В крохотной комнатёнке кассы терпко пахло валерьянкой, корвалолом и неподдельным бабьим горем. Хозяйка кассы, Матрёна Лукинична Коньшина рыдала в голос. Повод был серьёзный - пропажа февральской зарплаты, да не просто зарплаты, а вместе с премиальными за минувший год, почти двести пятьдесят тысяч рублей, сумма по тем временам неимоверная.
В кассу набились все, кому было положено присутствовать на утренней планёрке, кроме директора - он задерживался.
Утешали Матрёну, как могли. Со стороны, правда, это смотрелось, как утешение вдовы на похоронах лучшего друга - на носу было восьмое марта, а самое главное - каждый давно уже спланировал, куда потратит премиальные - пять с половиной месячных окладов...
- Матрёна, ты вспоминай, вспоминай, где могла оставитьть чемоданчик! Это же не ридикюль! - краснолицый, похожий на боцмана прораб пытался пробиться до сознания обезумевшей женщины.
- Не зна-а-ю, не по-о-мню! - опять забилась в рыданиях кассирша.
- Надо шофера спросить, где он вчера её высадил, - Подал голос инженер, который готовился к свадьбе и был в долгах, как в шелках, ему деньги были нужнее всего. - Сейчас сбегаю. - Он нахлобучил шапку и вышел.
- Матрёна Лукинична, ты дома-то хорошо смотрела? Спрятала, небось, подальше, а? - главный ветврач, её племянник, не находил места рукам: по обычаям здешних мест пропасть бабёнке не дадут, всем миром скинутся,чтобы до тюрьмы дело не дошло, иглавное бремя ляжет на плечи кровных родственников, он это прекрасно понимал.
- Да ты сходи посмотри, - Кассирша вцепилась руками в свои и без этого чудовищно разлохмаченные волосы. - Я всё перевернула - нету их дома!
- Что ж ты их в контору, в сейф не понесла? - Главбух, Фёдор Аверьянович, был бледен и мрачен, он чувствовал, как под ним шатается начальственное кресло: нарушение было просто диким, в перспективе чётко вырисовывался приказ о снятии с должности.
- Дак, девчонки сбили с дороги! Девять дней же, как Прохора схоронила! - Мужа Матрёны Лукиничны придавило огромной лиственницей на лесосеке. - Вот и ...
- Так беги по подругам, спрашивай, дурья голова! - Фёдор Аверьянович аж зубами заскрежетал от ярости.
- Да всех же, как только поняла, оббежала, ещё в потёмках! - Голос у Матрёны Лукиничны сорвался, она заголосила и почти шёпотом выдохнула - Всех! Ни у кого нет моего чемодана!
Вернулся запыхавшийся, раскрасневшийся на морозе инженер, растерянно доложил:
- Василий её у детсада высадил и сразу уехал в гараж машину ставить, дескать, от детсада до конторы полста метров, дойдёт, не потеряется.
- Сама-то не потерялась, - Подал голос хмуро молчавший до сих пор замдиректора. - И деньги найдутся - четверть миллиона - (Матрёна взвыла) - засветятся сразу, если чемоданчику кто-то приделал ноги. А если реально, то сами знаете, когда появился в деревне вор, на второй неделе без милиции сами поймали, сами судили, сами приговор в исполнение привели. Некому у нас воровать. Худо другое, через... - Он взглянул на часы. - Через полтора часа народ пойдёт на работу, слух разлетится, и будет стоять перед конторой толпа, советы давать. А ещё через два часа прокуроские и милицейские заявятся. И полетят клочки по заулочкам - от всех. Скандал на всю область. Деньги найдутся, а позор останется.
- Ты что предлагаешь-то? - Прораб недоумённо поднял брови.
- Да ничего я не предлагаю. Волну не гоните. Сейчас шеф придёт - всем мало не покажется, запасайтесь вазелином. А деньги... - Он засмеялся. - Деньги сами к нам идут - он ткнул пальцем в окно. К конторе бежала Любка Клепикова, повар детсада, крохотная девчушка, котрую иначе как Кнопка никто и не величал. Чемодан был велик и тяжеловат для неё, но семенила она шустро.
Хлопнула входная дверь, в дверь кассы забарабанили:
- Тётя Матрёна! Открой!
- Открыто! - Главбух распахнул двери.
- Тётя Матрёна, управила я скотину, захожу в дом, а там Ульянка - Так звали дочку Любы, - из пачек денег домик строит! Под кровать ты его сунула вчера, когда с девчонками заходила. И забыла.
Она протиснулась к столу и грохнула на него чемодан:
- Считай, всё ли тут!
...
К концу планёрки гладко причёсанная и чуть накрашенная Матрёна Лукинична принесла директору, как было заведено, его зарплату - он любил, чтобы купюры были новёхонькие. Тот расписался в ведомости, буркнул:"Спасибо!" - и продолжил совещание.
О происшествии он узнал только вечером, от своей жены, Лидии Тимофеевны.
.
февраль 2018