Световая Фантазия. 2

Сиия Тата
СВЕТОВАЯ ФАНТАЗИЯ
О сотворении вездесущего мира, жизни великого русского поэта
Александра Сергеевича Пушкина и его Музы Татьяны


Мне старцем книжечка одна была дана, святых сокровищ знаний красота!
«…грех побеждён земли, а славы никто не просит для себя…»
(исчез старик, как не бывало…)

«Открылась бездна, звезд полна, звезда тщеславья в бездне дна!» -
сказал однажды Ломоносов, виват, ему! Виктория досталась стихотворцу,
наукой слога крепнул я, он – академик и учёный… (кто, по сравнению с ним, я?)

Единодушно и согласно совокупилась плоть моя с его правнучкою – Волконской,
корпускулярно строил я «научную картину мира» (так Ломоносова любя…)

Знаешь, Михайло, «Гармония» от Бога шла! Ты - «Ломоносов, наша вечность»,
Дашкова видела тебя, как славу, ты крепость взял, она твоя!
Княгиня добрая душа, словесность русскую хваля
сказала бы и в моё время «Народ, полюбит и тебя»
(её слова, как вера манят, ведь, «счастье, не слепо, как славят» –
Императрице в честь слова, «Решений твёрдость», всё же, я
«не слабоумием прославлюсь» а рифмой, в мир её неся…)

И тут, родной наш Ломоносов – «Не слов ловитель, а ума искатель,
человек быть должен!» – цитировал из Псалтыря.
Его жена Германии душа, России предалась делом и словом,
Элизабет, во истину, чиста (так был Михайло иноземок вором?)

Один свидетель Миолита – эпохи древней лабиринт,
открыл врата в наивысший мир, что в Соловках из камня был,
вершил святой душой поэта, в учёный мир его вводил,
терзаньем душу излечил, любовью к тайнам одарил,
дар ясновидения открыл, холил лучами Творца Света.
«Начала» зреть Михайло стал, как Пётр Великий жить мечтал -
Россию знанием просвещать, врата в Европу открывать,
безбрежность Мысли постигать и Русским Духом весть вещать;
Христом, иль Буддой, знать хотел – «Где в Свете Света Свет Светлей»,
355 (Речи Готамо Буддхос, Среднее собрание, LXXIX )

Понять царей хотел и я, их разум мне не непостигаем,
принять владык был рад всегда… без Музы жизнь меня пугает…
Без знания казна пуста, народ стыдится, но прощает;
а c Первым - слава нас нашла, своею мудростью пленяет!
(Та мощь, и в дочери Петра, доверившись простому люду,
собою в каждого вошла, чтоб просвещение слать повсюду)


Святейший Храм сгорел дотла, отстроен будет постепенно:
Дельфийский Храм – веков молва, песками спрятан, несомненно,
сгорел однажды оттого, что «истины не понимали» -
так Богом сказано умно.

Вы “Пятикнижие" не читали? “Тору”, читали? - Всё - Библии звено.
Слог “Пятикнижия” изучали евреи, как "Имён" лицо:
«Мелаха (работа) будет делаться шесть дней, а в день седьмой
будет для вас Кодем (святой) Шаббат (завершённый)».
Дословно: Соблюдай свободный день – святых познаний он купель!
От недостатка поучений легко набраться заблуждений,
кто истину не соблюдает тот сам себя не уважает,
что уважать ему иных (?), - упадок свой не замечает!
(Свобода личности несёт ответственность за весь народ,
и потому - шесть дней труда, седьмой день - отдых, до утра)

К глубокой и земной печали во всём есть грех, пока есть я
(желал же я великой славы, не победил в себе врага -
трудился пока люди спали…)
Зачем мне жизнь, её забавы, в ней лесть и подлая игра,
любовь, что искренней была на части злобно разорвали
и любопытно ожидали, как с театрального крыльца,
любви позорного конца... и получили, что желали,
мой путь решили за меня: По Петербургу шла молва –
«Поэт, давно уже с рогами, не видит в зеркале себя!»
Мою Наташу унижали, неверность мужу приписали,
плохой женой звалась она, меня с Дантесом разругали,
я принялся платить счета всех сплетников, за их дела...
Со смертью недруги играли, указывая на царя,
узреть любовником желали моей Наташи... всё ж вела
к Дантесу призрачно игра – он, сукин сын, быть может, всё же,
с женой наставил мне рога, - дуэлью подана «стряпня»!

«Друзья, уйду я вновь туда, где Бога знал благословенья,
там где Душа моя была и принесла с собой ученья
(уж исчерпал их все до дна, постигну новых непременно,
чтоб на Земле мои слова отрадой стали - в свет спасенья…)
Прощаю всех и исчезаю, в своё бессмертье уходя...
учёным в небе стану, знаю, чтобы, учить и вас, любя,
иными быть и возродить духовность мудрого ученья
лучом забытого творенья во имя мира просвещенья», -
в предсмертных муках мыслю я…

О, Боже, зришь ли Ты меня? Для всех и, даже для себя,
стыдится слабая рука писать прощальную поэму,
боюсь, смертельно ранен я…
Так стоит ли просить вельможей о памяти на смертном ложе,
прямых наследников моих и любящих мои стихи,
в поэта верить возвращение (как долго стану я бродить
среди вселенских океанов... звездой небесной мне не быть,
а слыть земной душою знаю, учения сеять - светом лить,
из Музы верной, лик её хвалить… мой Бог, кому ещё так жить?)