Первое, что удивило меня в Израиле, это маленькие девчонки, которые бродят по улицам наших крайот (пригороды Хайфы) хоть до полночи и ничего не боятся. Годы спустя я прочёл о пустяковом, в сущности, случае, поразившем автора гариков. Он, всего навсего, просочился сквозь стайку подростков, перегородившую собой тротуар, и застыл на месте, удивившись ещё не понимая чему. Потом сообразил: в России он не посмел бы так себя вести и, от греха подальше, перешёл бы на другую сторону улицы.
Стою в банке в небольшой очереди к автомату. Очередь маленькая, но неподвижная. Автомат загораживает задом гевер (мужчина), в руках у которого выданная автоматом распечатка. Гевер внимательно долго читает, никуда не спешит, всем своим задом выражая распространённый (не только в Израиле) принцип, который на иврите звучит: "нуах бишвили", что в переводе означает - мне так удобно. Очередь терпеливо ждёт - толкать, даже нежно, в спину здесь не принято, как и в Европе. Моё российское прошлое делает моё лицо слегка окосорылевшим. Гевер замечает это и говорит мне чистую правду: "Это не Россия". Я тоже сказал ему правду, правда, безбожно преувеличенную: "Ты прав. В России тебя бы уже убили".
В газете прочёл о "грабеже" рядом с нашим жильём. Хозяин лавочки обнаружил сорваный замок и вызвал полицию. "Грабителя" легко поймали, да он, похоже, и не собирался убегать. Когда хозяин лавки увидел похищенное - два батона хлеба - он ... зарыдал, кинулся в лавку, схватил ещё три батона и заставил голодного "вора" взять и их.
Когда наша алия девяносто, как цунами, хлынула в Израиль, для аферистов и банков - различие не столь уж велико - пришла пора неслыханой удачи: недавние советские граждане, видевшие чековые книжки разве что в кино, готовы были подписывать кому угодно что угодно и даже купить у жулика не принадлежащую ему квартиру. Не имеющие ни работы, нималейшего представления о своём как ближайшем, так и, тем более, сколько-нибудь отдалённом будущем, новенькие брали любые ссуды на любой срок и под любые проценты. Вот типичный диалог между мной (трусом) и храбрецом. Я - А если расплатиться не удастся, что будет? - Храбрец - Все берут. - Я - Но ведь проценты немалые, а степенная функция такова, что даже очень скромный долг с травинку величиной может неожиданно скоро подрасти до размеров баобаба? - Храбрец - Все так делают. Странно то, что приехали из России не зулусы, коим надо долго объяснять, что такое геометрическая прогрессия или экспоненциальный рост. Банковский служащий в разговоре с моей женой, когда увидел, что наша ссуда взята на меньший из двух возможных пятнадцатилетний срок (по моему настоянию), сделал мне комплимент, сказав: "До чего же умный у тебя муж!". Я оказался настолько умным, что мог с помощью карманного калькулятора сравнить пятнадцатую с двадцать пятой (второй возможный срок возврата ссуды) степенью величины большей единицы. Подавляющее большинство приехавших предпочли двадцатипятилетнюю кабалу, которая предполагает меньшие выплаты вначале. Те, кто сразу влез в большую ссуду, гордились, что у них "своя" квартира, и они не должны платить за съём чужому дяде. Было невозможно объяснить им, что пока их выплаты меньше гулькиного носа, а долг, привязанный к индексу цен, не убывает а растёт из-за инфляции, квартира не их, а банка, и что они всё равно платят не менее чужому дяде. Впрочем, это уже о странности эмигрантов, а не аборигенов. Сдающие квартиру на съём, как правило, не знали сантиментов. Однако ....
Наши соульпанники, - начальное обучение ивриту происходит на курсах, которые так называютсся - в ульпанах, - сняли квартиру за половинную плату: сдающий не пожелал брать с них ни агоры (копейки) больше, чем выделяемое министерством пособие на съём жилья, в то время резко отстающее от роста цен на квартиры. От этого правила он так и не отступил, игнорируя дальнейший рост цен за всё время съёма.
Большинство израильтян (французов, индусов, зулусов, американцев, африканцев ) полицию не любят и справедливо опасаются, особенно когда ты таки не прав. Однако ... Едем мы с женой по горной дороге. Впереди поворот направо под острым углом. Сбрасываю скорость, кручу рулевое колесо до отказа вправо, а авто ползёт вперёд и на полметра заезжает на встречку, прежде чем я бью по тормозам, - лопнула шина. И почти в то же мгновение получаю удар слева. Смятую дверь водителя заклинило, передняя фара вдребезги и т.д. К счастью, удалось вызвать полицию. А в чём проблема вызова? Если все живы и здоровы, полиция не заморачивается: сами де разбирайтесь друг с другом и с вашими страховыми компаниями. Прибывшие из полиции на место происшествия два молодых джентльмена сменили нам лопнувшее колесо и, убедившись что побитое авто на ходу, сопроводили нас почётным эскортом на мотоциклах к ближайшему гаражу, где мы оставили машину на ремонт и отправились домой на такси. После этого особенно дико читать про избитую ментами старуху, которая, по их словам, избивала! целое отделение! полиции. Уж лучше бы написали, что она сама себя высекла - не так позорно! А всего то и делов было, что старушка посмела спорить.
Ещё одно удивление относится не только к Израилю, но ко всему первому миру. Это можно назвать эмансипацией детей. Женщине в наше время достаточно заявить о сексуальном домогательстве, а то и об изнасиловании, чтобы ни в чём не повинному мужику было бы, ох как непросто, отмазаться. Бог и адвокат в помощь, если денег на адвоката хватит. Так и с детьми. Посмей только учитель повысить голос на малолетнего мерзавца, тотчас потеряет работу. Стоит только ребёнку позвонить в полицию и пожаловаться на побои, никакая экспертиза не понадобится. Папу в браслетах волокут в отделение, а глупое дитё, не считаясь со слезами запоздалыми в три ручья, насильно отдадут на воспитание в чужую семью. Однажды смышлённый сукин сын предъявил отцу ультиматум: "Или ты, папа, купишь мне модные (весьма дорогие) кроссовки, или я позвоню в полицию и скажу, что ты меня бьёшь". Папа, русский рабочий (еврейской национальности), снял ремень и отхлестал поросёнка по заднице. "А теперь можешь звонить - хоть лгать не придётся", - говорит. Сын не звонил: видать, немного поумнел от порки.
Но главное, подростковый свободный секс. Семнадцати-восемнадцати - летняя дочурка приводит в родительский дом своего бой-френда и укладывается с ним в постель у родителей на виду (в соседней спальне). Такое моему поколению и в сладких снах не снилось!
О странности, причём всепланетной, левых политкорректных политиков написано столько, что добавить нечего. Разве что о личном впечатлении от одной беседы с симпатичной, но левой на всю голову дамой. Речь зашла об одиннадцатом сентября. "Ну хорошо", - говорю, - "для организации и реализации этого мегатеракта сто бандитов достаточно, но остальные полтора миллиарда мусульман плакали или смеялись?". В Технионе, где я пока работаю, арабы мусульмане раздавали своим сладости, веселились, праздновали победу над "большим дьяволом". - "Плакали, плакали!!", - почти кричала левая дама каким-то шаманским каталептическим голосом. После этого продолжать дискуссию имело бы смысл разве что в кабинете психиатра, будь такая возможность.