Сколько историй в детстве слышала я от своих бабушек, их подруг и приятельниц, соседок. Все они родились и росли до революции, пережили две войны. Историй непридуманных, с множеством подробностей, с подлинными переживаниями и незамысловатым комментарием. Весь этот человеческий материал навсегда остался в прошлом. И помнятся лишь фабулы без сочных подробностей, составлявших самое ценное в рассказе, и отдельные фразы. А жаль! Сначала я не умела писать, а позже так увлекалась книгами, театром, классической музыкой, живописью, что некогда было записывать.
В студенческие годы я впервые перенесла на бумагу свои впечатления от встречи с человеком из прошлого. Сегодня хочу поделиться с читателем этой мимолётной зарисовкой.
Летом 1973 года я путешествовала по Прибалтике. В Литве и в Латвии в то время проживали наши родственники. Останавливаясь то у одних, то у других, выезжала в соседние города, посещала музеи, бродила по улицам и площадям. И вот однажды, скучая в ожидании поезда на перроне, я вздрогнула от неожиданно прозвучавшего над ухом голоса:
– Вы студентка?
Ко мне обратился незнакомый старик. Невысокого роста, голубоглазый, седой, с правильными чертами лица и высоким лбом. За несколько минут он сумел вытянуть у меня всю информацию, которую получают друг о друге случайные попутчики. Я вежливо отвечала ему, хотя он с первой же минуты показался мне неприятным. В его манерах было какое-то кокетство, вертлявость, что совсем не вязалось с его сединами.
Неожиданно он приблизился и, глядя прямо в глаза, очень тихо спросил:
– Ну и как вам ваша власть? С вашим Лениным? Этим чудовищем?
И не давая мне опомниться, он продолжал:
– Вы только посмотрите, вся центральная Россия работает на Москву! Всё делается для того, чтобы искусственно создать в столице видимость изобилия. Именно видимость. А потом из всех областей в Москву едут мужики и бабы с мешками за колбасой и сосисками, потому что у них там дома пустые полки в магазинах. Вам это нравится?
И вот он уже рассказывает свою историю. Говорит энергично, словно боится, что его остановят.
– Мы жили в Москве. Отец рано умер. Старший брат – офицер, средний учился во Франции, а я в гимназии. Как я ненавидел нашего императора! Монархия, этот позор, эта гниль, цепь, обвивавшая и душившая Россию… Когда свершилась февральская революция, мне было шестнадцать лет. Вместе со своими сверстниками я бегал на митинги, кричал что-то в поддержку свобод, подкидывал вверх шапку. Если бы не Керенский, эта гулящая девка, желавшая для всех быть хорошей, всё могло бы сложиться по-другому. Пришли ваши большевики во главе с Лениным и задушили свободу. А я так верил, что будет новая Россия, новая жизнь! Они всё перевернули, всё. Мой старший брат ушёл воевать и сгинул где-то на Дону. Средний брат по-прежнему находился за границей. Мы с матерью остались вдвоём. Все наши знакомые уехали, но у нас не было средств. Моя мать, мудрая женщина, сказала мне: «Беду нужно пережить дома, сынок!» К тому же мы с ней надеялись, что смута ненадолго. А она растянулась на всю мою жизнь.
Я работал скромным бухгалтером. У меня никогда не было семьи. Разве можно содержать семью на зарплату советского служащего! Но я любил. Она была умница, профессор, тоже из бывших, такая же одинокая душой, как и я. Она говорила мне: «Милый, мы должны отдыхать друг от друга. Если ты поедешь к Чёрному морю, я поеду к Северному, если тебя пошлют на Камчатку, я уеду на Запад. И тогда в разлуке наша любовь вспыхнет ещё ярче». Её уже давно нет. Никого не осталось из тех, кем я дорожил...
Когда объявили о прибытии моего поезда, старик снова приблизился ко мне и шёпотом прокричал мне на ухо:
– Меня советская власть послала отдыхать в Тракай. Меня! Если бы они только знали, как же я их ненавижу!
Прошло ещё несколько минут, и электричка плавно поплыла вдоль перрона, навсегда разлучив нас.