В этом году асфальт опять сошёл раньше, чем снег. Сидевшая на лавочке у подъезда Виолетта Арнольдовна с грустью констатировала сей факт. Опять всюду будет непролазная грязища, а на каблуках по всем этим колдобинам будет невозможно пройти. Вот и сейчас соседка Мальвина – девушка с пониженной социальной ответственностью из второй парадной – с трудом вышагивала на высоченных 20-сантиметровых шпильках под руку с молодым человеком – обладателем повышенной пигментации кожи. Проще говоря, с негром. Да и Мальвина никакая, на самом деле, не Мальвина, а обычная Маша, взявшая себе такой творческий псевдоним для общения с иностранными клиентами.
«Проститутка», - подумала про себя Арнольдовна, но вслух обзываться не стала. Да и это было бы никакое не обзывательство, а простая констатация факта, который Мальвина даже и не скрывала. И даже, наоборот, гордилась большим количеством щедрых кавалеров с валютой, в то время как кичившиеся своей нравственностью подружки не могли ни заработать, ни найти себе нормального мужика с деньгами.
***
Интересно, что саму Виолетту Арнольдовну в течение ее долгой 56-летней жизни тоже неоднократно обзывали проституткой. Виолетте казалось, что во всём виновата ее фамилия. Ее отец, потомственный немец Арнольд Карлович, во избежание проблем с советской властью предпочел взять фамилию жены. Так к благородному, почти царственному сочетанию имени и отчества Виолетта Арнольдовна добавилась фамилия Собакина. Дети в школе регулярно ее дразнили собакой, а то и с*кой. Лексический переход от с*ки к проститутке большой фантазии не требовал, поэтому состоялся быстро.
В плане успеваемости Виолетта фамилию никак не оправдала. Считается, что собака – животное умное, а Виолетта по всем предметам перебивалась с тройки на четверку. Причем четверки появлялись лишь после визита в школу высокопоставленного папы и его посильной материальной помощи учебному заведению. По окончанию школы папа устроил ее в столичный пединститут на филологический факультет. Вообще-то родители хотели отправить ее на иняз, но отсутствие знаний было столь глубоким, что его не компенсировал даже папа с деньгами.
За годы учебы в Москве Виолетта вышла замуж, родила ребенка и развелась. «Нагуляла», - вынесли вердикт соседи после ее возвращения домой с дитём на руках. Наверное, со стороны это так и выглядело: краткосрочный выход замуж остался за кадром, Виолетта даже не успела свозить молодого мужа в свой родной город. Значит, нагуляла. В принципе, доля истины в этом была. В Москве Виолетта ударилась в разгульную жизнь по кафе, ресторанам и дискотекам – так в начале 80-х назывались танцевальные заведения со спиртным и нетрезвыми кавалерами, ныне именуемые ночными клубами.
Один из поклонников, от которого Виолетта быстренько залетела, оказался человеком благородным и женился, что, если честно, мало поменяло ситуацию. В материальном плане заботы о внуке легли на плечи и кошелек родителей. А от презрительного «нагуляла» Виолетту ограждали лишь два штампа в тогда еще советском паспорте: один – о заключении брака, второй – о расторжении брака, датированный тем же числом, но годом позднее. Носить паспорт нужной страничкой наружу у нас не принято, поэтому Виолетта, по сути, оказалась беззащитной перед народной молвой.
По возвращении из столицы личную жизнь дочери взял под контроль высокопоставленный папа, познакомив дочку со своим коллегой – добропорядочным вдовцом чуть моложе себя. Вдовец постоянно пропадал в командировках, а женитьба на дочке быстро шагающего по карьерной лестнице коллеги сулила определенные преференции, поэтому состоялась достаточно быстро.
Сие обстоятельство мало изменило личную жизнь стареющего вдовца – ни сил, ни времени уделять внимание молодой жене тот не имел. Но машину – навороченный по тем временам Мерседес – подарил. «Насосала», - вынесли очередной вердикт соседи. Что отчасти было правдой – прочие варианты общения для угасающего пожилого организма были всё менее доступны, и данное предположение приходило в голову первым, глядя как на Мерседес, так и на виолеттиного мужа. Да, в общем-то, и на саму Виолетту. В свои тогда еще 26 лет молодая мама даже и не думала начинать угасать, а возраст на уровне 20-ти-22-х лет будто впечатался во внешность. «Собачью» фамилию Виолетта, кстати, сменила еще в первый выход замуж. И потом еще раз – во второй. Но вот жизнь от этого почему-то не изменилась.
***
Виолетта Арнольдовна тяжело вздохнула и взялась за метлу, которую, присев отдохнуть, поставила рядом со скамейкой. В принципе, по старым законам она уже год как должна была быть на пенсии и сидеть себе спокойно на лавочке, любуясь наступающей весной, сколько душе угодно. Но бдительное правительство, заботящееся об активном долголетии пожилых людей, подняло пенсионный возраст для женщин до 60-ти.
Так что теперь Виолетте работать дворником и убирать всё, что скрывалось под снегом, еще несколько лет, потому что анонсированная система гибкого начисления пенсий и вариативности возможностей выхода на заслуженный отдых, по существу, сводилась лишь к более длительному ожиданию этого торжественного момента.
- Здравствуйте! – Мальвина под руку со своим темнокожим спутником, наконец, поравнялась с четвертой парадной, возле которой отдыхала на лавочке от забот дворника Виолета Арнольдовна. В отличие от героинь многочисленных анекдотов о проститутках и старушках у подъезда, Мальвина была девушка вежливая. И, кстати, достаточно разумная, так как, будучи из бедной семьи, сумела без денег и блата поступить на бюджетное отделение факультета романо-германской филологии местного университета.
- Здравствуйте! – сдержано ответила Виолетта Арнольдовна и, опираясь на метлу, поднялась, чтобы продолжить убирать двор. В юности Виолетта часто фантазировала, как бы к ее имени и отчеству было бы кстати знание немецкого языка. Естественно, если употреблять имя и отчество без фамилии. Или как бы было уместно свободное владение французским в сочетании с ее именем – Виолетта. Разумеется, если употреблять имя и без фамилии, и без отчества. Но для этого нужно было бы заниматься иностранным языком, хотя бы одним.
Для Виолетты по причине то ли ее природных неспособностей, то ли хронической лени это было уже слишком. В результате она не знала толком даже английского. Хотя в конторе, куда ее пристроил папа, регулярно проводилось бесплатное обучение английскому для сотрудников, желающих сдать международный экзамен - IELTS или TOEFL. У Виолетты такого желания не было, поэтому и предложением она не воспользовалась.
В конторе с графиком с 9-ти до 18-ти она явно скучала по разгульной московской жизни. Но Москва ей не светила – в отпуск они ездили в гости к родителям мужа в деревню, а в командировки Виолетту не отправляли, так как для этого нужно было бы хоть как-то вникнуть в то, чем занималась контора. Для Виолетты это было слишком скучно, поэтому круг замкнулся: чтобы не скучать и куда-то вырваться, нужно много и хорошо работать, а много и хорошо работать – это скучно.
Контора терпела Виолетту исключительно из-за высокопоставленного папы. Поэтому, когда тот скоропостижно ушел из жизни, начали подумывать, как бы «уйти» бесполезную в работе Виолетту. Сей момент Виолетте удалось ненадолго отодвинуть, приняв интимное предложение начальника соседнего отдела, сделавшего ее своим заместителем и раскидавшего ее обязанности на остальных сотрудников. Коллеги за спиной обсуждали новую должность Виолетты – мол, «насосала», хотя в данном случае арсенал приемов общения с энергичным начальником до сорока был явно шире. И добавляли презрительное «с*ка», хотя были не в курсе девичьей фамилии Виолетты - Собакина. Но прозвище немыслимым образом вернулось к ней спустя годы, и уже по другому поводу.
Начальника вскоре перевели на работу в зарубежное представительство компании. Чтобы поехать туда в качестве заместителя или, хотя бы, помощника, нужно было знать хотя бы один иностранный язык, с чем у Виолетты была напряжёнка. Больше в конторе ценителей ее 36-летних прелестей не нашлось, поэтому Виолетта отправилась на вольные хлеба. Первое время Виолетта перебивалась на деньги, вырученные от продажи старенького и давно не модного, но еще на ходу Мерседеса – пожилой супруг умер вскоре после смерти отца. А потом… потом Виолетте пришлось искать работу.
Работа учительницей в школе Виолетту не интересовала никогда, да она бы уже и не вспомнила ничего из школьной программы, которую и раньше никогда не знала. Разные предложения по специальности филолога – редактура текстов для газет и журналов, работа в книжном издательстве и так далее – были отметены Виолеттой как скучные и очень уж напоминающие сидение в конторе.
Вариантов вне какой-либо конторы у дипломированного филолога не так много, поэтому Виолетта успела поработать торговым представителем, менеджером по продажам, продавцом-консультантом в торговом центре и даже волонтером в центре защиты животных. Удовлетворения бунтующая и скучающая по разгульной столичной жизни натура Виолетты нигде не находила, да и особых успехов не достигала. Потому и не задерживалась.
В столице в ее возрасте за 40 лет и с трудолюбием, как в 16, ей было делать нечего и заработать что-либо на московскую жизнь не возможно. Спонсоров ей как-то не попадалось, хотя хроническое безделье наводило ее соседей на совсем другие мысли. Например, о наличии спонсора и фактической проституции, так как в свои 40 с лишним выглядела Виолетта очень даже ничего. Помаявшись несколько лет «на вольных хлебах», Виолетта была уже готова сесть на какую-нибудь работку с гарантированным окладом где-нибудь в ЖЭКе. Но там предпочитали кандидатов помоложе и с дипломом юриста либо экономиста. Поэтому Виолетте предложили лишь работу дворника.
***
Виолетта перехватила метлу поудобнее и начала мести двор. С каждым взмахом просыпавшаяся после зимы земля становилась всё чище и чище. Многочисленные окурки, фантики от конфет и резино-технические изделия интимного назначения, выброшенные с верхних этажей и скопившиеся за зимние месяцы под снегом, собирались в изящную кучку, аккуратно сформированную Виолеттой.
Пожалуй, это было первое и единственное место работы, где Виолетта могла наглядно видеть результаты своего труда, и это ей даже нравилось. Нравилось, что после ее усилий вокруг становилось лучше. Нравилось, когда за ее работу – впервые в ее жизни! – ей говорили спасибо. Не нравилась лишь маленькая зарплата, но это уже так – издержки нынешней нестабильной экономики.
- Виолетта Арнольдовна, а что за субботник? – это возвращалась домой, проводив и посадив на такси спутника с повышенной пигментацией, Мальвина. – Там на подъезде объявление, - уточнила она.
- В это воскресенье все желающие жильцы могут присоединиться к благоустройству территории, - без особого энтузиазма ответствовала Виолетта.
- Вы так хорошо подмели, что тут и убирать нечего? – то ли спросила, то ли констатировала Мальвина.
- Благоустройство – это покраска скамеек, качелей и горок для детей, ремонт деревянного грибка в песочнице и побелка стволов деревьев во дворе, - терпеливо перечислила Виолетта. – Краску и прочие стройматериалы предоставит ЖЭК, а жильцы возьмутся каждый за то, что умеет делать.
- Я умею красить, так что могу присоединиться, - сказала Мальвина. Девушка, невзирая на пониженную социальную ответственность, явно знала цену хорошим отношениям с соседями, так ни разу и не сдавшим ее ментам, регулярно проводящим рейды по выявлению подпольных борделей.
- Присоединяйтесь, - слегка улыбнулась Виолетта. – Начинаем в 10 утра. Мальвина ушла, а Виолетта вновь перестала мести двор и задумалась. Когда она была юной девушкой, ей в голову не приходило принимать участие в субботниках, тем более добровольно.
Это что же получается? Реальная проститутка сама, без помощи родителей поступает в университет на иняз, практически свободно, в чем могли убедиться все соседи, владеет разговорным английским так, чтобы можно было общаться с гражданами других государств, умеет работать руками – как минимум, красить скамейки – и может находить общий язык с людьми. Ни о каких залетах и детях без отца речь не шла, невзирая на повышенный, скажем так, профессиональный риск такого исхода. Виолетта проституткой в прямом смысле слова никогда не была, хотя ее таковой всегда считали. Однако ничего из вышеперечисленного никогда не умела. И даже пользование противозачаточными средствами освоила лишь после рождения ребенка.
Что и когда пошло не так? Виновата ли в этом ее девичья фамилия Собакина или что-то еще? Что и в какой момент можно было повернуть иначе, и можно ли было, вообще, сделать так, чтобы было иначе? Виолетта задумчиво поддела метлой кусок асфальта, сошедшего вместе со снегом. «Нужно будет замерить площадь поврежденных поверхностей и сдать заявку на латочный ремонт асфальтового покрытия во дворе», - подумала Виолетта. «И не нужно ничего поворачивать иначе. Она сама себе хозяйка большую часть рабочего дня. Она видит результаты своей работы и может по праву гордиться ими. Ей благодарны люди, и она это видит и слышит. Что еще нужно для удовлетворения? Зарплата? Ну, то уже такое…»
***
Виолетта вдохнула полной грудью свежий весенний воздух и с энтузиазмом взялась подметать двор снова – осталось совсем немного до того момента, когда двор засияет почти первозданной чистотой. Такой, какую ей удалось навести прошлой осенью аккурат перед первым снегом. Да, и так будет еще несколько лет до ее отсроченной государством пенсии. А, может, и дольше, если ей и дальше захочется заниматься тем, что у нее хорошо получается и за что ей благодарны люди. Ну, и прибавка к пенсии, какая-никакая.
Правда, после того, как из их дома – Виолетта жила на соседней улице – разъехались все, кто помоложе, то в подъезде не осталось ни одной женщины младше 60-ти лет, кроме Виолетты, и соседям даже некого стало обзывать проституткой. Поэтому, как в известном анекдоте, старушки у подъезда считали проституткой дворничку, то есть Виолетту. Со своими соседями Виолетта никогда не дружила и не сидела вместе на лавочке. Раньше было не интересно, а сейчас некогда – работа. Ну и чёрт с ними, с соседями! Считают – и пусть себе считают! Виолетте вдруг стало всё равно – почти как той Мальвине из второго подъезда. У Виолетты всё хорошо, ее все устраивает – по крайней мере, на данный момент. Ну, а что ещё нам, проституткам, нужно?..
* Опубликовано в литературно-художественном журнале «Новая литература» №6/2017