Город, в котором я когда-то жил, стоит на высоком холме. Вершине холма, самой красивой и богатой части города, где я родился и вырос, всегда доставалось вдоволь солнца, ее не топили дожди, и не одолевала сырость и слякоть. Там всегда играла музыка, шумели праздники и карнавалы, люди не знали тоски и печали. Тогда и я не представлял, что происходит ниже, в более бедных частях города, как никто вокруг. Я был так же счастлив, как остальные, и никогда не задумывался, откуда берется еда на моем столе, одежда в моем шкафу и вино в бокале. Но однажды меня одолела меланхолия, принесенная ветром с нижних кварталов города. Из трущоб.
Я больше не мог смотреть на радостные лица, голоса вечного праздника стали невыносимы для моего слуха. Тогда я спустился ниже, где всегда кипела работа. Я бежал, бежал от радости, от жизни. Спускался быстро, не задерживаясь подолгу на одном уровне холма. Грязи и убожества становилось все больше, и в какой-то момент праздность снова начала вступать в свои права. Не та, к которой я привык. Отталкивающая и бессмысленная обездвиженность. Время остановилось для людей, живущих у подножья холма.
Постепенно я дошел до грязных хибар нищих и бездомных. Там бродили ободранные лишайные дворняги и прокаженные тени людей с мокнущими язвами на лицах, под ногами валялись отбросы, попадались разлагающиеся трупы животных, всего чаще крыс. От моря, омывающего берег нижнего города, шло невыносимое зловоние. Вода, сырость и грязь были везде, приходилось ступать по скользкому илу и надутым трупикам выброшенных на берег рыб, издающих невыносимую аммиачную вонь. Здесь обитали не счастье и радость, а ненависть и то безразличие, то затаенная злоба. Скоро я затосковал по верхнему городу. Но сколько бы я ни искал дорогу домой, всегда натыкался лишь на те же хибары и грязное море, куда бы я ни пошел.
Не знаю, сколько я брожу в тумане нижнего города. Мои яркие одежды превратились в лохмотья, тело покрылось липкой грязью, меня одолел кашель, но дорогу домой я найти не могу. Кажется, обратного пути и нет вовсе. Нет никакого холма, только это бескрайнее дно гниющей сточной канавы. Тоску сменили страх и отчаяние, но я все еще в своем уме. Надежда на спасение не оставляет меня. Прошу вас, помогите, кто бы ни нашел это письмо. Спасите мою пропащую душу. У меня больше нет сил.