Выставочный зал был относительно небольшой, весь какой-то закоулочный и слабо освещённый. Посетителей на виду было негусто – пожилая пара, какой-то мужчина да мы с приодетым троллем. Семеус водил меня из одного закоулка в другой, чё-то там показывал, объяснял. Я его вполуха слушала и на то что он показывал – вполглаза смотрела. Ну не люблю я искусство. А потом спутник мой на меня вдруг посмотрел странно и потащил к очередной стенке с картинами. Перед ними созерцатель маячил – мужчина какой-то. Я по посетителю лишь скользящим взглядом прошлась и…опешила.... Антон! Собственной персоной! На нас глянул, на мне взгляд задержал, потом поморгал часто-часто и неловко как-то, всё боком да боком, в стороночку отступил, в руках своих берет знакомый комкая.
- Не было такого уговора! Что он тут будет! Эт ты специально подстроил, тролль? Признавайся! – возмущённо зашипела я, незаметно ткнув Семеуса в бок и перекривив его, - выходной, выходной!
- Это не я, - громким шёпотом ответил тот, очень правдоподобно изображая удивление, - честное благородное троллье слово! Чистое совпадение!
- Не бывает таких совпадений! – не сдавалась я. – Вот прям в сию минуту он тут и оказался, когда ты меня сюда приволок!
Пока мы тихонько выясняли отношения, мой унылый гроту куда-то исчез вместе со своим мятым беретом в руках и диковатым взглядом. Тролль поискал его глазами, а не найдя объект спора, просто молча взял меня за плечи и подтолкнул к тем картинам, которые только что рассматривал господин Сермяков.
Их было три. Небольшие полотна, в невзрачных рамах. Три в ряд. На первом – лесная поляна залитая солнечным светом. Молодые берёзы вокруг старого пня, зелёная шелковистая трава, а по ней пёстрыми вкраплениями разноцветье. Приятные краски, простой сюжет. Но не это цепляло, а то что картина была живой. И мне не нужно было быть волшебницей, чтобы чувствовать жизнь на ней. Было вполне достаточно смотреть не отрываясь. Я не видела, но знала, что в старом пне спрятался дом гнома-ворчуна, а в траве притаились лесные эльфы с хитрыми, измазанными земляничным соком, мордашками. Я чувствовала запах травы и лёгкое дуновение ветра, слышала пенье птиц и тихий плеск родника, которого не было видно на картине, но он был где-то там, на той лесной поляне. Я подняла на тролля изумлённый взгляд, он улыбнулся и кивнул на следующую картину. Краски этого полотна разительно отличались от предыдущего. Торжественная тишина и полумрак старинной книжной лавки встретили меня с холста неизвестного мастера. Множество книг в порядке и в беспорядке, сложенных в стопки и расставленных на полках. Всё это освещалось тусклым светом диковинного фонаря, висевшего на стене. А на полу лежала одна большая книга, раскрытая, брошенная кем-то, напоминавшая собой волшебную подстреленную птицу. Рядом с книгой валялись разбитые песочные часы. И казалось, что они упали одновременно: часы и книга. И что это произошло не случайно. Словно какой-то древний чародей прочёл в своей старинной книге что-то, что помогло ему остановить время… От этой мысли у меня почему-то перехватило дыхание и словно в порыве к спасительному глотку воздуха, я жадно взглянула на третью картину. Перед раскрытым окном в полуанфас сидел человек. Он слегка склонил голову и седые длинные волосы закрыли его лицо. Человек что-то сосредоточенно писал – слегка виднелся кончик гусиного пера, а на столе находилась диковинная чернильница. В раскрытом окне рисовались каменные дома, ветка плюща забралась в комнату через резную деревянную решётку. А ещё я знала, что там, за каменными домами, за цветными черепичными крышами, плещется синее-синее море.
- Сказочник, - прошептала я, словно опасаясь, что человек на полотне услышит меня и поднимет голову, оглянется на нарушительницу покоя и погрозит пальцем, - возможно, Андерсен. В процессе. Сказку пишет.
- Не знаю, - так же шёпотом ответил тролль, - понятия не имею кто это. Но стопудово Сказочник. Ты только на перо его взгляни. И плющ. И каменная кладка. Шедевральное изображение.
- Ты хочешь сказать… - я недоверчиво покосилась на Семеуса, - что… это…
- Ага, - уловил тот мою догадку, - работы Антона.
- Но дома же у него, в мастерской…- я замялась, - там же хрень полнейшая!
- Здесь ранние работы его. До того как…- тролль осёкся и замолчал.
- До чего?
- Ничего. И так, слишком много сказал, - мой консультант, а по совместительству надсмотрщик, исподлобья зыркнул на меня. – Пойдём уже. Тут закроется скоро.
Действительно, на улице потемнело. Фонари источали неяркий свет, спешили куда-то запоздалые прохожие. Город вовсю купался в прохладном вечере. Тролль галантно предложил мне свою руку и некоторое время мы просто шли молча. Я настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу сообразила, что идём мы вовсе не домой, а в совершенно другом направлении.
- Эт ты куда меня снова тянешь? – Я остановилась и попыталась возмутиться. – Очередной сюрприз на грани контузии?
- Не, ну что ты! – Семеус широко улыбнулся. – Очень хочется ужином угостить одну Ведьму, которая мне нра... С которой у нас чисто деловые отношения.
- Добро. – Невозмутимо согласилась я, сделав вид, что не услышала опасного спотыкачика в словах тролля. – Давай, веди меня ужинать.
Местечко, в которое заманил меня тролль, было обезоруживающе уютным. Приглушённый свет, ненавязчивая музыка, минимум посетителей. Мой спутник наметил столик в дальнем уголке, но я опередила его коварные намерения и потащила его к столику у окна, на самом видном месте. Семён хмыкнул и подчинился.
- Бифштекс с кровью. - Сообщил официанту Семеус.
-Маслины, брынза и салат. Тот, который листьями, - улыбнулась я.
Тролль даже не пытался скрыть ироничную усмешку.
- Эт чтоб потом в полёте легче было?
- Ну, мне же летать на метле, а не махать ею, – парировала я, – посему калорий хватит.
- Вино здесь никудышное, но попробую чего-нибудь с ним намудрить, - ушёл от темы мой спутник. Он положил ладони на горлышко и потёр его, что-то про себя приговаривая. На моих глазах содержимое бутылки изменило свой цвет. Судя по довольному виду Семеуса, вино изменило также название, вкус и даже свою выдержку. «И всё это в лучшую сторону», - констатировала я про себя, пригубив из бокала. Ужин протекал довольно мило, тролль оказался приятным собеседником, вино – чарующим, брынза и салат – свежими и вкусными. Хмель мягко обволакивал меня, ровно настолько, насколько я это позволила. Семеус же вообще не выдавал действия вина, лишь только блеска в глазах добавил. Я искренне рассмеялась над очередной историей из жизни гоблинов и рыцарей, невзначай взглянула в окно и замерла - второй раз за сегодня я встретила этот взгляд. Через дорогу, слабо освещённый фонарём стоял Антон и смотрел на нас. Неожиданно для себя самой я зажмурилась, а когда открыла глаза – никого не увидела.
- Ты чего? – спросил Семён, от которого не укрылось моё замешательство.
- Ничего, - машинально ответила я и поддела вилкой маслину, стараясь собраться с мыслями. «Он узнал меня что-ли?» - спрашивала я себя, и тут же отвечала сама себе – «Не может быть! Категорически не может быть!»
Тролль заметил перемену в моём настроении, но тактично не спрашивал больше. Мы расплатились и пошли домой. Я всю дорогу молчала, строя самые невероятные версии причин появления Антона у того ресторанчика, но ни одна из них не выглядела правдоподобной. В итоге я пришла к выводу, что это мне могло и померещиться. А что? Вино оно такое, вино – оно коварное.
- Ну, мы пришли. – Семеус смотрел на меня сверху вниз, лёгкое сожаление слышалось в его голосе. Да я и сама поймала себя на мысли, что не хочется отпускать его тёплый кашемировый рукав.
- Пора. У меня только ночь и осталась, как я понимаю? Завтра снова тащиться по ледяному тунеллю к той проклятущей двери, к этому, как оказалось, действительно талантливому алкоголику и его несносному домовому. – Я печально вздохнула.
- Ты зря о Лавроне так, о домовом, - Семеус заботливо поправил мой палантин, - он нормальный дядька. И знает много. Только к нему подход нужен.
Осознав, что тролль не спешит убирать руки с моих плеч, раздираемая противоречивыми ощущениями, я сделала выбор в сторону бегства. Шаг назад и «Спасибо за приятный вечер, Семён.» Уже открывая дверь в свой подьезд, я услышала слова тролля:
- Тунелля не будет на этот раз. Я договорился. Уснёшь у себя – проснёшься там. И каждую полночь будет у тебя 20 минут на себя саму, только условие: чтоб никто тебя не видел.
Я прямо замерла в проёме двери от новости о такой неслыханной щедрости управленцев и резко повернулась, чтоб поблагодарить Семёна, так как чувствовала, что без него не обошлось, но он уже исчез. (продолжение следует)