«Мэри, леди Мэри,
Вы само совершенство,
Вы само совершенство,
От улыбки до жестов
Выше всяких похвал…»
До чего же хорош фильм про Мэри Поппинс. Всякий раз, перелистывая телеканалы и натыкаясь на него, забываю о делах, поджидающих меня со всех сторон света. Эта детская киноистория действует на меня магически. Вот оно – Совершенство! Вернее, она: эффектная, элегантная, остроумная Мэри.
«Кто от шпильки до булавки,
Кто от туфелек до шляпки,
Элегантность сама от меня без ума
И весьма почтенный джельтельмен седой,
И мальчишка любой.»
Она сегда знает, что кому ответить, как сделать лучше, в любой ситуации как рыба в воде. Одним словом – Совершенство, Идеал. Два слова получилось. Пусть будет два.
Сколько мне было, когда фильм этот первый раз посмотрела? Лет семь, наверное. Как я хотела на неё походить, на эту Мэри, от которой была без ума сама Элегантность. Помню, часто примеряла мамины туфельки, шляпки, но до леди Мэри явно не дотягивала.
Сейчас, в свои тридцать пять, я понимаю, что таких леди, мисс и миссис в природе нет. А сяду смотреть фильм, увижу на экране главную героиню… «Нет, - говорю, - есть он, Идеал и Совершенство. Хотя бы на эти полтора часа.»
Ну не наделила меня природа красотой, что тут сделаешь? Я не наговариваю на себя, это все знают. Раньше часто спрашивала у мамы: «Почему я такая некрасивая?»
Мама молчала в ответ и отводила взгляд. Не могла что ли соврать?... Не могла. Она из тех, кто врать не умеет, даже тогда, когда ложь во благо. Ну что ей стоило сказать «Ещё что выдумала! Да ты у меня самая-самая…Вон щёчки какие, а реснички!» Что ей стоило соврать? Соврать не один раз, а много - всегда, когда слышала вопрос относительно моей красоты.
Помню, не только этим вопросом мучила её...
2
- Мама, а ты папу любишь?
- Не знаю…
«Не знаю». Такое разве может быть? Я вот точно знаю, кого люблю, а кого нет. Люблю маму, папу, сестрёнку младшую, Маринку. Как её не любить, такая милашка, два годика ей. А не люблю… Вот сразу могу сказать: Сашку из соседнего двора. Он меня однажды подкараулил, когда я из школы домой возвращалась, портфель отобрал и закинул на крышу подъезда. Потом сам же за ним и слазил по деревьям туда-обратно, как обезьянка. Ну не дурак, скажете? Сашку – не люблю! Я точно знаю, кого люблю, кого не люблю. Как так, не знать?
- Мама, а ты папу когда-нибудь любила? – не отставала я от мамы. Ей явно эти вопросы не нравились, и она неуютно ёжилась.
- Любила, да. Он хороший был, - ушла в воспоминания мама.
Вот так да! Что значит – был? Он и сейчас хороший! На велосипеде меня научил кататься, а недавно в лес за грибами меня взял. Вот и Сашке тому противному пригрозил. «Не обижать мою дочь! - строго сказал ему и добавил: А то уши надеру!» Он бы надрал и родителей бы Сашкиных не побоялся. Подумаешь, начальники.
- А почему сейчас не любишь, - не унималась я.
Видимо, это уже было маминым пределом, и она строго сказала:
- Так, дочь. Это уже личное.
Личное… Есть личная зубная щётка, личный дневник, моя кружка в горошек. Да много ещё всяких личных вещей. Что мама имела ввиду? Что гадать-то, спрошу:
- А что такое – личное?
- Вот ведь, пристала… Понимаешь, Света, у каждого человека есть в сердечке комната, куда может зайти только хозяин. Так вот, личное живёт в этой комнате.
- Значит, личное это секрет?
- Выходит, да.
- А я умею секреты хранить… Скажи, почему папу не любишь? Я никому – никому…
- Опять снова да ладом, - отвечает уже раздражённо мама.
Да ладно, не хочет, пусть не говорит. Я и так вижу. Не разговаривают друг с другом почти. А про комнату в сердечке, о которой мама рассказала…(ну там, где личное) - это интересно. Как она выглядит, эта комната? Надо маму спросить. Нет, не сегодня. Я её совсем расстроила своими вопросами.
«Ты слишком любопытная», - говорит мне мама с укором.
Интересно, а леди Совершенство любопытная? Может, и правда, Совершенства не любопытничают, не пристают к другим с кучей вопросов? А что делать, если спросить хочется. Им, взрослым, хорошо – они всё знают. Знают, а сказать не хотят. Что им, жалко что ли?
3
И всё-таки, что это за комната такая личная. Она у меня тоже есть или только у взрослых? Мама же сказала, что она есть у всех, - с радостью вспомнила мамины слова. Значит, точно, и у меня есть тоже!
Раз так, я хочу туда непременно попасть! Можно? Что я спрашиваю? Это же моя комната, как личная зубная щётка, как кружка в горошек… Тут же закрыла глаза. Почему закрыла глаза, не знаю. Мама не говорила, что конкретно нужно сделать, чтобы попасть в эту комнату. Да я её и не спрашивала. Просто закрыла глаза и всё, как будто и так знала. Посидела несколько секунд в кромешной тьме. Хотя тьмой это назвать нельзя. Всегда, когда закрываю глаза, вижу фантастические рисунки на чёрном фоне, цветные разводы, пятна, как в калейдоскопе.
Вот и сейчас разглядываю себе причудливые образы. Отмечаю, что сегодня в них больше жёлтого на неизменном чёрном. Так, потом рассмотрю подробней, мне же в личную комнату надо попасть. Как по взмаху волшебной палочки нарисовалась дверь, сколоченная из старых досок. «У-у древняя какая комната-то личная, ей явно больше восьми лет» - пронеслось в голове.
Не понимаю, откуда у меня тогда было понятие о древности. Просто было и всё. «Ой, а скрипучая-то какая! Что, её целый век не смазывали… или два, или три!» Я даже не напрягалась и силу не применяла. Дверь легко поддалась, как будто меня и ждала. «Так ведь это ж личная…, моя то есть, вот поэтому…» - гордо сказала себе, смело распахнула дверь и…
Вот теперь меня точно накрыла кромешная тьма. Никаких цветных разводов с калейдоскопами не проблескивало. Словом, мрак. «Может, обратно?» - подумала я об отступлении. «Надо начатое дело всегда завершать, дочь!», - услышала или вспомнила вдруг папины слова, которые он говорил не однажды.
«Надо идти! К тому же, открыть глаза я всегда успею», - настроила я себя и сделала шаг во внутрь… Тьма поначалу не отступала. Мало помалу стали просматриваться кое-какие силуэты. Они становились всё отчётливей. Открывшаяся моему взору картинка напомнила чуланку моей бабушки. В чулане я пряталась от Андрея, моего двоюродного брата. Иногда по выходным мы всей семьёй ездим к бабушке в деревню и весело проводим время. Особенно, когда там бывает Андрюха.
В чулане хранятся какие-то старые, ненужные вещи. «Мало ли, ещё пригодятся», - заявляла бабушка каждый раз, когда мы с братом изъявляли желание навести здесь порядок. Выбросить хлам и устроить нашу комнату, понятное дело, нам не разрешали. Нет, в чулане, конечно, интересно. Можно наткнуться на какую-нибудь необычную вещь: самовар старинный, доску с волнами (оказывается, стиральная), керосинка, сундук расписной.
Помню ещё, что на прибитой к стене длинной полке, вместе с банками с вареньем, стояла чья-то белая голова. Бабушка сказала, что это голова Ленина. Я тогда не вдавалась в подробности – какой именно Лены. Но это явное несоответствие не давало мне покоя - голова-то была совсем не женская. Всё же я ей была безмерно благодарна - она была всё равно, что маяк в огромном океане. В какой бы части этой мрачной комнаты я не находилась – она светила мне отовсюду, помогая быстро сориентироваться и «сквозь землю провалиться», если это требовала игра «Прятки».
«Да, точно, один в один! Всё так, как в чуланке у бабушки», – окончательно утвердилась я. Это что, значит, моя личная комната - это деревенский чулан? Я, конечно, люблю свою бабушку, но почему здесь, в моей личной комнате её вещи? Этого я понять не могла. Да здесь леди Мэри ни на секунду бы не осталась!
Мэри и этот чулан никак не сочетались. Почему-то я решила, что та, что от шпильки до булавки и от туфелек до шляпки - сама леди Совершенство, непременно должна здесь побывать. Нет! В ЭТО я её никак пригласить не могу. «Да и сама здесь больше находиться не хочу!» - подумала я и срочно открыла глаза.
Личная комната…, могла бы быть и поинтересней… И что в ней такого секретного? Для себя я тогда решила, что больше туда – ни ногой.
4
Решить-то решила, а сама нет-нет, да вспоминала про свою тайную комнату, которая, признаюсь, очень меня разочаровала. Что мне теперь с ней делать? Всю жизнь без надобности ведь будет стоять и место в моём сердце занимать.
А что если ещё раз попробовать, только по-другому. Закрыть глаза и представить, в какую комнату с удовольствием бы зашла леди Мэри. Ну, начнём…
Тут же меня ослепили лучи яркого солнца, заставляя плотно закрыть глаза. Что это? Ух ты… Глаза скользили вверх, отсчитывая этажи устремлённого вверх небоскрёба. По виду он напоминал башню Бурдж-Халифа в Эмиратах. А вот по высоте проверить не удалось. Да я и нее собиралась этого делать, ведь ничего тогда об этой чудо-башне в Дубае не знала и не могла знать. Она появилась гораздо позже. На восемнадцатом этаже чуть не свернула шею. Сами понимаете, до сто шестьдесят третьего было ещё далеко.
Ничего себе комнатка… Это же целый город в городе! Хвала Эдриану Смит, который задумал это чудо архитектуры. Стоп! Причём тут Эдриан Смит? Если сопоставить всё по времени – эта картинка сначала в моей светлой голове возникла, а уж лет через пяток - в голове этого гениального американского архитектора. Да ладно, чего уж там, не будем претендовать на авторство. Смит заслуженно лавры получил, ведь он же в лучшем виде реализовал мою картинку… Картинку моей личной комнаты, в которой было бы комфортно Мэри.
«Мэри, леди Мэри,
Вы само совершенство,
Вы само совершенство,
От улыбки до жестов
Выше всяких похвал…»
Живо представила, как вместе с Мэри мы подходим к входной группе небоскрёба. Нас ослепляют лучи солнца, отражающиеся в стеклянных дверных проёмах… Боковым зрением поймала недовольный взгляд Мэри. Боже! Как я могла не предусмотреть это! Как я могла не предупредить Мэри, будут нужны солнцезащитные очки. А вдруг там, за дверями, нас ждёт ещё что-нибудь такое, неожиданное, то, что может не понравиться моей гостье. Пожалуй, для начала надо одной всё посмотреть, предусмотреть, если что - исправить, устранить и тогда уж…
«Простите, Мэри, давайте в другой раз», - виновато произнесла я.
Мэри гордо вздёрнула носик, чуть надула губки и, не прощаясь, исчезла. Обиделась… Конечно. Пригласили и не впустили. Ладно, выдержу. Для меня легче выдержать обиду этой Идеальной женщины, чем перед ней облажаться и навеки прослыть безвкусной неудачницей. Так что, зайду сначала сюда одна…
Уже который раз за сегодняшнее утро меня ослепляет солнце. «Так, не забыть про очки», - открыживаю я галочку в мысленном списке неполадок, притягивая на себя стеклянную дверь.
Оказываюсь в холле необъятных размеров. Здесь нет стен. Вернее есть – они тоже из стекла. Поначалу мне показалось, что и стекла-то нет. Но ладошка всё же упёрлась в прохладное и гладкое, оставив на чистейшей прозрачной поверхности отпечаток моей грязной пятерни.
«Cколько раз тебе говорила, Света, не тычь в cтекло грязными пальцами. Иди, оттирай!», - строго говорила мама, когда замечала рисунки на окнах.
Ну, любила я рисовать на окнах и зеркалах… и не всегда чистыми руками. Да и какой смысл рисовать чистыми? Самый-то эффект получается, когда палец в краске или зубной пасте.
И сегодня, да… руки грязные. Так это я Маринку, сестрёнку, учила лабиринты из песка строить. А тут планы резко поменялись, и я здесь, стою и рассматриваю свою отпечатанную на стекле ладошку. Ладно, сейчас вытру всё. Чем же только? Вот ведь, говорила мама всегда платочек носовой с собой брать. Карман на платье есть, а платка в нём нет. Может в зале этом есть что-то подходящее? Окинула взглядом огромное пространство, но вокруг стояла лишь белоснежная кожаная мебель. Разумеется, никто мне не приготовил то, чем я могла бы убрать следы, не скажу преступления, но неряшливости – это точно. Где тут можно хотя бы руки помыть? Боясь прикоснуться к чему-либо и не наследить ещё, пошла изучать помещение подробней.
Что за жизнь такая? Ни к чему не прикоснись, не запачкай... Скучно и однообразно. Почему-то я решила, что на оставшихся ста шестидесяти трёх этажах то же самое. Раз так - не удостоила их вниманием.
«Вернусь, пожалуй», - решила я и проверенным способом (на раз-два) оказалась дома. Открыв глаза, побежала мыть руки, отмечая для себя: «Есть ведь нормальные квартиры со спальней, кухней, туалетом. Не то, что некоторые».
Я уже и забыла про Мэри, которая, наверняка, собирается нанести мне повторный визит. Но она ещё не знает, что так и не дождётся моего приглашения. А хочет, пусть заселяется в этой, моей когда-то личной комнате. Быть может, эта комната и хороша для Мэри. У Совершенства, уж точно, получится ничего не испортить и сохранить всё в идеальной чистоте, при этом самой оставаясь безупречной. А у меня – вряд ли.
5
Ты никогда об этом не узнаешь не потому, что я отправляюсь на Небеса, а ты остаешься здесь. Не узнаешь потому, что никогда не скажу тебе об этом… Я знаю, ты хочешь! Очень хочешь знать обо всём, что происходит у меня в душе, о чём думаю, что чувствую. Иногда я тебя сюда впускаю, в мою комнату, в моё личное… И, оказавшись здесь, ты шаг за шагом заглядываешь в каждое потаённое местечко. Даже туда, куда я-то редко заглядываю или вообще там не бываю. Всё разворошишь и начинаешь укладывать всё по своему, поучая: «Это у тебя не там лежит! А это что тут делает – давно уж выбросить пора»
И зачем только я впускаю тебя сюда? Может потому, что иногда мне кажется, что ты – леди Совершенство. Вся упакована: любящий муж, дети, машина, картина…э-э-э квартира, бизнес. Что там ещё? Только Совершенная женщина может всё это создать. При этом яркая, красивая, эффектная, себя в обиду не дашь, кого надо на место поставишь.
Вот и сейчас я под твою раздачу попала: «То не на месте, другое не на месте! То не так делаю. Это не так!» Я ведь не для этого тебя сюда впускаю, чтобы ты здесь марафет наводила и учила меня жизни. Так и хочется тебя скорей отсюда выпроводить.
«Уф-ф-ф!», - выдыхаю я, плотно закрывая дверь, когда ты наконец уходишь, оставляя меня опустошённую. При этом знаю, что впущу тебя вновь. Мне по-другому нельзя. У меня клятва…
6
Мы с Олеськой ещё с садика подружки, о которых говорят: «Не разлей вода», «Два сапога пара». Со второй поговоркой я никак согласиться не могу. Если и пара, то один сапог - это Олеська, конечно. Причём сапог элегантный, на шпильке. А другой сапог – не сапог совсем, а тапок мятый. Тапок, вы догадались, это я…
Вообще не понимаю, как она меня в подружки выбрала. Возилась со мной, как с писаной торбой. Я вечно в зелёнке измазанная ходила, за что меня ребята дразнили «Заразная! Заразная!» Только Олеська одна на мою защиту вставала. Ох и попадало мальчишкам от неё. Потом от меня все отстали. Знали, что у меня Олеська есть.
«Ты не дрефь! Если что – получат у меня!» - подбадривала воинственно настроенная Олеська. Откуда у шестилетней девочки дух такой. Может, она потомок Жанны д Арк? В общем, обе они были спасительницы. Одна спасала Францию, другая – меня. Да разве я могла отказать Олеське, своей освободительнице?
- А давай мы, Свет, клятву примем! - предложила как-то она.
- Давай, - говорю, - а какую?
- Какую-нибудь… Вот, придумала. Давай будем дружить до конца жизни!
- Давай.
Иногда я впуская Олеську в свою комнату. Мне по-другому нельзя. У нас клятва. И ты, подруга, до конца моих дней не узнаешь, что рядом с тобой я всегда отдаляюсь от Совершенства, которое и так-то в недосягаемости от меня. А тут – между нами бездна. Я на самом дне этой чёрной дыры, а ты где-то там, на вершине мерцаешь.
В общем, я – твоя полная противоположность. Выходит, мисс Несовершенство… Приятно познакомиться!
7
Ладно, что уж тут приятного? Вот, к примеру, Вы – директор крупного предприятия. Ну, пусть даже и не очень крупного. К вам приходит соискатель штатной единицы и говорит: «Добрый день! Разрешите представиться. Мисс Несовершен…!» Эта мисс не успеет договорить своё имя, как вы на схеме, отражающей динамику развития вашего бизнеса, уже увидите гиперболу, стремительно несущуюся вниз. Вы найдёте кучу причин (да даже искать не будете!), чтобы отказать этому Несовершенству. И будете совершенно правы, ведь что можно от него ожидать? Только сорванных миллионных контрактов, потерю важных контактов, партнёров, заказчиков…
Потому-то я который год сижу себе в библиотеке, редкому читателю книжки выдаю. Что тут можно испортить, даже если очень захочешь. За ровными рядами стеллажей и горами пыльных книг моё Несовершенство менее заметно. По крайней мере, для других. Что называется, «замаскировалась» или «шарше ля фам»… Ищите женщину!
8
Ищите женщину… Здесь аналогичная картина. Известно, какой маршрут выберет мужчина, вставший на тропу поиска своей спутницы, прочитав указатели: «Налево пойдёшь, Мисс Совершенство найдёшь», «Направо - …». Потому возле меня рыцари на белых конях в очереди не стоят. Все налево поворачивают. Кто в здравом уме направо свернёт? Всем идеальных подавай! Чтоб и Королева, и Хозяйка, и Любовница. Три в одном флаконе – это как минимум. А лучше, чтобы пять или шесть. Словом, чем больше добродетелей, тем лучше.
Как-то я, смеха ради, представила смельчака, решившего всё-таки направо свернуть или сбившегося с пути к Совершенству. Вваливается в библиотеку такой богатырь русский, чуть в дверной проём вошёл. «Где тут у вас Мисс…?», - не успел он вопрос до конца задать, как ему, одновременно все мои коллеги рукой на меня показали. Я одна во всём коллективе Мисс, незамужняя то есть. Этот Великан пока до меня добирался, все стеллажи с книгами чуть не свалил. Хорошо коллеги подоспели – грудью фонды защитили.
Оказавшись возле меня, сканировал с макушки до кончиков пальцев ног и замер в оцепенении… «Ну, всё… сейчас, не откланявшись, сделает «Ать-два!» на сто восемьдесят градусов. Опрокидывая всё, что попадётся на пути, уберётся восвояси. Значит, всё-таки заплутал», - к удивлению для себя спокойно, без разочарования подумала я. Даже как будто слышала грохот падающих стеллажей, погребавших под собой десятки манускриптов, сотни нетленных работ классиков, ещё столько же – современников, популярных и не очень.
Где-то там, с самом эпицентре свалки - «Мое прекрасное несчастье» - книга Джейми Макгвайра, к которой как раз сегодня намеревалась приступить. Отложить придётся.
- О! Очаровательная Мисс! - прервал мои мысли Он.
Что? Издеваться надо мной? Очаровательная… У него что, близо-дальнозоркость? Да я сегодня даже без макияжа, как на зло… и волосы… Что волосы? Их хоть укладывай, хоть не укладывай – не поймёшь что. А платье – непонятной расцветки. Три года в нём. Ну не три, меньше. Зато удобно мимикрировать. Я так считала. Как он меня вообще в этих книгах заметил. И тут: «О! Очаровательная Мисс!» - передразнила я его про себя. Я что, себя не знаю?
Тут во мне, словно дремлющий тысячи лет, вулкан прорвался. Тысячи лет ожидания, тысячи лет молчания… Вы такое можете выдержать? Нет? А я могла! И что такое вдруг со мною стало?
- Очаровательная Мисс…, - повторил приветствие добрый молодец.
- Мисс Светлана, - не узнавая себя, произнесла я. Выйдя из-за стола для выдачи книг, решительно протянула незнакомцу руку.
«Что я делаю? Сидела бы там, за высоким столом», - звучало в голове.
«Хватит, Светлана! Хватит!» - прервал ещё один мой внутренний голос и добавил: «Насиделась ты за высокими столами и полками! Ты всё сделала правильно.»
И правда, что здесь плохого в том, что руку протянула. Подумаешь, что без макияжа, в платье непонятно какого цвета, и волосы из пучка в разные стороны торчат. Что с меня взять? Там же, на указателе чёрным по белому «Мисс Несовершенство» написано. Так что получите и распишитесь! Вам другого и не обещали, знали, куда шли.
Стоп! А если всё-таки заплутал рыцарь этот? И думает, что перед ним…Совершенство? Даже если и так, пусть себе думает. Это его проблемы. Прикидываться не собираюсь!
- Вы к нам надолго или проездом, Мистер…
- Мистер ВиктОр Бенидикт Разумский, - отчеканил с военной выправкой возможный потомок англо-польского престола, - Для Вас просто ВиктОр. Знаете, Светлана, я тут такой путь проделал, длинною в целую вечность, прежде чем Вас найти. Так что, если позволите, навсегда здесь останусь.
9
- Светлана Игоревна, я жду ваш отчёт со вчерашнего дня, - с раздражением, обёрнутым в деликатность, пропела директриса Генриетта Адольфовна.
Ну вот, надо было ей на самом интересном месте мечты мои прервать.
Да и правильно всё. Вовремя она появилась. Что я дальше-то со своим Бенидиктом - ВиктОром делать буду? Тем более он навсегда собирался со мной остаться. Ладно там на пару часиков: в кино сходить, прогуляться по набережной, поцеловаться пару раз - и по домам! Как-то я не готова была к совместной жизни до конца жизни.
Господи! Светка, да тебе и замуж-то ещё не предлагали, а ты уже помирать с ним в один день собралась, картинку нарисовала. Художница-фантазёрка.
Видимо, пауза была затянувшаяся, потому что Генриетта Адольфовна повторила:
- Светлана Игоревна! Как по поводу отчёта? Когда напишите?
Отчёт. И, правда, что я с ним тяну. Всего-то надо несколько цифр нарисовать: сколько и каких книг выдано, читателей разнести по категориям – возрастным и социальным. Ну там, ещё пару-тройку позиций проанализировать. Что тут сложного? Я уже и листочек приготовила. Вот он, напротив лежит, да на меня призывно смотрит.
Но всё моё нутро сопротивлялось заниматься подсчётом никому не нужных цифр. Я понимаю, раз просят, значит, они действительно кому-то нужны, очень нужны. Когда училась в институте, свято верила в то, что без этих цифр произойдёт нечто непоправимое в развитии культуры страны.
«Развала страны допустить никак нельзя… Надо считать и готовить отчёт!» - сказала бы я в прошлой жизни. Причём прошлая жизнь оборвалась лишь минуту-две назад с момента появления возможного потомка англо-польского престола.
Нет, не с этого. А когда встать к нему навстречу решилась. Да-да! Это было какое-то совершенно новое ощущение… Было страшно! Очень страшно. Страх обволакивал меня словно путами, но с каждым шагом его нити рвались и падали. Рвались и падали... Пришедшая неведомо откуда энергия давала силы сделать следующий шаг. О! Такое со мной впервые. Я что, через страх прошла?
- Так когда напишите, Светлана Игоревна? - не отставала директриса.
10
- Я напишу. Напишу…заявление об уходе, - парировала я, явно намеревавшись пройти через страх повторно и ещё раз словить кайф.
Немую сцену в «Ревизоре» видели? Так вот, реакция на мой ответ была схожей. В глазах троих библиотекарш и двоих седовласых завсегдатых читательниц был один и тот же вопрос, вернее вопросы: «Что это с ней? Неужели это Светлана Игоревна? Какая муха её укусила?» В этих немых вопросах, конечно, скрывались комментарии: «От кого, от кого, а уж от неё-то мы никак такой смелой дерзости не ожидали… Всегда предсказуема. Сидит себе тихонько за высоким столом, не высовывается, лишнего не спросит и не скажет» И всё в том же духе.
Да, я для вас очень удобна… была. Вроде бы я есть, и как будто меня нет. Идеальная сотрудница! Так вот, заявляю вам, что я с некоторых пор не Идеальна и Несовершенна и поэтому имею полное право поступать, как мне вздумается. Вздумалось мне написать заявление об увольнении…Так это моё право по Закону. Нет, вы тут ни при чём. К вам нет никаких претензий, я по «собственному желанию».
Фразу «по собственному желанию» выводила с особым удовольствием на листе, предусмотрительно подготовленном мною для отчёта. Сегодня эта фраза приобрела для меня какой-то иной, не номенклатурный - личный смыл.
Как полагается, в конце заявления поставила дату и подпись.Ух ты! Как размашисто получилось. Ничего себе «последний штрих». Раньше мою подпись можно было разглядеть лишь под микроскопом.
Любимая… Как будто в первый раз увидев свою фамилию, прочитала я.
Любимая… Сколько лет её стеснялась, воспринимала, как насмешку. «Кем любимая? Как это я – и любимая»…
- Любимая, - прочла вслух ещё раз и впереди приписала Светлана.
- Светлана Любимая…А что, мне нравится.
Стук ручки, положенной на лист плашмя, прозвучал шлепком печати. Обратной дороги нет! Перекинула через плечо сумочку и, оставляя за собой всё ещё замороженных Миссис вместе с их вопросами и комментариями, выпорхнула на улицу. Именно выпорхнула.
Не помню, когда я испытывала подобное состояние лёгкости. Разве что после защиты диплома. Был такой же солнечный день, только с разницей в месяца три-четыре. Стоял конец июня. Благоухала ещё цветущая сирень (спасибо запоздалой весне!) и собирала возле себя пчёл. От всей души распахнула тяжёлую входную дверь альма-матер, позади которой осталась защитная речь, презентация дипломной, да и все мои студенческие годы.
Я оказалась во власти тёплых солнечных лучей и сиренево-медовых ароматов. «Свобода! Как сладостен твой вкус…».
Аллеи сирени увлекали меня всё дальше, и плен их был очень приятен.
«Свобода! Свобода!», - пела и на этот раз душа, вырвавшаяся из… Откуда она у меня вырвалась? Из клетки? Никто меня туда не сажал. Сама прилетела. Сама прилетела, сама и улетела. Свобода!
11
Постояла пару секунд под вывеской «Городская библиотека».
Тут, чувствую, манит меня кто-то… или что-то. Пошла в направлении парка на зов неведомого незнакомца. Редко сюда заглядывала, работа-дом, дом-работа. Парк этот совсем не по пути был. С этой минуты мне все пути – по пути! Стоит только стать свободной…
Чем ближе я подходила к парку, тем меньше занимала меня тема свободы. На горизонте широкой полосой расстилалась пёстрая лента, созданная сотнями крон деревьев. Живо представила художника, который самозабвенно смешивает на палитре краски. Смело добавляет один цвет к другому, а то, что получилось – к третьему… Не на палитре, а прямо на холсте! Экспериментирует, получая невероятные оттенки, названий которым в природе нет. Конечно, наука, изучающая природный феномен цвета, цветоведение называется, даёт им названия. Только я их не знаю. Да и не важно это. По крайней мере, сейчас, в данный момент времени…
Своды арки, разделяющие городскую и парковую зоны, тихо пропускают меня в пространство, хозяйка которой – Природа. Собственно, всем на Земле правит Природа. Лишь по её Великому позволению человек может и города возводить, и корабли в космос запускать. Только иногда забывает человек, кто в доме хозяин. Всё обуздать Природу норовит. Разобьёт парк: На, мол, - властвуй! А она, молвив терпеливо: «Эх, дитя неразумное…», - делает своё дело. Вон как деревья расписала, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Каждого листочка, стебелька тонкой кистью коснулась…
- Красота...Красота-то какая... - прошептала я восторженно.
- Красота…Красота, - эхом вторила листва, запутываясь в потоке ветра.
Какие вы все не похожие: осинки, рябинки, берёзки, тополя да сосны.
Стоите себе, купаясь в солнце, в нарядах пышных собою любуетесь. Глубоко всё равно вам – кто и что о вас говорит и думает. Даже сосна, которая сотый год в одном наряде ходит, вон как высоко нос свой, макушку, задрала. Всем своим видом говорит: «Хотите, любуйтесь, хотите – нет. Мне достаточно того, что я от самой себя без ума!».
Может, как раз и хорошо, что «без ума». А то мы, люди, уж замучались от вечного внутреннего разговора этого самого ума: «Ну, и видок у тебя… В зеркало давно смотрелась? Говорила ведь соседка, что платье тебя это старит. И приберись дома, вдруг гости нагрянут, а у тебя – чёрт ногу сломит.» Так, всё! Ум, помолчи! Я для примера тебя вызвала.
Вот, деревце, непонятно какой породы. Без единого листочка… высохло. Но веточки ещё о чём-то с ветром перешёптываются, трепещут. На память пришли слова из японского пятистишия: «Не только блеск нам мил. И увядания миг достоин восхищения…»
Тут где-то ещё озеро небольшое есть. Пока до него шла, под сотню снимков сделала. Благо с собой - телефон, раз-два и фото готово. Ведь всё это никогда не повторится. Уже сегодня вечером, завтра, через месяц здесь будет другая картина. Через год уж точно вырубят засохшее дерево неизвестной мне породы. А эта осинка будет удивлять нас другими нарядами. Да мало ли что произойдёт за год. Быть может, под рукой не окажется телефона, или меня вообще не будет. Не в том смысле, что умру (хотя…), а в смысле, что вдруг окажусь на другом конце света. Мне же теперь все пути – по пути.
Передо мной развернулась панорама пёстрого, лесного королевства, отражающегося в воде. Выходит, два королевства. Только одно из них – вниз головой, но от этого не теряющего своей привлекательности. Если сложить картинку по линии берега, оба королевства в точности совпадут. Есть у художников приём такой - «монотипия» называется. Недавно у нас в библиотеке мастер-класс с ребятами проводили, я краем уха и глаза подсматривала. Бабочку таким способом учили рисовать. Одно крыло нарисовали, а потом, бац!... по линии сгиба прогладили - отпечаток сделали, лист развернули, а там… бабочка к полёту приготовилась. Так вот, значит, у кого художники учатся – у Природы.
Этот терем расписной непременно надо запечатлеть! Ракурс выбрать, чтоб он весь в кадр вписался. Но на этот раз телефон категорически отказывался выдавать фото. Память закончилась. Как не к стати. Что же, значит, просто буду созерцать, впитывать, наслаждаться. И пусть весь мир подождёт! Хоть весь мир меня и не ждал, всё равно отключила телефон, убрала в сумочку и растворилась...
Я была ветром, который запускает мелкую рябь на глади воды. Была самой водой и ощущала в себе движение водорослей. Была оранжевым цветом листвы, паучком, запутавшимся в своей собственной паутине. Была воздухом с запахом осени…
Да, природа не старается и ничего не делает, для того чтобы понравиться, не требует любви. Ей всё равно. Она просто есть. И, находясь в соединённости с Землёй, Небесами, раскрывает в себе самое лучшее. Простая мудрость, а каков результат - она всегда притягивает, манит, восхищает. Она Совершенна. Вот бы людям так, ведь человек – часть Природы. Так почему он не совершенен? Я имею в виду себя.
Новая завораживающая картина отвлекла моё внимание от жизненно важного вопроса, откладывая его на потом. Сейчас я уже была занята рассматриванием уходящей вдаль цветной ковровой дорожки, которую ткали деревья, щедро осыпая листву. Я шла по ней, словно королева. Листья, сорвавшиеся с тонких веток, падали к моим ногам, отбивая и отбивая поклоны. Вот ведь, Природа, меня же и благодарит. За что? Что я ей хорошего сделала? Просто так? За всё, что не сделала и сделала. Так просто благодарит и… любит. «Любит дитя своё неразумное и несовершенное». Мне очень хотелось в это верить, хоть я и не подарок, без голливудской улыбки, далеко не Мадонна, машину не купила, бизнес не построила, мужа с детьми не нажила.
Любит, конечно, любит. Вот какой мне променад устроила, я даже чувство времени потеряла. А между тем, уже для кого-то рабочий день закончился, солнце садится. Пора домой. Да, и телефон включить…
12
У-у-у, звонков сколько пропущенных. Оказывается, я личность востребованная. Так, мама… С мамой дома поговорю. Два незнакомых. Нужна буду – перезвонят. Кто ещё? Олеська…Прости, подруга, не сегодня.
Сашка… Тот самый, из соседнего подъезда, который портфель… В общем, вы помните. Однажды встретились мы на зебре переходной. Он – в одну сторону, я – в другую. Он на лету только и успел телефон мой спросить. Зачем я ему номер дала? Думала, не запомнит. Нет, позвонил вечером. Поболтали ни о чём. Сашка. Уж тебе перезванивать точно не буду,… пока.
Маму я повергла в шок событием века. Ну, скажите, какое это событие – с работы уволилась. А для неё это никак не вписывалось в привычную череду событий. «Как жить-то будешь, питаться, одеваться?» - причитала мама. Как будто мой заработок в семь тысяч рублей был заметен в семейном бюджете. Всю эту песню она закончила оригинальным обвинительным припевом: «Нет, ты меня любишь? Совсем обо мне не думаешь…».
Здрасьте, приехали!... И приезжаем мы к этому в своих беседах каждый раз. Всё время оправдываюсь, убеждаю её в обратном, в дочерней любви, то есть. Она как будто успокаивается, отходит…до следующего раза.
А сегодня, после очередного её «ты меня не любишь», почему-то не хотелось возражать, разубеждать. Легче было согласиться. Как там в сказке? «Ничего не ответила рыбка, лишь хвостом махнула, уплыла себе в синее море…»
Я тоже свободной рыбкой уплыла в свою комнату, чмокнув маму в щёку со словами: «Спасибо, мамуль, было очень вкусно».
13
Своё «Подводное царство» я делила с Анютой. Да, да, у Марины, моей младшей сестры, дочурке уже десять лет. В нашей маленькой трёхкомнатной квартире по-другому не разместишься: Марина с мужем Тимой, я с Аней, и мама с папой. Правда папы нет уже... два года как.
Племяшка мирно посапывала на правом боку с книжкой в руке. Осторожно убрала прядь мелких русых кудряшек с её лица. Создал же Бог такую красоту… Так, и что у нас молодое поколение читает? Чем интересуется? – полюбопытствовала я, вынимая книгу из Анютиных цепких рук. Скользнула по её названию. Ага, Ирина Пивоварова «О чём думает моя голова».
Вот ведь, а вопрос-то не детский. Может, он мне адресован? А правда, о чём моя голова думает? Прислушалась. Голове только волю дай! Вопросы посыпались, как из рога изобилия: Как быть? Куда податься? Чем заняться?... Звучали, конечно, и десятки других вопросов, но голова, тут же, сама их и отсеяла.
Направилась к окну, чеканя каждый шаг вопросом: «Как быть? Куда податься? Чем заняться?» Под следующие «Как быть? Куда податься? Чем заняться?» - нырнула под тюлевую штору. Кончик носа коснулся прохладного стекла, а взгляд упёрся в огромную надпись на рекламном щите за окном: «ДОВЕРЬСЯ!» Кому довериться? Какая партия к чему призывает? – было не прочесть с высоты девятиэтажного дома. Просто «ДОВЕРЬСЯ!», освещённое прожекторами.
Перекрёсток, оживлённая трасса. Всё в огнях: фонари вдоль улицы, фары снующих машин. Два торговых Центра, расположенные напротив друг друга, соревнуются между собой уровнем иллюминации. Ещё эти баннеры у дороги, стоящие, как часовые вдоль границы, огонька добавляют. И этот «Доверься!», «Доверься!» - настойчиво кричит кому-то.
А может, мне? Говорят, Вселенная с нами знаками разговаривает. А как ей ещё пути-дорожки нам подсказывать? Не знаю, не пробовала по знакам идти. Раньше их и не замечала. А что, если это действительно… Ведь были же вопросы: «Как быть? Куда податься? Чем заняться?» Были. Они и сейчас есть. Вот мне и ответ! Своими глазами вижу: «Доверься!»
Хорошо, поняла – надо довериться… Только кому? Чему? Думай, Светлана, думай!
Тут вспомнила прогулку по осеннему парку и свои размышления: «…Природа ничего не делает для того, чтобы понравиться… Ей всё равно. Она просто есть. Доверяя Земле, Небесам, находясь с ними в соединённости, раскрывает в себе самое лучшее. Вот бы людям так…» Вот и тебе, Светлана, шанс – «Доверься!» Земле, Небу, Жизни.
А что, интересно ведь - куда выведет. Тем более, других вариантов у меня нет. По крайней мере, на эту минуту. Расслабься, Светлана, и ложись спать! Жизнь о тебе позаботиться!
Проваливаюсь в мягкое облако постели. Воображение рисует картинку: за круглым столом собравшийся консилиум. Приятно, что кто-то уже решает, как для меня всё наилучшим образом устроить.
Есть ещё одна приятная мысль – не надо завтра рано вставать и заставлять себя идти на нелюбимую работу. Можно до обеда в кровати нежиться! Кайф…
14
«Мама! Я на даче!» - оставила домашним короткую записку.
Меня словно кто-то под бок толкнул часов в шесть утра. Рассвет только-только занимался, хотя спать до обеда собиралась. А тут – такая рань, ни в одном глазу сна нет. Куда пойти? Куда податься? Чем заняться? Энергии-то через край с утра! Уборку затевать, кастрюлями на кухне греметь – домашних разбужу. Кино, театры и другие культурные заведения, включая мою библиотеку (не моя уже), как известно, с рассветом не открываются. Выбор остаётся один – дача! Собралась шёпотом, черкнула своим записку и так же шёпотом закрыла дверь.
Непривычно как-то. Раньше каждый день на работу меня трамвай отвозил, а сегодня отвезёт маршрутка. Значит - в другую сторону. Не так часто на дачу приходится ездить. Всё больше мама. Иду, по сторонам оглядываюсь, подробно изучаю здания, вывески. Вот одно, солидное такое. Читаю: «Издательское агентство «Крепкий орешек». Книжки, значит, пишут, издают. Ух, ты…
И тут живо так представила в руках томик в красивом толстом переплёте. Название не разгляжу, а вот имя автора чётко прописано – Светлана Любимая. В животе заклокотало то ли от волнения, то ли от страха, то ли от того и другого одновременно. «Замахнулась на книгу! Ты в своём уме?» - откликнулось в голове. Да ладно, что мне, помечтать нельзя? Хочу - мечтаю, хочу - пишу. Тем более времени у меня теперь – предостаточно. Вот и ноутбук с собой очень кстати прихватила – в качестве печатной машинки послужит. Эти дерзкие мысли стали забавлять. А что? Поиграем в писателя, сочинения в школе любила писать.
Теперь о самом главном – о чём будет моя книга. Где-то читала, что каждый человек в своей жизни может написать, как минимум, одну книгу – о себе. Почему бы и мне не пойти по проторённому многими писателями пути. Эта игра мне определённо нравилась! Хорошо, напишу о себе, только пока не знаю, чем моя жизнь может быть интересна другим. Другим? А зачем другим. Главное – чем моя жизнь мне самой может быть интересна? Этого тоже пока не знала. Но ведь не включившись в игру, не узнаешь её вкуса. Начну писать, а там… Там, кажется, и моя маршрутка из-за поворота вырулила.
- Мисс, карету заказывали?
- Ага! Поехали!
15
Всё-таки хорошая идея месяц назад в голову пришла – на дачу уехать. Тут всё под рукой – картошка, морковка, огурчики, помидорчики, зелень. Настрогала салатик, подкрепилась, снова в кресло под яблонькой устроилась, пледом замоталась. Ноутбук на колени пристроила – только и успевай вслед за мыслями нужные клавиши нажимать.
Да я иногда и поесть-то забываю. А порой, через каждые два часа на меня жор нападает. И скажу вам честно, игра эта в писатели – совсем не игрой оказалась. Спросишь – «чем?» Не скажу. Сам попробуй– узнаешь.
Месяц писательского марафона...
Дня три назад в моём литературном шедевре была кульминация. Уже сегодня, по ощущению, будет развязка и финал.
И действительно, часа через четыре на мониторе компьютера появилась последняя фраза: «Пусть Несовершенная. Зато всегда Любимая» Точка. Нет, восклицательный знак! Может, многоточие… Как-то теплее и есть намёк на продолжение. Решено – поставим многоточие.
Какой сегодня день недели? Вчера была пятница. Моё семейство после работы на дачу нагрянуло. Затревожилось о моем психическом состоянии – всё ли со мной в порядке: домой уж второй месяц не показываюсь, трубку не всегда беру, сама не звоню, полна бредовой идеей - роман написать.
Я их не постеснялась тем же днём (вернее, уже ночью) обратно отправить. Говорю, у меня тут важный творческий процесс, последние штрихи, так сказать. Нужен покой и тишина. Видимо, это было сказано тоном, не терпящим возражений, потому семейное чаепитие (чаем я их, всё же, напоила) обошлось без назиданий и причитаний типа «Ты меня не любишь». И на том спасибо.
Только в глазах Анютки понимание прочла даже больше: «Ты такая молодец, Света, книгу пишешь. Я бы так хотела почитать… Девочкам можно?» «Да, Анюта, можно. Ты будешь первым моим читателем. Спасибо тебе» - так же взглядом ответила ей.
Так какой сегодня день недели? Если вчера была пятница, сегодня – суббота. Сегодня - завтра пролистаю текст, пунктуацию, орфографию подправлю. В понедельник – можно рукопись в издательство нести.
Рукопись… Теперь это как-то с улыбкой воспринимается. А ведь было время, когда сотрудники издательства, действительно, в рукописях разбирались. В XVIII веке листы, испещрённые моим «каллиграфическим» почерком не приняло бы ни одно издательство. Какое счастье, что живу в XXI-м и со мной – мой друг ноутбук. Ты слышишь, дружище? Спасибо тебе!
16
- Светлана Любимая, - прочёл моё имя на первой странице текста главный редактор «Крепкого орешка».
Он и правда на крепкий орешек смахивал. Сидит, крепенько так на своём кресле, круглый, лысый, с бороздками морщин на лбу.
- Светлана Любимова - это Вы? – зачем-то спросил он.
Я кивнула головой.
- Любимая – это литературный псевдоним?
- Нет, фамилия… девичья, - глупо добавила я. У меня другой-то нет.
- Славненько… Славненько… «Мисс Несовершенство», значит. Это Вы о себе? – сделав по моей персоне росчерк взглядом по вертикали, произнёс Крепкий Орешек.
- Нет, что Вы, - растерянно произнесла я и тут же призналась: Да, о себе!
- Славненько… Славненько… Что ж, оставляйте. Заходите недельки через две. Но предварительно позвоните, - всё тем же вежливым, и каким-то слащавым тоном предупредил Главный редактор, протягивая визитку.
Через две недели, значащийся на визитке «Орехов Альберт Терентьевич» отложил встречу ещё на две недели, затем ещё на две… В общем, что называется, сам нарвался!
17
- Так что Вы скажете по поводу «Мисс Несовершенства?» - почти выкрикнула я, врываясь в кабинет Главного без приветствия и предварительного звонка.
Альберт Терентьевич долго напрягал лоб, чтобы вспомнить, когда и по какому поводу мы встречались. От этого его голова ещё больше походила на грецкий орех. Потом вдруг в глазах сверкнул огонёк (видимо, всё-таки, вспомнил), напряжение с лица ушло, перешло в область шеи и плеч.
Он стал лихорадочно что-то искать сначала у себя на столе, затем в столе. После перекинулся на соседние столы, также заваленные папками, бумагами, книгами. При этом всё время поглядывал на меня с надеждой: «Может, она (в смысле, я) испарилась».
Но я не собиралась испаряться. Когда он это понял, сразу нашлось моё «Несовершенство». Редактор торжественно положил его перед собой, с деловым видом начал листать странички. Наконец, вынес свой вердикт:
- Славненько… Славненько. Добавим персонажей, усилим кульминацию, сократим экспозицию, в завязку внесём интригу…
Очень интересно! Что это он с моей жизнью делать собирается? Что он собирается в ней усиливать, вносить, сокращать? И кто это ему позволит?
И тут меня осенило: «Да он её, рукопись мою, и не читал. Только сейчас по некоторым страничкам прошёлся. Вот именно, прошёлся, наследил только…
Стой, Светлана, давай без эмоций. Сама посуди – зачем ему твоя жизнь? Ему бы сенсацию, или скандальчик какой покруче да погромче. Чтобы в обществе «бомбило» и «резонировало».
- Спасибо за уделённое время, - спокойно сказала я Ореху, протянула руку, чтобы забрать раскритикованный текст. Он замешкался – то ли для рукопожатия, то ли для поцелуя ему руку протягиваю. Чтобы не оплошать – пожал и поцеловал. Только потом до него дошло моё истинное желание. Поднял папку и, стряхнув с неё возможно осевшую пыль, протянул мне.
Дверь в кабинет неуверенно открылась. Сначала в проёме показалась голова, затем - туловище, потом - всё остальное. Это оказалась вполне симпатичная молодая женщина. Крепко, двумя руками, она держала мягкую файловую папку (такую же, как у меня, только другого цвета). Новая посетительница робкими шагами продвигалась вдоль стены к столу Главного редактора.
- Вы ко мне? - спросил Альберт Терентьевич и тут же, опомнившись (К кому же ещё?), добавил: Вы по какому вопросу?
Растерянная Мисс (почему-то я решила, что это Мисс), не замечая, что вообще-то здесь сижу я, и наш диалог ещё не окончен, ответила:
- Да вот… я тут принесла…
Милая Мисс, Вы очень вовремя! Мы как раз тут всё выяснили, поставили, так сказать, точку над «i». Сейчас здесь будут удалять, добавлять, усиливать, вырезать. В общем – делать пластику. Мне при этой экзекуции присутствовать необязательно. А потому удаляюсь, простите, не простившись.
Да вам не до меня уже…
18
«Никому тебя не отдам, дорогое моё «Несовершенство». Никто не посмеет убрать ни одной твоей странички, ни одной строчки, ни слова, ни буковки», - быстро удаляясь от кабинета, обращалась я к папке, как к живому существу. Крепко прижимала её к груди.
И вообще, с какого такого перепугу я себе вбила в голову, что мы, люди, и я в том числе, Несовершенны. Разве могла нас Природа таковыми создать?
Да она каждого из нас лепила, ваяла, над нами колдовала тысячу лет. А то, что мне и тебе каждый миг и день есть над чем работать, есть что в себе развивать, открывать, так это только потому, что «нет предела Совершенству». Кажется, я кого-то процитировала. Так что с нами, с тобой, со мной - всё в порядке: радуюсь, злюсь, смеюсь, негодую. Живу!
Не заметила, как оказалась дома, всё также с прижатой к груди папкой. В коридоре шквалом вопросов встретила Анюта:
- Ну, что? Как? Что сказали?
- Анюта, я обещала, что ты первой мою книжку прочтешь. Держи. Только это не книга пока…Зато её ещё никто не читал.
Анюта бережно, в замедленном действии приняла папку из моих рук. Прочла вслух на мажоре:
- Светлана Любимая «Мисс Несовершенство»… - на Несовершенстве – характер голоса перешёл на минор.
- Почему «Несовершенство»? – разочарованно спросила она.
- Ты читай. Девочкам это можно…
Я не тревожила её. Час за часом проходили в тишине. Анюта – в комнате, я – на кухне набрасывала на ноутбуке идеи для нового рассказа, романа или новеллы – не важно. Время от времени отвлекалась от работы, представляла, как Аня сидит на диване, свернувшись комочком (она любит так сидеть), держит «книгу» на коленях, то и дело перелистывая страницы. Да, и ещё светильник включила – на дворе ночь уже… Что? Третий час? Пора нарушить тишину за дверью, что бы там ни происходило.
Что здесь могло произойти? Горит светильник и мягким светом окутывает спящую девочку. Мелкие кудряшки по щекам разбросаны. В руках «книжка», на последней странице открыта.
Разместила я удобно этого ангелочка, пледом укрыла, рукопись убрала, щёлкнула светильником и сама отправилась в царство Морфея.
19
- Я поняла, - шепчет Анюта на ушко. Видимо, уже утро и она, как это иногда бывает, из своей колыбели перебралась в мою, чтобы поболтать и посекретничать.
- Я поняла, - повторила она, когда убедилась, что я наверняка проснулась, - Пусть Несовершенная. Зато всегда Любимая…
(декабрь, 2017 год)