М.Д. А что такое актер? В чем его природа? Как сочетаются актерское и человеческое?
А.Ф. К этому нужно вообще относится философски — к театру, к жизни, к категории успеха. Актер может даже не осознавать, но все, что происходит с ним в жизни, все, что несет с собой испытание (с плюсом или с минусом), — это все горючее для сцены. Топливо. И не стоит решать, что важнее, если жизнь есть топливо для творчества, а творчество — топливо для жизни. Это настолько взаимопроникающие вещи! Эффект парового котла — если сделать четырнадцать дырок, то никакого свистка не получится. Нельзя тратиться в жизни безудержно, так, чтобы потом ничего не осталось на сцене. Нельзя тратиться в театре так, чтобы в жизни все скользило мимо. Нужен баланс этих житейских затрат и творческих, ваши весы все время должны балансировать.
М.Д. Откуда вы черпаете силы, чем под заряжаетесь?
А.Ф. Я понимаю, что Евангелие — всего лишь изложение для нашего детского возраста каких-то основ бытия и нравственности, но, несмотря на наивность формулировок, я отношусь к ним очень доверчиво. И верю, что дающему воздастся. Нужно давать. И много раз я ловила себя на том, что энергетически это тоже так, и если я в хорошей форме, если у меня есть силы бросить энергию в зал, — идет обратный поток! Я не говорю о том, что весь зал вздохнет единым дыханием, но если среди ста человек десять вздохнули и выдохнули, то насколько же больше я получила, чем отдала! А если они еще немножко зацепили соседей, сидящих рядом! Это и есть храмовый эффект театра. Так что, конечно, театр — это модель, образ человеческого бытия. Если пришла в театр случайная девочка и попала на хороший спектакль и со сцены полетела какая-то шаровая молния и коснулась ее соседки, то не может девочка остаться безучастной. Вообще, у каждого человека есть какое-то специальное устройство: один — приемник, другой — передатчик. Тот, кто приемник, не может быть актером, а может только тот, у кого сильная антенна передачи.
М.Д. Я-то уверена, что и принимать энергию способен только тот, кто ее отдает. Ему возвращают отданное. И потому людям, которые стремятся сохранить энергетический запас, уходя в раковину, как улитка, я привожу в пример старших. Может быть, у них было больше биологических сил, но и отдавали они жизни больше, не скупясь.
А.Ф. Я всегда больше дружила не со сверстниками, а со старшими. Может быть, этим был обусловлен и мой брак с Владимировым, мне было с ним интересно. Я столько от него получала! Это была еще одна школа, человеческая школа…
М.Д. А какие спектакли так действовали на вас как на зрителя?
А.Ф. Достаточно много. «Идиот», «Мещане», «Варвары» в БДТ, «А зори здесь тихие» у Любимова на Таганке, «Макбет» Стуруа (я уж не говорю про те его спектакли, которые когда-то ошеломляли — «Ричард», «Кавказский меловой круг). Спектакли Марка Захарова, его фильмы.
М.Д. Что нынче приносит вам радость?
А.Ф. Конечно, дети Внуки.
М.Д. Вы относитесь к ним по-иному, чем к маленькой Варе?
А.Ф. Я всегда запаздывала с развитием, и хотя Варька родилась поздно, но я сама была долго недопеском и мало что понимала. Потом начала понимать и судорожно догонять. В результате и сейчас она для меня еще ребенок. И этот клубочек — Варя и ее детишки — я воспринимаю как единое целое. Все трое — это мое суммированное дитя. Я пытаюсь дать им то, что не успела дать Варе. Варьку маленькую я даже как следует не помню. Остались какие-то высказывания, фразочки, но ощущения ее маленькой у меня нет. И вот теперь я начинаю жадно «доедать» эти ощущения с внуками.
М.Д. Вы с ними проводите много времени?
А.Ф. Не могу сказать, что много, но я внимательнее к ним, чем к маленькой Варе.
М.Д. Они уже ходили в театр?
А.Ф. Ходили. Аня, видимо, унаследовала тягу к балету, пытается импровизировать под музыку — все, что я наблюдала, ни разу не повторилось. А у Никиты все-таки технический склад, он управляется с магнитофоном и видиком с трех-четырех лет, а в шесть решает задачки. Изначально они оба склонны к лицедейству, но ведь к этому склонны практически все дети. а надо ли поворачивать их в эту сторону — вопрос.
М.Д. А Варя шла на актерский сознательно?
А.Ф. Когда она была маленькая, она даже не заикалась на эту тему. Потом пошла на театроведческий, чтобы адаптироваться к атмосфере института (она говорила потом, что заранее понимала, что ее будут сравнивать, приглядываться). А потом она пошла показываться к Падве, но Владимиров сказал: «Как это моя дочь будет учиться не у меня?!» —и перевел ее на свой курс. Я этого не знала и узнала только тогда, когда началась эта перетяжка каната. Может быть, если бы этого не случилось, Варя сейчас была бы актрисой. Кроме того, она и сейчас говорит, что ее постоянно испепеляли взгляды, которые ей все время ставили баллы: папа, мама, дед… И потому, она считает, в ней не возникло необходимой свободы, раскованности…
М.Д. А когда вы учились, взгляды испепеляли?
А.Ф. Были, были. Но как-то быстро это все прекратилось. У меня была какая-то слепота на это дело. Зон говорил: «Актер должен обладать достаточной долей нахалина». Не нахальства, а нахалина. Видимо, у меня был этот самый нахалин, а вот у моей дочери его нет, Она из породы улиток,поэтому ей тяжело быть актрисой,она другая
Октябрь 1998 г