Пригоршня красного жемчуга

Пригоршня красного жемчуга.
Часть 1.
Удача волкодлачья.
Ведьмин котёл.
Вполне сгодится в качестве пролога.
По каким таким, уму не постижимым канонам, ведьм принято изображать либо демонически прекрасными, перед пленительной красотой, которых не в силах устоять ни один, уважающий себя мужчина, либо уродливыми до самой крайней степени, в зависимости от выбранной ими ипостаси - вопрос, ответа для Кройца, при всём его опыте,  не имевший. Никогда он этого не понимал и на понимание не претендовал. Уж сколько он их переловил, передавил на своём веку? Скольких утопил в реках и озёрах, веселясь, сбрасывая с мостов или кидая, связанными, за борт плавучих посудин? Скольких запытал до смерти в подвалах Ордена Лазарета? А пожёг на кострах, под восторженные вопли бесчувственной черни и хищные, похотливо-плотоядные улыбки мягкосердечных обывателей? Не счесть. На многие сотни счёт вести можно - не ошибёшься. И ни одной, среди этого зловредного люда, писаной красавицы, или кровь леденящей уродины он не зрел. Были они всё больше вида самого обыкновенного, не выразительного, сермяжного. Бабы и бабы. Только характером куда стервознее обыкновенных. Да ещё обладавшие неисправимой тягой к сотворению колдовских, безбожных пакостей.
Так было всегда... до этой, его последней охоты.
Случилось в державе фротонской - Фротон граничит с Алагаром, если кому не ведомо, и никак не может поделить с этим вредным королевством один архипелаг в океане-море и Финотом, прибежищем еретиков, уверовавших в блажь о реинкарнации, -  большое горе. Нежданно-негаданно примерла законная супруга единовластного владетеля этих обширных земель - правительница, богами ниспосланная, Альпурния. Молодая совсем женщина, не перешагнувшая и двадцать третий свой годок. Оставила она юдоль земную в тяжких родах, произведя в память о себе горластого наследника. Только зря старалась, горемычная. Никак нельзя было сказать, что владетель Зимм, законный её супруг, оказался огорчён кончиной благонравной жёнушки или очень уж возликовал от рождения сына. Ледяное сердце имел этот жизнелюбивый старец. К смертям своих жён он имел привычку давнюю. Схоронил Зимм  супружниц с дюжину и не по единой из них и слезинки не обронил. В народе громко говорили, мол, государь чин держит. Однако шёпотом передавали из уст в уста совсем иное, дескать, Зимм - полная скотина без совести и сострадания. Люд придворный этот шёпот полностью поддерживал, доподлинно зная, что монарх озабочен лишь продлением собственного существования и укреплением власти в постоянно расширяемых пределах своего государства. И Кройц, человек звания не простого по праву рождения и исполняемой службы, эту точку зрения мысленно разделял, имея к тому основания куда как веские. Ведь ему, доверием владетеля обласканному, приходилось выполнять поручения самого щекотливого свойства. Какие именно?.. Ну, хотя бы устранение кое-кого из поднадоевших Зимму сановников, родовитых неуступчивых вельмож и... некоторого количества жён.
Зимм был женат тринадцать раз. Наложницы, случайно попорченные девки, прислужницы и приглянувшиеся древнему, как дерьмо шерстистого носорога, развратнику чужие супруги в зачёт не шли. Детишек, законнорожденных, бойкий правитель тоже наплодил в избытке. Числом около двунадесяти. Точнее он не знал, и утруждать себя подсчётом не собирался. Но вот же, казус - все произведённые им на свет чада были полу женского. А стало быть, никакого права на престолонаследие не имевшие. А тут бац - и наследник! И чего теперь с ним делать? Экое крикливое и навязчивое напоминание о бренности всего сущего и его, владетеля, преклонном возрасте. Зимма даже посетила мысль: а не удавить ли народившегося нахала? Жениться ведь теперь всё равно надо. В свои девяносто четыре года владетель ого-го какой телесной крепости мужчина. Стало быть, и потомство ещё будет. Но припомнив, может и не к месту, каков у него выводок принцесс, Зимм, поддавшись внезапному приступу благоразумия, с первым не совсем конструктивным порывом сумел совладать. А ну как опять девки попрут рождаться? М-да... и всё-таки думать о будущей, пусть и не скорой, рокировке на троне Зимму совсем не нравилось. Потому, мягкосердечно оставив жизнь младенцу, и нарекши его простонародным именем Прогли, папаша забыл о нём на три с лишним года. До той самой поры, пока, в связи с очередным своим вдовством не надумал жениться уже в пятнадцатый раз.
Невеста нашлась поразительно быстро. Представители одного религиозного города-государства прозванием Альттауб, дабы укрепить своё влияние в человеческом мире, тут же, через своего представителя, легата Дорбе, подсунули властолюбивому перестарку одну из своих воспитанниц. Чем руководствовались мудрые падре, подкладывая юную деву под иссохший почти столетний скелет? Вопрос, не стоивший и выеденного яйца. Конечно, мотивами исключительно далёкими от вопросов веры, морали и нравственности. То есть ими двигали мотивы свойства исключительно политического, изрядно подкреплённые почтенным возрастом престарелого жениха. Альттаубу и Святейшему из Святых, что в эту пору занимал престол у божьего подножия, не хватало... всего: власти, денег, подчинённых территорий, поклонения и снова... Власти! В какие одежды ни рядись, а правители всегда остаются только правителями. И нет никакой разницы, таскает ли он на плешивой от природы голове корону, или чинно напяливает на свою маковку тиару, прикрывая аккуратненько выбритую тонзуру.
Итак, дева Софирона, пятнадцатилетняя грудастая дочка одного юго-восточного тирана, свергнутого подданными за излишнюю раздражительность и склонность к лютости, была представлена владетельному старикану, для начала, в виде парсуны. Зимм, как посылочку от добрых монахов распаковали, так и прилип к портрету замаслившимися глазёнками, отвесив дряблую губу и закапав бархатные панталоны клейкой слюной. Святые отцы своё дело знали. Отчего и предоставили, жаждущему простого семейного счастья Зимму, изображение кандидатки, в виде совершенно неприкрытом. Да ещё в такой позе, что владетель фротонский, как-то даже не собрался бросить взгляд на личико своей будущей молодой жены. А ведь стоило бы... Как художник ни старался, ему так и не удалось исправить все несуразности, коими природа "наградила" юную принцессу. Нет, телесно, девочка, успевшая горной козочкой проскакать по всем неисчислимым кругам великосветской проституции, была если и не безупречна - всё-таки уже по-женски тяжеловата в некоторых местах, - то, вполне себе соблазнительна, для любителей форм выдающихся. Но вот лицом... Девичьей, невинной красотой она не обладала никогда. Черты были крупны даже для человека взрослого. К тому же, любому, кто видел воочию её рубленый профиль, сразу становилось ясно - девица лёгкостью нрава издалась в покойного папочку. Сгладить это не особо приятное ощущение живописцу удалось, придав массивному лицу, а так же свинцовому взгляду невесты, некоторую девичью лёгкость. Сгладить - да. Победить же полностью уже видимые пороки Софироны, его талантливой руке оказалось не под силу.
Однако, старине Зимму, до самой печёнки поражённому прелестями её высочества Софироны, принцессы в изгнании, до таких мелочей никакого дела не было. Лишь бы в постели была горяча. А если у неё какая тяга к владетельному венцу, али к безобидному политическому террору и присутствовала, то его это нисколько не озаботило. Буде станет новая соправительница устраивать кухонные скандалы с попытками отравить не потакающего её капризам муженька, он прибегнет к услугам верного Кройца. У того просто талант устаканивать такие нудные дрязги в семье доброго владетеля Зимма.
Что тут скажешь? Просчитался в этот раз, убелённый редкой сединой старец. Как, впрочем, ошиблись и хитроумнейшие монахи, подложившие под замшелого козлика деваху, способную взорвать половину мира просто из желания пошалить.
Чудеса своего мягкосердечия принцесса Софирона стала являть тут же после пересечения границы государства Фротон. Встречающему её эскорту, возглавляемому представительным во всех отношениях Кройцем, она громко заявила, что во благо семьи и державы отрекается от веры города Альттауба, посылает к чертям собачьим  Святейшего из Святых и входит в лоно фротонской церкви, которая эскортирующими её высочество принцессу монахами, считалась, чем-то вроде не особо опасной ереси.
Вот так поворот!
Легат Дорбе, замутивший всю эту историю и на беду свою присутствующий тут же, от неожиданности утратил дар речи и налился кровью до свекольной насыщенности. Обмишурила!! В круг пальца, как слеподырого котёнка, обвела, толстомясина! Муки его ущемлённой гордости были жестоки, но к счастью... наверное... не продолжительны. Сразу по приезде в столицу, ещё до представления невесты "молодому", с достойным легатом произошло маленькая неприятность - он помре скоропостижно, но в страшных муках. Лекари, изобразив крайнюю степень озабоченности, прибыли скоро, и, посовещавшись всем профессиональным сборищем... э-э-э... консилиумом, постановили: "Больной скончал живот свой от несварения". О, как?.. Должно, зелёных яблочков перекушамши.
Кройц, человек до сей поры владетелю преданный душой и телом - на костре его жги, от сюзерена не отрёкся бы, - первым почувствовал перемену ветра в судьбе всей фротонской державы. И мудро поменял объект своей преданности, особо об этом не распространяясь.
И началась забавная карусель. Не дожидаясь свадьбы, невеста выразила жениху полное своё удовлетворение его неустанной борьбой с бабским колдовским племенем.
- Дорогой, - утробно ворковала она в присутствии придворных фрейлин и кавалеров, - ты так смел, так отважен. Ты не страшишься самых опасных вражин всего рода человеческого. Уж я-то это знаю. Сама от них претерпела.
Этим страдающая девица намекала на то, что её дражайшего папашу на тот свет спровадили именно ведьмовским побытом.
Ирония же ситуации заключалась в том, что сама Софирона была куда как не проста. Да чего уж там - ведьмой была дебелая девка. И ведьмой силы ярой, но покуда, малознающей. Наставницей при ней, наперсницей и лучшей подругой состояла дама средних лет, мышиной невыразительной наружности, почти неприметных ведьмовских силёнок, зато глубочайших знаний и тончайшего понимания этого древнейшего ремесла-искусства.
Святейший из Святых с трудом оправившийся от тяжелейшей политической оплеухи, которую отвесила ему взбесившаяся кобылица, теперь робко радовался, тихонько потирая сухонькие ладошки. Х-хе... может, всё ещё не так плохо? Может, ещё и вывернется ситуация к вящей славе священного Альттауба? Гляньте-ка, братия, на чванливый и заносчивый Фротон, николи главы не преклоняющий. В пределах владения сего за всегда спокойно не было, а теперь-то и вовсе... Ведьмин котёл теперь Фротон-то. И принцесса наша, на время берега потерявшая, под тем котлом костерок уже запалила.
Во владениях Зимма, при полном его попустительстве, началась первая большая ведьминская война. Местные злонравные бабёнки, скверным даром отмеченные, коронованную людоедку раскусили сразу. Ну и понеслась...
Война пошла по всем правилам кровавого бешеного безумия. Никогда ещё в распрях Двора и хулиганствующих анархисток не было такого остервенения. Кройц со товарищи с ног сбивались вынюхивая, выискивая,  допрашивая, поджаривая и... теряя соратников. Ведьмы, сплотившись в кои-то веки, огрызались люто. Частым гребнем пройдясь по рядам  ордена Лазарета, исхитрившись испортить жизнь самому Мастеру-целителю, наградив его неизлечимой дизентерией.
Владетель Зимм, от такой их наглости, окончательно осатенел, и даже, - случаются же чудеса, - охладел к делам альковным. Сам ли охладел, отдавшись всецело делам военным, или посредством жениных стараний, тут ничего с полной уверенностью утверждать было нельзя. Но придворный маг, долгие десятилетия поддерживающий в Зимме ярую мужскую силу, всё чаще и с большим подозрением стал поглядывать в сторону некрасивой, но такой умной владетельницы Софироны. И как оказалось, совсем не зря. Пришлая принцесса вскорости понесла и всерьёз озаботилась крепостью здоровья... наследного принца Прогли, всё это время счастливо росшего на кухне среди поваров и лакеев, и уже выбиравшегося в казармы гвардии, веселя солдатню отборной матерщиной. Так, ничего ещё не смысля в этой проклятой жизни, мальчуган уже начал зарабатывать свои первые политические очки, чем и подписал себе смертный приговор. Собственно, живость его характера тут была совершенно нипричём. Даже будь он от рождения слюнявым дегенератом, это всё равно ничего бы не изменило, ибо для Софироны он являлся самым страшным врагом.
Наследник! Законный наследник!..  Чтоб тебе в аду сгореть заживо!
Чародей, дядька далеко не мягкосердечный, и цинизмом наполненный так, что через край мутной волной плескалось, понял, чуть позднее Кройца, что перемены в государстве уже неостановимо начали вспухать багровой пеной. Вот только старику не хватило сообразительности занять правильную сторону. Да, сколь много глупостей способен совершить человек, на секунду поддавшись позывам робкого сердца, и проигнорировав истеричные вопли разума. Маг надумал спасти мальца. Будучи человеком осторожным он продумал план побега, провёл подготовительную работу и... упустил время. Когда, под покровом ночи его дочь на руках выносила маленького принца из родного, но ставшего для него смертельно опасным замка, дорогу ей перекрыли тое братьев ордена Лазарета. С улыбками вошедших в раж маньяков, потребовали суровые монахи отдать им владетельное чадо. Девица Эттель, фрейлина двора и чародейка не из последних, тут же ощетинилась от недоброго предчувствия. И переговоры сторон зашли в тупик, так и не начавшись. В воздухе ощутимо запахло палёной шерстью. И Эттель имела все основания подозревать, что так будет вонять её роскошная блондинистая шевелюра, когда эти добрейшие братья поднесут к ней факелы, дабы лучше разглядеть всю её прелесть в потёмках пыточного подвала. Шандарахнуть бы по монашеским глумливым рожам заклятьем мгновенной проказы! Да, куда там, на братьях столько амулетов понавешено, что от колдовства вред будет только самой магессе. Неужто так бесславно и закончится авантюра со спасением Прогли?
Дело, как мог, поправил, появившийся из коридорного сумрака папаша в сопровождении двух дюжих лакеев. Нервно вышагивая возле малой калиточки в тенистом саду, он почувствовал, что дело пошло вовсе не так, как хотелось бы. Не тратя драгоценных секунд на самокопание, он кликнул верных людей и двинулся на выручку Эттели. Вовремя подоспел, чего уж там.
- Беги, дочка! Спасай наследника! Они ведь по его душу явились.
Схватка была яростной, короткой и излишне шумной. Охрана владетеля поднялась по тревоге и быстро отыскала трёх раненных братьев, в состоянии катастрофически близком к отданию душ своих в руки господа. Чуть поодаль, скорчившись от раны в животе, уже опочил престарелый маг и его лакей, а вглубь коридора вёл широкий кровавый след...
- Я слугу допросил, - чуть погодя докладывал деятельный Кройц владетельнице Софироне.
- И что? - она метнулась к нему, как была в ночной рубашке.
- Эттель успела скрыться. У калитки в сад её поджидала карета.
- Плохо... - рассудительно выдала молоденькая людоедка, усаживаясь на постель и поджимая озябшие ноги.
- Но слуга рассказал мне, облегчая душу свою перед кончиной, куда она направляется.
- А это хорошо... И куда же?
- В пределы финотонской державы. А точнее, к старой башне магов, имеющей прозвание Зеркальной.
- Что ей там занадобилось?
- Ума не приложу. - Кройц равнодушно пожал плечами. - Поймаем - спросим.
- А поймаем?.. - Всё-таки некая наивность ещё не покинула юную дамочку.
- Обязательно. - Монументальный дядька, чуть склонил гордую голову. - Не сомневайтесь ни единой секунды. Братья ордена Лазарета, науськанные Мастером-целителем, числом до шести десятков, принимают в облаве самое активное участие. От этих гончих самому дьяволу не скрыться, как он ни ловок. Разобьются на группы, прошерстят все дороги и просёлки. Под каждый куст заглянут. Каждый лопух приподнимут. К вечеру магесса Эттель будет там, где ей и надлежит быть, чтобы не попасться на глаза владетелю Зимму. Ему ведь совсем не обязательно знать все подробности.
- Почему же? - вскинулась Софирона. - Пусть знает... и пусть именно в подробностях, которые я ему и предоставлю. Вы меня понимаете, Кройц.
Он поджал губы и едва заметно кивнул:
- Понимаю, ваше величество. Магессу объявляем ведьмой?
- Разумеется.
Кройц вышел из опочивальни государыни, подозревая, что у кого, у кого, а у него жизнь после сегодняшней ночи явно попёрла в гору. Он раскрыл медальон, снятый с шеи покойного мага.
- М-да... Женщина красоты удивительной. Красоты совершенной... и надо же, - он жёстко усмехнулся, - ведьма.
Однако столь лучезарное его настроение к вечеру было слегка омрачено. Братья ордена Лазарета беглянку выследили и настигли почти у самого финотонского кордона, ну или немного дальше, и тут произошло необъяснимое...
- Оборотень!? - Кройц неверяще впился угольями глаз в располосованную рожу единственного выжившего брата.
- Оборотень, - прохрипел монах, бренча обрывками кольчужной юбки и показывая на развороченную кирасу. - Смотри, Кройц, это он лапой... Но даже не в этом суть. Кройц... я таких ни разу... за всю свою жизнь ни разу не встречал. Он... Он какой-то не такой. Я со своей дюжиной бабу-то прихватил, слегка на сопредельную территорию проникнув. Она, давай верещать. Брат Ту ей по мордасам кольчужной перчаткой и съездил разок-другой. А потом... потом нас всех порвали в клочки.
Кройц нервно теребил свою пижонскую бородку. Дела-а... упустили деваху. Да, грозят небеса разоблачением. Пронюхай Зимм обо всех тонкостях этой занимательной ситуации... У-у-у, сколь много голов по земле покатится. Ну да, Кройца голыми руками не ухватишь. Сейчас он себя в руки возьмёт...
- Кройц... - Дьявол бы побрал этого вестника чёрных новостей! - Пацана при бабе не было...
- Ш-ш-ш-што?..
Трудно проталкивать слова сквозь сжатое лютой судорогой горло.

Глава 1.

Гомункул на покое,
или
Понаехало-то вас...

Монстра пришлось-таки спалить к едреней фене до состояния мельчайшего праха. Честно?.. Не хотелось, потому, как великолепный день к кровожадности не располагал. Хотелось жить и трудиться во славу свою. А убивать гомункул сегодня никого не планировал. Но сложно удержаться от действий с непоправимыми для кого-то последствиями, когда ты вздымаешь многотонный шпиль на самую верхотуру своей башни, а тебя пытаются сожрать, не внемля твоим вежливым увещеваниям. Сколь раз этого проглота с раздутым сегментативным пузом, от вида, которого слегка подташнивало, добрейший гроссмейстер магического искусства по носу предупредительно щёлкал заклятиями чувствительными, но не летальными? За утро сегодняшнее раз с десяток. Никак не менее.  Не проникся, хитиновый окаянец. Через ту свою непроходимую глупость и пострадал. Безнадёжно изгадивши вонью горелой плоти аромат цветочных клумб.
- Хорошо я никаких запахов не ощущаю, - пропищала одна голова другой, сидящей рядышком на тех же самых плечах.
- Угу, - с готовностью закивала собеседница. - Теперь даже и не знаю продолжать ли опыты по приобретению нами обоняния.
- Сам в сомнениях... Эй, эй... Осторожней. Заболтались и шпиль криво приставили. Вот ведь гадство какое...
Мелкий, чуть больше ладони половозрелого орка двухголовый уродец, в сердцах сплюнул на дорогущую разноцветную плитку, которой был вымощен обширный двор Зеркальной башни. Да, работы по её реставрации был не початый край. После того, как она подверглась осаде выползней из Закраины, а после её посетил полковник Хряп со товарищи, - тоже ещё те туристы, - обойтись только косметическим ремонтом нечего было и мечтать. Дело осложнялось ещё и регулярными приставаниями, носящими исключительно гастрономический характер, недобитых членистоногих. А и оставалось этой живности в бездонных подвалах-лабиринтах башни ещё хмурая туча.
- О, ещё один, - раздражённо пискнула вторая голова Жо-Кей-Жо. - Плодятся они там, что ли?
А ведь и верно. Скорее всего, именно так дела и обстояли. Ух, даже головы закружились обе-две, от такого неприятного открытия. И как он до этого сразу-то умами не допёр? Жо-Кей-Жо, когда-то зачатый в колбе путём далёким от естественного, претерпевший в своей жизни много чего занимательного и получивший магическое образование у самого Кхонопулуса, обматерил себя весьма самокритично и восхитительно цветисто.
   После эпического сражения в Незнаемых землях, когда был повержен сам Сумеречный властитель со своими неисчислимыми ордами, за остатками его отвратного воинства продолжалась постоянная охота. Иномирных тварей требовалось извести под корень.  И пока короли мира сего с этой задачей справлялись. А тут, в глуши финотонских лесов этакий сюрприз!
- Кактус мне в ноздрю! - необдуманно пожелал гомункул. - Вот тебе и спокойное житие отшельника. Мечталось-то об изыскательской работе, о тайн магического искусства познании, а придётся воевать... снова. Гнездо нужно вытравить, а то потом могу и не удержать.
- Вот-вот, - вторил ему с плеч неразлучный собеседник, - расползутся по округе, местных обывателей пугая. Привлекут внимание властей. Тут и всплывёт, что я в башню самовольно вселился и уже быт обустраивать начал. А финотонцы к чужакам всегда с подозрением... Собственно, как и все. И начнётся канцелярская тягомотина с оформлением вида на жительство. Где потом времени набраться для спокойного жития. Проверками замучают.
- Это - да. Помнишь, как в Шергодоне тамошний правитель, после кончины его разумной маменьки, требовал от меня оформления паспорта.
- Ага. А потом выяснилось, что для этого потребно свидетельство о рождении. Откуда у гомункула может взяться свидетельство о рождении?
- Учитывая, что папаша у меня  маг-резидент из Закраины, а матушек... м-да... Мы ведь их число так точно и не установили. Во, закавыка.
Шпиль, меж тем, опасно накренился, и, секунду покачавшись, словно в раздумии, повалился вниз.
- Ёк макарёк! - взвизгнули обе головы незаконного трудового мигранта. - Держи его, пока он нас в лепёшку...
Многотонная громадина остановилась в дюйме от макушки великого кудесника.
- Это... - нервно дыша, заговорила левая голова, - глаза открывать уже можно?
- Откуда я знаю, - раздражённо пискнула её товарка. - Сам зажмурился от душевного колыхания. Давай уберём огромину, а то... висит... нервирует.
Шпиль Жо-Кей-Жо бережно отвёл в сторону и положил, не дыша, точно младенца в люльку. И только после этого с тяжёлым дуэтным выдохом позволил себе утереть взмокшие лбы.
- Интересно, расплющи он меня, сколько бы  времени  мне потребовалось, чтобы я из-под него, в конце концов, выбрался? Хотя нет... не интересно. Совсем.
Через час хулиганствующий шпиль всё-таки был водружён на отведённое ему строительным гением место.
Жо-Кей-Жо, маг-естествоиспытатель, был гомункулом счастливым. Во всяком случае, в последние несколько месяцев. Счастье было бы всеобъемлющим, кабы не полный подвал неприятно потрескивающих многолапых монстриков, периодически отвлекающих его от исследований и наведения порядке в облюбованном уголке. Покинув гостеприимный Шергодон, в котором гомункулу вдруг стало нестерпимо тоскливо после смерти учителя и друга гроссмейстера Кхонопулуса, ценою жизни уничтожившего самого Сумеречного властителя, Жо-Кей-Жо, в поисках исцеляющего одиночества, самовольно поселился в Зеркальной башне. Уведомлять об этом официальные финотонские власти он и не подумал. К чему... Долгие годы местное чиновничество десятой дорогой обходило эту обитель любопытных колдунов, сующих свои носы в самые мрачные области теоретической магии. Репутация бывших хозяев в этом вопросе, пока была на стороне самостийного поселенца. А далее?.. Далее, он на полном серьёзе, собирался обзавестись собственным реноме, ничуть не менее настораживающим. С изыскательством Жо-Кей-Жо не ошибся. Работы оказалось море разливанное. Начиная с банальной починки своей новой хатёнки, продолжая разгребанием архивных завалов, оставленных почившими магами и заканчивая выселением прижившихся в башне отвратных квартирантов. На деле с выселения пришлось начинать... продолжать... И конца-краю этому процессу гомункул пока не видел. Совсем недавно, и полугода не прошло, маги Зеркальной башни изучали всю эту отвратнейшую живность, с целью постичь, как её лучше со свету извести. В трудах своих они преуспели, но подверглись массированной атаке прислужников Сумеречного властителя и... И теперь здесь обитает Жо-Кей-Жо, жутко любопытный чародей с двумя головами и  писклявым голосом.
- Нет, приспела пора всерьёз взяться за дело очистки подземных этажей. А то сплошное беспокойство. Того и гляди, сожрут. Опять же вопрос: сумею ли возродиться, ежели, скажем, меня несколько тварей в пищу употребят? Как потом части тела восстанавливать? Или я таким путём размножусь? Ох, и любопытно.... Нужно будет провести эксперимент... как-нибудь... на  досуге.
Жо встревожено стриганул всеми четырьмя ушами. Нет, он прислушивался не к звукам, не особо доверяя своим физическим возможностям и способностям. Нет, кто-то потревожил струны куда более тонкие и чувствительные к вибрациям совсем иного рода. Обживать Зеркальную башню гомункул начал с  того, что проредил заросли удивительно уродливого и до жути колючего кустарника, который разросся здесь после прорыва чудищ из малой Закраины. Однако полностью избавляться от столь надёжного оборонительного рубежа - как переплетено-то всё было, гоблину и тому без ущерба не проскользнуть - мудрый чародей посчитал легкомысленным. И тоненькую полосочку, такую, чтоб кавалерийский эскадрон остановить, он выкорчёвывать не стал. Заслон был бы практически непроницаем, если бы не узенькая, им же самим и выжженная тропка. Да, всё-таки с огрехом бастион. Но Жо не был бы Жо, если бы положился только на остроту шипов ботанического заборчика. Не-ет... маг понатыкал массу магических сюрпризов для всех гостей званых и не так чтоб очень. И сейчас эта его сигнализация, имеющая полезное свойство быть мало, кем обнаруженной, предупреждала гомункула, что его отшельничество продолжалось до обидного мало.
  - Кого там черти за хвост влачат? - Жо был явно раздосадован, что некто пытается прервать его добровольное затворничество. - Человек?.. - озадаченно наморщил он свои шишковатые лбы. - Монстр?.. О, человек... женщина... молодая и... хм... сильная, - понятно, какую силу сразу определил маг, способный заткнуть за пояс с  дюжину гроссмейстеров Высокого искусства. - И... оборотень? Странный какой-то... Волкодлак ни волкодлак...  Чёрте что и с боку бантик. О-о, да они не парочкой. Они с большой и шумной компанией! Брат, Жо, - обратилась одна голова гомункула к другой, тоном, принятым во время королевских приёмов, - отчего мне мерещится, что за странной парочкой гонятся очень рассерженные люди с ног до головы обвешанные оружием и антимагическими побрякушками - некоторые, из которых, даже для меня могут представлять некоторую проблему.
- Нет, брат Жо, - просверлила уши пронзительным визгом неотделимой товарки её собеседница, - вам вовсе не мерещится. Уж не так много мы с вами за обедом скушали веселящих грибочков. А от солёных мухоморов так и вовсе героически отказались, потому, как работы сей день предстояло много.
- Видимо, заранее предчувствовали, что будет этой самой скаженной тяготы ещё больше, чем мы для себя наметили. Эти-то, оборужные, свою дичь прямиком в наши колючие силки загоняют. Вмешиваться станем или в сторонке трубочками подымим? Как-никак время перекура. А они уж всем гуртом сами до нашего порога дотелепаются.
- Чу!.. - предостерегающе воздел указательный палец левой руки Жо-Кей-Жо. - К догонялкам ещё кто-то присоединился. О, брат Жо, кажется окрестности нашей башенки не такая уж и глушь. Поздравляю себя - здесь финотонская кавалерия при двух чародеях. Как думаешь, заметили они, что Зеркальная башня, пусть и не полностью, но уже отстроена? Глупый вопрос: конечно заметили. Отступятся они от неё, когда перехватят всю эту ораву. Да ни за что...
- Пойдёмте-ка, уважаемый гросс под крышу. Из-за несокрушимых стен на чужую войну всегда любопытствовать  заниметельней и для пищеварения полезней.
Жо-Кей-Жо, от сотворения себя, на обе главы гениального, в плохо промытой колбе, к пацифистам не относился. Но страсть как не терпел добавлять себе хлопот, влезая в чужие, его напрямую не касающиеся дела. С годами же и вовсе приобрёл привычку к жизни размеренной, созерцательной. Лишь изредка позволяя себе принимать участие в разного рода военно-политических авантюрах, на вроде полного запечатывания Закраин, присоединения Незнаемых земель к "цивилизованному" миру, и, попутно, создания алагарской империи. Ну, там грех было от участия уклоняться: все друзья на это подписались, да и просто хочется же иной раз и скуку развеять. Но такое с гомункулом случалось не часто. Вот, к примеру, сейчас он совершенно не скучал и в обществе толпы незнакомцев не нуждался ну ни капельки.
Двери за собой он затворил плотно, не позабыв оставить за порогом призрачное око для наблюдения и контроля ситуации. Отчего-то гомункулу не верилось в здравомыслие вооружённой толпы, разделённой интересами явно противоположными.
...Какого лысого беса Чармера потянуло спасать блондинистую красотулю, он себе объяснить не смог бы даже за целую отару хорошо прожаренных баранов с  винным источником в придачу! Добро бы ему предложили за совершение этого героического деяния полный и желательно, вечный иммунитет от посягательств местных дворян на его роскошную шкуру; тогда - да, тогда сам бог повелел бы ратоборствовать во имя и во славу собственного греховодного, но безопасного существования. А так-то, что он себе выторговал, кроме своры злых рыцарей Лазарета на собственном загривке? Ох, ду-ура-ак, он дурак!
Чармер с детства, со щенячьего возраста, был существом из толпы выделяющимся. Даже в многочисленном помёте собственной матушки, он как-то выпал из общего строя братишек и сестрёнок: ну очень он оказался клыкастым... и сильным и... Но об этой ещё одной его особенности родители узнали не сразу.
Обращаться в человека Чармер научился на второй день собственного подлунного существования, чем вызвал восхищение родненького папеньки, немедленно возгордившегося талантами отпрыска, и лёгкую, почти неуловимую тень тревоги у маман. Она сердцем своим поняла - её щенок, её Чармер никогда не будет простым волкодлаком.
- Что же за жизнь тебе предстоит, чадо моё ласковое? - частенько спрашивала она у него, гладя по жёсткой щетине загривка и заглядывая глубоко в янтарные глазищи.
Малой волкодлак часто-часто высовывал мягкий нежно-розовый язычок и умилительно моргал огненными очами.
Что она пыталась в них увидеть, что понять, что найти? Ответ?.. Да бросьте. Она жила на свете третью сотню лет. И кому, как ни ей, даме опытной, жизнью тёртой, было ни знать - ни один прорицатель, не в силах предсказать судьбу оборотня. Почему?.. Да потому что боги, этот мир ляпая в азарте, как-то не удосужились озаботиться этим вопросом, запамятовав за делами обозначить путь и  место волкодлаков в системе мироздания. Такая вот удача... иху маму коромыслом!.. Удача волкодлачья.
Ах, да... приспело время пару слов вымолвить и ещё об одной особенности Чармера. Узнай о ней его почитаемый родитель, он бы, презрев года свои зрелые, от радости наверняка бы катался по полу и махал в воздухе лапами. А то и вовсе о солидности и положении своём позабыв, принялся бы гоняться за собственным хвостом, ну точь-в-точь молодой мохнатый балбес. Но за миг до того, как Чармер явил всем очередной свой талант (оказавшийся, кстати, не последним), вожак стаи умер от прямого удара в сердце и ещё тридцати двух ран нанесённых посеребрёными клинками, смазанными вязким ведьмовским зельем.
Ведьмы!!!
Чармер их всегда недолюбливал. А после того случая возненавидел люто, ненавистью вымораживающей.
Волкодлачьи кланы, точнее их старейшины, чего-то не поделили с ведьмовским ковеном. Ну и повздорили до матерной ругани. С кем не бывает. И всё бы оно ничего, кабы не особо горячая кровь одних и необоримая тяга к вредительству у  других. Разгорелся конфликт, который и те и другие в умопомрачении своём довели до кровопускания.
Это сказать легко. А ежели представить возможности враждующих сторон? О, то-то же... Больше всех в той перепалке досталось человеческим поселениям, которые, вкусив горьких плодов чужой войны, обеим противоборствующим сторонам, естественно, благодарны за это не остались. Но и ведьмам с волкодлаками  перепала-таки чёрная доля. Подсократилось их число. А в некоторых местностях и те и другие вовсе перевелись.
Когда Чармер увидел смерть отца, его мир рухнул. И на обломках этого мира скончал живот свой один странный щенок с янтарными глазами. А на его место пришёл кто-то другой или... кто-то другие.
Спина Чармера выгнулась массивным щетинистым горбом.  Плечи раздались в ширь, а руки-лапы стали длины и вовсе непомерной. Чармер сумел бы не пригибаясь почесать свои пятки, взбреди в его плоскую голову с ужасающей мордой, такая легкомысленная идея. Но в ту минуту Чармер был далёк от легкомыслия и выходок свойства безобидного. Вожак пал, и кто-то должен был встать на его место, чтобы защитить клан.
Мама?.. Она была готова. Закрыть собой щенят, и окончить дни свои на груде тел поверженных врагов: это ли не достойный уход в края вечной охоты? Она была готова. А её неслух Чармер - нет.
Мать застыла гротескной статуей, по-бабьи приложив не до конца обращённую руку-лапу к пасти лица-морды, щенки и подростки клана сбились к её ногам и испуганно скулили, когда возле Чармера, неведомо откуда выросли ещё две фигуры. Мать, спохвтившись,  рявкнула, заставив юную поросль рода плотно зажмуриться. Негоже им такое видеть. После никакими наговорами и снадобьями ночные кошмары не изгнать. Рядом с её сыном, пламенели гнилой зеленью очей два мёртвых волкодлака.
В тот день отец был отмщён. А ведьмы больше никогда не трогали клан Чармера.
Клан Чармера... В этих словах слышалась насмешка. Вожаком он так и не стал. Мать приняла решение покинуть родные места, уводя стаю от мест не дающих зажить сердечной ране, а её любимый щенок, ставший мужчиной, принял... самостоятельно принял такое мужское и такое дурацкое решение - остаться.
Какие глаза были у молодой волчицы Грахи!! Волкодлаки плачут редко. И тогда запруда её век с огромным трудом выдержала напор жгучей влаги. Как знать, может, не совладай тогда Граха и оброни слезу, ну хоть разъединую, и всё вышло бы иначе... Но Граха оказалась излишне стойкой и Чармера закрутила жизнь волкодлака без роду и племени, без стаи и логова.
Чем занимался молодой волкодлак? Поначалу слегка безобразничал, донимая живущих по соседству дворян. Пугая их по ночам и приворовывая скот. Стены дворянских гнёзд оказались совершенно бессильны сдержать такого лихого парня. Дворянство серчало и периодически устраивало на Чармера охоту. Тогда забавлялись все. Волкодлак уходил. Они догоняли. Никто никого не убивал... Господам не удавалось, а Чармер просто резвился, время от времени до опорожнения мочевого пузыря, пугая особо прытких охотников или же, наоборот, робеющих и по тому старательно отстающих. Такие игры продолжались годами, никому особо не надоедая. Потом повзрослевший раздолбай, ликом не отличимый от любого из людей, конечно, если сам не желавший явить свою натуру, надумал попробовать свои силы в рядах наёмников. Владетель Фротона никак не помирающий Зимм, братство не жаловал, доверяя лишь подразделениям регулярной армии. Ну, он-то в этом вопросе был, скорее всего, прав, что дало возможность Чармеру отправиться в своё продолжительное путешествие. А когда он вернулся...
Когда он вернулся, дела во Фротоне приняли оборот волкодлаком непредвиденный. Новобрачная, а к тем порам уже полноправная супруга и владетельница Софирона, развила поразительно бурную деятельность по устранению конкурентов. И волкодлаки, племя, мало приучаемое к железной дисциплине, и, в массе своей совершенно анархичное, её волей было поставлено в один ряд с... мать иху, ведьмами! И признано врагами короны. Едрёны маковки, колобродил себе без всякого злого умысла, рогатиков со скотных дворов крал, и вдруг - политический преступник! И весь этот бедлам вершился на полном серьёзе. Чармера пару раз чуть не замели. Но он, хитрюга, следы путать умел лучше лисы-чернобурки. А вот кое-кому из его собратьев повезло меньше. И теперь их распятые тела "украшали" собой обочины владетельного тракта. Так сказать - в назидание. Кому?.. Вопрос без ответа.
Чармер до встречи с роскошной девахой, от которой за милю несло магией - уж тут-то нос волкодлака никак ошибиться не мог, - как раз скрывался от одного особо надоедливого настоятеля с многочисленным коллективом воинствующей братии. Ну и сидел бы себе в кустах, дурень. Видел же, что бабу за хвост уцепили не простые фанатики - рыцари ордена Лазарета. Маньяки кровожадные, помешанные на религии, а точнее на изничтожении всего и всех на кого укажет скрюченный, изгрызенный безжалостным артритом перст Мастера-целителя. Да он бы и не полез в чужую свару, всё-таки правильный волкодлак, а не съехавший с глузда светлый паладин, которому шлем голову натёр до самых подмышек. Но Чармеру дико не понравилось, что упакованная в латы братия, словивши дичь, тут же принялась распинать ни в чём не повинного кучера на дышле его же кареты.
К чему людоедствовать без причины? Не-ет, мессиры - это уже не война. Это гнусное удовлетворение похоти садизма. А вот и за барышню взялись... О-о!? А что, целибат изнасилование не запрещает? Хруст ломаемых кустов зазвучал в унисон с треском раздираемого платья и отчаянным девичьим криком-стоном.
Вид обращающегося волкодлака габаритов ими ещё не виданных и появление не весть откуда, должно из самого ада, ещё парочки его давненько околевших сородичей, кое-кого из лазаретных служек повергло в ступор. Кое-кого, но далеко не всех. Парни оказались опытными и для встреч со всяким неизведанным, но зубастым, вполне себе подготовленные. Чармер старался на славу, однако, отвлекшись на монаха, занесшего кинжал над обнажённой девичьей грудью, одного святого воителя упустил.
Беда! Ой, беда. У ордена Лазарета маги свой хлеб просто так не жрут. Матёрые они и... умные.
Волкодлак понимал, что куда он сейчас лыжи не навостри, его вычислят и во времени скором удавят толпой, как курёнка. Стало быть, необходимо смазывать пятки в сторону сопредельного Финотона. Фротонская территория узким клинком влезала в "тело" соседского королевства. И недалеко от этого кривого острия торчала покинутая Зеркальная башня. Ну, то есть то, что от неё осталось. Развалины эти Чармер присмотрел уже давно, имея их в виду, как некое временное укрытие на всякий непредвиденный случай. Было похоже, что он как раз наступил.
- Туда и двинем, - решил волкодлак, оборачиваясь костистым мужчиной с гривой чёрных, как смоль волос и глазами, сводящими с ума всех дамочек, с коими его сводила жизнь на ухабистом пути наёмного солдата. Людская личина до поры могла скрыть адово пламя волкодлачьего взора.
Он тронул кучера за шею. Мёртв. Ну и бог с ним. Одним баулом меньше. Дамочка, вроде дышит, но покуда без чувств. Не велика беда. На плечо её легковесную и дёру отсюда. Лишь бы до Финотона добежать. А уж там фротонская кавалерия не так и страшна.
А вот здесь Чармер дал маху, не имея представления, насколько труп этой магички был нужен сильным мира сего. Их настигли всего в миле от заветной башни. Пришедшую в себя дамочку - как там её?.. - Эттель, снова пришлось вскидывать на закорки. Так быстрее. Заросли-то, где преимущество всадников сведётся к нулю, вот они, доплюнуть можно, если б только не против ветра. И тут обоняние оборотня услужливо доложило ему, что волна удушливого смрада исходит не только от монахов ордена Лазарета и их лошадей, но и...
Чармер обернулся...
- Дубиной вас по чану! - с рычанием выплюнул он. - Финотонцы засекли нарушение их кордона. Ох, Эттель, до чего ж вы удачливая дамочка. Готовьтесь к истеричному веселью. Или, может, сразу лапки кверху?
Благовоспитанная дочь придворного мага, на это несуразное предложение ответила коротко и ёмко, вполне в народном духе. Сдаваться она не собиралась, поскольку прекрасно осознавала, что тем самым она вряд ли надолго продлит свою жизнь, а вот ужасы её предсмертных мучений, скорее всего, увеличатся кратно.
Волкодлак прибавил ходу, удивляясь, на какие подвиги, он оказывается способен, если ему хвост подпалить, и в короткое время, достигнув дверей башни с треском в них влепился. Двери не пошатнулись. А Чамбер, от неожиданности уронив мадемуазель, стёк по их украшенной коваными шипами поверхности, будто от самого рождения не имел костей.
- Ёкарный бабай... - булькнул он вязкой, отчего-то густо-розовойой слюной и вытолкал наружу выбитый клык. - Это, как, а?..
Братья ордена уже втягивались на очищенное от кустарника пространство, образуя непробиваемую, бронированную дугу и  нагло переругиваясь с офицерами финотонской кордонной стражи, массой своей  подпёршей их с тылу.
- Ни хрена себе, пирог слоёный! - изумилась Эттель, скривив красивое личико. Досталось девахе при падении. - Кажется, положение гаже и не придумать... Хотя, нет. Беру свои слова обратно... Вставай, мохнатый. Тут ещё гостей принесло...
Сверху, расшугав переполошившихся лошадей, на малую площадь плавно приземлился белый, как снег, а то и белее, каким бы чудом это ни казалось, шерстистый дракон.
- Жо, - рыкнул кто-то с его спины, - ты дома? По какому случаю сабантуй организовал?
Окаянная дверь в башню распахнулась, больно треснув волкодлака по затылку.
- Дома я, дома. Только обрёл покой и умиротворение, а тут... Вот же понаехало вас, просто тьфу и растереть. Нахрена цветочки на клумбах потоптали?

Глава 2.
Крохотное семейное недопонимание,
или
Игры взрослых дядей.

Бывший алагарский король, а ныне хлопотами своего дворянства и попущением небес, император Кристофан 2, был человеком, в общем-то, неплохим; театралом истинным, глубоко искусство понимающим - это в первую голову. В очередь вторую, очень он жаловал истинно рыцарскую забаву - охоту. Неделями мог по горам, лесам и болотам пропадать, ночуя в шатрах, а иной раз, для внушения почтения подданным, решался на ночёвки под открытым небом. А уж после охоты имел он страсть третью, неизбывную и неутолимую - к бабам. Хотя... враньё... Пол женский для Кристофана всегда оказывался главнее всего. Словом достоинств масса... для мещанина или чиновника от дел уже отошедшего.
Благонаречённая его супруга, которую во время оно ватага лихих парней умыкнула из-под маменькиного надзора, тем самым не позволив оказаться девице украшением жертвенного камня, оказалась женщиной зело не глупой. И мелкие мужнины грешки и... х-хе... страстишки, она бы ему с лёгкостью простила. Даже погоню за юбками... Бранилась бы конечно, и скипетром, для поддержания порядка в семье, его по горбушке охаживала, но без особого усердия и злобы. Просто, так в приличных семьях заведено. И не ей вековые традиции рушить. Да и забавно. Но грех Кристофана был и в ином. И грех этот Анфиора ему ни за что простить не могла. Всё это непотребство, вполне простительное непутёвому мужскому племени, не должно было идти во вред делам политическим, дделам державным то бишь, во вред только, что чужими руками сварганенной империи. Кристофан же смертно грешил именно этим. Совершенно не замечая того факта, что в пределах державы его зрели семена гниения и распада - семена сепаратизма. А он, мудростью политической, не будучи сподоблен, ещё и сам же эти семена обильно поливал и всходы взращивал. Ох и наоралась крепкая умом Анфиора, когда начало сбываться мрачное предсказание вещуна-канцлера герцога Лихтенгерского, того самого государственного мужа, чьими неустанными трудами сдвинулось дело закупорки Закраин и создание нового государства под дланью алагарского монарха. Он, мужчина мыслью резвый, ещё задолго до грандиозной, хотя всё-таки не полной победы - ох, Бритюр, Бритюр и братец сводный! - предсказал свою опалу. Помнится так и сказал в разговоре приватном: "Канцлером империи мне не бывать, поскольку монархи страсть, как не жалуют людей, кои им эту империю на блюдечке преподнесли". Всё по его речам и случилось. Стал Кристофан, свою ущербность каждодневно ощущая, потихоньку притеснять всемогущего канцлера. Много Лихтенгерскому он насолить был не способен. Герцог куда богаче. Казна королевская из долгов его благородному дому, кажется, никогда не вылезала. Влияние внутри государства... Да кому ж в Алагаре неведомо из чьих рученек король-пацифист получил всё. Начиная, кстати, с самой Анфиоры. Не архисвященник в кафедральном соборе его короновал, то акт постановочный - для черни забава. Он, канцлер, по гвардейскому прозвищу Уланд Шрам совершил этот исторический акт. А сам король в то время... Собственно, где он был не так уж и важно. Гораздо важнее то, где его не было. А не было его при армии, костьми ложившейся, чтобы уберечь мир от закраинных выползней.
И после всего, его именем совершённого, отплатил он Лихтенгерскому монетой фальшивой. Шрам - так он от этого прозвища и не отделался, впрочем, никогда и не старался - на одной из аудиенций, после очередной неуместной императорской шпильки, в глаза монарху глянул и голосом слышимым явственно в самом отдалённом уголке огромной залы, в присутствии сотни придворных объявил, что будь сейчас перед ним не монарх и император - его монарх и его император - он бы...
- Чтобы вы сделали, непокорный вассал? - несколько нервически воскликнул его императорское величество. - Выкликнули бы меня на запрещённую множеством эдиктов дуэль?
- Дуэль?.. - казалось, Уланд всерьёз обдумывает эту идею. - О, конечно нет... это не законно. Ведь за это вешают. В лучшем случае расстреливают. А вот за мордобой, можно было бы отделаться простым штрафом.
Ближний круг придворных, толпящихся возле фальшивого светила не мог видеть выражения глаз канцлера, но нельзя было не заметить, как съёжился на троне правитель, который, только что понял - он необдуманно переступил грань. И тем страшнее оказались последствия этой его глупости, что никто из гордых дворян, отиравшихся возле престола, не бросил перчатку в лицо грубияну-герцогу. За честь фальшивого венценосца они умирать не пожелали.
- Лишиться поддержки такого вельможи, каков канцлер... - после выговаривала Кристофану императрица Анфиора, не постеснявшись присутствия наследника.
- Бывшего... - взвизгнул жидко обделавшийся монарх. - Бывшего канцлера!
Анфиора, словно и не услышала:
- Лишиться поддержки родов, всегда державших его сторону... О, господи! Да к чёрту его союзников, за исключением, разве что Розовощёкого Пуха и земель Арнимея. Он один с его головой, с его ясным пониманием дел внешних и внутренних, с его авторитетом у тусуйских орков и тёмных эльфов Асганиша стоит полусотни, сотни баронов-люзоблюдов, что ошиваются при дворе в ожидании высочайших подачек. А оружейные мануфактуры, которые он постоянно расширяет!? А дирижаблестроительные верфи Розовощёкого Пуха!? Всё это коту под хвост!! Про векселя Гильдии Банкиров я вовсе молчу. Дражайший супруг - вы идиот!
Никогда ещё Анфиора не позволяла себе подобной грубости, обычно критикуя муженька так ловко, что все мудрые решения, принятые после общения с ней, он считал исключительно своими. Двумя головами держался и процветал Алагар - изгнанного со службы герцога Лихтера Лихтенгерского и её - королевы, а ныне уже императрицы Анфиоры.
После такой демонстративной головомойки - ай-яй-яй, как не хорошо опростоволоситься при кронпринце - его величество более часа промучился в тяжелейших и таких непривычных размышлениях. И как только канцлер с таким грузом мыслей справляется? Справлялся... Прошение об отставке заносчивый аристократ подал не сам, прислал с фельдъегерем. Всё равно, что пощёчину закатил, скотина. Исхитрился сдержать своё слово о мордобое. Совсем императора не уважает. Размышления оказались непереносимо тягостны и совершенно бесплодны, поскольку исправить ничего уже было нельзя. Герцог, не дожидаясь высочайшего ответа или почётного эскорта из роты пикинёров, покинул столицу. Торопыга. Нахамил и сбежал, как трус. Император позволил себе так оскорбить человека, своими руками сотворившего всю его жизнь. К чести Кристофана нужно ответить, что вслух он подобных слов не произнёс. И не из робости вовсе!! А... просто так... гм... из внутреннего своего благородства и душевного предрасположения к всепрощению.
- Убивцев за ним послать? - шёпотом высказал властитель непрошено всплывшее предположение. - А вдруг неудачно выйдет. Тогда как всё обернётся? Тогда война и мне кранты! - Кристофана изредка осенял свет небесной мудрости. И сейчас, как раз был один из таких моментов.
- Н-нет... кхе... не послать. Шрам заговор против меня плести не станет. Не то у него воспитание. И долги из меня тянуть вместе с жилами не станет. Так топорно этот хитрован никогда не работал. Тут её величество зря меня пугала. А чего ж он тогда учинит?
Император снова впал в унылую задумчивость.
- А хрен его знает! - пришёл он к выводу, пугающему своей безошибочностью. - Но то, что учудит, тут и ведьму не тревожь.
В его покои постучали. Кристофан 2 был рад, что кого-то сподобило избавить его от пытки размышлениями.
  - Войдите.
В двери ввалился запыхавшийся и раскрасневшийся от волнения дежурный камергер двора, дядька представительный, распорядительный с голосом густым и сочным. Один недостаток имел сей дворянин, имея чин, равнявший его с генералами, в действующей армии он не был ни дня. Участие в парадах - не в счёт. То есть толку от него в сложившейся ситуации, как с козла молока. Ну, хоть говорит красиво, и то ладно.
- Ваше императорское величество, прошу простить меня за то, что прерываю ваше уединение... - Простить!? Да, если б ты знал, голубчик, что сейчас являешься, чуть ли не спасителем... Тебя не токмо прощать нужно, но и к ордену представить за сбережения монаршего разума в более менее здоровом состоянии. Не вслух. Нет-нет, зачем же с порога его расхолаживать? Пусть ещё побудет в состоянии растревоженном. Почувствует, так сказать на своём горбу, всю тяжесть монаршей доли, когда ни секунды нет времени на нужды личные. Всё и вся без остатка положено на службу родине! Кхм... хотелось помыслить высоко и благородно, а вышло как-то кондово и двусмысленно. Всё положено на службу... Кхе... нужно вернуться к докладу.
... - но сведения до меня дошедшие...
- Что за сведения? - Кристофан 2, вдруг остро ощутил, какую-то странную пустоту, где-то под печенью.
- Военный министр, герцог Арнимейский подал в отставку...
- Что?
... - и уже отбыл в неизвестном направлении с домочадцами и всеми слугами.
Голос, говорите, у камергера приятный? Да чтоб он, зараза, во век от ангины не избавился!
- А так же и полковник Брегном...
Орден ему, говорите!? Какой на хрен орден!? Ему... его...
- Полковник Краст...
Нет, он когда-нибудь заткнётся?
... - а также адмирал Хугу.
- Тебя убить мало, - сиплым шёпотом выдавил из себя император, цветом лица уже какое-то время напоминавший чуточку подгнивший баклажан.
- И... и... - заикание камергера опрокинуло печень императора в стылую бездну. За нею с необязательным проворством сиганули лёгкие, переставшие выталкивать из себя воздух и сердце, надумавшее взять минутку на раздумья: стучать ли ему далее или уже можно своей волей обрести покой? - И маршал Флогрим цез Олатроон... тоже... отбывши.
Тот, сокрушительный удар, от которого, казалось, становой хребет затрещал так, что какофонию его можно было услышать в пещерном городе-государстве Асганиш, император стойко перенёс на ногах. Даже в кресла не опустился. И для бодрости поддержания ничего себе горячительного не потребовал. Героически перенёс весть, только ворот рванул так, что разодрал одежду до самого пупа и ладонь ко лбу приложил и зажмурился плотно-плотно. Лекари и дворцовый маг откачали монарха лишь на третьи сутки.
Потом ещё с неделю Кристофан 2 только и мог, что глубокомысленно кивать головой послам иных держав, улыбаясь к месту и не к месту. Державу в его отсутствие держала в своих лапках умница Анфиора, но ей не хватило авторитета, сказалось-таки вечно демонстрируемое супругом недоверие. И в этот, такой тяжёлый для императорского семейства момент, произошло кое-что ещё, о чём императору доложили только через неделю.
Хугу, гномский гений, жадина и авантюрист дошёл до того, что покусился на святое - то есть самым наглым образом спёр флагман военно-воздушного флота империи Алагар. И да, о его жадности уже было упомянуто? Что ж, это кстати. Одним дирижаблем он не ограничился.
- Дюжина... - побледнев прошептала императрица, получив сообщение о происшествии. О нарушенной Хугу присяге и прочих формальностях она в тот момент отчего-то не помыслила.
- Дюжина!!! - сорвался на фальцет Кристофан 2, после того, как его супруга нашла в себе силы его оповестить.
В этот раз лекарям пришлось трудиться неделю.
...Штаб-квартира политических эмигрантов с неясными жизненными перспективами, расположилась в самом подходящем месте для подобных рисковых типов - на острове Тусуй, в славном своей анархичностью оркском городе Аб-Хи, в обществе высшего командования Наёмным Корпусом оркской морской пехоты и одного генерала, вследствие врождённой контузии подавшегося в редакторы газеты. Да-с, на горизонте снова обрисовалась сложная своим угловатым контуром фигура генерала от инфантерии Хряпа. Но речь нужно начинать не с него...
Полковник Обламай Бармалеевич, орк статей совершенно правильных, то есть неохватных, и умом такой силы, какой среди его единоплеменников похвастаться совершенно не стыдно, то есть не многим более крепким, чем у олигофрена, пребывал в мутной алкогольной тоске. Мучил его крепко упакованный в непробиваемом черепе разум, вопрос вселенской важности: ежели теперь, после гоблинского разъяснения у него имеется отчество, то, как теперь быть с фамилией?
- Фамилии-то мои предки николи не имели. Можно смело говорить, что и слова-то такого не слыхивали. А мне теперь как быть, а? Имя среди морпехов и тусуйских голодранцев прославленное. Отчество... ну раз уж я папаню своего в кои-то веки вспомнил, - тоже громкое. Бармалей-то в былые годы много страху на всех наводил, особливо на народ по морям ходящий. Покуда нижней лапы не лишился, лихим пиратом был. А после разбойничал на суше, грабил гномские караваны. Так за делами, о сочинении себе фамилии, руки у него и не дошли. Помнится, был батяня обвинён во многих делах свойства не однозначного, кажется, шили ему, изловившие разозлённые его чудачествами мстители, даже поедание человеческих киндеров. Но доказать не сумели. Так что повесили Бармалея по статьям вполне уважаемой в оркском непричёсанном обществе - за гоп-стоп и превышение самообороны, повлекшим за собой смерть дюжины, али более охотников за папашиной бестолковой башкой. А мне теперь голову утруждай. Уф-ф-ф, проще десять миль с полной выкладкой по горным тропам... - Вещал Обламай за общим столом, под гаденькое хихиканье Мудрака Ялоховича.
Вот он ржёт, образина кривоногая. А какой серьёзности дело-то? Это ж клякса не токмо на жизнь Обламая Бармалеевича, но потомкам достанется под ней ходить. Попробуй, ошибись. Проклянут в веках. Гоблину, этому, Мудраку сыну Ялоха не в пример проще. Как себя или целиком всё семейство не обзови, всё не позорно будет. К ним, к гоблинам, отчего-то никакая грязь не пристаёт так не отскребаемо, как к честному оркскому имени.
Выход из такого разум в смерч закручивающего затруднения, предложил всеми орками Тусуя почитаемый и непререкаемый авторитет, генерал Хряп.
- Дело может решиться просто.
- Эт, как же!? - полковник так и впился красными глазищами в горбоносую рожу тусуйского гения.
- Способом привычным всему оркскому анархичному этносу.
- Э... - слегка струхнул от таких непонятных словес Обламай. И то - не заклятие ли? А он простой морской пехотинец, а не шаман. Вдруг такие речи без оберега слушать опасно? Подцепишь, какую магическую хрень... э-э-э... хворь,  и какой байкой перед собственной бабой после оправдываться?
Хряп и сам понял, что с мудрствованием слегка переперчил, явно поколебав непробиваемую тараном неустрашимость Бармалеича.
- Пивка хлебни, а то ликом посветлел. Не изумруд, а чисто фисташка. Геройскими деяниями на войне можно снискать восхищение всего Тусуя и под это дело повесить на себя любую героическую погремуху. А после завещать её внукам-правнукам в качестве родового погоняла, сиречь - фамилии.
- Так война-то, для геройских деяний годная, только что закончилась. А я момент профукал, поскольку о такой нужной штуке ещё ничего не знал. Права была моя матушка. Говорила, старушка, мне, дуболому: "Во многом знании, много печали". Ну, или, какую-то похожую байду. Она вообще много трындела, особенно по пьяной лавочке. Бывало так достанет, хоть на стены лезь. Через то тяжёлое детство я в армию и сбежал.
- Войну мы тебе обеспечим, - дружески жалея орка, приобнял его за плечи гора-человек, заставлявший внушительностью своей конституции нервно дёргать кадыком половину далеко не мелкого тусуйского населения. - Мудря, как там тот остров-то прозывается, на который Шрам твоими стараниями глаз положил?
Мудрак вынул нос из бездонной кружки, что была много больше его шишковатой головы.
- Остров Чудовищ.
- О, - поднял вверх сардельку пальца Розовощёкий Пух, бывший военный министр королевства Алагар, - слышал какое многообещающее название? Я тебе больше скажу. Наш Шрам обычно крошками со стола не довольствуется. Уж ежели какого экзотического блюда восхотел, то заграбастает и его и стол и прислугу до кучи, просто из любопытства. Так что воевать будет не только остров, размером в четверть континента, но и весь архипелаг Жемчужного Ожерелья.
От хибары, где счастливо обитал генерал Хряп, занимаясь сущими пустяками вроде выпуска собственной газеты, кропания мемуаров и удовлетворением множества прихотей любезной своей Папилломы, - новобрачные они же страсть как до всего сладкого охочи, тут только попробуй слабину дать, - до того самого острова, что облюбовал Уланд Шрам, путь был не близкий.
Опальный герцог, купно с зибильдарцами, оставившими службу алагарской короне, неотрывно пялился в карту. Да, зацепил его вопрос сватовства собственной незаконнорожденной дочурки. А поди им не воспламенись если того настоятельно каждодневно и еженощно требует одна тёмноэльфийская ведьма, с которой черти свели в молодых бестолковых годах. М-да, вот ведь, как жизнь морские узлы вяжет; в аристократической семье он был рождён и выпестован, в гвардии характером закалился, а потом р-раз и рабство. Давно это было. Ох, давно. Ладно. Воспоминаниям после предаваться будем. Сейчас не до того - нужно собственное королевство прибарахлять, чтобы доченьку по просьбе её неуёмной мамаши замуж выдать, да чтоб непременно за человека кровей монарших.
- Да-а, задачка, - потёр лоб бывший канцлер. - Узлов, - всплыло словцо из его размышлений, - тут напутано начиная с географии и заканчивая политикой... Фротонцы со своим полоумным Зиммом, просто так на наши чудачества любоваться не станут. Их владетель сам глаз на архипелаг Жемчужного Ожерелья положил. А глаз у него завидущий и ручонки загребущие.
- Вот тебе и война, Обломай, - хихикнул, невесть от чего возликовавший Мудря. Ну да, что с него взять - гоблин, он гоблин и есть.
- Что война будет, тут не поспоришь. - Маршал Флогрим задумчиво теребил свою давно вышедшую из моды эспаньолку. - Алагарцы тоже не останутся в стороне. Спорные территории, чего уж там. А тут ещё мы, со своими прожектами. Гм, монархи могут и обидеться.
- Хрен с ними, с монархами и их обидами, - возжёгся раскосыми зенками полковник Обламай. - Стоит нам только закрепиться на острове Чудовищ, пусть на самой его кромке, и никто не сумеет нас оттуда выкурить. Повоняют, конечно, для прилику и свыкнутся. Земли-то всё равно ничейные. Там даже пиратов нет...
- Вот-вот... - встрепенулся Шрам. - Что подозрительно. С высадкой уф-ф-ф... ладно... Сейчас эскадрилья Хугу внимательно изучает архипелаг с воздуха, места для десантирования выискивая. Но, господа, - тут он сделал многозначительную паузу, - без магистра Высокого Искусства, вся наша авантюра обречена на провал. Шаманы Корпуса, конечно молодцы по части магических гнусностей, но тонкости в работе им явно не хватает. К тому же они манипулируют явлениями всё больше природными, а на тех островах могут сыскаться и свои знатоки гербариев и геологии, для кого тамошняя окружающая среда - мама родная. Придётся звать Жо-Кей-Жо. Не дуйся Обломай. Для твоих полоумных шаманов работа всё равно отыщется. Уж в больно забавное местечко мы по самые уши, незваными влезть собираемся.
- Алагар... - напомнил въедливый Флогрим.
Шрам встряхнул длинными уже крепко поседевшими волосами:
- Для алагарцев у меня будет очень щедрое предложение. Если императрица Анфиора его примет... Об императоре говорить не станем, его политической близорукости только дивиться можно... Если она его примет - Алагар нам союзником не станет, но палки в колёса совать перестанет. Во всяком случае, - внёс он поправку в своё предположение, увидев скептические ухмылки на циничных рожах господ заговорщиков, - двор не будет делать этого открыто, и градус их вредительства понизится значительно. Зимм?.. Что ж эту проблему будем решать по самому факту всплытия. Итак, где там обосновался гомункул?.. В Зеркальной башне? Кто  у нас самый шустрый сокол?
Хряп нервно заёрзал по лавке, подозревая, что его редакторство и сочинение правдиво изложенного вранья, сейчас не будут восприняты общественностью, как веские причины для дальнейшего протирания штанов.
- Космач, кто же ещё? - пришлось признаваться обленившемуся генералу. - А Космач без меня не полетит, стало быть, мне выдвигаться и уговаривать писклявую крохотулю. Гм... работа не из самых трудных... Однако, башенка на землях Финотона. Помните об этом? Случись мне им на глаза попасть и вот вам третье государство в нашу авантюру замешается . И тоже, поди, с претензиями...
Уланд поджал губы. Орк прав. Ещё одна сторона конфликта им не нужна.
- Что ж, - хитро подмигнул он генералу, - тащи перо и бумагу. Прежде, чем начинать драку изгваздаем-ка удобоваримым враньём пару девственно чистых листов. Не вешай нос, Хряп. Недаром же я почти всю жизнь прослужил по дипломатическому ведомству.  И да - ты полетишь не один...

Глава 3.

Ма-аленький секрет политической кухни.

Отвратительно большой, мохнатый и раздражающе белоснежный дракон ещё только заходил на посадку, крыльями огромными поднимая локальную бурю, а умудрённый жизненными колотушками Кройц уже успел изругать себя словами искренними и свойства самого проникновенного, проникающего, словно кинжал. Так глубоко в нутро проникающего, что аж пятки нестерпимо зачесались. Не серьёзность бы обстановки, - драл бы её лысый дьявол конской скребницей! - скинул бы кольчужный доспех - и кинжалом бы их, загрубевшие, кинжалом!.. На кой ляд самолично сунулся в Финотон!? Итак, ведь отрядил в погоню за беглецами чуть ли не эскадрон братьев-рыцарей. Самому-то надо ли было  в седло карабкаться? Чёрт дёрнул за язык. Вот с дури и пообещал владетельнице, что он сам девку изловит и ей, властного венца сподобленной, под ноги бросит. Никогда ни перед кем не раболепствовал, а тут против гордости своей согрешил. Выслужиться пожелал, особо не усердствуя. И то, разве большое дело толпой злых вояк двоих загнанных споймати? И пусть они не щенки беззубые - оборотень, поговаривают, какой-то особенный и деваха, при случае магической скверной шандарахнуть способна, - но так ведь и они на сей раз к горячей встрече готовы. Э-эх, всё не так должно было пройти. Не так... И финотонцев ещё этих нелёгкая принесла. Ну с ними, уж как-нибудь договорились бы. На случай совсем крайний у Кройца за пазухой один документ имеется, оформленный по всему дипломатическому чину, то есть с личной подписью самой владетельницы Софироны и её печатью - кошечка когтистой лапкой веерок распахнутый держит, чуть-чуть клыкастую мордашку прикрыв, а глаз у той кошечки недобро сверкает. В бумаге той, тёмно-красным по тускло-жёлтому ясно выведено, что она Софирона, волей обстоятельств вынуждена послать своих рыцарей ради задержания опаснейших государственных преступников, злоумышлявших против владетеля Зимма и его наследника. И что готова она, буде возникнет приграничное недоразумение, выплатить должную виру правительству Финотона из личных своих средств. С такой непробиваемой чернильно-бюрократической кирасой можно было все финотонские земли насквозь проскакать, ею от каждого въедливого вояки отмахиваясь. Так ведь нет, прислали Грозные Небеса не стриженную ящерицу.
Космач был драконом годов ещё юных. Долго крылатые гиганты способны, под облаками порхаючи, мир этот коптить в прямом смысле слова. От того и баловство из шерстистого сугроба ещё всё не выветрилось. Приземлился он, крыльями-парусами пылевые вихри поднимая, да и для пущего эффекта обплевал полукружье перед собой густющей неугасимой смолой. Та занялась жарко, пламенеющей, неодолимой стеной отгородив посланцев Уланда Шрама от матерящихся монахов Лазарета и вторящих им в унисон финотонских защитников кордона. А вот девка в разодранном платье и смурной мужик с оскалом оголодавшего вервольфа, волею судьбы, оказались по ту сторону пламени, и, вроде как под защитой... генерала Хряпа, выползшего их высоченной хаты Жо-кей-Жо и... Зу.
Генерал, по крылышку - Космач подсуетился - спустился на землю, погладил по голове ещё одного дракона - мелкого ловца, и, оценив обстановку, выдал цветистый перл в адрес оркской своей удачи, что оказалась близкой родственницей волкодлачьей фортуны.
- Орк!!! - возопили лазаретные братья, у которых к племени Хряпа были давнишние претензии плана религиозного и вообще они друг другу никогда не нравились.
- Закрыли хавальники, свора оглоедов! - Чтобы Хряп да потерял лицо в присутствии монахов, обряженных в доспехи прошлого столетия. Да ни в жисть.  И дело тут, конечно, не в их отставании от оружейной моды, просто генерал жутко не любил самого себя, когда боялся, и всячески это чувство из себя изживал, к зрелым годам добившись в этом деле значительных успехов.
Братия нехорошо оскалилась, взведя курки мушкетонов и арбалетов, заговорённых на всякую нечисть, вроде гнусных тощих орков в генеральских мундирах  в не по форме обтрёпанных коротких штанах и сандалиях.  Никакого почтения к Святому Уставу.
Драконы хитро переглянулись, предчувствуя кулачную суматоху и надеясь принять в веселье самое живое участие.
- Пр-р-рекратить, балаган!!
Выпалено это было синхронно в три голоса. Ну, два-то, писклявых, понятно - гроссмейстер магии не желает начала баталии на собственном приусадебном участке. А третий густой бас?.. Это объявил о своём здесь старшинстве высоченный дядька с офицерской перевязью, при широченной сабле с повадками бывалого командира, восседающий на крепконогом и широком в груди и спине битюге. Тонконогому рысаку его тушу было не унести. Объёмен был командир отряда кордонной стражи и в плечах неимоверно тяжёл. Тощий орк, не будь он в чинах генеральских, обязательно бы перед таким закомплексовал и вытянулся в струнку, спинным мозгом припомнив давнишние курсантские годы. Этот внушительный мужчина был истинным финотонцем - суровым, неуступчивым и малоулыбчивым. С таким вести сложные переговоры - труд сравнимый с каторжным... Если только...
- Представьтесь по всей форме, господин офицер...
Если только у вас за спиной нет другого финотонца, причём комплекции куда более внушительной. Да, в отсутствии Розовощёкого Пуха, симпатяга Зу был способен кого угодно заставить почувствовать себя кем-то вроде карлика усечённого по самые... Сойдёмся на коленях.
Величественному схождению впечатляющего гиганта со спины великолепнейшего из драконов, наверное, стоило бы посветить отдельную главу... ежели б таковое состоялось. Но, наградив Зу ростом и медвежьей силой, боги как-то позабыли добавить ему, симпатяге, хотя бы малую толику грации. Гора мышц и сала тяжеловесно ступила на землю, едва при этом, не рухнув ничком. Комично смотрелось. Но странно, никто даже не улыбнулся.
Генерал Хряп почувствовал лёгкий укол, будто комарик вонзил свой острейший хоботок точнёхонько в его самолюбие. Над ним-то до последнего времени, до получения волею Кристофана 2, штанов с лампасами, нет-нет да и позволяли себе посмеиваться всякие разные. А тут бегемот на двух ногах телесами колышет, твердь земную сотрясает, движется, словно айсберг сала и хоть бы одна сволочь морду в усмешке перекосила. Наверное, всё-таки что-то есть в высоком росте... гм... Ну да ладно, что это он всё о личном. Пора приступать к разрешению международного недопонимания.
"Недопонимание!.." В данном случае, самая мягкая форма определения ситуации. Генерал был уверен: сейчас, из всей разношёрстной шайки, волею шутников-небожителей, скучковавшейся  у подножия Зеркальной башни, вообще никто и ничего не понимает. И был Хряп в этой своей уверенности как никогда близок к чистейшему кристаллу истины.
Сапоги Зу первые шаги по землице сделали не особо уверенно. Великан всё ещё не освоился с ощущением полной восторгов свободы в полёте на драконовом хребте. И то, давно ли начал заоблачные выси осваивать? Однако финотонец он всегда финотонец и Зу быстро взял себя в руки, сообразив, что сейчас именно от него будет зависеть исход столь неожиданно сложившейся ситуации. Космач, аккуратно, лапочкой, притоптал собственную смолу, освобождая для толстяка не особо широкую тропку в неприятно гудящем пламени. Братья Лазарета, понимая, что сейчас инициатива не на их стороне с видом крайне недовольным, но всё-таки расступились, пропуская сквозь свои ряды огромного дядьку самого решительного вида, в кожанном доспехе при двух пистолетах и с топором, против которого их кольчуги, всё равно, что листок промокашки. Нет, назрел вопрос о перевооружении братии.
- А кто ты есть такой? - офицер с коняги не соскочил, так и остался в седле обелиском в честь себя самого.
- Военный консультант при дворе герцога Лихтенгерского, - был дан неожиданный ответ.
- А мандат? - страж кордонов родины, всё ещё удерживал позиции, но генерал, отошедший в сторонку, уже смекнул: парень вот-вот начнёт мандражировать.
Ну, Зу, не подкачай, перетяни земляков на свою сторону. Мирком и разойдёмся. И тут клыкастый ветеран почувствовал чьё-то мягкое, почти невесомое прикосновение. Генерал скосил свой не по-оркски розоватый глаз. От рождения самого не хватало ему насыщенности цвета. Рядышком - и когда только подкрасться успела - испуганной, раздёрганной копёшкой маячила человеческая болндинистая девица и чего-то умоляюще шептала.
Наёмник-финотонец, а ныне военный консультант - тоже хохма не из последних - вполне успешно выводил свою трель, подсунув под нос земляку гербовую бумагу.
- За заслуги перед алагарской короной... - занудно гудел тот, - и за проявленный при сражении у Гранитной... - тут погранец не удержался и с нескрываемым уважением глянул на Зу. Дошли, стало быть, и до финотонцев слухи. - ...был жалован орденом алагарской империи и приглашён на должность... так-так-так... подданный финотонского государства реинкарнированный... Ох, ты ж до чего ж ты не простой деятель!.. Зу. Подписи, печати, магическое тавро пальцы щекочет. Всё, вроде в порядке. Гм... Я, майор кордонной стражи Мо, честь имею. - И он довольно легко для своих габаритов покинул седло.
- Не выдавайте нас, - уловило острое ухо орка.
Девица набралась смелости и начала говорить чуть громче. - Вы от герцога Лихтенгерского. Я слышала. Мы, - тут она не особо решительно глянула на своего спутника. Орку не нужно было долго вникать, кто он есть таков. Чутьё уже давно подсказало - оборотень. Вот только какой? К волкодлачьему запаху, тонкой струйкой примешивалось ещё, что-то. Ох, ты ж... Да тут целый букет ароматов - от тончайшего запаха смерти до чего-то и вовсе не определимого. Ладно, Жо-Кей-Жо, который здесь уже, рядом, вот-вот на свободное генералово плечо воспарит, он с этим разберётся, как пить дать.
- Мы здесь по другой надобности, - глуховато начал Хряп. - Не по паладинской, чтобы значит, баб... гм... женщинов... э-э-э... девиц спасать. У нас дело государственной важности.
Сзади утробно взрыкнул Чармер. Он не особо верил в чудесное своё спасение и готовился принять неравный, явно проигрышный бой. Попытку Эттель, найти покровительство этой странной компании, он одобрял лишь потому, что это давало пусть малую, но передышку. Он, конечно, волкодлак двужильный, даже среди братий своих выделяющийся, но и его  силы не бесконечны.
Однако Эттель была настырна и прилипла к этому генералу-орку (вот она истинная невидаль!), что твой репейник - не оторвёшь.
- Генерал, я ведь тоже не из-под плетня ромашка.
Орк, только хмыкнул, стараясь одновременно удержать взглядом прилипалу в рванине, Зу с финотонским офицером и толпу злых монахов, явно не собирающихся выпускать из ловушки эту пичугу. Оборотень-то им так - пришибить, для забавы. А вот она... Откуда это понимание снизошло на генерала, он и понятия не имел. Но был убеждён - лазаретным рыцарям нужна эта деваха. Более того - нужна живой, но вряд ли здоровой.
- Ну, и кто ты такова? - спросил он, ещё сильно колеблясь.
Эттель, приподнявшись на цыпочки - не высока была ростом - что-то прошептала генералу на ухо.
- Эть... - озвучил он результат шевеления своих извилин. - Коли так, то Шраму, может статься, будет и не без пользы с тобой пообщаться. Добро, выволоку вас за шкирку из этой передряги. Но, что с тобой и с этим клыкастым обормотом после делать, тут уж не мне решать.
- Да нам бы сейчас выбраться. А после...
- После будет после, - поток оркской мудрости сей день был неиссякаем. - А сейчас, не мешай-ка мне слушать, чего там Зу погранцу втирает. Не прозевать бы момент для сматывания удочек. А-а, взобрался, приятель, - Хряп нежно потрепал маленького Жо-Кей-Жо, усевшегося ему на свободное плечо. Другое-то, на правах любимца занимал Поджигач - дракон-ловец, он же дракон соколиный. Это прозвище ловцы получили за то, что росточком не превышали этих птах, значительно превосходя их в уме и отваге. - Сделай-ка так, чтобы мне яснее слышать... ага-ага... так-то лучше. Кстати,  мы за тобой...
- А то я деревянный по пояс сверху и снизу сразу не разобрался, - сварливо пропищал гроссмейстер.
- Ну-ну... теперь, вишь какая козявина обрисовалась, некогда мне тебя уговаривать. Придётся тебе с нами лететь, так... неуговорённым. Нам без тебя в новой шрамовой затее - никак. - Жо укоризненно глянул на драгоценного приятеля. Нет, ну хоть бы раз просто в гости заехал пивасика бочонок опрокинуть. Хотя... этот неправильный орк никогда в сём благородном деле не блистал. Трезвенник хренов. - Подробности после, а то там какое-то шевеление нездоровое. Поджигач, разберись. Космач, будь готов к экстренному взлёту. Деваха, хватай своего ручного волкодлака и тишком-бочком двигайтесь к дракону. Как скомандую, сразу ему на спину. Да не оборотню - дракону! Предстоит взлетать резво, а сёдел у него на спине только два, так что нам с Зу придётся за шерсть зубами держаться.  Ох, и возрадуется же наш финотонец. Весь дальний полёт будет материться зажмурившись.
Финотонец меж тем, как мог, разгрызал чёрствый, многослойный пирог международной коллизии, спиной широченной успешно оттирая от себя Кройца. Тому положение складывающееся нравилось всё меньше и меньше, и он совершал героические попытки влезть во взрослый разговор, не нарвавшись на неприятности остро отточенного толка. А чаша весов, похоже, окончательно склонилась не в его пользу. Эти финотонские громилы, эти презренные возвращенцы с того света, эти, мать иху еретики, конечно они между собою столкуются. И сбежать - никак. Перемудрил Кройц. Ну, может, удастся выторговать у стражи хотя бы парочку беглецов. Они ведь тоже незаконно кордон пересекли. А Кройц и его люди в эти кусты исключительно по нужде... э-э-э... из государственных интересов, да ещё и с финансовым извинением. Эх, чего ж этот Зу такой широкий, за два шага не обойдёшь!?
Майор Мо был служакой честным и провинившемуся сброду - орку в генеральском чине алагарской империи, а так же земляку своему, пусть и герою и военному советнику - прощать их дерзкого поступка не собирался. Но и задерживать их, имеющих за спинами подкрепление в виде полновесного дракона и плюющейся язычками голубого пламени рогатой мухи, не имел, ни малейшей возможности.
- Зу, - басовито выдал толковый офицер, внимательно выслушав объяснения земляка, - воевать нам сейчас не с руки. То будет только в помощь фротонским прохиндеям. Но и без последствий я твоих... ваших действий оставить не смогу.
Зу наклонил безразмерный свой котёл, мол, всё понимаю. Действуй, как устав велит и офицерская честь.
- По прибытии в город я подам по команде развёрнутый рапорт и пусть уж там высокое начальство само про меж себя решает. А башню ваш колдун точно запечатает перед отлётом?
Один финотонец коротко и с большим достоинством кивнул другому финотонцу.
- Обязательно. Жо!.. - гаркнул Зу во всю силу своих лёгких, полуобернувшись и заметив, что гросс болтает ножками на плече генерала. - Уходить будешь, дверку у своей хаты поплотнее затвори.
- Ты бы хоть спросил, - заверещал разобиженный маг, - собираюсь ли я вообще отсюда уходить.
- Чего выпытывать очевидное, - пожал раменами великан. - А то я тебя не знаю.
Жо-Кей-Жо выдал одно сочное заклятие, каким кавалеристы благословляют оводов, атакующих их лошадей, и принялся запечатывать вход в недавно обретённый дворец магической науки и просто почти собственный дом.
- Видишь, майор, всё будет тип-топ. Позже наши с тобой сюзерены столкуются. Но это уже нас ничуть не касается. Так что мы уходим? Забираем двухголового нелегального мигранта и повод для взаимного неудовольствия можно считать исчерпанным?
- Угу. Валите, пока я не передумал. Мне вон ещё с фротонскими залётными стервятниками разговор предстоит.
Гора-человек облегчённо выдохнул и кинул генералу, мол, всё в порядке, пора и уматывать. А Хряп этого его знака не приметил, поскольку оказался занят до чрезвычайности. Отдав необдуманное повеление хулигану Поджигачу, генерал об этом пожалел тут же, но исправить что-либо он уже не мог. Ну, во всяком случае, не сразу.
Ловец - дракон, обладающий сображалкой острой, почти, как у семилетнего мальчишки, таким же любопытством и тягой к познаванию  мира, то есть перманентному беззлобному безобразничанью. Поджигач орка послушался с необязательным в этой ситуации воодушевлением и тут же махнул к шумящим в неровном строю рыцарям Лазарета.
- Ох, ты ж... - запоздало спохватился Хряп. - Это я не подумавши... А ну, молодёжь, - в седло! Жо, закончил? Тогда держись. Космач... Сейчас начнётся... Надо как-то Зу из самой середины смерча извлекать.
Дракон, мелкий размером и, видимо, по этой причине, вредный, как сто чертей - сказывался у ловцов комплекс роста, - аккуратненько уселся на шлеме самого беспокойного из братьев рыцарей, и принялся царапать его плоскую вершину, ежесекундно подогревая новый насест ярым пламенем, дабы своё причинное место не застудить. Брат Лазарета сначала ругавшийся с другими рыцарями, постепенно сообразил, что его лысину печёт, как-то несоответственно погоде. Он прекратил лаяться с братией, которой тоже надоело бессмысленно топтаться под пистолетными стволами кордонной стражи, и подозрительно закатил очи на мутноватые небеса. В небесах было тускло. Сей год небо вообще отчего-то не радовало особой яркостью. Вечно в дымке и не густых, словно размазанных облачках. Но гребнистый тонкий хвост, свисавший с железной кепки, всё-таки не вписывался в эту унылую картину.
- А-а, - возопил брат рыцарь, которому темя всё-таки прижарило раскалённым железом даже через подшлемник, - спасите!
Призыв был зычным и искренним. Братия, что рядом оказалась, поспешила на помощь безвинно страдающему и кто как мог, постаралась избавить его от мук. На страстотерпца обрушился град ударов кулаками в кольчужных перчатках. Рыцари сгоняли надоедливого ловца. А тот, поймав кураж, принялся весело подпрыгивать на шлеме, ускользая от неповоротливых вояк. Наконец удар палицей поверг несчастного брата наземь, а Поджигач нашёл себе новый насест.
Раздосадованный и крепко разозлённый Кройц обернулся на шум в собственном тылу и округлил в изумлении глаза: братия вдохновенно колошматила друг дружку по шлемам, и кто-то уже прицеливался в порхающего хулигана из мушкета. Дело принимало дурной оборот. Кройца посетило подозрение, что в ловца его воинство не попадёт даже залпом, а вод собственное скопище - уже не строй - проредит частым гребнем. Господи, да что ж такое деется!? Ведь почти обошёл, обтёк этот финотонский утёс и на тебе, свои подгадили. Пришло время изумления, но Кройц оказался к этому не готов. Зато он успел заметить, как его дичь, почти словленная, забралась на спину дракона. Что!? Когда столковаться успели? После к белому чудовищу двинулся потешно обряженный орк. И дракон расправил крылья. Неужто своего покинут?
Чаяния на захват этого толстяка - ведь владетелю Зимму он, наверняка, сгодится, - у Кройца появились, но оформиться не успели. Космач умел взлетать с места. Гора ослепительно белой шерсти взмыла вверх и, едва не посшибав шишаки обомлевших рыцарей, выхватила из кучималы обомлевшего Зу.
Картина маслом... Задорно верещащий ловец устремляется к большому "брату". Рыцарство раззявило рты и любуется на вознесение окаянной девицы. Ну, хоть не палит друг в дружку, стражу кордонную нервируя. И Зу в когтях дракона громогласно рассыпающий самоцветы своего истинного восторга, как последний мазок к шедеру.
- Ёкарный бабай, - почти беззвучно выдохнул обомлевший Кройц. - Теперь собственный зад только гербовой бумажкой прикрыть и возможно.
Всё это, по прибытии во фратонские пределы, умный и вполне себе храбрый Кройц доложил владетельнице Софироне в присутствии её... э-э-э... няньки. Тётка Нальво была при ней неотлучно. Притащилась и сюда - в охотничий домик владетеля, который Софирона выпросила у своего супруга ради собственных нужд. Хитрые бабы, выслушивая его, то и дело хитро переглядывались, и, казалось, вовсе не были огорчены этим катастрофическим провалом. Более того, Нальво ещё и посмеивалась вполне довольная жизнью.
Что это? Кройц был мужчиной максимально удалённым от понятия "наивность". Но сейчас, признаться, не понимал ровным счётом ничего. Удивление достойного рыцаря ещё более возросло, когда он, покидая пасторальный домишко и со зла выворачивая шею своему скакуну, приметил в кустах неподалёку одну скромно обряженную бабёнку. Поблазнило ему или рядом скрывалась Миргелла? Не успев ещё погасить собственное раздражение, Кройц дал шпоры лошади и только тут, по какому-то наитию обернулся... Дьявол, сомнений больше не было - Миргелла, собственной персоной. И она спокойно перешагивает заветный порог!!!
Кройц выругался грязнее некуда. Что за игру ведёт владетельница Софирона, если вот так запросто принимает у себя... главу ведьмовского ковена?

Глава 4.

Ещё одна зубная боль.

А ведь Зу так и проболтался в лапах Космача до самого Тусуя. Не сказать, чтобы он был как-то по-особому рад такому перелёту. Но большую часть пути гигант всё-таки преодолел, гордо висящим окороком и молча. Просто сорвав голос за первые десять минут порхания на высоте, куда и орлы за ненадобностью не залетают. Дракон держал его увесистую тушу крепко, и даже оставил на время свои сомнительные шуточки, свалившись в штопор всего два раза, но финотонца это почему-то не успокаивало. Излишне чувствительным оказался несокрушимый с виду великан.
Ловец время от времени описывал круги вокруг Зу, проверяя жив ли тот, или Космачу можно уже и отпускать ненужный балласт. Упрямый финотонец был жив, пусть и чуть-чуть, пусть почти условно после развесёлого штопорного верчения, но всё-таки... И огорчённый Поджигач отправлялся восвояси, не рискуя предложить шерстистому своему приятелю забавную игру в переворотики. То, что его кормилец, тощий орк, генерал и по совместительству главный редактор собственной газеты, сейчас, лишённый седла и привязных ремней, судорожно цепляется за драконью шерсть, ловца не особо тревожило. Подумаешь, свалится! Космач поймает. В первый раз что ли?.. Во всяком случае, до земли генерал ещё не долетал. Жаль только, у блондинистого здоровилы сейчас лапы заняты. А то бы у-у-ух... уж они бы подурачились. Но излишне жизнелюбивый Зу не помирал, а без особой надобности рисковать жизнью Хряпа Поджигач считал делом не всегда оправданным.  Приставать же к незнакомым пассажирам ловец постеснялся. Откуда вдруг такая щепетильность у этой прилипчивой "мухи"? Ну, к магессе прилипать - себе дороже, так отошьёт, что остаток дней своих и впрямь проведёшь  мошкой на болоте. А злобный вид  чернявого мужика к легкомысленным забавам, вроде косметического подпаливания его бровей, и вовсе не располагал. Да добро бы он ещё из людей был. С теми мороки не особо много; соколиный дракон - бестия ловкая, увёртливая. Редкий человек способен его ухватить и привлечь к наказанию за шалости. Но этот фрукт был сорта совершенно иного. Поджигач покрутился рядом с ним, на расстоянии не раздражающем, пригляделся и решил своим пытливым умишком, что такого дяденьку лучше иметь в друзьях, чем в рядах недоброжелателей.
Нужно признать - решение было мудрым.
Приземление Зу прошло не особо эстетично, но хотя бы без членовредительства. Космач завис перед каменной халупой генерала на высоте семи футов и разжал когти. Ничего не произошло. Дракон изогнул шею и посмотрел себе по брюхо; здоровила висел на его лапе, впившись в неё, как большой толстый клещ.  Поджигач пришёл навстречу другу и клюнул зажмурившегося финотонца в нос. Зу даже глаз не открыл. Пришлось добавить жару... в буквальном смысле. Ловец спустился чуть ниже. Зашёл с тылу и выдал микро залп. Руки Зу, не согласуясь с волею разума, тут же ухватились за поражённое место, и Космач получил свободу. Гимном ей, столь желанной и, наконец, обретённой был громкий шип, приземлившегося финотонца.
- Подъём. Приехали, - хлопнул его по плечу с "небес сошедший" орк. - Пошли к Шраму на доклад. - Мадам... - он галантно предложил свою когтистую лапу фротонке. Она была бледна и слегка неуверенна в движениях.
- М... ма... мадемуа...- всё-таки попыталась она внести коррективу.
- Я понял, - явил зелепушный рыцарь и почти паладин чудеса проницательности. - Вон там, за углом халупы, что слева, можно не чинясь опорожнить желудок. А... ну можно и прямо здесь, если уж припёрло. Мужики, у кого-нибудь носовой платок есть?
Хряп всегда и во всяком обществе умудрялся не вписываться в ряды. Вот и сейчас сумел эпатировать всех, даже ещё слабоватого в ногах Зу. Откуда бы тусуйскому орку знать о существовании во вселенной такого предмета? Ах, да-а... Всё-таки падение с лап дракона... или выпадение из них же, даром не прошло, запамятовал - за плечами у генерала гномская средняя школа и военная академия Алагара! Уж там ему всяко объяснили для чего в приличном обществе можно использовать  кусочек тряпочки.
- Кажется всё? - генерал заботливо похлопал Эттель по согбенно спине. - Сейчас ко мне зайдём, там горло добрым пивом прополощешь. А ты, клыкастый, пиво употребляешь?
- Я вообще-то с этой дамочкой как бы случайно оказался. Но если пиво хорошее, то от чего бы мне здесь и не задержаться. К тому же, не мешало бы понять, где это "здесь"?
- Тусуй, брат, - обрадовал Зу "попаданца" Чармера. - Это, мать его, Тусуй.
Странно, зубастый во всех смыслах, волкодлак так и не нашёлся, что же ляпнуть, так чтоб остро и в тему. Ему, привыкшему к непредсказуемой кривизне собственной жизненной тропки, всё-таки сделалось не по себе от ещё одного её зигзага. Эттель. Орден Лазарета. Тусуй. Аб-Хи. Чего ещё ожидать, когда и так перебор? И как теперь отсюда выбираться? И главное - куда? Домой во Фротон... Да не смешите толпу гоблинов. Там Чармера уже, наверняка, ждёт сложенная трёхсаженная куча дров. Осталось только его, красавца, на неё усадить с колом в заднице, а можно и запросто спелёнатым тючком разместить и спичку поднести.
- Ну, чего замер? - Зу простецки хлопнул задумавшегося оборотня по покатому плечу. - Пошли уж с нами, коль прилетел.
"Пойду, - подумалось Чармеру. - Хлебну, чего поднесут. Перекушу. Потом... Потом видно будет".
- Веди, - Чармер весь подобрался. - Только денег у меня нет. Так, что платить...
- Брось, - отмахнулся от этих его слов орк, уже стоявший на пороге дома. Дома, чёрт возьми, а не классической оркской развалюхи! - Я же пригласил. К тому же у нас с мадемуазель Эттель серьёзная беседа будет. А ей, как я вижу, с тобой спокойнее.
...Велик был дом генерала, многоэтажен. Но сейчас места в нём крепко поубавилось. И если бы кое-кого из гостей не взяли к себе на постой лорд-орк и полковник Обломай, то всему числу разномастного народа в этих хоромах было бы никак не расположиться. К слову будет сказано, что такой прилив всяческой привыкшей к комфорту знати, сподвиг правителя Аб-Хи на размышления о строительстве настоящего "хотеля" для богатых интуристов. А что... этих вона сколько понапёрлося, так и другие могут пожаловать. Да и не просто могут, а всенепременно пожалуют. А то лорд-орк, неуч этакой, и не соображает, что дела герцога Лихтенгерского всегда размах межгосударственный имеют? Не-ет, надобно варганить этот самый "хотел" и обязательно с ванными, чтобы это таинственное слово ни значило.
Градостроительные устремления лорд-орка не особо тяготили разумение алагарской знати, впавшей в монаршую немилость и замутившей очередную тему, имеющую своей целью изменение политической карты этой части света.
- Жо-Кей-Жо!!
Уланд Шрам был искренне рад видеть маленького гомункула. Он даже погрешил против правил этикета и первым приветствовал колдуна, а не девицу, происхождения явно благородного, хоть и обряжена она сейчас была не от кутюр, да и попахивало от неё более чем подозрительно.
- Прошу простить, сударыня мою бестактность... - вельможа вспомнил, что он вообще-то человек мало-мальски воспитанный.
- Оставьте, сударь, - Эттель слабо отмахнулась. - Мне сейчас не до придворного политеса. Дракон... то есть, полёт на нём и всё прочее... Где мне можно присесть, а лучше сразу прилечь. Пусть это звучит дико, но...
- Проходи-ка сюда дорогуша, - рядом, как чёртик из табакерки обрисовалась мощнейшая фигура сержанта морской пехоты Папилломы. - Дождёшься от этих неотёсанных чурбанов правильного отношения к нашей сестре. Им бы, забиякам, всё о войне трындеть, да о политике. Проходи, проходи. У меня для тебя отдельная комнатка найдётся. Генерал-то мой по свету помотался. Насмотрелся всякого разного, вот и отстроил дом... - она повела мускулистой своей лапищей, - не в оркских понятиях. Помыться хочешь? Ванну ещё не завели, но большая лохань имеется, да и горячая вода сыщется.
Девица Эттель мечтательно улыбнулась, но тут же помрачнела личиком и горестно вздохнула. Дела... её дела, отлагательства не терпели.
- Ваше сиятельство, - обратилась она к герцогу, - не могли бы вы уделить мне несколько минут своего времени. Уделить нам... Раз уж он во всё это ввязался, - она кивнула в сторону Чармера. А тот от неожиданности весь встрепенулся, словно большой мохнатый пёс. Такого оборота он совершенно не ожидал.
- Понимаю вашу занятость, - продолжила напористая мадемуазель, - однако то, что я намерена вам сообщить, для политика вашей значимости, не может не представлять интереса.
Лихтенгерский многозначительно двинул бровями. О, видели бы его сейчас придворные!.. Как много может скрываться за почти неприметными жестами людей великих.
- Что ж  сударыня и... гм... Простите, не имею чести вас знать, - он посмотрел на Чармера.
- Чармер, - вынужденно каркнул тот. - Волкодлак. - А попробуй, скрой свою сущность, от этого аристократишки, ежели вкруг него толпа магов, орков и ещё чёрт знает, кого вьётся. Уж, они-то его по этому вопросу мигом просветят. Но на кой эта дамочка его с поводка спускать не пожелала? Он ведь своё дело сделал. Можно было бы и вольную выписать, не запамятовав ручку позолотить.
- Сударь Чармер, - Шрам учтиво поклонился, приняв такую форму представления без тени удивления, просто, как обыденность.
"Занятный он человечек, - мелькнуло под куполом волкодлачьего черепа. - С ним нужно держать ухо востро. Х-хе... почти, как со мной..."
- Прошу вас, - герцог вежливо приоткрыл дверь, выделенной для его работы комнаты.
Вслед за напросившейся на аудиенцию парочкой порог пересёк Жо-Кей-Жо (кто бы рискнул его остановить!), Хряп, на правах хозяина дома, Папиллома - на правах хозяйки, Зу, просто потому, что Шрама надо охранять и... И ещё очень много военного народу, случившегося здесь по неизвестным несчастному волкодлаку надобностям. И все без исключения при оружии.
- Из огня, да в полымя, - пробурчал Чармер, без особой ласки поглядывая на спасённую им по глупости дамочку. - Ох, не доведёт меня до добра моё доброе сердце.
- Уймись, мохнатый, - вольно располагаясь в кресле, бросила усталая, но настроенная по-боевому мамзель. - Просто пытаюсь рассчитаться с тобой за спасение моей жизни. Как я поняла, орден Лазарета тебя тоже не особо жалует. Чай, есть грешки перед их верой, кою они единственно правильной почитают?
Грешки!.. Да само его существование, почиталось братьями Лазарета противоестественным. А тут его угораздило ещё и в чужую историю впутаться.  Чёрт тебя дери, Чармер, ты не ищешь в жизни лёгких путей.
- Господа, - обращаясь к ввалившимся союзникам, заговорил Шрам, - будьте любезны, покинуть помещение. Душно здесь.
Ответом ему был густой, плотный гуд рассерженного пчелиного роя. Многие потупились, но никто даже не помыслил оставить Уланда наедине с этой подозрительной парочкой.
- Господа... - голос Уланда построжал. - Не позорьте меня перед гостями. Так... не понимаете по-хорошему, тогда... Все вон!
Кое-кого воплем вынесло в коридор. Кое-кого, но далеко не всех. Папиллома, к примеру, даже ухом не повела.
- Ладно, - сокрушённо выдохнул герцог. - Хряп, Жо...
- И я, - гулко обозначился коротыш с неописуемо густой бородой.
- И ты, Брегном. Оставайтесь. Остальных я прошу...
Оценив оставляемую при её дорогом госте охрану, Папиллома растопырила ручищи и вытолкала остальную ораву едва ли не взашей.
- Прошу прощения, мадемуазель,  - опальный политик развёл руками, - но... мои люди иногда бывают излишне бдительны.
- Ни хрена бдительность излишней не бывает, - пропищал Жо-Кей-Жо, удобно устраиваясь между пресс-папье и чернильницей. - Где тут у тебя пиво, в глотках пересохло. А ты, деваха, время не тяни, излагай, чего у тебя там. И гляди, чтобы сведения твои хоть полушку стоили. А то меня из дому выдернули не спросясь, явно не просто так, Что, однако, моего настроения никак улучшить не может. Брегном, сто лет тебя не видел. Давай за встречу.
За кружками пришлось сгонять слугу. Появилась и такая невидаль в хате оркского генерала. Должность эту хлопотную доверили ловкому малому - полукровке, в чьих жилах смешалась кровь дроу и... кого-то неопределимого, но кто сумел окрасить обычно сероватую шкурку тёмного народа в весьма яркий синий цвет.
- Надёжный? - спросил у Хряпа недоверчивый бородач из зибильдарских горцев.
- Насколько это вообще возможно. Я по началу решил было нанять кого из своих. Но... ты же нас, орков, знаешь... Чего не сломаем по природной криворукости - доломаем просто из естественного любопытства. А гоблина в услужение брать - лучше сразу самому повеситься.
По прибытии целой горы пузатенькой глиняной посуды, мадемуазель Эттель первой приложилась к спасительному нектару, не постеснявшись выбрать для себя сосуд едва ли не самый большой по объёму, перехватив... э-э-э... точнее отобрав его у чуть зазевавшегося Брегнома.
- Гм... - многозначительно высказался коротыш, встопорщив бородищу. - Гм... - и в этом звуке слышалось даже некоторое уважение. - Теперь только рискни не осилить: подниму на смех.
- Не дождёшься, - Эттель поставила не стол ополовиненную кружку. - К делу... Я дочь придворного мага владетеля Зимма. Имя его называть не хочу - у нас это не в традиции. Но сдаётся мне, что вы, ваша сиятельство, точно знаете, о ком я говорю.
Шрам глянул на Жо-Кей-Жо. Тот вынул из своего сосуда обе головы:
- Не врёт. Хотя и пытается от меня мысли прикрыть... хм... Кое-что ей даже удаётся. Она сильная магесса, Шрам. Послабее меня, да, пожалуй, и до Шагуры ей далеко, - Эттель недовольно вскинулась. - Однако недооценивать её не стоит. Я бы не стал, во всяком разе.
Шрам кивнул в знак благодарности.
- Мои друзья, мадемуазель. Мои друзья...
- Так вот... Отец мёртв. Не удивляйтесь такому моему поведению; особого тепла про меж нас никогда не было. Папа был карьеристом. К тому же, именно его стараниями всё ещё коптит небо древний людожор Зимм.
Эта новость ни для кого из присутствующих новостью не была. И так всем было понятно, что без магической подпитки ни один смертный не в состоянии быть прытким любвеобильным юнцом на исходе собственного века. Века - в прямом смысле слова.
- Но суть не в том, любила ли я папашу, далеко не безгрешного, или мы орали друг на дружку так, что лепнина с потолков кусками отваливалась. Дело в... - Тут Эттель несколько замялась. - Вы слышали, что Зимм снова женился? Я так и думала. Сведения такого плана и до Тусуя доносятся быстрее молнии. Но в этот раз ему досталась женщина... кхм... ему же, под стать. Она молода, но властолюбива и коварна. Владетельница Софирона надумала стать полноправной правительницей. Для этого ей нужно избавиться от двух людей.
- Самого Зимма и его наследника. - Шрам поставил вою кружку на край стола. Больше места для неё не нашлось. - Простите, мадемуазель Эттель...
- Эттель, герцог. Просто, Эттель.
- Эттель... - чуть заметный кивок. - Простите, Эттель, я не понимаю, для чего вам понадобился... гхм... я, опальный чужеземный политик, более не занимающий никаких постов в алагарском королевстве. Мы все здесь, пользуемся благорасположением генерала Хряпа, поскольку...
- Поскольку, - позволил себе перебить друга старина Брегном, - вся наша кодла сейчас в бегах. Мы, мадамка, чутка набедокурили когда из Алагара сваливали. Не буду хвастаться, что особо шибко, но на расстрельную команду наскребли.
Сказать, что такое признание простоватого вояки обескуражило крепкую волей фротонку, значит не сказать ничего. С тех пор, как небеса - а кто же ещё? - послали ей генерала Хряпа, о котором после его побед только немой воробей на заборе не щебетал, она была уверена, что ухватила удачу за хвост. А тут такое жесточайшее разочарование... Она совершенно забыла про недопитое пиво. Куда подевалась напускная решимость и показная наглость? Пальчики затеребили пропылённую одежду, а голубые глаза стала остро жечь не прошеная влага. На полном скаку да мордашкой - в стену. А ведь уже и почти правдивая история была сложена. И мысли от мелкотравчатого мага, пусть и на время, но скрыты. А теперь что?.. Куда теперь?.. Всюду клин. И начали ей мерещиться узкие отравленные клинки наёмных убийц или... или ещё хуже - смерть в нищете и безвестности.
- Значит... - пролепетала она. - Значит, напрасно всё... всё моим отцом задуманное и нами сообща содеянное.
Инстинкт хищника, свойственный каждому успешному политику - иначе не выжить - подал Уланду Шраму тихий, едва уловимый сигнал. В момент другой, не такой бы насыщенный, герцог Лихтенгерский обязательно бы к нему прислушался. Но не сейчас. Своих дел непричёсанный ворох. К тому же с минуты на минуту стоит ожидать возвращения адмирала Хугу. Гном и так задерживается, что не может не вызывать тревоги. Извини Эттель, не до тебя сейчас. Шрам даже шевельнулся, чтобы подняться и закончить этот бесполезный разговор, но тут глуховато рыкнул волкодлак, и беседа утратила привкус солоноватой унылости.
- Как я понял, мадемуазель, - голос Чармера был гулок и хрипл одновременно, - ваши прожекты обернулись пшиком. Не беда, такое случается. Только будьте ласковы - столкуйтесь с этими господами хотя бы по моему вопросу. А то я вас от владетельных прислужников спасал по доброте сердца своего. Там, у Зеркальной башни, принял бы за вас, точнее, за собственную шкуру смертный бой с братьями-рыцарями; просто деваться было некуда, однако, вас бы прикрывал до последнего. Но, чёрт нождачкой подотрись! - на Тусуй-то я не собирался. Мне бы того... назад, на континент.
Шрам глотнул пивка, давая себе мгновение на раздумье. А потом, пусть и с неохотой, внял-таки истеричному писку интуиции. Но будучи бобром в придворных склоках поседевшим, сам разговор продолжать не стал. Кивнул Брегному. Тот хоть и прост в обхождении, но этой своей простотой пользуется лучше, чем иной хитрец коварством.
Полковник ВДВ... Ах, да теперь-то какой полковник, если службу в Алагаре оставил!? Просто зибильдарец Брегном кивок тот не проглядел и снова вписался в беседу, как дредноут в узкую бухту - вроде и неловко, а борта не поцарапал.
- Так тебе, мохнатый, денег, что ли потребно?
Оборотень кружечку свою опростал и снова её наполнил. Когда ещё удастся бесплатно доброго напитка воспринять.
- Угу, их самых.
- А, что же мадамка, - теперь он хитренько поглядывал невеликими своими глазёнками на притихшую Эттель, - нам тут рассказала, что она из семьи богатейшей. Или я чего недопонял? Нет, может, во Фротоне-государстве королевские маги...
- Владетельные маги, - поправила его Эттель.
- Владетельные маги, - не стал кочевряжиться зибильдарец, - бедны, что церковные мыши. Мне, то не ведомо. В Алагаре, к слову, королевский маг, при случае способен испражняться золотом. Не скажу, что все это одобряют, но таковы уж традиции.
- Мы не беднее, - вскинула свой милый, но чуть покрасневший носик Эттель.
- Так чего бы вам, шерстистому и не отсчитать на лапу, за оказанные-то услуги? Шутка ли: от рыцарей ордена Лазарета своей тушкой готов был прикрыть!!! Тут смелость потребна. А вы скаредничаете...
Что сейчас делал старина Брегном? Правильно, нарочно злил приблудную девицу, чтобы развязать ей язычок. Она ведь, пока сама разговор вела, многое высказывать не собиралась. А сейчас?.. Шрам мысленно аплодировал грубоватому горцу.
- Да пошёл ты, гномский выкормыш! - Сильно было сказано. Но ради дела Брегном стерпел.  - Казна при родителе моём осталась. Чтобы я её в покои наследника трона поволокла!?
Опа! Вот оно... Ай, да Брегном!
- А чего это вы, сударка в покоях сего наследника делали? Насколько мне, старику, ведомо, он летами ещё вельми зелен и покуда до бабского тела, пусть и такого роскошного, каково ваше, не особо охоч. Разве, что по короткой его памяти, может потянуть младеня до мамкиной титьки.
Эттель вспыхнула - вечерняя заря обзавидуется. Сколько на себя нахальства не напускай, а с мужчиной, всю жизнь в солдатском строю проходившем, тебе, деваха в колкости речей не сравниться. Во всяком случае - не сегодня.
- Причём тут... это... Что за грязные домыслы? - прозвучало слабенько и жалко. Ещё и нос подвёл; шмыгнул в самый неудачный момент. Совсем уж по-девчачьи получилось. - Спасала я его... Мы, с отцом спасали. Софирона к нему наймитов той же ночью послала. Вот мы в коридоре и встретились. Отец смерть принял. Я с наследником спаслась. Но владетельница не дура. К тому же - ведьма. Погоню, она снарядила быстро. В общем, выследили нас. И не быть бы мне живу и не лакать сейчас с вами пива, если бы, не он. - Эттель кивнула в сторону волкодлака.
- Постой, постой... - настал черёд Чармеру вставать в стойку "ни хрена тебе не верю". - Когда я кройцевым ребятам... А там именно они были. Когда я их на лоскуты распустил, при тебе никакого мальца не было.
И тут Эттель спрятала глаза.
Уланд Шрам понял всё и без слов.
- Не знаю, Эттель, какой вариант этой истории вы собирались нам поведать изначально... гм... Сильно сомневаюсь, что правдивый. Скорее всего, примешали бы какого-нибудь гипотетического возлюбленного, замешанного в дворцовый заговор, или ещё что-то столь же розово-романтичное. Но сейчас вы говорите правду... какую-то её часть. И вам удалось меня заинтриговать, потому что... - он взял длинную паузу, а потом будто выстрелил. - Где наследный принц Фротона? Вы ведь знаете, где он, потому что...
- Потому что, - генерал пристально смотрел на таинственную нахалку, - она сама его спрятала. А после, как птица, изображающая сломанное крыло, увела за собой преследователей. Выследили её, как же? Сама... сама... Смела мадемуазель. Не очень мудра, по младости годов, но хитрить уже умеет. Что скажешь, Шрам? По-моему, в нашем и без того путаном раскладе появилась неожиданно сильная карта.
Герцог смотрел куда-то в сторону, долго не отвечая генералу. Карта в раскладе!? Он поморщился.  Скорее уж зубная боль. Политический беженец, имеющий крамольные мысли об образовании собственного королевства на спорных территориях и укрывающий беглецов, причастных к похищению наследника... А его царственный, никак не желающий скопытиться папаша, сам спит и видит, как накладывает лапу на Жемчужные острова. Твою ж мать, хоть прямо сейчас прекращай думать, а то уже страшновато делается.
Дверь, бесцеремонно открытая ногой, с хрустом поцеловалась с косяком. На пороге красовался носатый гном и нервно поправлял большие очки.
- Шрам, - начал он сварливо. - После будешь с красотулями пивас глушить. Собирай малый совет. У нас проблема.
Уланд переглянулся с Жо-Кей-Жо. Мудрый колдун ручками прикоснулся к щекам своих голов.
- Ты прав, Жо, - тяжело вздохнул Шрам, - зубная боль. Ещё одна...

Глава 5.
И кто из них хитрее?..

Серый, однако, неуловимо элегантный, плащик. Шляпка, ма-аленькая, но с узнаваемым конусом. Башмачки с игриво загнутыми носами. И всё это неряшливо навздёвано на заметно полнеющее, уже лишне округлённое тело  с откляченным задком, поставленное на кривоватые толстенькие ноги. М-да... принарядившаяся торговка в поисках составителя дамского счастья. Миргелла, собственной персоной, бестрепетно вошла под кров маленького аккуратненького домика.
- Ваше величество, - чуть качнула она головой в поклоне совсем не почтительном. И тут же яркой зеленью вспыхнули ведьмины глаза на постном чуть одутловатом лице. - Не делайте так больше.
Софирона, стоявшая у окна, спиной к визитёрше, досадливо скривила губы. Нет, обе дамочки уже давненько распрощались с девичьей наивностью и к встрече подготовились основательно. Но от соблазна "прощупать" Мергеллу на предмет ядовитых зелий или заранее приготовленных убийственных заклятий, владетельница удержаться не сумела. Проклятая ведьма тут же почувствовала, что её пытаются обшарить. Чёрт, тишком не вышло. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.
Супружница хитроумного Зимма, сама наполненная коварством по самые уши, изобразив официальную улыбку, обернулась роскошным своим станом к "дорогой" гостье.
- Приветствую, - бросила с наигранной беззаботностью. Но за проявленную бестактность извиниться даже не подумала.  - А что же в таком... м-м-м... обывательском виде? - Она сделала брезгливый жест рукой, будто обводя фигуру Миргеллы. - Здесь все свои. Маскировка ни к чему.
Усмешка, коснувшаяся губ фальшивой торговки, была многозначительной. "Все свои?" - как бы ни так. Вон фурия в  углу пыхтит от досады, что её ученице не удалось скрыть своих действий. Приготовились, гадюки. Но держать себя в этом кривоногом мешке Миргелла просто ненавидела. Поэтому...
Ох, видел бы сейчас многоопытный Кройц, что произошло с тучной ведьмой. Три мгновения. Три! И перед фигуристой, но некрасивой Софироной, стояла женщина, которой корона подошла куда больше, чем блудливой воспитаннице закордонных монахов. Высока оказалась глава ковена. На голову выше владетельницы. Стройна. А когда сделала первый шажок, подол платья обтянул такую ножку, такой полуовал бедра, что не только Слфирона, но и от рождения недурная собой Нальво закусила губу от зависти. И тишина повисла в охотничьем домике.
"Что, не ожидали?" - так и читалось на чуть вытянутом, черт классических, лице ведьмы. Да, не многого, оказывается, стоил многолетний опыт Кройца. Вот она ведьма: полные, словно божьей рукой очерченные губы, не портит едва заметная презрительная улыбка; глаза, с разрезом длинным, в самой своей серой, пронзительно стальной глубине зелёным пламенем полыхают; нос прямой, без намёка на горбинку, чуть, в меру самую, вздёрнут. Воплощение женской стати и гордости. Я королева! И я - Ведьма.
"Грудь у неё поменее моей станет" - мстительно подумала Нальво. Но утешение вышло слабым.
- Зачем звала, владетельница?
К чему экивоки, коли все "свои"?
- По делу, - хрипловато выдавила Софирона, не отошедшая ещё от ведьминского преображения. Сейчас она с усилием сдерживала досаду. И кто её за язык тянул? Сама же напросилась. - По важному...
- Это понятно, что не на посиделки.
И как же бесит Софирону эта её улыбочка... гаденькая такая; дурни-мужики от той улыбки штабелями, без всякого колдовства, по собственному почину этой... этой ведьме под ноги укладываются, когда она в истинном своём облике... Да, подруга, маху ты дала. Теперь инициатива в цепких лапках этой... этой... Да чтоб её!.. Этой выдры! Ну почему у неё, у владетельницы Софироны, губы, как оладьи? Ну, несправедливо же...
- Делу государственному...
А это в разговор вступила наставница Нальво, поняв, что правительница государства фротонского переживает на слишком удачный момент своего земного существования.
- Да... государственному...
"Да оттаивай уже, дура!" - о себе владетельнице помыслилось ещё приперчёнее, но не все же тайны раскрывать.
- Я здесь по поручению супруга моего, его величества Зимма.
Миргелла приподняла одну бровь, изображая ещё не удивление, но хотя бы какую-то заинтересованность. Столь сдержанная реакция ведьмы для Софироны стала полной неожиданностью. Предполагалось-то совсем иное. И как прикажете вести переговоры с этой стервой, у которой ещё и стальной хребет?
Ведьма приподняла кисть руки, чуть шевельнула длинными пальцами. Нальво тут же ревниво отметила отсутствие украшений. Ни одного кольца Силы. Вся мощь Миргеллы была её собственной, природной. Выбившаяся во время трансформации длинная каштановая прядь густых волос послушно спряталась под шляпку.
- Владетельница, ваше время дорого, но и моё не дешевле. Может, вы уже соберётесь с мыслями, перестанете раздевать меня взглядом (ох, Софирона убила бы её прямо здесь и сейчас!) и мы займёмся нашими скромными девичьими делишками?
Глава ковена! У Миргеллы действительно был стальной хребет.
Пришлось брать себя в руки.
- Дело исключительно важное, и столь же деликатное, поскольку касается семьи нашего владетеля.
Софирона вдруг почувствовала усталость. Сложно подбирать слова, когда нужно сказать многое, ничего при этом не сказав. Ну, или сказав, как можно меньше.
- Всё, что касается семьи владетеля, так или иначе касается всех фротонцев... хотят они того или нет.
О, Миргелла понимала многое. Интересно, а что она знает? Насколько успели расползтись слухи из дворца? По её лицу ничего не поймёшь. Глаза потухли, и теперь на Софирону и Нальво смотрела маска снежной королевы. А если в лоб?
- Дворец... э-э-э... Сам Зимм... Нет, всё не то... - Как-то с лобовой атакой не сложилось. - И даже мы с моей... бонной кое-что разыскиваем.
В последних словах владетельницы содержалась маленькая, бесхитростная, но всё же, ловушка. Если ведьма знает о ком речь, она обязательно выдаст себя... Ну, хоть чем-нибудь... Ну же... Маска, надетая Миргеллой, дрогнула.  Ну же... Софирона так и впилась глазами в это прекрасное и такое ненавистное лицо. Чёрт! Всего лишь выражение нетерпеливого ожидания. Хм, может, ведьма глуповата. Говорят, что красивые бабы умными не бывают. Кажется, Софирона почувствовала, что-то вроде превосходства.
- Точнее, кое-кого...
Заинтересованности в глазах прекрасной бестии не добавилось. Либо ей не занимательны дворцовые тайны, либо...
- Я понимаю, вашу столь непробиваемую сдержанность, - заговорила владетельница тоном строго деловым. - Сейчас в вас происходит внутренняя борьба. Я бы даже сказала - жестокая борьба, учитывая непростые взаимоотношения Дворца и... э-э-э... непризнанного официально колдовского сообщества.
- Непростые взаимоотношения... Вы так это изволите называть? Костры до небес, зверства людей под предводительством Кройца. Это ведь он только что убыл от вас... Сколько моих сестёр сгинуло в подвалах, где насыщался их кровью этот упырь.
Софирона предостерегающе вздёрнула руку:
- Ваши сёстры, тоже не безвинные агнцы. И зверств, смею, заметить, они творят в разы больше. Появление таких людей, каков наш Кройц - естественная реакция толпы, жаждущей появления защитника. И Власти, обязанной защитить обывателя. Насилие порождает насилие. И Кройц  стал... Кройцем лишь в ответ на ваши бесчинства. Но... наступают моменты, когда для всех сторон будет разумнее зарыть топор войны, если и не навечно, то хотя бы временно. Передышка нужна всем нам. Разве не так?
С этим трудно было спорить. И Миргелла, смирив вспенившуюся кровь, снова примерила ледяную маску.
- Что вам угодно? Только теперь давайте выберемся из зарослей недомолвок и намёков и выйдем на прямой тракт.
На этот раз Софирона была вынуждена начать с комплимента, дескать, она искренне уважает мужество своей гостьи; она не устрашилась возможной ловушки и пришла сама... Но где-то в середине речи владетельница умолкла. Безучастное лицо Миргеллы и её взгляд... главным образом взгляд, в котором появилась насмешка, заставили королевствующую интриганку оставить столь неуместную лесть. К делу, так к делу.
- Пропал... э... похищен наследник трона.
Такая весть не могла оставить равнодушной главу ковена. Опасности, проистекающие из этого события, для всех ведьм были очевидны. И здесь, наконец-то, Мигрелла повела себя предсказуемо, заметно, побледнев и сжав кулачки.
- Ни я, ни мои сёстры к этому не причастны, - сказала она твёрдо, сумев совладать с волнением. - Хотя... её глаза подозрительно сощурились, - вам это и так известно. Иначе бы...
- Иначе бы вы здесь не стояли, - закончила за неё Софирона. - Нам известны похитители. Один из них погиб при столкновении с охраной.
Насчёт охраны молодая чертовка солгала, не моргнув глазом. Эх, ещё бы Нальво от досадливой гримасы удержалась. Но Софирона этого не заметила, поскольку наставница из-за её спины не выбиралась. А вот от Миргеллы, этот мимический спазм не ускользнул.
- Кто это был?
Она, что действительно ни о чём не ведает? Сердце владетельницы запело весенней птахой. Теперь можно врать без особой опаски. Не так страшна ведьма, как её малюют.
- Личный маг владетеля.
На этот раз глаза главы ковена округлились в ожидаемом удивлении.
- Да-да-да... в наши дни никому нельзя верить. Остальным заговорщикам удалось скрыться. Ненадолго.
- Кройц?
- Кройц, - кивнула владетельница. - Это охотник первоклассный. От него никому уйти не удавалось. Ну, да это вам и без меня хорошо известно.
  Ох, какая искренняя ненависть изуродовала прекрасное лицо ведьмы! Это ей далось без особых усилий. Тут актёрствовать было ни к чему.
- Известно...
Охотничий домик покрылся изморозью от основания до конька крыши. Софирона удовлетворённо улыбнулась. Прошёл удар. Не такой уж крепкой была броня у этой злокозненной бабы.
- В скором времени злоумышленники будут схвачены и преданы справедливому суду.
Ага, как же...
- Но, что-то складывается не особо удачно? - Голос Миргеллы снова сделался подобен стылой снежной россыпи хрупкой и колкой.
- Именно... Гхм... Их почти настигли... Но дело даже не в том, что им удалось пересечь кордоны нашей державы. Сложность истинная в том, что при них не было похищенного наследника.
Тяжело дались венценосной интриганке последние слова. И ведьма встрепенулась. Теперь вверх взметнулись обе брови.
- Нам нужно знать. Жив ли маленький Прогли, надежда трона, или же мерзейшие из людей уже лишили его великого отца последней надежды? И если он жив... неустанно молю об этом бога! - то, где они его сокрыли от поисков родителя?
- Найти наследника? - Миргелла поджала губы.
- Именно.
- У вас есть Кройц, безотказный и исполнительный, как собачонка.
- И с  хваткой вервольфа, нужно заметить. Кройцу предстоит работа в ближнем зарубежье. Он ведь не может каждодневно сигать через границу с Финотоном, словно через деревенский плетень.
- Маги? Околел-то только один.
Тут Софирона замялась.
- Ладно, - махнула рукой ведьма, - и сама догадалась. Не знаете, кто ещё из них причастен к заговору. Но почему...
- Почему мы решили обратиться к вам? - Софирона так и искала поддержки у наставницы, то и дело на неё оглядываясь. - Потому, что мы можем договориться.
Скептическая усмешка на лице главы ковена была красноречивее водопада слов.
- Ваше недоверие обоснованно. Однако... Случай экстраординарный. На кону жизнь наследника. И владетель Зимм, волей своей, наделил меня полномочиями чрезвычайными.
- То есть?..  - Лёд недоверия снова стал крепок, как череп тролля.
- А то и есть, - начало прорываться раздражение Софироны, не имеющей опыта ведения сложных переговоров. - Мы можем заключить сделку на ВАШИХ условиях. Ну же... думайте быстрее. Такой шанс бывает один раз в жизни. Это соглашение способно изменить отношения ковена и владетельства. ВЫ находите Прогли живым или мёртвым... В последнем случае двору должны быть представлены неопровержимые доказательства. А мы, со своей стороны... Что вам нужно от Зимма?
Странные глаза Миргеллы неподвижно уставились в маленькое оконце. Ни единой мысли, да что - мысли, ни тени эмоций не было в этих глазах. Сейчас Миргелла всем видом своим была похожа на змею. Змею, которая обнаружила добычу.
- Кройц...
Не голос даже - ветер крупным песком в стекло сыпанул.
- Что, простите? - потянулась к ведьме вдладетельница. - Я не расслышала.
Змеиные глаза Миргеллы с неотвратимой ленцой переползли на припухшее лицо Софироны. Ту до самого сердца продрал неописуемый холод, будто в разверстую грудь вполз толстый слизистый гад.
- Вы отдадите ковену Кройца.
Софирона фыркнула:
- И всё? Я предлагала вам...
- Я знаю, что вы мне предлагали. Но цена наших услуг - голова Кройца, упыря, на побегушках вашего царственного супруга.
Софирона развела руками. Ладно. Если ведьме так хочется? Да, а с виду баба выглядела куда умнее. Кройц!  Да она отдала бы ей сотни, тысячи всяких там Кройцев. "Миргелла - дура!" - решила Софирона, и, сотворив на своём оплывающем лице некое подобие понимающей улыбки величественно, как перед зеркалом репетировала, кивнула.
- Он будет вашим, как только выполнит задание, полученное от моего мужа. Мужчины, знаете ли... Всё в мальчишеские тайны наиграться не могут. Обещаю, по прибытии ко двору, он будет схвачен и передан вашим людям.
Невероятно, но после этих слов ведьма преобразилась. Она выглядела совершенно  удовлетворённой, какой бывает роскошная женщина после ночи горячей неустанной любви или... как сытая змея.
Не прощаясь, Миргелла шагнула к выходу. Когда уже всё сказано, слова становятся излишни.
  - Невежа, - со злобой прошипела Софирона, когда за главой ковена закрылась дверь. - Ни "здравствуйте" ни "до свидания". Ну, ничего, подруга, проедет и по моей улице караван с пряниками.
Рядом материализовалась Нальво.
- Ваше величество только, что выиграли битву.
- Да, - решительно тряхнула большой головой владетельница. - И по её результатам я могу  твёрдо тебе сказать, что и война завершиться моей победой.
- Ваше величество начали войну?
- Нальво, иногда ты поражаешь меня своей наивностью! Фротон ждут большие перемены.
- Это я знаю. Зимм не вечен.
- К дьяволу Зимма! Он уже вчерашний день.  Он уже разлагающийся труп. Может, этот старый людоед ещё не почувствовал это, но... Нальво, верховный маг дал дуба, собственной тушкой подтвердив участие в заговоре. Тем самым несказанно облегчив мою задачу. Зимм больше не верит своим колдунам. А я...
- А вы самовластно привлекли главу ковена, наобещав ей молочные реки и, в итоге, заключили сделку ценой в одну человеческую голову. Которую, если я правильно поняла вашу мысль, ведьмам всё-таки нужно ещё заслужить.
- Естественно. Не такая я дура, чтобы сразу отдавать этой кобыле почётный кубок. Кройца я им сразу не пожалую. Он дядька нужный. Потом, как-нибудь - да. А сейчас - дудки.
- Это была сложная битва, дитя моё. И выиграть её для пятнадцатилетней девочки... О, простите меня... Для пятнадцатилетней владетельницы было очень не просто. Вы будете великой королевой, владетельница Софирона.
Софирона куснула костяшки пальцев и как-то странно посмотрела на, склонившуюся в поклоне Нальво.
- Не буду...
Наставница дёрнулась, как от острейшего удара плетью.
- Не буду, по крайней мере, до тех пор, пока ведьмовской ковен Фротона занимает..
- Миргелла, - попыталась закончить за неё Нальво.
- Не только Миргелла... Терпеть её не могу. Слишком красивая и заносчивая. Хорошо хоть не очень умная.  Любая другая ведьма. Нальво! - Софирона вдруг кинулась на колени перед наставницей и порывисто обняла её ноги. - Обучи меня. Поскорее обучи меня. И у Фротона будет правитель сумевший, наконец, объединить в своих руках всю власть светскую, религиозную и...
Нальво предостерегающе наложила свой перст на уста расчирикавшейся ученицы:
- Тс-с... ваше величество. Я обучу вас владетельница Софирона. И Фротон поймёт, что значит, когда на троне сидит настоящий властитель.
...Охотничий домик покидала уже не сногсшибательная красавица, не склонившая головы в присутствии венценосной интриганки, а обыкновенная тётка на полноватых, кривеньких ножках, дарящая миру улыбку придурковатой огородницы.
- Ох, ты напужал, пушистый! - схватилась она за сердце, когда с высокого дерева к её ногам спрыгнул огромный дымчато-серый кот и тут же принялся о них тереться, громко урча и потряхивая большими кисточками на ушах.
- Она врёт, хозяйка Ми-иргелла-а... Бессовестно врёт, - вдруг ясно послышалось сквозь его мурлыканье.
- Подслушивать нехорошо... - Она почесала его за ушком. - Особенно мои разговоры.
- Она вр-р-рё-ооот... - глухо забормотала крупная сова, опустившаяся Миргелле на плечо.
- И ты туда же... Хорошо я вас воспитала. Что ещё увидели-услышали...
- Охраны вокруг дома не было, - кот двинулся рядом, на манер большой собаки.
- Не было... не было, - затрясла головой сова.
- Аха-а-а... - Миргелла сузила глаза. - Наша владетельница играет самостоятельно. Ни рано ли кружева начала плести, девочка. Зимм, он ведь не дурак. Иначе бы сотню лет не прожил при своей-то беспокойной должности. Хм... да и я не дура...
- Она тебе враг, хозяйка.
- Враг-г-г, враг-г-г...
- Слезь с плеча. Когти острые... Сама знаю, что враг.
- Что будешь делать? - сова выписывала круги вокруг ведьмы, почти касаясь крыльями её лица.
- Не знаю, - беспечно отмахнулась Миргелла. - Пока, наверное, искать Прогли, зиммовского выплодка.
- Иска-ать. И-иска-ат-ть-ть, - огласил округу зловещий хохот совы. - Найдём, уши надерём.

 Глава 6.

Гном принёс худые вести.

Шрам не верил своим ушам.
- Хугу, ты не ошибся? - в который уже раз задавал этот тёртый калач один и тот же вопрос, прекрасно понимая, что гном ошибиться не мог. Толстый очкарик, скорбный гениальностью во всю свою упитанную тушку, просто этого не умел.
Гном отмалчивался; Уланду действительно нужно время, чтобы переварить данные разведки.
- Никогда... - Шрам единым махом выглотал здоровенную кружку пива. - Никогда в своей жизни я не проигрывал войны, ещё и не начав её.
- Сдаётся мне, - рассудительно сказал Брегном, - что подобный ляпсус вообще большая редкость.
- Заткнись, - тихо, но зло зашипел на него Хугу, - философ соломенный. Сейчас не время мудростью отсвечивать.
Бравый полковник обиженно забулькал пивом, но получил под рёбра от разозлившегося Хряпа, и только после этого зашуганный репрессиями затих, как мышь в подполе. Квадратная, бородатая, сердитая мышь.
Ох, и вести принёс Хугу. Чудо, что за вести. Шрам, привыкший к тяжким ударам судьбы - одно её коленце с рабством у дроу, чего стоило? - из состояния грогги быстро вытащил себя за поседевшие космы.
- Хряп, клич своего халдея, пусть приберёт здесь. Господа, хватит бухло глушить. как-то неожиданно настала пора спасать наши с вами шкуры. Верите или нет, но кое у кого в пыточных подвалах уже разведён жаркий огонёк. Пара правителей, как минимум, возжелала устроить пикник. А в качестве барбекю - мы.
...Учинитель благоначинаний!
Такое сразу и не  выговоришь. И как подобное вообще людям в голову приходит? М-да... На то она и голова владетеля. Потому Зимм и правит. А он, Кройц, на побегушках. Служба, долби её колом!
После доклада Софироне, служака Кройц двинул к своему сюзерену, рассказывать одобренные юной интриганкой побасёнки. Врать нужно было вдохновенно и без запинки, ровно песню поёшь. У Зимма на ложь чутьё.
- Наследник похищен вашими подданными, владетель.
Старичок, сидя на троне, спокойно накручивал на иссушенный палец жиденькую седую прядку на виске. Известия ему не нравились, но владетель обладал лисьей хитростью и умел собой владеть на зависть удаву.
- Только не сами они к этому пришли. Тут заговор куда обширней. Явно проявилась рука из-за границы.
- Кхм... кхм... Из заграницы, значит... Ты моего сына вернул, а? Нет, не вернул. Ты виновных достал, ты их ко мне приволок за космы? Нет. А сейчас приходишь сюда и травишь мне политические анекдоты про внешних врагов! У тебя, Кройц, голова в шлеме перегрелась? Ни один из моих внешних врагов, на подобную гнусность не способен. Мы, недруги старые и портим друг другу кровь не первое десятилетие, - он оставил кручение волос и воздел палец, - но никогда до такой мерзости не опускались. Кого ты обвинить хочешь. Финотонцев? За дурака меня держишь? Или надумал ты возвести поклёп на императора Кристофана? У этого увальня на подобное деяние ума не хватит. Я уж молчу про его лень, всему миру известную. Да и не грешил Кристофан подобной яркой фантазией.
Но Кройц,, увязший в интригах Софироны по самую макушку, брехал, как дышал, выводя арию с такта не сбиваясь.
- Никто из них к сему подлому преступлению не причастен. У них, недругов ваших, вами сейчас обозначенных, на это хребта не хватит. Тут руку приложил человек характера стального.
Зимм поджал дрябнущие губёнки, пожевал ими, время растягивая, приглядываясь к выражению лица своего слуги. Нет, душегуб огрубелой мордой не дрогнул и взгляда не отвёл. Чёрт его знает, может и не врёт? Владетель сам сморгнул мутным буркалом и уставился в пространство, заставляя вельмож, топтавшихся в дальнем углу  зала, нервно задёргать кадыками. Хрен его знает, чего сейчас этот хрыч удумает. Возьмёт и пошлёт куда подальше - троллей у полярного круга воевать. Говорят больно они мерзки видом, а Зимм всяких уродов не жалует. Сам, как чёрт страшен. Вот тебе и повод к войне.
- С чего так решил?
Ну и недоверчивая же он скотина.
- Дракон. Финотонец и... генерал Хряп. Именно они увели у меня из-под самого носа проклятущую ведьму Эттель и её помощничка. Тоже типчика с непростой родословной. Не бывает таких совпадений в жизни, ваше величество.
Тут Кройцу и врать не пришлось, поскольку в слова свои он верил свято. И правда - не бывает. Уж слишком всё у них гладко прошло. Видна рука талантливого организатора.
- В дело вмешался тот, кому служит этот проклятый генерал. Да и само дело - его рук... - тут Кройц на мгновение замялся слово подбирая, - ...дело.
Так и не подобрал.
Кому верой и правдой служит окаянный Хряп, единственный генерал орк, получивший своё звание в человеческой армии, знали все правители соседних государств. Да, наверное, не только соседних. Знал об этом и Зимм. И сейчас правитель в скрежете зубовном перемалывал свои гнилые пеньки. Это ж надо, послал господь врага, с которым Зимму тягаться вовсе не хотелось. Но, раз уж так сложилось...
- Думаешь, что это происки герцога Лихтенгерского? Гм... Канцлера алагарской империи.
- Бывшего канцлера, ваше величество.
Пергаментная кожа на лице Зимма сначала застыла, как заморозком прихваченная, а потом с сухим шелестом распалась на тысячи мелких морщинок.
- Именно... Именно, что бывшего. А теперь он на Тусуе обретается и все шпионы в колокола звонят, что там собирается армия. А для чего ему армия?
- Воевать! - отрапортовал Кройц, припомнив свои молодые солдатские годы.
- Ну да... Ну да... - владетель посмотрел на своего верного пса, как на дебила. - Для чего же ещё? А не сверкнёшь ли бриллиантом мудрости ещё разок?
От чего бы и не сверкнуть. На что не сподобишься, чтобы собственную шею от бритвенно заточенного топора уберечь?
- Кого воевать собрался этот хитрющий проходимец, у которого, что не задумка, то представление мирового масштаба?
- Вас! - бодренько гаркнул Кройц, не тратя времени на пустые раздумья.
- Нас, - Зимм презрительно дрогнул бровями. - Поздравляю, Кройц.
- С чем, ваше величество?
- Ты начал стареть и впадать в блаженный идиотизм.
Кройц, который едва сороковник лет разменял, стареть ещё не собирался, но спорить с неуравновешенным начальством посчитал неразумным. Уж лучше, вытянувшись в струнку, принять вид придурковатый, чтобы сюзерена не разубеждать и не расстраивать.
- Воевать с королевством нашим, или каким иным Лихтер сейчас не станет. Мощи у него той нет. А этот крендель в войну ввязывается только тогда, когда он к ней готов. Не-ет. Тут что-то другое. Однако Корпус Оркской морской пехоты он нанял, перехватив его из-под самого носа Гномских Иерархов, что опять не поладили с дроу. Для чего?
- Для войны!
- Пошёл вон дурак! - заорал взбешённый Зимм. - Сиди и жди в приёмной. И чтобы ни ногой оттуда.
Жёсткому до жестокости и холодному сердцем, как ледяной великан, Кройцу стоило большого труда не ускакать из зала на одной ножке. "Уцелел, уцелел, - жизнерадостной песенкой звучало в его мозгу. - Выкрутился". Главное до дверей добраться с мрачной рожей, чтобы придворная шушера не приметила его радости и не донесла владетелю.
- Ф-фу-у,  справился, - Кройц отёр взмокший лоб и плюхнулся на широкий подоконник.
Так тут делали все. В приёмной кресел не полагалось. Каприз старика Зимма, объяснений не имеющий. А спросить у него, что это за байда с отсутствием хотя бы стульев, почему-то никто не догадывался. Приподнятое настроение голову душегуба кружило не долго. Клевета на Лихтенгерского могла ему аукнуться ещё теми заботами. Нет, Кройц не опасался, что его не желающий помирать владыка тут же кинется проверять: а правда ли истинный создатель империи вознамерился нагадить в его дворцовом саду? Зимм Лихтенгерского не любил. И не любил сильно. Потому что проклятый алагарец был большой занозой в самом чувствительном месте владетельного перестарка. Ещё ни разу фротонскому правителю не удалось переиграть Кристофана второго ни в одном политическом вопросе. Ни разу. И Зимм прекрасно знал, что виной тому вовсе не гениальность алагарского короля. И досада, появившаяся сразу по возникновении на небосклоне алагарской политики этого неприятнейшего противника, постепенно переросла в жгучую ненависть.
- Ох, и наплёл я с три короба, - кусал губы Кройц. - Ох, и заварил кашу... Кажется, неожиданно пришло время рвать когти. Но сразу нельзя. Зимм всё поймёт. Момент нужен. Главное его не прозевать.
Ожидание пройдохи продолжалось на удивление недолго. Он опасался во дворце до вечера неизвестность промаяться, а его призвали уже через пару часов. Он вошёл в зал, где придворные, так и не отпущенные правителем по их собственным частным делам, теперь испуганно жались по углам, точно вспотевшие от страха мыши. И взгляды, которыми они провожали Кройца, были очень не добрыми.
- Я начинаю войну.
Вот так, шипастой плицей промеж глаз, начал свою речь владетель Зимм. Ну, правильно, чего с радостными вестями тянуть?
- Проклятущий герцог, по данным нашего посольства в Алагаре, вдрызг разругался с бестолковым Кристофаном, и теперь скапливает силы для захвата спорных территорий. Ох, хорошо всё-таки у нас маги имеются. Чего бы я без них делал? Только бы и лупил по хвостам. Слухи об этом достигли императорского двора и Кристюша зашевелился. Отдавать их,  а именно - Жемчужные острова, эту пригоршню драгоценностей - он явно не намерен. Как будто они его. Острова - мои. Мои!! И скаженный Лихтенгерский это знает. От того, сукин сын,  он и пошёл на преступление с похищением моего наследника, чтобы принудить меня к бездействию. До политического шантажа опустился, властолюбец. А с одним-то императором этот хитрослепленный дворянчик и сам совладает.
"Господи! - мысленно возопил Кройц - Чего ж это я наделал? Я ведь только во спасении шкуры своей брехал, а тут такой кипишь!? Только б не обмочиться!"
- Но зря он, паскудник, надеется, что я от владений своих вот так просто отступлюсь. Магов мобилизуем уже сегодня. Флот поднят по тревоге и к вечеру выдвинется к Жемчужным островам. А сунется кто... Те или эти... Отдан адмиралу приказ: Кропить жемчуг красненьким. И чем гуще, тем лучше.
Ох, только бы геройство со вспотевшей рожи к ногам не сплыло. Кройц на колено бухнулся и голову наклонил больше по этой причине, чем от похвальной готовности, прямо от стоп властителя, да в сечу.
- Я готов, ваше величество, к исполнению вашей воли. К какому подразделению я буду приписан?
- Вот, видали, душонки заячьи, - каркнул старикан с трона. - Как должно подданному весть о войне воспринимать? Не то, что вы... Понацепляли шпаг!.. А на кой они вам, ежели вы все, как бабы - в бархате, да буклями обвешаны. Вас всех отправляю земли владетельства моего от коварного ворога оборонять. Марш все в порт, на корабли. Чтоб к вечеру ни единого из вас на берегу не осталось. Отечество злодеи грабят, а они тут, вишь ли, духами мне ноздри забивают. Лакеи, окна - настежь. Остальные вон! Я вас уже минуту, как видеть не должен.
Распорядившись вот этак запросто, чем-то довольный Зимм обратил внимание своё и на застывшего у подножия трона Кройца.
- А для тебя, мой преданный Кройц, будет у меня приказ иной.
И вдруг старик оказался рядом с коленопреклонённым вралём и жарко, смрадно выдохнул ему в самое ухо. Боже, до чего же противно!
- Слушай меня, Кройц. Найди моего сына. Весь Фротон переверни, но отыщи. Карт-бланш тебе вручаю. Ни перед чем не останавливайся.
Кройц с готовностью вскинул  голову. Решительность на его лице граничила с фанатизмом. Чего теперь не геройствовать, коли от морской баталии ослобонили?
- Понимаю, для одного задача сложная. Может быть даже непосильная задача. Но ты один не будешь. Весь орден Лазарета под свою руку бери.
- Мастер Целитель возропщет, - выразил опасение ручной убийца. - Ладно, один раз помочь... Но власть над всем братством передать, пусть и на время... Не-ет, тут плешивый на принцип пойдёт.
Зимм, со скрежетом распрямил свой изъеденный грыжами позвоночник.
- Может, - скривился он досадливо. - Может, но... только если рыцарям придётся подчиняться лицу частному с полномочиями ничем не подтверждёнными. С правами, закреплёнными за каким-то там Кройцем лишь на словах. Однако такого не будет. Не та сейчас ситуация. И меры к её разрешению могут быть применены самые крутые. Отныне ты - моё доверенное лицо. И должность за тобой закреплю...
Тут и прозвучало это несуразное - учинитель благоначинаний.
- В канцелярии тебе должную бумагу сей момент выпишут. С печатью... Дьявол, да если надо, я её всю печатями обсыплю. И пусть Мастер Целитель после этого посмеет хотя бы пикнуть. Это ж бунт открытый. И тут  уж я ни с ним, ни с братией миндальничать не стану. Он это знает, старый лис. Гонор соблюдёт, но в открытую конфронтацию вступить поостережётся. Найди мне сына Зимм. Он здесь, на земле фротонской. Здесь его укрыла клятая ведьма Эттель. Найдёшь - графом пожалую. От своей хлопотной должности отойдёшь. Я тебя отпущу. Слово даю.
Учинитель благоначинаний, руку к сердцу прижав, восстал с онемевшего колена, и, не отрывая глаз от лица владетеля, спиной вперёд двинулся к выходу. Его ждали канцелярия, большое государственное дело и... Софирона.
... Два флота двигались к Жемчужным островам. Два!
В оперативном штабе, в который превратилось обиталище генерала-орка, висела неприятная тишина. Гнетущей её никак нельзя было окрестить, но и радостного в её напряжении тоже особо не чувствовалось. Уланд Шрам каменел лицом, а его указательный палец левой руки всё чаще проводил по правой щеке. Решительный это был жест. И те, кто знал герцога уже давно, прекрасно осознавали - врагам он не несёт ничего доброго.
В комнату без стука и предупреждения ввалилась тяжело пыхтящая человекоподобная гора. Арнимейский пожаловал. Тоже дядечка рода герцогского. Отмеченный поэтическим даром, недурным голосом и тягой к простому бесхитростному убийству всех, кто надумает перейти ему дорогу. С годами таких охотников крепко поубавилось. Но до конца это твердоголовое племя ещё не перевелось. Сколько покушений было на Розовощёкого Пуха, он и сам не знал, поскольку никогда не вёл эту скучную бухгалтерию, но последнее случилось тогда, когда гигант с характером чертополоха занимал должность военного министра королевства Алагар.
Шрам бросил на дражайшего друга пристальный взгляд:
- Сдаваться будем сразу, Пушище или по дури нашей неизбывной слегка побарахтаемся?
Пух в два шага преодолел немалое расстояние от двери до стола и вперил неустрашимый взор в грубо намалёванные морские просторы.
- Картограф был криворуким засранцем, - вынес он вердикт, к проблемам приятеля касательства не имевший. - С тремя левыми ногами вместо хотя бы одной правой руки. Что за мазня, ни черта же не понятно? Здорово, Хугу. Говорят, ты к нашему крыльцу целую кучу чужого дерьма вывалил? А доброго ничего из своего круиза привести не додумался? Островитянок табор... таких пофигуристей, к примеру, был бы куда приятнее. Иди сюда. Будешь меня в курс дела вводить...
Гном, важно переваливаясь на своих коротких ногах, причалил к столу с двумя кружками пива в руках. Анархист, плевавший на прямые указания обожаемого начальства.
- Слухай, орясина, специально для тебя разжёвывать стану. А ты глотай, дерьмецо-то глотай.
Ещё не было случая, чтобы Хугу остался у кого-то в долгу, если только дело не касалось обязательств денежных.
Ситуация обрисовалась странная до полного невероятия. Ещё совсем недавно вокруг спорных земель не было ни единого военного корабля. Торговцы те - да, шныряли. Но вояки эти воды обходили по большой дуге, не желая провоцировать соседей на решительные меры.
- А тут на тебе сразу два враждебных флота, да единиц по тридцать с каждой стороны. Может и более наберётся. Точно сосчитать не успел - палить начали. И что занимательней всего - и те и другие разом.
- Кто палил-то? - Пух был заинтересован, но, пока, даже не встревожен. - Что за дурни?
- Родной алагарский военно-морской флот, - тяжело проговорил Уланд, ударив кулаком по карте. - И... фротонцы...
- Кто? - недоверчиво наклонил пивной котёл своей головы, бывший военный министр.
- Фротонцы, фротонцы... Ты не ослышался.
- Та-ак...
От этого протяжного "та-ак" у Брегнома и одного генерала, вдоль хребтов единомоментно строем, в ногу зашагали полки мурашек размером с божью коровку. Умел Пух производить должное впечатление, особо не заморачиваясь.
- Ну... сдаваться сразу нам не резон... Пиво есть? Хугу отдай одну кружку...
- У нас военный совет, - напомнил Шрам.
- Так и я о том же... Совет - это хорошо. Ты ведь меня для совета и пригласил. А как со мной, с трезвым советоваться? Я ж такого могу насове...
- Хугу, отдай этому жлобу кружку! - Шраму вдруг представилось, что может натворить трезвый и раздражённый гигант. - Всё у тебя не как у людей, Розовощёкий.
- Угу... Ты лучше скажи, как мы этих друзей-товарищей, - Пух кивнул на карту, - разделять станем. Пока они купно держатся нам о высадке на остров Чудовищ и думать нечего.
- Это ещё не все проблемы, - заскрипел гном. Голос ему от родителей достался чудо, до какой степени не певческий.
Шрам махнул рукой, дескать, погоди благовестить, дай с этим-то расхлебаться.
- Итак, господа, - он обвёл взглядом собравшихся офицеров, - положение складывается не завидное. Раздражение Короны, которой мы все недавно служили, и которая поступила с нами по-скотски, хотя бы как-то можно объяснить. Вмешательство же в это дело третьей стороны стало для всех нас полнейшей неожиданностью. С чего, с какого такого перепугу на нас ополчился Зимм, ума не растяну. Нет, я, конечно, предвидел некоторые дипломатические сложности и, возможные боевые столкновения, но не сейчас. Мы ведь ещё толком и действовать не начали. Только-только несколько разведывательных вылетов провели, да определили места для высадкки морского десанта.
- Кстати, о разведке...
- Хугу потерпи... Если кто-то сейчас надумает выйти из нашего общего дела, я его пойму. Шансы на образование нового королевства сейчас не просто туманны, они - призрачны до невероятия.
Толпа суровых вояк дружно начала переглядываться, выискивая среди своих малодушного. Таковых не обнаружилось, и Шрам облегчённо вздохнул:
- Благодарю вас, судари. Продолжаем... Пух прав: два флота разом нам не одолеть...
- Шрам, - на этот раз Хугу заткнуть не удалось, - на острове Чудовищ циклопических размеров храм...
- Я знаю о его существовании, Хугу. Знаю...
- Но ты не знаешь, что развалины уже очищены от покрывавших их зарослей. И вообще - не такие они уже и развалины.
Пух поставил пустую кружку прямо на карту и присвистнул:
- Нашу мать, господа офицеры, прогулка не обещает быть томной.
Брегном встопорщил бородищу:
- Воевать на три фронта разом!? Ни хрена себе задачка... Пиво ещё есть? Хорошо. А чего бы и не повоевать?
Полковник ВДВ был неустрашим.
- Брег, - попытался остепенить зибильдарца генерал Хряп, - рубиться с такой толпой - пупок развяжется. Молчи, Обломай. Знаю, что сказать хочешь... Твои три тысячи орков могут то-то и то-то...
- Да они... да три тысячи морских пехотинцев...
- Вот и помолчи. Шрам, разведку с воздуха нужно продолжать. На острове Чудовищ, похоже кто-то обосновался раньше нас. Это отвлечёт дирижабли, а без их поддержки нам против двух флотов... ни в жисть.
- Не будет двух флотов, господа. - Уланд Шрам встал из-за стола и неожиданно приказал:
- Военный совет завершён. Все свободны, кроме Пуха, генерала Хряпа и тебя Жо.
Недоумению заговорщиков не было предела, но не подчиниться прямому приказу герцога... Нет, дураков среди них не сыскалось.
Лихтенгерский подождал, пока комнату не покинет последний из ошарашенных военных. Потом долго сидел, утопив лицо в ладонях, локтями попирая, распластанную под ними половину мира. Никто из оставленных им соратников не нарушал его дум.
- Всё, - словно очнулся ото сна Уланд. - Решение есть.
Пух и Хряп переглянулись понимающе. Уж эти-то двое никогда не сомневались в гениальности бывшего канцлера. Не в первый раз ему карту мира под себя перекраивать. Всяко уже бывало. Справится и сейчас.
- Жо? - маленький колдун повернул в сторону Шрама одну из голов.  Вторая не прерывала поглощения пива. Как он, однако удобно устроен, этот самый гомункул! - Найди и попробуй связаться с Шагурой. Нобилитка Дома Шелестящей Тени сейчас занята по самые свои острые уши, но она мне нужна. Это не всё... Найди мне... гхм... найди мне мага приближённого к алагарской императрице Анфиоре. Сможешь?
- Шагуру уже нащупал, - гордо пропищал коротышка. Мага?.. Сейчас припомню, кто из них ближе к Анфиоре и не в особой чести у Кристофана... Ага-ага... Что ему передать?..
Уланд тяжело глянул на Розовощёкого Пуха:
- С какой частью своих владений вы готовы расстаться, герцог?

Глава 7.

Дипломатия... почти семейная.

Пещерный город дроу гудел, как рассерженный улей. Будоражили его бледно-серых обитателей милитаристские настроения. Сам воздух Асганиша, казалось, был пропитан духом воинственности и непримиримости. Даже светящиеся кристаллы, основной источник светоносной благодати в подземелье, и те, заразившись боевым настроем тёмного народа, светили как-то по-особому ярко с разноцветными искрами. Давно, ох, давно дроу ни с кем не воевали. Лет, если вдуматься, тридцать. Маленькое недоразумение с закупоркой Закраин в Незнаемых землях за полноценную войну никак считать было нельзя. И Великие Дома снова стали поглядывать друг на дружку с каннибальским интересом. Но тут зашебуршались их вечные соседи и соперники по подземным горизонтам - гномы. Конфликт, как и всегда, произошёл из-за жадности одних и плохо скрываемой алчности других. Не поделили горбоносые, бородатые пузаны и стройные беловолосые клыкастики только что открытые серебряные копи. Ах, а там же совсем рядом и залежи светящихся кристаллов! Про золотоносную жилу хапужистые коротыши ещё не прознали, и потому эти территории нужно было спешно столбить за городом-государством Асганиш. Без малого кровопускания, понятно, не обошлось; неуступчивость - второе гномское имя. Территория покуда оставалась ничейной и Совет Высших Гномских Иерархов, презрев собственную гордость, кинулся нанимать Корпус Оркской морской пехоты. Очертя головы метнулись хитромудрые на Тусуй и получили по сопатке: скаженный прохиндей герцог Лихтенгерский уже успел перехватить орков для каких-то своих мелочных нужд. И даже земляк Хугу не помог. Припомнил, скотина, как его из пещер за суетность характера на свежий воздух под солнышко выперли. М-да... помнится ещё и баба какая-то из богатого рода его насчёт женитьбы прокатила. Зря, во время оно, он пошил себе красные свадебные шаровары. А сейчас он от своей толстопузой родни нос воротит. Злопамятным оказался,  мерзавец. Одно утешение - дроу, этим порождениям тёмной клоаки, островные вояки тоже не достались.
Дело потихоньку скатывалось к войне.
Нобилитка Дома Шелестящей Тени, сумевшего чуть ли не из праха возродиться, и теперь прибравшего власть в Тёмном Синклите, чародейка Шагура, женщина красоты замечательной по представлениям мужиков всякого племени, сейчас раздражённо постукивала зубками - мелко-мелко и звонко-звонко. Магесса нервничала. Но волнение сердца её и ума были связаны не с обстановкой вокруг копей. И происки гномов сейчас её не особо беспокоили, что совершенно не нравилось родному Шагуриному братцу Ашгану. Он, Ашган, сейчас рядышком пыхтел, стараясь смотреть обоими глазами в одну точку. Красные его раскосые очи желание хозяина своего наплевательски игнорировали и беззаботно созерцали пол и  место соединения сводчатого потолка со стеной одновременно.
- Ты сколько сегодня веселящих грибов сожрал? - зло спросила сестра, которой такая пляска братских очей всегда была поперёк сердца.
Здоровый, скроенный совсем не по меркам субтильных единоплеменников, Ашган равнодушно шевельнул борцовскими плечами и ладошками попытался изобразить некую довольно объёмную меру.
- Границу разумного не пересёк. Ну, может, самый чуть...
Нобилитка едва удержалась, чтобы с досады великой не сплюнуть на пол. И женитьба его не исправила. Уже и сынов породил - наследников славнейшего рода, а всё ещё сам в пацанах ходит. Чудит братка Ашган, бедокурит. Одно её удерживает от ссылки любимого родственничка на минеральные воды - разум его по сию пору не замутнённым остаётся. Удивительной крепости мозги достались Ашгану и здоровье несокрушимое. Пожалуй, свои четыре века он так и протянет, скопытившись от благородной, ветхой старости.
- Чем встревожена, сестрёнка? Вижу - не гномскими происками.
О, и клятая наблюдательность его не покинула. А так бы хотелось, чтобы хоть она притупилась... в отношении её, Шагуры. Пусть бы и дальше козни врагов насквозь видел. Но её-то, кровь родную, к чему этак-то просвечивать?
- Увиливать не вздумай... - Ашган заводил очами, пытаясь объяснить расшалившимся, что всё-таки их обладатель тёмный эльф, а не хамелеон. - Со мной этот номер не пройдёт.
Вот как это у него получается? Шагура вздохнула:
- Со мной Жо-Кей-Жо связался.
- А-а, у твоего смертного дружка снова проблемы и он опять кинулся к тебе под юбку.
Вообще-то нобилитке всегда было приятно, когда она имела возможность помочь Уланду. Такова уж бабья слепая любовь. Но как редко - вопреки убеждению братца - этот алагарец  в этой её помощи нуждался. Но в этот раз - да, Ашган в кои-то веки был прав.
- Я юбок с сопливых детских лет не носила, - ответила она грубовато.
- Ой, да ладно, - тёмный в разнобой отмахнулся обеими руками. Они, как и его глаза надумали пожить самостоятельно. Вот так, по частям, он взрослел, позволяя своим членам вкушать юношеской независимости. - Не о тряпках сейчас судачим. А платье тебе бы пошло... хи-хи... с рюшами.
Никогда ей не удавалось уйти от неприятного разговора с обожаемым родственничком. Взяв с маленького столика на позолоченных ножках пузатенький кувшин с чёрным хинейским, она наполнила густой ароматной жидкостью кубок, но даже не пригубила его. Так и оставила нетронутым.
- Ашган, ты сейчас в состоянии стать серьёзным? Ну, очень надо, братишка.
Тёмный вытянул вперёд лиловые губищи, и с готовностью кивнул - едва голова не отвалилась.
- Дело такое... - Шагура прикусила верхнюю губку выступающим клыком. - Семейно-политическое...
- У нас по-другому никогда не было.
- Дослушай... Смейно-политическое с возможными дипломатическими осложнениями.
- Эть, и с кем поругаться можем?
- С императором Кристофаном.
- Ну и хрен с ним. Полаемся и с императором. Где наша не пропадала.
Губу пришлось закусить сильнее. Нет, в общем и целом непутёвый её братишка прав: тёмные эльфы были народом далёким от беззубого пацифизма и от того на политические реалии поглядывали сквозь свои длинные пальцы, беззаботно считая, что их, эти самые реалии, всегда можно переменить. Что с того, что Алагар сейчас во всё мире империя из первейших? Кристофан-то правитель так себе, пока старым жиром держится. Своего бывшего канцлера жиром. Не это смущало Шагуру.
- Ашган. Уланд просит выступить посредником в тайных переговорах между ним и императрицей Анфиорой... - тут она споткнулась. Всё-таки наступило время кубка.
- Ну, договаривай... Ты ведь всё равно решение уже приняла, просто тебе нужно моё плечо. Поддержка и опора.
- Братишка, нахрена ты такой умный, а?
Дроу попытался улыбнуться самодовольно и отчасти у него это получилось. Улыбка исказила одну сторону его лица и вышла предсказуемо зловещей. Хотя, сейчас он этого совсем не желал.
- Перестань скалиться. Ты проявлением своих добрых чувств, способен вызвать инфаркт даже у привидения.
- Кого он наметил в тайные посланники? Хотя... Стой... Сам... Сам сейчас додумаюсь... Ты бы не мандражировала если бы он попросил тебя саму. Не-ет, моя сеструха трусить умеет так, что этого никто, кроме меня не замечает...
- Тебя и Уланда...
- Не суть... Меня он приглашать не станет. Я и Анфиора на тайных переговорах - хохма ещё та. Кого-то калибром поменьше в Алагар не зашлёшь: трения между Короной и бывшим канцлером там не шутейные. Значит... Значит, твой обожаемый человечек наметил в послы... мою племянницу Ульшару. Убью, гада!
- Это не он наметил. Это я сама...
- Угу-угу...
- Хотя, может и он. Но всё-таки я сама виновата. Сказала ему, что хочу дочку за какого ни на есть короля замуж выдать. Ей пора, сам знаешь. Вот он и надумал своё королевство заиметь, Ульшару официально удочерить, чтобы потом... Ну, сватовство и всё прочее... Равный с равной. М-да... Дура я, Ашган. Ох, и дура.
Глаза, обожравшегося грибов, Ашгана сами, без его сознательного участия, уставились на Шагуру. Оба уставились! До него только что дошло, пусть и не полностью, что вся заваруха на полмира, затеянная человеческим прохиндеем - всего лишь следствие каприза его сестры!
- Ты хочешь сказать, - Ашган дёрнул кадыком, ощущая в горле отвратительную колючую сухость, - что весь сыр-бор с перекройкой государственных границ, затеян Шрамом только для того, чтоб мою племяшку удачно сплавить под венец!?
Шагура растянула губы в деланной улыбке и с видом нашкодившей кошки закачала гордой головой. Так едва заметно с боку на бок. Ой, клыкастая милота.
- Вот это оборот! Нет, я Уланда никогда не любил - человеки они только на вкус хороши, а так с ними дело иметь, только геморрой наживать, - но сейчас я его зауважал. Это ж надо... решиться, ни много ни мало мир перетряхнуть... Кхм... Ульшара выйдет замуж за короля. Любимый свой клык в залог ставлю. Так чего вы там со Шрамом удумали?..
Как до этого додумался хитроумный герцог и сама Шагура толком не понимала. Более того...  После эфирного общения с Жо-Кей-Жо, который, вроде бы должен был быть где-то в Финотоне, она на краткий миг усомнилась в здравомыслии опального канцлера. Уж не померк ли его яркий разум, не перенеся несправедливости гонений? Но потом, не сразу, однако понимание пришло. Мать его так, этого Уланда. Чёртов гений. Рискованно, но не так чтоб уж очень. А уж до чего неожиданно... Ашган, как всегда был прав... К моменту разговора с братом Шагура уже всё для себя решила, но поддержка этого грибожора была не лишней. Так... проверка верности решения и, возможно, некоторые дельные уточнения к плану. Ашган тот ещё хитрюга. За пояс может заткнуть всех, даже её, Шагуру. Грандиозное Тёмное Начало!!! Да он, было дело,  самому Шраму нос сумел утереть. Правда, Уланд тогда был сопливым юнцом, к тому же рабом-гладиатором, не имеющим всей полноты информации. Но факт остаётся фактом.
И в этот раз братишка не подвёл...
- Послать Ульшару на тайные переговоры... - начал Ашган
- Это если Анфиора вообще на них пойдёт, - нашла нужным уточнить магесса.
- Пойдёт, - один глаз тёмного сузился, изображая прозорливость, а второй в приступе анархизма нагло полез из орбиты, разрушая целостность образа. - Она - политик. Не то, что её гулящий муженёк. Этому коту, только в актёрских гримёрках на старлеток пялиться. Не-ет, императрица из другого теста. Шраму, понятно, самому на алагарский берег не ступить. Сразу убьют. Потом признают преступлением, объявят национальный траур, может быть, даже памятник в столице воздвигнут... величественный. Чего не тратиться на покойника? Он теперь безвредный. М-да... Шраму нельзя. Так кого отправить? Правильно, племяшку мою, обожаемую. Она у тебя, сестрёнка, прямо, скажем, удалась. Умница, каких поискать... Её не тронут. Она представитель посольства от нашего Дома. И, стало быть...
- Стало быть, ей и карты в руки. Какая загогулина обозначилась: девочке самой нужно папе на голову корону возложить, чтобы удачно замуж выскочить! Нет, всё у нас со Шрамом никак у людей. Замуж за него выскочить, что ли? Скрасить человеку последние пару-тройку десятков лет? Хоть питаться регулярно будет. А то без женской-то руки на одном пиве и живёт.
Ашган все силы приложил, чтобы сестрёнка не увидела ту гамму чувств, что отразилась сейчас на его жёстком, рубленых черт лице. И первейшим из этих чувств была такая непривычная жалость к человеку по имени Уланд Шрам. Убереги Грандиозное Тёмное Начало герцога Лихтенгерского от такой-то "скрашивательницы" его последних лет. Долго ему с ней под боком и при регулярном питании не продержаться. Пусть уж лучше холостым колобродит. Девочке нужен отец. Не-ет, нужно срочно отвлекать размечтавшуюся сеструху от неконструктивных мечтаний стать домохозяйкой при будущем короле.
- Шрам понимает, что тебе сейчас из Асганиша ну никак не выбраться. Как понимает и то, что мы ему в его политической интриге военной помощи оказать на данный момент не способны. Зато можем подсобить с другого боку. Чего у него там за план?.. Не клацай зубами, я не в том смысле про план... Да отпускают меня грибы, отпускают... Рассказывай, чего он удумал...
Нобилитка всегда умела излагать сложные вещи кратко и доходчиво. А её брат славился талантом ухватывать самую суть едва ли не с полуслова. Этот раз исключением не стал. После того, как Шагура завершила свой спич символическим глотком чёрного вина, настал черёд Ашгана прикусывать губы.
- М-да... И он на это пойдёт? Видать, изрядно его припекло. Даже интересно стало чем? Неужто Кристофан 2, лень свою отбросив, изобрёл способ насолить человеку, подарившему ему, негоднику, империю? Нет... Не верю. Тут, что-то ещё... Добро, - он хлопнул себя по коленям вполне энергично, но от вставания с софы пока воздержался. Я своим "проникающим в суть", что охраняют посольский двор в Алагаре, команду дам. Лучшей охраны для нашей девочки не сыскать. Ну, а как уж она сумеет с этим делом управиться одно Грандиозное Тём... Да и оно, скорее всего, не в курсе. Давай, связывайся с Ульшарой. Тянуть тут не зачем.
Нобилитка встряхнула роскошной гривой платиновых волос и погрузилась в транс.
...Получить от маменьки какое-нибудь поручение по простоте своей схожее с доказательством теоремы в высшей математике, для секретаря посольского двора города-государства Асганиш Ульшары, было делом привычным. И надо отметить, обычно тридцатилетняя особа, унаследовавшая красоту матери и гениальный ум отца, с подобными ситуациями справлялась довольно успешно. Но скажем прямо, задач такого уровня перед ней ещё не возникало. Когда посольский маг доложил ей о требовании матери, подкреплённом настоятельной просьбой дядюшки - до чего дружная семейка! - как можно быстрее провести тайную встречу с доверенным чародеем императрицы, Ульшара заподозрила его в чрезмерном употреблении чего-то сильно затуманившее  старческий разум. Но нет... Старикан был бодр, собран и готов к исполнению приказаний юной полукровки.
- Это... - Ульшара явно чувствовала себя не в своей тарелке. - Подобные вопросы должны решаться на уровне посла. Как я через его голову?
Старичок дроу, истёрший клыки на дипломатической службе, по-бабьи всплеснул сухонькими ладошками.
- Ой, да стоит ли посла беспокоить? Это ж бумаги, печати, официоз. Сколько дроу, сколько людей сразу пронюхают? Нет, сударка, магесса Шагура права... Тут келейно нужно порешать. А посол... А что посол? В своё время он всё узнает в подробностях, кои до него сочтут нужным довести. Так мне с гроссмейстером Граттом связываться?.. О месте встречи договариваться? "Проникающих в суть" поднимать?
"Проникающие в суть"! Монстры, по-другому и не скажешь. И раз уж матушка настаивает на том, чтобы обожаемую дочуру охраняли именно они, то...
- То попробуй я откажись... - задумчиво произнесла дочь подземелья и точно так же, как её асганишская родня прикусила губку. Розовую губку, предмет воздыханий половины дворян Алагара и почти всех аристократов тёмных Домов. Микс кровей ухажёров от Ульшары не отпугивал. - Связывайтесь, гросс... Определяйте время и место. Не думаю я, что в этих вопросах смогу диктовать свои условия. Только... - она хрустнула пальцами, - по возможности ускорьте встречу.
Торопить императрицу Анфиору не пришлось. Этим же вечером несколько представителей посольства были приглашены в чудный маленький павильон в императорском саду, послушать музыку композитора-чудодея, вытворявшего со скрипкой нечто совершенное, просто божественное и дьявольское одновременно. Посол, правда, был несколько удивлён, что пригласительный билет был прислан не только ему и его супруге, но ещё и скромному секретарю Ульшаре. Тёмный даже позволил себе недовольно поморщиться в присутствии жены и выразил своё неодобрение таким решением алагарского двора.
- Мала ещё. Чуть за тридцать. К тому же... э-э... не совсем дроу. Кхм... Вот, что связи в высшем обществе делают. Сплошной протекционизм и, не побоюсь этого слова, - кумовство.
О том, что собственных отпрысков достойный дипломат пристроил на непыльные и доходные места при собственном младшем брате, представителе торговой компании на Летающих островах, мало отличимых от рая, избавив их тем самым от службы в рядах алебардщиков, он, разумеется, не упомянул.
Но делать нечего, не нарушать же, ради этой соплюхи строжайший протокол. Ульшара была включена в немногочисленную свиту, со строгим наказом посла: "В павильоне сидеть, тихо и незаметно, как мышь".
Сидеть незаметно! Что ещё нужно? "Проникающие в суть", подстёгнутые своим шефом Ашганом, в императорский сад просочились своей волей без всяких билетов и невидимым серым бисером рассыпались по кустам.
Ожидание, скрашиваемое волшебством скрипача продлилось до обидного мало. Эх, проклятая служба - ни секунды для личного счастья. Ульшару, притаившуюся у самого выхода из павильона на каком-то неудобном стульчике, кто-то вежливо, но уверенно тронул за локоть. Обернувшись, она увидела маску улыбающегося сатира. Надо сказать, что она до полной несуразности не подходила к гибкой и стройной фигуре посланца. Молод он был. Едва ли многим больше двадцати. Ульшара и сама выглядела, как девчонка, сказывалась кровь долгожителей дроу, но этот... кем бы он ни был, уж не слишком ли молод, чтобы быть посвящённым в подобные тайные сношения? Сомнения терзали ум и сердце Ульшары, ожидавшей встречи с гроссмейстером Граттом, пятидесятилетним мужчиной с колючей, не подчиняющейся гребням бородой, жестоко, но недолго. До третьего поворота направо по петляющей садовой дорожке, где под густой сенью плакучего дерева молодой человек без дальнейших проволочек скинул удушливый скурат. И нобилитка тёмного Дома не смогла удержать изумлённого возгласа:
- Ваше...
Указательный палец "посланца" твёрдо лёг на её губы.
- Без всего этого нам придётся обойтись... по крайней мере, этим вечером. Итак?..
Обомлевшая Ульшара растерянно уставилась на принца Кристофана, совершенно сбитая с толку и понятия не имеющая, что же ей предпринять.
- Ну же, госпожа секретарь, - чуть улыбнулся Кристофан, - моя мать, как может, развлекает толпу напыщенных снобов из посольства. Гросмейстер Гратт старательно пудрит мозги моему отцу, докладывая о появлении в столице молоденькой и прелесть до чего... талантливой актриски.  Они просто физически не могут присутствовать в двух местах одновременно. Да, на текущий момент я нахожусь в оппозиции к собственному отцу, потому что считаю - он совершает глупость. И чтобы убедить ваше недоверчивое сердце... Матушка рассказала мне, что вас прислал герцог Лихтенгерский, ваш батюшка и самый великий человек, которого я знаю.  У вас есть, что передать императрице. Дело это, безусловно, крайней важности и касается  вопросов Короны. Я же нас... Ну да вам это известно. Стало быть, дело вашего отца не может не затрагивать и мои интересы. Повторяю: итак?..
Раскрыть карты было страшно до невероятия. Попасться в ловушку, если таковая есть, было бы обидно сверх всякой меры. А стоять, кормить комаров и бестолково разевать рот, - комично и унизительно.
Щёки Ульшары слегка порозовели. Обычно дроу в моменты сердечного не спокойствия становились серыми наподобие человеческих покойников, но не дочь Уланда Шрама. Она чуть наклонила голову, и принц заметил её слегка заострённое ушко.
- Вам нравится музыка? - Даже сюда долетали божественные переливы. - Я тоже несколько расстроен, что мне не удалось дослушать этот концерт.
В голосе Кристофана не было и тени насмешки и это, странным, необъяснимым образом убедило посольского секретаря: наследник не лжёт.
- Ваше... О, простите... - одёрнула она себя. - Вы понимаете, что всё мною сейчас высказанное не имеет подтверждения на бумаге.
- Но есть слово... Слово вашего отца. Для моей матушки этого всегда было достаточно. А значит, и для меня... Что ему нужно? И... что он предлагает... так сказать взамен?
Отступать было решительно некуда и Ульшара, набрав полную грудь воздуха - о, как в этот момент на неё посмотрел принц! - выпалила единым духом всё, что было передано ей Шагурой, нобилиткой Дома Шелестящей Тени.
Выслушав нервную и сбивчивую речь Ульшары (она сейчас сама себя не понимала: с чего такое волнение?), Кристофан долго оставался в глубокой задумчивости. Внешне очень похожий на своего отца, он поразительным образом отличался от него выражением глаз. Он действительно был умён, этот молодой принц. Умён и чертовски привлекателен. Ульшаре даже пришлось незаметно ущипнуть себя за тыльную сторону ладони. Чего это она?  А ну-ка, суровая дроу, дышите ровнее. Но как, оказывается, трудно сдержать колыхание полной груди и смирить учащённое сердцебиение. Вот до чего могут довести девушку политические заботы родителей. А проклятый гений продолжал терзать в павильоне свою скрипку. Нет, он действительно посланник преисподней. Ульшара поймала себя на том, что перестала дышать.

Глава 8.

Чармер в большой игре.

Почему он не ушёл, когда была возможность? Чёрт его знает. Во всяком случае, должен знать. Ну, хоть кто-то же должен?
Чармер сидел на песчаном берегу и играл с набегающими ласковыми волнами. Они старались намочить его ступни и пощекотать пятки, а он отдёргивал ноги и глупо похихикивал. Похоже, эта незамысловатая игра нравилась обоим - ему, волкодлаку, и морю.
Сзади кто-то вежливо покашлял, привлекая его внимание.
Костистый, лохматый здоровяк уже давно знал, кто топчется за его спиной. С волкодлачьим-то обонянием да гоблина не учуять! Просто надеялся, что кривоногий побирушка сам догадается, что здесь ему не рады и свалит, подобрав порты. Если, конечно, они у него вообще есть. Гоблинская мода бывает чудна сверх всякого представления.
- Ну чего тебе? - рыкнул Чармер, не оборачиваясь.
Тупой, и от того бесстрашный гоблюк, подхромал к раздосадованному волкодлаку и с хрипатым, старческим оханьем принялся бестолково перетаптываться с ноги на ногу, явно не зная с чего начать разговор.
Чармер скосился в недоумении на столь тупоумного уродца. Надо же, верной смерти не убоялся! Обычно народец ущельный и ущербный такой безумной отвагой не страдает. Сказать, что гоблин выглядел странно, значит не сказать ничего. Этот персонаж выглядел странно даже для гоблина.
Первое, что бросилось в глаза слегка обалдевшему волкодлаку, был массивный скособоченный колтун в виде ананаса на шишковатой голове уродца. Нет... ананас, всё-таки был вторым. А первое...
- Хвостище Звёздного Варга! - воскликнул обычно не склонный к экспрессии Чармер. - Сколько ж тебе лет?
Согбенный гоблюк выглядел старше самой вечности. Его и без того уродливое лицо с годами, словно решило сползти с черепа, устремившись вниз тяжёлыми складками выцветшей, в крупных старческих пятнах кожей. Горбатый, с широкими ноздрями нос,  как клюв хищной птицы, выдавался далеко вперёд и так же устремлялся к земле. Чтобы лизнуть его кончик гоблину даже не пришлось  бы особо высовывать язык. Плечи... Тут Чармер был явно заинтригован. Гоблины народ не крупный и широкой костью никого потрясти не способны. Однако эта несуразная мумия в молодых своих годах явно от недостатка силы не страдала. Теперь рамена старика опали и выглядели обвислыми, - но, чёрт возьми! - этот оплывший свечной огарок и сейчас, пожалуй, был способен выйти на шутейный поединок с орком... э-э-э... с орком лет десяти от роду.
Тяжело и как-то кособоко, опираясь на массивный деревянный костыль - или всё-таки это была массивная трость? - гоблин приблизился к волкодлаку и протянул ему иссушенную временем, кривопалую руку:
- Капитан Мудрак Ялохович Гоблин, - чинно качнув седым ананасом, представился гоблин, этим простым действием повергая мужиковатого Чармера в культурологический шок. - Можно просто, Мудря. Э-э... капитан Мудря.
Сама возможность наличия у чистопородного гоблина  имени, а не дворовой погремухи, отчества и фамилии представлялась Чармеру, чем-то из области фантазий пьяного трактирного сказителя. А тут вот он, пыхтит, сопит, рядышком усаживается.
- Эй, капитан, - не дружелюбно сказал волкодлак, с некоторой брезгливостью скосившись на ананас морщинистого сына Ялоха, - я в компании не нуждаюсь.
Мудря лениво пошевелил остроконечными лопухами ушей, и принялся равнодушно расправлять кожаные обрывки всю жизнь худо-бедно заменявшие ему штаны.
- Да и я, признаться, не особо, -  выдал он голосом музыкальным, как скрип проржавленных пружин. - Служба, знаешь ли...
Волкодлаку, кусанному затейливо-шутейной жизнью в самых неожиданных местах, вдруг померещилось, что он вернулся в щенячьи свои годы, когда о мире ты знаешь только то, что у мамки тёплый бок, а у бати сильные руки.
- Служба?
Он не собирался спрашивать - само вырвалось.
Гоблин искоса, снизу вверх посмотрел на Чармера, но тому показалось, что ростом они едва ли не вровень, причём с некоторым перекосом именно в сторону Мудри.
- Ты, брат волкодлак, не удивляйся, тут, на Тусуе, всяких чудиков с горкой понасеяно. Особливо в окружении Шрама... А да ты же его под этим прозвищем не знаешь. Герцога нашего так друзья кличут...
- Тут куда ни плюнь - обязательно в герцога попадёшь, - ворчливо сказал Чармер, с трудом удержавшись от плевка в море.
- Дык, за ним аристократия притащилась, ибо верят...
Вопрос веры в какого-то алагарского дворянчика перед не признающим авторитетов волкодлаком не стоял. Ему бы со своими сомнениями, как-то договориться, чтобы отпустили. А тут этот... с кактусом на башке суёт свой длинный нос совершенно не в свои дела. Но воли прогнать надоеду отчего-то недостаёт. И в груди щемящее чувство происхождения неизъяснимого. Словно предчувствие, какое не ясное, маревом струящимся, мысли смущающее. Даром предвидения Чармер не обладал и понятия не имел, как оно организмом ощущается это самое предвидение, но по всему выходило, что именно так, словно ты знаешь, что в тебя уже прицелились, но понятия не имеешь кто, откуда и за что.
- Ты чего за мной увязался? - решил рубануть по спутанному узлу собственных тревожных предчувствий волкодлак. - Я тебя учуял еще...
- Ой, да ладно... сразу и учуял, - Мудря отмахнулся с видом самым наплевтельским. - Я ж от самой Хрюп-булыги за тобой тащился.
Был такой почти природный памятник, притащенный в центр столицы от самой Дырь-горы благодарным оркским скопищем. Благодарило зеленопупое население давненько правившего в Аб-Хи лорд-орка Хрюпа. Гениальный был реформатор. Создал Наёмный Оркский Корпус морской пехоты и сдал никому не нужную Дырь-гору, в которой каждый маг своих сил безвозвратно лишался, под международную каталажку для политических заключённых со всего мира. Орки в  этом вопросе были истинными интернационалистами, принимая всю шваль и с аппетитом поедая каторжан, буде те, по глупости решались на рывок.
- Так чего так несуразно прятался? - недоумённо спросил Чармер.
- А я и не прятался. Догнать просто не мог. Ноги короткие. Да и стар я не по-гоблински. Считай, что в три раза век, нам гоблинам отмерянный, перекрыл. Ну, может малость самую, до этого рубежа не дотянул.
Чармер пошевелил бровями, покрутил пальцами, чего-то подсчитывая, потом протяжно, и, даже с некоторым восхищением присвистнув, огласил результат вычислений:
- Шестьдесят годов, что ли!? Да ну, брешешь... Не брешешь!? Ну, тогда я не знаю... - и волкодлак развёл длиннющими, мускулистыми ручищами.
Сказать, что Мудря помнил или просто знал, сколько лет он топчет землю, было никак не возможно. Но по неким вехам в своей жизни - побег из родной пещеры, встречи со Шрамом, орком Хряпом, исполнение мечты стать морским волком - он мог предположить, что волкодлак ошибается не особо.
- Где-то так примерно и есть... Многое повидал. Многое постиг... Многое, но не всё...
- И чего же ты Мудрак Ялохович ещё в этом мире разумом своим не объял? -Прятать сарказм грубая скотина Чармер посчитал излишним. Он смекнул, что Мудря начал набрасывать словесные петли, пока не рискуя переходить к главному.
  Странный гоблин на секунду отвлёкся, тепло и грустно поглядев на искрящееся море, едва слезу не пустив, но удержал себя в руках.
- Не уразумел я ещё такую пустячную малость, как различие между оборотнями и волкодлаками.
Этот дряхлый гоблин был весь одна большая хитросляпанная неожиданность. Кривоногий сюрприз! Чтоб ему ананас отчекрыжило!
- Или нет той разницы? - Мудря лукаво щурился, понимая, что вытащил-таки мрачного Чармера на разговор. - Мне вот знающий народ баял, что волкодлаки - это просто люди такие... особенные... С придурью, в общем. Шкуры волчьи на себя вздевают и вроде, как волками себя воображают, или там берами, альбо вовсе какими тиграми.
Порассказать о довольно больших различиях между этими тварями, вряд ли божьими, Чармер мог, конечно, многое. Но вот вопрос: стоило ли? Волкодлак скосил на странного сверх всякой разумной меры собеседника враз позолотевший глаз. Ещё чуть и око его вовсе бы окрасилось в янтарь, что не предвещало никому ничего хорошего. Ломанный жизнью гоблинский старикан и тут оказался на высоте, удержав на горбоносой своей роже маску почти искреннего любопытства. Этим он Чармера и подкупил; не всякой дичи даровано свыше выдержать взор, готового к охоте хищника.
- Нас с оборотнями путают часто... Чаще, чем волкодлакам того хотелось бы, - в глотке Чармера начали медленно перекатываться тяжёлые булыжники. Отвык он за последнее время от такового вот простецкого разговора. - Не знаю, как в других землях, а в наших краях... кхм... оборотни суть мерзейшие из тварей.

- Да ну! - изумление Мудря скопировал почти натурально. - Встречал я парочку на своём веку... Ничего себе так - вполне, я тебе доложу, приличные ребята? Верные, неподкупные, умные, в лихом абордажном толковище совсем не шавки.
Волкодлак вынужден был поверить. Мудря не врал. Совершенно определённо гоблин был знаком именно с такой разновидностью шерстистой и клыкастой братвы.
- Откуда они родом были? - спросил волкодлак, - эти твои такие добродетельные приятели? Уж не из восточных ли земель, где леса тайгою величают, и простирается она без краю?
Мудря пожал плечами: откуда ему было знать такие подробности? Среди морской по миру шатающейся братии откровенность о родных своих местах была сродни чуду. Мало ли кто и по каким причинам покинул исконные свои пределы?
- Точно, таёжники, - пришёл к выводу Чармер. - Те к людям гораздо ближе и в обращении разумение человеческое не теряют. А наши... Тьфу...
Было от чего волкодлаку не жаловать мохнатых своих соседей. Были они видом мерзки - шерсть всегда клочьями, тела - в струпьях. А уж разило от них, господи, почто ты такую мерзость существовать попускаешь!? А всё от чудовищных гастрономических пристрастий гнусного этого племени. Очень уж они жаловали разрывать могилы и... Чармер двинул кадыком... На кой вспомнил?
- У кладбищ эта нечисть обитать обожает. И жрёт всех подряд, кто послабее или... или просто уже убежать не способен. Потому волкодлаки оборотней при первой возможности в клочья... Понял?
Мудря меланхолично разглядывал, как в миле от берега дракон-холодец упорно не соглашался стать обедом для гигантского крабо-осьминога. Многолапый и отвратительно щупальцастый обитатель глубин был страшно раздражён таким непреодолимым упрямством прозрачного деликатеса и возмущённо щелкал единственной своей клешнёй, стараясь отчекрыжить дракошке хотя бы одну из его семи голов.
- Гм... выходит, не жалуешь ты трупожоров? - не отрывая взгляда от баталии, спросил Мудрак свет Ялохович, показывая, что его заинтересованность картинами морского бытия была далеко не всепоглощающей. - Но, брат-волкодлак, твои-то родственнички от святости тоже, ой как далеки. Разве не так?
- Шкуры звериные на себе не таскаем! - Чармер решил выкорчевать распространённое среди других народов суеверие.
- Я не про то... - взгляд гоблина вдруг обратился в сторону собеседника, сделавшись при этом острым, до сердца проникающим, что твоя игла.
- Оргий развратных при кострах тоже не устраиваем.
Игла гоблинского взгляда начала раскаляться.
- И не про это...
- Через кострища да - сигаем. Глупо, но забавно...
- Брат Чармер, байки про твоих единоплеменников меня не занимают. Ты мне о главном расскажи... Э... нет, не расскажи... Либо опровергни, либо подтверди.
И тут же заорал в сторону сражающихся за жизнь морских чудовищ:
- Дай ты ему уже по башке.  Я на тебя десятку поставил.
Было совершенно не ясно, за кого так переживает престарелый уродец и с кем он исхитрился заключить пари. Во всяком случае, не с Чармером. А больше на берегу никого не было. М-да, странные они - гоблины. На весь крохотный свой мозг ущербные. Но природное слабоумие Мудри сейчас меньше всего занимало насторожившегося волкодлака. Было похоже, что этот кривоногий прохиндей с неуклюжим костылём в обнимку, наслышан о самой сокровенной тайне всего волкодлачьего рода.
- Ты знаешь о Посмертном Обращении Сути?
- Вот же чертяка живучий! - Гоблин восхищённо зацокал языком. В морской дали дракон выровнял шансы, откусив членистоногому обладателю щупалец и неуёмного аппетита его самое страшное оружие - клешню. - Да - знаю, - гоблин и головы не повернул, но Чармер понял - это сказано ему. - Это правда?
Волна, наконец, поймала ноги зазевавшегося волкодлака. Но Чармер даже не заметил этого своего проигрыша и она обиженно отхлынула.
Что ему было сказать этому гоблину. Соврать? Но Мудрак уже много раз сумел убедить Чармера в своей исключительности. С ним это не пройдёт. Ялохыч распознает ложь. То есть, даже соврав, он даст Мудре правдивый ответ. Вот ведь какая логическая закавыка.
Посмертное Обращение Сути... самое страшное и позорное проклятие всего волкодлачьего рода. С молочных клыков, ещё и перекидываться толком не умея, впитывали детёныши извечный ужас Обращения. Если волкодлак смертью своей не помирал, а скажем, был убит врагами в сражении, и не был он уже после самого убийства повторно умерщвлен жрецом или просто знающим особенности обряда человеком, то на утро вставал такой волкодлак уже упырём. И упырь этот был не чета всем остальным свирепостью своей, силою, хитростью и способностью к выживанию. За такими монстрами волкодлаки охотились всей стаей, не стыдясь для изничтожения такого родственничка приглашать охотников и со стороны. И причина к тому была дюже до чего серьёзная. Вурдалак, и без того противник из разряда - не дай бог нарваться, - после кончины обращался снова...
- Посмертное Обращение Сути, Мудря - штука отвратительная, изменяющая не только естество. Упырь до конца не изничтоженный снова становится волкодлаком. Но каким?.. Эту тварь ни трупами с кладбища не насытишь, ни мясом парным. Он саму суть жизни поглотить способен. К тому же убить его... охо-хо... Ни серебро, ни железо, ни кол осиновый, ни пламень ярый для такого дела толком не годятся. Заклятья смертоносные такой твари тоже не страшны. Он их и не замечает. Только оружие в деснице бога побывавшее, такого монстра умертвить способно. Вот ты по свету побродил - много ты подобных штук видывал?
Мудрак поник своим клювом, которому любая ворона позавидовала бы. Не то что ни видывал, а слыхивать до сего момента ему о таких чудесных поделках не доводилось.
Дракон-холодец, накостыляв несуразному осьминогу, теперь с аппетитом поглощал тушу неудачливого хищника, отплёвываясь во все стороны кусочками твёрдого игольчатого панциря. Семь голов, шутка ли!
- Молодец, дракошка, - совсем не к месту забубнил самый хитрющий гоблин из  всего  неисчислимого гоблинского племени, - червонец мне сберёг.
- Можно подумать, если бы сейчас крабо-осьмног холодца трескал, ты бы сразу на десятку обеднел? - зло выдохнул волкодлак.
Постоянные метания сына Ялоха стали его раздражать, поскольку Чармер никак не мог поймать постоянно ускользающего смысла их "занимательной" беседы.
А смысл, безусловно, был. Гоблин клонил к чему-то. Вот только было похоже, что пока он сильно сомневался... Сомневался в нём? В нём, Чармере!? Это злило.
- Ну да, ну да... сам ведь с собственной персоной об заклад бился. Однако и в таком споре победить бывает приятно. Сбудется - не сбудется. И р-раз - сбылось...
Похоже, что Мудря только сейчас принял, какое-то важное для них обоих решение.
- Чармер, - начал он деловым и даже жёстким тоном, - я знаю... э-э-э... нет, не так. Я догадываюсь, почему ты остался во фротонских пределах, когда ушла твоя стая. - Волкодлак обронил челюсть на песок.
- Ч-чё?
Этого никто знать не мог. Об этом предпочитал не знать и он сам. Никто и не знал. И гоблин, которого он видит первый раз в жизни, уж точно знать не может, никак не может. Но... судя по тому, как он сейчас смотрел на ошарашенного Чармера - Мудря таки был в курсе дел.
- И по какой причине... по какой настоящей причине, остался ты.
- Ты не можешь... - захрипел волкодлак и глаза его полыхнули пламенем столь ярым, что и вулкан иной обзавидовался бы. - Никто не может...
- Твой отец...
- Заткни пасть, урод!!
- ...он ведь стал упырём, - бесстрашно закончил гоблин.
Чармер метнулся к старикану с единственным желанием разорвать гоблина в мелкие клочки и пустить его на прикорм морских монстров. Но чистая и светлая его мечта так и сумела материализоваться. Реальность губительна для порождения мира грёз. Как может оказаться губительным гоблинский несуразный бодажок, вдруг ставший чем-то вроде пики и предостерегающе упёршийся в волкодлачий кадык.
- Охолонь, мохнатый, - голос Мудри даже не дрогнул. - Я ведь ещё не договорил. Дослушай, потом решай - жрать меня или в святые записывать. То и другое - перебор. Но кто вас волкодлаков знает, до чего вы в ненависти или благодарности дойти способны. Всё... всё...
Чармер всё ещё перекатывал по горлу раскаты рыка, но занесённую руку-лапу всё же опустил: переть голой шеей на острющий кол - дело мудрости не особой. Впрочем, гоблин недолго угрожал своему вспыльчивому собеседнику костылём-пикой. Так, уколол один разок... ну пару раз... и положил примитивное, но эффективное оружие на песочек рядом с собой. Не забыв надеть на остриё защитный колпачок. Причём проделал он это пальцами ноги.
Волкодлак, шею растирая, удивления не скрыл:
- Вот, значит, как ты с ним управляешься? Ногами!.. А что, брат гоблин, ловко. Вроде и палка толстая несуразная. Подозрения ни  у кого не вызывающая. А на самом деле...
- А на самом деле поделка из стального дерева. Всю жизнь мне служит. Сколько раз от смерти спасала - не счесть. И вот сегодня тоже спасла. Ну... угомонился? Я ведь только-только к делу переходить начал.
Чармер нехотя кивнул своей большой, всклокоченной головой.
- Смотрю, обувка у тебя фасону загадочного...
Окаянный Мудрак Ялохович Гоблин, казалось, вообще не умел в разговоре ходить хоть отчасти распрямлёнными тропками. Пришлось пояснять хитровану, что помесь бахил и макасин потребна для того, чтобы сии калоши не терять при неожиданном обращении. Штаны с рубахой - это не забота: в талии он шире не становится, ширину рамен компенсирует свободный покрой того, что с некоторой натяжкой можно поименовать сорочкой. А с обувкой волкодлакам приходится не просто.
- Гм... Я к чему это, тебе про обувку?.. Есть шанс, что тебе предстоит дорога дальняя и не прямая.
- Во Фротон меня снова загнать мечтаете. - Чармер решил показать гоблюку, что головой он тоже работать горазд.
Мудря энергично встряхнул своим ананасом. Чего очевидное отрицать?
- Искать запрятанного Эттель наследника?
Ананс снова наклонился.
- Она ж вроде тебе по сердцу, - прищурился Мудря. - Красавица ведь.
Волколак прикрыл один глаз и скривил пасть:
- Красавица, но... нет, не моя. Так что, чем соблазнишь, чтобы я котам в зубы сам полез?
Вот он самый главный вопрос всего их разговора. Добрались, наконец и полгода не прошло.
- Ну, дорожные расходы компенсируем само собой. Я ведь не по своей охоте к твоей пристани причалил. Герцог за моей спиной маячит. А слово его -  кремень.
Чармер равнодушно сплюнул; его кубышка пустой не была. Так что деньгами его не соблазнишь. Это здесь, на Тусуе, он волею обстоятельств без гроша оказался. А на материке-то, кой-какой запасец имелся. Гоблин это понял и, странное дело, ощерился довольный.
- Ты ведь упыря искомого не отыскал? Батя у тебя был волкодлаком хитрющим. Следы заметать умел. А сейчас и подавно. Что скажешь, на то, что его тебе найдут?
Словно стальная струна натянулась в теле Чармера, выпрямляя всю его фигуру в несгибаемый лом. А лицо, и так добротой не сиявшее, стянула, изуродовала чудовищная судорога.
- Не шути так, гоблин. Ой, не шути.
Мудря отгородился от него ладонями. Нет, он не испугался. Он знал, что делает.
- На свете немного сыщется магов такой силы, чтобы издаля вытропить такую кусачую дичь. И одного из этих чудодеев я имею честь называть своим другом. Жо-Кей-Жо... Слыхал, о таком? Да, что слыхал, ты ж с ним на одном драконе на Тусуй прибыл. Вот я голова садовая. Ничего в уме не держится. Вот Жо, тебя по моей просьбе и проверил. Откуда бы я, простой гоблин твою подноготную так хорошо ведал? А если Шрам ему намекнёт или я, грешный, попрошу, то он твоего папашу определит даже на другом конце света. И не упарится при этом. Ну как плата? Сходная?..
Волкодлак уже второпях напяливал свои макасиновые бахилы, которые, как на грех, упорно не желали налезать на мокрые лапы.
- Цена, говоришь... Цена... Единственная это плата, за которую я не то что во Фротон, в адские пропасти без раздумий. Сей момент к герцогу бегу. Пусть объясняет всё в подробностях, чего ему потребно... Всё, Мудря, некогда мне с тобой лясы точить...
  И он, так и не совладав со второй непослушной обуткой, в припрыжку поскакал в Аб-Хи. Вслед ему лукаво улыбался, старый морской волк. Никакой Уланд Шрам его об этой услуге не просил. Но ведь для чего-то на этом свете нужны толковые друзья. Пусть даже они и гоблины.
 
Глава 9.

Куда приводят тропки сыска.

Дождь кончатся, никак не желал. У и без того лютого Кройца, постепенно зрело подозрение, что без вмешательства в погоду мерзейшего ведьмовского  племени тут не обошлось. Плащ из тонко выделанной кожи виверны, никогда не подводивший своего владельца ни в какую мокреть, и тот, кажется, начал промокать. Что-то стало неприятно холодить шею и спину. Кройца так и подмывало передёрнуть плечами, но при этом ему неотвязно мерещилось, что сделай он так и, пока, воображаемая холодная струйка станет реальной. Бр-р-р... тогда уж точно от промозглого холода не спастись. Он украдкой скосился на качающегося рядом в седле брата-рыцаря. Вот кому не позавидуешь. Устав Ордена Лазарета был суров к монахам, в некоторых аспектах вплотную приближаясь к самой настоящей аскезе. Кройц никогда не понимал фанатиков. А то, что в Орден вступали только люди такого склада характера, сомневаться не приходилось. Сейчас его сопровождали пятеро закалённых вояк с лицами лишёнными эмоций.
"Как же омерзительно они чувствуют себя в этих панцирях и кольчугах прошлых эпох? - подумалось учинителю благоначиний.  - Но морды держат тяпками, будто им всё ни почём". Ни сочувствия к лазаретной братии, ни веры в их такую непоколебимую стойкость Кройц не испытывал. Он вообще не верил монахам. И владетелю он тоже не верил. Ещё меньше он доверял Софироне, малолетней интриганке с характером кладбищенского упыря. И ведьмам Кройц ни на грош не верил. Но это было хотя бы объяснимо, при его-то опыте общения с этой гнилью рода человеческого. Гм... собственно, Кройц вообще никому не верил, но всем перечисленным выше, он не доверял особенно сильно. Если в этом вопросе вообще возможна, хоть какая-то степень градации. Сейчас его беспокоили две мысли, о том, что плащ всё-таки скоро промокнет и поэтому, пожалуй, стоит подумать о поиске места для ночлега и плевать, что до вечера ещё далеко, а мыза им потребная ещё не найдена, и какого чёрта возле Софироны стала отираться баба из гнусного разряда ведающих матерей?
Матери!.. Кройц не удержался и смачно сплюнул на раскисшую землю. Слово это к нечестивым бабам никак не подходило. Охотник и безжалостный изничтожитель этой заразы, даже зубами скрипнул от ненависти и полного непонимания ситуации.
Миргелла!?
Учинителя благочиний нюх никогда не подводил. И сейчас он чуял большую интригу. Но даже в сложнейших напластованиях государственных тайн, визит Главы ковена к правящей владетельнице, объявившей перед этим войну всему ведьмовскому сборищу, выглядел противоестественным.
Миргелла!!
Конечно Кройц тогда, у лесной сторожки, мог и ошибиться - нагрудный амулет, снимающий иллюзии - штука функциональная, но не идеальная, чёткого портрета сильной ведьмы он не даёт. А Кройцу ещё не удавалось увидеть главную из своих недругов в близи, так, чтоб точно знать, как выглядит это нечестивое чудовище. Только смутные, не чёткие контуры. Только смазанное туманом лицо... Дьявол, да он её если в истинном обличье увидит, то просто мимо пройдёт не узнав. А вид деревенской тётки?.. Как-то ему довелось заметить её мельком во время большой облавы. Тогда главе ковена улыбнулось улизнуть от него. Ох, ты ж, язва... Вояка вдруг осознал, что ведьма не случайно приняла этот неказистый образ.
Она знала, что он тоже будет там. Она... Твою ж мать!!! Она показала ему себя!
- Вот ведь дьяволова шлюха! - наплевав на присутствие божьих воинов, прохрипел Кройц.
- Лучше было бы произнести: блудница нечестивого, - невероятно бесцветным голосом, без всякого выражения произнёс ближайший к нему рыцарь Лазарета.
Следующую тираду монаху пришлось пропустить мимо ушей, а то обязательно отлучил бы учинителя благоначинаний от веры отцов, чем непременно способствовал провалу государева дела. А прогневи владетеля?.. Гхм... в таком разе сан будет хлипкой защитой от палаческого инструментария. Лучше уж под холодным дождём мокнуть на раскисшей дороге. А этот... да пусть богохульствует... Господь он не фраер - всё видит.
Как они вообще оказались в этих неприютных местах; кругом только чернота жуткого, уродоливо-корявого леса, в котором лишь кикиморам жить хорошо, да вурдалакам не страшно. А всё благодаря неугасимому пламени истинного служебного рвения всё того же Кройца. Мужчина, высшим доверием сподобленный, властью неимоверной обличённый и обласканный самим Зиммом сверх всякой меры, за дело принялся так рьяно, что даже невпечатлительного владетеля в детский восторг привёл. Зимм, от развёрнутой своим представителем деятельности, был в полном восторге и практично размышлял о том, какое бы новое русло ему этот мощнейший поток направить, когда разрешиться это маленькое недоразумение с пропавшим наследником престола. Такими бесценными кадрами раскидываться, не использовав их таланты до сухого донышка - действие истинного политика не достойное. Ну да время покажет. А покуда... Покуда, сорвавшийся с привязи бешеный пёс владетеля вытряхивал душу из каждого встречного поперечного, не жалея никого и даже себя. Его сейчас в седле из стороны в сторону уже кидает, а всё в пелену дождя пялится и по глазам видно - думу думает. От того слепого и одновременно мертвяще-ледяного взгляда промерзали до самого основания хребты даже у монахов Лазарета. Да и сами основания, казалось, к сёдлам пристывать начинали. Но, мужики тёртые, виду они не показывали. Но приотстать чуток, да затеряться за дождевым занавесом им всем уже очень давно желалось.
Дело, изначально к числу простецких не относящееся, становилось всё запутаннее и непонятнее. Одно было ясно, как чистейший взор небесного Отца - в нём замешаны ведьмы. И только это обстоятельство поддерживало истончающуюся волю братьев-рыцарей. Воевать с ведьмами - было их освящённое богом призвание! Да и по чести сказать, такая война этим маньякам просто нравилась. Шугать по закутам баб, пусть и наделённых  самим Нечестивым колдовской силой и не чурающихся разных вредоносных подлостей, всё-таки безопасней чем... Чем?.. Да хоть бы и плавание к проклятым спорным островам. Потонет, скажем, какая дырявая посудина - а корабли, они все без исключения и есть дырявые посудины - и ты вместе с ней без надежды на спасение. И будут тебя после подводные гады со смаком из доспеха выедать. А тот факт, что искоренение ведьм, по сути своей, есть истребление даровитого женского полу, их умы и сердца не очень коробил. Бабы они вообще большинству из них были не особо потребны, сами с их обязанностями иной раз справлялись, не посвящая в эти свои шалости Мастера-Целителя. Суровость вида - это одно, а тонкая душевная конституция... Эх, грехи иху тяжкия!
Туп-туп-туп... Конские копыта, облепленные неподъёмными комьями грязи, увесисто бухали в раскисшую землю лесной дороги.
В бурлящем котле столицы Кройцу не удалось отыскать малолетнего принца. Кое-кто из его платных осведомителей, даже с жизнью попрощался, когда принесённая им на хвосте весть, в который уже раз, оказалась не ценнее сплетни. Характер у Кройца был не из мягких. А про такую чушь, как добросердечие, он и вовсе ни разу в жизни не слыхивал. И всё же ему потребовалась неделя, прежде чем он осознал бесплодность всех своих поисков в огромном городе. Принца в Ведьмином Котле не было! Пришлось расширять круг поиска, захватив почти весь Фротон. И тут оказалось, что и сил всего Ордена для такой задачи не особо хватает. Пришлось разделять монашествующую армию. Создавать некое подобие командного штаба. Организовывать работу шпионской сети и... Чёрт бы драл этого Зимма с его непредсказуемостью! ...пришлось самому выбираться на поиски маленького говнюка в глухую провинцию. А не сделай так и папаша через недельку строго потребует отчёта. И чего ему тогда на уши вешать? Сказать, что все задницы в сёдлах до самых ушей стёрли, а ты, голубь сизокрылый, был мозговым центром и глаз ночами не смыкая, вино бочками употребляя, как действенное средство от бессонницы, неустанно координировал их работу?
Координировал, координировал да невыкоординировал! Тут бы удаче Кройца и конец пришёл. Вместе с самим Кройцем. Не-ет, не вариант. Вот когда, взмыленный, загнанный, хоть ложись - помирай от усталости Кройц с особой ясностью осознал, что всё это время он... да все они - лупили по хвостам. Ну, очистил Орден от ведьмовского подлого семени города Фротона. Кого на костре поджарили. Кого, по всей дознавательной науке, в воде утопили. Случались и перегибы... Двух мужиков с моста со связанными руками скинули, дабы определить, что они души свои Нечестивому не запродали. А прихватили их  во время полюбовной связи с двумя близняшками, по доносу одного уважаемого торговца. Близняшек приберегли до приезда самого Мастера-Целителя. Очень он жаловал аутодафе. А тут такой редкий случай. Но, чёрт дёрнул одного из братьев-рыцарей в отсутствие дома хозяина, того самого торгоша, обшарить его подвал. И чего там искал почтенный во всех отношениях брат? То выяснять уже никто не стал, поскольку нашёл сей любопытный монашек в том самом подвале самое настоящее капище. И, судя по очевидным следам, оно служило купчине не только для удовлетворения извращённого чувства прекрасного. Вызывал купчина гостей из самой преисподней. Покуда только бесов ранга не высокого для помощи в торговле и полузаконных фокусах с налогами и спекуляциях с товарами контрабандными. Но когда архив его подняли... О! Тут братия и поняла, какую рыбу им случайно за губёнку зацепить посчастливилось. Тут же был зван Кройц. Баб из узилища отпустили. Прочли молитвы за убиенных мужиков... Ну, кто ж знал, что на следующий день у них с сестрёнками свадьба была назначена? А всё равно, выходит, - грех. Вот не сдержали плотских позывов, всего-то ноченьку перетерпеть оставалось, - бог-то руками рыцарей Ордена женихов-то и прибрал. И со всем рвением принялись монахи за вытряхивание сведений и души из жаднющего купчины. От кого он понабрался таких знаний, да кто снабдил его книгами премерзостными? Таковы вот вопросы ему сам Мастер-Целитель задавал, иголочками раскалёнными под ноготочками у него пошевеливая, чтоб беседа бойчее шла. И дознались... Оказалось, что дело и не в жадности совсем... Хотя и в ней тоже. Дело больше в глупости человеческой. Торгаша этого, некий чернокнижник приметил, когда достойный гражданин легко пошёл ему навстречу, обязуясь пособить в доставлении товара... за который простой каторгой не отделаешься - мумий девочек, годами никак не старше двенадцати. Товар этот особым способом приготовлял некромант, обитавший довольно далеко от фротонских рубежей. Но торгаш, соблазнённый блеском золота и обещанием благодарности сорта особого, первую доставку организовал в кротчайшие сроки. За что и был премирован некими знаниями и своего рода ученическими материалами. Дела его резко скакнули в гору. Эх, кабы не извращённая страсть к обеим близняшкам.
Кройцу посчастливилось накрыть целую сеть торговцев живым товаром, но среди этих гнусных господ не отыскалось ни одного, кто бы хоть что-то знал про несчастного Прогли. Однако у Кройца кое-какая ниточка  появилась. Полуорк, вожак шайки, когда ему подогретыми в горне гвоздями ноги к полу приколотили, поведал любопытным дознавателям, что есть некая баба, по виду не совсем из людей, а точнее он сказать не сможет, так вот эта мерзавка, - как её только земля носит! - специализируется как раз на скупке и продаже мальчиков. А обитает она, порождение и отрыжка... А, к делу, конечно - к нему! И назвал полуорк одну из фротонских провинций. Его вежливо попросили уточнить, выколов один глаз. Он тут же вспомнил название одного городка, а рядом с ним мыза, что уединилась возле леса...
- Лес большой!!! - заорал нелюдь, побуждаемый к тому приближением иглы ко второму своему буркалу. - Но скажу, что баба эта обосновалась возле болотца. Одно болото в том лесу - топь, ловушка смертельная для каждого, кто по земле ходит. А второе... так, озерцо с ряской. Вот там и ищите. Но остерегайтесь... Ведьма она из первых по злокозненности...
Полуорка вежливо поблагодарили и скрутили шею на глазах его подчинённых. Но те про ведьму более ничего добавить не смогли то ли от излишней рафинированности, -кое-кто чувств лишился, ну точно выпускница курсов рукоделия, - то ли от обывательского незнания. И Кройц решил - да, правда, не знали. С тем и отъехал. В спешке прихватив с собой лишь пяток рыцарей, зато самых бывалых, опытных и противомагическими побрякушками обвешанных по самое не балуйся. Конечно, силы не велики. Но дожидаться, пока остальные подтянуться с огромной периферии охваченной поисками учинитель благонанчинаний не стал. Такой неспешности в делах владетель Зимм  уж точно бы не оценил. И вот они, числом в полудюжину, промокшие до последней нитки и злые, как черти еле ползут по раскисшей дороге, да и ту сейчас предстоит покинуть, свернув на совсем узенький просёлок, почти тропку.
Та, за кем охотились эти серьёзные мужчины, ничего знать не должна. Во всяком случае - это предполагалось. Амулеты рыцарей должны были надёжно укрыть весь маленький отряд от колдовского зрения. Что до стражей вполне себе реальных, то кому ж захочется в такую промозглую погоду караулить затерянную в лесу тропку? И пока эти радужные предположения оправдывались в мере полной. Глазастые вояки, привыкшие ко всяким неожиданностям, не приметили и не услышали ничего подозрительного. А их не нужно было учить обнаруживать засады.
И всё-таки...
Ну, кто бы сумел разглядеть среди блёклой листвы перекрученного, словно в дикой пляске, кустарника серый мех, распластавшегося на земле кота. Кот был здоровенный, неподвижный и... сухой. Капли дождевые, словно обтекали его тушку, не долетая до шёрстки добрую пару дюймов. Казалось, котяра спал или вовсе сдох, настолько неживым он казался. Но нет... полуприкрытые его глаза неотрывно следили за кавалькадой рыцарей, и в них явственно читалась ненависть. В полумиле от этого существа со взглядом слишком разумным, чтобы принять его за обыкновенного пожирателя мышей, толстую и кривую, как всё в этом лесу, ветвь опоясывало многими кольцами змеиное тело с аккуратно сложенными за спиной крыльями.  Гад, по виду ядовитее дюжины самок нагов во время брачной случки, то и дело телепал языком и едва слышно шипел. Жаль, никого рядом не было, а то бы случайный свидетель смог бы расслышать в этом устрашающем, металлом отдающем шипе слова, искажённые и всё же довольно внятные. Да, скользкий, ползучий гад говорил, да ещё как. Вот только передавать его речь особой охоты нет, поскольку слов годных для услаждения слуха во всём его спиче с десяток не набралось бы. Крылатый змей сердился и образно выражал своё недовольство посредством каторжно-казарменных идиом. Эти двое были соглядатаями. Тут и ведьму расспросами не тревожь. Вот только чьими?
Ох, не знал об их присутствии Кройц. Ох, не знал. А ведь именно ему было бы наиболее любопытно разобраться в этом вопросе. Ибо и кот и странный, возможно летающий монстрик были посланы именно по его душу. Кем посланы? Да всё той же вредной бабой, которая последнее время невытеснимо поселилась в черепе учинителя. Хоть калёным железом её из собственных извилин выжигай!
- Сколько нам ещё грязь месить? - всё таким же бесцветным голосом спросил Кройца, ехавший с ним стремя в стремя брат Ордена. - Сегодня доберёмся или как?
Кройц дёрнул щекой. Ему и самому это путешествие уже становилось хуже изжоги.
- Должны. Спеленаем ведьму и остановимся ночевать в её хибаре. Даже если наследника здесь отыщем, в обратный путь под этим дождём?.. Бр-р-р... Камин, кусок мяса и баклага крепкой настойки... Так день и завершим. И отоспимся... Веришь, нет? Я уже забыл, когда высыпался. И сапоги... Будь всё проклято! Я хочу сегодня стянуть со своих ног эти чёртовы сапоги, впервые за последние полмесяца.
На вытесанном из булыжника лице брата проступило подобие одобрительной улыбки. Да, оказывается и у железных рыцарей есть предел служебного рвения. Отрадно. Не хотелось бы, чтобы по прибытии ко двору владетеля Зимма, кто-то из этих молчаливых парней развязал язык и доложил, что Кройц не такой уж и исполнительный служака.
Первое болото, обширнейшую топь, они оставили по правую руку ещё вчера. А искомая пасторальная лужа с ряской и жирными карасями перед ними предстала только что. Кройц, знаком остановил отряд. Пора осмотреться. Все слезли с сёдел без всякого пижонства и показной ловкости. Тяжело сползли со словами на устах божьим слугам не особо и приличествующими. Устало двужильное воинство. Вымоталось. Но бдительности никто из них не утратил. Вон, кто за амулеты схватился, проверяя окрестности на предмет магических неприятностей. Кто проверяет арбалет, и меч из ножен тянет - легко ли идёт? Кройц тихонько чертыхнулся: в рукопашную ввязываться не хотелось. Но видимо придётся. Если припомнить предупреждение упокоенного полуорка, то ведьма без боя не сдастся, а в такую погоду, бес бы её драл! - толку от пистолетов никакого. Порох в замке давно не то что отсырел, а промок совершенно и превратился в комок грязи. Ну, да и не при таком раскладе виктории блистательные одерживали. Те же пистоли вполне способно применить и как замечательной эффективности дубинки. Врезать косматой - все ведьмы почему-то косматые - кровопийце по черепушке и вся недолга. Правда, для этого сначала нужно к ней подобраться... Кхм... Ну а для чего же он с собой братьев-рыцарей прихватил? Пусть отрабатывают свой кусок хлеба с маслом.
Им пришлось рассредоточиться, что при малом числе было мерой хоть необходимой, но крайне неприятной. Однако, как перекрыть все ходы-выходы из кособокой сараюшки, которая оказалась на удивление большой. И как не рухнула ещё? Видать, держится побытом исключительно колдовским. Да, а когда-то строение было очень даже миленьким. Два этажа, балкончик, на котором так приятно пить чай на закате, если, конечно вас не пугают несметные полчища комаров; болотце всё-таки рядом, вон к нему тротуарчик дощатый тянется на удивление ровненький. 
Всё это Кройц разглядел с расстояния безопасного, благо, состояние дырявого забора позволяло. К чему он вообще такой нужен? И ворота массивные, но перекошенные. Смех один, а не ворота. Левая створка на одной петле висит, а правая, когда-то была приоткрыта на половину, да так и забыта. Уже углом в землю вросла.
Из-за обиталища ведьмы раздалось уханье филина. Сигнал от одного из рыцарей, что всё в порядке и можно двигаться на захват. Кройц извлёк из ножен палаш - тяжёлый, надёжный, верный - и двинулся к забору. Ворота должен был перекрыть монах всю дорогу державшийся рядом. Почему-то учинителю казалось, что этот аскет заслуживает доверия больше, чем все остальные. Хмурый, тёмный, похожий на оживший дуб, этот монах единственный остался в седле. Остальным-то никак, поскольку через забор, как он ни плох, на рыцарском битюге не перескачешь.
План поимки зловредной старухи - почему-то всем думалось, что охотятся они сейчас, именно на старуху - был прост, не сказать, примитивен. Обложить по периметру завалюшку, высадить дверь. Бабку имать. Хоромы её вверх дном переворачивать. Искомое находить. Если принца здесь нет, в огорчении приступать к дотошному выспрашиванию у пленённой супостатки, где она скрывает несчастного Прогли. А потом, независимо от полученных сведений, ведьму предать бескровной казни, то есть - сожжению. И всё, вроде, шло как по писанному; вон брат, что с тылу зашёл уже во двор влез, и через заросли крапивы пробивается, как сквозь вражеский плотный строй. С флангов ещё двое клещи смыкают. С фронта Кройц при двух помощниках... Битюг уже в воротах. Рыцарь старомодным своим шлемом о перекладину стукнулся, дурень. Неча было гвоздём торчать, выю хоть иногда пригибать нужно. Учинитель благоначинаний позволил себе улыбнуться. Потом приступил к преодолению подгнившей преграды. Странно. Издалека дыры в заборе казались вполне пригодными для того, чтобы сквозь них пролез такой крупный мужчина каков Кройц. А вот подошёл он ближе и что?.. Дыры есть, но не такие уж и большие. Мистика какая-то. Придётся через забор перебираться, как в сопливом детстве. Ох, только бы штаны в целости сохранить; не та уж ловкость у зрелого летами мужа, к тому же плащ мешает, спасу нет. Штаны спасены были. А вот лик учинителя таки пострадал. И как так вышло, что он носком сапога за расщеплённую доску зацепился? Гадство, до чего местная крапива к владетельным посланцам не благосклонная. Поди, ещё и волдыри повылазят... А что такое с ведьминской халупой?..
Дом предполагаемой торговки живым товаром внешне как-то преобразился. Стал он прямее, что ли. Выше уж точно... И крыльцо оказывается не такое уж покосившееся. И балкончик выглядит так, словно его только вчера сляпали. Морок? Ведьма чужаков заприметила и встречу готовит? Ну что ж, пусть тщится себя уберечь. Кройц со товарищи не первый раз в эту забавную игру играют.
Громкий треск заставил Кройца резко обернуться. Забор!.. Он больше не был дырявым. На глазах изумлённого человека он переделывался, с каким-то протяжным стоном перестраивался, превращаясь в добротный заплот. А ворота... О, чёрт!.. Они больше не смешили своей убогостью. Теперь, своей мощью и крепостью, они были способны навести уныние на шестерых городских господ, припёршихся пошалить в чужом курятнике.
- Рыцари к бою! - взревел Кройц всё уже осознавший. - Нас ждали.
Кто-нибудь, когда-нибудь видел осклабившуюся крылатую змею? Огромному комку серой шерсти, сменившему наблюдательный пункт, подобную картинку довелось наблюдать.
- Ловушка захлопнулась, - оповестил его со своей ветки улыбающийся гад.
По шкуре кота пробежали волны нервной дрожи.
- Ты... это... не делай так больше. И вообще совой ты выглядел куда лучше.
Со стороны мызы донеслись яростные проклятия и звон стали. Не такого нрава были эти монахи, чтобы покорно и безропотно принять смерть.

Глава 10.

Багряная россыпь.

Звон стали... А с чего бы ей звенеть, стали-то оружейной? Там ведь, на дворе окаянной ведьмы, никаких одоспешенных защитников не наблюдалось, равно как и бездоспешных. Неужто воинство так было "ожившим" забором впечатлено, что голову от ужаса очертя, кинулось в междоусобие? Вроде ж закалённые мужчины были братья-рыцари, да учинитель благонанчинаний - человек жизнью не один раз на крепость хребта проверенный. Так откуда звон? По чьим душам отпевание?..
Метаморфозы с постройками - глянь-ка, как всё зашевелилось! - равнодушными никого из людей, конечно, не оставили. Не будь у каждого из них за плечами десятилетий плотного общения с представительницами ковена, неминуемо бы случился казус с обмаранием штанов. Может, и был на то расчёт у засевшей в своей хибаре ведьмы? Напугать, пришедших за её скальпом. Лишить их разума и воли. Резон в таком её поведении, безусловно, был. Но просчиталась, семя диаволово!
Или... просчитались?..
Кройц глотку лужёную драл, бойцов мобилизуя, стараясь организовать оборону, но, исхитрившись сохранить хладнокровие, и думать не забывал. И выходило по его раскладу, что попали они в грамотно расставленные силки. Ну, это и дебил бы сейчас осознал. Напрягало Кройца иное...
Ведьмы бывали страсть как сильны. Но всё же, никогда их силёнки не приближалась к могуществу дипломированных магов. Те свою мощь ярую черпали от самого пречистого духа - во всяком случае, они так заявляли в голос, - а ведьмы? Эти подпитывались от... Тут была некая закавыка. Ну почему с этими бабами всё и всегда так не просто!? Большинство ведающих матерей волшбу творили от собственного "непричёсанного" дарования, подкрепляя его использованием сил матушки-природы. Чем не дворцовые маги? Велико ли различие? Граница между чародеями официальными и ведьмами, Кройцу всегда казалась... э-э-э... несколько размытой, почти что условной. Если бы не одно "но". Малое число свихнувшихся от вкушения запретного плода и от кружащей голову вседозволенности баб заключали Большой Договор с Нечестивым Владыкой Морока. Собственно, именно от этого, невеликого, в общем, числа ведьм и шла о них дурная, но заслуженная слава. Остальные же... Чёрт! Да остальных слуги владетеля гребли просто за компанию. И, кажется, для Кройца и монахов Ордена Лазарета наступил момент оплаты счетов.
- Она не одна в доме, - крикнул он рыцарю на лошади.
Тот, молча, кивнул. На малоподвижном лице вояки проступили какие-то слабые трудноопределимые эмоции. Кройц расценил эту рахитичную мимику, как готовность к бою и даже некий азарт, в предвкушении схватки.
- Надо бы домишко подпалить, - толкнул всадник разумную мысль.
Надо бы, да как это сделать под проливным дождём и...
- Оглоблю вам всем...
Этот от самой души идущий спич Кройц выдал после того, как пасторальное болотце мощно забурлило, отравляя всё вокруг гнилостными миазмами и выпуская на свет божий тварей из ожившего ночного кошмара.
Рыцари уже образовали кольцо, ощетинившееся смертоносным железом, и медленно продвигались к воротам. Направились к ним, не сговариваясь: как бы высок забор ни оказался, а перемахнуть через него шанс всё-таки был. Однако положение ухудшалось с каждым мгновением. За пеленой дождя болотных обитателей разглядеть в подробностях особо не получалось. Но вот они выбрались на бережок. Вот зашлёпали широкими лапами по тротуарчику, и  менее чем через минуту кое-кого из людей согнуло в жесточайшем приступе рвоты.
Смрад!
Именно так и никак иначе. К болотной и так не дюже приятной вони отчётливо примешивался едва полностью её не перебивая запах разлагающихся трупов. А уж когда Кройц разглядел в подробностях самих источателей этого аромата, то, чего греха таить, и ему страшно восхотелось опорожнить желудок. Народишко к ним приближался диковинный. Таких уродцев никому из охотников на ведьм ещё видеть не доводилось. Учинитель даже взглядом спросил у монахов, мол, знакомы вам сии упыри. Но те, только плечами пожали. С такими им ещё ручкаться не приходилось. Шлепали широченные ступни беспалые, зато с кривыми пусть и не длинными, но острейшими когтями. Приближалось воинство числом не менее полутора десятков. И были эти невиданные бойцы росту не высокого - любому из рыцарей едва до плеча. Но до того отягощены дурным мясом, что сразу становилось ясно - в лапы к ним попал - пропал. Кто-то из монахов вскинул арбалет... Всё точнее обрисовывались лики врагов. Вот уже не только бочкообразные осклизлые тела, тела не густо покрытые длинными извивающимися полипами, но и морды их рассмотреть можно в подробностях. Да... ещё одного брата согнуло. Вовремя, нечего сказать. Кройц не сдержался, пнул рефлексирующего неженку пониже спины:
- Вставай, скотина. Кто сражаться будет?
Морды чудовищных обитателей топи гротескно напоминали человеческие лица. Но лица с чертами... Кто подумал, что мордахи эти носили печать лягушачью, тот крепко ошибся. Ничего подобного в этих лицах-мордах не было. Зато явно просматривались черты летучих мышей. И зачем болотникам такие большие уши?
Кройц не мог отвести глаз от приближающихся страшилищ. Эти мощные, чуть выдвинутые вперёд челюсти, тупые крупные зубы, полное отсутствие носов, лишь глубокие провалы в черепах, узкие, словно замазанные гноем немигающие глаза... Глаза...
Кто-то больно ударил его в бок. Это один из монахов быстрее всех сообразил, что пялиться в эти буркала - идея не из лучших. Тут куда разумнее поглядывать на сильные и не по росту длинные руки вражин, в которых зажаты ржавые куски железа, по форме очень напоминающие оружейные поделки криворуких огров. И всё-таки было во всём этом что-то неправильное... Кройц сморщился от неприятно ускользающего ощущения.
- Как-то жиденько... - Брат-рыцарь, похоже, мучился тем же самым. - Если нас ждали, - а нас ждали, - то...
- Всего и приготовлено - трескучий забор и вот эти...
Монахи, они может, и аскеты, но кто сказал, что дураки.
- Типун вам всем на языки, болаболы, - только и успел предостеречь, загоревшуюся оптимизмом братию недоверчивый душегуб, как отворились двери окаянного ведьмовского вертепа и выбралось оттуда, такое, что и в жизнь, словами не обрисуешь. - Накаркали, святоши.
Этого нового недоброжелателя оказалось на удивление много. Враз и не сообразишь - сам он по себе такой многоликий, щупальцами обросший, или выполз их поприветствовать горячо целый клубок, радующихся дорогим гостям змееподобных гадов.
Болотники круг людей обтекать не стали. Выбрались на двор, и, хода своего пугающе медленного не прекращая, стали давить всей массой, отталкивая чахленький человеческий строй подальше от ворот, поближе к углу забора.
Ага! Ну, это понятно - простора лишают. Длинными старинными мечами в тесноте особо не поорудуешь. Ишь, до чего грамотная скотина из топкой пади вылупилась. Или это не они тактической смёткой блещут?
Мысль беспокойная полностью в голове учинителя оформиться не успела, поскольку дела завертелись шустрее карусели на ярмарке. То неописуемое, со смрадным испусканием дурного духа, наконец, перевалило свою тяжелину через порог и в тот же миг двое из болотных коротышей, присев на корточки, слаженно распрямили свои такие несуразные ноги и взвились высоко в воздух. Чуть-чуть им терпежу не хватило. Рановато начали.
Монахи, успевшие к тем порам вознести краткую молитву к небесам, приняли торопыг со всем почтением. Одного-то "орла" ещё на подлёте приветствовали арбалетной стрелой. Могли бы и второго, да брат с грозным сим оружием, при отступлении, где-то во втором ряду оказался. Сразу прицелиться не сумел, а ждать, когда порхун прямиком людям на голову свалиться никто не восхотел.
С криком - "Этот мой!" - рыцарь, что держался по правую руку Кройца, вытянул вверх десницу, подсаживая уродливую "пичугу" на трёхфутовое остро отточенное лезвие меча. Вот так, знай наших! Он даже успел улыбнуться перед тем, как заглянул в уродливую рожу собственной смерти.
А неуклюжие с виду обитатели гнилой лужи оказались полны неприятнейших сюрпризов. Прыгучесть - ладно, не особо она опытных рубак и удивила. Гораздо хуже оказалось то, что отвратно извивающиеся полипы на телах врагов не имели границ своих гастрономических предпочтений. Тело рухнуло возле ног торжествующего рыцаря и омерзительные отростки тут же, как по команде, решили поменять носителя. Поверженный в грязь уродец ещё бился в агонии, а толстые, осклизлые черви уже потянулись к сапогам монаха. И, чёрт их дери! - доспехи оказались плохой защитой от этой напасти. Через мгновение улыбка бойца исчезла. На его лице проступило робкое недоумение. А мигом одним позже он уже корчился рядом с только что убитым врагом и истошно вопил, в тщете стараясь сорвать с себя стальную броню. Впрочем, вопль его был не долог и скоро перешёл в пронзительный визг недорезанной свиньи.
На помощь несчастному никто не пришёл. И не потому, что братья были народом с гранитными булыжниками вместо сердец, просто  у них  в полный рост обозначились и свои неотложные заботы. Отростки, чем бы они ни были, оказались ещё той заразой. Они странно вытянулись в направлении горстки людей, мелко вибрируя и вдруг стали осыпаться с тушек своих прежних хозяев, по пути к земле, успевая свернуться в увесистые спирали.
Облепленный этой мерзостью монах уже не орал, исторгая из себя странно чёрную и какую-то особенно вязкую кровь.
В мире умерли все звуки. Такой тишины Кройц и представить себе не мог. Он вдруг явственно осознал, что слышит собственные мысли. Нет. Не верно. Не мысли даже, а обрывки их. И даже несформировавшиеся еще тени ощущений обрели собственные голоса. Этот хор слитых воедино крика и шёпота оглушал надёжнее удара пернача по шлему. Нет, мир в глазах Кройца не зашатался и не поплыл перед глазами. Учинитель благоначинаний - как нелепо звучали сейчас эти неуклюжие слова - всё ещё крепко держался на ногах, остервенело топча и смешивая с грязью тошнотворных глистов. Но что-то произошло не только со звуками. Что-то происходило со всем вокруг. Цвета стали ярче. Каким бы странным это ни казалось. Стена дождя стала куда реже, но от этого она не могла сменить свой уныло-серый цвет. А вот, поди ж ты... оказывается и серый может быть ярким. Ярким, до ослепления...
Гора змей, та самая, что выползла из ведьмовского вертепа, уже должна была доползти до места сражения. Она определённо решила бы исход боя в пользу колдовской рати, но, на счастье людское, чудо-юдо углядело рыцарского коня и незамедлительно принялось истекать слюной по этой вкуснятине. Битюга, неповоротливая образина, изловила, метнув в него, что-то вроде языка с острейшей иглой на самом кончике.
"А ведьмы-то контролируют не всё..." Что это? Мысль или только интуитивное ощущение? Палаш отвёл в сторону широченное рубило болотника. Отвёл, будто своей волей. Во всяком случае, Кройцу так казалось. Не мог он никак взять в толк, что же с ним такое творится. Вроде и видит всё вокруг яснее ясного. И движения свои ощущает стремительными. Вот же опять успел парировать удар сверху. Но что-то было явно не так. При всей чёткости зрения, стало его уводить куда-то в сторону. Он даже на колено рухнул. Не сам от чужого меча спасся - нога подкосилась. Тут ему повезло. Голову сберёг. А меж тем дела для маленького отряда складывались образом наихудшим. Трое уже полегли, облепленные червеобразными полипами. Одного, громко вопящего, но совсем не сопротивляющегося, выползни из гнилой лужи за руки, за ноги волокли к болотцу. То ли на обед, то ли в кладовую - про запас.
Кройц видел, что и тому, единственному монаху-рыцарю, которому удалось удержаться на ногах, приходится ох, как не сладко. И пусть на земле валяется с десяток трупов, но шансов выбраться из этой мясорубки у них не много. Страшилище конягу уже изловило. Часть себя на ней оставило. О, как! Они, что здесь все раздельно-составные? И теперь неспешно оборачивается к парочке упрямцев, что никак не угомонятся и бестолково сопротивляются неизбежному.
Неужели всё?
Рыцарь, весь забрызганный кровью и зелёной жижей, облепленный по пояс ненасытными червями, что-то яростно орёт. Но Кройц не слышит, ни звука. Только видит перекошенный, раззявленный рот. А во рту гнилые, чёрные зубы. И кажется ему, что он обоняет даже дурной запах, из этого рта исходящий. Но ведь  этого не может быть. Не может!..
Кройц попытался вскочить. Его повело в сторону. Только бы не упасть. Неуклюже отмахнувшись от насевшего на него болотника, человек метнулся... Куда!? К забору нельзя, его не перескочишь. Ты ж мужчина в годах, а не легколапый тушкан. Да и с ногами, что-то неладное.
- Да отвали ты, - прохрипел учинитель, отрубив по локоть лапищу надоедливого болотника. - Отвали, зар-р-раза.
Подошвы сапог скользили в мерзкой каше из полипов и крови. Монстр, колыхаясь своим расплывающимся телом, уже полз втолковывать упрямцам, что жизнь, в сущности, такая утомительная суета. То ли дело им будет благодать в его чреве: лежи без волнений, переваривайся. Ни боли тебе, ни тщетных метаний. Благодать истинная. Можно сказать - рай. Проклятые черви уже забили раскрытый рот не сдающегося рыцаря, и Кройц побежал. Невероятно тяжело, то и дело, спотыкаясь и падая, почти потеряв способность ориентироваться от головокружения, он продвигался в единственном направлении, которое сулило ему призрачную надежду. Разум уже начал изменять ему, но воля, несокрушимая воля к жизни, шипастым кнутом бичевала расплавляющиеся мозги, заставляя их работать. Нужно добраться до распахнутой двери. Там спасение? Этого он не знал. Просто другой мысли, его растекающиеся мозги уже породить не могли. Хорошо, что тренированное тело бойца в некоторых жизненных обстоятельствах не нуждалась в действиях обдуманных  жирным, испещрённым извилинами ленивцем. Тело хотело жить и делало для этого всё, что могло.
Обогнуть тошнотворную тушу по большой дуге? Естественно. Отмахнуться, на всякий случай палашом? А как же, видели же, как эта мерзость языком-то конягу поразила, что твой хамелеон, только страшнее.
Каким-то краем до безумия прозрачного сознания, Кройц уловил, что клинок палаша, рассёк. Язык, монстра? Или страшную иглу укоротил, затупил? Вопля монстра человек не услышал, зато всем телом ощутил вибрацию, аж сердце зашлось. Ноги его предали, и до порога он полз на четвереньках, отчаянно пытаясь выиграть главный приз этой скачки - ещё один миг жизни.
За ним припустил единственный уцелевший болотник и тяжеловесная туша, снова подчинённая чёрной колдовской воле.
Порог... Вот он! Ободранные в кровь человеческие руки уже упёрлись в доски пола. Ещё немного... Совсем чуть-чуть и он захлопнет за собой дверь. На это у него сил хватит. Должно хватить.
Кто-то неимоверно сильный ухватил полу его плаща и дёрнул на себя, выдёргивая Кройца наружу, словно морковку. И в одной лапе обитателя вонючей лужи силёнок хватило. Человек дико взвыл и суматошно стал тыкать себе за спину палашом. Хватка ослабла и только. Никто не собирался его отпускать. Ещё один укол, на этот раз точнее, и лезвие палаша прочно засело во вражьем теле. Наверное, болотник заорал. Наверно... Кройцу не до того. Его слух, и без того искажённый - знать бы чем? - уловил тихое "мокрое", по-другому и не скажешь, почмокивание-потрескивание. Ком извивающихся гадов ,наконец к нему подобрался вплотную.
Лютый, закалённый в боях Кройц, визгливо заверещал перетрусившим зайцем. Его плащ, скреплённый чуть ниже шеи большой серебряной пряжкой, снова натянулся. И бляха впилась в человеческое горло.
Кинжал!
Кройц выдернул его из ножен - большой, широкий, острый - едва не выронил из скользкой от крови и грязи ладони, и принялся лихорадочно, истерично перерезать окаянную шкуру виверны, тщась освободиться. Он ранил себя, не чувствуя боли. Всё, весь мир, всю вселенную поглотил страх, уничтожив чувства и желания. Только бы выжить.
Снова кто-то рванул плащ и тот не выдержал - лопнул.
- А-а-а-а-а... - Кройц был свободен.
Он метнулся в сторону дома. Откуда силы взялись? Захлопнул за собой дверь и даже успел заложить засов.
  Поразительно, как стремительно может действовать измученный человек, не желающий быть пущенным на десерт. Инстинкты, древние, как сама жизнь. Именно они спасли Кройца там, на дворе и продолжили своё дело уже под кровлей зачарованного дома. Кинжал нашёл себе добычу сразу, располовинив тушку зверя, кинувшегося на незваного гостя. Фамильяры. Ведьминские лизоблюды. Второго - Кройц их рассматривать не успевал - он вдавил в пол тяжеленным кавалерийским сапогом. Животина, заверещав, впилась в обувку зубами, но прокусить не смогла, и была отброшена в угол пинком, где и затихла.
Трепещите слуги диаволовы. Учинитель благоначинаний, собственной высокопоставленной персоной, посетил нечестивый вертеп!
Их было трое, сомкнувших руки вкруг большого ведьмовского котла. Разглядеть их толком Кройц не имел возможности, глаза застилал плывущий серый туман. Да молвить по чести и желанием особым любоваться на ведьм он не горел. Хватило ему и того, что они сейчас кольцо своё разорвать не могут - заклятье разрушится. Вон в  дверь-то недобитый болотник ломится и, судя по воплям, не один. Видать, выбрались из лужи его приятели. Поместили в кладовочку горемычного монаха и на выручку товарищу поспешили. Ой, лихие дела здесь творятся. Кройц, едва не падая, сделал пару шагов к колдуньям. И будто невидимую границу переступил. В нос сразу ударил смрад от кипящего в котле варева. Котёл прокопчённый на треногу установлен, бурлит густо, а огня под ним нет. А ведьмы?.. Тех, словно ознобом прошибло, так и закорчились прерывисто, точно изломанные куклы. Глаз не видно. Одни бельма в кровавых прожилках. В животе у человека кишки перекрутились и стянулись в упругий ком. Нельзя слабину давать. Дверь уже потрескивает. А силы тают, как снег под ярким солнцем.
Ведьму, ближайшую к нему, Кройц ударил кинжалом в спину, как раз между лопаток. Второй, в качестве горячего приветствия, послал свой кулак, коим бывало, и толстые доски сокрушал. Баба осела на пол, точно в её теле ни единой косточки не было. Не человек - куль с мокрой ветошью. А третьей довелось испытать всю ярость озверешего вояки. Учинитель дядькой был не из слабых, телом крепок и занятий в вехтовальном зале не гнушающимся. И пусть сейчас он с отвращением ощущал кисельную слабость во всех членах, однако на последний аккорд ярость силёнок ему придала.
Вырванная из паутины сложнейшего заклятия ведьма, сознания толком обрести не успела. Ну, может, это для неё и к лучшему. Не увидела она, как страшный человек, рыча, словно оборотень перед битвой, снял с треноги котёл, на ожоги невзирая, воздел его над головой и...
Опрокинув кипящую дрянь на колдунью, Кройц увенчал, оставшуюся от неё кучу этим самым котлом, запрокинул голову и с натугой, с хриплыми невнятными проклятиями выдохнул.
В доме стояла звенящая тишина. Больше никто не колотил в дверь, желая отведать рыцарского мясца. Третий, недобитый фамильяр, ховался где-то по углам. Чёрт с ним, учинитель его позже выловит. И посреди разора возвышался он - Победитель!
Крылатый гад, что всё это время глаз не спускал со двора, где творились все эти непотребства и безобразия, досадливо сплюнул длинной ядовитой струёй. Куст, на который угодил запашистый презент, немедленно почернел, усох и осыпался в грязь мельчайшим порошком. А кота, скрывавшегося под ним от дождя, едва не хватил инфаркт.
- Живучая он скотина, этот самый Кройц, - почти с восхищением прошипел змей.
- Угу... Я тебя когда-нибудь скалкой пришибу за твои фокусы. Ты хоть иногда поглядывай, куда плюёшься. Нет, положительно, совой ты мне нравился больше. Тебя в том образе хоть придушить можно было. А сейчас? Мерзость ты, мерзость и есть. Противно и в лапы брать, не то, что зубами.
Змей равнодушно дёрнул хвостом. Его подобные мелочи не волновали.
- Ты побудь ещё здесь. Последи за этим шустрым малым. А я к Миргелле на доклад. Чую, радости он ей не доставит.

Глава 11.
В тенёта угодивший.
Высечь искру никак не выходило. Жестоко израненные пальцы, всяким тряпьём обмотанные, огниво не держали. Учинитель ярился, что твой тролль, изрыгая матерщину пошиба самого скверного и богохульного. С ног он валился от усталости. И выражение это не было фигуральным, коим разномастные писаки склонны марания свои украшать. Кройц действительно упал на пол раза три. Сначала рухнул в углу, куда забился единственный, выживший фамильяр - уродливая, жирная крыса, что в нору пробраться не сумела. Тварь ещё и укусить исхитрилась. Бог всемогущий до чего же оказалось больно! Как тут от словес приперчённых удержаться? Крысу он забил рукоятью пистолета. А потом ещё долго, кинжальным лезвием разжимал её зубы, впившиеся в мякоть ладони. Тут, как на грех, благословлённая его кулаком ведьма в себя приходить надумала. Ишь, швыдкая до чего. Лежать, свиноматка! Баба была изрядно тучна. Ясно, чьим фамильяром была та тварь, что болталась на его руке. Похожи они даже мордами... Оплеуху ей, отвесив, учинитель ковырнулся носом в пол во второй раз.
Много времени занял поиск лечебных трав в колдовских загашниках. При столь беспокойной службе поневоле обретёшь знания в медицине и ботанике. Большинство растений, грибов и порошков Кройцу были не ведомы, но кое-что отыскалось. И вода чистая в чане была. А это великая удача. Тащиться сейчас на двор  до колодезя - верное самоубийство. Нечисть местная, хоть и прекратила в дом ломиться, но шляться около, то и дело, в окошко, заглядывая не перестала. Да и бес с ними, с нечестивыми караульщиками. Руки бы обработать. Он скрипел зубами от обжигающей боли. Саднило так, будто ладони не в воду опускал, а как есть в кипящее масло.
Чем перевязать-то?
Голова свинцовым туманом окутана. Мысли тяжелы, как ртуть. Сразу о  бинтах и не подумал. Да и где взять те бинты в колдовском логове? Кройц исподлобья оглядывал захламлённое помещение.
- А, чёртовы шлюхи, хоть раз благому делу послужите.
Учинитель задрал юбку на сомлевшей ведьме.
- Тьфу, срамота. Ты когда последний раз исподнее меняла?
Баба от рыцарского кулака ещё в себя не пришедши, от диалога резонно воздержалась. Пришлось Кройцу обследовать труп. У зарезанной им ведьмы нижние юбки оказались почище. Белизной не ослепляли, но хоть не воняли. Сойдёт. Учинитель кинжалом надрезал материю и разорвал её на несколько полос. Никакого душевного содрогания он при этом не испытывал. При его беспокойной должности рефлексия, а так же излишняя душевная чувствительность, были качествами откровенно для здоровья вредными.
Потом - камин растопить. Пока дрова укладывал в его прокопчённой пасти, сам в этот зев кувырнулся. Изгваздался в жирной саже не хуже городского трубочиста. Твою ж мать, когда всё это кончится, ещё и ведьму пораспрашивать надо. Конечно, ежели её чем покрепче спеленать, то можно и поспать пару часов. Но... мало ли какие колдовские фокусы могут скрываться в широких рукавах её хламиды? Не-ет, лучше не рисковать. Выжить в такой сече и отдать концы от злопыхательства пленённой ведьмы? Глупее не придумаешь. Сейчас её пытать нужно. Сейчас.
Окаянные дрова всё-таки занялись. Ну, хоть обогреться. А то всего колотит, как горох в детской погремушке. Но наслаждаться живительным теплом Кройцу пришлось не долго. Его стальная воля начала давать слабину. От завораживающей пляски огня, от согревающих тело волн его стало неудержимо клонить в сон. Беда.
Он окунул лицо в чан с водой. Мало её - на самом донышке. Однако Кройцу от жажды умереть не суждено, не в этот раз. Фляга на поясе уцелела. Чёрт, тут же припомнилось, что палаш, где-то там, на дворе остался. А, после, всё после. Ополоски он вылил на голову избитой хозяйки вертепа. А может, и не хозяйки совсем: Кройцу до этого дела не было. Ему просто хотелось узнать, с чьёго посыла эти три лиходейки приготовили для него с компанией такой грамотно обставленный приём. Впрочем, учинитель благоначинаний и сам до всего уже додумался, но подтверждение гипотезы было не лишним. В деле сохранения своей головы мелочей не бывает.
- Подъём, курва! - Кройц вздёрнул ведьму одной рукой. Ох, и силён человече. Или это злость ему мощи добавила?
Он усадил толстуху на стул и не миндальничая влепил ей тяжкую пощёчину. Тут же ещё одну. Зацепил и крупный нос, из которого немедленно хлынула кровь. Учинитель работал грубо. Не до политесу, когда любимый плащ с твоих плеч сдёрнули едва ли не с головой купно. Теперь мокнуть всю дорогу до дому придётся, а это нервирует.
- Хорош кочаном мотать! - заорал Кройц. - Сверну башку, на хрен. Так и явишься к господину своему с мордой вместо затылка. Ты очухалась давно, стерва терпеливая. Я ж вижу.
Ведьма вдруг открыла глаза и Кройц отшатнулся. Она его не боялась. Во взгляде избиваемой женщины не было вызова. Не было в нём и ненависти. Ну, разве самую малость. Зато презрения из них лилось водопадом. Она его презирала. Сильнее учинителя оскорбить было нельзя. Эта мерзавка даже вызова ему не бросала. Бывали такие, что перед смертью не теряли куража. Но эта толстуха... Она вела себя совершенно неправильно.
Кройц ударил еще и ещё. Бил бы и дальше, но разум ещё не погас. И человек совладал с приступом бешенства. Ведьма же получила передышку утереть кровь, обильно текшую из рассечений у бровей.
- Ага, наводи марафет, пока можешь. Сейчас я ручонки-то тебе стяну.
На путы пошла её же нижняя юбка. Тут чистота уже никакого значения не имела. Палач скрутил обрывки в жгуты и туго примотал руки несломленной женщины к спинке стула. Потом отступил на шаг, будто оценивая со стороны проделанную работу, глумливо усмехнулся, присел и кинжалом пронзил стопу толстухи, прибивая её к доскам пола.
- Теперь не убежишь. Ну, что, - он, не поднимаясь с корточек, глянул в ненавистное лицо, - поговорим?
И услышал неожиданное:
- Отчего бы и не потолковать, сударь ласковый.
Ох, и крепким орешком оказалась нечестивая сучка. С ней нужно держать ухо востро.
- Хотите узнать, чего это мы скопом на вас ополчились? - Дьявол, она даже сделала попытку улыбнуться.
Ловкая тварь пытается перехватить инициативу.
Кройц тяжело поднялся. Тело отказывалось подчиняться. Устал! Как же он устал. Хорошо хоть зрение вернулось, и мир вокруг перестал отплясывать джигу. Ага... Вот с чего начать нужно, чтобы, фигурально выражаясь, выбить из-под этой язвы табуретку.
- Нет, - сказал равнодушно. - Это я и так знаю.
Если ведьма и была удивлена, то никак этого не показала. Да-а, сильна, чертовка.
- Миргелла вас по мою душу отправила. - Это была догадка, но вполне обоснованная. - Ты мне лучше поведай, чего это со мною такое странное делалось, там... - он кивнул в сторону двери, - на дворе. Почему всё вокруг было каким-то не таким. И вроде видел всё чётко, даже слишком, а сделать толком ничего не мог. И мутило не по-детски. И ноги сразу держать перестали. И палаш едва из рук не выпадал. Только не корми меня сказками про магию; на мне столько амулетов навешано, что я сейчас способен выдержать заклятия всего вашего ковена.
Толстая бабища попыталась улыбнуться разбитыми губами. Кройц едва удержался от того, чтобы ещё раз ей не вмазать.
- Не в магии дело. - Сказала ведьма и из её рта потекла кровавая слюна. - Тьфу... Это болотники такое амбре испускают. Оно голову дичи дурманит, а та, глупая, и не понимает, что её потихоньку травят. А когда осознаёт, то бежать уже не способна. Тут ей и конец.
Вонь. Ну, конечно! В голове Кройца прояснилось. Действительно никакой магии.
- О, какой у нас с тобой живой разговор завязался. - Учинитель жёстко усмехнулся. - Ежели так и дальше пойдёт я, может быть, тебя оставлю в живых.
Неверие слишком явственно читалось в глазах ведьмы. Нет, этим её не купишь. Она знала, что обречена и была готова умереть. Достойный противник, ничего не скажешь.
- Ладно, вижу, что смерти ты не страшишься. Поэтому выбор перед тобой прост: быстро или медленно? Сразу и безболезненно или долго и мучительно.
Ведьма дёрнула щекой. Про ужасы, что творил этот варнак с пленёнными колдуньями, она была наслышана.
- Быстро, - выдавила из себя. - Быстро...
- Хорошо... Тогда напой мне на ушко, чего это Миргелла так на меня осерчала? Хотя, нет... Об этом я и сам догадаться способен. За мою преданность истинной вере и безжалостное вытравливание вашего подлого семени.
- Преданность истинной вере? - Даже боль не помешала ведьме саркастически улыбнуться.
- Согласен, с пафосом перебрал.
Кройц приволок из угла тяжёлый стул и уселся на него верхом, сложив руки на спинке.
- Но это к делу не относится. А вот, что прямое касательство до моих забот имеет, так это то, что за тварь сообщила вам о моём скором посещении этого гнусного вертепа?
- А зачем нам было об этом сообщать? Никакой такой твари, как ты говоришь, и в помине не было. Мы сами тебя к себе пригласили. А ты, дурачок, и припёрся.
- Ах, вот оно как... - Что-то щёлкнуло в измученном мозгу учинителя. - Значит, все слухи о торговле детьми - это...
- Инсценировка. Бестолковый полуорк, которого ты мордовал в каземате, передал тебе базарную сплетню, что мы же сами и запустили неделю тому. Ты и повёлся. Жаль, сил мы не рассчитали. Миргелла предупреждала, что ты зверюга опасная, но она запамятовала сказать, что ты ещё и дьявольски везуч. Только... - ведьма сплюнула, - недолго твоему везению длиться. Сведёшь и ты знакомство с волкодлачьей фортуной.
- Отчего так? - Кройц даже голову наклонил, к левому плечу, явно дурачась.
- Продали тебя твои хозяева с потрохами. Нам продали, ведьмам.
- Ух, до чего бесчестные люди!
Новость эта исполнителя тайных поручений не потрясла. Сам того же сорта человеком был. Предательство считал делом обычным и никогда им не брезговал, ежели того требовали обстоятельства.
- Софирона? - на всякий случай уточнил он.
Ведьма кивнула.
- Угодил ты в тенёта, Кройц. - Она злорадствовала. - Ведьмы обещались оказать двору одну услугу, и слово своё мы сдержим. А твоя голова - это плата. Софиронин вексель.
Да-а, липкими оказались тенёта, в коих запутался везунчик Кройц. Вексель! Ишь, ты... Ну да вексель покуда не погашенный. Хотя, руку на сердце положа, нужно признать  - шансы на выживание у него невелики. Выход только один: уничтожить Софирону, прежде чем ей самой удастся добраться до его горла.
- Что за услуга?
Ведьма молчала. Кройц наклонился и выдернул кинжал из её ноги.
- Что за услуга? Больше спрашивать не буду. - Он распорол женскую юбку, задев при этом и глубоко порезав жирное бедро. - Говори, пока я не передумал, насчёт "быстро и безболезненно".
- Чтоб ты сдох! - зашипела ведьма. - Прогли... Миргелла обещала помощь всего ковена в поисках владетельного ублюдка! И мы его найдём, ведь государевы маги сейчас не у дел. И тогда тебе крышка. Софироне ты больше не нужен. Она баба ещё молодая, но с головой. К тому же она сама нашего племени. А престарелый Зимм у неё с ладони даже говно готов жрать. Как ты думаешь, много времени понадобиться ночной кукушке, чтобы заронить в его душу семя подозрения в твоей неблагонадёжности? И тогда никто не даст за твою поганую шкуру и ломанного ме...
Она не смогла договорить. Кройц рассёк ей горло. Потом в ярости ногой опрокинул на пол стул с агонизирующим телом и заметался по лачуге. Ему было страшно. Ох, паутина, до чего ж крепкая и липкая. Права эта исдыхающая жирная корова: не много теперь его шкура стоит. Что делать? Бежать?.. Куда? Долго ли он протянет, когда Зимм  смекнёт, что его охотничий пёс надумал дать дёру? Тут уж владетель миндальничать не станет. Подключит магов и вся недолга. Нет - бегство смерть Кройца надолго не отодвинет. Тогда, что остаётся: просто сидеть, сложа лапки и ждать, когда по твою душу придут разъярённые бабы. В другой-то раз они будут куда, как осторожнее. И не факт, что учинителю снова удастся выйти сухим из воды. Бездействие тоже - не выход. Тогда что?..
Кройц замер, словно на стену натолкнулся.
- Искать... Искать мальчишку. И найти его раньше всех. А тогда... Тогда будет на что торговаться.
Усталость, как рукой сняло. Не время отдыхать. Совсем не время. И заночевать под крышей сегодня не придётся. А ну как ведьмы надумают сюда с проверкой заявиться, поразнюхать, управились ли их товарки с занозистым мужиком. Вот уж вариант по истине гадский. Но как выбраться из дома, когда на дворе ползает такое бр-р-р... и болотники время от времени в окошко заглядывают. Интересуются: не желает ли добыча нос из хатки высунуть? Чёрт, как палаш-то жалко. Кройц обвёл помещение глазами, будто стараясь среди разгрома и валяющихся на полу тел найти ответ на самый жизненно важный вопрос. И вдруг взгляд его остановился на только что убитой ведьме.
- Да... - нехорошая улыбка тронула жёсткие губы Кройца. - В тенёта я угодил, ваша правда. Но попробуйте удержать. Я вам не муха. Я - шершень, которому любая паутина не смертельная ловушка, а лишь досадная помеха.
Улыбка, словно застыла на его лице, делая его похожим на посмертную маску. Учинитель вынул пистолет, тщательно его вычистил и перезарядил. Один выстрел - не много, но лучше, чем ничего. Главное, добраться до палаша. Если только раненная им тварь не уволокла его в болото. М-да, без палаша будет тяжко: с кинжалом и единственным пистолетом много ли навоюешь?.. А ведь ещё и "амбре" болотников со счетов сбрасывать нельзя. И забор... как его перемахнуть. Хотя, тут может статься, большой заковыки не будет. Ведьмы мертвы. И колдовство их должно бы рассеяться.  И всё равно - слишком много врагов. Особенно этот - лошадь сожравший.
- А нет ли в хозяйстве колдовском, такой простецкой вещи как топор? Непременно должен быть. Не словом же, нечестивым, они дрова для камина кололи.
Загнанный зверь, в которого сам того не приметив обратился Кройц, лихорадочно искал выход. И, кажется, он его нашёл.
- Дамочки, придётся вам,  нечестивым подстилкам, после смерти послужить богоугодному делу - спасению жизни благородного рыцаря, то бишь - меня.  Где топор, стервы?
В дальнем углу обнаружилась меленькая, скособоченная дверца в чулан. Кройц сунул туда свой любопытный нос и среди всяческого хлама отыскал вполне годный для задуманного инструмент.
- Туповат, конечно, - навёл он критику на секиру, потрогав пальцем её лезвие. - Вот, что значит, нету в доме мужской руки. Ну да ладно - сгодится.
Нет, ратоборствовать с этой плотницкой штуковиной учинитель благоначинаний вовсе не собирался. Не мастак он был на топорах-то. План, созревший в его воспалённом мозгу, был кровав и мерзостен. Но до нравственных ли тут норм, когда весь мир тебя с потрохами сожрать желает? Успокоив, и без того не особо возмущавшуюся совесть, таким рассуждением, добряк Кройц оттяпал голову несчастной толстухе. С первого удара не вышло - сказались усталость и отсутствие опыта. Но утерев забрызганную кровью рожу и преодолев отвращение, полномочный представитель владетеля Зимма, завершил начатое.
- Тяжёлая ты, оказывается, - попенял отсечённой голове Кройц, держа её за волосы. Не, не стану твою бывшую владелицу половинить. Вон ту, ведьмочку, что постройнее будет, до пояса укорочу и тогда, дай бог ноги.
Идти напролом, когда на дворе тебя дожидаются решительно настроенные монстры - дело не самое разумное. Поэтому хитроумный Кройц и надумал их отвлечь, подбросив кровавую "вкусняшку".
Завершив отвратительную работу по расчленению женского трупа, учинитель подволок обе половинки к порогу. Затем вернулся за головой толстухи. Какое-то время шумно сопел возле порога, собираясь с духом. Потом отодвинул засов, рывком распахнул дверь и швырнул голову по направлению к болотцу. Уловка удалась. Те трое болотников, что с упрямством, достойным лучшего применения, дожидались его на дворе, дружно повернули свои уродливые морды, любопытствуя, чего это такое необычное летать надумало, давая человеку несколько секунд, чтобы осмотреться. Четвёртый, валялся в грязи с палашом в груди и обрывками плаща в пасти. Ага, вот куда Кройцу нужно. Но впереди ещё маячило невообразимое чудовище, успевшее благополучно сожрать конскую тушу. Ну и обжора! Ай да молодец учинитель всяческих нужных в быту начинаний; умом своим острым проник в будущее и нашёл способ вывернуться из ситуации дюже непростой. Кройц слегка прищурился. Дьявол, опять вонь болотников действовать начинает. Что там с забором? Как и раньше - две кривых доски сбиты. Кончилось ведьмовское заклятие! Ну, теперь-то никто его не удержит.
- Эй, - рявкнул Кройц, - давайте все сюда. Тут у меня свежатинка для вас, гурманов, припасена.
Первым в его сторону двинулась туша, состоящая из переплтёных гадов, отвратительно разевая бесчисленное количество пастей и громко шипя.
Кройц раскидал части тела в разные стороны и вынул пистолет. Ну... момент истины.
 Скопище монстров, лишённых ведьмовской направляющей руки, повело себя вполне предсказуемо - разделилось: болотные обитатели двинулись в сторону Кройца, намереваясь добавить его мускулистое тельце к запасам в своей кладовой, а сложно слепленное чудовище, разъехавшись на две половинки, поползло ужинать, освобождая проход к воротам.
- Ну, вот и всё, - тяжело выдохнул учинитель, и, спустил курок.
Двое - это не трое и до палаша всего ничего. С кинжалом пришлось расстаться. Кройц метнул его в изготовившегося к прыжку уродца. Подпускать такого к себе? Да убереги бог. К тому же паразитические черви на шкуре нелюдей снова забеспокоились и по одному стали опадать в грязь.
Ага, такой вам Кройц идиот, чтобы вас дожидаться? Видели уже, чем заканчивается близкое с вами знакомство. Быстрее к поверженному, уже коченеющему под холодным дождём противнику. Рукоять палаша уже влипла в ладонь. Косой удар пришёлся по протянутой к Кройцу лапе.  Пистолет - теперь просто увесистая дубинка, - с чавкающим звуком сокрушает череп настырного болотника и учинитель благороднейшим образом пускается наутёк. Только пятки засверкали.
Рыцарские кони -  несчастные животины - дрожали всей шкурой под студёными струями, привязанные к деревьям.
Палашом учинитель рассёк поводья, освобождая невольных заложников человеческих интриг, и вскочил в седло. Что будет с остальными лошадьми, его не беспокоило: они без хозяев не останутся и с голодухи не сдохнут. У него же заботы поважнее - охота за его башкой уже началась. Жаль, не выйдем спалить это гнусное обиталище. Жаль. Нету в этом мире совершенства. Да и хрен с ним.
Кройц вонзил шпоры в конские бока. Теперь - в столицу, пока весть о том, что он выжил, не достигла ушей одной некрасивой владетельницы, что надумала играть во взрослые игры, пытаясь сразу установить свои правила.
И долго-долго вслед удаляющемуся всаднику смотрели огромные, круглые кошачьи глазищи.
- Везунчик, - с ненавистью вытолкнул из себя так и не промокший кот. - Какой же ты везунчик, Кройц.
Кот нервно дёрнул кончиком хвоста и растворился среди серого лесного сумрака. Он нёс хозяйке дурные вести, прекрасно понимая, что кипящее варево в ведьмовском котле фротонской тайной политики только что сорвало крышку и неудержимо полезло наружу.

Глава 12.

Не напрасное посольство.

Отбывшая восвояси Ульшара вполне могла гордиться успехом своей премьеры на поприще большой дипломатии. Везла она в ларце, многими заклятиями запечатанном, личное письмо её величества Анфиоры беспокойному Уланду Шраму. А ещё, на словах переданное заверение, что военного столкновения мятежного герцога с флотом Алагара не случится ни при каких обстоятельствах. И блуждала на тёмных губах полудроу странно мечтательная улыбка, которую она без особого успеха пыталась скрыть от недоумевающей охраны. Улыбка эта была бы во много раз явственней и ярче, кабы знала дщерь Дома Шелестящей Тени о некоем разговоре, произошедшим между членами одного венценосного семейства.
Его величество король Алагара, а последние месяцы ещё и император, покинул собственный кабинет с хлопаньем дверьми и матом, выученным исключительно по историко-романтическим книжкам.
- Чтоб  вас черти взяли. Будьте вы все прокляты. И тысяча чертей!.. Нет... три тысячи чертей!!! Да...
О, как далёк был Кристофан 2 от своей армии. Даже языка её не знал. Вот привёлся случай от души чувства выплеснуть, а на языке только литературные, выспренние, выхолощенные формы. М-да... Кристофан остановил свой бег у огромного - от пола до потолка - окна и, выпятив сочные губы, стал подыскивать слова для конкретного обозначения овладевших им эмоций.
- Шлюха! - наконец выдал он оконному стеклу.
То незамедлительно запотело в искреннем смущении.
- Два раза шлюха, - продолжил император обличение неизвестной особы.
Но стекло быстро адаптировалось к монаршему негодованию и больше потеть не пожелало.
- И ты шлюха... - обиделся на окно Кристофан.
Стекло надменно приобрело свойственную ему прозрачность. Лишь несколько капель, словно слезинки, остались скорбно висеть на его беспорочной невидимости.
- Ё... жики побритые! - припомнилось монарху одно из изречений герцога Арнимейского, бывшего военного министра. - И ты туда же...
Он вознамерился разбить стекло кулаком, но в последний момент удержался, опасаясь пораниться, и только слегка пристукнул по нему костяшками пальцев.
Пацифистом был император. Истинным почитателем мира. Кто-то из придворных считал его трусом. Но нет - они были не правы. Ну ладно, может, и правы, но не совсем.
- ... Мой муж и ваш отец законченный трус! - А вот это уже не придворные.
- Да, матушка. Как ни прискорбно это признавать, но... да. Мой венценосный родитель слаб духом.
Что не позволено высказывать челяди, то не возбраняется членам семьи, пусть и в отсутствие правящего монарха. Хотя, когда это Анфиора, ещё в отроческих летах хлебнувшая лиха, боялась сказать правду в глаза кому бы то ни было? От того, после разговора со своей благоверной супругой, и выбежал император, как ошпаренный. От того и ругался сейчас с окошком и даже разбить его желал, но...
Ой, да ладно. Ну, подумаешь, Кристофан о своём имуществе радеет, и вообще ему претит всякий беспорядок. Тем и успокоимся. И далее двинемся, приняв, как данность, любовь императора ко всеобщему порядку, благоденствию и сытой, обожравшейся благ чистоплотности.
- Учитесь, сын мой, - со значением произнесла императрица. - Учитесь править. Ибо, в отличие от вашего родителя, вы будете лишены такого наставника, каков был герцог Лихтенгерский.
- Ну и был он учителем моего папеньки и что? - надменно фыркунул отпрыск венценосной фамилии.
- И то, что у вас теперь есть империя, - жёстко ответствовала Анфиора. - Уж не думаете ли вы, что её сподобился создать ваш батюшка? Оставьте эту чушь для историков будущего. Кристофан 2 неплох, как администратор мирного времени. Потомки, гарантированно, поставят в его честь высоченную стеллу. Но он становится совершенно негодным правителем... Да, что там -  и человеком, когда наступают смутные времена. Сейчас наша держава держится только памятью о могуществе Уланда Шрама. Но как только враги поймут, что это маленькое недоразумение между Кристофаном и его теперь уже бывшим канцлером, всерьёз и надолго, боюсь, нам всем станет очень неуютно.
Наследник низко опустил голову. Длинные волосы полностью скрыли его лицо. Юноша частенько пользовался этим приёмом, когда не хотел, чтобы собеседник видел его глаза. Мать мысленно ему поаплодировала. Мальчик издался умнее папеньки.
Они оставались в кабинете императора - самом безопасном месте, с точки зрения сохранения государственных тайн. Анфиора и не подумала отсюда шагу ступить, когда Кристофан удалился, праведным гневом пылая. Вот ещё была нужда! Бразды государственного правления в слабых руках не удержать. Пусть его - рефлексирует. Анфмора другого поля ягодка.
Императрица не стала садиться за стол супруга, но вольготно расположилась напротив, на тахте, заваленной бархатными подушками. Откинувшись вольно на спинку и положив ноги на маленькую скамеечку, Анфиора, казалось, погрузилась в облака убаюкивающей неги. Даже глаза полуприкрыла, хитрюга. Но сына ей обмануть не удалось. Уж, он-то прекрасно знал характер своей обожаемой маменьки; императрица сейчас была подобна хитрому и опасному хищнику. Притворяясь расслабленной, дремлющей и безопасной для всех, она была способна нанести разящий удар в любое мгновение.
Этим её качеством юный Кристофан всегда восхищался.
- Вы, ваше величество считаете, - начал он, прервав свои размышления, и усаживаясь в кресло для посетителей, предварительно развернув его, чтобы видеть мать. - Вы считаете, что его императорское величество не сумеет удержать союзников и отпадение их от нашей империи неизбежно?
Императрица резко восстала с подушек. Куда подевалась вся томность? Перед принцем сейчас сидела жёсткая женщина с ледяным лицом. Она подалась вперёд.
- А вы, мой дражайший сын, знаете хоть одного НАШЕГО союзника? Ну, хоть одного... Бриттюр? Не смешите мой подъюбник. Фаруз с Летающих островов? Он верен только самому себе, но Шрама уважает бесконечно. Шрама, ваше высочество, а не вашего батюшку. Даже граф Шергодонский - осторожнейший из всех ядовитых гадов, и тот позволяет себе взбрыкнуть против Короны. Не особо ретиво - но всё же...
Кристофан озабоченно кивал головой. Спорить с очевидным было невозможно.
- Все, кого бы я мог назвать, матушка, в действительности были союзниками Уланда Шрама.
- Уланд Шрам, ваше высочество, он только для меня. Для вас же он его сиятельство герцог Лихтенгерский, человек, заслуживающий всяческого уважения. Ваш родитель, не будем этого лицемерно скрывать, поступил с ним скверно. Очень скверно и сточки зрения обывательской и уж совсем никуда не годно с точки зрения политической. Уверяю вас, история императорам таких ошибок не прощает. Но... - она снова откинулась на подушки, - на счастья нашего императора у него есть я, и есть вы. И сегодня мы с вами исправили, допущенную Кристофаном 2 оплошность. Исправили, насколько это вообще было возможно.
Принц изобразил лучезарную улыбку; глаза оставались холодными. Исправить-то они исправили, только от чего так муторно на душе? Он пристально посмотрел на мать. Нет, по её лицу ничего понять было нельзя. Впрочем, так было всегда. Что-что, а скрывать свои чувства императрица умела.
- Матушка, а ведь мы его ограбили.
- Уланда? - Анфиора чуть пошевелила длинными пальцами, любуясь игрой света в драгоценных камнях перстней. - Ограбили... Фи, сын мой, какое вульгарное слово вы употребили. Он сам предложил... гм... оплатить сделку... Э-э... политический договор. И цену, заметьте, назначил сам.
- М-да... сам. А он игрок, этот самый герцог Лихтенгерский. Это ж надо так верить в свою звезду! Поставить на кон все свои владения...
- Ну, допустим, не все. Кое-что у него всё-таки осталось.
Кристофан взял со стола перо и принялся его изучать с видом самым глубокомысленным:
- Родовой замок и прилегающие владения? - Он со значением причмокнул губами. - По сравнению с тем, что он добровольно передал Короне!.. Матушка, да он теперь нищий. И это, заметьте, в момент, когда его сиятельство начал войну. Кхм... авантюрой попахивает.
Императрица усмехнулась. Ей ли не знать, что Уланд Шрам по-другому и не жил никогда. Её собственное положение, да что там! - сама её жизнь - результат одной из рискованных интриг этого господина.
- Авантюра, ваше высочество, - его второе, если не первое имя. Герцог принадлежит к тому малому во все эпохи числу людей, каждый чих которых грозит перекройкой политической карты мира. Но, сударь мой, не соблаговолите объяснить матери причину вашей озабоченности делами его сиятельства?
Кристофан, наклонив голову, спрятал глаза. Тон матери говорил яснее ясного, что некоторые занимательные моменты своего совсем недавнего прошлого, которые он хотел бы от неё скрыть, для императрицы совсем не тайна.
- Она, Ульшара, очень умная молодая дроу. Особа яркая и с характером. Этого не отнять.
- Ульшара? - слабенькая попытка разыграть недоумение.
Императрица сделала ручкой, раздражённо пресекая столь бездарную игру, попавшегося на сладком сынули.
- Ваша ею... э-э... заинтересованность бросается в глаза всем, кто не слеп. Даже ваш батюшка и тот насторожился. Да-да, дражайший сын. Ваш отец изволил выразить своё беспокойство по этому поводу. Как так, наследник престола посмел увлечься какой-то полудроу, прижитой опальным герцогом вне брака? Шкандаль!
- Вы, по этому поводу, имели беседу с отцом? - Вскинул голову Кристофан. И Анфиора не могла не заметить, сколь густо он покраснел.
- Конечно. Что же в этом такого? В конце концов, мы ведь ваши родители, Кристофан. Не забывайте об этом.
Кристофан вскочил и возбуждённо стал мерить кабинет шагами из угла в угол. Императрица, наблюдая за метаниями сына, чему-то таинственно улыбалась.
- Вы угомонились, ваше высочество? - спросила она, когда ей надоела эта бестолковая беготня. - Сядьте. Уже в глазах рябит. Сядьте, я вам говорю. Так-то лучше. Помните, я говорила вам, что у императора нет союзников?
Сын, только что оседлавший стул, кресло вдруг показалось ему страшно неудобным и стесняющим, недоумённо уставился на мать.
- Союзники?.. Простите, матушка, я не совсем понимаю...
- ...причём здесь ваши отношения с красавицей Ульшарой? Я императрица, сын мой. Я - политик до мозга костей. И вы станете таким же. Зачастую, политику приходится совершать поступки, которые, может быть, ему против сердца. Но не в этот раз...
Она встала, и, подойдя к растерянному Кристофану, положила свою руку на его голову.
- Не в этот раз, мой мальчик.
- Что? Вы... вы одобряете мой выбор!?
Анфиора хулигански щёлкнула наследника по носу.
- Но почему?
- Ваша наивность меня настораживает, Кристофан. Сейчас вы неприятно напоминаете своего отца. Герцог Лихтенгерский - мужчина целеустремлённый. И если уж он надумал стать монархом, он им станет. И будьте благонадёжны, как только это произойдёт, - а, возможно и несколько раньше, - в его передней будут толпиться послы всех мало-мальски влиятельных династий Амальгеи. И никого из монархов, желающих связать своих отпрысков узами брака с Ульшарой, не будет волновать факт её незаконного появления на свет. Одним махом заполучить таких друзей, как правитель морской державы...
- Он ещё не правитель, - надумал включить "зануду" принц. - И державы-то никакой нет.
Анфиора тяжело вздохнула:
- Сегодня я ещё прощу вам политическую близорукость. Но только сегодня... Да, королевства Уланда Шрама ещё нет ни на одной карте. И да, нельзя исключать вероятности, что оно никогда не появится. Но, -  императрица подняла вверх указательный палец, - Асганиш-то никуда не делся. Дроу только наращивают своё влияние в мировой политике. И не стоит забывать, какой Дом играет главную скрипку в их Тёмном Синклите.
- Дом Шелестящей Тени. Дом, который возглавляет нобиль Ашган...
- Возглавляют, сын мой, возглавляют - нобиль Ашган и его родная сестра, госпожа Шагура - колдунья величайшей силы, чисто случайно... - Анфиора улыбнулась, - являющаяся матерью некоей Ульшары, чей неопределённый статус, я уверена, скоро будет изменён. И если этого не понимает император, то это беда всей империи. На счастье Алагара, я способна мыслить куда яснее своего недалёкого мужа. И всё-таки вы были правы, неожиданно закончила императрица. - Я действительно ограбила герцога. Радея о державе, приходится идти на компромисс с моралью. Но сдаётся мне, что Уланд меня простит. Таков уж характер этого человека; ставки в своих играх он всегда назначал верхние.
Да, её отец в одночасье обеднел. Это Ульшара понимала со всей ясностью. Обеднел герцог Лихтенгерский едва ли не катастрофически. Владения его сократились в десятки раз. Не осталось мануфактур - они все перешли под юрисдикцию Короны. Не осталось шахт и копей. Банк?.. Ну, банк Ульшара отстояла своей волей, просто не сообщив его высочеству, а позднее и её императорскому величеству о том, что отец готов и его отдать алагарской империи. И долг Короны перед Уландом - ой, до чего щекотливая тема! - оказался прощён лишь наполовину. Умница, девочка. Ульшара мысленно погладила себя по голове. Война требует денег. Много денег. К тому же, какой дурак выпустит из рук такой рычаг давления на мягкотелого Кристофана 2, как его собственные долговые обязательства?
И всё-таки, кто бы мог усомниться в успешности её мисси? Ой, на что только не пойдёшь ради удачного замужества!? А только на сердце, как-то очень уж не спокойно. И не большой, но всё-таки острый, как у правильной дроу клычок нет-нет да больно закусывал красиво очерченную губку посла: как ещё любимый папочка отнесётся к теперешнему её увлечению. И увлечению ли?.. Мысли Ульшары бродили рядышком с неким образом длинноволосого молодого человека, обещавшего стать недурным монархом. Грехи наши тяжкие - съездила, называется, с дипломатической миссией.
Берег морской, где ждало Ульшару и герцога Арнимейского, большое торговое судно, приближался медленно и неуклонно. С приближением его, росло в душе герцогской дочки чувство тревоги. Нет,  не то чтобы она опасалась отцовского недовольства или маминого негодования - всё-таки взрослой девочкой была дочь Дома Шелестящей Тени, взрослой и самостоятельной в решениях, - однако, беспокойство усиливалось.
Наконец, накрутив себя до тремора в руках и противно подёргивающихся поджилок под коленками, Ульшара приняла решение героическое - поделиться горем своим девичьим с одним грубоватым дядькой и, даже, через гордость переступив, испросить у него совета.
- Всё равно мне его дожидаться, вряд ли он сумеет быстро обернуться. Папаша его такой просьбой озадачил, что любой бы запарился.
Тут дроу не удержалась - улыбнулась широко. Не будь рядом охраны, рассмеялась бы в голос, но чин держать надо. Не базарная, вульгарная девка. Как-никак со всех сторон девица голубых кровей. Чтобы Арнимейский да упарился!? Дядька Пух, который от неё требовал, чтобы она его только так и величала, - человек способностей величайших. Не будь он лишён тщеславия, ещё неизвестно, кто бы сейчас примеривался к царскому венцу. Уланд Шрам, конечно, гениален и безмерно умён, но Розовощёкий... Ох, уж этот Розовощёкий! Всех его талантов не знает никто. Даже  лепшие его друзья. Ульшара не сомневалась, что и её отец, тоже до конца не осознаёт всю непомерную мощь своего пьянственного, шумного, скабрезного, нарочито хамоватого приятеля.
Однако в расчётах своих Ульшара ошиблась. Никого ей дожидаться не пришлось. Они и до берега добраться не успели, как их громогласно приветствовал, выбравшийся из придорожных кустов гигант-человек. Был он изрядно навеселе, что, собственно, и подразумевал его личный этикет. В лапище своей Пух держал объёмистую посудину с пивом и просто лучился довольством. Все неприятности, сваливавшиеся на его забубённую голову, этот дворянин воспринимал, как что-то совершенно естественное. Идёт дождь?  Его же не остановить, если рядом нет трезвого колдуна-синоптика. Совершается нападение на Пухову внушительную персону? Ну, так что ж, оно же уже совершается. Отмахивайся и не канючь. Коли выживешь - большой молодец. А нет, так чего тогда и голову размышлениями трудить, а отлетевшую душу грузить совершенно ненужными переживаниями. К богам нужно прибывать в настроении лучезарном, дабы кислой физиономией не портить им настроения. Правда, до сей поры, убить Розовощёкого никому не удалось, но подобного исхода он для себя не исключал. Что совсем не мешало ему сохранять природную жизнерадостность и не тускнеющий оптимизм. Помереть с лезвием кинжала в боку, великан для себя зазорным не считал.
- О-о, шустро обернулась! - Пух растопырил ручищи и принял в них Ульшару.
Так уж у них повелось с самого её детства. Доверяя Пуху, как родному отцу, отчаянная девчонка кидалась ему на грудь из седла, заливаясь смехом.
Подхватив высокую дроу в лёгком доспехе и при двух мечах Розовощёкий даже не покачнулся. С возрастом силы у него не убывало.
- Как скаталась до императорского двора, девочка? - Грубоватая его забота была искренней, сердечной. - Никто там тебя не обидел? Правда?.. Ты мне, смотри, не ври, ежели, что я даже твоего батю дожидаться не стану. Сам их халупу по камешку разберу.
Не поверить Арнимейскому было никак нельзя. Такому, как он поднять восстание против не особо популярного императора всё равно... Пух зажал пальцами нос и оглушительно высморкался. Да, манеры у него с годами не улучшились.
- Мне эту царственную грушу потрясти, что высморкаться.
- Я именно об этом сейчас и подумала.
- Смейся, девочка. Люблю, когда ты смеёшься. Значит, всё хорошо?
Ульшара жестом велела охране держаться подальше. С Пухом ей ничего не угрожает, а новости всё-таки не для ушей простых вояк. И пусть "проникающие в суть" самые верные псы  Дома Шелестящей Тени - их на куски рвать можно, они будут только улыбаться - но осторожность отцовскую из собственной крови не вытравить.
- Пройдёмся?
Пух галантно предложил ей руку и Ульшара на неё опёрлась.
- Удачно. Всё удачно.
Пух посмотрел на девицу с большим подозрением.
- Выкладывай всё, как есть. Если дело не в посольских заморочках, а случись какой конфуз, о нём бы уже звон прокатился по всей империи, то... Неужто дела сердечные!?
- Грандиозное Тёмное Начало поглоти твою грёбанную проницательность, дядюшка.
Пух хохотнул и надолго припал к горлу кувшина, смачивая горло пенным янтарём и благородно позволяя девице сгрести в кучку расползающиеся мысли.
- Что о Кристофане скажешь, дядюшка?
- Тюфяк беззубый, - рубанул с плеча Розовощёкий, но заметив, как изменился взгляд, устремлённый на него, сообразил, что сморозил глупость. - А-а, так ты про младшего? Вона чего... Неужто он сердечко твоё ранил?
Ульшара беззащитно шмыгнула носом:
- Ранил, дядюшка. Ещё как ранил.
- Ёк-макарёк, - крякнул выбитый из седла Пух. - Ни хрена себе оборот. - Он тут же, стыдясь, захлопнул пасть и даже, для надёжности, запечатал её ладонью.
- Ругайся, Пушище. Я и сама уже сколько раз горячее слово отпускала. Угораздило же, дуру. Можно я у тебя на груди поплачу? А то такое мамке не расскажешь, вдруг заругает. Скажет, тебя, лахудру, зачем в империю отпускали? Хвостом там крутить? Подолом пыль собирать? А у меня и подола-то нету. Я всю жизнь в гетрах. Попробуй в юбках пофехтуй.
- Не, не буду пробовать, - Пух утёр самозванной племяннице нос. - Мне юбки не идут. Да и где столько материалу набрать, на мою-то нижнюю обширность. Никакая мануфактура с таким заказом не совладает.
- Хорош язвить. Слушай лучше. Я ещё немного поплакать собираюсь.
- Реви, - дозволил гигант. - Камзол от соплей прислуга после отстирает.
- Кристофан - душка.
- На вкус и цвет това...
Ульшара стукнула болтуна в бочкообразную грудь.
- Ой, - вежливо пожаловался на страдания, ничего не почувствовавший обормот.
- Молча, слушай.
- Яволь... э-э-э, в смысле, заткнулся уже. Только мне и так всё уже ясно.
- Гад, ты дядюшка. Всю девичью истерику испоганил. Отпусти теперь, будем серьёзно говорить.
Пух с готовностью ко всему серьёзному громко булькнул пивом.
- Убью, - искренно пообещала Ульшара.
- Вся в отца, - Пух отлепил от губ посудину, - тот тоже всю жизнь грозится. Прям и не знаю, чем я вашей склочной семейке так не угодил.
- Он принц, - решила всё-таки слегка поканючить девица.
- А ты дочь канцлера и самой могущественной колдуньи, каких я в жизни видел, беззаботно парировал Розовощёкий. - И не смей мне ляпнуть, что незаконнорожденная. Времена, в кои судьба свела твоих маму и батьку, были лихими до полной неразберихи. Да и после у них большого покоя не наблюдалось.
- Да не хотела я про это...
- Вот и не начинай. Слушай лучше... Принц... - Пух пренебрежительно фыркнул. - Видали мы с Уландом всех принцев на...
- Кристофану туда не надо.
- Ладно, - с Ульшарой Пух всегда был до невозможности покладистым. - Но всех остальных мы всё равно видали на...
- Пу-ух, прекрати.
Расхулиганившийся дядька поднял руки вверх и попробовал придать своей роже серьёзное выражение. Ульшара не выдержала такого испытания и прыснула.
- Ты уморительный, Пушище. Ты это знаешь?
- То, что твой Кристофан наследник алагарского престола ничего в ваших отношениях менять не должно. И не поменяет. Прежде всего, потому, что мы с твоим хитрослепленным батей хорошо знаем императрицу Анфиору. А ещё... Корона скоро будет и у тебя. Я сумел выполнить просьбу Шрама. Ох, и трудненько было протащить этих ребят через половину королевства, ещё труднее оказалось загнать их на борт. Но совладали мы всей командой. Так что, какие бы ещё гадости Хугу не откопал, нас теперь уже никто не остановит. И потом... дирижаблестроительные верфи я ведь исхитрился за собой оставить.
Становилось похоже, что заговорщикам таки удалось обжулить скаредное императорское семейство. Война требовала денег, войск и дирижаблей. Всё это у Шрама было. Что касаемо туза в рукаве, так герцог никогда не начинал заваруху, не имея в запасе целой колоды джокеров.

Глава 13.

С головою в варево...
Скрывать досаду, уж коли посетило их это раздражающее чувство, орки никогда не умели. Тем тяжелее сейчас приходилось героическому командующему Наёмным Корпусом Оркской морской пехоты полковнику Обламаю Бармалеевичу, пока бесфамильному. Полковник мужественно держался, но имел столь лютый вид, что заставил испытать, пусть и слабенький, но всё-таки мандраж, даже неустрашимого прапорщика (перед военной экспедицией на острова повышение получила) Папиллому.
- Куда генерал свинтил? - вежливым рыком, от которого пролетающие мухи падали замертво, сражённые инфарктом, в который раз за последние пять минут, интересовался у Хряповой жены Обламай.
- Не могу знать, - почти не дрогнув голосом, ответствовала генеральша, на всякий случай, крепко сжимая ручку сковороды.
Хрен их знает, этих импульсивных орков, вдруг не совладает Бармалеич с эмоциями и в драку полезет. Уже чудо, что до сих пор не полез. Уж она-то, Папиллома, знает, сама из таковских. Но сей день чугунная сковорода не проверила на прочность Обламаев несокрушимый лобешник; велико было почтение этого орка к личности первого за всю историю Тусуя генерала.
- Драконы его тута? - чуть сбавил обороты полковник. - Папиллома, хоть про них-то скажи, а? В лейтенанты произведу.
- Пошёл ты на ху... тор, полковник, бабочек ловить.
- Достойный ответ, - одобрил орк, громко хлопая дверью и срывая её с петель от непривычных сердцу переживаний. - На плацу чтоб была! Построение завтра - в десять.
Чего так распереживался полковник Обламай, мужчина характера стального, пусть слегка и импульсивного? А всё от того, что Уланд Шрам приказал провести общевойсковой смотр своей разношёрстной армии. И Бармалеич возмечтал блеснуть в глазах тусуйского национального героя. А тот возьми да исчезни за сутки перед великим событием. Чтоб ему, однако, недобро икнулось. На большее недоброжелательство по отношению к Хряпу полковник оказался не способен. Чему искренне изумился. Обычно он словеса ругательные из себя исторгал, не озираясь на оскорбляемые персоналии. А тут засбоил.
Да, как же не ко времени  испарился генерал Хряп. И Бармалеича накрыли неприятные подозрения, что события ход свой уже набрали, а он почему-то до сих пор остаётся в необъяснимом неведении, куда это они рванули с такой головокружительной лихостью.
Полковник спешно припустил к родным казармам. Неприятное чувство раздражения распирало его изнутри, грозя с секунды на секунду сорвать не особо прочный клапан Обломаева терпения. Спешно нужно было кому-то накрутить хвоста. Проораться, а ещё надёжнее - дать кому-нибудь по мордам. Орки - вояки отменные, но с дисциплиной у них всегда были проблемы. От того бравый морпех и не сомневался, что без труда отыщет кого-то в чём-то уже давно виноватого. И уж тогда бедолаге, устав нарушившего по природному своему раздолбайству, уж никак несдобровать. Обломай Бармалеевич, орком был статей таковых, что и в добром расположении духа способен нагнать страху на любого соплеменника. А распалясь в негодовании, скажем из-за случайно недолитого пива, бывало, и у огров вызывал глубокое, до жидкого стула, почтение. Росту он не сказать, чтоб был великанского, так футов семи. Но это лишь от того, что Обламай, как и все правильные орки был изрядно сутул. И макушка полковника едва выбивалась над безудержно бугрившимися мышцами плеч и трапеции. Зато шириною всей анатомии он мог поразить любого. Пух и тот перед ним выглядел стройным до хлипкости юношей. А это, надо доложить, всё-таки мерило. Добавьте к буйству плоти клыкастую физиономию, густо расчерченную кривыми шрамами. Маленькие, недобро горевшие алым пламенем глазки. Благородную скалу носа, хитро искривлённую от переломов. И жёлтые, кривые в два пальца толщиной клыки, что не могли скрыть зелёные мясистые губищи. Парсуна выходила живописная, для ночного кошмара вполне годная. И вот это всё великолепие сейчас неслось по тусуйским, замысловато проложенным улицам, щедро расплёскивая вокруг себя волны первородной ярости. Гоблины прыскали в разные стороны, даже не видя ходячую угрозу здоровью, инстинктивно ощущая беду ещё за пару кварталов. Всё предвещало  грозу. А у одного ветерана, к счастью своему ушедшего в отставку, и теперь мирно дующего пиво прямо по среди площади, и разглядевшего гневно прущее начальство, даже возникло чувство, что сей день доспехи мариманов буду сверкать ярче солнца... впервые в истории Корпуса.
- Итить твою, - поделился он мудростью с пивной посудиной. - А и хорошо же бывает на пенсии. Особливо при таковском в казармах аврале.
И всё-таки, куда же подевался беспокойный генерал? Чего не сидится ему в родной газетной редакции? "Тусуй дейли таймс репорт" - единственная орксакая газета - та ещё невидаль! - между прочим ко всеобщему удивлению быстро встала на ноги и начала приносить живую деньгу. Её штат был расширен до трёх рыл, - одного корреспондента людского племени, наборщика из дроу и гнома-бухгалтера, - но все они тоже пребывали в полном неведении. Гном даже настой валерианы глушить начал, объясняя это сердечной тяготой по обожаемому начальству. Но остальной коллектив тут же заподозрил его в финансовых махинациях.
- Ироды, вы, - гундосил коротыш, швыряя в коллег связками гусиных перьев. - Как можно быть такими... такими гнусными типами!?  Хряпа-то и нету всего несколько часов. Неужто ж я уже бы успел, какую афёру провернуть?
- Провернуть? Не знаю... - недобро щурился тёмный эльф. - А вот то, что ты её задумал - уж точно.
Обмен мнениями, к коему подключился и собкор, быстро перешёл в драку, закончившуюся ничьей и распиванием мировой в складчину. Всё-таки Хряп умел подбирать контингент. Что ни персона, то профессионал высшей пробы. За свою газету он мог быть спокоен, хотя бы в ближайшие три дня.
Впрочем, оркский национальный фатализм, был не чужд, странному во многих отношениях генералу. Поэтому, взбираясь по ночной поре на спину Космача, он мысленно попрощался со своим детищем. Ну, так, просто на всякий случай.
И куда черти поволокли генерала Хряпа? Да всё туда же в негостеприимные фротонские пределы. А зачем?
Хряп как раз строчил незатейливую статейку, призванную оправдать герцогскую авантюру в глазах прогрессивной мировой общественности, когда его мирную обитель посетил сам возмутитель любого спокойствия - герцог Лихтенгерский в сопровождении волкодлака Чармера и мадемуазель Эттель, уже снаряжённых по-походному.
Все трое были возбуждены сверх всякой меры.  Волнение Шрама на генерала произвело особое впечатление.
- Уланд, - Хряп прочитал ситуацию с первых слогов, - дело важное?
- Угу.
- Пахнет жареным?
- Не для тебя, генерал. В этот раз точно не для тебя. Но твоя помощь жизненно необходима.
- Излагай.
Суть свелась к простой доставке странной парочки.
- И только-то? - удивился Хряп. - Космачу это раз плюнуть. Или... - он насторожился, - есть ещё что-то?
Оказалось - есть. Нужно было дождаться Эттель и Чармера, покуда они с делами управятся и в целости донести их обратно.
- Сколько ждать? - проявил интерес генерал.
Герцог вопросительно глянул на мадемуазель. Та, слегка помявшись, обозначила срок в три дня. Три дня на враждебной территории!? Хряп хмыкнул. Ничего запредельного. Космач, конечно, птаха изрядно приметная - здоровый, зараза вымахал, и белизной снег горных вершин посрамить способен, но всё-таки перетерпеть можно, если место малопроходимое подобрать.
- Добро. Когда вылетать?
- Сейчас, - сказал Уланд. - Сейчас, генерал. И это... Ты если, что не так пойдёт, прикрой их там.
Это было само собой разумеющимся. Более того, Хряп сразу же, в силу знаний жизни, именно такой исход экспедиции предположил. По-другому у него никогда дела не заканчивались.
- Взбеленятся фротонцы-то, - пророчески возвестил он.
- Ничего. Если у Эттель всё получится, нам будет, чем успокоить Зимма. Глядишь, и флот свой отведёт. То-то нам всем облегчение.
Ну, раз уж речь об этом зашла, то без заварухи точно не обойдётся.
- Может, мне их без попечения совсем не оставлять? - предложил орк.
Но Эттель эту идею отвергла, хоть и была она без сомнения заманчивой.
- В самое сердце фротонского королевства нам забраться предстоит, - объявила девица. - С драконом спалимся, генерал. Неужто ты думаешь, что тамошние маги, такую пичугу над столичкой или её окрестностями не приметят? Тут нам всем и конец. Нет, приземлимся, где-нибудь в провинции, милях в двадцати от побережья, а дальше мы уж сами.
Орк наморщил свой не особо широкий лоб, сомневаясь в полной правдивости блондинистой девицы, но сомнения мудро решил оставить при себе.
- Обратно, как пойдём? Перегруза не будет?
- Не будет, - твёрдо пообещала Эттель. - Пассажир ещё один прибавится должен, но он веса не великого. Твой Космач его и не заметит.
Хряп удовлетворённо кивнул, попросил Шрама без него войну за острова не начинать и пошёл собирать нехитрые свои манатки. Что орку нужно в дорогу? Пара пистолетов, из которых палить Хряп был неплохой умелец, нехитрая снедь да верный Ланцет - меч, что у любого и рук вывалится, поскольку был он несуразным до полного безобразия. Однако генерал к нему за долгие годы привык, к тому же ничем более толковым он пользоваться так и не выучился. Ах, да кресало бы не забыть, и штаны под бесформенную хламиду до коленок, заменяющую орку выходной костюм и пижаму одновременно, поддеть. Потому, как в ночной облачной сырости можно и озябнуть. Собственно и всё.
Космач к прерыванию сна отнёсся философски. Ночной полёт и вовсе не вызвал у него неодобрения. Ему под облаками порхать в любое время суток только в радость. Поджигач, конечно увязался со всей честной компанией, однако выглядел раздражённым и каким-то встрёпанным. Только богам ведомо, как ему это удалось, ежели перьев он отродясь не имел. Даже выросший со временем кружевной султан на голове ловца и тот был кожистым.
Однако, как ни торопился бравый генерал, а выйдя к народу при всём параде, почувствовал себя таки медлительной престарелой черепахой. Папиллома оказалась куда шустрее и сообразительнее. Успела прапорщик морской пехоты явить миру свою бабскую заботливую натуру. Извлекла откуда-то широкий плащ на меху, пусть и траченный молью и запашистый до зуда в носу, но всё же тёплый, и укутала в него Эттель, что облачена была явно не для полётов.
- Вонь выветрится, - сказала веско генеральша, - а тепло останется. Из шкуры шерстистого носорога сварганен. Его и ураганный ветер не продует. А для тебя, - она глянула на Чармера, - у меня ничего нетути. Мой-то обалдуй по все дни в одном и том же шастает, хоть и высокого звания. Да и крупноват ты. Хряповы шмотки тебе разве что на нос. Ладно, обратишься, если мёрзнуть начнёшь. Космач - дракон не слишком впечатлительный, - волкодлака, в его истинном обличии, как-нибудь стерпит. Ну, Дюп-Дюп вам в помощь, а Гомсей, чтоб дорожку не перешёл.
Хряп вздохнул; от того, как про меж себя столкуются эти божественные близнецы, похоже, зависело куда больше, чем он представлял, даже будучи совсем близко к великим мужам, надумавшим перетряхнуть эту часть мира. Но поучаствовать в очередной затейливой партейке неугомонного Шрама, кто бы отказался? Во всяком случае, точно не он, генерал королевской гвардии Хряп. И всё-таки, где-то внутри противно зашевелился червячок осторожности: может, обойдётся без кромсания незнакомого люда? Никогда генерал не был особо кровожаден, а с годами и вовсе стал склоняться к житию мирному, почти пацифистскому.
Ох, не делало это чести тусуйскому орку. Но, что поделать, он с молочных клыков был не от мира сего? Помнится, счетоводом в таверне трудился, а после в библиотекари мечтал податься. Да-а... любовь к широким лампасам на штанах пересилила.
Перелёт прошёл спокойно. Хряп, недурно знавший военные карты, сумел найти место для приземления практически идеальное. И расстояние до стольного фротонского града было приемлемым и лес, для сокрытия дракона от посторонних глаз, вполне себе буреломный. Опушка в нём всё-таки имелась. И даже просматривалась старая, уже заросшая кустарником просека. Если придётся быстро улепётывать - дракону будет, где разбежаться и крыла расправить.
Парочку - магичку и волкодлака, - орк заботливо ссадил поближе к просёлочной дороге.
- А ну, как без помех уйти не удастся? - спросил он, подозревая свою персональную фортуну в гнусности нрава. - А я с парнями, - он погладил по шейке крохотного ловца, - далековато буду. Как узнать, что пора вам на выручку спешить?
- Где увидишь молнию, что прямиком в землю лупит, к тому месту и поспешай, - ответила Эттель. - И ещё, генерал... Если через три дня нас не дождёшься, уматывай отсюда. Не придём, значит, уже...
- Придём, глухо рыкнул Чармер. - Через три дня - придём. Не сомневайся.
И так зеленью диких глаз полыхнул, что даже Поджигач предпочёл за оркскую спину схорониться, уцепившись  коготками за балахон.
Хряп проводил магессу и волкодлака долгим взглядом.
- Эх, чует моё сердце... - сказал он, приобняв лобастую голову мохнатого дракона. - Пошли в дебри на ночлег устраиваться. Хуже нет Косматушка, как ждать кого-то, не зная, дождёшься ли. Вот нам эта доля сейчас и выпала.
Не было умиротворения и в мыслях волкодлака Чармера. Какое уж тут расслабление нервов, когда снедают тебя не предчувствия даже, а, можно сказать, подозрения. Ох, как нехорошо, он иной раз зыркал на блондинку, тщась проникнуть сквозь её маску юношеского презрения к риску. А всё почему? А потому, что когда мохнатый бугай прибыл к герцогу Лихтенгерскому по доброй воле вербоваться в эпические герои, в смысле сопровождать Эттель обратно в бурлящий ядовитой жижей котёл фротонской действительности, то единственным человеком, который не был этому рад, оказалась сама Эттель. Помнится, они тогда с Уландом на какое-то время дар речи потеряли, когда девица их, словно из-за угла пыльным мешком приложила, мол, во Фротон она хоть сейчас, только глазки подведёт, но спутника ей бы какого иного.
- Чего? - тугодумно изрёк Чармер.
- Чего? - мудрейше поддержал волкодлака алагарский аристократ.
Те самые ещё не обведённые глазки тут же упёрлись в пол, и девица красоты писанной понесла околесицу, насчёт того, что может быть лучше бы ей в помощники человека проверенного и...
- И вообще ответственного.
- А Чармер тебе, чем плох? Он ли твою тощую задницу от шаловливых и цепких ручонок братьев Ордена Лазарета не спасал? Он ли не ответственный?
- Ну... Я ничего такого не говорю...
- Да ты вообще ничего не говоришь! - вспылил волкодлак.
- Не груби даме, мохнатый, - упредила его Эттель, видимо припомнив, что в деле сотворения скверных заклятий она магесса не из последних. - Ты ведь случайно у меня на пути оказался. Спас - спасибо. Рассчитаться с тобой... Рассчитались, герцог? Или мне вексель выписать с премиальными? А моё дело ещё не закончено. И дело это личное. Семейное. Волкодлак же в любой момент волен хвостом махнуть - и в сторону, поскольку он мне ничем не обязан и совать голову в петлю за меня ему резону никакого нет. Вот если бы вы, ваше сиятельство послали бы со мной, какого-нибудь отважного, проверенного офицера... - лукавые девичьи глазёнки так и стрельнули из-под ресниц.
- У нас с Чармером свой договор. Особый.  - Возле губ Уланда залегли жёсткие складки. - И  с тобой он идёт не только и не столько за деньги...
- Я и сам не нищ...
- Во, слышала? У него тут интерес свой, козырный. И тоже, от части, семейный. А более тебе об сём знать не обязательно. Чармер! Идёшь с мадемуазедь Эттель. Справишь всё, как нужно, доставишь её... их в целости и мы с Жо-Кей-Жо тебе поможем. Слово чести. А, что за офицера вы имели в виду? - вдруг сощурился он подозрительно.
Эттель предпочла отмолчаться.
Такое недоверие магессы чувствительно покорябало самолюбие волкодлака, заставляя его нос нервно дёргаться. Что-то тут было явно не так.
"Офицер-офицер-офицер" - так и стучало в его кудлатой голове. - "Что это за офицер?" Стал Чармер припоминать всё, чему ранее - на Тусуе был невольным свидетелем и чему не придал никакого значения, будучи обуреваем собственными лихими заботами. Картинка поначалу складываться не желала. Но волкодлак был упрям, как и все настоящие мужчины. Механически переставляя ноги и совершенно не следя за дорогой - после, буде нужда возникнет, чуткий нос подскажет, где топали, - он упорно пытался выловить осколки витража из мутного омута собственной памяти. И вот Чармера, будто кто-то услужливо кувалдой в лоб саданул. Он так и замер соляным столбом.
- Краст!
Мохнатая капёшка, - ох, моднявый балахон тётушки Папилломы! - что надувшись, шлёпала впереди, остановилась столь же внезапно.
- Что?
- Полковник Краст. Родненький сына Уланда Шрама. Нашего с тобой благодетеля, как ни крути.
- Я знаю кто он... они... оба...
- Да ну!? И откуда же вам известен молодой Крастик?
- Не язви.
- Буду, - когда не надо Чармер становился упрямее ишака.
- Язви, - разрешила нежданно разоблачённая мамзель в тщетной попытке увильнуть от слишком интимного разговора.
- Значит, меня по боку, чтобы пацана из передряги вынуть, а подставить под топор фротонского палача голову блестящего офицера - это... Это вообще, как называется? Ты, чем думала, когда весь этот огород с папашей Уландом городить начала? Думаешь, этот ушлый пройда не просёк, чё почём черёмуха?
Вместо ответа уши волкодлака уловили тихие всхлипывания и шмыганье носика. Вот только девичьих слёз ему сейчас и не доставало. Подойдя к рёве, он нерешительно приобнял её за плечи.
- Хорош сырость разводить. Была бы хоть причина...
- А чего пристал, мохнатый? Ну, понял чего-то там себе и понял. Зачем в душу полез?
И то, зачем?
Чармер ответ знал, что-то там о доверии в их общем деле, о прикрытии спины, в случае чего. Только всё это сейчас казалось ему глупым до невозможности. Волкодлак шумно сглотнул ком правильных, но неуместных слов, и выдал для себя несуразное:
- Мальца доставим, сватом пойду...
- Доставим... - что-то в голосе Эттель ему категорически не понравилось. - Думаешь, дура-девка тебя с собой из романтический побуждений брать не хотела? Ни хрена вы, мужики в этой жизни не понимаете.
О, каков оборот - от частного к общему. Велика сила сермяжной бабской философии. Пока думаешь, как одно опровергнуть, тебя с другого боку так припечатают, что о первой шишке успеваешь позабыть ещё до окончания её полного вздутия.
- Сюрприз тебя ожидает, Чармер. Огромадный и совсем не приятный, зная твою... э-э-э... родословную. Но... - она сжала свой маленький кулачок и понесла под внушительный шнобель своего защитника, - вызвался сам - терпи. Сколь воли есть - терпи. Сможешь?
- Э?.. - велеречиво спросил волкодлак обо всём на свете и об испытании собственной воли в частности.
Эттель, плотнее запахнувшись в меховые отрепья, решительно двинулась по дороге, наплевав на любопытного не в меру Чармера.
Где-то очень далеко, в тусуйских казармах весь Наёмный Корпус Оркской морской пехоты, прослышав о дурном настроении полковника Обламая, невзирая на поздний час, с многоэтажными матюгами наяривал песочком ни разу не чищенные доспехи. А здесь, на забытом богами фротонском просёлке, некий волкодлак, с головой угодивший в кипящее варево человеческих страстей, горько сожалел, что не родился орком и не оказался сейчас в числе обозлённых морпехов.



Часть 2.
У берегов "деревянного" бога.
Глава 1.
Мастер-Целитель греет руки.

Какого оно быть загнанным зверем, Кройцу довелось на собственной шкуре испытать, гораздо раньше, чем ему того бы хотелось. Лошадь-то он загнал без жалости. Не мудрёное это дело по расквашенной дороге. И как только остался пешим, сразу нос к носу столкнулся с неприятнейшими личностями вида людоедского и с намерениями свойства самого гнусного. Три образины, ростом чуть пониже Кройца, сутулых, как престарелый гоблин, с кожей, оплывавшей с их тел, как воск со свечи, перегородили ему дорогу. В уродливо распухших лапах они сжимали перначи со странно  изогнутыми лезвиями. Жуткие раны могут они оставить. Кройца даже передёрнуло. Ох, не приведи бог, пропустить удар - калека на всю жизнь.
Быстро слухи о его спасении достигли ушей проклятущей Миргеллы. Одно хорошо: она к таким новостям явно не была готова. Не ожидала ведьма, что Кройц выберется из силков на болоте, вот и прислала первых, кто под рукой оказался. Однако, и настырная же она баба.
Страшненькие ликом недоброжелатели оказались ещё и шустрыми в драке. Или это Кройц, которого и без ветра мотало из стороны в сторону от усталости, сделался медлительным, неповоротливым - не боец, а тряпичная кукла.
Верный палаш и здесь сослужил ему службу, правда, в последний раз, накрепко засев в черепе самого решительного из нападавших. Двое оставшихся оказались умнее, и несчастному, едва держащемуся на ногах человеку, пришлось попрыгать, как престарелому козлику - неловко, тяжело - глянуть со стороны - потешно. Вот только самому Кройцу весело не было. Ну, ни капельки. Сквозь багровый морок, что плотной, плывущей пеленой застилал ему глаза, он тщился разглядеть и не пропустить какой-нибудь особо каверзный гостинец от двух расшалившихся окаянцев. И опять пистолет был пущен в ход в качестве банальной дубинки. Расколотив отвратительную морду нападавшего, Кройц вдруг сообразил, что остался совсем безоружным. Как оборонить себя тем жалким, исковерканным обломком, что остался в его руке?
К чёрту его!
Учинитель благоначинаний утробно зарычал. На грозный рёв сил уже не было. Сдаваться человек и не думал. Он вообще ни о чём не думал. Просто не мог, ибо человеческого в Кройце сейчас оставалось не много.
Низко пригнувшись, пропуская над головой жутко завывающую дубину, он всем телом рухнул на единственного, оставшегося на ногах врага. Тот оказался тяжёл. И не будь дорога на столько раскисшей, ни зачто бы Кройцу не с бить его с ног. А дальше настал черёд грязной во всех отношениях драки на смерть, где нет места чести и благородству. Учинитель после первого же своего удара сообразил, что силёнок для того, чтобы нокаутировать вражину у него попросту не осталось. Тот был явно свежее и силушкой его тёмные боги не обделили. И хоть оказался монстр на лопатках, но о капитуляции не помышлял. Вот когда пожелелось ему об утраченном ножичке, что валялся сейчас, где-то на ведьмовском дворе, ржавея под нескончаемым дождём.
- Грх-х-х... - вязко выползло из глотки человека, крепко перехваченной вражьей лапищей.
Раз дошло до вульгарного удушения, так чего миндальничать? Кройц в ослеплении ярости сдавил шею нападавшего. Тот разинул пасть, обдав его смрадом дыхания, и забулькал. В этом бульканье человеку явственно послышалась насмешка. Враг понял - тот, кого ему приказали стереть в пыль, держится только благоволением божьим. Мгновения Кройца были сочтены. Скоро Миргелла получит его голову в качестве трофея и сделает из неё миленькую вазочку или горшок под петунью.
- Ах-х-х... - Это уже был выдох отчаяния.
Но, Кройц, он на то и Кройц, чтобы даже в положении близком к краю могилы уметь сохранять способность мыслить. Пропустив трескучий удар в голову, уже практически ослепнув от разноцветья весёлых искр, заполнивших собой проклятущий унылый мир, он сорвал с шеи один из антимагических амулетов.
- Жри тварь!..
Побрякушка, в ладонь взрослого человека размером и формой, подобной осиновому листу, засела глубоко в горле, оказавшегося недостаточно расторопным душегуба. У него ещё хватило силы и ярости отбросить от себя не желающего подыхать человечишку, но вынуть застрявшую диковину сразу не вышло. Кройц на четвереньках подполз сзади  к своему несостоявшемуся убийце. Тот лягнул ногой. Угодил Кройцу в избитую морду, но тот стерпел. Учинитель, преодолев сопротивление толстяка, взобрался ему на спину. У монстра уже шла горлом кровь. Проклятая цацка острыми своими краями глубоко поранила его глотку. Короткие, кривые и не особо гибкие пальцы тщетно пытались извлечь некрепко засевший амулет. А тут ещё этот...
Захват Кройца был стальным не от прилива сил - от бойцовского умения. Потом он долго лежал на туше поверженного врага, сотрясаемого судорогами и корчами. Тоже, дядька попался до жизни охочий. Наконец, он затих, а Кройц всё не мог отыскать хоть крупицу сил, чтобы просто сдвинуться с места.
Дождь перешёл в обманчиво слабую морось. Словно сквозь сито просеянный, он ложно обещал скоро закончиться. Но какой бы дурень ему поверил? Кройц языком слизывал влагу, собирающуюся каплями на поросшей щетиной верхней губе.
Пить! Как же хотелось пить.
Он вдруг осознал, что не может произнести ни звука, потому что его рот, словно забит, затрамбован сухим и колючим песком. Скатившись с бугристой спины поверженного, он распластался в грязище, раскинув руки крестом и широко раскрыл рот. Мелким, слишком мелким был дождь. Напиться никак не удавалось. Хотелось заорать, но голоса не было. Это стало походить на ночной кошмар, что никак не желал заканчиваться. Кройц начал задыхаться. Что это с ним? Что?.. Со злобным сиплым шипом - а как ещё назвать те странные звуки, что сейчас сочились из его отёкшего горла? - он перевернулся сначала набок, потом на живот. Почти ничего не видя перед собой, он поволок своё обессиленное избитое тело. Куда? К ближайшей грязной луже. Он упал лицом в отвратительную жижу. И лежал так до тех пор, пока не стал задыхаться. Живой, всё-таки - живой. Откатился в сторону. Долго и надрывно кашлял, даже в этом находя какую-то извращённую радость. Живой. Потом, уже на четвереньках, подполз уже к другой луже - поглубже и почище. И припал ртом к этому воняющему конским навозом источнику жизни, как вампир после вековой спячки к ярёмной вене своей первой жертвы.
В путь он отправился не скоро и всё так же - на четвереньках. На ноги он сумел заставить себя подняться лишь после того, как больше не смог опираться на те кровоточащие куски мяса, в которые превратились его ладони. И не ясно теперь, что это за лохмотья с них свисают, то ли обрывки ведьминской юбки, то ли "кружева" посечённой о дорожные камни плоти. Боли он не чувствовал, как не чувствовал и вообще ничего. Мозг был, словно чужим, со стороны наблюдая за копошащейся в слякоти козявкой и, время от времени, подбрасывая ей какие-то указания. Для чего? Зачем? Этому трансцендентальному разуму, видимо были просто занимательны потуги не додавленного жизнью бикараса.
Кройц шёл. Болтаясь из стороны в сторону, не внятно матерясь, то и дело падая, но он шёл. Упрямо, но не обречённо. Как ни странно, к этому моменту учинитель благоначинаний многое осознал. И теперь ему было нужно только одно: добраться до резиденции Мастера-Целителя. Орден Лазарета ему поможет. Орден для него сейчас последняя спасительная соломинка, способная уберечь от гнева окаянца Зимма, его супружницы, нрава самого каверзного и её союзницы-ведьмы. В том, что Миргелла с Софироной в отношении его персоны оказались на одной стороне Кройц более не имел никаких сомнений. Причин к такому союзу могло быть несколько, однако, не так уж и много, чтобы его казуистический умишко в их обилии заблудился. Причина первая - Софирона сама была ведьмой. И Кройц, мужчина ушлый, эту её тайну узнал скоренько. При непростой придворной жизни промедление и скоропостижная кончина - близнецы-сёстры. Причина под номером вторым - это признание упокоенной им ведьмочки. Софирона заложила его голову Ковену в обмен на обнаружение неуловимого Прогли. И тут Кройца начинали грызть неясные подозрения. Уже бы совсем источили, кабы не беспокойное его существование в последние-то сутки. Никак ум в кучку не сметёшь, всё недосуг, всё шкуру спасать приходится. Хлопотна его служба. Ох, хлопотна и для здоровья вредна.
Дождь, в насмешку,  посыпал крупный, злой и промозглый. Кройца била неостановимая дрожь, но он улыбался разбитыми, распухшими почернелыми губами. Глубокой ночью он оборвал верёвку на колокольном языке у ворот резиденции Мастера-Целителя.
Один из самых влиятельных людей фротонской державы - Мастер-Целитель Ордена Лазарета был дедушкой чахленьким. Этаким грибочком-обабочком с мухоморными пятнами белёсого старческого пушка на конопатой блестящей лысинке. Высок дедок был ростиком, но сутоловат и полноват. Рыхленький такой, подслеповатенький. С ручонками уже распухающими от болезни суставов. С пальчиками в почти не разгибаемую гузку сложенными. Обмылочек никак не помирающего людоеда - таким он на людях появлялся, давая некоторую надежду не самым дальновидным в скорой своей кончине, и, как следствие, возможности возвести своего родственника на столь значимый пост, чем и укрепить позиции при вечно живущем Зимме. Но какой уже десяток лет этот несъедобный грибок обманывал подобных, страдающих неизлечимой наивностью, простаков. Хитёр он был. Ну, да разве мало хитрецов на свете? Другое дело, что при хитрости, от которой лисе в пору на осине повеситься от лютой зависти исходя, Мастер ещё и умом недюжинным обладал. А это дар редкостный. При таком-то чудо-сочетании, как не быть у него, замшелого ядовитого грибочка, обострённого чутья на самые заковыристые придворные интриги. В забавные дворцовых играх, в коих ставка завсегда чей-то живот, узлы завязывались такой сложности, что и великолепное знание ядов и противоядий, никак не гарантировало сохранение шаткого здоровья. Бывало, страшился и из чистейшего родника глоток воды в жаркий день воспринять, опасаясь помереть проеденным до самого скелета неизлечимыми язвами. Уж кому, как не многомудрому Мастеру-целителю было знать, что при такой симптоматике лекари всего королевства безошибочно поставят диагноз - геморроидальные колики. Ну, или если, кто смелый среди всех сыщется, то, голос свой возвыся, произнесёт - аневризма аорты! И с этим героем никто спорить не станет, ибо нет таких дураков, чтобы с первого взгляда не определить особых примет болезни политической. Медицина! Она всегда на страже здоровья людского. Особливо тех людей, кто в момент сей у кормила власти пузо греет. А тот, кто имел глупость встать поперёк, скажем, Зимму, посмертно обязательно получит какой-никакой смешной диагноз, кое-как объясняющий недотёпам, от чего помре тот или иной, не сдержанный на язык балабол.
Вот этот мухомор сейчас с почти искренней заботой сжимал в своих совсем не слабых объятиях едва держащегося на ногах Кройца, не страшась перепачкать жирной грязищей дорогого халата и ночной рубашки. По ночной поре Мастер-Целитель покойно почивал. А как слуги зашумели, тут же с ложа вскочил, и, колпака не снявши, ручкой, не такой уж и больной оказавшейся, за пистолетную рукоять ухватился. Пистоль-то тут же лежал - на прикроватной тумбочке, рядышком с эстоком, которым колоть, что ни попадя престарелый хитрюга был большим мастаком.
- Тс-с-с, лахудры, - тихо повелел он двум бабам, испуганно спрятавшимся под одеяла. Одной из них едва ли было больше пятнадцати, а второй... Ох, ты ж!.. - давненько она свои полвека разменяла. Мастер любил разнообразие. - Вякните - порешу обеих.
По счастью, беспокойство его быстро улеглось, поскольку слуги из-за двери сообщили о прибытии важного гостя, сигналами условленными. Колпак так и остался прикрывать пятнистую лысину. Пистолет был отдан служке только перед дверями тайного кабинета. На лицо наползла встревоженно-озабоченная улыбка с до оттенка выверенной робкой, но искренней радостью видеть, прям-таки лицезреть этого вот, говном воняющего.
- Пусти, отче, - прохрипел едва слышно Кройц. - Задушишь. Да и ноги... Ноги совсем не держат. Дозволь сесть в твоём присутствии.
Да что ж Мастер-Целитель зверь, какой сердца не имеющий? Конечно, садись гость дорогой в кресла глубокие. Эй, кто там из слуг? Несите, чего для поддержания сил. Брата-лекаря кличьте. Чего? Спит!? Так разбудить, ни мгновения не медля.
- Вижу, руки-то, страх, как изранены. Заражения бы не случилось.
Брат-лекарь - колобок упругий, в кабинет вкатился, словно под дверями только того и ждал, что его призовут. Уже и с саквояжем, в котором инструментов медицинских и снадобий, казалось, было натолкано на все случаи непредсказуемой походно-полевой жизни.
Циничный Кройц, как ни был немощен, не удержался от казарменной шуточки:
- А от сифилиса у тебя, дражайший брат, микстуры не отыщется.
- Есть, как не быть, - принял непринуждённый тон битый жизнью эскулап. Уж, коли пациент балагурит, так тут больше шансов на исцеление. - Только тебе оно, господин Кройц, сейчас без надобности.
- С чего взял?
- С того, что симптомов этой срамной болезни  я у тебя не наблюдаю. А вот порезов и ран рваных, да загрязнённых у тебя не счесть. Так, что на-ка, закуси вот это, - и он сунул Кройцу в рот косицу из переплетённых полосок сыромятной кожи. - Закусывай, говорю, сейчас больно будет.
Перед тем, как сцепить зубы, Кройц ухватил двумя руками, поставленный на столе графин с крепким вином и надолго к нему присосался.
Мастер-Целитель в тревоге многозначительно глянул на округлого брата, мол, не переберёт ли господин сей, не сомлеет ли раньше времени? Брат-лекарь пухлой ручкой махнул успокаивающе: пусть-де лычет, ему легче будет. А ежели хватит лишка, то в его чудо-саквояже есть верное средство, что от хмеля на краткое время избавит. Хватит для того, чтобы Кройц растолковал суть дела, по которому явился, все приличия нарушив. Их немой диалог учинитель краем глаза приметил, и вывод сделал верный. Два обормота ждут, что он сейчас нажрётся и начнёт языком молоть о том, о чём в состоянии тверёзом и под пыткой бы не проболтался. Ага, ждите, дожидайтесь, умники. Нашли простофилю. Графин был ополовинен, а потом для Кройца наступило время боли жгучей, страшной до зубовного крошева, но исцеляющей. А и крепок же он был жилой внутренней, невзирая на муки почти адовы, исхитрился оповестить Мастера-Целителя о подготовленной по его душу и души братьев-рыцарей ведьминской засаде.
- Большая шишка из Ковена с нами решилась сыграть, - куснул ноготок старичок-боровичок. - Сыграть в открытую. Нет мыслей, от чего так безрассудно? Ранее-то за ней всяческие гнусности числились, но всё больше свойства тайного, искусного, тонкого. А тут, гляньте на бабу. Раззадорилась.
- Силу за спиной чует, - ляпнул Кройц, но тут же, в собственных словах усомнился. - Вернее... э-э-э... препятствующую силу не чувствует.
- Да-да-да-да... Так оно и есть, - мелко закивал Мастер-целитель. - Вряд ли они стали подружками не разлей вода. 
И быстро стрельнул мутным, стариковским оком в сторону учинителя: правильно ли они друг друга поняли, о ком ведут речь, ничьих имён всуе не тревожа? Убедившись в том, что собеседник, хоть и оплывает в кресле, словно куль с мясом лишённый костей, но ликом суров и взглядом востёр, дедуля с лёгким сердцем продолжил плести кружева словес с прорехами недомолвок.
- О том, как братья мои смерть приняли, ты мне позднее - когда руки подживут - какой-никакой рапортишко составишь. Бумажонку канцелярскую, чтоб значит, в делах стройный порядок был. Угу-угу... - снова закивал он головушкой в подтверждение собственных тайных размышлений. - Попозже... А ныне... Ныне, если ты, конечно, ещё говорить способен... Не ершись... Вижу, что злоба в тебе кровь горячит, а то бы давно скопытился. Значит, потолкуем за жизнь без протоколов и... - он жестом выпроводил за дверь служку и недовольно заворчавшего брата-лекаря, - без свидетелей. Померли-то хоть геройски.
Кройц со всей искренностью заверил, что - да, ничуть при этом душой не покривив.
- Правильно ли я тебя понимаю, что пришёл ты ко мне в столь неурочный для официальных приёмов час, движимый праведным гневом и жаждой отмщения?
Тут учинитель всяческих благоначинаний с ответом спешить не стал. Пьяненько нижней губой верхнюю накрыл и даже почмокал, не особо с приличиями согласуясь. Думал. Ответить Мастеру-Целителю, что он в прозорливости своей абсолютно прав? Кхе... так ведь не поверит престарелый пройдоха. Сочтёт за лесть. А где лесть, там и ложь. Почуяв кривду, сей ядовитейший мухомор начнёт играть без всяких правил. И тогда Кройцу конец уже без всяких шансов. Не-ет, сейчас жульничать - идея не из самых разумных. Похоже, пришло время выложить карты на стол. Только вот все ли?..
Мастер-Целитель душевные сомнения бойцового владетельского пса расшифровал безошибочно.
- Давай-ка мы с тобой, разнообразия для... - он отобрал у Кройца графин и даже горлышка рукавом не обтерев надолго к нему приложился. - О-о-о... ф-ф-ф... кхе... Ядрёно. Давай-ка эту сценку сыграем по-честному. Секретов у нас с тобой не считано. И души нараспашку друг перед дружкой мы держать не собираемся. Но... сегодня... сейчас, ты должен выложить всё, что имеешь по этому делу.
- Какому делу? - нашёл нужным уточнить Кройц, которого уже влекло в убаюкивающую бархатность тёплого опьянения. Изодранные руки и те ныли уже не столь сильно.
- Делу нахождения Зиммова сынули, - рубанул Мастер дел целительных. - Ибо всё вокруг него и наверчено. - А месть? Давай оставим её для дамских амурных романов, где кипяток чувств и розовая пена всяческих страстей. Мы мужчины серьёзные. Нрава сурового, местами колючего.
- Колючего. Сказано верно. Так же верно и то, что перед Зиммом в этой заварухе я первым ответчиком оказался.
- Ну... - развёл лапками, сложенными в гузки добренький дедушка, - грешно на ответственность сетовать при столь великом государевом доверии, во власть, почти не ограниченную, обличённом.
Лукавый бес. Лукавый и ревнивый притом. Не упустил случая конкурента в деле фаворитизма, как жука булавкой к бумажке пришпилить. Кройц, как ему ни хотелось, лапками шебуршать не стал. Пусть его, хрыч замшелый потешится. Так уж вышло - сегодня его ночь.
- Графин отдай... Пустой-то он мне к чему? Вели новый нести. Да не сломаюсь я раньше времени. Пусть волокут, чего есть крепчайшего. А чтоб ты не жадничал и в стойкости моей сомнений не имел, я тебе для затравки такую вещь скажу: не с того края мы все за распутывание этого клубка взялись. Не за ту ниточку потянули.
Требуемая посудина, после такого самокритичного признания, материализовалась на столе просто с чудодейственной быстротой.
- А ну-ка, а ну-ка... - весь подался вперёд Мастер-Целитель.
Кройц, усилием воли вытолкнул своё сопротивляющееся такому насилию тело из кресельных глубин, встреч старческому заострившемуся от любопытства лику.
- Дитя, кровей владетельских, почто быстро отыскать не сумели?
- Дык это... - бодренько вступил дедок и вдруг, как сухой горошинкой подавился. Заперхал, заквохтал. На глазах слёзы выступили. О, как проняло. - Мы дураки.
- Истину глаголешь, отче. Всем фротонским когалом.
- Ну, не токмо фротонским, - патриотично возразил Мастер-Целитель. - Пришлых-то принцесс, тоже, как кутят слепых вкруг пальца обвели. Твою ж мать... э-э... ангелы приголубь.
- Они или он, владетельный приближённый маг. Он, скорее всего. Дочка-то его только на подхвате была...
- От дела не отдаляйся.
- Он ведь не мог заранее знать, что Зимм своих колдунов от поиска дитяти отлучит, в истерию кромешного недоверия ударившись.
- Не мог. Дай графин, сейчас и мне согрешить не зазорно. Эк, я маху-то дал. Не мог... а посему, в голову первую нужно было окаянному заговорщику супротив устоев обеспечить сокрытие именно свойства колдовского. А, поди, обеспечь таковое, ежели у него на хвосте ты - волкодав, да мои рыцари, ребятишки в деле уловления государевых преступников собаку скушавшие и хвостом не подавившиеся.
- То-то... И кто на такое способен? - пьяненько прищурился Кройц.
- Магов отбрасываем. Их сразу шерстить начнут. А всякая мелочь, навроде аколитов, вовсе рассматриваться не должна. Не их это уровень.
- И остаются?..
- Ведьмы, чтоб мне на колу живот свой скончать! - воскликнул потрясённый таким очевидным фактом  Мастер-Целитель. - И ведьмы, силы ярой.
Мастер-Целитель радостно потёр распрямившиеся ладошки. И даже подул на них, будто отогревая в лютую стужу. Ох, не зря он приютил этого башковитого душегуба. Какой занимательный коленкор обрисовался.
И словно подтверждая мысль интригана в своей безусловной полезности излупцованный, чудом избежавший смерти Кройц, обронил с "ласковой" улыбкой ожившего покойника:
- Или одна ведьма.  Всего одна, зато какая!
Он позволил себе снова погрузиться в уютный кресельный омут. Кажется, только что в его раскладе сверкнул своей хищной, белозубой улыбкой не убиваемый джокер. Х-ха, Софироне этот оскал точно по сердцу не придётся.


Глава 2.

Ветер, приносящий бурю.
(Обозначаются контуры).

Адмирал флота его величества владетеля Зимма, насквозь просолённый морской волк, тяжёлым взглядом провожал удаляющиеся в поднебесье дирижабли.  Числом три, они величественно плыли к тусуйскому побережью, притягивая взгляд, завораживая, вызывая немое восхищение грандиозностью конструкции. Этому нисколько не мешало даже то, что вид они имели довольно потрёпанный с пробоинами в бортах и днищах, а один к тому же изрядно чадил. 
Мысли адмирала при этом были схожи с клубком, что смотан исключительно из нитяных обрывков. Свежий, постепенно усиливающийся ветер, из хулиганских побуждений, спутывал длинный седые пряди стариковских волос. Это проверенный в битвах и попойках старпом опять форму одежды нарушил. Где его парик и треуголка? Хотя, сейчас не до этого.
- Буря будет, - ни к кому не обращаясь, бросил адмирал. - Отвести флот от этих клятых островов! Чего рты пораззявили?
И замершая команда флагмана оттаяла, как по мановению волшебной палочки.
- Старпом!..
Старший офицер вырос за плечом первого после бога.
- Что в судовом журнале писать станем?
- Кхе... может, я лучше на абордаж, а вы сами чего сочините?
Адмирал смерил героя взором, ясно говорившем, что на абордаж он бы сейчас и сам, а вот, какой несгибаемый паладин бумагу, кою в министерстве обязательно до дыр зачитают, составлять станет.
- Быть буре, старпом. Большой буре... Пошли сочинительствовать, чтобы сухопутные крысы из министерства во вранье нас уличить не смогли... Во всяком случае, не сразу. И прикажи сигнальщикам на другие борта сообщить, чтоб капитаны пока повременили с писаниной. Пусть нашей версии дождутся. Единого мнения придерживаться станем, чтобы ровным строем под нож гильотины не замаршировать. Тут, старпом, придворные лизоблюды дело так повернуть способны, что с лёгкостью под статью о государственной измене подведут.
Шагая в капитанскую каюту следом за встревоженным адмиралом, старпом всё оглядывался недоумевающе: ну да, дымком пыточного каземата потянуло - это есть. Но бури на море никакой не предвидится.  Ветерок свеж и малость крепчает. Но, по всем приметам, никакого урагана он не родит. Так, чего так обеспокоился старый моряк? До берега, с его интриганством и нечистоплотностью политиков, ой, как не близко. Нет нужды раньше времени паниковать. Сейчас урагана быть не должно. Всё хорошо, не так ли? Неужто годы крепость его духа подточили. Волю, ранее несгибаемую, ржа проедать начала?
Зря, ох зря один моряк начал подозревать другого моряка в старческом слабоумии. Деменция покуда адмиралу не грозила. Он бурю предчувствовал характера не природного - политического. Такую он круговерть в будущем оком своим прозревал, что хоть святых выноси. А всё от чего? А всё от необъяснимого события только что произошедшего с ним самим, да и со всем фротонским флотом купно.
...Настырный гном, "заболевший" идеей возвести на престол старинного своего приятеля, последнее время с борта дирижабля, считай, и не спускался. Так на нём и жил, постоянно пребывая в неясной тревоге, обуреваемый предчувствиями свойства самого гадкого.
Как-то оно само собой так получилось, что при штабе заговорщиков занял он должность начальника разведки. Только вот начальником он оказался не кабинетным, пылью покрытым, плесенью бумажной провонявшим. Анализируя данные, стекавшиеся к нему со всех сторон, он не упускал случая, проверить и перепроверить их лично. Благо средства к тому у него были мало чем ограниченные, а желание сунуть свой массивный горбатый нос во всё, что ни попадя ему было присуще ещё с рождения. Вот и гонял он свой дирижабль над морскими просторами, не давая отдыха ни себе, ни команде.
По началу, разведывательные эти вылазки носили характер едва ли не созерцательный. Никто Хугу в поднебесье не беспокоил. Да и при полётах на малых высотах, с целью всё разглядеть в подробностях, никаких казусов не происходило. Любопытствующий гном сначала обнаружил некое копошение возле грандиозного, но давненько заброшенного храма. Установил, что восстанавливают его существа вида довольно занимательного - этакие тощие, кожа да кости, двуногие ребята с руками до колен. У которых - вот же диво! - головы могли с плеч сниматься и парить в воздухе без всяких крыльев, влача за собою позвоночный столб и бахрому не то кишок, не то щупалец.
Забавный то был народец до рвотных позывов.
Чуть позже, когда у храма уже были заделаны дыры в куполе, эти твари показали Хугу и свой характер, оказавшийся ничуть не привлекательнее их внешности. Накинулись они на дирижабль скопом, когда гном, обнаглев, приказал команде зависнуть в десятке ярдов над шпилем храма. Тогда летуны храбро атаку отбили, потеряв всего троих, что были выволочены за борт, вцепившимися в них летучими головёшками. Зубы у этих несусвеных чудищ оказались длинными, кривыми и грязными. А хатка - не разомкнёшь. Пришлось срочно подниматься выше. Ретировавшись, Хугу заодно установил, что летающие уродцы выше ста ярдов над землёй подняться не способны. Те, что в озлоблении рискнули, тут же грянулись наземь. А их тела, лишившись своих порхающих черепков, повалились, где стояли, наманер комков мокрого тряпья.
В следующий раз капитану уже не позволили подкрасться к месту строительства так близко. Встретили его уже на подлёте десятка три крылатых бестий. Мощных туловом и практически без шей, зато с занимательной способностью харкать едучей жижей, по всему у гоблинских виверн уроки брали. Плевались они недалеко и не особо метко. Но если исхитрялись выдать более менее дружный залп, то эффект от этого был очевидно неприятный. Опять были потери. Хорошо, хоть паучий шёлк, из которого был пошит баллон дирижабля, выдержал. Но по возвращении его всё-таки пришлось менять.
Непредвиденные расходы капитана Хугу порядком обозлили. Это была уже личная вендетта. И то, гном он али не гном!? Бережлив он, али расточителен? Не надо гнать пургу о скаредности мелкотравчатого гения. Он не мот, но и не жадина.
Господи, да какой же дурак в это поверит!
Хугу был жаден до полного невероятия и тратил деньги с охотой только на воплощение своих гениальных изобретений. А тут?.. Пенсии семьям погибших, будь ласков, выплачивай. Э... ну, пенсии-то легли бременем не на его кошелёк. Хотя плюгавец об этом никому и ни гугу. Но паучий шёлк!.. Он-то целиком был в ведении капитана. Из своего загашника доставать пришлось. А за него, между прочим, гигантские, умопомрачительные суммы просят, обнаглевшие в конец монополисты-производители. И что с того, что пока все баллоны были пошиты из материи приобретённой гномом без особых финансовых вложений. Попросту говоря - украденной им у своих коллег по пиратскому промыслу ещё в ту пору, когда молодой и борзый гном ходил старпомом на флибустьерском бриге под чёрным флагом. Риск-то тоже свою цену имеет, справедливо рассуждал Хугу, когда до него доходили слухи об очередном повышении вознаграждения за его кудлатую башку. Братство морских бродяг никак не оставляло надежды прищучить ушлого коротыша.
Но сколь в корчах жадности ни страдай, а дело вершить надо. Вот только желательно бы риски снизить. Всё-таки народишко-то гибнет. И какой народишко! Профессионалов такого уровня, поди ещё обучи, да команду из них сколоти. Тоже труд немалый.
- Потребен мне маг! - заявил как-то гном на военном совете.
Требование это ни у кого возражений не вызвало, поскольку значение добываемых гномом сведений переоценить было  невозможно. Штаб Уланда Шрама из кожи вон лез, стараясь добыть хоть что-то путём изысканий магических. Тщетно. Кто-то могущественный сумел отгородиться от любознательных чародеев упругой непреодолимой стеной охранных заклинаний. И были они столь витиевато сотканы, что и тусуйские шаманы, зуб сточившие на стихийной волшбе, только руками разводили в беспомощности. По всему выходило, что на спорный архипелаг глаз положил кто-то до бесстыдства могущественный.
- Хугу, - умолял капитана Розовощёкий Пух, - ну хоть, что-то, хоть крупинку от факта найди. С кем в ратоборство моим головорезам вступать предстоит?
Гном топорщил бороду, воинственно щурил подслеповатые глазки, за толстыми стёклами очков, дул пиво безостановочно и думал.
- Провокация нужна, - выдал он.
- Разведка боем, - перевёл на язык военных Пух.
- Как хочешь величай, - махнул коротенькой ручкой Хугу. - Только сам смекай, каково мне может прикрытие понадобится. Хотел я у вас колдунишку попросить какого средненького. Но раз пошла такая пьянка - режь последний огурец. Подавайте мне самого из самых. Хоть леди Шагуру от её политических заморочек отрывайте и ко мне - на борт. Ветерок морской ей мысли-то проветрит. Вот и выйдет нам всем польза. Мы разнюхаем, чего потребно. А она свежим взглядом паутину придворных интриг пронзит.
- Хорошо рассуждаешь, - Уланд грустно улыбнулся. Но... нет. Шагура нам ныне не помощница. Жо-Кей-Жо тебе подойдёт?
Хугу расплылся в умилении. К тому ведь и подводил хитрющий. Но выжидал момент, чтобы, значит, мудрое начальство собственным умишком до этой идеи дозрело, поскольку самому просить гомункула об участии в разведрейдах капитану было не по чину. Субординацию в их политическо-партизанском бандформировании никто не отменял.
Так гомункул заделался колдуном-диверсантом. Ну, а чем не профессия для двухголового почти бессмертного существа, зачатого в колбе? Жо-Кей-Жо и не ерепенился. Его и самого начали тревожить кое-какие эфирные возмущения. И он, будучи любознателен до крайности, уже предпринимал некоторые шаги для прояснения ситуации. А тут такой шанс - сунуть обе свои носопырки во вражеское логово и от всего сердца похулиганить в нём с разрешения главнокомандующего, не шибко опасаясь вызвать какой-нибудь колдовской кабабум.
- Что ж, раз звёзды так удачно сложились, грех этим не воспользоваться, - сказал не ведающий страха Жо, в первый раз пробуя проколоть своим заклятьем тугую оболочку магического щита. - Ага, - подмигнул он Хугу, - подаётся. Хе-хе... могу я удивить... А, что, брат гном, сунем веточку в муравейник?
Два гениальных шалопая заговорщицки переглянулись.
В тот, их первый совместный полёт, чего-то особо масштабного не произошло. Слегка потревожили аванпосты вражеские. Пришли к выводу, что противная сторона усилила караульную службу. Жо даже в магическую дуэль вступил с тремя тощими - откуда, только такие взялись? - образинами, что надумали обстрелять дирижабль гнойно-розовыми шарами, что истекали, какой-то склизкой гадостью. Разглядели внизу толпу с пиками и каких-то злобно орущих всадников на большущих зверюгах, помеси кабанов и медведей. И всё, наверное?.. Ах, да разве, что обозначился ещё лик, какого-то рассерженного существа, внешностью похожего на покрытое бурым мехом дерево, футов сорока в высоту.
- Ох, ты ж, леший, - подивился далёкий от науки о бестиях гном.
- Нет, - задумчиво сказал гомункул, ухватившись за оба свои подбородка, - не леший.
- Демон? - настороженно спросил Хугу, которому не понравились интонации голосов гроссмейстера от магии.
Жо отрицательно качнул головами.
- А кто? - искренно изумился капитан.
- Бог, - просто ответствовал гомункул. - Вертай-ка назад свою посудину, Хугу. - Надо спешно доложить Шраму.
Весть о том, что на самом большом из облюбованных Уландом островов самоуправствует какой-то бог, Шрам в восторг не привела.
- Что за бог? Почему не знаю? - Не сразу охватив разумением всю многогранность известия, буркнул раздосадованный вельможа.
Хугу ткнул пальцем в двухголового паникёра:
- На меня не смотри. Я простой механик и чуточку финансист. А по всякой мистической фигне у нас Жо-Кей-Жо главный дока. С   него и спрос. Он, как этот мохнатый саженец углядел, так сразу сам не свой сделался.
Жо, за спину руки заложив, с мрачным видом прогуливался по карте будущих военных действий, расстеленной на столе. Сейчас его крохотные ступни попирали собой разом три средних размеров острова и чародей, впервые в жизни чувствовал себя гигантом. Только это его не радовало.
- То, что это дерево... хотя оно вовсе не дерево - бог, тут я обе свои головы наотрез даю, - не из самых сильных - это очевидно. К  тому же ещё и ослаблен... гм... забвением. Из древних он. Давно забытых.
- Оно и видно, - хохотнул Хугу, - видал, как густо мхом порос.
- Откуда он взялся на моём острове? - раздражённо брякнул опальный герцог. - Ну... кхм... почти на моём.
Жо так и впился в лицо Шрама всеми четырьмя глазами:
- Это его остров, - сказал сухо. - И на нём его храм. Хугу, обратил внимание, как они его восстанавливают? Камешек к камешку кладут. Ничего нового. Ничего лишнего. По кому-то известным древним канонам. Откуда он взялся? - повторив вопрос Уланда, Жо нервически дёрнул левым лицом. - Разбудили его. Кто? Не спрашивай. Там среди колдовского сонма полнейший разброд царит. Кто-то из самых властолюбивых додумался поискать поддержки у позабытого божества. Ну, вот и доискался.
На немой вопрос собеседников, что означают эти его последние слова, Жо-Кей-Жо ответил не сразу. И не потому, что хотел помучить Уланда с нетерпеливым гномом, просто гросс успел глубоко погрузиться в мрачные глубины размышлений.
- Что?.. А?.. - встрепенулся он, когда толстая сосиска капитанского пальца невежливо ткнула его в бок. - А... простите, задумался. Говорите, почему доискался? Гм... точно сказать не могу. Тут точно никто не скажет. Но с большой долей вероятия, мага или магов, решившихся на такое дело, пробуждённый боженька в благодарность за порушенный покой, попросту скушал.
- Как... э-э-э... скушал? - изумился капитан.
- С аппетитом, - просветил маловерного гомункул. - Видите ли, господа. Бог, пусть древний, как само мироздание, пусть и в лучшую свою эпоху к самым могущественным не принадлежавший, а после и вовсе приданный забвению - боюсь, заслуженному, - всё-таки куда могущественнее даже архидемона. Гм-гм... хотя бы потому, что в начертательной волшбе не существует символов, способных его удержать в круге призыва. А в каком настроении пробудился сей божок представить не трудно, если вспомнить, хотя бы ежеутреннее пробуждение... Ну, кого, к примеру?.. Да хоть бы и тебя, капитан.
- Ежели с перепою, да без крайней служебной необходимости, то я будильщика могу и по черепушке приложить всем, что под рукой окажется; кружкой там, или бутылью, альбо чем ещё увесистым. Нет, после, конечно, усовестившись, извинюсь...
- Враль! - уличил брешущего коротыша Уланд. - Когда это ты извинялся? Нет, не так... Извинялся ли ты, склочник пузатый, вообще, хоть раз в своей многогрешной жизни?
Хугу тут же отрепетировано надулся и потребовал возмещение морального ущерба за оскорбление чести и достоинства, а ещё, отдельной уже статьёй, - виру за клевету.
- Облезешь, и не ровно обрастёшь, - бесцеремонно заявил наглый аристократ, метящий в короли. - От дела не отвлекайся.
Жо позволил себе усмехнуться. Такие приятельские перепалки здорово снимали общее напряжение, и настроение делалось не столь гнетущим. Но делиться выводами со Шрамом было необходимо. А выводы гомункула были мрачны, и веяло от них ветром не добрым, пропитанным запахами обширного и заброшенного погоста.
- Я на всём острове, а он обширен, сами знаете, магов ярой силищи не отыскал, - заговорил он озабоченно. Но бога-то, кто-то сюда выволок? Так, что судьба этих экспериментаторов мне представляется вполне ясно. Остальные, вдохновлённые примером первопроходцев, во время сориентировались и дружно кинулись под ярмо нового древнего владыки. А зря. Могли бы попервости с ним и совладать, кабы скопом накинулись. Но единения промеж островной колдовской братии никогда не было. Всегда там царило междоусобие. 
- Ладно, о колдунах-то, - Уланд, почувствовавший нового врага, желал знать о нём всё, - что ты мне про этого бога рассказать дельного можешь?
- Пока мало чего. Мне бы в библиотеку Шергодона смотаться. Там наверняка, что-то бы да отыскалось.
- Не время над книжками сидеть, - досадливо проговорил Уланд, признавая правоту Жо-Кей-Жо.
Гомункул закивал головами. Он и сам это прекрасно понимал.
- Тогда у нас остаётся только один выход, - гном решительно пристукнул кулаком. - Активизировать разведывательные действия. Обнаглеть, если хотите. И спровоцировать этот мохнатый куст на какую-либо ответную реакцию. Тут его Жо-Кей-Жо и срисует, голубчика. На трёх дирижаблях в следующий раз полетим.
- Угу, - поддержал его Жо, - и магов с собой покличем человек пять. Да не аколитов и даже не мастеров. Гроссы нужны, Шрам. Распорядишься?
Герцог о чём-то напряжённо думал. Этот человек умел играть в политические игры, но никогда не чурался и стратегии шахмат военных. Здравые рассуждения гомункула о изысканиях в завалах шергодонского книгохранилища не давала ему покоя. Вот бы когда пригодилась дотошность "неправильного" оркского полководца. Уж он-то обязательно там, что-либо отыскал. Орк-книжник - монстра ещё та, но она существует. Чудны бывают тропки господни. И какая же неудача, что именно сейчас генерала Хряпа под рукой не оказалось. Кого послать, чтобы человек был верный, не болтливый и сообразительный, то есть способный отыскать нужное, не особо понимая, что же такое он отыскивает.  М-да, ещё одна забота. Ну да с этим можно и повременить.
- Что ты сказал, Жо? - прервал свои размышления Шрам. - Гроссов отрядить нужно? Ну, раз нужно... У меня под началом таких с дюжину наберётся.
- Дюжина для первого раза не нужна. Не на войну идём. Гм... во всяком случае, не на полномасштабную. Только, вот ещё что, - Жо-Кей-Жо слегка замялся. - Я тут мозгой пораскинул... Может, сумеешь ты уговорить с нами сгонять пару тусуйских шаманов, из тех, кто силой не обделён? Всё-таки они к магии древней, стихийной ближе. Они её нутром чуют острее, чем люди. Только раздолбаи все, как один. Мне их не уговорить. А у тебя авторитет среди этой анархичной братии.
- Будут тебе шаманы, Жо. Из самых отвязных, бесшабашных и зубастых, коим и черти из ада не ровня.
Не подвела гомункула обострённая магией интуиция; именно они - пьянственные шаманы, бог весть как, сориентировавшись в шторме магических выплесков и стихийных заклинаний, спасли экипажи трёх дирижаблей и до кучи... команду фротонского флагмана.
...- Тебе не кажется, - гном сграбастал кулаком свою кудлатую бородищу, - что этот кустистый перец слегка подрос с нашей последней встречи?
Вопрос был адресован Жо-Кей-Жо, торчащему на самом конце бушприта гротескным двухголовым пупсом.
Дирижабли зависали ярдах в двухстах от зелёной гущи леса, где среди деревьев бесновалось воинство разнообразнейших чудовищ.
- Твою мать! - выразил общее настроение один из шаманов и сам имевший вид производящий неизгладимое впечатление на нестойкие натуры со слабым мочевым пузырём. - Что за сборище уродов. Словно мой самый худший кошмар во плоти.
- Ага, - поддержал собрата его коллега по шаманскому ремеслу, - после невоздержанного поедания грибов просветления, приправленных плесенью для прозрения иномирных горизонтов и запитых сомой с добавлением... Слушай, у меня сейчас фантазии не хватило, чтобы такого я должен был бы добавить в своё пойло, чтобы вот такое представить.
- Угу, - кратко высказался третий шаман и надолго присосался к объёмистой фляге. - Это для облегчения творения мерзостей... э-э-э... боевых заклинаний и для поддержания боевого духа. - Он громко рыгнул. - А то, я, глядя на эту орду едва не обделался.
Хугу многозначительно глянул на стоящего рядом Брегнома. Полковник ВДВ решил лично узреть, с кем в скором времени придётся иметь дело ему и его штурмовикам. Теперь он несокрушимо торчал на палубе, широко расставив короткие массивные ноги и по его каменной роже можно было прочесть ровно столько, сколько поведал бы любопытствующему любой придорожный булыжник. Десантник был крепок не только телесно.
- Капитан, - обратился зибильдарец, не нарушая субординацию на борту, - не пора ли нам перейти к делу, раз уж мы сюда припёрлись. Давайте посмотрим, на что способен весь этот сброд.
Жо уселся на бушприте и ко всеобщему удивлению принялся медитировать. Гроссмейстера не волновали возможности нечестивого воинства. Он опасался пропустить момент, когда в игру вступит деревянный бог. А он вступит обязательно. Брегном прав, не зря же они сюда припёрлись.
Огненные заряды подпалили немало всадников на кабанах. Они оставили после себя изрядные прорехи в толпе пехоты, состоящей из бойцов с острейшими гребнями на тощих спинах. И они же, эти самые горшки с ядрёной жижей вызвали настоящую ярость самого деревянного бога.
- Вот чёрт, - ругнулся Хугу, -  ведь он даже не задымился. А, казалось бы, деревяшка должна бояться огонька.
- Он не деревянный, - сквозь зубы процедил один из шаманов. - Держимся, братья. Этот древний божок нас на крепость проверяет.
Для всех только сейчас стало очевидным, что гроссы и шаманы уже давно прилагают массу усилий для отражения нападения, впавшего в безумство бога. Невидимая война была яростной, если судить по синюшному цвету лиц магов и тому, что орки оказались не способны даже к привычной ядрёной матерщине.
- Уходим, капитан! - вдруг истошно завопил Жо-Кей-Жо, которого только круглый дурак мог причислить к разряду малодушных паникёров. - Валим отсюда!
Из  чащи стали подниматься сотни крылатых тварей, вида самого причудливого и неласкового.
- Стрелки, к бою! - Капитан был неустрашим. Прекрасно осознавая, что медлительным дирижаблям не уйти без кровавой потехи, он сохранял хладнокровие и ясность ума. - Эй, чудодеи, хорош с богом разговоры разговаривать. Прикрывайте баллоны сверху, если не хотите этому злому дядьке на закуску пойти. Жо глаголил - он вашего брата живьём трескает не брезгуя.
Гомункул замахал ручонками, сигнализируя гроссам и шаманам, что совладает с нейтрализацией колдовских потуг плотоядной деревяхи и те сосредоточились на отбивании атак остервеневшей стаи.
Работа в кровавой этой страде сыскалась всем. Никто без дела не остался. Десантура, что прикрывала полковника Брегнома, уже вовсю орудовала клинками, не давая крылатым бестиям заполонить палубу. Сам Брегном, припомнив годы разудалой юности, с довольным кряканьем поднимал и опускал тяжеленный молот на уродливые плоские головы.
- Капитана прикрывайте, вашу мать! - бодро командовал зибильдарец. - Его дело нас из заварухи вынимать, а не сабелькой в птичьи пуза тыкать.
Скрипя и потрескивая корпусами, окружённые тучей орущих чудовищ, дирижабли медленно уходили в сторону моря.
А там стоял враждебный фротонский флот и моряки с любопытством глазели на воздушную баталию, горланя, что-то непотребное и делая ставки далеко не в пользу опальных алагарцев. Был момент, когда адмирала флота, тоже подпавшего под влияние такого задорного момента, посетила мыслишка натравить на возмутителей мирового спокойствия своих магов и подкрепить их заклятия ружейными залпами. Что с того, что летучих уродцев постреляют - сопутствующий ущерб - зато есть шанс сбить окаянные дирижабли. Ежели повезёт, то и утопить, на радость подводным божествам и чудовищам, кого-то из алагарского офицерства. Зимм такое проявление инициативы только поощрит. Ещё и орденком сподобит с причитающимися герою преференциями, а может, и именьицем облагодетельствует.
Приказ такой адмиралом отдан был и колдуны взялись готовить заклинания поядрёней, а экипажи, расхватав ружья, только и ждали, когда тихоходные пузыри подберутся поближе. Как вдруг...
Чудовищный монстр, видом своим схожий с огромным древом, только древом в шерсти и с разверзнутой пастью, вырвался из островных зарослей и шустро припустил на корнях-щупальцах к полосе прибоя. Окунув свои извивающиеся отростки в воду, он на миг замер, потом по всему его телу прошла крупная дрожь и он заревел. От вопля чудовища содрогнулись сами небеса и всколыхнулись воды Мелкого моря. Туча крылатых бестий сразу же кинулась врассыпную, а из глубины стало подниматься, что-то невообразимо огромное. Сверху, с бортов дирижаблей, это тёмное пятно было хорошо видно.
- Гроссы!!! - завопил гомункул. Это был одновременно приказ к отражению нападения и вопрос с чем им придётся иметь дело.
Маги только руками развели, зато шаманы, которых пробрал первобытный ужас, оказались на высоте. Смелыми они были дядьками. И хоть хмель мгновенно выветрился из их забубённых голов, мужества они не утратили.
- Кто это? - крикнул им Жо. - Кого он вызвал?
- Великого змея, - ответил ему орк с баклагой. - Ну и врагов мы себе не мелочась  надыбали.
Он сделал огромный глоток своего пойла, грязно выругался и положил лапищу на плечо собрата по ремеслу.
- Гроссы, - прорычал второй орк, - давай тоже в круг. Поодиночке с ним никто не совладает. Борода, - он обращался к Брегному, - пусть твои архаровцы палят в него из всего, что есть. Убить не убьёте, но хотя бы отвлечёте. Иэх, сейчас будет жарко.

Глава 3.
Ветер, приносящий бурю.
(Адмиральские эпистолы).

На Тусуе становилось тесно, до стиснутых плеч - не развернуться, до сдавленного дыхания - сколь воздух не втягивай, его всё не хватает. Шрам понимал, что время подготовки решительной атаки подошло к концу, и пора уже было предпринимать какие-то шаги, переходя к активным, боевым действиям. Но Уланд всё медлил. Поторапливать его никто не рисковал, но проницательный человек, он видел огонь нетерпения не только в красных глазах полковника Обламая. Прибывшая в Аб-Хи алагарская аристократия, оставившая службу неблагодарному, пребывавшему в вечных сомнениях, монарху и сделавшая ставку на удачу герцога Лихтенгерского, тоже рвалась в бой. Затянувшееся безделье начинало не лучшим образом сказываться на боевом духе армии.
Да, всё это Шрам понимал. И, стоя у распахнутого окна, впитывая морской воздух всей кожей, с болью в груди чувствовал, что задыхается.
- Ты прав, Уланд.
Этот мощнейший голосище, нельзя было спутать ни с каким другим. Пух. Вернейший друг, всегда оказывающийся рядом, что в бою, что в пору тяжкий размышлений и вынимающих душу сомнений.
Шрам обернулся.
- В том, что тянешь время.
Уланд не произнёс ни звука, но Розовощёкий понял его без слов.
- Если раньше наша авантюра ограничивалась всего лишь... - он усмехнулся, - сменой герцогской короны в твоём гербе на корону королевскую. То теперь всё совершенно иначе. Мне и подумать боязно, что может начудить этот божок, войдя во вкус и имея в своём распоряжении потенциал всего Жемчужного архипелага. Не скажу, что это будет столь же опасно, как и нашествие из Незнаемых земель, но сопоставить, пожалуй, можно. Тем паче, что одолевать этого врага нам предстоит без союзников. Алагар надменно отвернётся. Тут нам и Анфиора не союзник. Бриттюр будет злорадно посмеиваться. Фротонский владетель станет пихать палки в колёса. А финотонцы, как всегда умоют руки. Я правильно излагаю внешнеполитическую ситуацию? Ты бы приказал, чего съестного принести. А то жрать страсть, как охота.
Шрам чуть раздвинул губы в улыбке; Розовощёкий оставался Розовощёким. Приглашать его в столовую смысла не имеет. Лодырь с дивана седалище сейчас не поднимет, ибо ленив и капризен.
- Гуся жареного будешь?
- И гуся и утку, и кабанчика. А так же салатики и пюре. Рагу с супчиком - тоже.
Покушать, Пух всегда был здоров. Но нельзя отрицать того факта, что в момент поглощения пищи голова у него работала хорошо. Следующий свой перл гигант выдал, театрально размахивая гусиной ножкой:
- В Шергодон Ульшару отправляй. Она девица с мозгами и магии не чужда. Нет, конечно, и я мог бы поехать... в Шергодоне чудесный лимонад готовят...
- Ульшара поедет. Ей это дело по зубам.
- Правильно. И к тому же для неё будет лучше оказаться отсюда подальше, а? Я прав?
Герцог Лихтенгерский пристально посмотрел на смачно трескающего мясцо герцога Арнимейского. Великаша старательно выкатывал бесстыжие голубые глаза, всем видом изображая оголодавшего дебила. Но истинная проницательность этого фигляра, частенько ставила в тупик людей считавших себя непревзойдёнными интриганами.
- Ты сейчас о чём? - Уланд не любил играть в открытую.
- Не темни, - за первой ножкой последовала вторая. - После того, как Хугу и Жо получили леща от неласкового деревянного боженьки, нам ничего не остаётся, как начинать войну. Придётся обойтись без полудюжины новых дирижаблей. Их ещё год строить будут. Орудия, калибра крупного, из твоего и моего арсеналов тоже подтянуть не успеем. Но... - и обкусанная нога решительно указала на Шрама.
- Но если мы хотим выиграть войну, нам предстоит захватить соседние острова, дабы иметь военные базы, прямо под мохнатым божьим бочком. Без плацдарма нечего и думать о разгроме такого противника. И делать это было нужно ещё вчера. Пух, собирай всех, будем утверждать план кампании.
- Уже утверждать? Мы ж его ещё и разрабатывали!
- Это вы не разрабатывали, - усмешка Уланда должна была выглядеть ироничной, но вышла сухой и, словно ледяной коркой покрытой.
- Ну вот, - огорчился Пух. - Опять в авантюру пускаюсь толком не покушамши.
На серебряном блюде уныло растеклась не вылизанная проглотом лужица соуса и не совсем сгрызенная косточка - всё, что осталось от кулинарного шедевра "гуся по алагарски".
...Душевные непереносимые муки алагарского мамонта всем сердцем разделял фротонский адмирал. Терзаемый муками творчества, он забористо материл свою ощипанную музу, почти в пыль догрызал третье перо, чихвостил безответного старпома и периодически швырялся чернильницей в вестового матроса, оставленного у двери, служить мишенью страдающему творческим климаксом начальству.
На бумажном листе, казавшемся адмиралу нескончаемо огромным, что твой океан, красовалась единственное корявое слово "Рапорт".
Господи, как же документ составить, чтобы служебный формуляр смертным приговором не подмочить? Написать, как оно было? Несколько раз адмирал  в отчаянии склонялся к этой бесшабашной мысли.
- Старпом! - взмолился он, доев третье перо и взявшись за четвёртое. - Подсказывай чего?
- Вы  форму рапорта нарушили. Не обозначили, на чьё имя его подаёте.
На этот раз чернильница полетела в него.
...Мелкое море, оно потому так прозвано и было, что глубиной своей, редко тысячу футов превышавшую, никого потрясти не могло. Чего нельзя было сказать о количестве и разнообразии, населявших его тёплые воды гадов. И  гады те, были до странности велики, повадками хищны, нравом люты. За время, что Хугу доводилось бороздить морские просторы, навидался он всякого. Доводилось ему видывать и змеев морских. Правда, издали, И змеи те не имели намерения скушать отважного гнома вместе со всей и командой и кораблём. К тому же, хоть и бывали они иной раз образа самого к энурезу располагающего, но всё ж таки не такого, что сейчас вздымался над водной гладью. И зачем этому "красавчику" три головы, ежели у него и в одной пасти зубов на целую акулью стаю?
Однако смешно... Ладно, пусть и не очень, учитывая все обстоятельства, - но ехидно улыбнуться всё же, было допустимо. И Хугу позволил толстым губищам поползти к большим, мохнатым ушам.
- А дерево-то дурное, - раздалось сзади. Ага! Не токмо капитан сию несуразицу приметил. - По самую верхнюю ветку трухой набитое, - продолжал едкую проповедь трюмный балагур. - Мы-то в небушке летим, а этот монстр, он же водоплавающий. Каким бы длинным ни был до нас ему не дотянуться.
И пошли гулять нервные смешки по всей команде. Хугу оглядел своих людей. Напряжение стало их отпускать. Светлели лица. И сам он, уже не сдерживаясь, ощерился во весь рот. Обернулся к шаманскому кругу, да так и замер с глупой улыбкой на горбоносой роже.
Шаманы и маги, круг не размыкая, держались на ногах только благодаря тому, что поддерживали друг друга плечами. Ого, как их колбасит! А ведь не зелёные пацаны - не про орков будь сказано - гроссы.
- Выше... - Хугу с трудом признал голос Жо-Кей-Жо. - Вздымай корабль выше.
Гном и представить себе не мог, что имея писклявые от рождения голоса можно так хрипеть от натуги.
- Сигнализируй остальным... - Жо задыхался. - Выше, капитан.
Внизу корчился в странном экстазе-танце неведомый древний бог и выбрасывал над волнами свои бесчисленные кольца змей. Почему-то капитану показалось, что они смеются. И смеются именно над ним, гениальным гномом, самонадеянно совершившим фатальную ошибку, ввязавшись в рукопашную с почти всесильными чудовищами.
- Вверх! Сигналищики - всем бортам: "Вверх!" Артиллеристы - к орудиям. Полковник Брегном, ваши люди готовы? Ждём... Чего ждём, Жо?
- Сейчас увидим.
Двумя руками гомункул указал вниз. Чёртова змеюка, возвышаясь над волнами, точно уродливая трёхпалая лапища, вовсе не собиралась хватать ускользающие борта. То же была охота в кошки мышки играть. Вместо этого змей расправил на одной шее три огромных, идущих один за другим воротника-зонтика...
- Нехорошее у меня предчувствие, - Брегном крепко сжал рукоять бесполезного молота.
По острейшим шипам уже задорно бегали ярчайшие весёлые искры. Вторая голова, комично смотревшаяся на уродливо вздутой шее, стала раскрывать и закрывать пасть, словно на неё напала неудержимая зевота. А третья...
- Его, что, - недоумённо спросил Хугу, - жажда мучает?
- И, правда, что за чёрт? - подозрительно сощурился полковник. - Ах, твою же... Маги, не дайте ему этого сделать.
Было удивительно, что суть предстоящих неприятностей первым определил не гениальный гном, а малообразованный зибильдарец, что до сих пор не особо понимал разницу между числом шестнадцать и цифрой два. А вот, поди ж, ты.
- Сделать?.. Что?.. - хлопнул глазами Хугу, осваивая непривычную для себя роль придуркватого парня.
Неизвестно насколько оркские шаманы близки к фундаментальной физике и знают ли они вообще подобные слова, но тут зеленокожие оказались на высоте. Гроссов, на ходу сумевших вплести свои заклятия в сложнейший узор колдовства стихийного, эти, скорбные алкоголизмом мужички, сумели провести по незнакомому им лабиринту оркской магии, как слепых котят, нигде голвами об острый угол не шандарахнув. И вот восемь недюжинной мощи колдунов приняли первый удар змея.
Тугая струя морской воды, силой чудовищной скрученная в плотный жгут и сама по себе могла уронить из-под облаков красу и гордость алагарского дирижаблестроения. Но змей оказался животиной серьёзной, на самотёк дела не пускающей. К водопаду он добавил замечательную по своей яркости молнию. Ох, и треску было! Оглохли от такого сюрприза не только те, что в воздушном океане легкомысленно болтались. Досталось на орехи и фротонскому флоту.
Адмиралу помнилось, что он, мужества не утративши, чего-то орал своей команде, дух её поддерживая. Но вряд ли его кто-то слышал, если он собственного голоса разобрать не мог.
С берега, где бесновался окаянный шерстистый баобаб, к дирижаблям потянулись извивающиеся удавы заклятий - испытание для Жо-Кей-Жо. И только для него, поскольку никто из гроссмейстеров и представления не имел, чем же таким их благословляет, всеми позабытый бог. Жо справился, едва не свалившись с бушприта. А бог снова, чего-то проорал, видимо выражая гомункулу своё восхищение. Струи маны ударили в дирижабли с удвоенной силой. Жо воинственно запищал, посылая деревяху дорогой торной, но далёкой, заодно исхитрившись влепить боженьке колдовскую оплеуху. Ну, у этого не уравновешенного народа началась беседа частная, что сильно пособило всем остальным. Ибо представление на театре боевых действий до кульминации своей ещё не добралось.
Щит магический таран водного потока сдержал. И молнию отразил. Хорошо! Да только сразу после этого два гросса и оркский шаман лишились чувств и рухнули на палубу.
  - Огонь! - в голос проорали полковник и капитан.
Баллистёры всех трёх дирижаблей выдали дружный залп. И тут же хлопотливо заговорили ружья десантников. Вовремя. Ибо опытный народ, не в одной сече побывавший, целью своей избрал треть голову чудовища, до сих пор в дело не вступившей. Стрелы и пули, угодившие в гадину, - а, поди, тут промахнись в такую гору мяса! - заставили змея задрать башку вверх, едва ли не запрокинув её на извивающуюся спину. И в божий свет, как в копеечку, ударил фонтан каменных глыб. Вот, оказывается, от чего так уродливо была раздута шея трёхголового, полного неприятных неожиданностей подводного обитателя.
Но так уж устроена была старушка Амальгея, что всё в небеса исторгнутое, обязательно должно вниз рухнуть. Рухнули и тяжеленные булыги с разрушительной силой тяжёлых пушечных  ядер. И пришёлся этот дождичек ровнёхонько на фротонский корвет, крепко сократив число палубной команды и продырявив его до самого днища. Капитан корвета счёл такое поведение змеюки не вежливым, и, не дожидаясь реакции слегка обалдевшего от такого поворота событий адмирала, велел своим пушкарям вернуть должок неучтивцу.
- Опа, - только и сказал на это гном Хугу, внимательно следя за развитием трагикомедии в окуляр подзорной трубы.
- Что там ещё? - крикнул капитану Брегном, заряжая ружьё.
- Наши, навязчивые соседи, только что решили усложнить себе жизнь.
Средняя голова змея снова встопорщила воротники. Другая, изогнув шею, уже набирала в пасть воду. А третья вступила в забавную перестрелку с половиной фротонских кораблей, довольно успешно пробивая борта, разбивая такелаж, орудия и калеча моряков.
- Может, удерём под шумок? - гаркнул Брегном и тут же рухнул носом в палубу. - Твою же... - захлебнулся он кровью.
На этот раз команде магической поддержки не удалось полностью нейтрализовать яростный выпад змея.
За борт смыло две баллисты с расчётом, несколько десантников и обеспамятевшего гросса. Удар молнии запалил корпус второго дирижабля. Обученная команда тут же кинулась  тушить пожар, но как боевая единица летающее судно в этом бою было потеряно. Хорошо хоть плюющуюся каменюками голову на себя отвлекли фротонские моряки.
- Эть, как заковыристо вывернулось, - Брегном отхаркнулся кровью за борт, и, зажав расквашенный нос, гнусаво закончил. - Мы, вроде как с ними теперь союзники.
Хугу ничего не ответил. Он был мрачен и сосредоточен. Гном о чём-то мучительно размышлял.
- Полковник, - наконец решился он. - У них уже один корабль тонет. А остальные не могут подойти, чтобы экипаж спасти.
- Ты это к чему? Зар-р-яжай, - тут же скомандовал он солдатам. - Бой ещё не окончен.
Возле самой кромки волн безумный бог заметно пошатывался от сердечных "приветов" маленького гомункула. Похоже, древний не был готов к такому развитию событий и теперь пребывал в явном замешательстве. И пусть ему удалось сшибить кроху с насеста - гомункул висел над бездной, уцепившись за бушприт всего одной рукой, - одолеть вредного двуглавца гиганту никак не удавалось.  Создавая магическую преграду, оберегаясь от болезненных "укусов" Жо-Кей-Жо, божок одновременно терял контроль над змеем. А тот ярился пуще прежнего. Но ему надоело держать огромные головы над водой и он, похоже, потерял интерес к дирижаблям. Зато всё своё внимание монстр сосредоточил на добыче для себя куда более лёгкой - фротонских кораблях. Молния, водопад и каменный град добивали уже второй корабль эскадры.
- Это была не их драка... - тяжко произнёс гном.
- Мы их и не просили в неё ввязываться, - ворчливо сказал полковник, начиная понимать, куда клонит Хугу. - Я бы ушёл. Самое время. А этих, - он кивнул в сторону фротонских кораблей, - пусть хоть на щепочки разнесут. Нам же потом с ними не возиться. А вообще... делай, что хочешь. Ребята, все готовы к продолжению кадрили. Наш капитан надумал ещё чуток покуролесить.
Что и говорить, зибильдарец отлично знал характер своего старинного приятеля.
- Сигнальщик! - возвысил голос гном. - Всем бортам. Идём на врага.
Что послужило тому причиной, вряд ли кто из алагарцев понял. Но только дирижабли двинулись на повторное рандеву с многоголовой гадиной, как волосатый бог, подобрав щупальца-корни тут же развернулся и резво припустил в обожаемые джунгли.
- А страх ему ведом, - довольно пропищал Жо-Кей-Жо, усаживаясь на плечо Брегнома. - Не глазей. Порхать, аки птиц, ещё толком не обучился, но мало-мальски левитировать уже способен. Куда летим? Почему не домой?
Брегном от  души ругнулся, забористо приписав гному излишнее мягкосердечие.
- Двинули на спасение вражеского флота. О! Как хошь его, так и понимай. Еще не ведомо, как на всю эту затею Шрам глянет. Получим горячих от начальства за гуманизм, и оправдаться нечем будет. Да и доберёмся ли теперь до родного порта, тоже вопрос не из простых.  Как эту здоровенную гадь к порядку призвать, ежели он и так уже весь нашими стрелами утыкан и пулями продырявлен, а к миру никакой склонности так и не явил? Агрессор!
- Ты где таких слов понабрался? - обалдело спросил полковника гомункул, свалившись с плеча от удивления и теперь вскарабкиваясь обратно, словно не особо симпатичная мартышка.
- А, что? - насторожился Брегном. - Оно сильно матерное?..
- В твоих устах, гаже не придумаешь. А, что у нас с магами?
- В отключке, - полковник с трудом подавил желание сплюнуть на палубу. - А один и вовсе того... Он левтивирвовать как ты и к старости не обучился.
- Левитировать.
- Я так и сказал. Ну, есть идеи, как побеждать станем?
Жо-Кей-Жо попросил зибильдарца поднести его ближе к борту. Потом, прищурившись, долго смотрел, как фротонцы тщетно отбивались от рассвирепевшего чудовища. Вода вокруг змея вскипала от его метаний и множества заклятий, которые, казалось, только и были способны, что попортить его радужную шкуру, да привести в ещё большее бешенство.
- Жо, - крикнул с мостика капитан, - он уже третий корабль треплет, - сделай уже, что-нибудь. Жалко мариманов.
Он приклеился глазом к окуляру подзорной трубы и во всех подробностях рассмотрел, как фротонские моряки, переступая через тела погибших, то и дело, оскальзываясь в кровище, лопнувших кишках и дерьме, с отчаянием обречённых заряжали орудия. Война, она только в рыцарских романах для слезливых тёток красивая. А в жизни, нет ничего более мерзкого и грязного.
Пушки фротонцам, пока помогали, кое-как сдерживая змея на расстоянии. Но и только.
- Не-ет, - протянул Жо, очевидно, что-то уже для себя решив, - не с того боку их гроссы к этому делу приступили. Зря только воду баламутят. Этого перца так не возьмёшь. Эй, братья-шаманы, кто ещё на ногах остался?
Откликнулись двое - алагарский кудесник, дедок вельми преклонных лет и магической силы, что и Шагуру бы удивила, да орк, возраст, которого, по его испитой роже и чёрт бы не определил.
- Что про кэлпи слыхивали, гроссы? - шало оскалился гомункул и стрельнул хитрющим глазом.
- Ах, ты ж... Что ж мы?.. - чертыхнулся маг. А орк в этот момент самокритично костерил дурость себя, лично, и всех орков скопом.
- Они ж того, пресноводные, да к тому же против этого мелковаты станут, - наконец сказал он, как бы себе в оправдание.
- Мелковаты, - согласился Жо. - А их морская родня Эх-Уге? Они-то и покрупнее станут, да и нравом позадиристей. А если  мы их сразу табуном кликнем. А? Хороша идея? Ну-ка, вместе, а то я тоже слегка подустал... Да так их направляйте, чтобы они корабли от этого гада сплошной преградой отделили. Вояки, вы тоже не зевайте. Как только драчка завяжется, открывайте огонь. Прогонять супостата надо сообща.
...Чего докладывать? Адмирал маялся уже который час. Как оправдать то, что все фротнские гроссмейстеры сели в лужу, не разобравшись в ситуации. Не они ведь выкликнули из пучины целый сонм водных лошадей, кои видом своим на коников похожи лишь с большущей натяжкой. На таких страшилах впору тоько морскому дьяволу гарцевать. А как они корабли от вражины отсекли, давая возможность флоту спасти терпящих бедствие моряков? И корабль повреждённый команда отстояла-таки. Алагарцы, - чтоб им всего самого... доброго! - спасшие их шкуры! - вообще могли уйти и дать этой твари решить проблемы мятежного герцога на море. А они, поди ж, ты. Ну, кто ж себя ведёт так благородно в межгосударственных-то делах?
Адмирал в тягчайших размышлениях сдвинул треуголку с роскошным плюмажем на самый затылок.
- Тащите ещё чернил!
Далее, на что-то решившись, он обмакнул перо в тёмно-синюю муть разжиженного вранья и занёс перо над бумагой. Перед глазами тут же встала картина, как огромные хищники, размером в половину его стопушечного флагмана, а против змея, что твои котята, лютой сворой накинулись на чудовище, и давай его терзать. Ух, только клочки шкуры и мяса во все стороны. А сверху, змеюку лупили непрошеные благодетели.
- И почему я тогда не отдал приказ открыть огонь по алагарцам, - взвыл адмирал. - Двух бы зайцев разом прихлопнули. Честь державе нашей, какова была б... А теперь, что?..
Морской волк, так и не решившись измарать белизну бумаги, принялся яростно скрести пером лысину под париком, выписывая на ней, сверкающей, эпистолы, не ложащейся на лист лжи.
Ветер был свеж и приятен, давно разогнав пороховую гарь, он и представления не имел о человеческих страданиях. Адмирал впервые в жизни не радовался ему, как старому доброму другу. Он всей печенью предчувствовал бурю.

Глава 4.
Партия, разыгранная на троих...

Образ блёклой и унылой мыши Нальво, рождённой далеко не в роскоши, был избран вполне себе осознанно. Будучи одарена природой довольно привлекательной мордашкой и фигурой, умная тётка, ещё в девичестве сообразила, что ежели ей хочется ещё при жизни, а не за гробом, вкусить плодов райских, то пути тут только два. Первый, самый простой и для неё, в общем-то, доступный и особых возражений не вызывающий, - через постель какого-нибудь купчика для начала. Ну, или его скучающей жёнушки. Чем не вариант? Одно это уже много говорило о крепости моральных устоев Нальво. Потом, можно и повыше взобраться, просто меняя койки. Но неглупая девица скоренько сообразила, что век таких весёлых пташек недолог. Заканчивается скоро и, самое неприятное, совершенно неожиданно для голосистой птахи.
"Ага, - рассудила Нальво, - покуда этой дорожкой идти не след. Вот если со второй тропкой, что-то не заладится, тогда - нырну в койку. А пока повременю..."
И простушка из не особо сытого квартала двинула в церковь. Да, таково было начало того самого варианта номер два. Не-ет, Нальво и в уме не держала становиться послушницей или, боже избави - монахиней. Сушить себя во славу божию она и не помышляла. Что вы? Что вы!? Служкой пристроилась при храме; полы помыть, в трапезной убраться, пуховики отцу настоятелю взбить. А чтобы не старый ещё честной отче до сладкого довольно падкий рук не распускал, спрятала она красоту свою под бесформенным платьишком до пят и в заплатах; убрала под платок волосы, пусть и не особо роскошные, но всё-таки золотом искрящиеся и притушила блеск серых глаз. Вот вам и старательный мышонок.
Постепенно к ней привыкли. Да и она сама привыкла к себе такой и уже не старалась, что-то изменить, упорно добиваясь лишь одного - образования.  Образованная девица из простонародья  - та ещё невидаль.
Читать её научили сёстры-монахини, скорее из любопытства, чем из человеколюбивых соображений. Далее Нольво карабкалась уже сама. Пользуясь, и с успехом, своей незаметностью, он частенько протирала пыль в библиотеке прихода. Альттаубские церковнослужители книжной мудрости чужды не были. И книгохранилища в религиозном городе-государстве кого угодно могли поразить и количеством фолиантов и многообразием областей знания. Тут, беззвучно перемещаясь, от привидения почти неотличима, Нальво узнала, что является обладательницей ведьмовского дара. Но дара хилого, почти зачаточного. И это не могло её не обрадовать.  Оказаться ведьмой в Альттаубе!.. Существует ли проклятье горше? Но, сколь ни слаба была юная Нальво, способностей хватило ей, чтобы освоить всё, что она отыскала на стеллажах и в запасниках. Святые отцы к делу искоренения ведьм подходили со всем тщанием, и поэтому книг накопили преизрядно.
Но все знания до времени были капиталом мёртвым. Куда она с ними? Где, в каких домах ждут нищую уборщицу? Но Нальво была не глупа и терпелива. И она начала приглядываться к детям-сиротам. По приходам таких было много. Но малолетние голодранцы, вроде её самой, Нальво заинтересовать не могли. Зачем ей все эти неудачники?  Нет, она точно рассчитала, подняться в этом мире можно только уцепившись за подол, какой-нибудь герцогской дочурки, неосторожно прижитой папашей на стороне. И тут ей повезло.
Сама политика Альттауба, по оказанию безвозмездной помощи таким детям - ага, кто бы поверил в эту байку! - предоставила пронырливой девахе множество возможностей. Но всё было не то, пока на горизонте её судьбы не замаячила некая некрасивая девочка по имени Софирона. Ведьма ведьму, да чтоб не разглядела. Они друг друга определили сразу. И вскоре уборщица, по просьбе, привязавшейся к ней принцессы, была причислена к малому штату её личных слуг.
А потом был отъезд во фротонские пределы.
На какое-то время, придётся оставить госпожу Нальво. Ей в последнее время некогда было и вздохнуть свободно: Софирона овладевала искусством ведовства с одержимостью маньяка. И об этом её увлечении, стало известно Главе Ордена Лазарета. Мастер-Целитель привык держать ушки на макушке и очень обеспокоился столь горячему пристрастию владетельницы к плоду запретному. Не она ли, по прибытии своём ко двору начала большую войну с ведьмами? А тут, гляди, чего чудит. И потом был ещё один момент, который всё больше и больше тревожил матёрого политика. Прогли! Будь трижды проклят этот не убиваемый и неуловимый малолетний засранец. Ведь не стоит забывать, что Мастер-целитель, поддавшись на уговоры Софироны, отрядил своих рыцарей для устранения наследника. М-да, всё тогда пошло наперекосяк. Интересно, знает ли об этом некрасивом поступке святоши, некий Кройц. Может статься, что ещё не знает. Но нет никаких гарантий, что этот волкодав не пронюхает о сём неблаговидном деле в дальнейшем. И зачем давать ему в руки такой сильный козырь?
Пожалуй, для Мастера-Целителя наступил момент напроситься на аудиенцию к его величеству владетелю Зимму. А под шумок, прибыв во дворец, как бы ненароком перекинуться и парой слов с Софироной. Но это последнее, пока только обмысливается Главой Ордена Лазарета. С Софироной не всё ясно. Владетель артачиться не станет. Он Главу монахов-рыцарей всегда готов принять, ибо знает, что Мастер никогда против его власти не злоумышлял. Маленькое недоразумение с наследником во внимание принимать совсем не обязательно.
Коридоры и залы фротонского дворца никогда особо не были оживлены; Зимм шума не жаловал. Сейчас же в резиденции владетеля и вовсе царило безлюдье. Ливрейные лакеи у дверей изо всех сил старались изображать из себя деревянных истуканов, лишь бы старина Зимм, блуждающий по покоям, как злобное привидение, не признал в них существ одушевлённых. В дурном расположении духа, - а именно в таком отвратительном настроении он пребывал в последние недели, - владетель был способен отправить любого бедолагу в пыточный застенок, походя, без всяких причин.  Сейчас Зимм лютовал особо. Стало ему мерещиться, что, как бы он ни пыжился, а ситуация ему неподконтрольна. Война с ведьмами перешла в какую-то вялотекущую фазу без видимых провалов, но и без малейших успехов. Чёртовы куклы затаились по своим болотам и чащам.
- В норы позабивались, дьяволовы невесты. И никак их оттуда не выкуришь. А они ведь не просто так там сидят. Наверняка, гнусности замышляют, - шипел себе под нос Зимм.
Кроме колдовского, вредоносного семени беспокоило владететеля и отсутствие известий от Кройца. Тот, как в воду канул. И тем самым вызывал у фротонского владыки некие нездоровые подозрения.
- Никому верить нельзя, - мысль Зимма шальным весенним зайцем перепрыгивала с предмета на предмет. - Ещё и Прогли этот... Нет, сколько хлопот с этими детьми. Быть родителем - большая ответственность, - рассуждал заботливый папаша.
Но даже не судьба неуловимого наследника беспокоила владетеля больше всего. Всё чаще накатывало на него старческое, тряское бессилие. Потной, липкой волной страх перед старостью охватывал всё существо владетеля, заставляя дряблое сердце стучать чаще, чем у кролика при виде удава. Лютый ужас перед гробовой доской начал пересиливать страх перед гипотетическим заговором магов. Но на допущения до своей обожаемой персоны хоть кого-то из чародеев он всё ещё не мог решиться. А вдруг они именно этого и выжидают!?
В такое вот сложное время Мастер-Целитель и напросился на личную встречу. Зимм виду не подал, но он был очень обрадован этим обстоятельством. Мастер - человек не пустой. Он за просто так клянчить аудиенцию не станет. Значит, дела сдвинулись с мёртвой точки.
Владетель двинулся в свои покои, где и собирался провести, столь важную для себя встречу. Но по пути, вдруг сбился с шага и остановился у большого окна, уставившись в сад ничего не видящим взглядом. Интуиция его никогда не подводила. И сейчас он прислушался к своему внутреннему голосу. А он во всю мощь вопил об опасности. На Зимма обрушился приступ настоящей паники. Впавший в столбняк владетель всей шкурой почувствовал, что вокруг него ходит, постепенно сужая кольца, лютый, беспощадный враг. Но кто!? Кто?..
Зимм прижался лбом к холодному стеклу. Сегодня же перетряхнуть весь клоповник, в который превратился его дворец. Всех наушников вызвать. Всех до последней служанки. Что-то надвигается на него. А он и понятия не имеет, что именно. Этак и прихлопнуть могут, за здорово живёшь. Увлёкся владетель в последнее время политикой внешней и ослабил внимание за собственным огородом. А всей этой придворной камарильи только дай повод - со свету сживут. Да и к собственной жёнушке надо бы повнимательней присмотреться. Что-то она притихла, как мышь в подполе. Зная беспокойный характер своей благонаречённой, Зимм имел все основания подозревать её в политических каверзах.
- И как это я так попустил? - хрипло прошептал владетель. - Если Софирона начала вести собственную игру за большой шахматной доской, то не трудно догадаться, что является ставкой в этой партии. Моя голова и корона на этой голове. Кройц. Мне нужен Кройц.
По-сути престарелый людоед приговорил очередную свою жёнушку просто по собственному капризу. Никаких фактов, уличающих Софирону в неблаговидных поступках суротив державы, или супружеской верности он не имел. Осторожна была владетельница и обладала лисьей хитростью. Но этих качеств ей было маловато. Ведовство! Тёмный дар. Запретные знания. Вот, чего так не хватало молодой женщине, чтобы вступить в борьбу за единоличную власть на равных с самим Зиммом. Но если она надеялась, оставить это в тайне, то она просчиталась. К тому же Софирона пропустила тот важный момент, когда к её игре, против ничего не подозревающего муженька тихонечко подсел Мастер-Целитель. Это был просчёт серьёзный. А теперь ещё и Зимм с его обострённым чутьём. Но об этом, она пока ничего не знала. По-прежнему считая, что играет в одиночку. Меж тем как партию уже разыгрывали трое. И это только самые маститые игроки. Да, Софирона заварила слишком крепкий бульон.
И без того не простая ситуация осложнялась для владетельной дамы неприятнейшим известием от Миргеллы: проклятому Кройцу удалось вырваться из капкана. Софирона не была настолько наивна, чтобы не понимать - этот бойцовый пёс понял, кто его предал. И теперь он её враг. Это ли не стимул удвоить усилия по изучению секретов колдовского мастерства. Благо, верная Нальво готова без устали наставлять свою ученицу, будто стараясь её талантом заместить собственную бездарность. Она вон сама не способна себе руками стакан вина подогреть. А владетельница уже может прикосновением целый кубок едва ли не вскипятить.  Будучи поглощена этим важным делом и изучением всего и вся, что полагается уметь правильной ведьме, - Софирона  ослабила своё внимание к мужу. Чем собственно и вызвала его подозрения. А Зимму, для того, чтобы отправить неугодного в ад, никогда большего и не требовалось.
И эту его черту прекрасно знал лукавый, рыхлый дядечка, выбирая время для встречи с владететлем. Мастер-Целитель знал, что делать. Когда его провели не в зал для аудиенций, а в личные покои монарха, глава Ордена Лазарета смекнул, что этого их разговора Зимм и сам ждал с большим нетерпением. А нервный и какой-то раздёрганный вид владетеля подсказал монашествующему интригану, что скоро, очень скоро полетят чьи-то головы. И ему очень нужно постараться, чтобы среди этих обрубков не закувыркалась его собственная умная головушка. Мастер-целитель к разговору был хорошо подготовлен. Не разрешённым для него оставался только один вопрос: натравливать ли Зимма на свою жену сейчас или же всё-таки ещё маленько погодить?
Когда он шёл  в кабинет владетеля, ему на глаза мельком попалась эта тусклая Нальво, - наперсница Софироны. Вряд ли эта встреча была случайной. И хотя бесцветная мышь не подала Мастеру никаких знаков, он решил, что Софирона была бы не-прочь с ним встретиться. Что ж, вот после этого рандеву, он и определится окончательно, что же с ней делать. А пока, Мастер-Целитель, всеми силами старался навести густющую тень на плетень Кройца. Его-то он точно решил убрать либо руками владетеля, либо своими собственными, но, предварительно получив на это благословение Зимма.
- Ты считаешь, что мой доверенный человек переметнулся на другую сторону?
Вопрос был задан владетелем, после довольно длинной речи святоши. И судя по его прямоте, речи, произнесённой не зря.
- Я в этом не уверен.
Глава Ордена приложил массу усилий, чтобы у Зимма сложилось впечатление, как трудно ему, служителю господа поверить не то чтобы в предательство Кройца, а, скажем, в некую нечистоплотность.
- Но у меня сложилось впечатление, что он с самого начала знал, где укрывают похищенного принца.
Это был тщательно выверенный удар. Теперь, если и всплывёт грязная история с участием братьев-рыцарей в той заварушке в момент исчезновения наследника, то есть факт, что их истинной  целью была вовсе не его защита, а как раз наоборот - устранение, Зимм этому ни за что не поверит.
- Ты хочешь сказать, что он водил нас за нос? Что натолкнуло тебя на эту мысль?
- Трудно сказать, - Мастер соединил кончики пальцев, которые слегка подрагивали. Ясный знак Зимму, как тяжело сейчас Главе Ордена. Как он не хочет, чтобы высказанные им подозрения оказались правдой.
Фигляр преуспел. Во всяком случае, ему так показалось.
- Наверное, тот факт, что ведьмы всего Фротона избрали его своей мишенью. И это в момент, когда солдаты вашего величества и мои рыцари уже очистили от них две трети королевства. Что, у них других дел больше нет, как мстить одному единственному человеку! Как-то не очень в это верится.
Интриган врал отчаянно. Передёргивал факты. Смещал акценты. И, кажется, слегка переиграл.
- Зачем это ему? - в голосе Зимма звенела сталь.
Но что-то подсказало Мастеру-Целителю, что своей цели он так и не достиг. Вся байда с затягиванием Кройцем следствия и намёками на устранение братьев-рыцарей во время инцидента на болоте - всё это оказалось для владетеля не больше, чем пустой трескатнёй.
Чёрт, а ведь всё было так хорошо задумано. А оказалось, что Глава Ордена, сам начал копать себе яму. Н-да, теперь и речи быть не может о том, чтобы приплетать сюда ещё и Софирону. Тут уж владетель точно не поверит и церемонится не станет.
- Ваше величество, - начал он осторожно. - Я всегда был вашим преданным слугой. И не мог оставить без внимания того факта, что придя ко мне за помощью, учинитель благоначинаний не поставил в известность о своей неудаче вас. Более того, как я ни старался выведать у него имена людей причастных к удержанию принца в неволе, он упорно отмалчивался. Хотя у меня сложилось стойкое впечатление, что он знает, кто именно его удерживает.
Тут глаза Зимма недобро блеснули. Ага, стрела всё-таки нашла брешь в доспехе владетеля.
- Я, конечно, выделил ему людей, в соответствии с вашей волей во всём помогать  этому человеку. Но... не полагаясь более на его... э-э-э... честность, решил провести самостоятельное расследование.
- И?..
- Я выяснил кто...
- Имя! - перебил говоруна Зимм. - Дай мне имя!!!
- Миргелла. И я могу уверить вас, что скоро у вас появится возможность крепко прижать вашего сына к своему сердцу.
Без всякого стеснения Глава Ордена Лазарета присвоил себе эту заслугу Кройца. Не-ет, советь совсем не мучила этого милого человека. Теперь он мог быть совершенно спокоен. Удалось ли ему оговорить Кройца или нет, больше никакого значения не имело. Теперь, когда был обозначен конкретный враг, жизни Мастера-Целителя уже ничего не угрожало. А на существовании Кройца отныне был поставлен большой и жирный крест. До владетеля этот мерзавец не доберётся. А то распустит язык. Наговорит много лишнего. А это нехорошо. И да - встреча с Софироной теперь обязательна. Ведь они всегда были одной верёвочкой связаны. А отныне у них ещё и один общий недоброжелатель.
Кажется, в этой странной партии на троих проиграл некто четвёртый.

Глава 5.

Кройц попадает в переплёт.

Как он вышел на Миргеллу? С трудом. В основном перечитывая записи разговоров с уличными стукачами. Слишком настырное и навязчивое желание ведьм его прикончить навело его на мысль об их причастности к похищению. И Кройц, взявши след один раз, более его не терял. Скоро ему удалось установить имя проклятущей колдуньи. Нет, ему никто прямо этого сказать не мог. Но Кройц был настырен и умел читать между строк. Кое с кем из осведомителей он переговорил лично, просто из зудящего чувства любопытства. Ну да, Кройцу ничего человеческое не было чуждо.
Убедившись в своей правоте, учинитель благоначинаний решился на нарушение воли самого Зимма, ни под каким видом не привлекать к расследованию дворцовых  магов. Ага, а как по-иному отыскать логово Главы ковена? А Зимм пусть валит к дьяволу со своей паранойей.
Нельзя было сказать, что подобрать нужную кандидатуру чудодея было делом простым. Маги, устрашённые немилостивым к себе отношением со стороны злокозненного дедка на троне, к сотрудничеству оказались не очень склонны. А прослышав о сути предстоящей работы, и вовсе грозились испоганить существование бестолкового просителя до полной невозможности. Некоторые от слов и к делу переходили. А самые импульсивные так и без предупреждения пытались раз и навсегда отвратить Кройца от посещений их домов. Пришлось учинителю благоначинаний несколько отойти от наименования своей должности и учинить разгром, но во имя правого дела, - в паре хат, и членовредительство пары персон и - грехи наши тяжкие - одно или два смертоубийства. А неча на него смертоносные заклятия насылать: Кройцу и так в последнее время слишком много нервничать приходилось. Ну и не сдержался. С кем не бывает?
И руки всё ещё саднят, а кое-где раны и загноились. Что настораживает и вообще улучшению нрава не способствует.
К счастью ли своему, или к худу, тут сразу и не разберёшь, один из гроссмейстеров оказался в годах ещё молодых и от того хребтом жидок. От него ничего, кроме косых взглядов, не последовало. Да и те скоро прекратились, и маг Аргентус стал взирать на Кройца вполне себе благосклонно, то есть с собачьей преданностью. Не всё ведь решается токмо острым железом. Некоторые вопросы сподручнее решать посредством серебряных кругляшей. Благо, этого добра у Кройца было с избытком. И не его вина, что остальные последователи Высокого Искусства, оказались столь чванливыми, что не оценили предложений доверенного лица самого Зимма.
Миргеллу гросс вычислял долго, беспокоя Кройца нескончаемыми ритуалами и, вызывая подозрения в халтуре. Но тут учинитель был не прав: маг работал добросовестно. Просто и объект отысканий оказался шибко скользким и для уловления малопригодным. Уж что-то, а прятаться ведьмы умели. А то, как бы им свои злокозненные делишки совершать, иной раз до вельми преклонных лет доживая? Понятно, что глава ковена даже среди своих товарок выделялась способностью ускользать от ока всевидящего и вообще быть практически неуловимой. Но Аргентус с задачей совладал. И даже амулет указующий замастрячил, тот, что точную тропку к Миргелле укажет. На том руки и умыл. От участия в облаве рекомой ведьмы гроссмейстер отказался категорически и в выражениях далеко не дипломатических.
Далее Кройц кинулся к Мастеру-Целителю: "Радуйся, дорогой брат, отыскалась самая зловреднейшая из всех гнусных баб!" Мастер улыбку благожелательную на рыхлую рожу нацепил, будто Кройца в глазах Зимма и не чернил никогда, и тут же волей своей отрядил ему в помощь дюжину рыцарей.
- Давай уже двунадесять, - мрачно попросил Кройц, припомнив, чем обернулось его прошлое путешествие по ведьминским заповедным местам. Для прилику Мастер покочевряжился, но бойцов отрядил даже и с избытком. Так  что на рать с одной единственной бабой лихо выметнулось из конюшен Ордена полусотня злых мужчин, имевших чёткое указание: "Отыскать ведьму и мальца, а после, помолясь, порешить всех к бесовой тёще, обязательно с Кройцем купно".
Командиру сего эскадрона, в приватном, перед отправкой разговоре-наставлении, прямо было указано: с учинителя всё и учинить. Да напасть на него гуртом, поскольку зело склонен этот малопредсказуемый мужчина к выживанию в ситуациях к тому  совсем не располагающих.
Брат-рыцарь шлемом качнул в знак понимания треб высокого начальства и в седло метнулся с такой горячностью, ну всё одно аки херувим, прыщавого девственника узревший. Мастер-целитель этот порыв подчинённого брата одобрил, и ручонки свои потёр. Пальчики его, на этот раз в гузку собраны не были. Тёр добрый патер свои ладошки в предчувствии события исторического - снятия хомута гарроты со своего морщинистого чела. С Софироной-то момент щекотливый утрясти удалось, но несколько не так, как желалось для пущего сердца успокоения. Быстро они - люди не глупые сообразили, кто может оказаться повинен во всплывании во владетельной проруби массивного котяха их неблаговидных деяний. Тут - да, ни разногласий, ни недомолвок.
Кройц! Кто ж ещё? Во всём только этот маньяк, душегуб и мракобес - это Мастер-Целитель от себя добавил, кройцевых вин в отягощение, - повинен, и, стало быть, они, как люди государственные, не имеют морального права, такого говнюка в пределах державы фротонской терпеть.  Грош им цена, ежели они такого мерзкого типа низринуть в геенну не смогут. Посмотрели они при этом почти интимном свидании друг на дружку едва ли не влюблённо. Головами в такт покивали. Поулыбались понимающе, и судьбу верного государева слуги про меж себя определили. Заодно наметив некие вехи сотрудничества взаимовыгодного, в случае ежели владетель Зимм чисто случайно скопытиться.
Опа! А вот этого Мастеру-Целителю было бы лучше не слышать. Или уж сделать вид, что мимо ушей пропустил. Так ведь нет же - подвело проклятое нетерпение.
Мастер-Целитель оказался настолько заинтригован, что не удержался и спросил о гипотетических сроках этого самого прелюбопытного события.
- Скопытиться-то когда? - проворковал добрейший дедушка, перейдя с языка царедворцев на мову мостовых и подворотен.
- Работаем над тем, - всплыла в умной беседе, маячившая рядом Нальво. - Недолго уже осталось.
- Токмо пути для легализации власти определим... гхм... окончательно, - неохотно поделилась секретом Софирона. - И всё.
Тут Глава Ордена смекнул, что угодил он в заговор со смертоубийством и жонглированием короной по самое не балуйся. А ещё до него дошло, что его кандидатура на участие в  сём забавном представлении, у этих баб до самого последнего мига вызывала некоторые сомнения.
"О,  как, - в озарении стал распутывать клубок мыслишек сообразительный падре, не просто так занимавший пост главаря божьего воинства. - Получается, они обсуждали про меж себя и вариант, где меня, как опоры трона уже и нету. Обидно, честное слово. Им-то я вроде ещё ничем и не нагадил. Только поспешествовал за всегда. Вот она, бабская благодарность за добросердечие. Все они ведьмы, как одна. Хорошо, что я до седых волос так в холостяках и проходил".
Ему страшно захотелось вскочить и унестись в романтическую даль, чтобы оказаться в недосягаемости для этой парочки, но сначала воспитание не позволило, так резко интереснейшую беседу прервать, а после было уже поздно. Собственно "поздно" было уже давно. С тех самых пор, как Глава Ордена Лазарета сделал ставку не на всё ещё действующего владетеля, а на эту пышнотелую деваху с мордахой глуповатой деревенской бабищи. Ох, и обманчиво было первое впечатление. Софирона была кем угодно, только не дурой.
Об этой их встрече, как и о многом другом, Кройц извещён не был. Мастер-Целитель не посчитал нужным его уведомить. Впрочем, учинитель и сам наивностью не страдал, прекрасно понимая, - этот хитрый дедуля ведёт за его спиной собственную игру. Он бы, Кройц, окажись на месте Главы Ордена, обязательно бы интриговал. Поэтому, изобразив радость по поводу числа рыцарей под своим началом, он тут же начал просчитывать ходы, как сбежать от них сразу по выполнении миссии.
Засим и двинулись с лицами решительными и намерениями самыми благонамеренными - услужить своим сюзеренам, как того долг чести велит.
Конными весь путь до обиталище Миргеллы им проделать не удалось. Полсотни тяжеловооружённых мужичков в лесных дебрях вынуждены были спешиться и четыре часа на своих двоих продираться сквозь заросли и буреломы. Измучились все, но на узенькую, такую идиллически-заманчивую тропку, что вилась среди дерев и кустарников никто из них ногой не ступил. Стреляные вояки подозревали Миргеллу в подлейшем коварстве. Собственно, не без оснований подозревали. Несколько хитрых ловушек охотники на ведьм таки обнаружили. Да одного разбушевавшегося лешего, то ли в караул Миргеллой отряжённым, то ли случайно на пути оказавшимся, было разъяснено популярно, что ему было бы лучше оказаться подальше отсюда. Разъяснение прошло посредством тяжёлых арбалетных болтов и острейших секир. Леший пробовал голос подать, но Кройц уговорил его этого не делать, вскрыв кинжалом глотку лесного чудища. Так что до опушки, где стоял домишко Главы ковена, они добрались без особых приключений. А тут их ждал неприятный сюрприз.
Кройц долго пялился на магический амулет, который упрямо показывал своему обладателю, что ведьмовской вертеп сейчас пуст.
- Быть того не может.
Учинитель так расстроился, что вступил в спор с магической поделкой.
- Неужто вспугнули? - как-то очень недобро спросил его брат-рыцарь, назначенный командиром полусотни.
Тон соратника по благочестивому промыслу крайне не понравился подозрительному Кройцу. Был бы волкодлаком - шерсть на загривке обязательно бы встала дыбом.
- Не должны были. Скорее всего, утащилась по своим делам. Сейчас проверим, - и учинитель смело двинулся к дому.
Амулет в его руках снова ожил, показывая куда-то в сторону северной части леса. Что ж - добрый знак. Ведьма недалеко. Нагнать можно.
- Выбирайтесь из кустов, господа, - приглушив голос, позвал Кройц бойцов. - Осмотрите халупу скоренько, вдруг что отыщется.
- Что именно? - опять командир рыцарей ёрничает.
Ох, как вызывающе себя ведёт. Так уж демонстративно непочтительно. Не с ведома ли самого Мастера-Целителя? А если это так, выходит, Кройц сейчас танцует на лезвии ножа. Хороши у него союзники. Нечего сказать.
- Всё, что может служить доказательством присутствия здесь ребёнка, - как слабоумному растолковал брату-рыцарю Кройц. - Только быстро. Миргелла далеко уйти не успела. Скоро всё закончится.
Рыцари споро окружили дом. Грамотно обезвредили несколько магических "подарков" для незваных гостей и без лишнего шума вошли внутрь. Учинитель не мог  ни оценить профессионализма рыцарей Лазарета. Никакой суеты. А главное при таких-то доспехах эти матёрые парни исхитрялись перемещаться с минимальным шумом.
"Опасные противники, - подумалось ему неожиданно. - Для всех, опасные. А сегодня - лично для меня". Он уже был убеждён, что Мастер-Целитель отдал распоряжение об его устранении. В переплёт угодил, старина Кройц. Да ещё в какой!.. Впереди враг, с которым в одиночку не совладать. И за спиной такие друзья, что никому не пожелаешь. Кройц передёрнул плечами, стараясь избавиться от противного чувства проникания холодной стали между лопатками. Что-то нервы расшалились. Негоже так. Иначе можно ошибок понаделать. А сейчас любая ошибка чревата безвременной кончиной одного тёртого калача по имени Кройц.
- Гляньте, чего отыскал... - Один из братьев-рыцарей стоял на пороге, держа в руках деревянную сабельку и маленький, неумело вырезанный из досочки пистолетик. - Пацан тут был.
Был, конечно, был. Кройц уже давно в этом не сомневался. Осталось убедиться, что пацан тот самый, из-за которого по всему Фротону завертелась кровавая карусель.
- У кого амулет по определению остаточных эманаций?
Кто-то из вояк и без напоминаний начальства уже принялся за эту работу. Учинитель застыл соляным столбом. Время для него остановилось. Ну же... Ну... И чего там возиться этот ленивый брат с двумя левыми руками? Кройц был не справедлив к рыцарю. Дело по точному определению эманаций - штука кропотливая. И подходить к нему с наскока кавалерийского - идея не из лучших. Наконец, рыцарь поднял голову. По его лицу сразу стало ясно: игрушками забавлялся Прогли. Пропавший наследник престола всё это время был под носом у собственного папаши и своих недоброжелателей, стремящихся укокошить малого дитятю. Эттель со своим покойным родителем, сумели продумать и блестяще реализовать рискованную авантюру, облапошив всех. Теперь настал черёд Кройца брать реванш.
- Вперёд, - хрипло выдавил он из пересохшей глотки. - Туда двигаем, - он махнул рукой, указывая направление. - Ведьма там. Недалеко. Когда нагоним, с ней можете не миндальничать. А с пацаном осторожней. Владетель Зимм не простит того, кто по криворукости навредит его сыночку.
Предупреждение было бессмысленным. Кройц понял это по оловянным очам братьев. Да, они имели свои собственные предписания. Стало понятно, что его, учинителя, ещё не спровадили в мир иной только по причине того, что этой своре всё ещё нужен его исключительный нюх. Но как только он приведёт их к добыче, нужда в нём незамедлительно отпадёт. И большой вопрос, кого рыцари прикончат раньше: Миргеллу или его самого?
Пропуская мимо себя первую дюжину монахов, отправленных командиром в авангард, Кройц  удовлетворённо улыбался. Той улыбкой, что должна была появиться на губах человека близкого к счастливому завершению большого и трудного дела. Что ж, актёром он был не из худших. И пусть внутри селезёнка ходила ходуном, внешне он оставался каким угодно, только не встревоженным. Однако, курки двух его пистолетов, как-то сами собой, оказались взведёнными, а левая рука ласково поглаживала кинжальную рукоять. Братьям не застать его врасплох. А лес густ. Кройц же ловок. Случись, что - рыцарям придётся попотеть, чтобы поймать его среди буйной растительности. И цену за свою шкуру, Кройц с них запросит соответствующую.
- Кройц? - на этот раз голос брата-командующего был наполнен не скрытой угрозой и не язвительностью, а, странное дело, - озабоченностью.
- Да...
- А куда она идёт?
- Что?
- Не тупи, - рыцарь казался раздражённым. - Куда она идёт с мальцом и... Я в её доме не заметил фамильяра. Она забрала и мальчишку и зверушку-компаньона или зверушек. Миргелла ведьма сильная, у неё может быть и несколько приживал. Но я не нашёл и метлы. Смекаешь?
Кройц даже с шага сбился.
- Ты хочешь сказать?.. - Он грязно выругался. - Прибавить прыти, господа монахи. Кажется, теперь не до осторожности.
Отсутствие летающего помела Кройц не приметил, просто потому, что не участвовал в обыске. А то бы он насторожился сразу. Метлы нет, но при этом амулет ясно показывает, что глава нечестивого ковена удаляется от поляны пешком. Понятно - не хочет напугать мальчишку. Ведьма с мягким... хм... материнским сердцем. Надо же. Но так же, становиться понятно и то, что далее по своим делам она всё-таки собирается лететь. А это означает лишь одно...
- Она увела его, чтобы кому-то отдать. - Кройц досадливо сплюнул.
- Или принести в жертву, на потребу Владыке Огненного Моря. Или, как там он у ведьм прозывается?
- Н-нет... - полной уверенности у учинителя не было, и всё-таки эту идею рыцаря он отверг. - Уже бы давно убила, если бы хотела. Да и не стала бы она его пешим ходом тащить. Тоже была докука, волочиться с пацаном через кустарник и валежник, только чтобы он в полёте перед смертью не обделался. Не-ет, - уже много уверенней, - тут - другое. Она его отдать хочет.
В глазах брата-рыцаря появилось понимание.
- Не хочешь ли ты сказать, что у нас есть шанс накрыть всю банду одним махом? Гм... неужели сама магесса Эттель почтила Фротонские пределы своим посещением?
- В этом есть смысл, - Кройц ускорил шаг. - Сомневаюсь, что она располагает хоть какими-то людскими резервами. Зимм постарался, чтобы при возвращении домой, вокруг этой дамочки было выжженное поле. Так что - да, она здесь сама. Голову свою в заклад я, конечно, не поставлю, однако деньгами бы рискнул.
Балаболя о пустом, Кройц лихорадочно соображал, как ему поступить в столь сложных обстоятельствах. Теперь проблема простым бегством уже не решалась. Дьявол бы задрал всех этих беспокойных баб. Вечно от них одни проблемы у правильных кавалеров, вроде господина учинителя благоначинаний. С другой стороны сейчас, именно сейчас, ему можно не опасаться удара ножом в спину. Во всяком случае до того радостного момента, когда будет пленена чёртова кукла Эттель. Пленена... И тут живой воображение Кройца быстренько намалевало довольно живенький портрет одного забавного персонажа. Прошлый раз, когда дамочке удалось улизнуть, её сопровождал одиозный типчик с талантом к убийству... кхм... братьев-рыцарей. Волкодлак. А что если он и сейчас с ней? Что там плёл один не глупый дядечка про ограниченность магессы в людях. Правильно я всё вычислил. И, стало быть, есть шанс, Эттель снова будет оберегать то самое чудовище. Хорошо.  Кройц позволил себе улыбнуться. Что-то он не приметил в отряде монахов-рыцарей знакомых рож. Значит, никто из них в прошлой охоте на волкодлака участия не принимал и в Финотоне с Кройцем они тоже не были. Ага-ага... Что же это у нас нарисовалось? Никто из всей полусотни этого странного, неправильного волкодлака в деле не видел.
Господин учинитель едва о корешок не споткнулся, так оказался увлечён продумыванием собственной будущности. Ладно, пусть монашествующая голытьба тупо лыбится. Он скоро им покажет, что плести заговоры против такого хорошего человека, каков Кройц - дело самое неблагодарное.
Монахи Ордена Лазарета, сколь бы выносливы ни были - многих и к двужильным можно было причислить, - однако, всё же были людьми из плоти и крови. А, стало быть, была им ведома и усталость. Вот на неё первую ставку и сделал Кройц. Сам-то он хоть и взмок, по буеракам скача, наманер ошалелого зайца, всё же вымотался не до такой степени. Кройц одет был куда практичнее. Никаких тебе лат или кольчуг. Никакого излишества в виде громоздких арбалетов. Слов нет, в деле охоты на ведьм или на тех же волкодлаков, без арбалетов в отряде - никак. Штука, в определённых обстоятельствах, совершенно незаменимая. Но весит это оружие, ни приведи бог. Особенно становясь неподъёмным в погоду солнечную, жарковатую. Вот как сейчас.
Монахи истекали потом. Надсадно дышали. Кое-кто уже поминал словесно злых духов или незнамо чью родню, с которой вербально состоял в определённого рода отношениях, всеми церквами Амальгеи считавшихся предосудительными.
Кройц тщательно скрывал радость и всё внимательнее вглядывался в лесные кущи. Он хотел первым заметить объекты их охоты. И ему это удалось. Обогнав авангард - уж больно медлительными сделались подуставшие рыцари - он увидел маленькую группу людей и - о радость! - того самого оборотня. Все в сборе. Рядом тёрся какой-то здоровенный котяра. Наверное, ведьмин фамильяр. И порхало ещё какое-то чучело, похожее на толстую сосновую шишку с вытянутыми узкими челюстями, длинным хвостом и кожистыми крыльями. Забавный уродец. Такого в клетку посадить и детишкам на базаре за деньги показывать.
Рядом, на колено, за кустом схоронясь, опустился, шумно дыша, командир полусотни.
- Ну?.. - прошептал устало. - Не зря тащились? А, вижу, не зря. Прогли тут... Хорошо. Эттель... Ты был прав, сама за пацаном явилась. Вот сейчас мы их всех и накроем. А это кто ещё такой?
Волкодлак в этот момент поднял голову, словно принюхиваясь.
- Чёрт, он и принюхивается, - не сдержался Кройц. - Твои все успели подтянуться? Плевать... Труби атаку генерал. Нас уже раскрыли. Прозеваем момент, останемся с носом.
Не дать собраться с мыслями. Учинитель знал, что делает. Теперь ему всё равно, какая каша здесь заварится. Главное - забрать наследника и задать стрекача. Остальное пусть разгребают другие. Геройствовать он не собирается. Героем быть хорошо и почётно. Одно плохо: герои обычно долго не живут. Кройц же умирать не намерен. Во всяком случае, не сегодня.
Рыцари, повинуясь приказу командира, не совсем разобравшегося в ситуации, к действиям приступили незамедлительно. За что и поплатились.  Будь они на открытой местности, арбалеты братии сыграли бы роль решающую. Но не в лесу. К тому же после марш-броска руки многих стрелков подрагивали, да и пот глаза выедал. А окаянные беглецы оказались предупреждены грозным рыком страшного мужика, мгновение назад начавшего обрастать густой шерстью и успевшего уже скинуть рубаху и обувку.
- Волкодлак!? - рыцарь был поражён этим своим открытием. - Ты знал?.. - он обернулся к Кройцу, но того уже не было рядом. - Ты знал, сукин сын. Убейте гада! - в полную силу лёгких заорал облапошенный предводитель. - Убивайте всех. Отсюда ни один из них не должен выбраться живым.
В кустах - рядом, а не разглядеть - грохнул пистолетный выстрел. Это Кройц пробивал себе дорогу в будущее. Закричал, кто-то из братьев, отведавши стали шустрого учинителя.  И командир, отчаянно матерясь, решил, что приговорённый Кройц метнулся в чащу леса, спасая свою никчёмную жизнь. Он бросился за ним. Упускать, мерзавца, монах-рыцарь был совершенно не намерен.
Это было ошибкой.

Глава 6.

Крах "непотопляемого".

На место встречи, заранее сообщённое Миргелле Жо-Кей-Жо, они прибыли в точно обговорённое время. Дама Миргелла, тоже оказалась женщиной пунктуальной. И всё бы прошло гладко, кабы не печальный факт - она оказалась ведьмой. Это для Чармера было ещё тем сюрпризом.
Почуяв её издалека, волкодлак честно пытался убедить себя в том, что ошибся. Какое там; нос его никогда не подводил. А уж когда она на полянке появилась во всей красе, тут уж Чармер с собой едва совладал. Глаза волкодлака налились дурной кровью. Мышцы взбугрились. И на лице - всё-таки ещё лице, а не чудовищной роже, - появился лютый оскал.
- Ведьма, - голос его сделался угрожающе глух. - В-ве-едьма...
Магесса без жалости влепила одуревшей зверюге звонкую пощёчину:
- А ну остынь, лохматый. Говорила же, что толковый офицер был сейчас более кстати, чем ты.
Чармер рыкнул, но обращение приостановил.
- Только попробуй мне напугать мальца. Только попробуй. Я твою шкуру без ножа спущу и скормлю её самой голодной моли. Специально выведу хищную и до волкодлачьей шерсти неутолимо охочую.
Пришлось несчастному  Чармеру, усилия неимоверные прилагая, с зовом мести совладать и клыки спрятать. Но миг этот полуобращения оказался для них спасительным: волкодлак учуял ещё кого-то. Дух по ветру тёк человеческий сильный, от множества тел. А ещё пахло железом, сыромятной кожей и порохом.
- За тобой хвост прицепился, - грубо бросил он ведьме, вгоняя красивую женщину в смертельную бледность. - Добровольно привела или сама такого подарка не ожидала? Стой. Не озирайся. Они поодиночке тянутся, - он снова принюхался. - Обложить нас не успели. Всей толпой во-он в том подлеске ховаются. Эй, малой, - тут же обратился он к Прогли, - не побоишься, если дядя сейчас страшную маску наденет? Хочу наших друзей шутейно напугать. Дамы, он ваш. Остальных беру на себя. Давайте-ка потихоньку двигайте отсюда. Но без суеты. Увидят, архаровцы, что вы в бега ударились, всей ордой навалятся. Не совладаем тогда. Мне время нужно. И... Эттель, ты бы пацану, всё-таки ладошкой глаза прикрыла. А то всю оставшуюся жизнь по ночам будет в постель прудонить. Идите... Идите, уже...
Дамы, понимающе переглянулись. Волкодлак мысленно сказал пару ласковых слов, помянув искренне свою удачу, но всё-таки признавая, что с этими тётками ему повезло; не запаниковали и без визгу обошлись. Очень уж Чармер бабского визгу не жаловал. А эти молодцы, хоть и ведьмы... обе, мать их.
Эттель и Миргелла, беспечно улыбаясь и болтая о пустяках, как две старые подружки, двинулись вон с полянки. Миргелла при этом не спускала Прогли с рук, хотя пальцами уже что-то плела заковыристое. Ага, будет, какая-никакая помощь Чармеру. Два потешных зверя - здоровенный кот и крылатое не разбери поймёшь что, - остались рядом с волкодлаком. Тоже мне, подспорье в битве. Чармер рыкнул, чтобы чуть подальше оказались. Ему место нужно. Кот посмотрел на него, как-то очень разумно и повеление исполнил. А летучее нечто принялось накручивать круги в воздухе, постепенно их увеличивая, всё ближе оказываясь к таящему смертельную опасность подлеску. Отважный толстый птах.
Оттуда, из этой, для человеческого глаза непроницаемой пены, раздался выстрел. Пистолетный. Тут слух Чармера не подвёл. Значит, стреляли не по ним. А если и по ним, то стрелок только зря порох сжёг. Далеко.
Потом кто-то завопил. Такой крик, один раз услышишь и больше ни с каким другим его не перепутаешь: человеческий предсмертный вопль. Чармер на миг застыл в недоумении: они, что там с ума все посходили? Своих резать взялись. Но быстро откинул эту пацифистскую блажь - чем меньше врагов, тем больше шансов у него, - и, скинув одежонку с обувкой, завершил обращение.
В подлеске происходило, что-то совершенно непонятное, но, кто-то головастый среди преследователей всё-таки отыскался. Раздались команды. Ага, люд военный, к разным ситуациям привычный. Поняв это, волкодлак сразу в сечу не кинулся. Как же, была охота на толпу и в одиночку. Тут, каким бы сложным парнем ты не уродился, шансов на выживание не густо отмеряно. Не-ет, Чармер в паладины и рыцари не рвался. Не его это призвание. Волкодлак был хорош в ином. И преследователей, кем бы они ни были, ждала весёлая потеха.  Тем ещё клоуном мог оказаться этот парень, если его до нужного градуса раззадорить.
Что-то стало происходить вокруг него. Арбалетные стрелы свистят? Это не есть хорошо. Подобралась охочая до его крови братва на расстояние опасное. Не попадают? Руки трясутся? Но ведь никто случая несчастного не отменял. Могут и по дурости болтом в глаз поцелить. Тогда почему он до сих пор стоит, лапы когтистые растопыря и морду оскаленную к небесам задравши?
Кот и летучая невидаль этого в толк взять не могли. От того, сообразуясь с собственными представлениями о лихой жизни, приняли решение действовать самостоятельно. Крылан, тот самый, что вечно был не в ладах с собственным обличьем, остался на виду у нападавших, на кураже изображая сложную для уничтожения мишень. А кот?.. Тот, особыми талантами не обладая, кроме разве что не совсем кошачьих габаритов, ярости и соображалки, грациозно перетёк к ближайшим кустам и... исчез, словно его крупной тушки и не существовало никогда.
Сделал он это, надо сказать, как нельзя более кстати. Поскольку, то, что произошло в миг следующий, могло существенно сократить количество отмерянных ему дней.
Некромантия - штука, почти во всём мире с пеной у рта осуждаемая, и от того практикуемая только и исключительно энтузиастами-одиночками, свихнувшимися от пресыщения магнатами и... правительствами. То есть, практически всеми, но негласно. Ибо в делах разного толка эта предосудительная штука может оказаться чрезвычайно полезной, а то и решающей, но говорить об этом вслух - дурной тон. Ну, просто "фи".
Призыв демонов?.. Ну, тоже, как-то не очень... Особо принципиальные натуры и тут способны брезгливо сморщить носы. Но ведь любой аколит, прежде, чем выбрать магическую специализацию, проходит через обряд самостоятельного вызова. Пусть хоть зелёных чертей в кабаке, но покликать надо. Что уж говорить о демонологах. У них вообще вся жизнь с подобной нечестью связана. Ведь демоноборцы должны знать своего врага.
Но к какому проклятущему стану принадлежал волкодлак Чармер? Есть опасение, что на этот вопрос вот так, с лёту, не сумел бы дать вразумительного ответа ни один гроссмейстер Высокого Искусства. Поскольку Чармер не был магом, то есть вообще. Он не разверзал могил, как некромант. Да и могил по близости не было, во всяком разе, обычно, когда у него возникали некие затруднения с численным превосходством народа по какому-либо поводу с ним во мнениях расходящимся. И как, откуда - дьявол вылюби его рогом! - он вытаскивал вполне себе материализованные трупешники оборотней, духом подчинённых его негнущейся воле, ежели у этих тварей, души не было по определению, а загинуть они могли не ведомо когда в десятке лиг от шалящего Чармера?
Тема для многомесячного научного диспута шибко высоколобых умников с ломанием словесных копий, вырыванием бород и сокрушением лавок о плешивые черепа бестолковых оппонентов. Да-с.
После папашиной героической смертушки, пусть и не совсем по волкодлачьим канонам, но всё-таки, в молодом тогда щенке Чармере проснулось вот этакое. С годами оно росло себе, развивалось, всё больше из-за беспокойного образа жизни, выбранного волкодлаком едва ли не сознательно. Смерти он алакал? Возможно. Возможно так же и то, что стая родная покинула эти края из-за него. Такая мысль всё чаще посещала повзрослевшего и малость поумневшего Чармера.
Что ж, в рассуждениях таких резон определённо был. Если хоть на миг представить, в какого монстра обратился, должен был обратиться, его папаша... Процесс этот затяжной, но не обратимый. То наличие ещё одного неуравновешенного зверя, к тому же отмеченного невиданным и необъяснимым даром, неминуемо должно было привести к их столкновению. Кое, совершенно определённо, не обойдётся без массовых жертв со стороны всех под лапы и клыки подвернувшихся. В силу своей многочисленности - это, скорее всего, будут люди. Во! А станут ли они разбираться, какой из монстров сожрал население небольшой деревушки, если обнаружат следы ничем не отличимые от волкодлачьих? Дурной вопрос. Когда на стаю ополчится весь народ - если у стаи шанс уберечься?
Поняв это, Чармер сделался непомерно лют в столкновениях, где ценой выставлялась его голова. К тому же, стал он замечать, что его дар-проклятье становится от боя к бою всё ядрёнее.
...Брат-рыцарь, в кусты сиганувший, за сбежавшим Кройцем, момент обращения волкодлака пропустил. Нет, сообразить, что парень при двух колдуньях по крови принадлежит к волчьему народу, этот опытный искоренитель нечисти успел. Но не насторожился, полагая, что народишко под его командой, таких затейливых зверей успел переловить немало. Стало быть, и этого споймати большой проблемой не станет. Не сказать, чтобы Орден какой-то особой ненавистью пылал к волкодлачьему племени. Не было того. Волкодлаки ведьмам кровные недруги. Порой бывали они даже союзниками монахов в священной этой войне. Плевать на их бездушие, коли союз выгоден в военном отношении. Церковь тоже не идиоты возглавляют. Но, уж больно непредсказуемыми товарищами были эти создания с импульсивным норовом. От того братство Ордена и не теряло бдительности, постоянно натаскивая неофитов на ловлю волкодлаков, вервольфов, псоглавцев. К тому же навыки эти или очень схожие пригождались святому рыцарству в охоте, скажем, на кладбищенских упырей.
Потому, раздосадованный собственным упущением, брат, легкомысленно бразды правления отрядом отринул, намереваясь лично изловить непоседливого бегунца и безоговорочно полагаясь на практическую смётку неустрашимых монахов.
А братия сей момент была в смятении. Раздрай, так нужный, всеми преданному Кройцу, только усиливался. Учинитель, смерчем неостановимым рассекал их нестройную толпу, пробиваясь к только ему ведомой цели. Какой-то глазастый кот начал путаться под ногами, а при попытке его порубить в фарш больно царапался, успешно отыскивая малейшие прорехи в доспехах. На поляне и вовсе творилось нечто, ранее ими не виданное и от того пугающее сверх всякой меры. Волкодлак, при обращении, вымахал, что в рост, что в ширину. Экий огромный хищник, чисто живоглот. Так ведь и того мало ему. Попирая все правила приличия для приговорённой к закланию дичи, он ещё обзавёлся уже тремя помощниками, вида, как раз подходящего для адских выходцев.
Оборотни! Они и в живом-то состоянии способны страху нагнать на не стойкие натуры. А этих-то, призванных из глубин преисподней, и вовсе любой эскулап мог с чистой совестью прописывать, как слабительное, надеясь на то, что страждущий болестями кишечника сверх этого недуга не обременён слабостью сердечной мышцы.
Но рыцари Ордена Лазарета во все времена отличались стойкостью особливой. Стойкостью воспетой в песнях, даже их врагами. От того Чармеру на лёгкую победу рассчитывать было нечего. Поняв, что военачальник увлечён поимкой обезумевшего Кройца, монахи, в кулак волю сграбастав, пошли в атаку, надеясь на благословение Небесного своего патрона и на собственное немалое умение. Число их, слегка прореженное, учинителем, всё ещё было достаточным для успешного завершения миссии. Они сумели сохранить хладнокровие. Стремительно обозначили следующего по команде и приступили к делу, которому посвятили собственные жизни. Разделившись, по требованию обстоятельств, рыцарство кинулось в сечу. Одна часть - на омерзительное дьяволово отродье, перегородившее им путь, а часть вторая - двинулась в погоню за двумя бабами. Этих они не особо опасались: колдуньям с ними не совладать. Амулеты, оберегающие, и непреклонная монашеская решимость тому порукой.
Два десятка, привыкших к виду крови мужичков, на обозлённого волкодлака пошли стальным валом, сразу после не дружной салютации арбалетными стрелами. Залп оказался слабоватым и не принёс вреда Чармеру. Тут своё дело сделали призванные им твари, собственными боками отловив большинство "гостинцев". Одного монахи сразу из дела выбили. Он, на задние лапы поднявшись, принял, считай весь злобно гудящий стальной рой на себя, и рухнул на землю, утыканный, как подушечка для булавок. С перебитыми лапами и расколотым тремя точными попаданиями черепом особо не повоюешь. Одна из оперённых игл монстру точно в пасть угодила, вышибив клыки. И теперь эта смердящая туша разлагающегося мяса в ярости бессильной скребла по земле когтями, тщетно пытаясь переломить беззубыми челюстями толстое древко.
Ага, первый успех братии.
Жаль с остальными так же не вышло. И вот уже люди вступили в жаркую сечу с уцелевшими врагами человечества. По-иному волкодлака с его присными никто и не воспринимал. Но тут их численный перевес оказался не таким уж и значительным. Если с дохлыми оборотнями, рыцари сладить исхитрились довольно споро, потеряв только троих, на части растерзанных. То с самим окаянным призывальщиком дело, как-то застопорилось. А всё от неожиданной его подвижности. Ох, ловок оказался Чармер, и точен в ударах. Уже четверым храбрецам довелось испытать на себе его невообразимую силу. И оказалось, что против его когтей кольчуги - не такая уж надёжная защита. А если, на собственную наглость положившись, пытаться к нему в ближний бой влезть, то можно получить такую плюху, что и шлем не особо спасает. Вон, как один ясный сокол в воздух вспорхнул, и, саженей пять так-то фривольно преодолев, врезался головушкой буйной в древесный ствол. Рухнули оба - и герой-рыцарь, с черепушкой, лопнувшей, как гнилой орех, и дерево - безвинная жертва страстей человеческих.
Чармер, что в облике людском, что в образе мохнатого чудовища, разума не терял. Такова многослойная природа всего волкодлачьего племени. Никогда Зверь в них человеческое до конца не поглощает. То сказители брешут, для придания своим побасёнкам дополнительной драматичности. Потому, отбиваясь от наседающих со всех сторон монахов, он на победу в битве не рассчитывал. Рано или поздно, кто-то из них, изловчившись, подсечёт ему ноги, перерезав ахиллово сухожилие. А потом - уже топорами, разделают они его тушу, как быка на бойне. И что ему с того, что покромсает он ещё с пяток лихих парней. Вон, их приятели, как резво за бабёнками припустили. Краем глаза Чармер это видел, да и обоняние подсказывало. А ну, как среди них один-два умника сыщутся, что от своих приотстанут, да влепят ему в широкую спину пару арбалетных болтов. Что тогда? Потому-то волкодлак, ярился больше для отстратски самых ретивых, постепенно сдавая позиции, стараясь далеко не отставать от беглянок с мальчишкой. Тут ему хорошо помогал крылан, тот самый - на шишку похожий. Не попадая под отмашки рыцарей, маячил он перед их глазами надоедливой толстой мухой, то прицел сбивая, то просто шагу не давая ступить. И Чармер пятился, выигрывая у наступающих ярд за ярдом, минутку за минуткой. "Эттель! - так и рвалось из его горла, всё-таки не выпускаемое. - Ну, чего ты тянешь. Где обещанные молнии. Где генерал с его драконами?"
Кто-то из монахов ловко просунул клинок меча ему под локоть, глубоко распустив шкуру и мышцы на рёбрах. Дело становилось скверным. Чармер наказал храбреца точным попаданием в голову. Тот упал на колени, а волкодлак сообразил, что начал слабеть. Да, сильные амулеты, таскали на себя вояки Ордена Лазарета. И гроссы этой почтенной организации свой хлеб ели не зря.
- Не зря они свой хлеб жрут, - имея в виду магов Ордена, злобно шипела Миргелла. - Ох, не зря.
Она вздымала из недр земных толстенные древесные корни, делая их похожими на уродливых змей и бросала это своё воинство на остервенело прущих вперёд монахов.
- Ты только глянь, чё деется...
Уродливые питоны бросались на рыцарей, подгоняемые тёмной волшбой, но всё без особого толку. Их раззявленные гротескные морды бессильно тыкались в невидимые преграды, не нанося людям ни малейшего урона.
- Поднаторели их колдуны в борьбе с нашей сестрой. Ты-то там чего мешкаешь? - взъярилась она после очередной неудачи. - Гляди, дождёшься: утыкают нас стрелами, гуще, чем бог зубоскальных ежей.
Упрёк был безосновательным. Эттель трудилась в поте лица, творя одно заклятие за другим, одновременно следя, что бы из-под руки у неё не улизнул непоседливый наследник. Ведьма больше не могла его тащить; слишком стала досаждать рыцарская настойчивость. Ищи его потом в этой чаще. Смысл этих её действий, по крайней мере некоторых, до разозлённой ведьмы дошёл через несколько мгновений. Воздух наполнился щёлканьем толстенных тетив и грозным гулом, летящих стрел. Она даже струхнула слегка, сообразив, что не успеет выстроить прочную защиту. Но опасения её оказались напрасными - щит, оказывается, уже был. Эттель постаралась. Гроссмейстер, красотой своей вызывавшая у Миргеллы откровенную зависть - сама ведь способна любого мужика с ума одним взглядом свести, - всё-таки звание своё не за роскошный бюст получила.
Злобный рой врезался в невидимую сферу и безвредно осыпался наземь. По сфере тут же зазмеились отвратительные трещинки. Всё-таки с ближнего расстояния лупили орденские стрелки. Но они тут же погасли, не давая людям определить степень повреждения и точнее  приметить границы спасительного купола.
А небо над беглянками меж тем стремительно темнело. И Прогли, страшась грозы, прекратил безрассудные мальчишеские попытки самостоятельно сигануть в кусты, подальше ото всех этих злых дядек и ругающихся тёток, и прижался к ноге Эттель.
- На кой ты погоду мутишь? - заорала Миргелла, изнемогая от заклинания Призыва. - Хочешь, чтобы мы все по уши в грязи увязли. Лучше помоги зверушку покрупнее сюда завлечь.
Эттель отмалчивалась, только плотнее сдавливая челюсти. От чудовищного внутреннего и внешнего напряжения она уже нисколько не походила на первую красавицу фротонского двора. Сейчас она бала похожа на ту, кем её определили злобный Зимм и бессердечный Кройц. Эттель сильно смахивала на ведьму. Очень злую ведьму. И очень-очень страшную.
В небе сверкнула первая молния.
- Сейчас, - сипло произнесла магесса. - Немного подождать осталось.
...Кройцу удалось перехитрить всех. По началу-то он изобразил бегство очень натурально и шумно. Его должны были - нет, не увидеть, - но услышать обязательно. Поэтому, двоих оказавшихся на его пути он убил без всякой жалости, устроив концерт с пистолетной пальбой и дав возможность одному и братьев громко заорать. Потом, он как заяц кинулся в сторону. Ужом проскользнул среди переплетённых корневищ кустарника. На секунду замер, прислушиваясь. Ага, командир базлает. О, как трещит вокруг него всё. Ну, чисто взърившийся вепрь сквозь подлесок ломится. В тыл побежал? Точно. Видать решил, что Кройц труса спраздновал. Давай-давай, скачи, иноходец.
Ретироваться, не добывши заветного приза, в виде одного голопузого огольца, для Кройца было равносильно вынесению, подписанию и исполнению смертного приговора им же самим. А учинитель помирать не хотел, как его весь мир к тому ни склонял. Упрямство, граничащее с тупостью. Ну, что ж, никто не идеален.
Поменяв лёжку, Кройц подобрался ближе к самой полянке. Быть обнаруженным он не страшился. Братия сейчас взбаламучена, а прятаться он умел. Ну, что ж, всё идёт, как пописаному: беглецы разделились - это правильно. Мужик этот здоровенный, ох, какой сложной природы мужчина! Надо же... ещё сложнее, чем казался! Удивление, возможностями Чармера, затаившемуся Кройцу было никак не скрыть. И как ему повезло, что он, учинитель, такой умный рассудительный дядечка. Никогда дел на самотёк не пускающий. А то бы пёр сейчас с этой толпой на примерших монстров. Они ведь твари бездушные - покалечить могут, а то и вовсе живота лишить, вот как этих вот сейчас. Жутко... и кишки наружу. Фу.
- Пойдём-ка отсюда брат Кройц, - доверительно попросил самого себя учинитель. - А то, какой-то неэстетичный натюрморт пишется тут, и дерьмецом явно пованивает. Некогда нам фигнёй любоваться. У нас с тобой дела. К тому же рыцарский начальник - парень хваткий. Может и сообразить, что я его вокруг пальца обвёл. Тогда - беда.
И Кройц быстро двинулся сквозь заросли. Ему, что? Он налегке. Бабам от него не уйти. Он их даже чуть обогнал, зайдя за спину, когда обозлённая монашья стая догнала ведьму и магессу.
- Вперёд стоики! - подбодрил бывших союзников Кройц. - Отвлеките и поизмотайте их. А то, видали, чего вытворяют. Вас-то не жалко. А вдруг мне бо-бо сделают. Хм, чего это, красотуля, с небесами вытворяет?
Кройц совсем уж было собрался кинуться на тропу, отнимать у двух злых лахудр так нужного ему самому барчука, даже телом напрягся. Но приметив изменения в природе, и послушав гневные вопли Миргеллы, -  а всё-таки хороша, язва, стройна телом, а глаза... глаза-то колдовские! - решил чуть обождать.
И правильно решил. Ведьмам не удалось сдержать воинственный напор рыцарей. Обложили их плотным кольцом. И выскочи нетерпеливый Кройц на дорожку, сейчас бы тоже оказался внутри него. Вот был бы забавный коленкор. Он даже улыбнулся. Официально стать союзником своих злейших врагов и злейшим врагом своим союзникам? Х-ха -  история его жизни.
Не-ет, пусть эта агрессивная толпа глотки друг другу рвёт без миролюбивого учинителя благоначинаний. Лишь бы пацана не стоптали. Но за этим-то он как-нибудь со стороны проследит. Только бы разыскивающий его обмишулившийся военачальник не скоро сообразил, в каком конце этой дубравы его разыскивать. О, становится всё интереснее...
Стальное кольцо стоиков Ордена, всё-таки оказалось рыхловатым. Во всяком случае, удержать за его пределами одного волкодлака они не сумели. Чармер ворвался внутрь враждебного круга и прикрыл собой испуганных женщин.
- Глупец, - ухмыльнулся Кройц, - вражью подмогу за собой приволок. Да и чего в героические позы вставать - монахи-то кругом обложили. Кхм... а всё-таки надо было брать с собой сотню.
В битве, неравной, но никак не желающей заканчиваться, неожиданно возникла тягучая, как смола, пауза. Ненадолго: беглецы сдаваться и не помыслили. Но достаточно, для того, чтобы Кройц услышал для себя неприятное. Шум ломающихся веток. Командир, понял его фокус и теперь пёр назад.
- Только бы не нашёл раньше времени, - забеспокоился Кройц.
Вот тут смола и закончилась.
Из дебрей на малую прогалину, где несчастные беглецы попали в неразмыкаемый капкан, вывалилась трясущаяся туша гребнистого медведя - зверя нрава необузданного, панцирем по хребту защищённого, по-летнему времени жирному, для арбалетной стрелы сразу не пробиваемому и до жути здоровенному.
- Твою ж маму повитуха урони... - Кройц впечатлися ведьмовской силой. - Такого бугая приручить!? Держитесь, братья. Мысленно я с вами.
Мишка подчиняться не любил даже медведицам из собственного гарема. А тут, какие-то людишки. Вот добраться бы до той растрёпанной, что за толпой мужиков хоронится, да печень ей вырвать. Медведь и попёр, не особо считаясь с теми, кто решил ему препятствовать. Число монахов тут же сигануло к сокращению. А их стрелы понеслись в необъятную тушу лесного гиганта, сердя того ещё больше. Ах, вы так - мишка совсем разобиделся, - тогда и я с вами больше не играю.
Кройц злорадно хохотнул, полностью увлечённый кровавым действом на поляне. Но если говорить по совести, то будь он, хоть четырежды внимателен, ни за что бы не услышал, как сзади у него растеклась по траве аморфная туша здоровенного кота. А над головой уселась на ветку клювастая несуразица. Фамильяры Миргеллы имели обыкновение оказываться в нужном месте в нужное время.
На поляне воцарился хаос. Порядка не добавляли тучи кровососущих насекомых. Вызывая удивление ведьмы, их приманила Эттель, большая мастерица на всякие безобидные пакости. Против таких помощников оказались бессильны рыцарские амулеты, а доспехи, те и вовсе сделались подспорьем для вампирствующей мелочи. Попробуй их выскреби из-под кольчуги. Медведю тоже досталось. Мухи, комары, слепни залепили его глаза и нос. Хищник ревел, разбрасывал вокруг себя монахов, но мысль о том, чтобы полакомиться потрошками ведьмы, кажется, оставил.
- Самое время, - решил для себя Кройц и бросился на поляну.
В создавшейся неразберихе, вряд ли кто-то сумел заметить его рывок. Ну, разве, что фамильяры. Они тут же рванули за ним. Ну и ещё один злой мужчина, тот самый облапошенный рыцарь, пылающий чистым пламенем ненависти, что напрочь застило его разумение.
В землю уже вовсю вонзались ослепляющие молнии. Кое-кому из вояк, чьи амулеты стали слабеть, от этих танцующих красавиц уже досталось по первое число. Теперь их закопчённые доспехи едко чадили тошнотворной гарью.
- Плевать! - дико взревел Кройц, поддаваясь общему настроению шабаша. - Плевать, Прогли мой.
До, прижавшегося к блондинке пацана оставалось с десяток ярдов, когда вокруг всё запылало.  Учинитель сначала и не понял, списав всё на ослепление от разрядов. Но тех уже какое-то время не было, а земля кое-где горела замечательно ярко. И горели люди. А кто мог - бежал, скакал на четвереньках, уползал с этого, проклятого всеми богами места, освобождая его для посадки белого шерстистого дракона.
Помнится, Кройц дотянулся до наследника. И ухватил его за шею. Потом был толчок - удар? - в спину. Что-то матерно орала Миргелла, требуя его немедленной смерти. Кто-то злобно захохотал над самым ухом. Выстрел. Крик боли и ярости. Что-то обожгло затылок. Какая-то тень застила глаза. Эттель с отвратительно раззявленным ртом: "Хряп, его не убивай!.." Боль в руке, которая едва не ломала тонюсенькую шеёнку отвоёванного Прогли. Снова жар возле самого уха.  Что-то взрывается в черепе.
Темнота. И больше ничего не болит.

Глава 7.

Ненависть, спрятанная в карман.

А для миляги Космача и это перегрузом не оказалось. Это - два крупных мужика, две стройняшки дамы, беспокойный малой, которому под облаками понравилось больше, чем на земле и орк, пусть тощий и мелкий, но всё равно - мужчина почти представительный. К тому же у орка был меч, что само по себе тоже груз. Ах, да ещё же две животины, от которых так и несло причастностью к ведовскому ремеслу. Фамильяры, ведьмовские подручники. Правда, один был при крыльях, но летун из него по сравнению с драконом, так себе. Поэтому он, пусть и не смело, но на спину большущему змею, изредка присаживался. А дракон летел - залюбуешься. Правда, взлетал проблемно. И удалось не сразу. И магички верещали. И пацан орал благим матом. И Чармер, манкируя присутствием безвинного дитяти, эмоции свои выражал открыто и несколько экспрессивно. Генерал из орков и мужчина под номером два, достоинства не теряли. Хряп своему дракону доверял. И ежели Космач перед скачками в небо, ему башку на плечо успокоительно положил, то всё будет хорошо... скорее всего. Хотя, может умная тварючка так с ним прощалась? Генерал в такие моменты старался об этом не думать. А дядечка второй, находясь в глубочайшем отрубе, вообще не осознавал, что его куда-то влекут. Он наслаждался заслуженным покоем.
- Вставай, скотина. Хватит вылёживаться.
Волкодлак миндальничать с этим пройдохой не собирался.
О, как оно скоренько на круги своя возвернулось. Аж, до головы шибкого кружения. Что, правда, то, правда. Даже с закрытыми глазами Кройца изрядно мутило. От чего ему приходилось прилагать титанические усилия, дабы изображать из себя тряпичную куклу. Рядом, кто-то раздражённо гундел. И учинитель, в себя пришедши, по здравому размышлению, надумал сразу пробуждения своего не обнаруживать. Авось, народ, о чём для него интересном проболтается. А народу вокруг него собралось преизрядно. И люди, все, похоже, занимательные.
Чармер недружелюбно встряхнул хитреца за плечо.
- Я давно понял, что ты очнулся. Не прокатило у тебя.
Кто-то презрительно фыркнул. Ага, - женщина. Ох, ты ж чёрт её на горбу покатай! - Миргелла! Ведьма!? Тут?..
С маскировкой под полено и, правда, не особо прокатило. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Всё, действительно пора выяснять, что в окружающем мире деется.
- Очухался я, очухался. Только не тормошите. И это... можно я с закрытыми глазами, пока полежу, а то не ровен час сблюю.
- Хорошо ты, Хряп, его мечом по башке приложил, - Миргелла была явно довольна. - Жаль, не добил, окаянца.
По всему выходило, что несчастный Кройц, новых друзей себе не сыскал, а вот недоброжелателями разжился, даже в состоянии бессознательном. Да, на это у него талант. И что это ещё за Хряп такой выискался. По погонялу если судить - чистокровный тусуйский орк. Вот ни фига себе выбрыкон судьбы!
Чармер демонстративно отвернулся от этого неубиваемого тела и двинулся вглубь обширного помещения, которое фротонскому "гостю" орки отрядили под узилище. Комфортную, надо сказать, нору отдали такому-то мутному постояльцу. Вон, даже кресло есть. В него Чармер и бросился. Потом ещё долго и шумно возился, выискивая положение самое удобное.
- Хорош шебуршать, как хомяк в кладовке! - раздражённая Миргелла, своим ядом готова была окатывать всех без разбора.
Но, что-то подсказывала волкодлаку, что его она и впрямь способна отравить в любое мгновение, а потом долго любоваться, как он будет подыхать в корчах. И свезло же ему оказаться в одной упряжке с ведьмой, да ещё и с Главой ковена. Прошлую-то гранд-мамашу к чертям на вечное  плотское соитие отправил ни кто иной, как его заслуженный папаша, заплативши за это несуразно высокую цену. Ох, жизнь, до чего ж ты бываешь юморной тёткой! Интересно, а, что ежели почившая глава их нечестивого сборища, этой, теперешней тоже, какой-нибудь родственницей является? Твою ж... как-то не хочется это выяснять. Уж точно - не сейчас.
Как-то так само собой выходило, причём, всегда без малейших исключений, что любая безобидная шалость алагарского аристократа приводила к подобным хитросплетениям судеб. Когда он, молча войдя в помещение, - о точном хозяйственном предназначение, которого орки и сами не догадывались, пока не поместили сюда раненого мужичишку, - молча, оглядел разношёрстную толпу, то и сам подивился этой своей особенности. Это, каким придурком надо быть... Э-э... пожалуй, излишне самокритично начал. Каким гениальным стратегом и тактиком надоть было уродиться, чтобы замутив простейшее дело добывания себе короны, и сбывания с рук дочки в приличную семью, исхитриться перессориться с половиной мира, стакнуться с древним божеством и смести в одну кучу... Внимание, на секундочку... Главу ковена фротонских ведьм и магессу Эттель, гроссмейстера чародейства - априори, двух непримиримых врагинь. Добавьте сюда волкодлака, чья любовь к колдовскому племени вообще носит зачастую характер гастрономический и шкуру с него эти две бабёнки могут снять в любой момент, только дозволь. Хотя... Эттель же до сих пор удержалась, видать из чувства благодарности за спасение. Но надолго ли её хватит? А Миргелла всё чаще поглядывает на Чармера... гхм... как-то странно поглядывает. Ну, ровно, как в далёкие уже годы, одна нобилитка из дроу поглядывала на своего раба, потомка алагарских королей. Нет, правда, есть в этом что-то знакомое. Нет, не может того быть. У этих двоих... А впрочем, мало ли Шрам повидал на своём веку, чтобы вот так сразу, рукой рубанув, объявить, что чего-то категорически не может состояться?
Отвлёкся он. Далее-то, кто туточки от неизвестности мается? Так, ну фамильяров можно в расчёт не брать. Хотя, котя вполне себе миленький и делом благородным занят: под хвостом у себя лоск наводит, как правильному коту во все времена и во всех землях  положено. Теперь ещё одно непонятное с крыльями. Ворона не ворона... На ананас Мудри сильно похоже, только с клювом, как у попугая и с крыльями на вроде стрекозиных. Вьётся такое чудо под потолком. Стрекочет, что твой кузнечик и не падает. Даже дивно.
Ага, генерал тоже на месте. Ну, об этом перце - грамотном тусуйском орке с аттестатом гномской средней школы и дипломом алагарской королевской военной академии - можно писать монографии, считай, бесконечно. Персонаж удивительной несуразности, а вот поди ж ты - в люди выбился. Весь оркский мир готов его теперь на руках носить. Хряп - друг верный. И Поджигач - маленький соколиный дракон при нём. Ну этот рептилоид от своего хозяина ни на шаг.
Так, вот и последний крендель - живого места на нём нет, а всё хорохорится. Цельный характер: во главе угла только он сам, а весь мир вокруг его танцует. Чего уж там вытанцовывается бог весть, но этот мужчинка под чужие ритмы один бес подстраиваться не будет.
Так-с, вроде все в сборе. Начнём, пожалуй. И Уланд Шрам, минут пять незаметно рассматривавший своих гостей, негромко кашлянул в кулак:
- Дамы и господа, я приветствую вас.
Все взоры обратились на него. Шрам шагнул в комнату широко, по-хозяйски. Знаком руки, показал Чармеру, что тому совсем не обязательно выбираться из убаюкивающих кресельных глубин, Кройцу не нужно лишний раз переваливаться на бок.
- А если необходимо, сделайте это, как можно аккуратнее. Не думаю, что рана в вашей спине достаточно затянулась, невзирая на все старания шаманов-целителей. Вообще-то вам крупно повезло. Не помешай наш Поджигач рыцарю Лазарета и удар бы был нанесён куда точнее. Он ведь в сердце метил. И рука бы у него не дрогнула.
- Рыцарь!?.. Это не вы меня так - рыцарь?..
- После. Это несколько после. Здесь есть ещё стул? Остальные, как я вижу, уже расположились. Хряп, распорядись, чтоб подали. Ну и горло смочить чего... Пусть слуги о вкусах наших гостей осведомятся. Разговор обещает быть непростым и долгим.
Три столика были внесены довольно споро, если учитывать общенародную оркскую криворуккость. На одном для дам эльфийские бокалы.  Как их до сих пор не спёрла или не расколотила гоблинская прислуга? Напитки - вино - и, о, чудо! - шергодоский лимонад, что довольно прилично научились готовить на Тусуе. Да некоторый фруктаж, сваленный живописной грудой, но, всё-таки на блюде, а не просто на столешнице. Уже изыск. Второй - был предназначен для мужчин. И Чармер переволок своё кресло поближе к герцогскому стулу, где  поставили мясные роскошества, как только его ноздри учуяли одуряющий аромат парующего барашка со специями. А на третьем красовался деревянный жбан с пивом и три кружки. Да, разговор действительно обещал затянуться.
С чего начать, если руку на сердце положить, герцог Лихтенгерский толком не знал. Пришлось приложиться к тёмному янтарю и какое-то время губами шлёпать, изображая райское блаженство. Нет, пиво было отменным, только мысли политика витали ох, как далеко, что мешало удовольствию. Но, тяни не тяни, а к делу переходить надо. И Шрам надумал начать с самого простого, однако имея тайную мыслишку, что Чармер, своё получив, сразу ноги не сделает.
- Жо-Кей-Жо готов помочь, - глянул он на волкодлака, за обе щеки уписывающего мясную вкуснятину. - Дня три подожди... Он после поединка с богом отойдёт, а то на него сейчас смотреть страшно. Уж на что живуч гомункул, а и его, считай, наизнанку вывернуло, а обратно вернуть позабыло. Подождёшь?
Чармер искоса глянул на Уланда. Никаких признаков лукавства на его лице не приметил и согласно кивну. Три дня подождать можно. Отчего бы и не подождать. Тут и самому не грех лапам-ногам роздых дать, пару дней на медвежьей шкуре возле тёплого камина повалявшись. Никому волкодлак не говорил, но все и так приметили, что последняя стычка сил у него отняла преизрядно. Вон, даже виски посеребрило. И то, шутка ли, из преисподней троих оборотней извлечь? Ничего, в следующий раз троицу вызвать уже легче будет. Ежели только с его удачей троицы будет мало и придётся выкликать из бездны пяток таких приятелей, а то и полудюжину, тогда - да. Как бы пуп не развязался.
- Дамы, теперь о делах наших, общих, - герцог отставил от себя кружку, дабы не смущала. - Узелок вы завязали такой, что его не только распутать, а разрубить не каждым мечом выйдет. Умыкание наследника престола - это вам не абы какие шанежки.
Две мадемуазели переглянулись и тут же потупились. Было ведь от чего в душевное сокрушение прийти: спасение пацана - дело благое, кто бы спорил, да только дальше-то что? Когда папаня-чародей план хитроумный составлял он, может, чего и удумал, какой-нибудь хитрейший ход для спасения в будущем собственной шеи. Однако с дочуркой поделиться не успел. А про Миргеллу и вовсе упоминать не стоит - она лишь на подхвате должна была быть. И всё бы прошло тихо-мирно, не помри дворцовый маг совсем не ко времени. Ну а потом завертелось...
- Софирона - сука, - неожиданно выдала Эттель, от нахлынувших чувств позабыв о великосветском воспитании.
Миргелла поражённо вытаращилась на магессу.
- Этому вас тоже в академии учили?
- Угу, - буркнула Эттель. - Думаешь, словеса приперчённые только ведьмам,  под коряжинами колдовскую науку постигающим, доступны? Осиль-ка тридцатитомное собрание сочинений гроссмейстера Ухаря Ухокусного, посвящённое различиям нижних чинов бесовской иерархии, так ли ещё заглаголишь.
- Я его труды только в адаптированном варианте постигла... - смущённо шмыгнув носиком, призналась Миргелла. - Брошюрку тринадцатистраничную до дыр зачитала. А после уж эту премудрость постигала на практике. Ох, и тяжко было всю эту бесятню, распознавать, да после в ежовых рукавицах удерживать.
- Ой, и не говори, сестра! Хуже нет, как с этой вредоносной плесенью управляться...
- Дамы, дамы, дамы... - Шрам почувствовал, что разговор свернул с прямоезжего тракта на какой-то околоколдовской просёлок. - Мы сейчас не о том... Как я понимаю, особого представления, что вам сейчас делать с... э-э-э...
- Прогли,  - подсказала Миргелла. - Чудесный малыш. И фамильярам моим понравился. Хоть коту чуть хвост не вырвал, а крылана всё порывался мухобойкой прихлопнуть. Несчастный имп уже и не знал, какую личину на себя нацепить, такую, чтоб пострашнее. Ничего пацана не отпугивало. Толковый правитель будет, наш Прогли... если, конечно, доживёт, хотя бы до потери молочных зубов...
- Сдаётся мне, что это не наша забота.
Эти слова Шрама, отдававшие бездушием, заставили всех притихнуть.
- То есть - не наша? - настороженно спросила Эттель, а израненный мужик на лежаке, так тот просто дышать перестал.
Тяжело вздохнув Шрам приступил к обрушению возникшей, как по мановению волшебной палочки, стены недопонимания. Начал он с того, что выразил полное своё согласие с характеристикой владетельницы Софироны.
- Её бы в подвале расположить, сыром и тёмном, - развил он мысль. - Пауков и крыс дрессировать. Вот там ей самое место, а не среди людей, да ещё на троне. Но тут уж мы бессильны. Однако принца нужно вернуть отцу. И здесь я вашего согласия не спрашиваю, поскольку ни у кого из вас ни одной здравой идеи на этот счёт нету.
Чармер вскинул голову. Миргелла с Эттель, наоборот уставились в пол. Ох, как им не хотелось, чтобы Уланд сейчас видел их глаза. Ещё, чего доброго, в сговоре на покушение на свою особу заподозрит. И ведь не особо ошибётся, скотина такая. Как? Всё, что было сделано, сколько всего перенесено и всё это зря!? А люди погибшие? Они, что же ни за понюшку табаку свои жизни отдали?
- Как... кхе... - голос Эттель прерывался от плохо сдерживаемого негодования. - Как вернуть?
- С принесением искренних извинений и подробным описанием событий.
Уланд сейчас был подобен каменной статуе. И голос у него был негромкий, тяжёлый. Слова выходили, будто неподъёмные валуны, медленно скатывающиеся с пологого холма. Но не остановить. Не оспорить. Потому, что в глубине души и Эттель и Миргелла прекрасно осознавали правоту Шрама. Но как им было с ней согласиться?
Вот чего Уланд опасался больше всего. Вот этого немого неподатливого сопротивления. А ведь ещё и не все подводные камни показались.
- А по мне, да хоть сейчас, заворачивайте его в пелёнки - и к бате.
Это Чармер. С ним-то всё ясно: волкодлаку от Прогли никакого проку.
- Ты бы заткнулся, псина блохастая.
Ну, понеслась душа в рай по ухабистым стёжкам. Миргелла рот раскрыла. А как хорошо до этого молчала.
Волкодлак обращаться начал, даже верхней одежды не скинув. Так она с хрустом по швам и поползла. И ведьма тут же оскалилась, лик свой очередной народу явив. И ту мордаху узрев, орк сразу и Ланцет из ножен потянул, и курок у пистолета взвёл, понимая, что сейчас всем на орехи достанется.
- Отродье нечестивое, - взревел Чармер. - Жаль не добили мы вас тогда. А ведь почти...
- Мы?.. Значит, и ты там был, щен вонючий. Я тогда мать и бабку потеряла... - Визжала осатаневшая Миргелла, уже совсем на человека и не похожая. Монстр в юбке, сродни личу, разве, что духа дурного ещё не было, но клочья живого мрака вокруг её тела уже вились. - Сейчас я за них поквитаюсь.
Тут, считай над самым герцогским плечом, Хряпова пушка и рыкнула. В закрытом-то каменном мешке шмальнуть из крупного калибра!.. Шрам упал со стула на колени, разинул рот, зажмурился до слёз и зажал уши. Голова гудела, как набатный столичный колокол. Рядом, кто-то надсадно кашлял. Ага, Миргела пороховой гари вдохнула полной грудью. Чармер матерится. Вроде на орка? Хорошо. Значит, хотя бы на время про ведьму забыл. Эттель? С той всё в порядке: трясёт головой и вторит волкодлаку. Ишь, какое единение в обществе. Нет, всё-таки орки прирождённые дипломаты. Сразу заставляют всех забывать собственные незначительные распри и начинать сплочённо дружить против тусуйских простых парней. К слову, их уже полна коморка набилась. Быстренько морпехи скучковались защищать обожаемое начальство.
Кто-то поднял Уланда под мышки и бережно усадил на стул. Обломай? Ну, а кто же ещё?..
Кот, заложив уши, робко выглядывал из-под арестантской шконки, озирая весь этот бедлам глазами-блюдцами, и очевидно опасался моргнуть. Имп торчал посреди каземата, почему-то на голове и мудро отказывался подавать признаки жизни. Вокруг него ходил озадаченный Поджигач, любопытствуя: как же можно этак-то без поддержки балансировать? Всё-таки, хоть и ожидались в этом межгосударственном диалоге некоторые сложности и даже прения, но не до такой же степени.
- Хряп, - сквозь вату в ушах Шрам совсем не слышал своего голоса, - ты бы хоть предупредил сначала.
- Зачем? - с искренним недоумением спросил генерал. - Всё же хорошо получилось. Никто не дерётся. Ведьма, вон в полном восторге оборотня за ляжку тискает.
Уланд недоверчиво воззрился на сидевшую на полу Миргеллу, судорожно вцепившуюся в волкодлачью ногу и для пущей надёжности прилипнув к ней щекой.
- Миротворец ты, хренов, оглушить ведь мог - бессильно ругнулся аристократ, утирая мокреть с глаз. - Тут окна вообще открываются? Эй, как там тебя?.. Кройц... Ты живой? Не околей тут  у меня. Ты всей нашей слаженной шайке до зарезу нужен.
Кройц вытянулся на кровати по лёжке "смирно" и не мигая, смотрел на пороховые облака, что плотно окутали потолок. Весело у них тут на Тусуе, хоть политического убежища проси. Интересно только: куда пуля срикошетировала? Так, на всякий случай узнать. Чтоб если эти деятели ещё палить будут, в ненужном углу не оказаться. Обидно будет, через столько всякого разного проползя, запросто так подохнуть от лапы импульсивного оркского офицера.
- И как я в этом бедламе оказался?
Кройц и не заметил, что сказал это вслух.
- Ща поясню, - с готовностью откликнулся генерал.
И учинитель благоначинаний тут же поймал себя на мысли, что в действительности он ничего знать уже не хочет. Вот прямо сейчас и расхотел.
Но Хряпа было уже не остановить.
- Значит так. Сижу я возле костерка, репку пеку, а тут из-за горушки, ка-ак оно жахнет молнией в землю.
И фротонский мутный тип, неопределённой профессиональной принадлежности был проинформирован, что застукали его за богомерзким делом умыкания чужого пацана.
- Ага, типа, сами все тут такие правильные, - попытался укорить сборище хулиганов Кройц. Но эту его шпильку все пропустили мимо ушей. Никто, даже не засмущался.
Потом выяснилось, что ему всадили нож в спину. И моральное обличье собравшихся непростых товарищей, сразу же перестало волновать несчастного учинителя. Убить его пытался, ежели по описанию судить, не кто иной, как командир рыцарской полусотни. О, как!
- Эттель, во время вскрикнула, чтобы тебя, стервеца живота не лишать, простецки высказался орк. - Вот я прицел-то с тебя на твово убивца и перенёс. Но всё равно бы не успел. Тут Поджигач пособоил. Кинулся сверху на этого, в латах, который. Тебя по башке малость задел и с ходу ему в забрало огнём и пыхнул. Тебе тоже досталось. Так, что теперь у тебя волосяная рассада, будет колоситься только на одной стороне черепушки. Зато ворог твой ручонкой дрогнул. Такой вот обмен: полскальпа на целую жизнь. По-моему, приемлемо.
Перевязанная и сильно ноющая рука, по словам того же генерала, была прямым следствием не разумного Кройцева поведения.
- Ты, по моему разумению, вообще большая скотина, - откровенно признался орк, зачем-то заряжая пистолет, видимо опять опасался склоки между ведьмой и волкодлаком, но при этом, не отводя взгляда от болезного арестанта. - И  то, что там тебе по башке перепало - ты заслужил. А грабку твою - это котяра обгрыз. Мог бы и совсем откусить. Я бы возражать не стал, ведь ты, иродище, едва шею мальцу не свернул. Но магичка начала ругаться. Зачем ты ей сдался, я ума не приложу. Однако, на Тусуе и Шрам в ту же дуду задудел, стало быть, правильно, что я тебя не грохнул.
Так сермяжно всё и разъяснил. А Кройц, вдруг осознал, что неведение - не всегда лихо. Иной раз, лучше ничегошеньки не знать, для сбережения хоть крупицы гордости и самоуважения. Ещё и голову опалили. И как теперь ко двору явиться? Ах, да!.. Он же ещё теперь, после непреднамеренной эмиграции в Аб-Хи, и государственный преступник. Зимм такую импровизацию ни за что не оценит.
- Хоть, прям, щас на плаху, - сокрушённо прошептал Кройц, и закрыл глаза единственной рукой ещё сохранившей подвижность.
- Погоди помирать.
К Шраму вернулась способность соображать.
- Ну-ка, сядьте все. Садитесь, говорю! Полковник, можете остаться. Остальные пехотинцы свободны. Да не смотрите вы на генерала с такой опаской. Дамы, вам говорю. Он больше палить не станет. Ведь не станешь, Хряп?
- Ежели они не подерутся...
- Вот видите. Он орк мирный. Почти пацифист. Сели? Замечательно. Слушайте сюда... Я могу разрешить кое-какие общие проблемы, если вы, хоть на время рассуёте взаимное недоверие и ненависть по глубоким карманам. Эй, кто там из слуг? Перо, чернила и бумагу. Много бумаги...
Сказать, что написание сего загадочного письма прошло в тёплой и дружеской обстановке было решительно нельзя. Хряп свой верный Ланцет обнажал три раза, а уж сколько за рукоять хватался, призывая интеллигенцию к бескровной дискуссии - мама дорогая! Однако без пальбы таки обошлись.
И парой дней позже Тусуй покинула всё та же странная ватажка, только без Обломая и герцога. Космач, на чьей спине, этот табор с грехом пополам расположился, особо не возражал. Возил уже таковских, чего уж там.

Глава 8.
Не троньте ведьму. Сам прибью!

По поводу места временного сокрытия от шпионов Ордена Лазарета, соглядатаев Софироны и лазутчиков владетеля Зимма решали примерно так: ночевать будем в хибаре Миргеллы, - хоть и несёт там отвратным ведьмовским смрадом (волкодлак не сумел удержаться от реплики), хоть теперь она всем недоброжелателям известна и хоть возможны всяческие сюрпризы, но в доме всё лучше, чем на болоте в сырости и компании скользких вурдалаков.
- Да-а, - огорчённо признал Хряп, - монашков-то мы с Космачём  до хрустящей корочки не всех испекли. Кое-кто ноги унёс. Стало быть, звон о наших чудачествах уже по всему Фротону прокатился от границы до границы на три раза. Как теперь дипломатическую службу справлять, а? Нет, в следующий раз свидетелей оставлять не буду.
- Хряп, - округлил зенки Чармер. - Вот скажи мне, дураку, как ты исхитрился большую международную политику подвести под свою посконную людоедскую логику?
- Ну, дык... - развёл лапищами орк, - классическое образование... Его ж, еслив в башку втемяшил, уже ничем оттель не вышибешь. Я знаю. Из меня сколь разов пытались культуру и гуманизм выколотить. И мечами пытались, и оглоблями, про кулаки уж молчу... А... один раз фейерверкер банником огреть пытался.
- Банником? - не очень поверила Эттель, слабо представляя, что это вообще за зверь такой, и подозревая бравого генерала в каких-то предосудительных действиях в мужской сауне.
- Ну да, - простецки сказал орк, стягивая с Космача седло, - банником. Здоровенный такой дрын, коим жерло пушки чистят. А всё за, что? Да ни за что. За добрый совет - смазать жерло маслом, чтобы ёрш лекше проскальзывал.
- Маслом? - Чармер опередил любознательную магессу, которая слегка замешкалась, сообразив, что "банник" и "сауна" - это персонажи из разных опер. - Раскалённое орудие? Хряп, как ты вообще, с такими представлениями о жизни, до сих пор не помер?
- Я ж орк, - фаталистически пожал плечами генерал. - Ладно, двигаем в хату. Не думаю, что все ваши недруги, хоть про неё и прознали, тут же кинутся эту халупу штурмовать. Кхм... хотя, в ожидании, дорогих гостей, засаду оставить могли.
И как в воду глядел мудрый полководец.
Заваруха началась неожиданно для обеих не дружественных сторон. А то бы те злые дядьки, которых по Миргеллину тёмную душу отрядила её коронованная подружка, дракона завидев, тут же и сдались. Ан, нет... Только Космач чуть дальше по опушке отполз, место, для послеполётного сна отыскивая, как из-за угла дома выперся на всеобщее обозрение сурового вида дядечка, ходивший до кустов по малой нужде. Он, настолько был обескуражен не весть откуда, взявшейся толпой, что заблажил "алярм" ещё и штанов не завязав. Отказать ему в мужестве никак было нельзя: на Чармера он попёр, обнажив посеребрённый клинок кавалерийской рапиры, но по пути штаны его предали, съехав до самых коленей.
- Лучше б ты пупырышкой-то не светил, - наставительно произнёс генерал, раскроив голову храбреца несуразным своим Ланцетом. - Эть, палят. Так ведь и убить могут.
Из дому по прибывшей не ко времени хозяйке с эскортом и впрямь разрядили мушкеты. Но всё мимо. Спешка в стрелковом деле - помощник никудышный.  И вот уже орава господ в серо-зелёных кафтанах - цвета личной охраны владетельницы Софироны - гуртом высыпала на лужайку, обуянная служебным рвением.
Опа! А там дракон.
Пока они на него в изумлении таращились, Чармер  с генералом оперативно их число подсократили. И даже болезный Кройц поучаствовал, вымещая злость за неспокойную свою судьбину, на прислужниках, предавшей его правительницы.
Так троица разохотилась, что едва всех под корень не извела. Благо у Миргеллы хватило добросердечия... э-э-э... здравого смысла, проорать, что хоть один из ватаги, им в качестве языка необходим. Ну, выбрали из немногих уцелевших троих счастливчиков, остальных учинитель благоначинаний в расход пустил, как его Хряп к миролюбию и всепрощению ни призывал. А призывал он примерно так:
- Кончай с ними уже поскорее, а то они, сволота такая, Поджигача чуть не пришибли. Видал, хохол с башки ему пулей подстригли? Малыш до сих пор в шоке. Как ему теперь женихаться при таком ущербе внешности?
Кройц площадно ругнувшись, умерил жажду мщения, и пятеро фротонских дворян скоренько покинули этот свет ради занимательного турне по краям, где припоминаются каждому грехи его. Припоминаются и ультимативно предъявляются к немедленной вечной оплате.
- А вы мясник, батенька, - с некоторым осуждением сказал генерал, приметив с каким трудом, Кройцу удаётся сдерживать свои садистские порывы.
- Накипело, - буркнул тот. - Так-то я паинька. Без нужды или без приказа свыше никого и пальцем не трону,  не то, что там стилетом в глаз.
За кровавой работой Кройца, очень внимательно наблюдали глаза волкодлака, постепенно наливаясь недоброй желтизной. Да, этим двоим друзьями точно не стать. Кто-то больно толкнул Чармера в бок.
- Эй, лохматый, иди попугай их что ли, а то упираются.
Ведьма с ним заговорила!? Да ещё и первой!..
Чармер на всякий случай покрутил башкой, проверить: не рушиться ли мир вокруг него? Не потрескался ли обветшавший фасад мироздания. Вроде нет... Птицы орут, Кройц - хитрая рожа - пакости обдумывает, Хряп... Ну, он на то и Хряп, чтобы выражение его физиономии только Папиллома понимала. Да и та, кажется, через раз, не чаще. В общем, всё, как всегда.
- Ладно, - как-то неуверенно проговорил волкодлак, пожав широченным плечиком, - пойду попугаю. А чего спрашивать-то у них?
- Ты, клыкастый, над тем голову не суши, не твоё это дело. Не ровен час перетрудишь умишко. Морду пострашнее слепи, тем и ограничься.
И этот болезненный выпад в сторону своей гордости Чармер оставил необъяснимо безответным. Эттель только диву давалась, широко распахнув свои голубые глазищи:
- Что происходит?
- Любовь, - услышала она неожиданно тихий оркский голос, с характерным подрыкиванием. Только было оно сейчас до того непривычно бархатным, что магесса, в обалдении приложила ладошку к генеральскому лбу:
- А с тобой-то, что? С колокольни рухнул?
- Было пару раз... Но давненько уже, - с необъяснимой ностальгией сказал Хряп, убирая девичью лапку от своей рожи. - Только это тут не причём.
- Как не причём? - Звенящий шёпот Эттель выдал её беспокойство за сохранность шаткого генеральского разумения. - Они ж... Они ж вон кто... оба.
- Кто? - туповато спросил орк.
- Он - волкодлак. Она - ведьма, - терпеливо пояснила недоумку, мудрейшая из волшебниц.
- Он... Она... - протянул Хряп. - Мужик и баба. Любовь, - и выдав это философское недоразумение, он двинулся к странной парочке таки сумевшей развязать языки их, не состоявшимся убийцам, оставив Эттель в одиночестве, ошарашено раскрывать и закрывать рот.
- Хря-ап... постой.
Генерал, не желая возникновения нового международного конфликта, сбавил свой строевой аллюр и повернулся к прилипале всей своей не особо представительной фигурой, вопрошая: "Что тебе, надоеде, надо?" Язык генеральского подвяленного тельца Эттель поняла ясно, но это деваху не тормознуло, поскольку двигала ею сейчас не железная обморженная логика и не интерес высушенного в библиотеках разума, а святое женское любопытство. Тут уже, ежели помочь не можешь, то вали скоренько на обочину, не то - сметёт.
- Генераша, лапушка, - подкатила она к орку на лыжах густо смазанных дамским лукавством. - Ну, с чего ты это всё взял? Ну, про любовь ихнюю... Когда бы они успели, а? Они ведь ещё вчера друг с дружки шкуру готовы были снять тупыми лезвиями для большего воспитательного эффекта.
- Чармер! - гаркнул генерал. - Смотри не перестарайся. Не доводи их до обмарания штанов, а то у Космоча нос чуткий, а запахов он таковских не жалует. Плюнет в том направлении, откель дерьмецом понесло и накроет вас вместе с обгадившейся первопричиной горючей смолой. Кранты тогда всей нашей дипломатии. - И без перехода, ещё даже и морду свою наглую в сторону магессы не повернув: - И снимут ещё не раз штаны там, альбо юбку...
- Хряп, ты сейчас о чём?
- Об жизни, мать её. И об ейном правильном продолжении, - с достоинством ответствовал тусуйский мудрец. - Нет, шкурам их тоже достанется и ещё как. Особливым порядком - волкодлачьей, на спине там, на боках, да и вообще... Уж очень они... э-э-э ... импульсивные. О, слово-то это я ещё лет тридцать назад, в шергодонской библиотеке ночевав, вычитал. А вишь ты, пригодилось.
- Я тебя не о том, зелепушный ты социолог, пытаю, - вскипела магесса. - Я спрашиваю тебя, дубина тусуйская, когда бы они снюхаться успели?
Во-от, когда наступило хряпово время. Время удивлять! И он это умел.
- А тебе много времени понадобилось, чтобы с Крастом шуры-муры завести. Ась? - он приложил ладонь к порванному уху. - Чегой-то ответа не слышу. Зато вижу, как всё вокруг розовым светом залило. С чего бы это? Ба, - шутовски всплеснул орк руками, - Это ж щёки одной девицы пламенеют!
- Скотина ты, генерал, - потупившись нагрубила Эттель. - Когда догадался?
Да почитай сразу, как между вами-то двумя искра промелькнула. Ну, ровно, как между ведьмой и оборотнем.
- Кхм-кхм... и многие... - Эттель не знала, куда прятать глаза. - Многие эту клятую искру приметили?
- Все.
- Чего-о-о!?
- Все, говорю, блондинистая ты глухмень.
- Со слухом у меня всё хорошо, - беззащитно огрызнулась магесса. - Хряп, - она глянула на генерала снизу вверх. Что было непросто изобразить, ввиду не шибких генеральских габаритов. - А герцог...
- Что герцог?
- Выключи "дурака", - взвизгнула Эттель. - Немедленно.
Генерал покладисто нацепил на горбоносую рожу маску полной покорности судьбе и дамской воле. Получилось очень правдоподобно. Ну... лом бы орк точно обманул.
- Нет, какой же ты всё-таки... - Эттель обиженно надулась.
- Орк?
- Да. И сволочь. И... и ещё много кто. Герцог... Уланд, тоже... это... ну... догадывается?
- А чего ему гадать? Он же не базарная ворожея, - хохотнул генерал. - Он точно знает. Ещё раньше меня всё смекнул.
- Ты меня убил, зелепушный, - поникла магесса в ранге гроссмейстера, а всё равно девица с нежным сердечком.
Сухощавая, вся перевитая тёмными венами оркская лапа нежно легла на девичьи плечи и притянула хлюпающую носом чародейку к не особо широкой груди. А вот же, поди ж ты, именно этого, как оказалось, Эттель и не хватало. Чуть поодаль Миргелла замерла, разинув рот, а Чармер застыл, где-то на середине обращения своей рожи. Отчего картинка вышла до того жуткой, что границы, обозначенные генералом были необдуманно порушены.
- Чармер, паразит нечёсаный! - Рык Хряпа безжалостно убил интимность момента. - Просил же, как человека. На кой мужиков до дриста довёл? Космач, не плюйся пока, там свои.  - Дракон недовольно заворчал. - Знаю, что бестолочи, но какие есть. - Растолковал любимцу сложность ситуации всё понимающий офицер. - Потом пошалишь, а то ещё хату сожжёшь к едреней фене, а мне опять под открытым небом комаров кормить?
Такой аргумент дракона урезонил, но бросить взгляд на испортивших ароматы лесной поляны и на тех, кто этому способствовал, Космач не преминул. И взгляд этот был до изжоги многозначительным.
- А что сразу, Чармер!? - Волкодлак с готовностью ощетинился. - Чуть, что - сразу Чармер, Чармер. Я вообще  к этой братии подходить не собирался. Это всё она, - ткнув пальцем, из которого уже торчал коготь длинный и острый, волкодлак грамотно перевёл стрелки на ведьму.
- Ах ты, псина худая!
Ну, поднесли спичку к бочке с порохом. Сказать этой вздорной парочке "брэк" было самым мудрым, но никто не успел, а, может, не рискнул. И через миг на поляне перед ведьмовским убежищем разыгрывалась ураганная драма, которой так и липло определение "семейная". Ответчиками перед разбушевавшимися волкодлаком и ведьмой оказались все присутствующие. На орехи досталось даже Космачу. То-то дракошка изумился. И Поджигач в стороне не остался. Огребя пару замысловатых выражений в свой адрес, соколиный дракон надумал защитить свою честь и кинулся в чужую свару с решимостью смертника. Благо мудрый генерал ещё не утратил реакции; успел перехватить бестолкового героя и уберечь его от скорой, лютой, бессмысленной кончины в жерле вулкана страстей человеческих. Палёной шерстью от "ласковых" ведьминых презентов одному милёнку-волкодлаку уже по полянке несло.
- Ну, я же говорил, - любовь, - довольно ощерился Хряп с лукавинкой поглядывая на обомлевшую Эттель. - Вишь, чё деется? Да, кого другого она бы таким заклятием уже бы испепелила. А у Чармера только рожа раскраснелась, да борода затлела.
- Вижу-вижу, - Эттель позволила себе робко улыбнуться. - Он-то тоже старается...
И то верно. Уж как волкодлак ярился, как когтями воздух вокруг себя полосовал, и платью ведьминому изрядно досталось, даже её грудь белизной своей пленным глаза слепить начала. А только ни единой царапинки на этой груди так и не появилось.
- Может, хватит им уже представлением публику тешить? - поинтересовался Хряп у богов и вселенной. - Пора останавливать. А то распаляются всё больше. Того и гляди в запале-то не уберегутся и покалечат кого из своих. Миргелла, хорош, материться, а то Космача натравлю.
- Не смей трогать, эту пожирательницу мухоморов, генерал. Не марай рук и совести. Я её сам прибью, распотрошу и...
Изумительной ком отвратной, жиром текущей зелени залепил пасть ораторствующего Чармера.  Миргелла не зевала. Чистая победа женского коварства над топорной бесхитростной мужской агрессией. На вкус слизь оказалась, как и на вид. Это Чармер быстро оценил и помчался в кусты опорожнять желудок.
- Один - ноль, - гордо объявила Миргелла, загадочно улыбаясь, чему-то своему женскому, потаённому. - Идите сюда, - подозвала она генерала и магессу,  - расскажу, чего проведала.
Оказалось, что среди оставленных в живых слуг владетельницы Софироны был человек, особо отмеченный её доверием. Убивец, попросту говоря. Однако с этим генеральским определением своей персоны пленённый дядечка не согласился, начав нести чушь о долге, крепости присяги и прочей благородно звучащей лабуде.
Генеральского терпения надолго не хватило.
- А дитёнка?.. Вот его... - Хряп встревожено поискал глазами надолго позабытого Прогли, но обнаружив наследника на драконской спине, успокоился и продолжил, - его вот, ты тоже под эти свои побасёнки прирезал  бы?
Стоящий на коленях брутальный вояка попробовал соврать победителям насчёт цели их провалившейся миссии, но понимания не встретил. Этот буквально свалившийся с неба сброд веры в гуманистические софиронины соображения не имел никакой. И, стыдно признаться, сам пленный верил в эту благую чушь не более пленителей, ибо приказ, им полученный, двойного толкования не имел. Как не понять фразу: "Всех на хрен к дьяволу, а щенка первым и на части покромсать для верности". Именно так она и выразилась, не чинясь и раскрывая всю свою суть. А заодно и цель своего пребывания в статусе жены владетеля Зимма. Уже тогда, рыцарь, получивший этот изуверский приказ, растоптал в своей душе чахлые остатки совести. О ней ли беспокоиться, когда владетельство скоро ожидает смена правителя. Он поставил на силу, решительность и бездушие Софироны. Только такие, с прогнившими душами, в правители и выходят. Поставил и просчитался. Софирона, может, на трон мужний своим объёмистым задом и усядется. Вот только её верному слуге этого не узреть и из алмазного корыта владетельских щедрот не отведать.
- Это и так было ясно, генерал, - Миргелла уже отошла от жаркой ссоры с Чармером и обрела вид строгий, невзирая на распахнутое платье, можно сказать - деловой.
- А сиськи у тебя маленькие!
Жалкая попытка волкодлака отомстить одолевшей его вражине. Из кустов он покуда не выбрался.
- Будешь тявкать, я тебе такой же презент в задницу организую. Запечатает надёжней сургуча, - огрызнулась ведьма. - Блюй себе там. Не мешай достойным людям большую политику вести.
- Язва!
Ведьма выглядела счастливей слона после купанья. Опять одолела, когтистого окаянца. Она всё-таки надумала прикрыть свои прелести обрывками, в которые превратились её платье и плащ, при этом не забыв объявить, как бы, между прочим, что совсем они и не маленькие. Что очень даже ничего. Вон, как задорно торчат. И вообще, есть куда меньше. При этом её монологе Эттель старательно прятала глаза. При её-то роскошествах ведьмины выпуклости, что прыщи медицинские, отваром целебным протри - и всё пройдёт.
  - Ты знала, - вернулась к насущному Миргелла, - что Софирона ведьма.
Чудной вопрос: какая же магесса да тёмный дар не почует?
- Ясный день - знала, - кивнула ведьма сама себе. - Только дурная она была, сила её. Без овладения нашей наукой далеко ли в деле уедешь.
Эттель согласно кивнула, ещё не понимая, куда клонит её новая товарка.
- Толку от её силы было не много.
- Именно, что было, - Миргелла раздражённо сплюнула в траву. Манеры у ведьмы были под стать её профессии - дурные. - Теперь другой расклад.
- От чего?
- От того, что вы все маги высоколобые проглядели ей прислужницу, Нальво. Силы у неё, как у воробья под коленкой, зато знаний - тьма. И этими-то знаниями она щедро делится со своей наперсницей. А та, стерва, на лету ловит.
- Совладаем и с ведьмой.
- Может быть, может быть... - Миргелла не скрыла скепсиса.
- Выкладывай уж до конца, - тут уже Кройц не выдержал. И то понятно - поубивать ворогов не дали, а ещё и секретами пытают. Ох, уж эти бабы, то есть ведьмы. Конечно ведьмы. Хотя все бабы они и есть ве...
- Так я и выкладываю.
Вот, даже мысль до конца додумать не дадут.
- С ней одной, да хоть и с её прислужниками - не так уж их и густо... Кстати, Кройц, ты ведь тоже в последнее время под её пышным хвостом грелся.
Учинитель метнул полный ненависти взгляд на пленённого говоруна. И впрямь много выведали Чармер на пару с главой ковена. Даже слишком много.
- Так вот - они большой угрозы не представляют...
- Хорош тянуть кота за то, что он любовно вылизывает! - взорвался Хряп
- Всё-всё, - Миргелла получила свои пять минут славы, - о деле. Исключительно о деле. Так вот, узнала я... гм... мы... мы узнали... с псякой шелудивой... Иногда, даже они бывают полезны, - что Софирона исхитрилась заключить союз с...  Мастером-Целителем. И теперь весь Орден Лазарета...
- Её зад на толстый кол! - В искренность Кройца сейчас невозможно было не поверить, ибо цена его жизни только что обнулилась. А ведь это было ещё не всё. - И как мне теперь к владетелю попасть?
Вопрос был риторическим. Уж он-то знал тайные дверцы и проходы не шире крысиной задницы, ведущие туда, куда ему было потребно. Но уж очень разволновался человек. Простительно.
Для всего неофициального посольства положение осложнилось донельзя. Генерал это прекрасно осознавал и уже прокручивал в уме слова, которые он должен сказать, прежде, чем отпустить на все четыре стороны тех, кто не воспламенён идеей бодренько запрыгнуть на эшафот. Но всё решила Эттель. Девица, мужества такого, что и иного ветерана посрамить способна.
- Дело наше общее. Общее, - добавила она с нажимом. - Какими бы разными мы ни были. Сообща и свершим. А там, дальше, как боги судят. Хватит лясы точить. Отдыхать пора. А нам ещё мертвяков закапывать. Кройц...
Учинитель встрепенулся.
- С этими, - она кивнула на пленных, - делай, что хочешь, но быстро.
Один из пленных тут же повалился в траву замертво. Сердце его в человеколюбие учинителя не поверило. Ну, собственно и правильно. Остальных Кройц приколол без всякой жалости.
- Я живых врагов за спиной не оставляю, - сказал он генералу и получил его полное одобрение.
Война - штука грязная. И люди благородные, обычно долго не воюют. Помирают они от удара в спину.
Из кустов выбрался Чармер. Был он зелен, вонюч и зол.
- Убью, - пообещал волкодлак, ни к кому конкретно не обращаясь.
- Попробуешь, - прошептала ведьма, пряча улыбку и переглядываясь с магессой, - как-нибудь ночью. А там уж, кто кого. Ишь, сиськи мои ему, аспиду, не глянулись. Ответить придётся за слова сии необдуманные, по всей строгости.

Глава 9.

Глоток горячего вина.

Поутру им предстояло расстаться. Кройц отправлялся в логово Зверя - во дворец к самому владетелю Зимму, - дабы доставить ему письмо герцога Лихтенгерского с подробнейшим описанием всего произошедшего. Да, недоразумение между двумя этими мужчинами стало всерьёз угрожать войной чуть ли не половине мира. Признаться, мысли - бросить это всё к чёртовой тёще, и, собрав манатки, свалить из Фротона куда подальше, - забубённую Кройцеву голову посещали не однократно. Но благоразумие, не без труда, всё же, взяло верх. Какой из него сейчас беглец? Вся шкура в мелкую дырочку, голова опалена. Где в пути брать целебные мази, для излечения? То, что дали ему оркские шаманы рано или поздно закончится. Только ведь далеко не факт, что к тем порам язвы затянутся.  Да и потом, далеко ли уйдёшь и куда скроешься, коли разыскивать тебя будут Софирона, Зимм... Уже этих двух изуверов за глаза. А ведь есть ещё Мастер-Целитель, тоже тип милосердие изо всех дыр фонтаном испражняющий, со сворой умелых волкодавов. И мало  того, ежели несчастный Кройц, поддавшись влиянию момента, вздумает пуститься в бега, к числу его недругов тут же присоединится Уланд, мать его, Шрам. А с этим господином императоры бодаться опасаются. Стало быть, надумай Кройц смазать пятки, - жить ему останется до отвращения мало. Не-ет, подобный карточный расклад душу учинителя благонанчинаний, ни с какого боку не грел. И Кройц двинул во дворец, предварительно искренне помолясь и для порядку помянув не ласковым словом всю родню Софироны до десятого колена. Перепало и Мастеру-Целителю. Не запамятовал Кройц и про себя. А как тут собственную персоналию обойдёшь, коли в дерьме ты оказался по собственному, можно сказать, почину. А не служи двум господам, с сердцами поражёнными садизмом и изуверством. Только вот, видывал ли этот мир каких иного розлива господ?
Оставляла свой довольно уютный домик и Глава фротонского ковена. Собиралась она ранним утречком, затемно ещё метлу свою оседлать да махнуть в дали только ей ведомые, по делам, о коих владетелю Зимму, покуда знать было ну совершенно не зачем. Об участии, точнее о самой сути этого участия в большой политической игре такой заметной фигуры, какова Миргелла, Уланд Шрам, как-то позабыл уведомить владетеля. Ну, бывает же, нападает забывчивость на людей.
Да, честно, собиралась она раным-рано, но, как-то вот не собралась. Война по ночной поре вымотала ведьму до последнего предела, так, что первых, вторых, да и третьих петухов она проспала. Дрыхла бы и дальше, только Эттель не дала, безжалостно растолкав подружбайку и напомнив ей о долге перед всем ведьмовским сообществом клятого на все лады Фротона.
- Чтоб тебе... - пожелала одна колдунья другой. - О, чёрт! А этот куда делся?
Речь, понятно, шла о провинившемся вчера волкодлаке. С ним Миргелла и воевала яростно и беспощадно всю тёмную ноченьку, а поутру с удивлением его рядышком не обнаружила.
- Дьявол выносливый, - чертыхнулась ведьма, - одолел-таки меня. Ну да ничего. Всего-то, что теперь по счёту один - один. Будут и другие баталии. Ох, и припомню я ему.  Хоть проводить-то в дорогу дальнюю выйдет, али как? - даже с некоторой тревогой спросила она у магессы.
Та уверила, ведьму, что,безусловно, - выйдет, на метлу усадит, подол поправит, по заду, любя, шлёпнет, сразу же, как только она, Эттель, этого лихоимца отыщет.
- И куда он запропастился? - помрачнев начала выпытывать Миргелла, в самых страшных своих подозрениях уже трагически нарисовав себя брошенкой и, не откладывая дел в долгий ящик, приступив к составлению плана справедливого возмездия, а местами, даже и воздаяния.
План был сложен, коварен и беспощаден.
- Сказал, что на охоту подался.
Эттель попыталась урезонить подругу, у которой все её чувства отразились на прекрасном лице, а в заспанных ещё, колдовских глазах уже полыхало адское пламя. 
- Охоту? Каккую нахрен охоту? У него ещё и на охоту силы остались... а-а-у... - Ведьма трагически откинулась на подушку и накрыла мордаху длинными волосами. Только торчал из косм беззащитный розовый носик.
- Хватит страдать, - одёрнула её магесса. - И так завидно.
- Да. Дело, прежде всего. Но пусть только попробует не явиться к моему отлёту.
Волкодлак имел наглость проштрафиться; ведьма, яростно ругаясь, отбыла, так и не дождавшись бессердечного проходимца.
Магесса, генерал, драконы, фамильяры Миргеллы и беззаботный наследник фротонских владений остались на заимке в тревоге ожидать судьбоносных вестей. Вскорости к ним присоединился и Чармер. Волкодлак приволок трёх изловленных зайцев, обеспечив соратников вполне приличным обедом. За готовку споро принялась Эттель, чтобы в заботах отвлечься от измотавшей уже тревоги. И, вот же чудо - поваром она оказалась, на удивление хорошим. А то говорят, папины дочки ни к чему не годны. Враки! Останется ежели без работы по профилю - с голодухи не загинет. Кухарки всегда востребованы. Чармер ей так прямо и сказал. За что получил уничижительный взгляд и временное заклятие пересола.
Страдания болтливого и крайне далёкого от понимания такта волкодлака, ничуть не тревожили поспешающего во дворец Кройца. Вот тоже печаль - псина прямоходящая полдня от ручья отойти не могла, воду лакая. До того ли ему, несчастному царедворцу? Первой заботой учинителя благоначинаний было никому прежде времени на глаза не попасться. И причиной этой его осторожности была криво нарисованная, но всё-таки опознаваемая морда, приколоченная едва ли не к каждому столбу.
- Ишь как срисовал, малеватель. Вот разузнаю, кто таков. И нанесу ему визит вежливости. Ох, нанесу...
Кройц был зол. Постоянные метания по обочинам, кустам, а после и по закоулкам столицы, путь его нисколько не сокращали. Благо уже, что палаш, в тусуйском богатом арсенале прибарахлённый, ни разу обнажать не пришлось. Тут бы и конец пришёл всей его миссии. Героическая смерть в стальном перезвоне и кровище Кройцу не претила, если уж на то пошло, но в ближайшие его планы не входила никогда. Как-то вот не помещалась она в них и всё тут. Во всяком случае, до хозяйственных строений, что располагались за парковой стеной обиталища владетеля, учинитель добрался неузнанным. Далее проник Кройц в пристроечку к шорной мастерской, долго рылся в различных запасах ремесленника, стараясь особо не шуметь. И, о, божье милосердие! - протиснувшись среди нарочито небрежно сваленных кож, отыскал заветную дверцу. Ключа у него при себе не было. Да и откуда бы ему взяться? Отмычек тоже не оказалось. Проклятые оркские вертухаи обшмонали и конфисковали. Чтоб им ни дна, ни покрышки. Пришлось идти на риск и выдавливать плечом неподатливую преграду. Эх, и не разбежаться, чтобы всем телом к дверке неприметной приложиться. Впрочем, злость придала Кройцу силы и не особо толстые доски с громким треском раскололись повдоль. Теперь миндальничать было уже некогда. Снаружи шум могли услышать. Набежит стража - пиши, пропало. Не чинясь уже, учинитель доломал дверочку, и, согнувшись в три погибели, двинулся в паутинный мрак. Ну и видок у него будет, когда он во дворце объявится.
Как найти Зимма в огромном строении дворца? Вопрос не праздный. Стража вряд ли придёт в восторг, когда перед нею явится во всей своей перебинтованной и опутанной пыльными тенётами красе человек с самой неоднозначной репутацией во всей фротонской державе. Скорее сразу в драку кинутся господа телохранители нетленной тушки. И, учитывая, немалое их мастерство - других Зимм при себе не держал. Эти суровые парни не станут выяснять: на кой чёрт он в покои владетеля пожаловал.
Так чего делать-то?
Самое разумное припомнить привычки своего работодателя. Что любит Зимм, ну кроме того, что затейливо убивать своих врагов истинных и мнимых? Вино он любит. А поскольку мы ещё и гурман-с, то бухаем мы только чёрное хинейское, которое хранится отдельно ото всего остального, в особом подвальчике. Ключ от подвальчика находится у Зимма и у его верного виночерпия. Он же, виночерпий, старенький сморчок, полвека служащий своему господину, наполняет и кубок Зимма. Никому другому, опасаясь отравления, владетель этого дела не доверяет. Остаётся в тёмном закутке дождаться, когда трухлявый пень притащится к заветному подвальчику и проследить, куда он похромает для утоления жажды его величества. И ждать вряд ли предстоит долго.
Собственно, так и вышло. Полчаса, не более, пришлось проторчать Кройцу в мало приметной нише возле двери в энотеку, - ах, какие сокровища, что в щедрости своей дарит людям виноградная лоза, хранились в этом подвале! - как услышал он шаркающие звуки неуверенной старческой походки. Виночерпий брёл привычной дорожкой, словно древняя кляча, бездумно переставляя ноги и не глядя по сторонам. И то, чего ещё он не видел здесь за столько-то лет службы? Да и глазами страричина был уже слабоват. Света масленых светильников ему уже недоставало.
Кройц, слившись с серой стеной, затаил дыхание. Глаза глазами, но учинитель точно знал, что уши виночерпия не подводят. Когда замшелый херувим двинулся в обратный путь, учинитель прилип к нему хвостом. Но ненадолго. Тащиться за ним по всему лабиринту - дело провалить. Обязательно кому-нибудь на глаза попадёшься. Главное заметить в какую сторону он повернёт. Ежели направит стопы свои прямо то, значит, Зимм в собственных покоях. Ежели - направо... Чёрт, это будет не очень хорошо; в тронном зале всегда куча народу толпится. Кройцу при всех пакет от мятежного герцога передавать не с руки, вдруг какой атташе, такое дело углядев, выводы сделает ошибочные и всё - международное недопонимание, грозящее Кройцу потерей башки за бестолковость и отсутствие такта.
На счастье учинителя благоначинаний виночерпий, посыпая пол песочком, с лихим заносом на повороте, полетел налево. Ишь, какой шалунишка. Кройц даже улыбнулся этой своей весёлой мыслишке. К тому же повод для радости у него появился и более серьёзный: если Кройц правильно помнил расположение помещений во дворце, а в этом сомневаться не приходилось, то виночерпий потащил кувшин с хинейским в крохотный зальчик Малого совета. Там Зимм иногда выслушивал своих министров, когда был в чём-то не особо уверен. Такое случалось не часто, однако и удивления у Кройца не вызывало. Положение во Фротоне было тревожным. Сквозняки начали ходить по державе, наглядно показывая, что корпус некогда грозного государственного корабля, стал стремительно разрушаться. То оттуда, чем-то нездоровым подует, то с другой стороны гнилым пахнёт, а команду после фурункулы одолевают.
Кройц приотстал от виночерпия. Так - зал Малого совета? Туда лучше через секретный архив; он как раз к нему примыкает. И есть в архиве один старенький шкапчик, который хоть и шкапчик да не совсем. Значит, господину Кройцу сейчас нужно на узенькую лесенку, для прислуги, а после юркнуть в неприметный ход, который ведёт в тупичок. Вечно в нём всякий хлам ленивые горничные складывают. В стене, что будет по правую руку, нужно вдавить третий снизу камешек. Есть. И ничего не произойдёт. Так и должно быть, иначе бы ушлые слуги про этот ход уже давно пронюхали. Но, не нажав на этот камешек другой, что в дальнем углу, считай под самым потолком - Кройцу с его ростом и, то тянуться приходилось - тоже с места не сдвинешь. А там ещё одна хитрость: камень не токмо вдавить надо, но и в сторону - сначала влевую, а после и вовсе вверх и вправо. И только потом стеночка, всего-то в четыре ряда высотой, в сторонку отъедет.
Кройц по памяти проделал все нужные манипуляции, похвалив себя за то, что и в сумраке хламника ничего не напутал. Потом учинитель протиснулся в узковатый лаз, несколько футов прополз на четвереньках, добавляя паутины на шляпу и только после того, как каменная кишка изволила повернуть под острым углом - ох, как же изогнуться ему пришлось, ну ровно уличному акробату! - Кройц сумел встать. Хотя, и здесь выпрямиться в полный рост не удалось. Учинитель взял короткую паузу, чтобы отдышаться и составить хоть какой-то план действий.
Тэ-эк-с... Что у нас тут обрисовалось?
В архиве... Хотя, какой это к дьяволу архив!? Комната для подслушивающих шпионов, что беседы Зимма с чиновниками на листы бумажные перелагают. Вот ведь жизнь! Все и за всеми следят. Отставить досужие рассуждения. Они к делу, ни с какого боку не приклеены. А вот, что действительно важно, так это то, что люди, которых Зимм на должность слухачей назначал, обязаны были уметь не только гусиными перьями чернильные узоры шустро выписывать. На шпагах эта братия тоже толково могла изъясняться. Это Кройц знал доподлинно. Кое-кто из "писарей", по указу Зимма ему иной раз в тёмных делишках помогал. Хотя Кройц предполагал, что приставлял их владетель к его персоне вовсе не из желания облегчить Кройцев каторжный труд.  Следили они за учинителем. То есть, справляли свою непосредственную службу. А, может, имели указание, в случае, ежели он, Кройц, даст маху, внести его имя в разряд канувших без вести. М-да, у этих парней рука не дрогнет. Впрочем, не дрогнет она и у него. И как только он окажется в этом самом архиве ему предстоит короткое, но жаркое объяснение с подобным типом.
- Слухача, буде он на месте окажется... А, где ж ему ещё оказаться? - усмехнулся учинитель. - Слухача убивать не стану... по возможности. Так сказать, с порога подам  Зимму знак, что явился я не по его грешную душу, а с намерениями истинно благими.
Кройц тихонько засмеялся, представив, каков он из себя сейчас ангел: весь израненный, бледный, как смерть, глаза ввалились, голова перевязана. Тот ещё вестник радости. Жертва эксперимента некроманта-двоечника.
Шкаф со свитками на полках, к большому изумлению, трудящегося в поте лица писарчука, самовольно поехал в сторону. Это как? Про этот ход знают-то только Зимм, да они - на страже государевых интересов неусыпно бдящие. А число их не велико есть - четверо всего. Исключая того, что сейчас в озабоченность впал - трое. Но за себя-то этот таинственный, неприметный дядечка поручиться мог. Не он проболтался о тайном проходе. И не Зимм. Владетель - кремень. Даже во хмелю слова лишнего не обронит. Значит, у кого-то из оставшейся троицы слишком длинный язык.
Обитатель пропылённой мышиной норы встретил Кройца, как и предполагалось - не ласково. С грубостью в изрекаемых словесах и кинжальным, молниеносным пересверком. И ведь до чего ловок оказался верный Зимму писарь: рукав близко к плечу лезвием зацепил. В сердце целил. И угодил бы, окажись на месте Кройца, кто-то иной. Учинитель в обитель секретов вошёл побытом необычным; ещё и дверь потайная полностью не открылась, а он уже пригнулся и вкатился туда кубарем, сильно забирая влево. Потому и жив остался. После, и не мысля о вставании на ноги - никто ему этого и не позволил бы - влепил он со всей дури ногой врагу по колену. И тут же, выкинул вперёд правую руку. Матёр оказался противник. Придись удар  ему в челюсть,  всю оставшуюся жизнь сосал бы он тюречку сквозь марлечку. Но шпион Зимма в падении исхитрился извернуться, словно кошка, и башку отвернул, и, плечо вздёрнув, прикрыл лицо. Так, что удар неизвестного посетителя пришёлся вскользь в скулу, только парик на сторону скособочив.
Хорошо, что Кройц в неспокойной своей жизни привык обходиться малым. Ему и сейчас хватило того неудобства, что доставил его врагу шедевр куафёрного искусства.  Паричок лишь на мгновение один глаз нападающему закрыл. А второй, неугомонный писарь сам зажмурил, потому, как учинитель благоначинаний беспрестанно молотил кулаком мастера подслушивания у замочной скважины по его сытенькой рожице. Поняв, что зря он так опрометчиво ввязался в плотный  ближний бой, писарь решил дистанцию разорвать и тут же за это поплатился. Сапогом в лицо, ох, до чего фейерверки бывают многокрасочны! А затылком об пол - было уже, наверное, излишним. Но что с Кройца взять? Привык он любую свою работу делать на совесть.
Нет, писарь не умер. Учинитель всё-таки сдержался. Только множественными припухлостями на мордахе, которые, правда, обещали в ближайшие часы слиться в одну очаровательную маску, коей вполне будет способно всех без разбору встречных по сумеречному времени пугать. Да здоровенной - в кулак, не меньше, - шишкой на затылке. А она, зараза, ещё и обильно кровила. В остальном же резкий в решениях и действиях бюрократ остался в полном здравии.
- Ножик я у тебя отобрал, - просветил хозяина архива Крройц, когда тот глухо застонал, приходя в себя. - Оба твоих ножика. И удавку. Вот же ты на своей тушке понапрятал всякого разного. Зачем тебе, мужику, дамская спица для удержания причёски? Кого ты на неё в этой занюханной норе нанизывать собрался? Или мыши одолели?
Кройц прищурился, разглядывая побитую физиономию писаря.
-Эй, да я тебя знаю! Ты со мной пару вопросов нашего владетеля вершил. Гм... ну не вершил, скорее под ногами болтался, момент выжидая, когда напортачу, чтобы приколоть меня, как жука к дощечке. Х-ха... или удавить.
Писарь люто пялился на болтуна единственным глазом. Второй заплыл вполне себе надёжно.
- Как ты мне тогда представился? - учинитель сделал вид, что вспоминает. - Бим-бом?.. Тили-бом... Имя у тебя ещё такое дурацкое.
- Бибором... - прожигая Кройца взором, полным чистейшей ненависти, произнёс писарь. - Баронет Бибором. И я требую удовлетворения за нанесённые мне оскорбления и побои. Если вы, сударь, конечно, дворянин?
Рассчитанный удар. Баронет совершенно точно знал, что Кройц последний представитель славного рода.
- Вызов? Хм... Ну, это ладно. Приму я его. Только, баронет. Мне сейчас шибко недосуг. Давай, как-нибудь позже. Идёт.
- Труса празднешь, Кройц?
- О, вижу, и ты меня помнишь. Нет, от чего же труса. Можем мы с тобой сейчас на лужок перед палатами владетеля нашего выйти и чем ни попадя острым помахать, на радость дворцовым зевакам. А его величество Зимм, пускай подождёт. Да, баронет Борбиром?
- Бибором... попытался исправить косноязычного Кройца несчастный баронет и получил жесточайший правый в челюсть.
- Это тебе за подозрение меня в трусости. А теперь вставай, мешок с дерьмом, и ступай докладывать его величеству, что прибыл его вернейший слуга, Кройц, с вестями куда, как добрыми и для его исстрадавшегося отцовского сердца целительными. Ну, марш!..
Пинок под седалище баронета, может, был и лишним, но учинитель эту вольность себе всё-таки позволил.
- Стой! - Кройц поймал Биборома за шиворот на самом пороге.
- Чего ещё?
- Кто там, у владетеля на аудиенции?
- Мастер-Целитель, - ответил баронет. - Уже два часа его величеству лапшу и кустистую клюкву по ушам развешивает. По тебя, кстати, фантазирует. А, может, и не фантазирует. Тут уж, как владетель решит, так и станется.
Если баронет намёками явными пытался запугать Кройца, то у него ничего не вышло. Злобный монстр в человеческом обличии, только улыбался и вообще сделался видом своим до невозможности счастливым.
- Ладно, шевели булками, - приказал он Биборому. - Но когда рот разинешь, для представления меня, про чадо Зиммово ни звука. Эту новость я сам оглашу.
Баронет был в плечах довольно широк, да и Кройц несколько ужался, чтобы сюрприза правителю не портить. Точнее, чтобы неожиданным своим появлением не спровоцировать Зимма на необдуманные действия. Увидит, своего верного слугу, который в последнее время был страшно занят и лишён возможности регулярно докладывать работодателю о своих грандиозных провал... э-э-э... успехах, и заблажит страже, чтобы та сотворила чего непоправимое. У Зимма душевная конституция тонкая, характер впечатлительный и всё такое. С ним поосторожней надо.
На счастье учинителя, баронет всё проблеял белее менее правильно. То есть гнев владетеля за самовольное появление, прямо из-за пыльного гобелена, вызвал исключительно на свою персону.
А потом из-за его спины появился Кройц, едва не доведя до сердечного приступа  несколько обалдевшего Мастера-Целителя. Да, Кройца тут не ждали. Учинитель преклонил колено перед Зиммом, низко склонил голову и двумя руками протянул ему запечатанный пакет. Обалдевший владетель некоторое время медлил, не зная на что решиться, то ли письмишко от неведомого адресата принять, то ли сначала Кройца в подвал спровадить. Ну, так, чисто, для надёжности. Уж очень он стал необязательным в последнее время. Настораживает. Однако, владетель, он на то и владетель, чтобы в любых ситуациях блюсти чин свой. Конверт был принят. Но подняться с колен, Кройцу позволено не было.
- Сидеть!
О, а это Зимм рявкнул на собравшегося сбежать Мастера. Тот уж и рясу подобрал, чтобы шустрее ногами перебирать. Ан, не вышло. Душа старого интригана наполнилась жгучими предчувствиями чего-то нехорошего.
- А ты - вон!
Несчастного баронета изгнали. Учинитель приободрился. Добрый знак. Теперь только дождаться, когда Зимм шрамову грамоту осилит. Старый позёр, да возьми ж ты лупу. Всё молодого из себя корчит. Не видит же ни черта, а всё туда же - очками брезгаем. Сил уже нет выю согнутой держать. Затекла выя-то, аж по хребту боль скрипящая марширует. Но фасон удержать надо. И Кройц держал. Сколько? Да кто ж за временем следил? Но по всем ощущениям никак не менее получаса. Сначала Зимм бумажку очень внимательно изучил: от печатей до последнего росчерка. Потом стал мыслить, позабыв о присутствующих. Глава ордена надумал сей владетельской мечтательностью воспользоваться и снова постараться улизнуть. Но не таков простак был Зимм. Он, словно ото сна очнувшись, глянул на страхополоха сурово и кликнул стражу.
- Я никого не отпускал, - добродушно сообщил коронованный дедуля и снова занырнул в омут своих протухших мыслишек.
  Про Кройца владетель вспомнил, когда у того у же колено перестало чувствовать всякую боль. Учинитель даже заволновался, что сразу и встать не сможет. Но оклик обожаемого руководителя сподобил слугу должным вдохновением.
- Подь сюды.
Когда Зимм начинал прилюдно изъяснятся языком утрированно народным, будто равный с равным - жди беды. И учинитель нутром похолодел. Кому сейчас грозит пыточный каземат? Уж не ему ли?
Кройц поднялся на ноги, разом позабыв о болях в шее и о занемевшем колене, и сделал шаг навстречу судьбе. За его спиной Мастер-Целитель даже дышать перестал; тоже весь в ожиданиях.
- Плесни-ка мне вина.
Вот так номер! Никому ещё Зимм настолько не доверял. Неужто Кройц высочайшей милости сподобился.
- Ну, чего замер? Тащи кубок. Да про себя не забудь.
Испытывать далее терпение сюзерена учинитель не рискнул. Настроение Зимма имело обыкновение меняться, как погода осенью. Кубок был протянут владетелю.
- Пей.
Зимм оставался Зиммом. Он поменял кубки, сунув свой в недрогнувшую длань Кройца. Тот бесстрашно ополовинил посудину. Никогда ещё вино ни казалось ему таким вкусным.
Зимм поманил его пальцем:
- Нагнись, - прошептал одними губами. - Ты это письмо читал?
Учинитель благоначинаний заверил правителя, что не только читал, но и лично присутствовал при его составлении.
- Мою историю герцог Лихтенгерский с моих же слов собственноручно записал. А после заставил проверить, всё ли верно изложено.
- Вот как... Значит Прогли... - и Зимм воззрился на Кройца.
- Только и дожидается, чтобы ваше величество скорее заключили его в свои родительские объятия.
- Без всяких политических условий?
- Абсолютно. Герцог сказал, что он детьми не торгует.
Зимм только хмыкнул недоверчиво.
- Что-то он ещё тут насчёт наших ведьм толкует. Но это не к спеху. Об этом потом. А вот про орденскую братию - правда?
Тут Кройц несколько замялся:
- Со слов магессы Эттель, ваше величество. Когда они Прогли похищали, по её утверждениям ради сохранения жизни наследника, поскольку вы тогда были... Опять же по её словам, в любовном ослеплении, то напоролись на нескольких вооружённых братьев, кои изъявили желание тут же прикончить и похитителей и похищенного. Дабы после на папашу и дочуру весь грех свалить. Ну и... кхм... по моим ощущениям. Не просто же так они меня  убить возжелали. Ножиком в спину тыкали. Выходит, что правда.
- А про заговор жены моей? И про то, что она ведьмовского племени?
Тут учинитель сообразил, что рта лучше не раскрывать. Не с ним сейчас Зимм разговор ведёт. Пытается он таким вот способом примирить ум и сердце свои. Трудно человеку поверить, что супружница его злоумышляла супротив него самого и Прогли-несмышлёныша. Пусть среди венценосных особ, подобные казусы не такая уж и редкость. Но всё они происходили, где-то в развращённом зарубежье, с правителями недалёкими, собственных корон не очень достойными. А тут - с ним, с Зиммом!? Куда катится этот мир?
Владетель поднял стариковские глаза и посмотрел на верного Кройца по-особенному. Взгляд этот ничего не выражал. Но учинитель знал его хорошо.
- Сейчас? - спросил он беззвучно.
Выражение лица старца ничуть не изменилось.
Кройц повернулся к столу, за которым, не шевелясь, как копёшка подгнившего сена торчал Мастер-Целитель, интриган, перехитривший себя самого. В движениях опытного хищника не появилось ничего настораживающего. Он просто ставил опустевший кубок на стол. Ножка посудины негромко звякнула, и учинитель двинулся к выходу. Мастер поедал его глазами. Ну?.. Ну?.. О, хвала богам, душегуб проходит мимо.
Эту свою последнюю молитву старик до конца додумать не успел. Кройц убил его сзади. Прихватил рукой-капканом челюсть, задрал кверху морщинистое лицо и воткнул тончайшее жало стилета в беззащитное горло.
Стража у входа, кликнутая Зиммом, не заметила совершенно ничего подозрительного. Истуканы оттаяли только после окрика владетеля, который потребовал немедленно убрать неопрятную кучу мусора, ещё мгновение назад бывшую могущественным человеком.
- И гоните ко мне в тронный зал всех дворцовых магов!
Ага, значит, Зимм перешагнул страх магического заговора и теперь скоренько собирается провести обряд омоложения. Ну, ему и надо, а то уж совсем дерьмово выглядит. Иссыхающий труп на престоле фротонском, а не человек.
- Но сначала, Кройц нужно уладить кое-какие дела характера личного. Ты меня понимаешь?
Ещё бы учинитель не понял. По всему выходит, что жить Софироне осталось недолго. И Кройц облегчённо вздохнул. Слава те по Облакам Ходящий! Единым махом от всех врагов избавление Ты принёс своему самому... кхе... живучему чаду.
- В покои жены моей поперёк меня не лезь, - сурово сказал Зимм. - Сначала хочу ей пару ласковых сказать.
Этого мягкосердечия убийца одобрить не мог, подозревая, что Софироне нельзя давать ни единого шанса на спасение. Уж больно изворотлива бабёнка. Скользкая она, что твой угорь. Вывернуться может даже из тисков. К тому же велик был риск обнаружения его собственной, недостаточной владетелю верности. Но спорить с Зимом у Кройца резону не было.
Стучать в двери Зимм не стал. Ногой створки вышиб и ворвался этаким престарелым немощным смерчем. Примерно той грозной мощи, которой обладают пылевые завихрения, что крутят на улицах всяческий мелкий мусор. Но Нальво поняла - вот она, беда! И успела дать госпоже своей знак: беги. Служанку Зимм хлестнул по щеке наотмашь и отшвырнул в сторону. На это сил у него ещё хватило. А дальше лёгким перестало хватать воздуха, и чахлая грудь заходила ходуном. Старик стоял и глупо разевал рот, не в силах вымолвить даже слова.
- Что это с вами, мой дражайший супруг?
Софирона головы не потеряла.
- Вам душно. Я открою окно. Вам подать вина?
Тут же на подоконнике оказался хрустальный графин. Кройц поклясться мог, что минуту назад его там не было. А густая рубиновая струя уже наполняла бокал. И вот верная жена Софирона подносит его своему мужу Зимму двумя руками. Что-то в этом движении учинителя насторожило. Но, что? Эх, не ко времени сморчок дряхлый руками размахался, требуя прикончить поднимающуюся с пола Нальво.
Кройц отвлёкся всего на мгновение. Но  этого вполне достало Софироне, чтобы проделать пару фокусов. Сначала она выплеснула содержимое кубка в лицо разъярённого владетеля, и он истошно завопил. Вино оказалось горячим.
- Ведьма! - взвыл Зимм.
- Ведьма, - прошептал Кройц.
- Ведьма! - захохотала владетельница Софирона,  вытягивая правую руку и принимая в неё метлу, до времени схороненную за портьерой.
Только сейчас Кройц понял, зачем правительница растворяла окно. Он кинулся к ней с одним желанием насадить её полнокровную тушку на верный кинжал. Да куда там. По комнате пронёсся вихрь, куда сильнее, нежели гневливый перестарок. Он поднял со стола бумаги, выгреб из камина золу, вылизал из чернильницы всё содержимое до капельки и швырнул всё это в глаза владетелю и его подручному. Больше они ничего разглядеть не смогли. Зато ясно слышали страшные проклятия и обещание скорой мести от упорхнувшей в окно Софироны.

Глава 10.

Своеволие Розовощёкого Пуха.

Кто это сделал? Кто пригласил в Шергодон наследника Алагарской Короны? Над  этими вопросами обомлевшей Ульшаре долго голову ломать не пришлось. Пух всё сам выложил. И герцог, который не мог отпустить дочку Шрама одну в такую дальнюю поездку, теперь виновато топтался рядом, горестно вздыхая, и всем видом показывая, как он сожалеет. Ему никто не поверил. И правильно. Действительно виноватым себя великаша не чувствовал ни на йоту. Более того, был безмерно горд этой своей не однозначной инициативой. Хотя и прозревал в будущем кое-какие осложнения, как характера политического, так и во взаимоотношениях с закадычным другом Уландом. Но не пойти навстречу двум любящим сердцам он, старый романтик, никак не мог. Так прямо и заявил: "Кто вам ещё пособит, ежели не такой душевный дядечка, каков аз есмь?"
- Ты бы ещё себе медаль навесил, - проворчала Ульшара, совершенно не представляя, как ей сейчас себя вести. - Блестючую. Во всё пузо.
- Выхлопочешь у своего папашки, обязательно навешу.
Пух оставался Пухом. То есть  был совершенно не пробиваем для уколов совести. Но, мы несколько забежали вперёд.
Сейчас Розовощкий, быстренько перестав валять дурака с разыгрыванием какого-то там сожаления, уже обдумывал свой следующий шаг. Озабочен был сиятельный герцог вопросами сватовства. Любой бы на его месте понял, что спешить в деле сопряжения узами брака людей королевской крови никак нельзя. Неблагодарное это дело. И чреватое всяческими непредсказуемыми казусами. Ведь не люмпен-пролетариат женихается - персоны. От одного их чиха зависит больше, чем от тысячи другой трактирных запивашек. "Всё это фигня, - рассудил Пух, самовольно назначая себя свахой. - "Э-э-э... свахом", - внёс он некоторую поправку. Потому и не удосужившись спросить мнения Шрама, герцог Арнимейский по своим каналам отправил секретную цыдулку... Не-а, не Кристофану. Тот молодой, да прыткий. Прискакал бы, только свистни. Но за ним мамаша маячит. Императрица Анфиора - женщина взглядов на жизнь правильных. И за своеволие в делах её сына касающихся, вполне способна натравить на здоровенного хулигана сонм злых кредиторов. Их Пух всё-таки побаивался. Со Шрамом он уж, как-нибудь договорился бы. Но оставлять в стороне от подобного дела  Анфиору, Розовощёкий всё-таки не рискнул. Это к вопросу: совсем ли дураком был непутёвый герцог Арнимейский, или всю жизнь таковым успешно прикидывался?
Связей своих в императорском дворце Алагара гигант не утратил, да и наивно было бы так полагать. Поэтому письмишко, оформленное честь по чести, было доставлено лично в руки императрицы. Та его прочла и позволила себе слегка погневаться. Ишь, куда непутёвый Пух насмелился сунуть свой сизый нос - в дела продолжения царствующей династии. Наглец!
- Большой наглец, - тихонько произнесла она, постукивая себя уголком письма по улыбающимся губам. - Однако, политик тонкий. А ведь и не скажешь по виду и манере действий.
Анфиора и сама склонялась к заключению этого не ординарного брачного союза. Алагарскому дому совсем не лишним было бы и в настоящем и, тем паче, во времени будущем, породниться с королевским Домом Лихтенгерского. Беда в том, что дома-то, этого самого, королевского ещё не было. Не воздел неугомонный Шрам на чело своё державный венец. То-то, государь император Кристофан вторый взбеленится, когда о сём морганатическом прожекте проведает. И тут озабоченность папаши-императора тоже вполне обоснованна. Эх, чего греха таить. Не попёрла бы Анфиора супротив своего супруга в таком щепетильном вопросе, кабы не была она от природы куда дальновиднее императора. И она всерьёз стала размышлять над предложением Розовощёкого, отправить своего сына в небольшое путешествие. Всего-то до Шергодона сгонять, развеяться. Однако мысли-то, они ж не кони. Уже если вскачь понеслись - не удержишь. И вот императрица уже осторожненько о помолвке задумалась. Сами-то, молодые, ещё об этом и не мечтали, гнева родительского опасаясь. А она?
- Что-то и впрямь я спешу, - дала себе укорот Анфиора. - Эх, Уланд, Уланд, ну от чего ты до сих пор не король? Во сколько раз мне проще было бы. Что же там у тебя с этим Жемчужными островами не клеится. Я уж и флот постаралась отвести. А ты всё - никак. Уж, будь ласков, поторопись. Кстати... - прервала она себя вовсе и некстати. - А по какой такой нужде, ты свою ненаглядную дочку, отправляешь в Шергодон? Уж точно сейчас не о взаимном счастье молодёжи думаешь. Не-ет, в этом я тебя не заподозрю. Со мной ты бы темнить не стал. Не в этом случае. Тогда, зачем? Что тебе понадобилось в вотчине шергодонских графов?
Зная сложноскроенную натуру своего старинного друга, Анфиора ни на секунду не допускала мысли, что сей вояж Ульшара затеяла не по своему почину. Нет, Шрам не был домашним тираном. И дочь свою в тяжких веригах не держал. Но сейчас он вёл войну и вряд ли бы стал рисковать жизнью дочери. Ведь всякое в дороге произойти может. Недруги не дремлют.
- Что-то задумал, старый лис. Может, с помолвкой я и поспешила. Ой, грешна... Но знакомство детей наших укрепить нужно. И упускать такой шанс я не намерена. Пусть мой супруг хоть кипятком писает. Но Пух всё-таки большой наглец и... молодец.
Так, что через пару дней, юный Кристофан, после беседы с маменькой, вдруг обнаружил у себя острое желание посетить Шергодон, полюбоваться его потрясающими видами, насладиться покоем... кхм... лимонаду попить. Как в Шергодоне, да без лимонаду?
Свита при нём была небольшая. Всё больше друзья детства и юности. Дворяне в меру задиристые и безмерно верные. Лучшей охраны трудно было и желать, но Анфиора пожелала. А хотение матушки-императрицы - закон для всех. Так что в число путешествующих были включены ещё два человека. До момента присоединения к шумной кавалькаде два этих дворянина жили тихо, почти незаметно, натаскивая сынков родовитых родителей в науках исключительно прикладного характера. Были они оба внешности не особо броской. Но один, тот, что годами постарше, всё-таки был приметен, поскольку вид имел вечно мрачный, к тому же, он заметно прихрамывал. Имела эта парочка явно выраженное фамильное сходство. Так что не заподозрить в них отца и сына мог только слепой глухарь, поскольку и голоса их особо не отличались. Да и звали их одинаково - Гёз. Занимательная это была семейка. Взять хотя бы наличие у них забавной домашней зверушки - маленького соколиного дракона. Ну очень похожего на того шустрого парня, что постоянно донимал Космача и предпочитал использовать вместо насеста плечо генерала Хряпа. Но, как только эти два господина вошли в свиту, то с ними произошли разительные перемены. И никто бы из не знающих эту парочку лично, не сумел бы догадаться об их кровном родстве. Смена внешности - трюк в их профессии жизненно необходимый.
Гёза-старшего императрица приняла лично. С чего бы такой почёт? Факт этот не вызывал удивление у людей ко двору близких. Гёз, этот самый, был из семьи мещанской и титул свой дворянский получил за оказание двору алагарскому услуг особенных. Активно он поучаствовал в сватовстве ныне правящей четы. И хоть служили Гёзы испокон веков при дворе герцогов Лихтенгерских, но доверие монаршее они не утратили и поныне. Верность истинная, она высоко ценится. К тому же, господин Гёз-старший был женат на дочери кормилицы самой Анфиоры. Вот и выходит - с какого боку не поверни, почти родственник.
- Гёз, - без обиняков начала Анфиора, - временя ныне, сам знаешь каковы.
- Как всегда, смутные.
- Ты всё такой же оптимист и весельчак. Нога как?
Гёз равнодушно пожал плечами. Что нога? Сколь маги  и лекари ни старались, а вернуть ему былую прыть им так и не удалось.
- Службе не помешает. Привык.
- Так ты готов снова оказаться в седле?
- Если это нужно императрице Анфиоре.
- Нужно и... не только мне.
Гёз изобразил на каменном лице вежливую заинтересованность.
- Моему сыну тоже. А ещё Шраму и его дочери.
Глаза Гёза мгновенно вспыхнули. Ну, ещё бы, Дому опального герцога он верен душой и телом.
- Что нужно делать?
- Возможно - ничего.
Анфиора сама поднесла ему кубок с вином. Мрачный дядька принял его со сдержанным кивком.
- Я прошу тебя... даже не знаю... Побыть рядом с моими детьми.
- Вашими детьми?
Ага, а он не совсем бесчувственный, к тому же не утратил способности ловить всё на лету.
- Не торопи события, Гёз. Но... всё может быть.
- Им,  кто-то угрожает?
- Нет. Во всяком случае, мне об этом ничего неизвестно. Но Шрам ведёт войну. Ты знаешь. И не мне тебе рассказывать, что самые дорогие для нас люди могут стать невольными заложниками наших амбиций или обязательств. К тому же Ульшара плотно вовлечена в дела своего отца.
- Вы хотите снизить риск и, по возможности, избежать нежелательных... случайностей.
- Именно. - Анфиора приподняла свой бокал. - И ещё... Я бы хотела, чтобы ты оставался и дальше при Ульшаре. Шраму я отпишу немедленно. Думаю - он оценит.
Сухой, жилистый, опасный. Рядом с ним императрица чувствовала себя защищённой. Так было всегда. Теперь её сыну и, возможной невестке, ничего не угрожает. И горе тому, кто рискнёт подвергнуть сомнению, это её убеждение.
- Он... принц, здесь?
- Пока - да. Но тебе придётся уехать в Шергодон.
Равнодушное движение рукой с бокалом. Гёзу было всё равно. Ехать, так ехать.
- Я отправлю с ним свиту.
- Молодые повесы?
- Да. Но среди них нет предателей. И это люди, зарекомендовавшие себя отменными храбрецами.
- Я в этом не сомневался. Выбор-то ваш. Но... среди молодых волчат я буду несколько выделяться, что может помешать мне выполнять ваше повеление при... гхм... определённых обстоятельствах. Со мной поедет мой сын.
- Два Гёза, - Анфиора и не пыталась скрыть своего удовлетворения. - Молодому... Сколько ему уже?..
- Он не так уж молод, ваше императорское величество. Тридцать минуло.
- В свите моего сына будут тридцатилетние. Он растворится среди них, как алмаз среди пригоршни стеклянных страз. А ты...
- А я примерю на себя дешёвый камзол одного из слуг. Это мне не в первой. Внешность изменю. Голос тоже.
- Гёз, - императрица понизала голос, - опасности нет. Во всяком случае, я таковой не вижу. Но... война, большая война не за горами. И быстро она не закончится. Удар может быть нанесён с любой стороны. Постарайся, чтобы с ним... с ними обоими ничего не случилось.
Гёз улыбнулся так, как умел только он - одними уголками губ. Глаза наставника рода Лихтенгерских при этом оставались холоднее северных льдов.
Итак - Шергодон!
Сопровождать Ульшару он вызвался сам, - да, что там вызвался! - просто объявил, о своей персоне, как о кандидатуре обсуждению не подлежащей - Розовощёкий Пух. Взял он с собой дюжину десантников полковника Брегнома. Но их-то больше для солидности и отвода глаз. Включил в состав отряда собственного придворного чародея. Обговорил со Шрамом кое-какие вопросы, в  основном, касательно экстренной связи, после, озадачил Ульшару таинственным заявлением, что и в библиотеках иной раз веселье случается преизрядное и скомандовал всем слушаться её, как самого себя.
- Ибо она в Шергодоне над всеми вами есть наипервейший командир. - Маленько подумал, и добавил: - И даже надо мной.
Ульшара от такого признания даже поперхнулась. Но, совладав с первым волнением, дала себе труд подумать над словами великана и, ничуть ему не поверила. За всю свою жизнь Герцог Арнимейский подчинялся только трём людям: папаше своему из сыновнего почтения, королю Алагара - по присяге, и то исключения бывали, и Уланду Шраму, когда считал того правым. Но отказываться от неожиданно свалившейся на неё "генеральской" должности полудроу и не помыслила. Принцип единоначалия он и в библиотеке принцип. Однако без  ультимативного влияния герцога дело всё-таки не обошлось.
Графы Шергодонские, протекторат Алагарской Короны приняли добровольно, понимая невозможность устоять перед нашествием огров и прочей нечисти со Злых гор. Точнее приняла его теперь уже покойная графиня Аджаберта, женщина большого ума и политической смелости. Сынок же, нынешний номинальный правитель, может и был умишком острым от матушки сподоблен, - хотя и это сомнительно, - но вот отвагой в делах практических он был решительно обделён. Плыл себе по течению, старательно избегая поворотов, перекатов и омутов. И при любой мало-мальски невнятной ситуации, сей достойный муж незамедлительно прятал голову в раковину, что твой моллюск, почитая таковое своё поведение за высшую мудрость. Ситуацию же с Ульшарой, он вообще воспринял, как прямую угрозу своему артериальному давлению. И то, разве можно без дозволения Короны позволять шляться по своим землям дочери государственного преступника в сопровождении, такой одиозной личности, каков Розовощёкий Пух? Может, их, того, - в кандалы, для верности?
Однако, чувство врождённой осторожности - придворные промеж себя её трусостью величали - граф на такое неблаговидное дело сразу не решился. Принял не особо дорогих гостей,  неопределённого статуса, без радушия, но вежливо. Не погнушался аудиенции удостоить. О погодах нынешних поговорить, о пении птиц и ещё о целой куче, безусловно, важных природных явлений. После отпустил с богом, дозволив полукровке поковыряться в развалах своей, на всю Амальгею известной, библиотеки. Помощников, правда, не выделил, пропустив просьбу о них мимо ушей. И столоваться предложил за свой счёт. И это... с жильём тоже, как-нибудь самим. Но в тюрьму не определил, что после поставил себе в несомненную заслугу, буквально уже на следующее утро, когда был несвоевременно разбужен перетрусившим лакеем, заявившим, видно спьяну, что у ворот замка дожидается их открытия шумная толпа алагарских дворян.
- Ведут себя вызывающе, ваша светлость. Бузят. Поносными словами костерят стражу.
- Ох, напасть-то эти столичные хлыщи, - закудахтал граф. - Чище саранчи, право слово. Поди, уж и пьяны?
- Как извозчики.
Уловив настроение хозяина, слуга соврал, не моргнув глазом.
- В батоги бы смутьянов, - возмечтал граф.
Услыхав про батоги лакей сообразил, что с вылизыванием графского зада несколько перестарался. Уж от седалища такие солнечные зайчики отражаться начали, что как бы ни ослепнуть.
- Тут такое дело, господин граф. Один-то из них представляется Кристофаном, наследником, стало быть, империи.
- Ч... чо!?
Весь тонкий культурный слой образованного графа, как-то сразу пошёл крупными трещинами.
- Ты чо мелешь, скотина! Какой, твою мать, наследник?
- Дык... императорский, - задрожал всем сытеньким тельцем лакей.
- Кристофан, - страдальчески взвыл несчастный граф, со страху не попадая ногами в штаны, - у моих ворот! У моих, будь они прокляты, запертых ворот!
- Так вы ж не могли знать, ваша светлость. Они ж с кумпанией, но без должного предупреждения, - попытался успокоить правителя слуга. И тут же получил туфлей в глаз.
- Какое предупреждение, чучело ты, огородное! Он наследник империи, идиот.
- Кто идиот? - не сразу сориентировался лакей.
- Ты!! Ты, кромешный идиот. Где мой ночной горшок? О, чёрт уж и штаны подвязать успел... Скорее. Чего ты там с тесёмками возишься? Да беги, вели страже открывать. Куда, балда? Горшок захвати. Сподобил бог олухом в услужении. Ах, ты ж, боже мой, прости, что на тебя сетую. Ох, самого наследника принимать предстоит, даже рук не сполоснувши. Вот, что значит, разбудили в неурочный час. Всё из рук вон... А ещё ж и диссидентов на груди пригрел.
В момент этой страшной неопределённости шергодонский властитель перетрусил окончательно. От объятий жуткого монстра Кондратия его уберегло только глубокое верноподданническое чувство. Не мог он себе позволить помереть, не принявши чин чином столь важного гостя. Пока до аудиенц-зала добирался - ноги-то вроде несли споро, а цель всё никак не достигалась, точно в кошмарном сне, - граф пытался решить сложнейшую задачу: куда бы определить тусуйских нарушителей спокойствия, дабы они на глаза юному Кристофану не попались? Уф-ф, всё-таки добежал. Как сквозь густой кисель, но добрался. Вот уж и двери белые с позолотой. А решение спасительное так и не найдено. Лакеи растворили перед графом массивные створки.
Ох, ты ж!.. Шергодонский обомлел: принц алагарский уже в зале его дожидается. С чего бы он так поспешал, что даже торопящегося хозяина опередил? Сердце графа упало в пятки, стукнулось о подошву и взлетело куда-то к адамову яблоку. И там перекрыло дыхание.
- В.. ва.. ваше высочество... - заблеял, крайне взволнованный вельможа, разом позабыв все устоявшиеся словесные обороты, что с детства изучал, как раз для таких случаев. - Чем обязан... обязан вашему присут... посещению... в гости приезду.
Совсем всё смазал. Понял это и заткнулся, преданно таращась на будущего своего сюзерена. Пусть сам оценивает его готовность служить и защищать. Э-э-э, просто - служить.
- Видами приехал полюбоваться, - с непонятной усмешечкой произнёс Кристофан.
- Видами?.. - глупо хлопнул глазами граф. - Какими видами?
- Пасторальными, - хохотнул Кристофан, и его свита громко засмеялась.
Фу, как вульгарно и грубо. Столичные наглецы.
- Найдутся в ваших краях таковые? - продолжал подтрунивать над графом принц.
- Э... да... наверное.
- Да, непростой случай, - Кристофан тронул себя за подбородок, присматриваясь к Шергодонскому. - Не стой ноги встали, граф?
Дело, неожиданно для всех сторон, застопорилось, так и не начавшись. Положение спас один молодой человек из свиты наследника. По всему, самый наглый и беспардонный. Подойдя к графу, что никак не мог совладать с раздраем обуревавших его чувств, этот наглец, манкируя всеми правилами приличий, приобнял Шергодонского за плечи и вкрадчиво спросил:
- Как вас зовут, граф?
- Ульрих, - признался правитель здешних земель.
- А меня - Гёз. Слушайте, друг Ульрих, не пребывают ли у вас в гостях некие заезжие из-за моря персоны.
"Вот оно", - дрогнул всем нутром Шергодонский.
- Так и пребывают. А, что вы для их арестования прибыли?
Гёз посмотрел на графа, как на умалишённого.
- Ульрих, - прошептал он ему в ухо, притянув несчастного вплотную, - ты дурак?
- Да, - честно ответствовал граф, под влиянием момента и волнительности общей ситуации.
- Гм, оно и видно. Кто же такой развесёлой компанией на арестование приезжает? Где эти персоны?
- В библиотеке. Книжку какую-то ищут.
- Ну, так веди.
- Куда? - не смело спросил Ульрих, совершенно сбитый с толку.
- В библиотеку, ваша светлость. Веди нас в библиотеку. Станем помогать твоим гостям книжку искать.
Ничего не понял несчастный Ульрих Шергодонский. Однако с великим облегчением осознал, что репрессии от императорского двора ему таки не грозят. И желудком переварив сей факт, он немедленно воспрял духом.
- Конечно, конечно, молодые господа. Пройдёмте.
Вивлиофилика графства шергодонского была известна далеко за его пределами. Поколения властителей этих земель вкладывали суммы в приобретение книжных раритетов, без всякого преувеличения, огромные. Теперешний граф, правда, в этом особой разумности не находил. Но по завету мудрой своей матушки Аджаберты, родовую традицию продолжил. Сам тяги к чтению не имея, он не мог не заметить, что его книгохранилище привлекает в графство самых маститых гроссмейстеров и алхимиков мира. Что было лестно самолюбию и полезно для казны. Но как он мог предполагать, что складирование всякого бумажного, а то и вовсе папирусного хлама, может помочь налаживанию личных связей с будущим императором? О, боги были благосклонны к его предкам, надоумив их собирать всю эту заумь.
...Дело отыскания необходимого текста оказалось не столь простым, как Ульшара предполагала в самом начале. Она-то, в  простоте душевной надеялась на эффективный в своей примитивности библиотечный каталог и на помощь местных служителей. Однако, на деле всё вышло несколько иначе. Первым делом никто ей на помощь не кинулся. Лакейским своим нутром почуяв не особо добросердечное отношение графа к только что прибывшим персонам, служки тут же попрятались по щелям, ровно кухонные тараканы. Их понять можно: как не использовать шанс безнаказанно увильнуть от работы? За всё отвечать был оставлен древний мухомор, непробиваемо глухой на оба уха. Толку от него было чуть да маленько, но Ульшару это не особо расстроило. Копаться в свитках, манускриптах, фолиантах и даже просто бумажных обрывках она была приучена уже давно. Как-никак, а дипломатическая служба без казуистической бюрократии не обходится. Так что ни мало не устрашившись, молодая полудроу приступила к поискам, не особо точно представляя, что же она такое разыскивает. Так продолжалось около часа. Ровно столько времени, сколько Розовощёкий Пух провёл в ближайшей таверне, подкрепляя свой дух для беспощадной борьбы с затхлым знанием веков. Пива он принял преизрядно, ничуть не нарушив обыкновения. Пищи скоромной употребил столько, что хватило бы и отделению королевских гвардейцев. И только после этого счёл себя совершенно готовым к предстоящей баталии.
- Так, - благодарно прорычал хозяину таверны добродушный гигант, - этот бочонок я беру с собой. Кружку... хорошая кружка, большая - тоже. А тушку чего-нитого мясного, ты мне в самом скором времени пришли со слугой.
- Куда прислать? - масляно улыбнулся кругломордый ресторатор.
- В герцогскую библиотеку, - простецки объявил герцог и отправился на войну во имя просвещения.
Прибыв к месту баталии, знаменитый вояка с неудовольствием обнаружил, что его подопечная ратоборствует среди бесчисленных стеллажей в полном одиночестве.
- Это чего? - рокотнул он глубоким басом, грозно насупив брови.
- Ищу вот, - ответила ему Ульшара откуда-то из-под потолка, где кое-как угнездилась на высоченной и довольно шаткой лестничке.
- Это я вижу. Почто одна?  Или тебе местные крючкотворы с порога сказали, где у них тут потребная тебе книжка пылится?
- Вообще-то, нет, - призналась Ульшара. - Дедок за конторкой глуховат, а остальные... - она неосторожно сделала ручкой и тут же, вспикнув, ухватилась за лестничный поручень. - Где-то тут или... там. Не знаю.
- Ага, - Герцог скоренько оценил оперативную обстановку. - Щас... секунду погодь.
Он подошёл к столу, где за грудой всяческой писанины пытался спрятаться от его гнева престарелый библиотечный служитель и поставил покрытый пылью и паутиной бочонок прямо на бумажную баррикаду.
- Что вам угодно? - не смог проигнорировать это деяние книжный червь, героически топорща реденькие седые бакенбарды.
- Слушай сюда, - начал Пух, лучезарно ему улыбнувшись.
- Слушаю.
- О! Ульшара, девонька, а старый-то сморчок от глухоты уже исцелился. Я всегда подозревал в себе талант лекаря. Зубодёра там или того, кто запоры излечивает. А тут смотри, для меня и избавление от тугоухости дело плёвое. Так вот, мухомор носатый, - улыбка Пуха стала просветлённо - детской. Ну, ровно, как у дитяти, что собралось оторвать крылья толстой мухе. - Где каталог и вся остальная пропылённая шушера?
- Братие... - задушено возопил старец. - Надо бы... надо бы нашим гостям...
- А ну вылазь все на свет божий. - Голос Розовощёкого вдруг сделался подобен грому. С потолка даже пауки посыпались. Век там безбоязно просидевшие.
Библиотечные служки материализовались тут же. И выражение лиц у всех было одинаковым, ровно, как у халдеев в приличной ресторации при появлении владельца заведения.
- Вот так-то, - оценил их рвение Пух. - Значит, так...  Ульшара, слазь оттуда. Слазь, слазь. Негоже будущей правительнице, как птахе на жёрдочке. Не ровен час сверзишься, ушибёшься. Как я потом Шраму в глаза посмотрю.
- Не ушибусь, - ответствовала бойкая девица, начав спускаться с покорённой высоты. - Ты же меня поймаешь.
- То так, - добродушно промурлыкал великан. - Значит так, господа книгочеи и книгохраны или книгохранцы. Собственно мне без разницы. Главное, чтобы вы перетряхнули здесь всё и отыскали... Чего нам потребно, Улька?
- Всё, что обнаружится по вопросу древнего божества, сильно смахивающего видом на ходячее дерево с зубами.
- Поняли? - Пух сделался сам доброта. - Так почему вы ещё здесь!?
И несчастные служители, обнаружив в себе муравьиный инстинкт к постоянному труду ради высшего блага, рассыпались по всей библиотечной обширности. Им и лестниц не хватило. Пришлось к садовникам посылать.
- Так ведь оно лучше будет? - мягко спросил Розовощёкий у своей любимицы. - Пивка?
Но Ульшара в этот раз отказалась. Задание отца она ведь не выполнила, и разгильдяйничать была не расположена. Вместо этого, она в который уже раз принялась пытать библиотечного долгожителя на предмет толково составленного каталога. Но тут им с Пухом пришлось остаться ни с чем. Каталоги, безусловно, были. Но составлялись они ещё во времена правления графини Аджаберты, светлая ей память. Теперешний же граф к знаниям книжным особой страстью не пылал, в любви к развлекательному чтиву тоже замечен не был, вот приставленный к книгохранилищу народец и обленился.
- Значит, каталоги устарели,- огорчилась дочь Дома Шелестящей Тени. - Ну, давай хоть устаревшие - всё подспорье.
Она была полна решимости продолжать начатое дело во чтобы то ни стало. Но тут почувствовала на своём плече тяжкую ручищу Розовощёкого.
- Ульшара, - проговорил он таинственно, старательно пряча от неё бесстыжие зенки. - Тут, понимаешь, такое дело...
- Что ещё? - насторожилась она.
- Как бы тебе сказать?..
- Честно, - посоветовала шрамова кровиночка, нехорошо сузив красноватые глаза.
- Понимаешь... э-э-э...
- Пока не очень.
- Мамин характер, - шумно выдохнул Пух. - И папин тоже. Та ещё смесь.
- Колись уже, - не выдержала Ульшара. - Чего опять отчебучил?
- Короче... я тут намедни одно письмо написал. Сам писал, своей рукой, представляешь.
- Честно? Нет. Кому написал?
- Так... это... старой приятельнице... Анфиоре...
- Императрице!? - глаза полудроу сделались непривычно круглыми. - Зачем?
- Ну, так... чисто по-дружески...
- Пу-ух...
- Что?.. Я не могу справиться о здоровье у знакомой дамы?
- Пу-у-ух, твою мать! - Девочка выросла среди "проникающих в суть", личной гвардии нобилей её тёмноэльфийского дома, а парни эти не имели привычки следить за культурой речи. Не тому их учили.
- О здоровье я справился, честное слово. А между делом, чисто случайно, спросил: не желает ли её сын, в ближайшее время в ознакомительных целях, как будущий император посетить Шергодон?
- И?.. - красивое, словно из мрамора высеченное лицо Ульшары, вдруг сделалось пепельно-серым. Тёмноэльфийский эквивалент бледности.
- И... я, когда сюда шёл, видел во дворе лошадей. А на сёдлах - герб. Ульшара, Кристофан здесь.
- Я убью тебя, Пушище!!! - завизжала она, повиснув на шее великана, и осыпая его щёки поцелуями. - Слышишь, убью.
- Совершенно вся в отца, - обнял Пух невесомую для него девицу. - Тот тоже всю жизнь грозится. Хорошо, хоть с поцелуйчиками не пристаёт.

Глава 11.

Просверки первых зарниц.
Много ли проку в тёмный предрассветный час пялиться на искалеченный богами Огрызок. Луна Амальгеи похожа на кем-то надкусанное яблоко. Полакомился им кто-то в седой древности, что не каждый из небожителей и упомнит, распробовал и решил всё оставить, как есть, нежели рисковать несварением.
Прогуливающийся по морскому берегу Шрам, чему-то грустно улыбнулся, и вяло отшвырнул ногой подвернувшийся камешек. Мысли его одолевали тревожные. Затягивать далее с началом военной кампании больше не имело смысла, но ведь и приготовлено ещё далеко не всё. Опять предстояло вступать в игру с не самыми сильными картами. Расклад авантюриста, конечно, был не без козырей, но всё-таки изначально предполагалось, куда большее их количество. Да и качество должно было быть иным, чего уж там. И всё же...
- Пора начинать, - сказал Уланд, обращаясь к набежавшей волне.
Та равнодушно пошипела и убралась обратно, чтобы уступить место следующей.
- Пора, - повторил герцог, обратив лицо к небу.
Не получив ответа, он резко развернулся и направился в Аб-Хи.
Через час весь город загудел разбуженным ульем. Ещё бы, Наёмный Корпус Оркской морской пехоты, алагарский десантный полк и формирования разноплемённых охотников за шалой удачей были подняты по тревоге и приступили к посадке на корабли. Слаженно приступили, надо отметить. Время, проведённое в изматывающих тренировках оказалось потраченным не зря.
Далеко от острова Тусуй, с его вечно беспокойными обитателями, владетель фротонских пределов в этот час тоже мучился бессонницей. И были эти часы для его величества Зимма, куда более тревожными, чем для алагарского авантюриста.
От чего так? Ведь его-то дела, вроде утряслись самым замечательным образом. Почти самым замечательным. Бегство благонаречённой, конечно, слегка подпортило ему настроение. Слегка? Да, владетель был в бешенстве. И сейчас, меряя шагами коридоры, словно вымершего дворца, он багровел обожжённой рожей, скрипя зубами от боли, лютой злобы и прожигающей душу досады.
- Ведьма, - хрипел Зимм и один из лакеев, стоявших у дверей, схватился рукой за лепнину на стене, чтобы не рухнуть в обморок. - Где теперь её разыскивать. Как имать?
Вопрос последний, в свете произошедших недавно событий, для него имел значение особое. На рыцарей обезглавленного Ордена Лазарета надежды было мало. В недрах этой военизированной организации крамола глубоко пустила свои корни. Теперь он это знал точно. Устранение Мастера-Целителя было решением импульсивным, но совершенно правильным. Однако только этим актом проблема не решалась. Зимм ясно разглядел призрак гражданской войны, быстро обрастающий плотью. Зная свою особенную "популярность" среди подданных всех сословий, выиграть её будет проблематично. Но надо, ведь теперь у него есть сын. О, и отцовские чувства к месту пришлись.
Но только этими, и без того немалыми заботами, беды несчастного Зимма не ограничивались. Что-то произошло в его Фротоне. Что-то такое, чего он уж совсем никак предположить не мог. Из-под его трона выбила самую надёжную опору. Фактически краеугольный камень, без которого он сам, как символ государства превращался в ничто. Точных данных Зимм, покуда не имел, но всё говорило о том, что ведьмы, - те самые ведьмы, за коими с рождения гонялся любой правоверный фротонец с именем владетеля на устах, - они, мать их, исчезли. Совсем.
- Где там шляется Кройц с моим ублюдком?
Учинитель благоначинаний был делегирован владетелем на переговоры с доставившим наследника сбродом, в сопровождении солдат и офицеров гвардии, для форсу, и с личным письмом Зимма, для подтверждения полномочий. Было ещё тайное указание: по возможности ухлопать хотя бы Эттель. Слишком много знала блондинистая стерва. А если звёзды выстроятся в должном порядке, то и Чармера, да и всех остальных.
 Тут Зимм явно хватил через край, потому что ухлопать, как он выразился, дракона и генерала Хряпа было бы  довольно проблематично и несколько безрассудно, не говоря уж о количестве жертв со стороны фротонцев, и глухо умалчивая о тяжких последствиях международного свойства. Ведьму Миргеллу к числу упокоенных добавить ещё куда ни шло. Но генерала... Да. Нельзя. Но очень хотелось. Просто так, из политического безобидного озорства.
Кройц всё настроение изгадил, заявив, что такой остроумной шутки Уланд Шрам не оценит. Нету у него чувства юмора.
- Ах, ещё же и этот Шрам. Чтоб он сдох в корчах.
Блуждающему по дворцу, словно крыса в лабиринте, Зимму захотелось собственными руками придушить заморского политикана, каким-то непостижимым образом исхитрившегося оказать ему услугу.
- Ладно бы вернул мне пацана по-тихому, килейно. Так давай во все колокола, зараза, звонить.
Гнев гениального правителя вызвал листок серой бумаги, который он после прочтения разорвал в мелкие клочки и расшвырял по всему кабинету. Покуда грязноватого цвета простыня была ещё не изничтожена, на ней можно было прочесть - "Тусуй дейли таймс репорт". Да-да-да, Хряпово детище широко шагнуло, преодолев рубежи соседних держав. Теперь к её голосу многие венценосные особы не считали зазорным прислушаться. И в этой мерзкой газетёнке, на первой её странице была напечатана статья о благородном поступке алагарского аристократа, возвращающего правителю не особо дружественного государства, его похищенного сына. Без всяких условий. Это было отмечено особо.
- Газетёров в дело втянул, пройда! А от них, от газетёров, ничего, окромя вреда во все времена не было. Хорошо, что я у себя эту гнусность повывел. А то не уследи сразу и расплодятся сии политические проститутки. Поди, потом, с каждой газетёнкой сторгуйся. Это ж, сколько денег они способны из бюджета высосать? Страсть? Так и на помощь бедным слоям населения мани-мани не достанет.
Вот, чего у Зимма было не отнять, так это горячей заботы о сирых и убогих. Всегда он о них помнил и всегда разливался соловьём о необходимости всяческой убогим поддержки. Дальше слов, правда, дело у него не шло. Но говорил правильно и красиво. Слушать его речи - радость сердца для любого фротонского нищеброда. И в теперешней сложнейшей ситуации разве мог он, мудрейший из ныне живущих властителей позволить себе потерять, горячую народную любовь? Пусть и им же самим вымышленную.
Шрам его переиграл. Это пришлось признать. Переиграл по всем статьям.
- Неужели и с ведьмами?
В это Зимм никак не хотел поверить. Что, теперь и все неудачи в государстве, от неурожая до задержек с выплатами долгов короны, придётся принимать на себя? Всегда же на на вреднющих баб списывать удавалось. И как теперь жить? Да ладно - жить. Как теперь править!? Он ведь по-иному за кормило властное браться не умел, всегда находя спасительное оправдание в происках злокозненных ведьм или внешних недругов.
- Как нонеча-то, средь бурных вод вести корабль фротонской государственности? Неужто сподобил меня, какой-то своенравный бог необходимостью переучиваться на старости лет науке державного флотовождения? Ох, ты ж, ещё ж и флот!
Зимм схватился руками за готовую взорваться голову.
- Флот у Жемчужных островов! С ним-то, что делать прикажете?
Занимательно, однако, как в разумении человеческом одна мыслишка цепляется за другую. И вроде о разных предметах рассуждение, а попробуй их раздели.
Произошедшее, что так встревожило лютого, коронованного дедка, было и впрямь из ряда вон. Во всяком случае, в истории Фротона, с былинных её корней, ещё даже не уложенных в полуправдивые летописи, и по сию пору, о таком, народишко местный, только грезил, в возможность реализации своих чаяний, веря не особо. А тут сами собой ведьмы фротонские в одночасье взяли и перевелись!
Бургомистры о том стали борзо строчить верноподданнические сказки. В большинстве случаев приписывая заслугу в искоренении вековечного зла лично себе. Лишь у малого из числа администраторов хватило совести заявить, что сами они к этому делу не причастны. И причины этого явления совершенно не понимают. Просто были ведьмы. Пакостили, где зело злонамеренно, а где и по мелочи. Иной раз и вовсе помогая людишкам, в их помощи нуждающимся. О чём знали все, но говорить было не принято. И вдруг коллективно поскидали свои нехитрые пожитки в котлы, присобачили их к мётлам, прихватили своих фамильяров и чуть ли не строем, клином журавлиным отбыли в неизвестном направлении.
Где-то на далёком Тусуе-острове беженок радушно встретил лорд-орк, без камня за пазухой разрешив им обживаться в Аб-Хи...
- Пока Уланд Шрам не выполнит свою часть сделки.
- А он выполнит? - выползла вперёд старая карга, которую фротонские рыцари трижды ловили с целью самой благой - спалить старушенцию на весёлом костерке, как берёзовое полено. Невероятного везения была эта жутко некрасивая женщина. Хотя, это как посмотреть. Понятно, что ведьма к роду человеческому особого доверия не испытывала.
- Он выполнит. - Уверенность лорд-орка была искренней. - И тем скорее, чем активнее вы его поддержите. В конце концов, он вам пообещал целый остров.
- Ещё не отвоёванный остров, - ехидству женского племени ещё нигде, никогда и ни единым богом пределы положены не были.
- Именно сейчас, сию, проклятую минуту, он этим и занимается.
- Это правда? Сейчас?.. - Наконец-то голос прорезался и у Миргеллы.
Здесь она была, здесь. Где же ей ещё быть?
- Флот отбыл. И сдаётся мне большая драка совсем не за горами.
Лорд-орк, как-то протяжно и надрывно вздохнул. Эх, бремя власти, иной раз ты для настоящего мужчины просто невыносимо. Там, за горизонтом орксие морпехи уже, может, сошлись с неисчислимым врагом в кровавом пересверке стали и всполохах смертельных магических заклятий. Красотища! А ты, добрый молодец, тут, на Тусуе начальствуешь, и у тебя забота первейшая, снарядить толпу гоблинов, чтобы прочистили вновь засорившуюся городскую канализацию. И делать это нужно оперативно, а то бабы опять бунт поднимут.
- Сёстры... - со значением произнесла Миргелла.
- Отчего бы не пособить? - зашелестели ведьмы, злобно улыбаясь.
- Тогда по мётлам! -  выкрикнула глава Ковена и первой оседлала летающий дрын, увенчанный взлохмаченным пучком хвороста.
Небо над Аб-Хи потемнело, словно его занавесила собой туча огромных чёрных воронов. Две с лишком тысячи ведьм в воздух разом поднялись. Шутка ли? Да прибавь к ним сотню-полторы мужиков, каким-то господним попущением сподобленных тёмного дара. Ух, силища взметнулась. Кому-то сейчас перепадёт на орехи.
...Прибытия гвардейского кавалерийского эскорта генерал Хряп ожидал, рассевшись на пороге ведьминской хибары. С видом философа-стоика, то есть, матерясь не чаще раза в пару секунд, гордость Тусуя пытался зашить дырку на своей рубахе. На кой полез в самую гущу ежевичных зарослей? А там ещё и старый пень, а вокруг коряжины и всего этого за непроницаемым переплетением колючих веток совсем не видно. Да, полакомился, называется. Поджигач до сих пор от смеха отойти не может. Так и прыскает пламенем во все стороны. И Космач ведь туда же - морда лукавая. Генерал не стерпел такого хамского к себе отношения и мстительно объявил белоснежному пушистику наряд вне очереди, заслав его под облака, караулить и неусыпно бдить. Хорошо волкодлак этого генеральского позора не видел - не удержать фасону перед собственными подопечными, ай-я-яй. Какой конфуз. Совсем бы от насмешек спасу не было. Одной Эттель достаточно. Бойка девица на язык. Впрочем, девицам такими быть и положено. А вот собственное шмотьё штопать заслуженным генералам не по чину. Нет бы, предложить помощь боевому офицеру, так куда там. Под надуманным предлогом готовки ужина осталась на кухне. Теперь выглядывает в окно, когда Хряп в очередной раз оповещает окрестности, что глубоко уколол палец, и гаденько хихикает.
- Скорей бы уж послы прибыли, чтоб пацанёнка папке доставить. Всё одной заботой меньше, - ворчал Хряп, выискивая пострелёнка глазами. - Вот, куда опять запропастился? Твою ж... Ну, сколько можно? - взвыл в тоске генерал и сунул в пасть многострадальный палец.
Из кустов вылез Чармер без всякой дичи, зато с глумливым выражением на жёсткой роже.
- Что, генерал, пальчик бо-бо?
Хряп остервенело ругнулся. Волкодлака армейское строевое красноречие не проняло.
- Ты тут кончай уже кровавые раны зализывать: гости на пороге. Лошадей полста. Воняет от них, фу-у... Большим отрядом едут. Даже колдунов прихватить не позабыли.
- Наследника под родительский кров возвращать надо с пышностью, - высокопарно высказался генерал, и, на всякий случай взвёл курки своих пугающе громадных пистолей. - Надо Космачу помаячить, пущай снижается. Так... на всякий случай.
Торжественность, торжественностью, а такое количество оборужного народу у генерала пробуждало к жизни инстинкт самосохранения.
- Эттель! - крикнул он, оборотившись в дом. - Ты покуда носа не кажи. Прогли, слазь с крыши. Папаня за тобой верный народ прислал. Не много, так... с дивизию.
И Хряп натужно улыбнулся. Нервы, что и говорить были на пределе. Доверия к зиммову воинству у генерала не было. Он вообще от младых когтей не имел пагубной склонности кому-то особенно доверять.
- Чармер.
- Что? - глумливое выражение уже сползло с волкодлачьей морды.
- Давай-ка, мохнатый, двигай обратно в кустики. Прошерсти подлесок на предмет схоронившихся стрелков и прочих неприятных личностей. А то, понимаешь, какая штука может произойти: мы им царёнка дарма возвернём, а они нас в благодарность за это стрелой, свинцом, али вредоносным заклятием презентуют. Мало ли каковы обычаи гостеприимства в этой державе? Как-то у нас с фротонцами так повелось, что ни встреча, то - мордобой. Поджигач. Иди сюда, малыш. Видишь во-он то деревце, что повыше остальных? Дуй туда. Схоронись в кроне. Без нужды не показывайся. И прекрати хулиганить. Рандеву наше, чёрт знает, чем окончится может. Теперь вы, шпана ведьмовская, - не позабыл он про фамильяров, оставленных Миргеллой из-за невозможности прихватить их с собой. Кот, правда, просился с ней, выражая готовность лететь в котле. Но Миргелла таскать с собой лишний металлолом не пожелала, и парочке заковыристых личностей пришлось остаться. - Пушистый, ты - под стреху. Ежели, что сверху на желающих в дом проникнуть кинешься, этаким царапучим подарком. А ты... - орк по-бараньи уставился на импа, нынче пребывающего в отвратительном облике длинного покрытого панцирем, но всё равно крылатого червя с пастью-присоской, полной мелких, чёрных зубов, - кем бы ты, ни был. Схоронись здесь, на поляне, где трава погуще. Ежели, какой фортель служилый народ выкинет, то твоя забота в конские пуза впиваться, кавалерию спешивая. Вот, кажись, всем диспозицию определил. А, Прогли. Спустился, малыш. Иди-ка сюда. Садись рядышком с дядей Хряпом. Вишь, не доштопал прорехи-то. А и пусть. Так даже живописней.
Если Чармер в числе всадников и ошибся то не значительно. Дюжина из них въехала на поляну, направившись к хижине. А остальные перегородили дорогу, частью спешившись, но в основном сёдел не покинув. Генерал с неудовольствием отметил, что гвардия вооружена, как на войну. При мушкетах, пистолетах. Под яркими плащами кирасы тускло отсвечивают. Ничего не скажешь - народ служилый серьёзно отнёсся к порученному ему делу. Знатьё бы ещё к какому. Только ли к сбережению жизни дражайшего принца, или есть у них ещё какой приказ неуравновешенного Зимма.
Генерал легко вскочил на ноги. Среднего возраста своих единоплеменников он ещё не достиг. Те и в девяносто были способны на всяческие шалости, вроде осады крепости и двухмесячного запоя. А оркские бабы, что обычно жили куда дольше своих непутёвых муженьков, ещё в стодвадцатилетнем возрасте могли разродиться громкоорущим зелёнорылым клыкастиком. Так что пятьдесят с невеликим гаком - для орка, что за возраст?
- Ладно, Прогли, двинули встречать твоих соотечественников.
Оркский непробиваемый пофигизм, пара пистолетов за поясом и грозный видом Ланцет за спиной, делали генерала отважным до безрассудства. Ещё бы коленки так явственно ходуном не ходили.
Навстречу ему выдвинулся Кройц, которого, в какие одежды ни ряди, жёсткая рожа выдаст в любом прикиде. Но не отнять, сегодня представитель фротонского правителя выглядел на редкость респектабельно.
- А куда делся оборванный, полудохлый бродяга?
Ох, уж эта непосредственность оркской национальной дипломатии. Хряпу и в башку не пришло, что начинать непростые переговоры с такого аккорда, вряд ли разумно. А вежливость? Ах, да,  орки и вежливость - понятия не соединимые. Тут ни аттестат, ни диплом ситуацию исправить не способны.
- И тебе не хворать, генерал, - Кройц внешне был леденяще спокоен. Но трудно было не заметить, как внимательно его глаза изучают окрестности.
- Генерал!? - Кто-то из сопровождающих учинителя презрительно хмыкнул. - Вот это?..
Мощный порыв ветра вышиб говоруна из седла, повергнув его на землю, прямо под копыта, заржавшего в ужасе коня. Космач не дремал.
- Генерал, - спокойно подтвердил тощий орк, дождавшись, когда представители высокой делегации, успокоят лошадей и вернут себе способность говорить без заикания. - Прошу простить моего питомца, - Космач протестующе рыкнул. Дракон совсем не чувствовал себя виноватым и извинятся не желал. - Гм-гм... да. Мне, кажется, мы не с того начали. Итак, будьте любезны представить официальный документ за подписью и печатью владетеля Зимма. Его охранные заклятия проверит, магесса Эттель. Я отнесу ей его в хижину.
- А что же это она своих земляков встречать не вышла?
Кройц был не намерен миндальничать. Теперь он - сила, теперь за ним власть. И скрывать это он считал глупым.
- Вашего сторожевого волчонка, генерал, я тоже, что-то не вижу?
Наглость посла Хряпа не взволновала. Скорее дала ему в руки некий маленький, но козырь. Если после великолепной демонстрации Космача, этот суровый служака не проявляет явных признаков не то что паники, но и обыкновенной неуверенности, значит...
О, а ведь Хряп истинный провидец. Ибо только богом поцелованному полководцу могла прийти здравая идея, отправить на прогулку в лесок лютого волкодлака. Уж этот-то парень точно найдёт схоронившегося там колдуна-драконоборца.
Пусть Кройцу и удалось уговорить вспыльчивого Зимма, не причинять, по возможности, вреда послам Уланда Шрама, но чародейка Эттель - подданная фротонской короны. А проклятый оборотень вообще убийца, заслуживающий самой жестокой казни.
- Генерал, - взял посланник владетеля деловой тон. - Я вижу наследник при вас.
Прогли выглядывал из-под генеральского локтя, не горя желанием оказаться под опекой этого злого дядьки.
- Будьте добры, верните наследника под отеческую сень фротонской короны.
Кройц спрыгнул с седла, подхватил под мышки, робко выступившего вперёд принца и усадил его на конскую спину.
- Дядя Хряп, - чуть не плача произнёс Прогли.
- Всё хорошо, - успокоил его генерал. - Всё хорошо, сынок. Тебя отвезут домой. Больше с тобой не случиться ничего плохого. И я обещаю тебе, мы с тобой обязательно встретимся.
- Встретимся?
- Слово офицера. А теперь к делу, Кройц. Что за булыжник ты спрятал за пазухой?
- Я оскорблён вашим недоверием, генерал.
- Довольно паясничать, - затягивать далее эту бессмысленную игру орк не считал нужным.
- К делу так к делу, - Кройц шевельнул бровями. Раз уж вы так настаиваете... Среди людей, находящихся ныне под вашим началом, есть два человека, которые являются подданными моего властителя и находятся в розыске за совершённые преступления. Я предлагаю вам мирно передать мне госпожу Эттель, гроссмейстера магии, повинную в организации и похищении наследника престола, и волкодлака Чармера, виновного во множественных убийствах братьев-рыцарей Ордена Лазарета и солдат его величества. Дабы я смог препроводить их до места содержания, пока не будут проведены дознание и суд.
Эттель, стоявшая у окошка и слышавшая всё до словечка, со страхом приложила пальцы к губам.
- Нет.
- На раздумья Хряп времени не потратил.
Видимо, такой ответ был на руку Кройцу, потому что он жёстко улыбнулся и продолжил уже с нажимом:
- Вы не совсем понимаете ситуацию, генерал. Позвольте я вам кое-что поясню.
Речь учинителя благоначинаний заставила Хряпа помрачнеть. Всё оказалось очень нехорошо. Гораздо хуже, чем он мог предположить в самом начале. Он в великом раздумье уставился куда-то вдаль. "Шрам, - стучало у него в висках. - Шрам, как я попал! Как мы все попали!"
Впервые генерал действительно не знал, что делать. И, как на грех, сейчас всё зависело только от него.
- Отдай их, генерал, - вкрадчиво заговорил Кройц. Он уже праздновал свой маленький успех. - Отдай. И владетель Зимм отведёт свой флот.

Глава 12.

Пасьянс Уланда Шрама.

К берегам острова, выбранного на военном совете для первого штурма, корабли герцога подошли, не встретив ни малейшего сопротивления.
- Нам готвят горячую встречу, - качнув ананасом, поделился со всеми своим неубиваемым оптимизмом Мудрак Ялохович Гоблин.
Именно ему Уланд доверил командование флагманом. Имелись и другие кандидатуры. Но когда на совете Брегном озвучил своё мнение, назвав гоблина, ни у кого не возникло желание оспорить его персоналию. Хотя, судя по некоторым скривившимся рожам, само-то желание-то возникло. Смелости воспротивиться не хватило. Мудря был зван в ближний круг и посвящён в планы высокого начальства.
- Что скажешь, старина? - обратился к нему Уланд, знавший Ялохыча ещё беспортошным гоблинёнком. - Согласен?
Мудря первым делом потребовал себе пива. И уж после вливания в себя жидкого духмяного янтаря проскрипел:
- Почто не спросил: совладаю ли? Всё-таки стар я для гоблюка. Да и... гоблин еси.
Большой государственный муж не поленился встать и подойти к кривоногому, сморщенному, как сухофрукт Мудре. Шрам положил руку ему на плечо и напомнил старику о его прошлых заслугах.
- Умыкнуть девку из монастыря, хотя бы даже и принцессу, - дело пусть и непростое, но со сложностями флотовождения несравнимое, - резонно возразил гоблин. - Но ты прав, я совладаю.
Щурясь подслеповато, гоблин присмотрелся к карте.
- Жемчужные острова... Пригоршня драгоценностей. И станет она скоро красненькой. Ну да чему быть, того не миновать. Это вот чего за кораблики? - указал он корявым пальцем на скопище чёрных фигурок.
- Фротонская эскадра, - зло бросил Брегном.
- Велика числом?
- Да почитай весь флот Зимма припёрся.
- И ждёт не дождётся, когда мы на штурм двинем, чтобы запереть нас, как в мышеловке? - Ананас гоблина закачался из стороны в сторону, как маятник.
- Верно, - Шрам опёрся о стол обеими руками.
- Н-да... - гоблин был серьёзно озабочен. - Большая заноза в заднице. Чем предполагаешь тылы прикрывать?
На продолжительное время задумался алагарский стратег. Можно было бы сказать соратникам, что он надеется на выполнение генералом Хряпомм его ответственной миссии. Но, что-то удерживало Уланда. Нет, орку он доверял. Он не доверял Зимму.
- Давайте, господа офицеры, мозговать, - вынес он вопрос Мудри на общее обсуждение. - Резервов для штурма, намеченного нами острова, у нас достаточно. И план разработан в подробностях. Но на море - беда. Дирижабли отпадают сами собой. Хугу высаживает на берег десантников Брегнома и поддерживает их с воздуха. Кхм... эпизодически. Маги? Часть из них штурмует береговую линию и помогает удерживать плацдарм, пока морпехи полковника Обламая производят высадку с моря. А часть, с Жо-Кей-Жо во главе, усмиряют водных гадов, которых наш враг призовёт. И сдаётся мне, им будет не до фротонских кораблей. Если Зимм решится в разгар сражения ударить нам в спину...
- Что более чем вероятно, - каркунул Мудря. - Удачнее момента и не подобрать. Дождаться, когда вы на берегу в баталии увяжетесь и атаковать. Одним ударом уничтожить и армию и флот. А после захватить и остров, добив обескровленного нами противника. Гм... я бы так и сделал.
- Я бы тоже, - признался Шрам.
Обламай, Брегном, Жо-Кей-Жо, Хугу, маршал Флогрим цез Олатроон, что до сей поры был в тени, занимаясь вопросами организации войск,  - все члены военного совета переглянулись.
- Осуществлять высадку без корабельной артиллерийской поддержки? Кхм... заковыристая задачка, - Брегном сграбастал свою чудо-бороду. - А дирижаблей у нас маловато. Да и те - прилетели, высадили - улетели. Пока над головой болтаются, конечно, пособят. А как в сторону отошли, так мои ребята одни останутся. А там их встречать будут явно не букетиками хризантем.
- Мои орки на вёсла подналягут, - пообещал Бармалеич. - Живо домчимся.
- Домчитесь. Не сомневаюсь. Только... - Брегном едва не спалил карту взглядом. - Ты там береговую линию видел? Вон, Хугу сообщил - валуны да обрывы. Пока преодолеете расстояние в одну проклятую милю, сколько времени пройдёт? То-то же... Да и дадут ли вам просто так высадиться, без сюрпризов? Не думаю. На той стороне, поди, тоже не дураки. Тоже меркуют и так и этак. Вот и выходит, что мне и моим десантникам драться в полном окружении, малыми силами с чахоточной поддержкой с воздуха, и, как теперь нарисовалось, без огня корабельной артиллерии против всей вражьей мощи. Вот это пасьянс, ботфортом его в рыло, такой пасьянс.
Опытный вояка Брегном, начинавший карьер свой простым наёмником-молотобойцем, знал, что говорил. В своих солдатах он ни секунды не сомневаался. Пяточок отобьют и удержат. И за ценой стоять не станут. Только цена та будет... Ох, и цена!
- Полковник Обламай.
Орк вытянулся в струнку. Голос Шрама отдавал металлом.
- Переведите своих шаманов в распоряжение полковника Брегнома.
Могучий орк сначала недоумённо подвигал кожей над бровями. За узостью лба она пошла у него складками по всей лысой черепушке. Потом полыхнул яростным взглядом. Но опомнился - погасил неуместный пламень. И... расплылся в понимающей улыбке.
Улыбка орка - это что-то. Мудря даже пивом поперхнулся.
- Ну конечно, - рыкнул Обламай. - Толку им на кораблях мачты посохами околачивать. Пусть летят на дирижаблях с десантурой. О, я допёр!
- Гм-гм... - прокашлялся Уланд в нерешительности. - Полковник, ты настоящий... орк.
- Ну, да-а, - с готовностью подтвердил, гордый своим родом Бармалеич, не уловив иронии в голосе обожаемого начальника.
- Зачем их на дирижаблях доставлять? - как у малолетнего спросил Шрам, стараясь не обидетьздоровилу. -  Мест там не густо. Они же сами могут. Как шаманы народ на континент переправляют?
- А? - А-а-а... Перенос что ли?.. - Обламай ещё до конца не осознал идею алагарца.
- Именно. Одного с десантниками отправим для корректировки на местности. Остальные - своим ходом. Много, конечно, им не перекинуть, но, думаю, десятка два-три лихих парней в поддержку Брегнома прибудут.
За усами и бородищей зибильдарца улыбка была не видна, но Брегном был явно доволен.
- Три десяткаа лихих оркских колдуванов - уже сила. Особливо ежели они в подпитии, но не перебрамши.
Скепсиса саоего Шраму скрыть не удалось; оркские шаманы всегда были в подпитии и почти всегда "перебрамши".
- Кое-какая подмога тебе будет, Брегном. Чуть позже Хугу тебе ещё подкрепление доставит. Не великое числом, но эффективное.
- А, что у нас ещё какие козыря в рукаве припрятаны? - полковник был явно озадачен. Ни о каких таких новых подразделениях он наслышан не был.
- Кое-кто есть, Брег. Тебе они понравятся. Не зря же Пух в Алагар мотался.
Никогда Шрам не раскрывал своих секретов полностью.
Сейчас он стоял на мостике флагманского корабля. За его спиной неотвязной тенью прилепился молодой маг. Этот - для связи. Уланд всё ещё ожидал вестей от дочери. По небу величаво плыли дирижабли. Всё вот-вот начнётся. А он разглядывал в подзорную трубу вражеские корабли.
- Ну же, Хряп. Ну же...
...Плотоядная и в то же время снисходительная улыбка Кройца не нравилась генералу. Ну, просто очень не нравилась. Не прост был этот человек. И Хряп прекрасно понимал, что держится он сейчас барином, ситуации всей хозяином, имея в своёмм активе аргументы веские. Такие аргументы, что и Космачу смолой своей огненной враз не переплюнуть. "Отдать двоих, - пульсировала в распухшей оркской башке, - чтобы спасти многие сотни. Чем не расклад?" Но орк всё медлил. А Кройц буравил его взглядом, внутренне сатанея. "Отдать и улететь отсюда, к едреней фене, чтобы не видеть эту самодовольную рожу. А там Шрам примет, как избавителя от напасти. Шутка ли: баталии морской удастся избегнуть?" Хряп дрогнул зелёными губищами. "А если не удастся? Если Зимм деваху и волкодлака получив, приказ об отводе флота так и не даст? Не слишком ли щедрое обещание - отказ от спорных территорий за голову девчонки и блохастого волкодлака?"
- Нет, - тяжело уронил генерал, понимая, что ввязывается в свою персональную войну. - Нет.
- Ты не прав, орк, - ни одним мускулом не дрогнув, сказал Кройц. И слова его означали приговор.
Учинитель благоначинаний развернулся, взял лошадь под узцы и повёл её к лесу. Несчастный Прогли то и дело оборачивался. В глазах мальчишки стояли слёзы. Возвращаться под отчий кров, где немедленно настанет конец вольной жизни, ему как-то не улыбалось. А орк колом торчал посреди поляны, не представляя, что ему делать. Пока наследник находился в зоне поражения, об атаке Космача можно было забыть. А без дракона у генерала не было ни шанса. Он усмехнулся. Похоже, его перехитрили.
Кройц уже отдавал приказы какому-то аколиту, взятому с собой не только для того, чтобы он сообщил во дворец о результате переговоров. Скоро Зимм всё будет знать. И значит, его армада получит приказ ударить в спину атакующим алагарцам. Всё повисло на волоске.
- Хряп!
Рык Чармера мог вспугнуть ворон на десяток миль окрест
- Я его нашёл.
Кройц сбился с шага. А в следующую секунду из леса выметнулась чудовищная туша обращённого волкодлака. Вокруг него веяли обрыки тряпья: оборотень не стал тратить время на раздевание.
Лошадь в ужасе заржала - ржание было ольше похоже на визг - и взметнулась на дыбы. Прогли тут же вывалился из седла и непременно рассшибся о землю, если бы Чармер не исхитрился подхватить его на лету. Это спасло жизнь наследнику и учинителю.
Он бросился в сторону, освобождая путь кавалеристам.
- В атаку!
- Хох, - выдохнул генерал. - Это уже по-нашему.
На забрызганное горячей человеческой рудой сукно большой политики легла ещё одна окраплённая кровью карта.
Фротонский аколит был молод, не особо образован, но, паразит такой, не бездарен и первую огнеплюйную атаку Космача он с успехом отразил. Орк от сердца выматерился. Повезло же им с этим юным дарованием. Если так дело и дальше пойдёт, численный перевес гвардейцев обязательно скажется. Кое-кто из них вон уже и пистлеты повынимал. Сейчас начнут палить в бестолкового генерала, что торчит на полянке, как большой прыщ на носу. Поди, промаж по такой роскошной мишени.
- Поджигач!
Соколиный дракон был парнем до ужаса сообразительным. И откуда столько мозгов у тварючки, выведенной колдуном-экспериментатором из вишнёвой косточки? Первый же гвардеец, исхитрившийся взвести курок, получил струю пламени в лицо. Струя была мала. Но огонь есть огонь. Усы у бедняги, может быть со временем, и отрастут, но гладкость кожи ему уже не вернуть. Теперь юные барышни при его виде будут падать уже в непритворные обмороки. Та же участь постигла и второго торопыгу. А потом дракону пришлось уворачиваться от десятка клинков. Солдаты твёрдо намерились обкарнать крылья мелкому наглецу. Остальные начали разворачиваться цепью, надеясь, что аколит сумеет защитить их от залпа шерстистого дракона ещё раз. После это уже не будет иметь большого значения. Генерала стопчут. Магессу вытащат из хибары и дракон останется не у дел.
Хряп ощерился. В который уже раз враги недооценивают его военный талант. И пусть на волкодлака расчитывать нельзя - он телом своим прикрывает Прогли, - это всё равно не повод сдаваться.
...- У Хряпа не получилось, - сказал Уланд Шрам, схлопнув подзорную трубу.
Мудря и сам уже всё понял. Фротонский флот разворачивался для баталии. Где-то там, на берегу, десантники Брегнома уже вступили в жестокую сечу с последователями "деревянного бога". А им предстояла своя битва, и проигрывать её старый гоблин не собирался.
- Сигнальщики! - заорал он. И в его голосе Шрам не услышал паники. - Всем бортам...
- Гроссы! - вторил ему алагарец. - Ваш час настал.
Ещё бы не настать. Тушу морского змея воды Мелкого моря скрыть были не способны. "Деревянный бог" вносил свою посильную лепту во всеобщую наразбериху. В беламе для буйных объявили день открытых дверей. Завертелась карусель людской пагубы. Артиллеристы без суеты обслуживали орудия. Чародеи выкликали с водных пастбищ табуны морских коней. А вражеский флот взял курс на корабли мятежного герцога. Первых залпов долго ожидать не пришлось. Появилисьи потери; фротонские пушкари даром свой хлеб не ели. Выучка у них была прекрасная. Кто-то из команды ругался, на чём свет стит, вспоминая тот момент, когда гном уберёг фротонский флот от нападения трёхголового гада.
- А теперь вот, значит, какой монетой они с нами расплачиваются. Хороша благодарность.
- Они военные, - отрубил Шрам. - Они получили приказ и выполняют его. Сантименты здесь нипричём. Господа, делаем свою работу!
- Что это? - вдруг спросил Мудря, указывая куда-то в небо.
Шрам вскинул голову. Со стороны Тусуя на них надвигалось странная чёрная туча. Сразу разобрать, что это за явление Уланд не смог. И только плечами пожал:
- Чёрт его знает, адмирал.
- Ведьмы! - вдруг заблажил глазастый марсовый. - Это ведьмы летят.
- Ведьмы? - встревожился Ялрхыч. - А им то, какого ляда тут понадобилось?
Он взглянул на Шрама и отворил пасть от удивления: алагарец радостно улыбался.
- Миргелла, - сказал герцог таинственно. - Миргелла, брат Мудря. Ну, теперь пусть враги молятся хоть деревянному богу, хоть в храмах намалёванному, хоть купно всему божественному сонму.
Летающий рой злых и умелых в каверзах дам приближался стремительно, вызывая тревогу у фротонского адмирала. Будучи человеком опытным он, осторожности для, велел своим колдунам заклятия убийственные попридержать, не выплёскивая их разом на алагарских гроссмейстеров.
- Кто знает, что на уме у этих сумасшедших баб?
- Наверняка ничего хорошего.
Пессимизм старпома, да и всех фротонских моряков был объясним, зная, что взаимоотношения ведающих тёток и подданных Зимма никогда не отличались особым добросердечием, появление ведьм не сулило ничего хорошего. Но и впадать в панику никто не собирался. Адмирал был решителен, а момент удачным. Так, во всяком случае, ему казалось. Дирижабли безумного алагарца его не тревожили. Они вообще не принимали участия в сражении. Так, доставляли, что-то на берег. Открывали там огонь, но ненадолго и не отличавшийся особой интенсивностью. Ну и дьявол с ними, с этими неповоротливыми посудинами. Вёсельные галеры и плоскодонные суда уже неслись к острову. Кое-какие из них достигли береговой линии. Наёмный корпус оркской морской пехоты приступил к высадке. Пусть валят на берег, зеленомордые. С ними фротонцы разберутся позже. А пока проще будет захватывать корабли во время абордажа.
- Х-хе, - обветренная рожа адмирала раскололась в довольной улыбке. - Всё не так уж плохо. А ну, господа гроссмейстеры, наплюйте на алагарских смутьянов и сосредоточтесь на колдовской саранче. Алагарцами пусть пока займутся морские чудовища. Глядишь, нам и ратоборствовать не придётся. Твари эти за нас самую грязную работу сделают.
Миргелла направила метлу на палубу флагмана, резонно предположив, что именно на этом корабле и будет находиться герцог Лихтенгерский.
- Мы решили, что наша помощь будет не лишней, - крикнула она на мостик и шлёпнула по шаловливым ручонкам матроса, надумавшего потрогать её метлу.
- Вы не ошиблись мадам.
- Миргелла. Просто Миргелла. Командуйте, герцог.
Шрам напряжённо посмотрел в сторону фротонских кораблей. Что затевает Зиммов адмирал? Ещё бы это чудовище не мешало. На этот раз змей сил своих не распылял, задумав сначала расправиться с надоедливыми Эх-Ушге.
- Хм... А почему бы и нет. Миргелла, водяные лошади не справляются. Пусть твои ведьмы им помогут и...
- И направят это чудовище на фротонцев.
Глава Ковена всё ловила на лету.
Шрам кивнул. Ведьма потешно козырнула, приложив два пальца к широченным полям своей высокой шляпы, и взмыла вверх.
- Нужно отогнать змея от алагарских кораблей, - крикнула она своей старой товарке. - И попытаться направить чудовище на наших фротонских приятелей.
Старуха зловеще ощерилась, обнажив чёрные пеньки зубов.
- Сёстры, вылейте на монстра водопад самого жгучего дерьма, которое вы только способны создать, - приказала Глава Ковена.
- Я ещё не настлько испугана, - проворчала злоязыкая старушенция. - А вот теперь, пожалуй, на столько.
Она указала Миргелле, куда-то вниз.
Та глянула и обомлела. К поверхности поднимался второй многоголовый змей. Да, "деревянный бог" разошёлся не на шутку.
Ведьмы разогнали по сторонам разъярённых морских коняг залпами болезненных, но безвредных заклятий. Они несли потери от заклинаний фротонских магов, но упорно делали своё дело. Освободить фарватер для двух чудовищ размером с атолл. Погнать их на ненавистных гонителей - вот, что было для них по-настоящему важно. Месть! И пусть трёхголовые монстры за них отомстят. Ведьмы добились своего.
К бортам больших судов подходили транспорты и подкрадывались галеры.  Наёмники, в основе своей зибильдарские горцы, готовились вступить в дело. Откуда-то издалека до Шрама доносились короткие команды маршала Флогрима и рык Зу. Громадный финотонец потарапливал нерасторопных. Там, на острове, в плотном кольце окружения дрались десантники полковника Брегнома. Орки изо всех сил пробивались к ним. Но прав оказался бородатый коротыш - пройти милю, преодолевая скальные обрывы, оказалось делом не простым и совсем не скорым.
Ничего, бойцы Брегнома не беззубые щенки. К тому же сейчас им станет немного легче. Шрам проводил взглядом самый большой дирижабль капитана Хугу. Неповоротливая посудина влекла на своём борту особый груз.
- Держись там, Брег, - прошептал Уланд. - Держись.
...Брегном держался зубами за воздух. С самого момента высадки, команды дирижаблей расчистили для его солдат пяточок земли, разогнав толпы странных существ, похожих на смесь пауков и кентавров, полив их горящим варевом, у его парней не было ни секуднды, чтобы просто перевести дух. Кентавры очень быстро оправились от огненного душа и кинулись на людей с удвоенной яростью. Их большие луки и метательные копья оказались эффективным оружием, но десантникам удалось ружейными и пистолетными залпами отбросить их обратно в лесные дебри. Солдаты даже рискнули провести контратаку, давая возможность переправиться оркским шаманам. Но в лесу их встретили злобные существа, прыгавшие им на головы,прямо с деревьев и Брегном отвёл бойцов на заниммаемые позиции. Затишье долгим не было. Защитники острова имели огромное преимущество в живой силе и не считали терпение за добродетель. А уж когда к ним на помощь подоспели чародеи, то и бесшабашным оркским шаманам досталось по первое число. Тут из земли такое попёрло, что большинство зеленомордых ухарей тут же протрезвело. Возможно, впервые за долгие годы истового служения магии.
Одной паучьей кавалерией обороняющиеся не ограничились. Первый наскок вышел у них не особо успешным, поэтому второй свой натиск они надумали укрепить за счёт пехоты - скелетоподобных парней с редкой щетиной по всему телу, и всадниками на трёхрогих кабанах.
- Адские наездники, - назвал их кто-то из солдат.
И это определение подходило к ним, как нельзя лучше.
Кавалеристов шаманы сдержали, опутав ноги их скакунов корнями кустарника. Ненадолго - колдуны с той стороны тоже не дремали. Но стремительного натиска всё-таки не вышло. А вот с пехотой бойцам полковника пришлось столкнуться лицом к лицу. Свалка вышла яростной. И десантникам сослужила добрую службу их сплочённость и выучка. Однако радоваться было рано. У самой кромки леса выстраивалась цепь, состоящая из странных тощих существ. Был бы здесь Хугу, он бы без труда узнал в них своих недавних знакомцев. Тех самых - с летающими головами.
Полковник дрался в первых рядах. Бойцы пытались затереть его плечами и оставить в тылу, но кто бы был в силах удержать разъерённого зибильдарца. Он расколол головуврага, больше похожую на голый череп, выстрелом из пистлета, а потом, с боевым кличем взялся за любимый молот. Их обложили со всех сторон. Тут и началась потеха. Пробиться к бойцам Брегнома основная масса атакующих уже не могла. Но головы... Те самые головы. С леденящим кровь завыванием они уже летели к алагарцам. Первую кусачую тыкву Брегном отправил обратно, влепив по ней молотом.
- Хе, - крякнул полковник удовлетворённо. - Какая забавная развлекуха.
Но радовался он недолго. Слишком велико было количество врагов и слишком быстро таяло число его солдат. Раненых среди них уже давно было больше, чем избежавших вражеской стали или укусов. Вот когда солнце над полем битвы закрыл пузатый дирижабль. Хугу спешил. И он оказался на месте вовремя. Сотни голов кинулись к нему раззявив пасти, и экипаж дирижабля тут же вступил в бой, при этом ухитряясь на лебёдках спускать на землю платформы с людьми и какие-то большие клетки.
Внизу даже шум битвы стих. "Что это там?" Все задавали себе один и тот же вопрос. И только старина Брегном хохотал во всё горло.
- Подарок Розовощёкого Пуха! - вопил он, как безумный. - Зубоскальные ежи из замка Уланда Шрама. Ну, теперь пойдёт потеха.
Ежей было доставлено не много, едва ли с дюжину с полудесятком погонщиков при них. Но огромные, лишь немногим  уступающие размером медведю-трёхлетке, с острейшими иглами в добрый фут, несокрушимими, словно изъеденные ветрами базальтовые утёсы, зубами и полной невосприимчивостью к магии эти звери могли склонить чашу весов в сторону солдат Брегнома. По крайней мере, давали им возможность продержаться до подхода орков полковника Обломая.
Брегном молотом сбил запоры с клеток. Погонщики уже вовсю дудели в свистки, очень напоминавшие боцманские дудки. Ежики, чуть помедлили, прислушиваясь к командам и принюхиваясь к врагам. А через миг они уже неслись на своих массивных кривоватых, когтисстых лапах, и солдаты едва упели отскакивать в сторону, давая хищным зверюгам дорогу.
Воинство остравное, сначала даже обрадовалась такому обороту дела. Ну что за подмога - двеннадцать колючих зверюг. У них у самих кабаны не мельче. Да и кентавры ростом и мощью велики, а нравом люты. Совладают уж как-нибудь с этими невиданными в их краях зверями. А не воспользоваться прорехами в плотных солдатских рядах - грех непростительный.
Только вот кабаны оказались смекалистей своих наездников. Они инстинктивно почуяли, что тягаться с зубоскалами себе дороже и поубавили прыти. А ежи очень скоро доказали, что их малое число вовсе не повод с ними не считаться. Кабанов они опрокидывали, как пустые кегли, а пехоту и вовсе, будто не замечали, оставляя в её рядах хитро проложенные просеки. Мечи скелетоподобных вояк были совершенно бесполезны. Лёгкие дротики кентавров застревали в густоте игл, только сердя ежей. А кабаньи всадники, вооружённые тяжёлыми копьями, очень скоро убедились, что неклюжесть зубоскалов - обманчивая видимость.
Солдаты воспряли духом. Теперь дело за Обломаем.
...Гвардейцы Зимма брали числом. Волкодлак уже получил добрый удар по рёбрам и всё равно закрывал собой Прогли. Сосредоточиться для вызова мёртвых оборотней он не мог. Приходилось рассчитывать только на соственные силы и ярость. Но этого было явно мало. Генерал схлестнулся с парой кавалеристов, кое-как отбивая их атаки тяжёлым Ланцетом, и даже исхитрившись рассечь одному из них бедро. Кое-кого спешил и угомонил на веки притаившийся в траве имп, заодно создав на поляне живописный завал из конских и человеческих тел. Но всё равно дела обороняющихся были не завидны и становились хуже с каждой минутой. Несчастный Космач кружил над поляной, не зая, чем помочь орку. Фротонцы заполнили поляну, намеренно перемешиваясь с врагами и лишая дракона возможности вмешаться в битву. Кое-кто из них уже мчался к хижине. Им была нужна Эттель.
Положение из тяжёлого быстро превращалось в катастрофическое. Орк понял - нужно отступать. Да какое там отступать. Пора было удирать во все лопатки.
- А ну все к дому! - взревел он, надеясь, что имп и Поджигач расслышат его в гвалте жесточайшей рубки.
Ему было нужно вытянуть ноги из этой человеческой трясины.  И орк, схватив Чармера за жёсткий щетинистый загривок, повлёк волкодлака к заветному порогу. "Только бы Космачу хватило сообраазительности" - стучало в его мозгу.
Пара самых ушлых гвардейцев уже опередила генерала и ввалилась в дом, высадив дверь.
Пара - не страшно. Там кот. Да и Эттель не лаптем делана. Первый герой далее порога и не прошёл. Только и успел, что нос сунуть в прихожую, как на него сверху свалилась увесистая дымчатая туша. Кот сбил с героя роскошную шляпу с перьями. Зубами впился ему в глазницу и когтями принялся жестоко рвать лицо и грудь покусителя. Второму, жаждущему славы, пришлось не легче. Взвизнув пронзительно, Эттель от всей души отоварила гвардейца чугунной сковородой по голове. Женские сокровенные инстинкты взяли верх над классическим чародейсским образованием. Фротонец свалился к девичьим стопам, даже не пикнув.
Поджигач рывок Хряпа не прозевал. И улучив момент, когда расстояние между грамотно ретирующимся генералом, его разношёрстным воинством и матерящимися преследователями увеличилось до десяти ярдов, дракон ювелирно полил землю огненным дождём, создав непроходимую стену пламени. На краю поляны грязно ругался аколит, потратив последние свои силы на защитное заклятие. А оно и не пригодилось.
- По коням! - орк указал на приземлившегося дракона. - Скорее. Пока они от оплеухи в себя не пришли.
Чармер влетел в седло, так и не выпустив Прогли.
- Эттель... - он подал магессе лапу. - Базиля не позабудь. Храбрый котейка.
- О, как! - глаза кота едва не вылезли из орбит. - Век вековал безымянным, а тут имени сподобился.
- Лесь уже, хвостатый, - рыкнул генерал. - После изумляться станешь. Поджигач? А, ты уже здесь, малыш. Имп? Все в сборе. Космач, рвём когти.
Внизу, в бессильной злобе, обведённый вокруг пальца Кройц, катался по траве, изрыгая чудовищные проклятия. Его можно было понять: профукать наследника, в который уже раз. О, боги, за что наказуете?
Дела учинителя были нехороши: Зимм пощады не ведал.
- Куда летим? -  стискивая клыки от боли, спросил Чармер.
Говорил волкодлак не внятно. Вид человеческий он принять не решился. Лохмотья, в которые превратилась его одежда, не могли скрыть сраму. А тут за спиной девица за плечи тебя обхватила. И Чармер постановил, что лететь до места он будет в шерсти и кружевах.
Орк какое-то время молчал в сомнениях. Потом сказал с тяжёлым сердцем:
- Двинем к месту сражения. Глянем, что да как... Мобуть Уланду подкрепа нужна. А то ведь подвёл я его. Страшно подвёл.
Орк имел ввиду не только фротонский флот. Рядом верещал от восторга наследник престола. Получается - украденный... Опять.

Глава 13.

Ничего ещё не ясно.

Обезглавленная туша огромного монстра тяжко и безвольно переваливаливалсь на волнах среди обломков некогда грозных судов. Ведьмы со своей задачей справились наотлично. Второе чудовище, потеряв одну из своих уродливых голов, разметав фротонские корабли, убралось восвояси. Алагарские моряки предприняли попытку спасти тонущих врагов, но какое там;  разъярённые Эх-Ушге быстро утащили их на глубину. У измотанных сражением  магов не хватило сил сдержать одуревший от крови табун.
Победа на море была полной. Фротонский военный флот перестал существовать. На земле дела обстояли не хуже. Десантники выстояли. А орки и наёмники на голову разбили островное воинство, великое числом, но не имевшее представления о элементарных правилах войны. Отсутствие грамотных офицеров, имевших боевой опыт, не могло не сказаться. Сейчас орки и зибильдарские наёмники азартно выколачивали дурь из остатков орды и древесных чертей.
Шрам победил. У него появился плацдарм для дальнейшего покорения Жемчужных островов.
Победа! Его первая победа, как полководца.
Герцог, молча, смотрел вдаль. На его лице не отражалось никаких эмоций, кроме усталости. Несколько позади, мялся в нерешительности молодой чародей. Он получил послание из Шергодона, но у него не хватало решимости побеспокоить великого человека. И всё же долг требовал от него прервать глубокие размышления Уланда Шрама.
Он сконфуженно покашлял. Шрам его не услышал. Пришлось тронуть герцога за рукав.
- А? - Уланд, словно очнулся от сна.
- Сообщение, ваше сия... величество.
Герцог усмехнулся.
- Сиятельство. Я всё ещё не король. Давай бумагу.
Но как только маг протянул Шраму несколько помятый лист, раздались громкие встревоженные крики. Герцог поднял голову. Из-под облаков шёл на посадку большой, белый, как девственный снег горных вершин, дракон.
Как только Космач коснулся земли, с него посыпались, как горох, персоналии одна чуднее других. Но голому волкодлаку удалось затмить всех.
- М-да, - выдал Шрам, стараясь вернуть взметнувшиеся брови на их естественное, мамой родимой определённое место, - даже в такой день, это выглядит странно. А... А это, что?.. - Он разглядел Прогли. - Как?..
Дипломатическая миссия в полном составе развела кто руками, кто лапами, а кое-кто встопорщил в недоумении крылья.
- Кхм-кхм, - делово вступил генерал, признанный мастер словесной импровизации. - Оно... он, сам... как-то просочился.
- Обрисуешь конкретнее? - сокрушённо спросил Уланд, не особо надеясь на толковый ответ.
- Попробую... - без этузиазма сказал орк, подходя к потрясателю мира.
- Начальники, - зарычал Чармер. - Вы, может, чуть позже побалакаете, а? Сначала решите насущный вопрос.
- Какой ещё? - герцог был готов к самому страшному. После появления Прогли, его уже нельзя было ничем удивить. Но волкодлаку это удалось.
- Мне бы, какие штаны. Любые, но желательно целые.
Шрам с открытым ртом закрутил головой, видимо в поисках портновской лавки. Не найдя в округе требуемое, он повторил жест своих подчинённых. То есть в бессили развёл руками.
- Не надёванных нету. Только если с кого убитого снимешь, коли не брезглив.
- Не, - отпёрся Чармер. - с покойника снимать  - это перебор. - И тут его осинило: - А пленные есть?
Ему указали на группу жутковатых существ и волкодлак растянул морду в улыбке. Несмотря на свой гротескный облик, штаны они всё-таки носили.  Чармер устремился к пленным, и скоро оттуда донеслись протестующие вопли. Расставаться с последним имуществом добровольно никто не пожелал.
- Ну, так прибыли мы во Фротон, - как-то уж очень издалека начал генерал. - Обосновались в ведьминой хибаре...
- Хряп, ты бы заканчивал вокруг да около спираль нарезать, - поторопил тусуйского сказителя Шрам.
- Ага. Сейчас с мыслями соберусь. Потом Кройц двинул к Зимму с посланием и всё такое. А Миргелла умотнула куда-то по своим, тобишь, по нашим общим делам. И как я понимаю, - Хряп мотнул головой в торону толпившихся неподалёку ведьм, - не зря.
- Не зря, - подтвердил Шрам. - Они нам здорово помогли. Без них морское сражение обернулось бы... Да чёрт знает, чем оно бы обернулось. Сам видишь, каков натюрморт получился.
Генералу почему-то не хотелось смотреть на море. Ну, ни капельки. Он потупился и только тяжело вздыхал.
- Шрам... ты это... прости, что я во Фротоне наложал.
- Генерал, - голос герцога был строг. - Скажи мне, как офицер, пусть и сухопутный, но отдавший службе не один десяток лет. Скажи мне: сколько времени потребно, чтобы флот... фло-от, подготовить не к боестолкновению, а к полномасштабной баталии?
Орк мочал, не совсем понимая, куда клонит Улад.
- Молчишь? Совестью всё ещё  мучаешься.
- Шрам, сам посуди, - выплеснул генерал накипевшее. - Кройц мне предложение владетеля своего передал. Мол, я двоих отдаю... Двоих всего, понимаешь? А он за это поводок натянет, чтобы адмирал с него не сорвался.
- Адмирал и не сорвался бы, без повеления свыше. Уж тебе ли этого не знать? Двоих, говоришь, отдать требовали. Ну и кого же столь высоко оценил владетель Зимм, что ради этих персон собирался отказаться от большого куша?
- Эттель и волкодлака, - припомнив прежние свои сомнения, орк и сейчас говорил не уверенно.
- Эттель и волкодлак... кхм... Да - это фигуры, как ни поверни. Ради них стоит, конечно... И ты их не отдал? И теперь думаешь, что вся эта мясорубка произошла по твоей вине? Хряп! - вдруг со смехом воскликнул алагарский аристократ, - да не будь ты дураком! Я ведь не зря спросил тебя о времени на подготовку к... квойне на море. Это ведь дело долгое. Не собирался Зимм отводить свой флот. Просто рассчитывал получить ещё один приятный бонус. К возвращению наследника присовокупить ещё и парочку авантюристов, коих совсем не жаль изжарить на костре при большом скоплении восторженного народа. Только откуда ему было знать, что у оркского генерала такое большое сердце?
- Он не собирался?.. - Хряп никак не мог поверить в чудо, что ответственность за сотни и сотни, а может статься и тысячи погибших лежит не на его плечах.
- Не собирался, генерал. Тебе сейчас о другом думать надо.
- О, чём? - орк тряхнул рассечённым ухом.
- О том, как нам оправдаться перед горластым и бестолковым мировым сообществом, что Прогли снова у нас. Ты мне так и не рассказал, что там приключилось.
- Прогли с лошади упал, - сказал Хряп. - Не с нашей... У нас лошадей не было. С Кройцевой, когда тот собирался на нас кавалерию с засевшем в кустах чародеем-драконоборцем натравить.
- Не удержались всё-таки фротонцы от западни, - усмехнулся Уланд. - Я так и знал.
- Не удержались. Ну так, волкодлак того чародея отыскал и головёнку ему открутил или отгрыз. Я подробности ещё не выспросил. А после, на полянку выходя, успел ещё и пацанёнка подхватить. Не дал малому покалечиться. Вот и всё. Дальше неразбериха. Кто кого бьёт, не поймёшь. Но, в основном, больше нас. Хотя, может и мы их? А, не суть... Не бросать же нам было пацанёнка, право слово. Вот и привезли. Конец истории.
Шрам, едва сдерживая смех, утирал слёзы, выступившие из глаз.
- Хряп, история только начинается. Сдаётся мне, что тебе пора снова браться за перо и скоренько строчить статейку в свою газету, оправдывающую очередное появление у нас, этого беспокойного мальца. А то просвещённая общественность нас с дерьмом смешает. Так что торопись, сочинительствуй. Да так, чтоб история твоя и нас обелила и на правду была похожа - не отличишь.
Ему пришлось прерваться. Сзади раздался громогласный хохот вояк. И в этом басовитом хоре ясно слышался смех одной зеленоглазой ведьмы.
- Что там ещё? - обернулся Шрам. - Ох, ты ж - картина!
Чармер, уже в человеческомм облике, стоял посреди гогочущего воинства, прикрыв руками причинное место, сгорая со стыда, бессильно огрызаясь и старательно пряча глаза от Миргеллы.
- Заткнулись все, жеребцы стоялые! Откуда мне было знать, что у этих деревенщин до сих пор в моде штаны с накладным гульфом, а размерами их бог обделил?
Пожалуй, этот краткий миг всеобщего веселья был наиболее удобен для того, чтобы передать его сиятельству то самое сообщение, что он с таким нетерпением ожидал. И маг им воспользовался. Хохочущий от души герцог, депешу принял и углубился в чтение.
- Что ж, - сказал он через минуту, - сдаётся мне, генерал, что твоя ратная служба ещё к абшиду не подошла, как бы тебе не жаждалось покоя и тихого семейного жития.
- Что там, Шрам?
Уланд протянул ему документ:
- На, вот, читай, - орк не много поколебался. - Читай-читай, я тебе доверяю. Не забыл ещё грамоту?
Хряп бегло просмотрел чародейские корявины, больше похожие на раздавленных паучков, чем на буквицы. Ульшара, после краткого приветствия, сообщала отцу, что, невзирая на тщательные поиски в шергодонской библиотеке по интересующему его вопросу никаких записей не обнаружено. Здесь орк остановился и вопросительно глянул на Уланда.
- Читай дальше, - герцог не был разочарован. Просто сосредоточен. Просто собран. Как всегда.
На то, чтобы осилить оставшуюся часть текста, Хряпу не потребовалось и минуты. Он оторвался от документа и выжидательно спросил:
- Ну, и когда приступим?
Уланд подобрал камешек и далеко зашвырнул его в море.
- Соберём команду и - двинем. Нам теперь надо спешить. Сам понимаешь - Зимм так просто не отступит.
Орк, о чём-то задумавшись, прикусил нижнюю губищу.
- Ульшара ведь не уверена, что и там, что-то есть.
- Не уверена, - кивнул Шрам. - Но шансов отыскать требуемое довольно много. Ведь никто так долго и скрупулёзно не изучал историю Амальгеи, как маги Зеркальной башни. А уж каковы они буквоеды, всему миру ведомо.
- Это так. Тогда нам первый помощник Жо-Кей-Жо. Теперь это его епархия, пусть и самовольно захваченная.
- Именно, что самовольно.
- Подозреваешь осложнения с финотонской стороной? Тогда вот тебе кандидат номер два: Зу.
Шрам согласно кивнул. Без Зу, соваться в Финотон было бы не предусмотрительно.
- Жо говорил, что башню ещё зачистить нужно. Развелось там всякого. Ему одному было не управиться. Гм... не то, чтобы совсем, но восстановливать чародейскую обитель с перерывами на войну - дело долгое. А после ещё разбирать архивные завалы. Времени же у нас нет.
- У нас его никогда нет, - хохотнул бравый генерал. - Значит, вот для чего я тебе нужен.
- Ты и твои драконы.
- Куда ж без них. Добро. Наберу с дюжину парней понадёжнее - и в путь. Хугу только со мной отряди. Гном орать станет, что ему сейчас не до того. Так, что ты уж его своей волей напряги. Дирижабль нам пригодится.
...Витраж, созданный каким-то жутко именитым мастером лет триста тому, был безжалостно расколочен, брошенным в него многосвечным канделябром. Тяжёлые стулья разбиты о стены. Гобелены и ковры сорваны и изрублены секирой. Рядом валялся труп верного виночерпия с расколотым черепом. Он привычно наполнял чёрным хинейским кубок своего повелителя, когда в покои ввалился Кройц, видом больше похожий наа ожившего покойника.
Зимм только его увидел - всё понял сразу, но нашёл в себе силы выслушать оправдательный бред этого никчёмного ублюдка. Потом владетель спокойно подошёл к стене с трофейным оружием, когда-то во времена оны, добытым его задиристыми предкамми, снял с крюков секиру и ударил ею по голове ничего не подозревающего виночерпия.
- Стража!!!
Кройца скрутили, он и пикнуть не успел. Поставили на колени и за волосы запрокинули ему голову. Всё, что он сейчас видел, были старческие, водянистые глаза Зимма. И в этих глазах не было ничего, кроме медленно разгоравшегося пламени безумия. Кройц буквально видел, как Зимм сходит с ума. И впервые в жизни он испытал ужас, который не мог контролировать.
Сейчас Зимм был ужасен. Он пугал даже верных ему гвардейцев. Кройц чувствовал, как дрожат их руки. И эта дрожь была не от чрезмерного физического напряжения. Учинитель не делал никаких попыток вырваться. Они тоже понимали, что начиная с этого мига, на фротонском престоле будет восседать абсолютно безумный маньяк.
Для Фротона начинались лихие времена.
- В каземат, крысу, - сипло выдавил из себя Зимм. - В каменный мешок без света. Кормить только солёным хлебом. Воды не давать. С ним я потом... - он вдруг задохнулся. Может быть от приступа ярости. А может быть от того, что засбоило стариковское сердце. - ...потом я с ним. Сейчас другое... - он судорожно стал хватать ртом воздух.
- Лекаря! - закричал кто-то из стражей. - Лекаря сюда не медля, и магов. Магов-целителей.
Что было дальше, Кройц не увидел. Его с заломленными руками волоком утащили в подвал, по пути пересчитав его телом все каменные ступени, а головой приложив о каждый дверной косяк. К тому моменту, как его швырнули в зловоный подвал без единого окошка, он уже не был способен ясно мыслить. Да, что там! Он не осознавал, жив ли вообще. И что это так противно хрустнуло под весом его тела? Кости горемыки, окончившего здесь свои печальные дни, или его собственный череп, приложившийся к гранитным плитам пола?
Зимма откачивали недолго. Приступ бешенства всё никак не отпускал владетеля. И как только он смог нормально дышать, Зимм вскочил с ложа и принялся крушить вокруг себя всё. Причём делал это методично, с каким-то холодным, почти математическим рассчётом. Лекарь и маг-целитель понимающе переглядывались. В их глаза была обречённость.
Полярный шторм бушевал в резиденции фротонских владетелей до сумерек. Потом наступила тишина. Нет, Зимм не угомонился. Но в его голове зародился план отдающий вонью преисподней. Точнее, гарью костров инквизиции.
- Софирона, тварь, с тобой я сам... сам... Кройц, червяк ничтожный... Нет, его, пока не убью. Пусть сначала передо мной грехи замолит. Шрам! - такому рыку и оборотень бы не постеснялся позавидовать. - Тут мне одному - никак. Но и на него найдётся управа. Найдётся, как не найтись. У меня будет такой союзник... Такой!.. Но ему необходим особый повод. Что ж за этим дело не станет.
Он подошёл к столу, скинул с него обломки мебели, нашёл лист бумаги, перо и стал писать стоя, обмакивая его в лужу разлитых чернил.
"Святейшему из Святых, от вернейшего из Его подданных..."
Текст ложился без задержек. Мысль владетеля была дьявольски ясна. Лишь однажды перо на миг остановила свой полёт. Зимм зловеще улыбнулся, пристукунул кулачком по столешнице и вывел страшное слово: "Ересиарх".
11.02.2018.