Как-то одному барану волки вынесли нелепый приговор и оттяпали правую лапу так, что баран смог ходить только на трех. Не помню, за что оттяпали, суть не в этом, а в том, что тот баран вместо того, чтобы зализывать раны и оставить волков в покое, чей естественный аппетит и заключался в том, чтобы лишать баранов не только частей тела, но и жизни, принялся жаловаться на них.
В поисках справедливости, которые начал этот баран, не было ничего предосудительного, но начал он жаловаться на волков, тем же самым волкам, которые имели более высокое положение в стае.
Смешно, конечно, объяснять волку, каким бы положением тот ни обладал, что грешно кушать баранов, в то время, когда волки баранами и питаются. Ну не умирать же им всем, не лишаться же пищи и кормушки?! Однако надежда у барана была, и заключалась надежда в том, что баран рассчитывал найти среди волков, образно говоря, барана, который бы пожалел его, наказал бы волков, безвинно наказавших его, и вернул бы ему его лапу.
Баран - он и есть баран, что с него взять? Уж каким образом баран рассчитывал вернуть себе лапу, причем, давно съеденную, - об этом баран не думал, но ему казалось, что ее можно где-то найти и как-то пришить. Вот такой баран был этот баран, и как всякий баран он был очень упорным в достижении цели.
Писал, писал, писал наш баран... пока с подачи какого-то слегка оголодавшего волка, которому надоела переписка, ему не отгрызли еще одну лапу.
С той поры баран ползает по земле на двух лапах... Правда, он считает себя уже не бараном, а, как пострадавший за правду, кем-то духовно ближе к человеку, чем раньше, поскольку вышел на человеческий уровень хотя бы по количеству лап, но проклинает тот день, когда стал спорить с системой и тратить на это силы, поскольку остался бы тогда хотя бы с третьей лапой.
Мораль состоит в том, что чем меньше споришь с теми, кто решает твою судьбу, и чем меньше их злишь, чем меньше обращаешь на себя внимание, тем сохраннее остаешься, правда, на четвереньках.