. Оно – невидимо, но красиво и целебно, оно – «храм божий внутри себя»…
- Храм Бога – церква! – изрекает толстая тетка. – Мы ходим туда...
- Как же... - язвит мелкая тетка. – Поп там знакомый…
- И чем духовнее человек, тем сильней его биополе, - не унимаюсь я. – У кого вязальная спица?
Мне отыскали спицу, и я согнула ее буквой «Г». – Измеряю поле! Кто первый?
Пузатый мужик поднялся. – Смотрите! – вещаю. – Рамка на границе биополя. Отклонение в полуметре от тела…
- И чего? – тупит мужик. – Не помру?
- Все в норме,- говорю. - Поле здоровое…
- А меня? Меня…
- Давайте за стол! - задирается тетка. – «Колдовка» пришла…
- Что вы? Здесь нет магии! Каждый способен…
Показываю, как надо, и у «пузана» получается.
- Знаете, говорю, - уже в Древнем Шумере так искали воду. Чистую, питьевую. Это двинуло прогресс. Сейчас на дачах ищем колодцы. А сколько ископаемых нашли лозой! Есть даже памятники «рудознатцам»… Это – физика, пока неясная…
Смотрю, из угла комнаты меня сверлит злобный взгляд упыря. Вроде не пил, обдолбанный, что-ли? Исподлобья, немигающие черные дыры зрачков… Чувствую, - опасно.
Подходит и цепляет меня за подбородок своими грязными щупальцами. Типа, на вилы взял.
- Ведьма… - рычит.
- Убери лапы! – хватаю его за руки.
В этот момент он резко бьет меня головой по носу. Долбанул черепом, как учили… У меня кровь фонтаном на блузку. Залило все… И мужик резко затихает. Хрюкнул и, покачиваясь, - в коридор.
Мне оказывают помощь, прикладывают холодную бутылку.
- Это Вован - афганец! Больной на голову… Пока не увидит кровь, не успокоится. Давай застираем, потом – не смоешь…
Сижу в чужой, пропахшей потом одежде, бледная и злая. «Дура! Не ушла. Так и надо…»
- Ай-яй! Деньги! – слышу, вопит Завадская. – Украли! Здесь лежали… «Шоу продолжается», думаю.
Оказывается, деньги лежали в серванте. Кто-то под шумок вытащил. А, может, сама забыла где…
- Никто не выходит! – вдруг объявился милиционер. – Будет обыск!
«Черт, думаю, – еще подложат…» Ощупываю карманы.
Мужики с ухмылками скидывают штаны и рубахи, трясут хозяйством в своих мятых трусах. Отвратительно!
- Носки снимайте!
- Зачем? Итак, видно!
- А под пяткой?
Потом раздеваются женщины. Стою в трусах и лифчике, мужики осматривают, нет ли где выпуклостей, хвостов бумажных. Нос болит, а зубы от стыда и злости, словно капкан стиснутый…
Иду по ночному городу в еще сырой блузке, боясь простудиться. Да и в милицию могут забрать. Оправдывайся потом… Выискиваю переулки, где меньше прохожих. Вот и свой дом.
В прихожей, в зеркале – лицо бомжихи. Нос распух, а под глазами темные синяки.
- Вика! Ударили? – это муж.
- Цела. Афганец беса гнал…
- Убью его!
- Нет. Сама сглупила. Гордыня… Хотела доказать… И помни: «Не демонстрируй талант всуе. Нарушила правила…
- Но ведь от чистого сердца!
- Однако, нос скривили…
Я зависаю над городом и сегодня. «Чистильщицей» быть захватывающе. Но днем набираюсь сил, много хожу по улицам, паркам, гаражным массивам.
…Ночь. Левая рука скользит по карте, пальцы, как щупы, в правой – маятник. Все зависит от настроя и оттого, как я вижу искомое. Сегодня ищу наркоту. Внутри меня – образ наркопритона, грязная квартира, матрасы, шприцы на полу. И тупые морды с расширенными зрачками. Распластанные зомби, мерзкий запах отравы… Мне становится дурно. Маятник описывает круги…
Я успеваю зафиксировать объект, - дом панельный у вокзала. Увеличиваю масштаб, определяю подъезд…
Я – в спортивном костюме, в кедах, в ветровке с капюшоном. Лицо мое скрыто, синяки под глазами припудрены.
Подхожу к подъезду, осматриваюсь. Ничего особенного. Смотрю на окна – первый этаж? Второй? Четвертый! Вон те окна – притушенный свет, форточки раскрыты… "Крокодил" варят. Обычные таблетки от кашля, эндоморфин цедят, в обычных кастрюльках с отколотой эмалью. У газовой плиты - доходяга. Женщины ждут, среди них - беременная. Сволочь!
Отхожу к противоположному дому, не теряя из виду «мой» подъезд. Набираю знакомый номер.
- Это «Мисс Териа». Притон. "Торчки". Улица n-ская, дом, квартира…
- Мистерия? Голос незнакомый.
- Пусть так. Передайте Васильеву… И я повторяю адрес.
Через пятнадцать минут - машина ребят, омоновцы. Оцепили подъезд, пятеро – внутрь. Я жду. В результате уверена, но хочу посмотреть. Выводят – одного, второго, затем – девку полуголую… Все - тощие, помятые.
И … в третьем мужчине узнаю своего афганца. Согнули его буквой «зю». Вот – совпадение! Меня как магнитом к нему дернуло. Пока впихивали в машину, обернулся. Узнал? Вряд ли… Я чуть не крикнула – Привет от ведьмы! Едва сдержалась.
Усмирив сердечный стук, остываю. Нельзя, чтоб узнал. Не в нем дело. Я должна много успеть. Сколько пакости на земле, - убийцы, педофилы… Всех не переловишь. Но хотя бы нескольких засадить надолго.
И еще научить, найти учеников. Хотя, нельзя спешить. Нужна полная уверенность в человеке. Талант – далеко не все. Нужна боль за людей, ненависть к злу и предельная честность. Надеюсь, найду таких…