Дождь, который шел пол ночи, все-таки решил прекратиться. Обычно после него остается ярко выраженный запах патрикора и для Полосатика — очень значимый, потому что от такого приятного и ненавязчивого запаха, который идет с ним рука об руку всю жизнь, он просыпался, чтобы встретить очередное возрождение жизни.
«Сейчас можно практически воочию наблюдать жизнь, — подумал Полосатик, созерцая, как желтая головка одуванчика медленно преобразуется, превращаясь из желтой в серую. Но приятная его взору картина продлилась недолго. Порыв жестокого ветра рассеял по ветру эту пушистую сферу, оставив бледноватый пенек с темными, вкраплениями»
— Все решает время. Когда-нибудь и тебя сдует, и меня.
Полосатик посмотрел вниз на абсолютную белизну той конструкции, на которой он сидит уже очень долго. С тех пор прошло немало лет, но замедленный метаболизм, который свойственен представителям его вида, позволял долгое время обходиться без пищи. Но с этим он никак не может смириться и всячески отрицает возможность неминуемых перемен. Что бы не говорил Пятнистый, а все склонны верить в хороший конец.
— А ты все о плохом, да о плохом. Знаешь, сколько времени прошло, а мы все еще здесь!
— А я бы не был так уверен. Твой лепесток оторвется и унесется ветром вместе с тобой. И что потом? Оглянись вокруг — одна сплошная река!
— И что ты предлагаешь, — посмотрев на соседнюю белую конструкцию, поинтересовался Полосатик.
— Спускаться!
Он не смог сдержаться от наплыва неконтролируемого истерического смеха. Вот же дурень! Как ты тут спустишься? Не за что зацепиться. Да он просто грохнется на землю, переломав и отбив себе все возможное! Но умом он понимал, что шансы выжить сидя на месте почти такие же. Опять же — это дело времени.
— И как ты планируешь спуститься вниз?
— А потихоньку. Сначала спрыгнуть на стебелек, который пониже, потом так на следующий и окажусь на поверхности.
До Полосатика только сейчас дошло, что эта мысль все-таки имеет здравый смысл. Так же до него дошла вся бренность бытия, которое он проживает абсолютно бессмысленно, не имея никакой цели. Какая разница, действительно — всю жизнь просидеть на этом белом лепестке или спуститься, пусть и с риском, вниз? Его внутренний наблюдатель просто умолял спускаться, а еще кто-то говорил, что все будет хорошо! Почти ежечасно он наблюдал, как ветер срывает лепестки цветов и уносит далеко отсюда. Но, что делать? Как поступить в этой ситуации, если тебе неизвестно, когда это будет, и будет ли вообще.
Тем временем Пятнистый продолжил.
— Сегодня у нас суббота?
— Да.
— Заметил, что Васьки нет? Он же приходит каждую субботу порыбачить. Никогда еще не пропускал это, а сегодня его нет. И вообще, после того, как…
— Вы не спуститесь вниз!
Оба друга буквально почувствовали вибрацию, которая создавалась басистым голосом откуда-то снизу. Несколько минут они молчали, потому что голос был настолько низким и тем временем настолько успокаивающим, что никому не хотелось его перебивать.
— Подойдите к краю, — продолжил голос. — Не бойтесь. Просто подойдите к краю и посмотрите вниз.
Из-за ограниченного зрения они не могли увидеть, что внизу, поэтому придется подойти к краю и осторожно посмотреть. Полосатик посмотрел в сторону Пятнистого и спросил.
— Думаешь, это хорошая идея?
— Не знаю, но я не намерен сидеть, сложа лапы!
С этими словами Пятнистый не спеша побрел к краю. Подул легкий, но ощутимый ветер и он, поскользнувшись, чуть не сорвался вниз. Но, к его счастью, этого не произошло.
— Осторожнее, братцы! Будьте внимательны к тому, что живете и как живете. Иначе попадете в плен.
— Плен? Какой плен? — Дрожащим голосом спросил Полосатик.
— Плен иллюзий, который называется здравым смыслом. Это у умных существ его нет, и никогда не будет. Меня никто не предупреждал о такой возможности, когда я шел к свету, ослепленный мирскими желаниями и такими же омрачениями. Хотя я раньше был хорошим человеком, но социум сделал то, что делает.
— Ты был человеком?! — Наблюдая за медленным продвижением друга, спросил Полосатик.
— Да. Это было славное время. По крайней мере, мне так казалось. Я был журналистом и собирал информацию. Однако владение информацией вовсе не сделало меня свободным. Чем больше я знал, тем сложнее было это интегрировать в свою картину мира. Но получение информации не самая главная задача. Нужно было ее разорвать на волокна и плести свою информацию — свою паутину для порабощения общества!
— Что за… — Пятнистый добрался до края. Действительно, чем меньше знаешь, тем лучше спишь. Правда всегда имеет ценность и порой она забирает у нас последнее — надежду!
Его взору представился ковер из паутины, а из нее смотрел паук. Теперь понятно, кто все это время держал с ними связь.
— Что… что ты видишь? — Заметив испуг товарища, поинтересовался Полосатик.
— Отменяется. Мы не спустимся вниз. Там паутина…
— Сидите на месте, — вмешался в их разговор паук. Здесь каждый занимается тем, чем должен и у каждого свое место. Мое место здесь — я плету сети для того, чтобы жить. Для того, чтобы забирать себе все новые маленькие жизни, потому что по другому мое существование невозможно. Вы сидите здесь и не даете мне спокойно поспать своими вечными разговорами ни о чем. Ну что ж, такая моя доля — это все терпеть. Других условий просто нет!
Пятнистый всегда был оптимистом и всегда верил, что добро побеждает зло, что рано или поздно и для него найдется спасительная травинка, которая поможет спуститься ему на поверхность. Но сейчас его оптимизм начал испаряться едким паром, который обжигал все нутро и не давал смириться.
— Но должен же быть выход! — Громко сказал Полосатик. — Ты же можешь освободиться от своей паутины и уйти. Тебе не обязательно быть в ее заточении.
Окружающее пространство наполнилось смехом паука. Он смеялся настолько сильно, что вся паутина от этого сотрясалась и сотрясала цветок, на котором сидят Полосатик и Пятнистый.
— Хотите, я расскажу вам страшную правду? Эта правда будет пострашнее той, что вы сейчас увидели! — Паук не стал дожидаться ответа. — Короче, братцы, все мы, весь мир, от букашки до слона и таинственных людей, вся Вселенная, все миры, от мала до велика — это все паутина. А мы с вами и все существа… да что уж там говорить — все миры — это просто маленькие жизни. Всем нужно кушать и процветать. Кто-то плетет паутину здесь, кто-то — плетет паутину вселенскую. У нее даже название есть — ум.
— Но, — Полосатик был в ужасе от того вопроса, который родился у него в голове. Правильно сказал паук — информация ценна и платить порой приходится за нее сполна. Но он не мог совладать с любопытством, которое смешалось со страхом, образуя гремучую смесь, которая состоит из отчаяния и безысходности. — Но кто же этот паук, который плетет паутину ума?
А в это время Пятнистый, который жаждал свободы, который решил бросить вызов системе, смотрел вдаль и ждал. Больше нет никакой свободы, нет цели, нет того лучика, который давал ему свет позитива. Он просто смотрел вдаль и вспоминал, как два дня назад на горизонте зажглось на миг второе солнце, после которого стало как-то тише и спокойнее. Которое породило черные тучи, что сейчас надвигаются с запада, закрывая последние лучики светила, которое так преданно грело душу и любило каждое живое существо на этой планете. Накатил резкий порыв ветра и…
И все. Не прошло и секунды, как Пятнистый увидел краем глаза Полосатика и совсем небольшой ковер из паутины. Он поднимался все выше и выше. И впервые за всю свою жизнь он увидел такое, что повергло его в философский экстаз. Огромная масса, которая казалась до этого всем миром, слилась с такими же массивными цветками, которые имели коричневые стебли и на верхушке ярко зеленую листву. Здесь как-то и дышится легче. Потом Пятнистый повернул голову влево и увидел огромную дыру в земле. Но это было лишь мельком. Ветер стих и его ковер-самолет стремительно полетел вниз. Уже через минуту его несло течение какой-то реки. Опять стало спокойно и, наблюдая за дождем, который только начинался, он вспомнил те славные деньки, когда они с Полосатиком сидели и разговаривали ни о чем, когда наблюдали вместе закаты и рассветы, когда после весеннего дождика смотрели в еще не высохшие капли и удивлялись той красоте, которую можно было пережить. Но так было не всегда.
До этого он жил в земле с такими же пятнистыми, как и он сам. Но потом пришлось столкнуться с теми, о ком сочиняли байки и легенды — с людьми. Его вместе с листьями сгребли подальше от дома, которого скорее всего уже не было. Потом ветер сделал свое дело и перенес его на лепесток ромашки, где его уже ждал Пятнистый, судьба которого сложилась похожим образом.
Может быть, он найдет кого-нибудь. Дождь усилился, орошая землю черными каплями.
— Пятнистый! — Только и успел прокричать вслед улетающему другу Полосатик, срываясь с лепестка и падая в мягкую трясину.
Всю жизнь будто бы поставили на паузу. Все чувства, все мысли, все существование прекратилось и на место этого пришло полное безмолвие. Окружающий мир взорвался на сотни мелких осколков, а затем собрался по новому, но жить в нем было уже невозможно.
— Полосатый!
Бас паука или вибрация паутины, привели в чувство бедное беспомощное тельце, которое с каждым мигом погружалось в бездонную пучину. Испугался ли он — скорее нет. Хотя Полосатик четко осознавал, что обречен и по-другому уже никогда не будет. Паутина обволокла все его существо так, что даже пошевелиться было в тягость.
— Ничего страшного, не бойся. Все равно это уже не важно, — успокаивающе произнес паук. — Думаешь, что я тебя собрался съесть? Ошибаешься. Было бы это так, я с тобой не вел бы диалог.
— Что это значит? Это не важно? Что не важно?
— Черные тучи похоронят все под своим дождем. Но есть кое-что хорошее, теперь ты со мной. Я буду тебе приносить еду и обеспечивать кров, а ты будешь рассказывать, что видел, где жил… в общем свою жизнь. Как никак, а я все-таки журналист!
На паутину упала первая черная капля, растекаясь, она окрасила часть ее в серый цвет, а небо, которое Полосатик еще мог видеть, стало по настоящему черным.
— Ты так и не сказал.
— Что не сказал? — Не понял паук.
— Кто за этим стоит. Кто самый главный паук, который плетет паутину ума и держит всех нас в иллюзиях?
Паук по-философски посмотрел на Полосатика, который сейчас выглядел не полосатым, а серым, окутанным покрывалом паутины, и без раздумий ответил.
— Ты.
— Чего? — Полосатик находился в какой-то прострации и не мог воспринимать дальнейшее объяснение, но, несмотря на это, паук продолжил свое объяснение.
— Ты строишь паутину, и я… все живые существа обречены плести сети, чтобы хоть как-то прожить, поглощая все новые жизни. Но мы так стараемся, так активно плетем паутину, что уже не замечаем, как стали ее пленником. Что может быть смешнее? Паук угодил в собственную сеть!
***
А в этот момент на Международной космической станции, все астронавты смотрели только в одну сторону. Второй день, уже тридцать первый раз, как и положено, они наблюдали восходы и закаты уже безжизненной планеты Земля. Каким-то чудом, за полчаса до того, как все закончилось, им отправили сообщение. В таких ситуациях станция переходит в автономный режим и продолжает вращаться вокруг Земли.
— Как назвать? — Нарушил тишину один из астронавтов, который достал абсолютно новый журнал, в котором еще не было записей, но какая уже разница…
— Что? — Оторвал свой взгляд от огромного серого шара коллега, который сидел рядом.
— Да вот, решил написать типа Библии. О людях. О динозаврах… Кратенько обо всем, что связано с цивилизацией.
— Маленькие жизни. — Без каких-либо эмоций сказал человек. — Напиши о том, что цивилизация, обладающая огромным опытом и познанием системы мира, уничтожила саму себя из-за дурости и зависти. Из-за ненависти к ближнему своему и безразличия к будущему. Напиши про муравейник, который разорил сам себя.
— Слушай, ты прям полон идей. Бери и сам пиши. Мне лень.
— Так уж и быть. Но я напишу не про муравейник. Хочется конкретики, как с Адамом и Евой.
— Дело твое.
И астронавт пошел куда-то, оставив коллегу наедине с мыслями.
***
— Мы проспали, вставай!
— Что? — Кирилл не мог поверить. Они опоздали на экзамен по социологии на целых четыре часа и скорее всего он уже прошел.
Костя был не менее обеспокоен, ведь родителей у них не было. Теракт в метро оборвал их жизни и многих других людей. И опоздание на экзамен было для них огромным потрясением. Сколько времени и нервов они потратили, чтобы поступить в педагогический университет.
Быстро собравшись, они вышли из здания общежития и направились в сторону остановки. На улице обычное весеннее утро, которое порадовало их безоблачным небом
— Что будем делать? — Спросил Костя, но ответа так и не получил, потому что внезапно во всем городе завыли сирены.
«Внимание всем! Боевая тревога!...»
— Чеерт! — Глаза Кирилла округлились. — Это не учения! Я читал об этом на форуме выживальщиков!
— Что будем делать? У нас нет никаких убе…
Он еле удержался на ногах, когда их задели двое мужчин, которые куда-то бежали, сломя голову.
— Хочешь посмотреть салют?
Он понял.
— Да! Мечта всей моей жизни!
Оба не помнили, как оказались на крыше самого высокого здания в округе. Расстояние было небольшим. Двадцатиэтажка находилась в нескольких минутах от остановки.
Глядя на северо-восток, Костя спросил.
— Интересно, где будет взрыв?
— Мы увидим. В небе должна появиться полоса как от самолета. Ты главное на саму вспышку не смотри. Ослепнешь сразу же.
— Как-то дико это все. Посмотри вниз.
А там, внизу, на дорогах, на тротуарах, метались маленькие человечки. Никто не понимал, что происходит, но они чувствовали, что это не то, что бывало раньше. Это не учебная тревога. Автомобили на дорогах полностью игнорировали светофоры, что послужило возникновению массовых столкновений. Кто-то бежал, кто-то просто стоял на месте и рыдал, пока его не затаптывала толпа или не переезжала очередная машина. Одним словом — хаос!
— Дико. Даже не знаю, как реагировать. Умом я понимаю, что это рано или поздно должно было случиться, но все равно — это дико и неправи… Ой ё!
— Что!
— А вот и первая пошла! — Кирилл указал рукой направление первого инверсионного следа, который оставила ядерная ракета.
— Ба-тюш-ки! — Теперь стало очень страшно, и Костя сел на бетонную поверхность крыши и обхватил ноги руками. — А откуда?
— Понятия не имею. С географией у меня плохо. Может Китай или Америка.
— Или террористы, — предположил парень.
А тем не менее ракета стремилась все ближе к поставленной цели. Некоторое время инверсионный след, который освещался солнечными лучами, был в виде сплошной линии, но потом он раздвоился, а потом еще и еще.
— Большая часть холостых, чтобы сбить с толку противоракетную оборону.
— А они могут сбить ракету? То есть, возможно, взрыва не будет? — Все еще верил в лучшее Костя.
— Ты посмотри, сколько их. Неужели ты думаешь, что нам так повезет, что собьют именно ядерную боеголовку. Их тут больше двадцати! Хотя, узнаем где-то, через минуту. Может больше.
— Мы умрем?
— Ты даже не успеешь ничего почувствовать. Ядерный взрыв действует быстрее нервного импульса. В любом случае, внизу было бы хуже среди толпы обезумевших людишек. Ну все, начинается.
Брат ничего не ответил. Оставшееся время они просто сидели и смотрели на спускающиеся к земле ядерные боеголовки. Внезапно небо озарилось ярким светом, словно недалеко от них родилось новое Солнце. Чуть позднее, совсем чуть-чуть, послышался звук, напоминающий раскат грома, а потом вспышка достигла и двадцатиэтажки. В самый последний момент перед смертью, Костя увидел очертания гриба, который ни с чем не спутаешь. Но ядерный ветер снес последнее упоминание о жизни двух братьев, которые даже в такой момент сохранили в душе то, что свойственно настоящим людям!