ОПЕРАЦИЯ
“КОТА В МЕШКЕ”
Кубинский дневник
ГЛАВА 22 1964 ГОД МАЙ
Наконец-то и на нашу улицу пришел праздник: в июне мы уезжаем домой. Мы уедем раньше, чем намечалось. Гаванская же дивизия, соответственно, задерживается. Тем хуже для них и лучше для нас. Сейчас полным ходом идет подготовка к отъезду, готовимся передавать кубинцам имущество. Наступил период горячки, который уже перерастает в скачку.
Командир сказал мне, что я должен сдать медицинское имущество до 27 мая. У нас почти всё к этому готово, за исключением этих проклятущих наборов, с которыми еще ничего не решили. Пришлось переделать все книги учета материальных средств того периода, когда начальником аптеки был Ворона, так как их отказались принять в архив: такие они «красивые». Глядя на работу, судишь о производившем ее человеке. Как можно было так относится к учету материальных средств, так всё запутать, загрязнить! Ворона оказался никудышным работником, которого даже близко нельзя было подпускать к работе такого рода. А где же был контроль его непосредственного начальника Дурнева Пети, которого я жду сюда с нетерпением? Заодно необходимо решить с ним и вопрос о наборах.
Прибыл, наконец, Петя. Он, конечно, «ничего не знает», наоборот, решил всеми правдами и неправдами всё свалить на меня. Это меня вывело из себя ,и я решил высказать ему всё в глаза, решил, наконец, заговорить после долгого молчания, при этом я надерзил ему основательно. Это ему очень не понравилось, и он тут же решил
очернить меня перед командованием полка. Повод как раз нашелся: я, мол, сорвал медкомиссию будущих шоферов, которую он приехал проводить, отказавшись быть липовым окулистом. Он хотел, чтобы я без таблицы Рабкина определял остроту зрения и цветоощущение. Я предложил ему сделать это самому. В результате пришлось везти шоферов в Камагуэй, но он и там облил меня грязью. А вообще, Петя сейчас в опале, его здорово взгрели по всем линиям за сожительство с медсестрой. Допрыгался, старый хрыч!
Мы собираемся уезжать домой, а на Кубе сейчас неспокойно. Мировая печать раструбила, что контра совершит нападение на Кубу 20 мая. Говорят, что она решила еще раз попытать счастья. Особенно тревожно было в ночь с 19 на 20 мая. На Кубе была произведена мобилизация населения. Повсюду можно было видеть массу вооруженного народа. Старики, женщины и дети прощались со своими кормильцами, жутко было на всё это смотреть.
В Мансапилье катер обстрелял сахарный завод, возник пожар, сгорело 700 тонн сахара. Кое-где обнаружили очаги контрреволюции. В Матанзасе контра сформировала свое правительство, которое было всё накрыто. Но самое главное во всем этом — начинают выступать военные, а это плохой симптом. Замешанными оказались летчики реактивной авиации из Ольгино. В Сантьяго-де- Куба во время совещания один из офицеров штаба войск ПВО выхватил пистолет и в упор расстрелял командующего войск ПВО Кубы. В тот же день был угнан в США военный вертолет.
По семейным обстоятельствам уехал домой наш начфин Васин. Командир зачитал нам ту характеристику, которую он ему состряпал. По-видимому, на его примере он решил попугать других. Может быть, такой характеристики на самом деле и не было. Характеристика самая гадкая, в ней ему приписано то, чего никогда не было, вписан даже личный разговор. «Он не выполнил до конца свой долг на Кубе, он пьяница, других считает дурнее себя, презираем офицерским коллективом».
Здесь обнаружилась одна афера. Мамедов-младший, оказывается, всех провел и смылся. Он сдавал кубинцам свиней, брал с них деньги, нигде их не учитывал, на часть денег покупал колбасу (ни разу в глаза не видел), другую часть прикарманивал. Свиней сдавал от имени несуществующих в полку лиц, свою же фамилию забывал. В общем, это старый опытный жулик. Мы с Таней давно рассмотрели эту птицу по полету. Начфин почему-то всего этого не замечал, наверное, и ему перепадало. Сейчас Тетерину грозит крупный начет, назначено расследование на этот счет.
На Кубе выпущены фальшивые денежные купюры достоинством 25 песо.