ОПЕРАЦИЯ
“КОТА В МЕШКЕ”
Кубинский дневник
ГЛАВА 14 1963 ГОД СЕНТЯБРЬ
На днях наши с китайцами снова облили друг друга грязью. На этот раз доводы китайцев не очень убедительны, чувствуется их обида, что наши не передали им секрет атомного оружия.
Вот они, бывшие «братья навек». Хороши эти друзья и братья, когда им трудно, когда они в беде, но как только они почувствовали силу, они заговорили другим языком, соответствующим их подлинным мыслям. Боюсь, как бы не было таким будущее Кубы.
В первых числах сентября к нам должна прибыть замена, всего в полку заменяются 38 человек. Едут к нам также сверхсрочники и младшие специалисты, возможно, среди них будут фельдшера и санинструктора.
На днях у нас был неплохой концерт художественной самодеятельности Группы, потом они отправились в Тунас давать концерт кубинцам. Поехали туда и мы. Народу собралось много, дверь театра была открыта настеж, шум стоял неимоверный. Концерт кубинцы воспринимали без особого энтузиазма, лучшие наши танцы, раздольные песни не производили на них впечатления. Было спето несколько кубинских песен на их языке. В общем, потрудились артисты не мало. Самим же им пришлось готовить сцену для концерта и ремонтировать громкоговоритель с микрофоном, а отцы города в это время заседали и обсуждали, как провести этот концерт.
Из Гаваны со сборов старших врачей возвратился Петя. Он возбужден, мысленно уже в дивизии, ждет телеграмму, чтобы всё передать мне. Говорит, что есть возможность Таню сделать начальником медпункта, а меня — старшим врачом. Мою просьбу о характеристике воспринял без энтузиазма. Он полон желания навести порядок в лазарете дивизии, и он будет наводить его своими гнусными методами. И опять он показал себя: в разговоре с Витей пожелал взять с собой наш матрац, на котором он сейчас спит. Можно подумать, что в управлении дивизии начмеду не найдут матрац.
На совещании в Группе их учили уму-разуму, читали прописные истины военной медицины, ругали за беспорядки. Особенно досталось полку Ржевского, там даже докторам приписали саботаж. Мы оказались в золотой середине.
Вот это новость: заменяется весь наш политотдел. У политработников, оказывается, свои особые законы: никто больше из управления не заменяется, а они заменяются. Всем известно, что первыми с тонущего корабля бегут крысы. Правда, Зверев сделал такую мину, что недоволен заменой, но, как оказалось, он недоволен тем, что ему не сообщили, куда он едет. Уезжает этот ненавистный политотдел, только лучшим ли будет новый.
Убыл, наконец, от нас Петя. Напоследок командир его хорошенько помучил, целый день издевался, не принимал для сдачи дел. Таня говорит, что он не любит слабых. Но он не любит и самостоятельно мыслящих и упрямых. Своеобразный и очень тяжелый человек наш командир, трудно мне будет с ним работать. Но наш Петя теперь тоже высокое начальство, под конец он проявил свой характер, выразил командиру недовольство таким издевательством. Пете очень хотелось взять с собой этот злополучный матрац, да ничего не вышло. Он мне этого, наверное, не забудет.
Вчера с Таней разговорились о том, как я руковожу людьми. Она говорит, что я их слишком опекаю, дергаю, вмешиваюсь сам в каждую мелочь. Я слишком нетерпелив, требую выполнения своих указаний быстро, немедленно, сковываю инициативу подчиненных. От этого они становятся пассивными, иждивенцами, против чего я их предостерегаю. Выходит, я делаю из них то, против чего протестую. Надо будет учиться руководить. Самая тяжелая работа
— это руководить людьми.
Сейчас в нашем душе очень часто бывает горячая вода, так что мы совсем зажили по-барски. Я сказал Тане, что, помывшись, она кажется мне девушкой. «Я буду мыться каждый день», — пообещала она.
Таня говорит, что студенческие годы не вызывают у нас особо радостных воспоминаний: это были годы нищеты, полуголодного существования, отречения от всего. Она уверена, что у нее не хватило бы сил повторить всё это.
На меня напала жажда деятельности, прямо-таки работал бы день и ночь. При этом обнаружилось, что у нас масса недостатков, которые можно было помаленьку ликвидировать раньше, но тогда я был на удивление бездеятельным. Жаль, что у меня сейчас нет настоящего большого дела. Перевернул бы горы!
Новые наши сотрудники не торопятся браться за дело, засучив рукава. Вопреки моим ожиданиям и данной характеристике, санинструктор Сорокин оказался очень деятельным парнем.
Нас посетила комиссия из Ольгинского госпиталя: начальник госпиталя Мышелов, дермато-венеролог и хирургическая медсестра. Сначала они копались в медпункте, смотрели учет травматизма, инфекционных больных, неотложную помощь. Обнаружили у нас недостатки, как обычно, но в целом остались нами довольны. Особенно им понравилось, как у нас организована амбулаторная хирургия.
Вчера я посидел вечер и заполнил некоторые необходимые бумажки, чем сразу взял быка за рога, о нашей работе ведь судят по бумажкам.
Потом они пошли по территории, на пищеблок, начали фотографироваться. Даниленко повел их к себе, накормил, напоил и они остались очень довольны. В общем, мой первый экзамен без Пети прошел вполне нормально, правда, командир для усиления дал мне Даниленко. А всё же как тает русский человек, если его хорошо угостишь, всякие комиссии становятся необъективными.
Вчера получили массу писем. Меня поразили фотографии, присланные Мишей, где сфотографированы мои племянники Ира, Игорь и Лена. Глядя на них, я еще раз почувствовал, как быстро летит время, что не успеешь оглянуться, как «потомки наши в добрый час из мира вытеснят и нас». Лена уже почти невеста, выросла, можно сказать, на глазах, так же как и мы стареем на глазах.
Сейчас у нас стоит очень душная погода, идет много дождей. Вчера у Тани упало в обморок 5 больных. Это был, пожалуй, самый душный за последнее время день. Сегодня утром я встал с тяжелой головой, чего не замечал раньше.
От нас, поближе к Гаване, уходит дивизион Юршина. Эта новость упала на нас, как снег на голову. Сейчас тут все шумят, рассчитывают их, пишут аттестаты. Нам рассчитать их было легче всего. Очень жаль, что уезжает с ними хороший фельдшер. Юр- шину придется начинать всё сначала, с палаток. Не хотел бы я быть на его месте.
В первом дивизионе случилось пищевое отравление: отравились 35 человек. Туда для расследования выехал Петя с компанией и после этого написал на нас разгромный рапорт. От него можно всё ожидать, не успел уйти из полка, как уже пакостит на него.
Был в первом дивизионе. Проездом туда заехал в дивизию, где в это время давали концерт артисты Киевского театра оперы и балета. Пели они популярные песни и арии, в основном украинские, встречали их с энтузиазмом. В коллективе несколько заслуженных артистов и даже Народная артистка СССР Руденко.
В первом дивизионе предположительно отравление мясом, сваренным с утра на ужин. Отравление это так себе, больше разговоров, чем того отравления.
Наши поехали в Камагуэй на концерт тех же киевских артистов. Выступали они в кубинском театре, программа была в основном та же, правда, пересыпанная кубинскими номерами. В конце вечера началась церемония вручения подарков, произношения речей. Всё шло, как надо, пока не стал выступать директор кубинского театра. Он толкнул речь, где всячески льстил кубинскому народу (это они любят и это не грех), но когда он плюнул на наш народ — это получилось возмутительно. «Я бы посоветовал, — сказал он, — вашему народу поучиться у кубинского народа его умению так прекрасно любить женщин, детей, прекрасной любви, красивой жизни». Стало быть, нам надо перенять у них подпольные бордели, продажную любовь за деньги. Всех нас это возмутило. И вообще этот старый развязный дядя вел себя очень нетактично, сыграв самую плохую роль за весь вечер и испортив под конец впечатление от прекрасного концерта.
Петю гаванский кадровик не хочет утверждать на должность начмеда дивизии, говорит, что он стар. Но все уверены, что здесь дело не в старости, а в том, что у них там, по-видимому, есть свой человек, нуждающийся в росте. Вот и пойми наших начальников: мне они говорят, что я молод, Пете, что он стар. Так и не дают нам хода.
Командир выступил на партийном собрании управления и сообщил интересные новости. Фидель недоволен, что воздушные и морские пираты его клюют, оставаясь безнаказанными. Русские не сбивают самолеты и не топят катера. Из Группы запросили Москву, которая дала указание уничтожать все пиратские самолеты и катера, не трогая американских. Принимать решение на открытие огня могут в некоторых случаях даже командиры дивизионов. Пропуск цели будет расцениваться, как пропуск врага вглубь СССР. Для всего этого и делают сейчас передислокацию ракетных дивизионов на более важные объекты. Наш Юршин убыл к Санта-Кларе, к нам в Нуэвитас прибудет дивизион от Ржевского.
На Кубу прибыл наш воздушный ас — маршал авиации Савицкий с группой лучших летчиков в количестве 200 человек. Когда его представляли Фиделю, то тот спросил: «Кто это, руководитель?» Ему ответили: «Это боец, солдат». Фидель остался доволен ответом. Савицкий заявил, что не уедет с Кубы, пока не уничтожит десяток целей. Он воевал в Великую Отечественную войну, в Корее и Египте. В общем, обстановка накаляется, не получился бы здесь второй Карибский кризис.
В письмах из Союза сообщают, что там стоят в очередях за хлебом. Что это? Мы в недоумении.
Из учебного центра в Сантьяго-де-Куба прибыл Романович и рассказал о тамошних делах. Кубинцев там учат не очень быстро, по их просьбе им продлили теоретический курс еще на один месяц. Народ это не особенно грамотный, не достает там и переводчиков. Некоторым нашим солдатам предлагают остаться переводчиками с окладом в 370 песо в месяц. Кубинцев муштруют там во всех отношениях: строевые занятия, политика, тактика, сейчас приступили к технике. Это будущие офицеры, дисциплина у них на должном уровне.
У нас в 3-ем дивизионе вспышка дизентерии: заболели 8 человек. Откуда только что берется? Не прекращаются поносы и в 4-м дивизионе, где умудрился заболеть дизентерией новый фельдшер.
Полк Орла передал свои дивизионы в Гаванскую дивизию ПВО (будущую кубинскую бригаду) и в скором времени, по-видимому, уедет домой.
Сейчас Ольгинский госпиталь стал ни то, ни сё: консультировать больных практически некому, хирургов осталось двое — остальные уехали с Язовым. Санитарно-эпидемиологический отряд тоже куцый.
Фельдшер Курский, пожелавший остаться на сверхсрочную службу, принимает аптеку, хотя я не в восторге от этой кандидатуры.