Бананасы

Владимир Гугель
               
   
     Моим воспитанием  отец практически не занимался. С уверенностью и  без всякого упрёка  своему покойному родителю говорю об этом.  Не занимался  не потому, что плохо относился ко мне или был так занят, что не до меня было.
 
      О  детстве отца я почти ничего не знаю, но думаю, что оно  в захолустном  еврейском местечке было и бедным и безрадостным.  Оттуда  при первой возможности  ещё молодым  юношей он вырвался,  и жизнь его сразу стала борьбой за существование и самоутверждение. На этом пути он достиг немалого… А поскольку, как говорят умные педагоги – все мы из детства –  прибрести  положительный опыт «в деле воспитания  подрастающего поколения»   ему было просто неоткуда.   Да и время, когда мне, ребёнку требовалось  особое  внимание от родителя, было не то. Суровое время! Предвоенные неспокойные годы, тюрьма, в которую он попал «без вины виноватым»... А дальше  - война, тяжкая эвакуация, долгая разлука с семьёй.  Не то, что заниматься моим воспитанием – видеть меня ему приходилось редко.
      В мои 10 – 12 лет, маме было  уже непросто  справляться со мной: не делал уроки,  допоздна  пропадал с пацанами во дворе, футбол, хоккей, драки, синяки – ушибы и т.п. 
     Когда дома появлялся отец, она пытались привлечь его к воспитанию сына:

    -Ты хотя бы вёл себя, как отец! Разберись с ним!

   Отец, как правило, отмалчивался, уж больно не хотел «разбираться» со мной, просто не умел он  этого делать. И когда мать продолжала свои упрёки,  пытался принять грозный вид, снимал ремень и изрекал:

  - Ты чего мать не слушаешь? До каких пор это будет! Смотри мне!  А то я с тобой  разберусь - и похлопывал  себя  ремнём по руке…

     К разочарованию мамы на этом  всё и кончалось. А она заключала:

     -Тебе только твоя работа нужна да пьянки с друзьями, а воспитанием детей  я должна заниматься!

      Если в этот момент я терял бдительность, давала мне подзатыльник. Вот и всё. Урок воспитания на этом заканчивался, а папа с облегчением  надевал ремень на свою гимнастёрку…
       Моему младшему брату в этом смысле повезло больше. Младшим детям в семье вообще, как правило, и  внимания и участия от родителей  достаётся  значительно больше.  Даже  уже имея свою семью, брат   жил с родителями.
     Я же  рано начал самостоятельную жизнь  и  стал «отрезанным ломтем». Но дело даже не в этих объективных обстоятельствах. Уж так сложились отношения в нашей семье. Такова жизнь…
Повторюсь:  никаких обид по  неучастию в моём воспитании у меня к отцу нет.
    И по своей природе, и в силу малой образованности он  просто не умел обращаться с детьми. Ни играть, ни рассказывать им  сказки (он их просто не знал!), ни просто приласкать — ничего этого он не умел. Но он был добрым человеком и доброта его проявлялась во многом.  Многим, даже чужим людям он помогал, притом совершенно бескорыстно. А настоящая человеческая теплота, даже нежность, в нем была глубоко запрятана. Думаю, даже моей маме они редко доставались…
    А вот примером для подражания для меня во многом  отец  был всегда!

        И только к одному человеку,  он питал беспредельную, нескрываемую любовь, испытывал огромную нежность, стремился, как мог, их выразить и хотел получить в ответ такое же отношение. Этот человек — его правнучка Настенька, моя первая, старшая внучка. Когда она родилась,  дедушке Лёве - её прадеду -  было 73 года.

      К двум годам Настенька была очаровательным ребенком, очень смышленым, с вполне заметным  непростым характером. И с ярко выраженным (это бывает у многих маленьких детей) неприятием старых людей. А дедушка (прадедушка) Лёва был именно таким! Близко к себе она его не подпускала. Когда он звонил ей и спрашивал:

 -  Что тебе принести, Настенька? — она отвечала:

 - Бананасы!

  Имелись в виду ананасы и бананы одновременно.

  И когда он «доставал» и приносил все, что ей хотелось,  она встречала его в дверях, принимала гостинцы  и  говорила:

  -Пасибо, деда!  Иди, иди деда!  И пыталась чуть ли не прямо с порога выпроводить его.

   А он только смотрел на нее своими большими карими глазами, выражавшими беспредельную любовь и нежность!

  И на лице его  -  какая-то беспомощная, и от этого даже глуповатая улыбка. Казалось, он готов  для нее луну достать с неба! Но  выразить свои чувства никак не умел. Она была его последней и самой сильной любовью. Без слез не могу вспоминать об этом!...

      Отец страшно не хотел уходить на пенсию. Предвидел, что жить без завода, без любимого дела, которым до конца занимался с полной отдачей, не сможет. Но здоровье уже  мешало нормально работать.

    За месяц до своей  кончины он позвонил и нам  и своему внуку - нашему сыну.   Спросил, может ли   чем-нибудь помочь, может быть, нужно что-то «выписать», «достать», пока он еще на работе?
       Сын тогда занимался ремонтом своей квартиры. Отец помог ему получить для этого необходимые материалы (как всегда в то время - дефицит!)

       После этого попросил меня написать заявление об уходе на пенсию.  Хотя и не говорил об этом, но я точно знаю, что он страстно надеялся, что генеральный директор завода – его большой друг! -  не подпишет это заявление и будет отговаривать его… Ведь на пенсию его никто не гнал, работать он продолжал блистательно  и, в общем,  не болел. Вернее, о своих болячках на работе как-то забывал, не говорил о них. Даже по неимоверно крутой лестнице в свой кабинет на третьем этаже безропотно поднимался!

    Но…  наступили новые времена. Шакальские!. На его должности реально можно было разбогатеть  Но не  отцу!  Ему это никогда не было нужно.
 А «они» - новая поросль - к этому стремились и  это сделали.  Весь задел, который после себя оставил - «доставал» для  завода отец -  распродали!   Центральный склад - размером с хорошее футбольное поле! - грабили долго. Начинался капитализм – по-русски!... 

    Заявление отца об уходе, было сходу подписано. И он  как-то сразу  сник, потух,  будто жизнь из него ушла. Уехал на дачу в Новые Санжары, и через несколько дней его не стало…
  Светлая ему память!
         Насте тогда ещё не было и 3-х лет. Понять, какого человека, какой большой любви она лишилась – ей было не дано!...