ДОРОГА НА ВЕРШИНУ
Дневник военного врача
Памяти моей матери Анны Петровны посвящаю
"Работай сегодня, а счастлив будь завтра" - вот правило, которым руководствуется в жизни врач. Уилдер Пенфилд.
ГЛАВА 1 1964 год
По прибытии с Кубы в Ленинград с нами тут же на пристани произвели полный расчёт: выдали все заработанные за два года советские деньги, проездные документы, отпускной билет и предписание на новое место службы в Потийский полк ПВО. Полученные нами деньги внушали нам уверенность в материальном благополучии в будущем. За приобретёнными за инвалюту машиной и другими товарами предстояло ехать в управление Внешторга в Москву. Впереди у нас было три месяца отпуска в прекрасное время года. Всё складывалось хорошо, за исключением полной неизвестности с учёбой в Военно-медицинской академии.
В Ленинграде мы посетили с десяток гостиниц с целью остановиться в них, но ни в одной из них для нас не нашлось свободного места. Пришлось ехать в Петергоф к родителям нашей камышинской знакомой Широковой, адрес которых у нас имелся.
Проживают они там, в так называемом Фермерском дворце, который на поверку оказался небольшим двухэтажным кирпичным домом с коммунальными квартирами, с одной кухней на весь этаж и с удобствами во дворе. Вот такой дворец! Широковы занимают в нём комнату в 18 квадратных метров. Как раз в это время у них гостила наша добрая знакомая их дочка Тамара с сыном. Было тесно, но очень тепло у этих добрых гостеприимных людей.
Мы ещё раз полюбовались прекрасными петергофскими фонтанами и на следующий день с утра отправились в Ленинград. Целью нашей поездки была в первую очередь Военно-медицинская академия.
Получив пропуск в бюро пропусков, я с робостью направился на приём к подполковнику Орлову, ведавшему вопросами приёма в академию клинических ординаторов и адъюнктов (аспирантов). Эта фамилия была известна многим военным врачам Советской Армии. Поговаривали, что именно от него зависит многое при приёме на учёбу в академию того или иного кандидата.
И вот я стою перед высоким худощавым мужчиной лет 45 с внимательным взглядом и резким голосом. Узнав о цели моего визита, он, к моей радости, сообщил мне, что мои документы прибыли в академию, однако, как и документы ещё полутора десятков кандидатов в клиническую ординатуру, не рассматривались, так как приём в неё в этом году не предусмотрен, хотя в академии и есть несколько вакантных должностей клинических ординаторов. Скорее всего, что всё это будет рассматриваться в будущем году. На том мы и расстались
Посоветовавшись с женой Таней, я решил, воспользовавшись пребыванием в Ленинграде, сделать ещё несколько визитов, которые, возможно, помогут мне в достижении поставленной мною цели.
В первую очередь я решил навестить генерал-майора медслужбы Шевцова, нашего бывшего начальника медслужбы Группы советских войск на Кубе. При своём последнем посещении нашей части он обещал мне содействие в поступлении в клиническую ординатуру.
Узнав его адрес в академии, я направился к нему домой на улицу Лебедева. Квартира, в которой жил генерал, оказалась с высокими потолками и огромной прихожей, в которой в беспорядке, как при переезде, валялись чемоданы и тюки. По-видимому, генерал тоже недавно прибыл с Кубы и ещё не успел распаковать свой многочисленный багаж. Дальше прихожей меня не пригласили. Генерал попросил напомнить ему мою фамилию (быстро же он её забыл) и пообещал при посещении начальника академии, с которым он должен был решать вопрос своего трудоустройства, попросить его о положительном решении вопроса о приёме на учёбу в академию медработников с Кубы.
Следующий визит я решил нанести Анне Сергеевне Букиной, заведующей студенческой канцелярией в I-ом Ленинградском мединституте, большой приятельнице ректора института Иванова. При моём поступлении в мединститут она оказала мне неоценимые услуги, и я был перед ней в неоплатном долгу.
Анна Сергеевна встретила меня, как всегда, душевно, принесённые мной подарки приняла как должное, поблагодарила меня за них, выслушала мой рассказ о моих планах и пообещала попросить ректора института Иванова позвонить обо мне в академию кому следует. Она взяла также адрес моих родственников в Гомеле, чтобы через них сообщить мне о результатах такого звонка.
Затем мы с Таней пошли по магазинам с целью купить что- либо самое необходимое, так как на Кубе мы, особенно Таня, сильно поизносились. Однако в магазинах мы ничего хорошего, кроме никудышнего залежалого ширпотреба, не нашли.
В одном из магазинов увидели несколько приличных искусственных импортных шуб на лёгкой подкладке. Тане шубы понравились. Её давнишняя мечта — купить хорошую шубу. Думали мы думали и решили всё-таки одну шубу приобрести. А когда начали расплачиваться за неё, то выяснилось, что мы находимся в комиссионном магазине, а шуба ношеная и сдана в магазин на реализацию. Шубу мы всё же купили, но впоследствии Таня убедилась в том, что она для нашей зимы не годиться, продувается всеми ветрами. Такова была наша первая значительная неудачная покупка.
На следующий день я решил сделать ещё один визит к подполковнику Орлову в академию. Мне стало известно, что он неравнодушен к спиртным напиткам. Поэтому мы решили купить самый хороший коньяк, который только найдётся в магазинах, а также коробку конфет и под благовидным предлогом вручить всё это Орлову.
Самым дорогим и хорошим коньяком оказался коньяк "Армения". С подарками я отправился к подполковнику Орлову под предлогом узнать у него номер его служебного телефона. Номер я у него узнал, а вот вручить подарки я так и не решился, не хватило смелости, да и помешала присутствовавшая в кабинете секретарша.
Так неудачно закончилась моя попытка дать первую в моей жизни взятку. Зато уже в поезде, распивая с попутчиками коньяк "Армения", я убедился в огромной разнице между ним и употреблявшимися мною раньше коньяками с тремя, четырьмя и пятью звёздочками.
На прощание Орлов попросил меня дать ему номер войсковой части, в которую я получил назначение, чтобы он смог отослать туда моё личное дело при отрицательном решении моего вопроса. На это я ему ответил, что номер части я не знаю, так как еду в распоряжение Бакинского округа ПВО. Я решил хотя бы этим самым воспрепятствовать принятию отрицательного решения. Только бессильная злоба могла внушить мне такую наивную надежду.
На следующий день мы решили отправиться, наконец, в первую точку проведения нашего отпуска - на Кубань, к Таниным родственникам.
Широковы всей гурьбой отправились провожать нас к электричке. Проводы были настолько горячими, что Таня заскочила в электричку в последний момент перед её отправлением. И вот я вижу, как Широковы уходят домой, электричка быстро набирает скорость, а на перроне одиноко стоит забытая Таней в спешке сумочка со всеми нашими деньгами и документами. Ни секунды не раздумывая, я раздвигаю створки закрывающейся двери электрички, выпрыгиваю из неё, распластываюсь на асфальте и в таком положении двигаюсь по направлению к железобетонной опоре электросети и останавливаюсь головою буквально в 5 см от неё. Только счастливое стечение обстоятельств спасло мне жизнь. Выпрыгнув из вагона на долю секунды позже, я получил бы смертельную травму головы, а вместе с ней и решение всех своих земных проблем. В порванной одежде и с обширными кровоточащими грязными ссадинами на руках, ногах и лице я вскакиваю и бегу к заветной сумочке. Меня окружают работники станции и возвратившиеся Широковы, ведут в туалет, обмывают, приводят в порядок. Вдобавок ко всему я вдребезги разбил свои наручные часы.
На следующей электричке в таком непрезентабельном виде я отправляюсь в Ленинград. Таня ждёт меня на конечной остановке, переживает, волнуется. В медпункте вокзала мне оказали медицинскую помощь. Я переоделся в одежду из кубинских запасов.
Незадолго до отправления нашего поезда, уже на Московском вокзале нам окончательно на прощание постарались испортить настроение. Так как на вокзале было полно народа и присесть и отдохнуть было негде, мы решили пойти в зал ожидания для офицерского состава. Там почти никого не было, уборщица делала уборку. И вот она пристала к Тане, категорически потребовав от неё покинуть зал, так как он предназначен только для офицерского состава. Я объяснил уборщице, что мы тоже оба офицеры: я - кадровый, а Таня - офицер запаса, к тому же она - моя жена. Однако та не унималась, продолжала настаивать на своём, угрожая нам, что приведёт для выдворения Тани патруль. Мы попросили её сделать это побыстрее, но она, наконец, убралась из зала со своими орудиями труда.
Вот так маленький человек решил показать свою власть, испортив вконец нам настроение. И ещё мне стало понятно и резануло сердце то обстоятельство, что будь Таня красивой, разодетой, расфуфыренной офицершей, а не серой мышкой в кубинских обносках, никакая уборщица не предъявила бы ей такого хамского требования.
Хутор Тихонов, куда мы прибыли из Ленинграда, находился в 10-ти километрах от станции (она же станица) Гиагинской. Насчитывает он с десяток хат-мазанок. В нём проживают мать и брат Тани. В трёхстах метрах от него находится хутор Соснов с таким же примерно количеством домостроений. Проживают в нём дедушка и бабушка Тани по отцу и бабушка по матери. Границей этих двух населённых пунктов является заросшая осокой и явором речка-ручей, местами достигающая ширины 2,5 — 3 метров. Деревенская ребятня при жарком кубанском лете пропадает здесь днями.
Кубань — житница страны, но народ живёт здесь не так, как показано в кинофильме "Кубанские казаки". Крестьяне за свой труд получают не слишком много. Из не бедных колхозных садов и огородов, кроме сельского и городского начальства, никто ничего не имеет. Некоторые живут в основном с приусадебных участков. Особенно тяжело приходится старикам. Правда, Маленков с Хрущевым ослабили им налоговый гнет, и они рады и этому. Ни о какой обеспеченной старости и хорошей жизни на селе, о которых писала нам на Кубу бабушка, здесь говорить не приходится. Разве что весной после многократных просьб и напоминаний начальство велит вспахать им огород.
У меня сложилось такое впечатление, что с момента переселения сюда запорожских казаков при Екатерине II в смысле быта на этих хуторах мало что изменилось. Единственное, пожалуй, нововведение — это электричество, но ничего, кроме освещения, оно населению не принесло. Нет ни у кого на хуторах ни одного бытового прибора, работающего на электричестве. Приходится только удивляться тому, что благодаря ежегодному ремонту-подмазыванию стоят и не разваливаются десятилетиями хаты-мазанки.
Почти все два месяца, что мы были здесь, мы провели у бабушки с дедушкой. Это старые немощные, но с золотыми сердцами люди. Дед Санька (так бабушка его называет), щупленький, беленький, прямо-таки прозрачный, духом до сих пор не падает. Он бодро переругивается с бабушкой, а затем в десятый раз рассказывает нам о гражданской войне, в которой он особенно отличился.
Мне доставляет большое удовольствие слушать его рассказ на бытующем на Кубани украинско-русском наречии. Обидели в то время дедушку кубанские казаки, и он не может забыть им этого до сих пор. Он рассказывает, что казаки, проживающие в станицах, всегда свысока, пренебрежительно относились к ним, хуторянам, которых они называют иногородними. И вот однажды отряд казаков, то ли белых, то ли красных (дедушка точно не знает) нагрянул на хутор с горящими факелами, намереваясь поджечь его. Дедушка, будучи тогда молодым человеком, грудью встал на защиту своего домовладения, за что был отстеган плетью, больше того, на него замахивались шашкой. Дом был спасен, но с тех пор дедушка жителей станиц называет не казаками, а дураками.
Бабушка рассказывает нам о своих многочисленных болезнях. Мы привезли ей бутадион, который на ее не избалованный медикаментами полиартрит подействовал хорошо, она повеселела, приободрилась, все благодарит нас. Затем в который уже раз рассказывает нам о своей прежней жизни, начиная с детства. При этом она помнит до мельчайших подробностей не только реальные события, но и виденные ею тогда сны. Она сетует на то, что очень быстро пролетела ее молодость, и что она очень давно ходит в бабушках. Но главная тема разговоров — это Митька, ее единственный сын, отец Тани, погибший в Великую Отечественную войну. Это ее постоянная боль, незаживающая рана на сердце. После всех этих разговоров бабушка начинает усиленно потчевать нас своими вкуснейшим борщом и варениками.
Мать Тани, инвалид третьей группы после перенесенного с осложнениями менингита, едва справляется с огородом и домашним хозяйством. Геннадий, брат Тани, помогает ей мало, за что она на него жалуется. После армии он работает в колхозе шофером, при этом ему выделили такую машину, которую он больше ремонтирует, чем ездит на ней. По ночам он пропадает у вдовушек и разведёнок, на одной из которых с ребенком собирается жениться, так как в армии врачи сказали ему, что у него не будет детей.
В безделии и помощи родственникам незаметно пролетели два месяца нашего отпуска. Мы хорошо отдохнули, посвежели, поправились, покрылись бронзовым загаром. Пора было менять точку нашей дислокации — ехать в Москву за машиной.
В Москве, учитывая горький ленинградский опыт, мы не стали искать место в гостинице, а отправились прямо к родственникам моего сослуживца Мордвинова Михаила. С ним мы прошли путь с Крыма, где я расстался с флотом, а он с авиацией, через Капустин Яр, Волгоград, Камышин и Энгельс до Кубы. Сейчас наши пути разошлись. Он назначен в Уральский округ ПВО.
Его московские родственники проживают в частном секторе в черте Москвы возле кольцевой дороги. По существу, это деревня в составе большого города. Имеют они там домик, состоящий из двух комнат, кухоньки и сеней, а также палисадник с георгинами и две грядки с овощами. Проживают в домике мать Михаила и его сестра с мужем и дочерью.
На следующий день мы отравились в управление Внешторга, расположенное в здании Министерства иностранных дел на Смоленской площади. Предназначено это учреждение в основном для обслуживания военнослужащих и гражданских лиц, проходивших службу или работавших в странах, где за полученную ими валюту этих стран они не имели возможности приобрести себе там нужных товаров.
Довольно быстро нам оформили документы на получение машины "Москвич-403", а на оставшуюся от машины инвалюту — сертификаты с желтой полосой. С этими сертификатами, являющимися одновременно и пропуском, мы отправились в специальный закрытый магазин. От увиденного там у нас глаза разбежались. В магазине имелись всевозможные бытовые приборы, посуда, одежда, обувь, ткани и парфюмерия отечественного и импортного производства, которых в обычных магазинах не купишь ни за какие деньги. Мы очень пожалели, что сертификатов у нас мало. Их реализацию мы решили отложить на потом.
Затем мы поехали искать по указанному нам в управлении адресу автомагазин. Не доходя метров 100 до магазина, нас остановил молодой человек лет 30, который представился нам шофером первого класса, предлагающим свои услуги при приобретении автомашины. Такой человек нам был нужен, и мы согласились с его предложением за названную им сумму. Каково же было наше удивление, когда у входа в магазин мы обнаружили большую очередь таких волонтеров, которые набросились на нашего избранника, оказавшегося ловчее их, с руганью и угрозами, однако нарушать договор мы не стали и свой выбор не изменили.
Еще раньше сведущие люди предупредили нас, что выбор машины в магазине необходимо начинать с дачи взятки сотруднику магазина, непосредственно предлагающему на складе ту или иную машину. Советовали также взять машину с камерными шинами. Дать вот так сразу взятку работнику склада я по своей робости постеснялся, а на нашу просьбу предложить нам машину с камерными шинами нам ответили, что таких машин у них (среди нескольких десятков стоявших на складе) только одна — это та, на которой они разъезжают по площадке. Пришлось согласиться с таким вариантом. Наш помощник проехал на указанной машине, проверил ее комплектование и сказал, что все в порядке, замечаний нет. Вот тут уж я (не знаю только зачем) сунул работнику склада 10 рублей, которые он взял без никакого стеснения. Я пожалел, что не сделал этого раньше.
И вот мы мчимся по городу, влившись в шумный автомобильный поток московских улиц. Не успели мы отъехать несколько километров от автомагазина, как я услышал, что при переключении скоростей наша машина начала издавать неприятный скрежет. Наш помощник заявил нам, что у машины неисправно сцепление, необходимо срочно ехать на станцию техобслуживания. Это для нас был удар, которого мы никак не ожидали. К счастью, станция техобслуживания оказалась рядом.
Наш помощник сбегал куда-то, привел автослесаря, который подлез под машину, поковырял там отверткой и заявил нам, что все в порядке, неисправность ликвидирована. За это он получил 10 рублей.
Впоследствии, анализируя случившееся, я пришел к выводу, что наш помощник, по-видимому, не только сам зарабатывал деньги, но и давал возможность сделать это знакомому автослесарю, поставляя ему таких, как мы, неопытных клиентов.
На одном из перекрестков, ожидая переключения сигнала светофора, я заметил, что шофер рядом стоящей легковой машины подает мне какие-то сигналы. Оказалось, что он показывает на нашего помощника, а затем вертит пальцем у виска. Это меня насторожило. Я поинтересовался у нашего помощника, где он работает, на что он мне ответил, что сейчас он нигде не работает, так как имеет инвалидность II группы по психическому заболеванию. Тут мы с Таней окончательно упали духом и начали молить Бога о том, чтобы он помог нам благополучно добраться до наших знакомых.
По прибытии к ним я рассчитался с нашим помощником, при этом на радостях я заплатил ему в два раза больше, чем он запрашивал. Таня с хозяйкой начали накрывать стол, чтобы "замочить" нашу покупку. Я же решил испытать ее, а заодно и проверить свои навыки шофера. Впервые в своей жизни я сел за руль легковой машины, но тронуться с места не смог, не получилось. Наш помощник при виде всего этого схватился за голову и заявил, что с такими навыками вождения машины я не смогу перегнать ее, и что за определенную плату он предлагает свои услуги по доставке машины куда угодно. На это я ему ответил, что от его услуг я отказываюсь и погоню машину сам, так как, в противном случае, я еще долго не научусь на ней ездить.
На следующий день с утра пораньше я занялся отработкой навыков практической езды, что-то у меня начало получаться. Таня ушла в магазин покупать продукты на дорогу, я же решил тем временем съездить на бензоколонку, чтобы максимально заправить машину бензином. Как мне объяснили, ближайшая бензоколонка находится где-то на кольцевой дороге. Я благополучно добрался до последней, но вдруг на въезде на неё я увидел автоинспектора с жезлом. Непроизвольно руки и ноги мои задрожали, лоб покрылся потом. Не знаю, заметил ли всё это автоинспектор, однако он довольно дружелюбно разрешил мне жезлом выехать на кольцевую дорогу, что я кое-как и сделал.
На бензоколонке шофёр впереди стоящей машины попросил меня сдать слегка назад. При этом я так сдал назад, что врезался в сзади стоящую машину. Хозяин последней и особенно его спутница начали ругать меня последними словами, при этом дама обозвала меня "козлом", мне посоветовали, прежде чем садиться за руль, научиться ездить. К счастью, при нашем столкновении никаких повреждений машин не произошло — мы столкнулись бамперами.
Домой я доехал благополучно. Однако там я застал всех в паническом состоянии. Панику подняла Таня, вернувшись из магазина. Она вообразила, что со мной что-то случилось, ведь я такой неопытный шофёр и поехал на бензоколонку один. Масло в огонь подлил наш вчерашний помощник, который приехал снова агитировать меня нанять его для перегона машины. Таня собиралась уже идти в милицию заявить о моей пропаже.
В течение дня я продолжал мучить приобретённую технику. На следующее утро, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, пожелавшим нам счастливого пути, мы благополучно выбрались на кольцевую дорогу, а затем на Минское шоссе и отправились в дальний путь. Вначале я ехал около обочины шоссе на второй, затем на третьей скорости, а через час-другой уже на четвёртой скорости влился в общий поток машин.
На территории Белоруссии я так увлёкся ездой, что даже проскочил поворот на Гомель. Пришлось слегка вернуться назад. В Гомельскую область попали затемно. При переезде через речку Липа мы, образно выражаясь, едва не влипли. Мост оказался довольно узким, встречная ж грузовая машина, несмотря на мои сигналы, не переключила дальний свет на ближний. Ослеплённый, вместо того, чтобы остановиться, я ринулся вперёд и чудом не зацепил встречную машину.
В Гомель въехали по улице Советской, свернули на улицу Победы, и вот мы уже во дворе огромного сельмашевского дома, расположенного недалеко от вокзала. Нас, нежданных и в то же время таких долгожданных гостей, как всегда, радушно встречают мама, моя старшая сестра Лида, её муж Гриша и племянницы Лена и Ира.
После ужина, конечно, с выпивкой, Гриша отправляется спать в машину, нас же устраивают на ночлег в комнате, которая на ночь превращается в сплошную постель. Комната в 18 квадратных метров на пятерых, а тем более на семерых слишком мала. Две другие комнаты в квартире занимают ещё две молодых семьи, в каждой из них по четыре человека. Следовательно, всего в трёхкомнатной квартире проживает 13 человек, из них 6 детей, но живут здесь все дружно и весело. Взрослые помогают друг другу смотреть за детьми и вообще во всём, в чём только могут.
Единственный, кто нарушает мир в квартире — это муж Лиды Гриша, любитель спиртного. Каждый раз после получки и аванса он приходит домой пьяный и начинает воспитывать Лиду, а заодно тёщу и детей. Лиду он старается держать в страхе и повиновении, частенько ревнует её, остальным же достаётся как её защитникам. Правда, Лида уже приспособилась к его выходкам и нисколько его не боится, однако его пьяные шумные выступления действуют на жильцов квартиры не лучшим образом.
Что касается пьяниц, то, мне кажется, это не самая худшая часть человечества. Конечно, в пьяном виде они трудно переносимы. Но в трезвом виде они, как правило, люди добрые, щедрые, общительные и компанейские и в этом отношении обычно превосходят трезвенников. Гриша именно из таких людей.
В юности ему досталась тяжёлая доля: в 16 лет он был угнан в Германию, находился там в концлагере, работал на заводе. После окончания войны его насильственно отправили работать шахтёром в Донбасс. Оттуда ему удалось сбежать, и вот он очутился в Гомеле, с трудом устроился здесь на работу на завод "Сельмаш" в литейный цех. Здесь он и встретился с Лидой, простой неопытной деревенской девушкой, проявил немалую настойчивость, ухаживая за ней, затем они поженились.
Вскоре к ним, вырвавшись из деревни, приехала наша младшая сестра Тоня, а затем мама, ежегодно в гости, как к себе домой, в свой отпуск приезжаем мы. И всех нас, испытывая материальные и жилищные трудности, Лида с Гришей принимают с открытой душой. Ни разу из уст Гриши мы, кровные родственники Лиды, не услышали упрёка в том, что мы злоупотребляем их терпением и гостеприимством, за что мы ему очень благодарны. Наоборот, гостей Гриша очень любит. Ведь их появление в доме, помимо всего прочего, всегда является предлогом лишний раз выпить и посидеть за гостевым столом.
Однажды в разговоре со мной Гриша рассказал мне о том, как он представляет себе рай: "Лежу я на том свете на берегу реки, в которой вместо воды течёт водка. Я опускаю в неё соломинку и тяну оттуда водку до тех пор, пока не опьянею и не засну. Просыпаюсь и опять повторяю то же самое. Так проходит всё время моего пребывания в раю".
В отличие от Лиды, Тоня с мужем Мишей и сыном Игорем живут на улице Артиллерийской в более спокойной обстановке, занимая в трёхкомнатной квартире комнату в 20 квадратных метров. Другие две комнаты занимают: одну — одинокая пенсионерка, вторую — бездетная пара средних лет.
Для перегона машины из Москвы в Камышин мне дали всего три дня, я должен прибыть на место назначения 1 сентября. Чтобы погостить в Гомеле несколько дней, мы исправили 1 сентября на 10.
Мои родственники высказали такую мысль: а не оставить ли мне машину временно у них в Гомеле. Ведь мы не знаем, как устроимся на Кавказе сами, а тут ещё забота о машине, да и перегнать её туда будет не так просто. Позондировать почву на этот счёт я поехал в областную ГАИ, где, выслушав меня, мне посоветовали побыстрее уехать из Гомеля, пока они не поставили мою машину на штрафную площадку. На станции технического обслуживания мне произвели первое техобслуживание машины. Я запасся также двумя канистрами для бензина.
По предложению Миши, мы решили съездить на его родину в деревню Хлусы, расположенную в 8 километрах от райцентра Светиловичи. Там проживают его мать и сестра Вера с семьёй.
Чтобы добраться туда, нам пришлось на пароме преодолеть реки Сож и Беседь и проехать свыше 80 км по просёлочной, в основном песчаной дороге. Недалеко от цели нашей поездки машина так застряла в песке, что её с трудом удалось вытащить. Да, уж чего-чего, а песка в Белоруссии хватает. Большая часть земель здесь
— песчаных. Чтобы что-то вырастить на этих землях, нужно вложить в них немало удобрений и обильно поливать их потом. А пока что урожаи с них получают скудные — по 10-15 центнеров зерна с гектара. На трудодни крестьяне получают очень мало, живут в основном с приусадебного участка и домашнего подворья. Помогают им выжить дары леса и протекающая рядом с деревней река Беседь.
Эта река меня совершенно очаровала: средней величины, спокойная, чистая, полноводная, с заросшими кустарником берегами. Особенно красива Беседь в пределах леса. Водится в ней немало рыбы. Становится понятным, где так на всю жизнь пристрастился к рыбалке Миша.
Немного легче в деревне живётся тем, кто работает на машине или тракторе — от этого они что-то имеют. Например, муж сестры Миши Егор работает на молоковозке, частенько он бывает в Гомеле, при этом Тоне он обычно привозит сметану, сливки и молоко. Его сметану они прозвали "Егоровой", так как она не идёт ни в какое сравнение с магазинной. Её можно ножом, как масло, намазывать на хлеб. Передают Тоне из деревни иногда также мясо, сало, овощи и фрукты. Это большое подспорье для городского жителя, имеющего таких снабженцев в деревне. Лиде в этом отношении не повезло, у неё их нет.
Магазина в деревне Хлусы, насчитывающей 80 дворов, как и в большинстве других деревень Белоруссии, нет. За всем самым необходимым приходится идти в райцентр Светиловичи, где имеются магазины с очень скудным набором самых необходимых сельскому жителю товаров. За остальным приходится ездить в областной центр Гомель, где магазинов много, но о хорошем снабжении областного центра товарами говорить не приходится. За белым хлебом и маслом там выстаивают в очередях часами, вареную колбасу, когда она попадается, берут батонами, или, как здесь говорят, палками. Мясо в магазинах, как шутят гомельчане, имеется шести сортов: ухо, горло, нос, сиська, писька, хвост. Остальные сорта увозят в Минск, Ленинград и Москву. Там, как я в этом убедился, особых проблем с продовольствием нет. Неважное снабжение Гомеля и промышленными товарами. Чтобы купить какой-либо бытовой прибор длительного пользования, приходится годами стоять в очереди.
В отношении заботы о людях советская власть, прямо скажем, очень хитрая и мудрая. Москва, Ленинград и столицы союзных республик, где обычно начинаются революции и перевороты, у нас снабжаются по первому классу. Хуже снабжаются областные центры, совсем плохо районные, о сельской же глубинке вообще никто не заботится. Проживут там и так как-нибудь. Если государство и вкладывает в сельскую местность что-либо, то потом оно забирает оттуда во много раз больше.
По возвращении из деревни в Гомель Лида вручила мне присланное на её адрес, но предназначенное мне письмо от Анны Сергеевны Букиной из I-го Ленинградского мединститута, в котором она сообщала мне, что ректор института Иванов несколько раз звонил насчёт меня в Военно-медицинскую академию, однако о положительных результатах пока что говорить не приходится. Мне стало так тепло на душе оттого, что кто-то в Ленинграде помнит и заботится обо мне.
Отведённая на Гомель неделя пролетела незаметно. Со слезами на глазах провожали нас в дальнюю дорогу наши родственники. План нашей поездки был таков: ехать через Чернигов, Киев, Харьков, Шахты и Волгоград до Камышина, а оттуда через Волгоград, Шахты, Ростов-на-Дону, Краснодар и Белореченск на родину Тани, на Кубань. Дальше наш путь пройдёт по черноморскому побережью Кавказа до конечной точки нашего путешествия — города Поти в Грузии. При этом мы всячески постараемся объезжать стороной крупные города. Спешить с поездкой особенно не будем, останавливаться на ночлег постараемся по мере наступления усталости. Не будем забывать, что шофёр я неопытный и физически не тренированный. "Атлас автомобильных дорог" нам купить не удалось, поэтому ехать придётся по "Атласу мира", можно сказать, по глобусу. Да и язык, как говорят, до Киева доведёт, будем спрашивать дорогу.
Прошло 13 суток с тех пор, как мы покинули город Гомель. За это время мы довольно успешно проехали тем маршрутом, который нами был намечен, и прибыли в город Поти. Об этом я и хочу сейчас рассказать.
Первую остановку для ночлега мы сделали через 600 км на Украине между Полтавой и Харьковом. Больше проехать мы не смогли, так как у меня от пристального вглядывания в дорогу начали слезиться глаза, а от постоянного надавливания на довольно тугую педаль газа сильно устала правая нога. Остановились мы возле хаты-мазанки в деревне, протянувшейся вдоль шоссе. Хозяева приняли нас хорошо, угостили молоком и салом. Мы, со своей стороны, угостили их белым хлебом и конфетами. Странно было наблюдать, с какой жадностью набросились на белый хлеб хозяйские ребятишки, уплетая его с молоком. Хозяева сказали нам, что они уже свыше года не видели белого хлеба. И это на Украине с ее черноземом!
Возле города Шахты мы повернули на восток в сторону Волгограда. Каково же было наше удивление, когда мы обнаружили, что между Ростовом-на-Дону и Волгоградом нет шоссейной дороги. Пришлось нам ехать по улучшенной проселочной дороге, преодолевая водные преграды на паромах. Да, никогда враги не победят страну, которая имеет такие дороги в этом довольно важном стратегическом районе. Мне даже подумалось, что, возможно, здесь специально из стратегических соображений не строят хорошие дороги после прошлой войны.
Погода в этот день выдалась хорошая, мы опустили стекла во всех дверях и с ветерком мчались по дороге, оставляя за собой густой шлейф пыли. Однако через несколько часов мы обнаружили, что салон машины и мы сами покрыты слоем пыли. Пришлось закупориться, оставив лишь только приточную вентиляцию.
Возле Тормосина нас застал сильный ливень, дорога размякла, и машина начала выделывать зигзаги от одного кювета к другому. Мы вынуждены были остановиться и переждать пока дорога подсохнет.
Очередной ночлег решили устроить на полевой дороге между полями кукурузы, не доезжая несколько километров до Калача- на-Дону. Однако поспать нам толком не пришлось, так как недалеко от нас на основной дороге шофера затеяли ругань и драку, выясняя что-то между собой.
После Калача-на-Дону началась шоссейная дорога. Вот тут с нами едва не случилась большая неприятность. Я заметил за собой такую черту: не могу долго терпеть, когда кто-то "садится на хвост" моей машины. Мне хочется побыстрее оторваться от преследователя. И вот я стал отрываться от ехавшего уже длительное время за нами "Москвича", начал обгонять попутные машины, сосредоточив внимание на своем преследователе. И вдруг я вижу, как мне навстречу мчится грузовая машина. Назревало лобовое столкновение. В последний момент шофер встречной машины резко свернул на обочину и остановился, я же пулей промчался мимо него. И вот я вижу, как, выйдя из машины, шофер что-то кричит и машет нам вдогонку кулаками-кувалдами. На этот раз Господь спас нас от верной гибели.
В Волгограде на одной из центральных улиц мы попали в автомобильную пробку. Мне нужно было трогаться на подъем, машина заглохла, я начал судорожно заводить её, она же в это время, не поставленная на ручной тормоз, покатилась назад и врезалась в находившуюся сзади нас грузовую машину. Что-то при этом хрустнуло. Оказалось, что у нас разбился один из задних фонарей. Я выскочил из машины и начал предъявлять претензии шоферу грузовой машины. Но тот, как оказалось, даже не трогался с места и спокойно наблюдал за моими попытками завести машину. Улыбаясь, он сказал мне: "Научись трогаться с места на подъем".
Ехать с разбитым фонарем на новенькой машине в Камышин я позволить себе не мог, поэтому пришлось нам по всему Волгограду искать автомагазин, в котором, к счастью, нашелся необходимый нам фонарь.
Проехав вдоль Волги, мы оказались возле Волжской ГЭС. Здесь, возле деревни Латашинка находится штаб бригады ПВО, в которой я когда-то короткое время проходил службу. Мы заехали в военный городок части. Бдительные офицеры поинтересовались у нас о цели нашего прибытия. Среди них оказались старые знакомые, которые помогли нам заменить разбитый фонарь, а заодно напоили и накормили нас. Ехать в таком виде дальше было нельзя, но остановить меня было невозможно.
И вот мы мчимся по шоссе Волгоград — Камышин, сильный боковой ветер едва не сносит машину в кювет, я же очень легко, смело и уверенно веду машину вперед. Вся эта пьяная езда, мне кажется, закончилась благополучно лишь только потому, что не попали мы тогда в какую-либо экстремальную ситуацию.
В Камышине мы пробыли четверо суток. За это время я поставил машину на учет, сдал в КЭЧ числившуюся за нами комнату и отправил контейнером свои домашние вещи в Поти. После этого я снял машину с учета.
Меня очень удивило то, что в штабе когда-то родного мне полка за два года сменились почти все офицеры. Старший врач и начальник медпункта полка тоже были новые.
Обратно по уже хорошо знакомому нам пути от Камышина до Шахт мы проехали благополучно. Проезжая возле Волго-донского канала, странно было наблюдать, как вроде бы по примыкающим к каналу полям пшеницы и кукурузы двигаются мачты кораблей. Самого канала и корпусов кораблей среди этих полей с машины видно не было.
На Цимлянском водохранилище мы запаслись у местных рыбаков вкусной вяленой рыбой.
Очень тяжело мне досталось в Ростове-на-Дону, объехать который мы никак не могли. На мой взгляд, это самый неорганизованный город, встретившийся на нашем пути. На его улицах на меня кричали и шофера, и милиционеры в мегафон, сопровождая проезжающее высокое начальство. Замордованный, я еле выбрался из него.
По Краснодарскому краю ехали уже ночью, но мы решили, во что бы то ни стало ночевать не в поле в машине, а у Таниных родственников на хуторе Тихонове. Так оно и случилось.
После трех дней пребывания у них решили двигаться дальше. Встал вопрос о маршруте нашего дальнейшего движения с целью попасть на Черноморское побережье Кавказа. Кружным путем мы могли направиться на Новороссийск, а затем на Сочи. Однако в последний момент нам подсказали, что есть более короткий путь, правда, с более опасной горной дорогой через Апшеронск, Хадыжинск и Шаумянский перевал. Мы выбрали последний вариант. Благодаря хорошей погоде мы благополучно проехали по горной лесной дороге, постепенно поднимаясь вверх к Шаумянскому перевалу, преодолели его и помаленьку спустились к городу Туапсе. Дальше по шоссе мы продолжили свой путь по берегу Черного моря.
Не доезжая до города Сочи, на пустыре заметили сбившуюся в кучу стаю машин. Оказалось, что это такие же, как мы, автотуристы поневоле устроили здесь себе ночлег. Пришлось составить им компанию.
На следующий день рано утром решили проскочить город Сочи. При этом в центре города мы едва не наскочили на милиционера- регулировщика, который, к нашему счастью, оказался в положении, разрешающим нам проезд дальше.
За Сочи пошли наши субтропики — райские места с нескончаемыми пляжами и следующими друг за другом здравницами. Хотелось остановиться и посмотреть все это, но время нас торопило.
За Сухуми начались менее экзотические места, и вот мы уже подъехали к городу Миха-Цхакая и повернули на дорогу к городу Поти. Однако то, что мы здесь увидели, нас очень удивило и огорчило. Мы словно попали в другое государство. Дорога это вроде бы была когда-то заасфальтирована, но сейчас на ней была яма на яме, приходилось медленно объезжать их, чтобы не оставить в них колеса. И так до самого города Поти.
Позднее нам объяснили, что согласно казенным бумагам этот участок дороги уже много раз ремонтировался, фактически ж за несколько лет на дорогу не было брошено ни одной лопаты асфальта. Весь он ушел на асфальтирование дворов частных домовладельцев, а все выделенные на ремонт и полученные за асфальт деньги перекочевали в карманы местных чиновников — казнокрадов.
В заключение, анализируя проделанный нами по дорогам Союза путь в четыре с лишним тысячи километров, мне хотелось бы посочувствовать нашим шоферам. Тяжелая и опасная у них работа. Голодные, грязные и холодные носятся они по нашим не слишком хорошим дорогам, инфраструктура которых совсем не развита. Во время нашего путешествия мы нигде не встретили кемпингов, пансионатов и станций технического обслуживания. А те, которые имеются, находятся в крупных городах, где отыскать их очень трудно. Хорошо, что попадаются еще по пути автозаправочные станции.
Почти все шофера в душе лихачи, вечно они куда-то спешат, выигрывая секунды, часто теряя взамен очень многое. Все, как правило, нарушают понемногу правила уличного движения, в результате чего их жизнь часто зависит от этих самых "чуть": чуть не опрокинулся, чуть не врезался, чуть не столкнулся, чуть не сбил кого-то. Из сотен этих "чуть" часть заканчивается автоавариями и катастрофами. При этом в масштабах Союза гибнет масса людей, это настоящая травматическая эпидемия.
Что касается нашего путешествия, то должен сказать, что только молодой неопытный шофер мог решиться на такую поездку. Правильно говорят, что молодость — это смелость и решительность, а старость — это когда человек теряет их. Имея нулевой опыт езды, на новой, не обкатанной машине, без запчастей, не прихватив с собой даже таких самых необходимых принадлежностей, как лопата и топор, мы ринулись головой в омут и благополучно выплыли из него.
И еще я пришел к выводу, что машина молодому офицеру, которого очень часто переводят с места на место, не нужна, она для него создает много проблем, является обузой. С этим, в конечном счете, согласилась даже Таня, ярая сторонница приобретения нами машины.
Командование Потийского полка ПВО встретило меня хорошо. У них уже около года отсутствует начальник медпункта полка. Мой предшественник был уволен из армии за пьянку. Однако, узнав о том, что я автовладелец и прибыл сюда на машине, командир полка сказал мне, что этим я его не порадовал. У него уже имеется в полку один автолюбитель, начальник химической службы, которого он систематически вытаскивает из милиции за езду в пьяном виде. Я пообещал командиру, что со мной такого не случится.
Так как в военном городке возле штаба полка отсутствует свободное жильё, командир решил выделить нам жилплощадь в военном городке на другом конце города возле расположенного там нашего технического дивизиона. В нём проживают в основном семьи офицеров этого дивизиона. Командир разрешил мне также временно ставить свою машину на территории дивизиона.
Как оказалось, этот городок состоит из нескольких бараков, в которых проживает около 30 семей. Нам досталась однокомнатная квартира, состоящая из комнаты и кухоньки. Окна и дверь в квартире оказались заколоченными досками. Однако, несмотря на это, местная ребятня умудрилась превратить её в общественную уборную. Пришлось взяться нам за лопату и выгрести все нечистоты. Никакого отопления в квартире нет, а вот вентиляция в виде щелей действует вовсю. Из мебели нам дали железную панцирную полуторную кровать, в магазине мы купили электросчётчик и электрокамин, а также электроплитку для приготовления пищи. Шкаф и стол должны прибыть в контейнере, там же имеются цветной телевизор "Весна" и радиоприёмник "Даугава".
Больше всего моему приезду обрадовался старший врач полка майор медслужбы Клетченко Павел Иванович. Его до крайности издёргала работа в полку и за себя, и за начальника медпункта. Одолели также бытовые проблемы. На его иждивении находятся неработающая жена, двое детей и тёща. Он дал мне сутки на устройство, после чего велел полностью взять на себя работу в медпункте, а также осуществлять периодические выезды в дивизионы и вместе с ним контролировать работу пищеблока, продовольственного склада и магазина. Посмотрим, что при такой моей загруженности будет делать старший врач.
Познакомившись с работой медпункта, я понял, что здесь отработана следующая система лечения больных: более-менее серьёзных больных стараются положить на лечение в госпиталь, а остальных помещают на неделю-другую в лазарет медпункта, где их фактически не лечат, они здесь отлёживаются, отдыхают, а затем их выписывают в подразделение. У меня же другой подход к лечению больных: максимально лечить их в лазарете и только в крайнем случае направлять в госпиталь. Будет развёрнута также амбулаторная хирургия. Такие мои указания вызвали неудовольствие личного состава медпункта, но делать им нечего, придётся смириться.
Таня тоже решила устроиться куда-нибудь на работу, однако повсюду ей отказали в этом, сославшись на то, что она не знает грузинского языка. Сведущие люди предупредили нас, что если дать кому следует взятку, то это препятствие можно преодолеть.
А пока что меня и Таню начали одолевать женщины городка по поводу болезней своих детей. Пришлось нам срочно освежать свои знания по детским болезням, и вот мы уже довольно успешно ставим детям диагнозы и назначаем им соответствующее лечение.
Обидно только, что после нашего осмотра ребятишек родители вызывают к ним участкового педиатра, который, как правило, подтверждает наши диагнозы и лечение. Но отказать матерям в осмотре их больных детей мы не можем, придётся смириться с таким недоверием.
Снабжение города Поти, в частности продовольствием, неважное. Трудно купить здесь хороший кусок мяса, колбасу, масло. Но, ввиду того, что я контролирую магазин части, продавец, грузин по национальности, ежедневно продаёт мне кусок белого хлеба, иногда перепадает также масло и колбаса.
По прибытии в Поти я сразу же обратился в ГАИ для постановки машины на учёт. Однако капитан милиции, который всем этим ведает, сказал мне, что я могу пока ездить без регистрации. Меня это очень удивило. Мне подсказали, что для регистрации машины нужно этому капитану что-то дать. И вот через месяц он встретил меня в городе и попросил достать ему для тёщи антибиотики и парафин. Только после того, как я отдал ему всё это, он зарегистрировал мою машину.
Рассказывают, что этот самый начальник ГАИ регулярно выходит на дорогу и останавливает машины. Шофера уже знают, что если остановили их машину, то обязательно нужно отстегнуть автоинспектору определённую сумму, иначе не оберёшься греха.
На днях по городам и весям разнеслась весть: снят со всех должностей "дорогой" Никита Сергеевич Хрущёв. Сначала об этом говорили шёпотом, затем заговорили громко. Это первый случай в истории Советского Союза, когда руководителя государства выносят из Кремля не вперёд ногами, а вперёд головой.
В Грузии к Хрущёву имеют особый счёт. Это он на XX съезде КПСС развенчал их земляка и кумира И.В. Сталина, а в 1956 году устроил здесь кровавую баню. Официальная причина отстранения от власти — уход на пенсию, однако при этом на Пленуме ЦК КПСС ему припомнили и Карибский кризис, и кукурузу, и целинные земли, и проблемы с хлебом, и поездки всей семьёй за границу, и безобразное поведение на сессии ООН.
Никто не жалеет об его уходе, все говорят, что хуже не будет. А народ уже сочинил на этот счёт такую частушку:
Товарищ, верь, придёт она,
На водку старая цена,
И на закуску будет скидка —
Ушёл на пенсию Никитка.
Более-менее выгодные должности в Грузии можно занять только за плату. Например, очень выгодной считается работа на автозаправочной станции. После того, как я здесь начал заправлять машину, я ощутил сильную детонацию двигателя. Пришлось отрегулировать зажигание. Оказалось, что здесь под видом 72-го бензина продают 66-й, разница ж в цене уходит в карманы "королей" бензоколонок и их покровителей.
Как я вскоре убедился, здесь очень опасно ездить на машине по городу. Шофера, как правило, не соблюдают правил уличного движения, да они их и не знают, так как водительские удостоверения обычно покупаются. Королевой среди машин считается "Волга", все остальные машины уступают ей дорогу, так как хозяин "Волги" обычно лицо влиятельное. На любом перекрёстке лучше остановиться и пропустить все машины, а потом уже двигаться самому. Если русский водитель попадает в аварию, то наказан будет именно он, так как только он признаётся виноватым во всём, другого здесь не докажешь.
Большая часть населения города живёт в частных домах — это обычна двухэтажные кирпичные особняки, отделанные изнутри деревом. Дворы и подъезды к домам заасфальтированы. Иметь такой дом — мечта и дело чести каждого грузина. Ради строительства такого дома он жертвует всем. Однако часть населения, обычно рядовой рабочий класс, живёт в бараках, перебиваясь с хлеба на воду. Часто в семье имеются только одни сапоги, пальто или плащ, которые члены семьи одевают по очереди, по мере необходимости.
В данной местности живут мингрелы — одна из национальностей Грузии. Как и всё её население, народ этот живой, заводной и шумный.
На днях со мной в городе произошёл такой случай. Со своим постоянным спутником по поездке на работу и обед старшиной сверхсрочной службы Мичалевым Игорем мы ехали по городу примерно со скоростью 50 км/час. Внезапно с тротуара, отгороженного от проезжей части кустарником, на дорогу выехал юноша-велосипедист лет 13. Я резко нажал на тормоз, машина практически тут же остановилась, однако она всё же бампером толкнула велосипед. Велосипедист при этом упал с велосипеда, схватил его и во все лопатки целый и невредимый пустился наутёк. Буквально через несколько секунд к машине сбежалась целая толпа. Все кричат, размахивают руками, обвиняют меня в лихачестве. Бледный, как полотно, я вышел из машины и растолковал публике, что если бы я был лихачом, то их подросток лежал бы сейчас под машиной мёртвым. Представляю, что со мной сделала бы эта толпа, будь он действительно мёртвым или покалеченным, никакая моя правота мне не помогла бы.
С прибытием нашего контейнера с телевизором мы начали смотреть грузинское телевидение. Московские программы здесь не показывают, в грузинских же мы быстро разочаровались. Большую часть времени на телевидении занимает показ всевозможных собраний и совещаний. Иногда покажут концерт из заунывных грузинских песен. Их кинофильмы с очень своеобразным грузинским юмором нам не нравятся. К тому же всё это транслируется на грузинском языке. Для русскоязычного населения передают на русском языке минут 10-15 только одни новости.
Район Поти относится к субтропикам и климат здесь очень своеобразный. Ещё со школьных лет я помню, что это самое мокрое место во всём Союзе, осадков здесь выпадает больше, чем где бы то ни было. Зимы здесь как таковой не бывает, поздняя осень, зима и ранняя весна составляют так называемый влажный период года. Часто идут не просто дожди, а ливни. К счастью, вода быстро уходит в море. Протекающая недалеко от города река Риони после ливней в горах часто даёт о себе знать. Прибрежные районы исполосованы небольшими каналами, в которых разводят живородящую рыбу гамбузию, пожирающую личинок и куколок малярийных комаров. Так здесь была ликвидирована малярия.
Всё железное в этом климате быстро ржавеет, поэтому я решил построить возле своего барака гараж. Доски и рубероид (опять же за взятку) достал на стройбазе. И вот мы с Мичалевым Игорем соорудили немудрёный гараж. Машине стало суше, а мне на душе спокойнее.
Старший врач полка решил наконец, что мне пора познакомиться с ракетными дивизионами. Знакомство решил начать с Батумского дивизиона. С этой целью Павел Иванович, я и зубной врач Анна Дмитриевна направились на санитарной машине в Батуми. Поработали там сутки, познакомились с городом, который мне очень понравился: компактный, чистый, ухоженный. После обеда отправились в обратный путь.
К Поти подъезжали затемно. Внезапно возле мандаринового сада машина остановилась. Слышим, из кабины выскочил наш шофёр и, бряцая ведром, куда-то убежал. Через несколько минут в саду послышался шум-гам, по-видимому, наш шофёр попался. Минут через 10 его под дулом ружья привел к машине сторож сада, он также потребовал, чтобы из кабины вылез Павел Иванович. Держа их на мушке, он начал распекать их на чём свет стоит. Минут через 30 к нам подъехала "Волга", из которой вылезло пятеро мужчин. Из будки санитарной машины вывели меня и Анну Дмитриевну. Всех нас построили в шеренгу по одному, перед нами поставили вещественное доказательство — ведро с десятком мандаринов. Один из прибывших на "Волге" мужчин, коротышка со звездой Героя Советского Союза на груди, представился нам председателем колхоза. Он начал поносить нас всякими нехорошими словами, обзывать ворами и преступниками, не заслуживающими право носить погоны на плечах. Он даже подбежал к Павлу Ивановичу, намереваясь сорвать с него погоны. Тут уж я не выдержал и с криком "не вы их нам давали и не вам их срывать" бросился защищать своего начальника, однако сторож преградил мне дорогу и велел не трогаться с места, иначе он будет стрелять мне по ногам. Всех нас посадили в нашу машину и повезли на центральную усадьбу, демонстративно провезли по всему селению и доставили в здание правления колхоза.
Председатель колхоза, а затем Павел Иванович около часа по телефону пытались связаться с нашей частью, чтобы сообщить о случившемся командиру. Однако наша "надёжная", особенно военная связь не подвела нас на этот раз: дозвониться им так и не удалось. Затем нас решили отпустить, взяв с Павла Ивановича слово, что он обо всём по прибытии в Поти доложит командиру части. На прощание мы извинились за всё происшедшее перед руководством колхоза, а председатель колхоза, к нашему удивлению, попросил прощения у нас за свою излишнюю горячность. Он сказал нам, что воры не дают им покоя, а им ведь нужно выполнять план по сдаче фруктов государству.
Во время всей этой кутерьмы мне очень хотелось сказать председателю колхоза, что он не герой, а дурной человек. Я даже подумал, что он вовсе не настоящий, а липовый герой, купивший себе звезду Героя и документы к ней где-либо на рынке. Таких липовых героев на Кавказе, говорят, не мало.
На следующий день Павел Иванович рассказал командиру обо всём случившимся. Вместе они посмеялись над всем этим, однако командир посоветовал ему больше не попадать в такие переделки.
Купить в городе мандарины на рынке и в магазине до тех пор, пока колхозы не выполнят план по продаже их государству, невозможно. А так всем хочется их попробовать. Примерно через неделю после нашей батумской поездки Игорь предложил мне ночью съездить за мандаринами в ближайший колхозный сад. Там их можно запросто купить у сторожей. Я сначала не соглашался, но затем сдался.
И вот тёмной ночью мы едем в сторону Батуми, останавливаемся у известного мне злополучного сада и покупаем мешок мандаринов у задержавшего нас прошлый раз сторожа. К саду всё время подъезжали легковые машины и отоваривались мандаринами у сторожа. Из сада выехало также несколько грузовых машин, груженных мешками с мандаринами. Торговля шла полным ходом: сторож продавал мешками, а правление колхоза — машинами.
И тут мне стало так обидно, что наш народ живёт при такой никудышней власти. В Грузии, да и во всех закавказских республиках, советскую власть поняли по-своему. Каждый мало-мальски влиятельный начальник ворует и продаёт здесь всё, что только может. Чиновники без никакого зазрения совести наживаются, обирая собственный народ. Все об этом прекрасно знают, но молчат. Здесь бытует твёрдый принцип: "Сам живи, и жить давай другим!". В России, наоборот, преобладает другой принцип: "Сам живи, а другого топи".
В нашем военном городке несколько русских офицеров женаты на грузинках. Всю жизнь я почему-то думал, что грузинки — женщины тихие, покорные и забитые. Однако, как утверждают их русские мужья, не мало среди них женщин с характером, жестких и даже властных. В общем, как царица Тамара у Лермонтова:
Прекрасна,как ангел небесный,
Как демон,коварна и зла.
Бывалые мужчины вообще не советуют жениться на женщинах других национальностей. Слишком разные бывают обычаи, привычки и взгляды у супругов, часто очень трудно идёт притирание их друг к другу.
На днях, к своему удивлению, я в городе совершенно случайно встретил своего товарища по факультету Костюченко Олега. Я знал, что он в свое время был распределен на службу в Потийскую военно-морскую базу, но никак не ожидал, что он задержался здесь до сих пор. Оказалось, что он сейчас здесь большое начальство — начальник медслужбы базы. Как и я, он находился во время Карибского кризиса два года на Кубе, в частности на острове Пинас, но, в отличие от меня, затем снова вернулся на свое прежнее место службы.
Нас он пригласил к себе в гости. Живет он, в отличие от нас, в хорошей благоустроенной двухкомнатной квартире со всеми удобствами. Его жена работает у него же в лазарете базы. У них прелестная дочурка. Будучи на Кубе, он сделал военно-географическое описание острова Пинас. Я, со своей стороны, похвастался ему, что вел на Кубе подробный дневник и надеюсь со временем его опубликовать. В отличие от нас, за кубинскую валюту он приобрел не машину, а бытовые приборы и одежду, так что они сейчас практически ни в чем не нуждаются. Его жена во время нашего визита нарядилась в прекрасный трикотажный костюм, так что Тане пришлось ей только позавидовать.