Бывает же такое, когда в один и тот же день, до обеда, встречаешься и работаешь с подростком, уверенным в том, что он самый лучший, и все его должны любить и восхищаться им, а после обеда работаешь с подростком, который считает себя абсолютным неудачником.
С первым встретились на занятии, куда подросток (11 лет) пришел вместе с мамой. Оба после конфликта, обиженные друг на друга.
С девочкой – на катке, с тем, чтобы научиться кататься.
Всегда говорю о том, что с завышенной самооценкой работать сложнее, да и самому человеку с такой самооценкой жить ох как непросто. И не случайно очень часто такие люди оказываются, что называется, на обочине жизни. В данном случае радует то, что мама вместе с сыном поняли, что что-то не так и обратились к специалисту.
Начинаем разбираться: у мальчика сплошные (по словам мамы) двойки. На деле, действительно, двойки преобладают, среди них мелькают тройки, и только физкультура гордится пятерками. Расспрашиваю мальчика и понимаю, в чем дело (см. выше):
- они (учителя) виноваты (сам не пишет в классе, не сдает тетради и очень часто не выполняет домашние работы).
- одноклассники - дураки (класс дебильный, с ними можно только так: драться и оскорблять).
- маму ненавижу, когда она требует и кричит, а так как делает это она часто, то и ненавижу часто.
- я хороший, добрый. Просто этого никто не замечает.
- если бы все они вели себя по-другому, я бы тоже стал другим.
- Скажи, пожалуйста, что из еды ты любишь больше всего? – спрашиваю у А. (назовем мальчика так) Подросток в недоумении смотрит на меня и не понимая, какое это имеет значение, отвечает:
- Ну блинчики.
- О да, блинчики я тоже люблю, - правда, люблю, куда ж деваться. – Ты со сметаной любишь?
Так же оторопело, не понимая причем здесь это, протягивает:
- Нет, с джемом.
- А я со сметаной. Скажи, а вот если блин сгорел, ты будешь его есть?
- Нет. Я же не ненормальный, чтобы есть сгоревшие блины.
- Ага… значит, тебе хочется румяного, вкусного, с джемом. А ты допускаешь, что все остальные люди могут вообще не любить блинов? А кто-то может любить блины с медом, а кто-то с мясом?
- Ну да, допускаю.
- Хорошо. Скажи, а какие люди тебе нравятся больше?
- Ну хорошие. Которые помогают. Играют со мной.
- Таких много?
- Нет. Они сначала такие, а потом не хотят дружить.
- Ага… А скажи, пожалуйста, как ты понял, что сгоревший блин не вкусный…
Мальчик смотрит на меня с явным намеком на мое слабоумие:
- Он же черный, горький. Я же пробовал.
- Т.е. сначала ты думал, что он съедобный?
- Ну мне не очень цвет понравился, но он был хрустящий. Я попробовал, а он невкусный.
- Хорошо. А есть люди, которые тебе не нравятся и никогда не нравились.
- Конечно!
- ОК… А почему ты тогда считаешь, что ТЫ должен всем нравиться?
Мальчик в недоумении смотрит на меня: типа – а как же иначе?
- Ну вот смотри, мы с тобой уже поняли, что не все люди любят блины, что ты не всех людей любишь. Следовательно, я правильно понимаю, что ты допускаешь, что мы все разные.
- Ну да…
- И мы имеем право что-то любить, чего-то не любить, с кем-то дружить, а с кем-то просто разговаривать, а с кем-то вообще не общаться. Я правильно понимаю, что, когда ты ожидаешь всеобщей любви и всеобщего одобрения и не получаешь этого, ты испытываешь разочарование, беспокойство, огорчение?
- Да.
- Так вот давай поймем, что невозможно быть любимым всеми. Так вообще в жизни не бывает. А теперь давай посмотрим, почему от тебя отворачиваются люди. Вот представь: тебя встречает незнакомый человек, смотрит и думает, что, наверняка, ты хороший. Он начинает с тобой общаться и вдруг понимает, что ты, как тот подгоревший блин, - горький (ты хочешь быть правым во всем, ты имеешь право обзывать, подкалывать, ты можешь ударить). Как же можно любить такое?
- Но я же это делаю только когда… - и А. перечисляет множество причин, по которым он так себя ведет.
- Понимаешь, А., думать, что все тебя должны любить, - глупо. Такого не будет. Так же, как и все не начнут любить блинчики с джемом. То, что нравится одним, может раздражать других. А растрачивая себя на то, чтобы тебя полюбили все, ты не оставляешь сил на воспитание в себе самостоятельности, на саморазвитие в себе цельной и глубокой натуры (рассказываю, что такое цельность и глубина). Мало того, ты теряешь даже тех немногих, кому ты нравишься поначалу. Потому что ведешь себя как подгорелый блин. Чтобы нравиться другим, надо улавливать их чувства, их желания, а не только навязывать свои.
Каждый человек имеет право на свои собственные взгляды и интересы. Каждый человек хочет, чтобы его любили, чтобы с ним считались, чтобы о нем заботились. Понимаешь, КАЖДЫЙ!!! Тебе не нужно тревожиться по поводу того, что тебя не любят. Тебе нужно самому начать любить.
- А за что их любить – то, если они дураки (где, когда семья перегнула палку, внушив ребенку ЭТО, а теперь пожиная плоды? И здесь работать да работать, причем всем.)
- Ты же понимаешь, что все АБСОЛЮТНЫЕ дураки находятся в специально отведенных местах – психиатрических лечебницах. А если люди ходят по улицам, учатся в школах, работают, то они не дураки. То, что они все разные – да! Но не дураки. Так же ты понимаешь, что абсолютного совершенства в мире нет. Говорят, что совершенен Бог. Но так как мы его не видели, мы не можем описать его совершенство. Я думаю, ты не будешь спорить, что у тебя есть недостатки?
Мальчик долго думает, но назвать хоть один свой недостаток не может. Похоже, ему и в голову никогда не приходило, что у него вообще могут быть недостатки.
Разговариваю с мамой.
- Да, я всегда хвалю его. Всегда говорю, что он лучший. Так рекомендуют психологи. Говорю, что он сможет, что я верю в него.
- Т.е., я правильно понимаю, что он не делает домашнюю работу, а Вы ему: ты лучший!
- Ну знаете, у учителей тоже свои проблемы. Не могут найти подход к ребенку.
О… Понятно… Дай Бог с этим справиться…
Уважаемые родители, пожалуйста, посмотрите на себя со стороны. Вы должны знать, что если Вы постоянно оправдываете своего ребенка, обвиняя окружение, то это:
• первое, признак Вашей незрелости, а
• второе, фундамент несчастий Вашего ребенка.
Мир не будет всецело любить Ваше дитя и не будет им постоянно восхищаться. И не надо его к этому готовить. Иначе Вас неминуемо ждет разочарование, как ни странно, в Вашем же ребенке.
Вторая встреча, что называется, на выезде. Довольно часто практикую сопровождение ребенка, а это значит, что наше с ним занятие может состояться в кафе, в парке, в театре, на лыжне. Зависит все от проблем, с которыми работаем и от родителей, которые соглашаются (в моей практике не соглашающихся пока не было) на такую форму работы. Работа сложная. Это правда. Но здесь все наглядно.
Так вот, каток. Народу тьма, как и обычно. Девочка с сильно заниженной самооценкой (родители – молодцы: очень вовремя обратились. Не надо с этим тянуть, поскольку заниженная самооценка – это депрессия, а вовремя не остановленная депрессия – это уход… Уход в игры, в дурную компанию, в наркотики, из жизни.). Но на занятие пришла с коньками, как и договаривались. Она не умеет кататься вообще, я не стояла на коньках лет 5, а до этого слово КАТАЛАСЬ обозначало езду рядом с бортиком вокруг катка, где меньше всего людей.
Договариваемся: цель – научиться кататься. Переобуваемся. Ж. смотрит на меня умоляюще. Понимаю, все понимаю. Продолжаем сидеть и наблюдать, сколько на катке таких, как мы. Считаем. Насчитали чел. 15. Рассматриваем: среди обучающихся люди разных возрастов. И мальчики, и девочки, и вот даже девушки, а вот вполне себе взрослый парень, ну и вот я еще присоединюсь к ним. Ну а Ж. со мной. Спрашиваю:
- Как думаешь, все эти люди чего-то боятся?
- Думаю, да! – говорит Ж.
- А чего?
- Ну, казаться смешными, нелепыми. Все будут смотреть, обсуждать.
- ОК. Ну давай понаблюдаем за тем, как люди учатся и как их обсуждают.
Договариваемся, что первые 3 минуты Ж. наблюдает за обучающимися, а потом так же 3 минуты – за всеми остальными. И я тоже. Потом обсуждаем. Выставляю таймер. Замолкаем.
Затем начинаем обсуждать, кто что увидел. Ж. увидела, что девочка в синей куртке упала 2 раза очень неловко, но никто на нее не обратил внимания, только подруга ей помогала и показывала в очередной раз как надо. А вот мальчик вместе с папой. Он практически не падает, но очень смешно приседает, как будто сейчас упадет. Но никому вообще дела до него нет. А вот к той девочке в красной куртке подъехали девушка и молодой человек и помогли ей подняться, а потом что-то спрашивали, видимо, про то, не ударилась ли она. Потому что девочка отрицательно помотала головой, и помогавшие ей подняться помахали ей и поехали опять кататься. Ж. увидела девочку, которая не просто учится кататься, а выполнять какие-то трюки. И молодой человек на другом конце катка все время повторяет одно и то же. Но никто на это не смотрит, а если и смотрит, то только тогда, когда проезжают мимо, но не задерживаются.
- Хорошо, - говорю я. – А я вот еще заметила, что к этому молодому человеку подъехал мальчик и, видимо, попросил показать какой-то прием, и тот ему показал, отвлекшись от своих занятий.
- Да, да, - кивает головой Ж.
- Ну что будем пробовать? – спрашиваю.
- Я боюсь.
- А теперь чего?
- Боюсь, что не смогу. Я вообще не способна ни на что. То, что получается у других очень быстро, у меня не получается никак. И вообще я кажусь себе криворукой, кривоногой, ни на что не способной. Да я такая и есть.
- Кто тебе это сказал?
- Никто. Я сама знаю.
- Скажи, пожалуйста, а как ты думаешь, какими чувствуют себя паралимпийцы, когда у кого-то протез вместо ноги, кто-то почти слепой, у кого-то вообще нет рук, а кто-то не может встать с коляски?
Ж. задумывается. Похоже, над этим вопросом впервые.
- А знаешь ли ты, что А. Македонский был горбатым человеком?
У Ж. от удивления расширяются глаза.
- Да, да, - говорю я. – Но мы часто об этом не знаем и это нам неинтересно. Потому что он, несмотря на это, стал великим полководцем. А вот знаменитый В.Шекспир был хромым. Ну про Бетховена всем известно. Гомер писал свои стихи, будучи слепым, а Ренуар был почти инвалидом из-за ревматизма, но продолжал писать свои картины. Наверное, им точно было непросто. Но, знаешь ли, если бы они поддались тревоге о том, как они выглядят и что о них подумают, вряд ли бы они смогли чего-то достичь. Мы не можем быть совершенными (то же самое, что с А., но абсолютно в другом разрезе), и ставить такую цель бессмысленно: ни у кого еще это не получилось, но, если мы будем постоянно тревожиться по поводу наших неудач, вместо того, чтобы что-то делать, то мы вообще никогда ничего не добьемся, и это, в свою очередь, будет еще больше ограничивать нас, поскольку мы так и будем собирателем коллекции наших неудач. Маленький ребенок, когда только-только учится ходить – падает. Он еще ничего не может сказать, но каким-то чудесным образом он понимает свои ошибки, встает и опять делает шаг, избегая этой ошибки. А мы уж точно сможем проанализировать, что не так. Да и вообще нам никто не мешает попросить совета, если сами не справимся. Давай попробуем???
Девочка встает, я подаю ей руку. Обе несмело делаем первый шаг. Не упали! Ура! На удивление Ж. начинает спокойно скользить по льду. Иногда раскрывает руки, стараясь удержать баланс, но не падает. К окончанию первого получаса понимаю, что Ж. уже начинает получать удовольствие. Смотрит на катающихся, повторяет, учится. А мне приходится упасть. Надо! Чтобы показать, что это вообще-то нормально – упасть, посмеяться над собой, над ситуацией, принять протянутую руку, довериться ей и продолжать жить (в данном случае кататься) заново.