КОМУННА ЗАРЯ
В 1919 году была организована сельхозартель в Садовом, куда вступило до 30 семей. Затем в июле месяце она перешла на устав коммуны.
На фото - место, где происходила уборка хлеба, расположена от села 5 километров.
ДУДКО И-Д
ГЛАВА 6 ПЁТР
ЧАСТЬ 11–9 КОНЕЦ ФРОНТА
1919 год. В январе был организован район, так назывался Сокулукский, здесь тоже принимал участие в организации районного совета депутатов трудящихся.
Мне пришлось принять должность зам. председателя. Эта должность обязывала всегда находится среди масс, а председатель был слаб и беспартийный. Поэтому
все вопросы без меня не решались: здесь нужно было взять на учет бедноту, особенно, среди киргиз, вдов, сирот. И мною все было сделано, выделили землю на 6 семейств, нажав, чтобы вспахали и своими семенами засеяно было.
Кроме того, заставил - сиротам и вдовам, чтобы всем им доставили муку и выдали молочных коз. Тоже все было сделано, и даже одному баю приказал построить школу под контролем учителя. Было сделано, и меня позвали на открытие.
1919 год. Была в моем селе организована сельхозартель, куда вступило до 30 семей. И в июле месяце она перешла на устав коммуны. Так называлась Заря.
Место, где происходила уборка хлеба, расположена от села километров на 5, в субботний день вечером, все уехали по домам. Оставалось несколько ребят и я, т.к. там было много зерна и прочено имущества.
В воскресенье вечером все возвращались на работу и говорят: Сегодня был сход при сельсовете, совет переизбран, в него вошли кулачество, некоторых членов партии избили. На второй день оседлал лошадь и прямо в сельский совет, как раз в тот момент, когда председатель (член партии) Димитриенко передавал Советскую власть кулакам, а их было 5 человек. На мой вопрос: что это происходит, Димитриенко отвечает: вчера вот их избрали. Я сказал, сложи все дела в шкаф и слушай: "Они могли бы перешагнуть через твой труп, тогда бы только взяли нашу власть, а ты так хладнокровно передаешь. Обратился к сидящим кулакам.
- Вы что здесь?
- Только вчера избрали, мы и не хотели…
- Вот что - Вытряхнитесь отсюда, чтоб и вашего духу здесь не было. Не только сейчас, но и вообще никогда в сельсовет не заходили, близко него не проходили, пока вас не позовут.
Они быстро поднялись и исчезли.
А Дмитриенко я приказал: к 7 вечера, чтобы собрал членов партии в школу до единого человека, а на учете уже было 15 человек. Лошадей для курьеров требуй от кулаков.
Когда это было выполнено, Дмитриенко всыпали, как следует, освободили и на его место избрали другого, внушили: когда назреет вопрос об общем собрании, какая будет повестка, собери членов партии до проверки и чтоб явились на собрание.
Следовательно, ошибка была исправлена.
В сентябре этого же года поступило распоряжение о 25 процентов коммунистов в армию. В это все была уже коммуна и своя партячейка, от которой требовалось 4 человека, и каждый изворачивался, чтобы не попасть на фронт.
Я не подлежал мобилизации, но мне пришлось заявить - я иду добровольцем, после этого сразу же намеченные пошли за мной.
Мне был дан уездным военным комиссаром документ, на право проезда почтовые, в то время были по тракту почтовые конные станции, теперь по этому тракту автомобильная трасса.
Приехал в г. Верный, теперь Алма-Ата. На табачной фабрике - Кадкина, набрал подводу табаку и с ним вместе отправился на линию фронта, штаб которого находился в Гавриловке, ныне Талды-Курган, куда прибыл в начале ноября 1919 года. Фронт должен был закончен еще в 1918 году, но в нем был первый кавалерийский полк, который состоял исключительно из Гавриловских кулацких сынков на своих собственных лошадях. Им командовал бывший фельдфебель старой армии из крестьян села Алексеевка, близко от этой Гавриловки, Калашников из бедноты, но, пользуясь бесконтрольностью, воевал тогда, когда ему надоест, разгуливал в Гавриловке, заливая глотку самогоном.
Мобилизация 25 процентов членов партии большевиков - они шли из Ташкента и по пути вливались новые, и носил название - Коммунистический батальон.
Меня сначала назначили Политическим комиссаром школы, так называемой школы писарей и телефонистов. В январе - феврале 1920 года было решено закончить дело с фронтом, погода была бурная, снежная, получилась неудача, в этом вина была Калашникова. Потом, он же Калашников избил начальника нашего батальона.
В конце февраля мне прислали в военный совет записку, в которой просили подобрать из курсантов двух парней, которые должны были провести секретную операцию над Калашниковым, после чего будут освобождены и отправятся домой.
Это мною было сделано, в то время, моя школа была на станице Карабулак, это 10 км от Гавриловки, здесь же был и Военсовет.
Ночью все было сделано и Калашникова не стало.
Подготовились к решительному наступлению, в это время я работал в Политотделе 9 бригады, в которой числилось до 21 человека. 7 марта все политработники были распределены по ротам, а 7 апреля фронт был ликвидирован.
Атаманы Дутов, Анненко сбежали в Китай, а казаки разошлись по своим станицам, а русские сибиряки частью возвращены, а частью перешли в Красноармейские части, идущие из Сибири, очищающие Колчаковские войска.
Итак, фронт кончился, войска требуют освобождения и отправления по домам, но в то время в Верном (Алма-Ата) вспыхнул военный мятеж, где был уже Фурманов и он и жена были арестованы.
Я работал в политотделе 9 бригады. Все военные органы выехали в Алма-Ата и только наш политотдел остался, которому было поручено, чтобы могли частями направлять людей в Алма-Ата, но без оружия. Этот вопрос был сложный и опасен, все же красноармейцы оружие сдали, и они же частями направлялись в Алма-Ата.
И я формировал и направлял за Каспий, где Англия играла руководящую роль о захвате Баку.
Осталась у нас батарея, которая настойчиво требовала своего выезда, в противном случае, говорили, уедем самовольно. Нас в политотделе всего 17 человек решили: добраться до Карабулака, разными путями и ночью во время смены постов. Нами поставлены на все посты часовыми свои люди и свои же люди охраняли станицу.
Через три сообщили из Алма-Аты разрешение отпускать артиллерии через день по два оружия, таким образом, остался.
В нашем политотделе каждую ночь получал письма, угрожающие о нашем уничтожении. Мы были всегда на страже. В июле 1920 года получили вызов двух человек в Политотдел 3 дивизии. И нас двоих направили, меня и Озерного. Прибыли туда, политотдел направил нас в особый отдел Туркестанского фронта. Озерной заболел, лежал в военном госпитале, где одновременно выполнял и разведчика. С тех пор я его совсем потерял.
В 1921 году меня откомандировали в особый отдел в Пишпек. Этот пункт был ликвидирован и работники его переведены на границы. Я как старше всех, мой возраст туда не подходил. Направили в уездный комитет - Комитет Коммунистической партии Туркестана. Так мы в то время находились на учете в Ташкенте – центр.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ