Казалось, утро наступило слишком быстро. Ласковое солнце приятно грело лицо и локоть согнутой руки. Блаженный сон не желал отступать, овевая его фантазиями. Ночные события не вспоминались. Чувство блаженства так и тянуло его в свои теплые солнечные объятия, но настойчивые голоса ждали от Алексея совершенно другого.
- Рекрут, подъем! К тебе пришли.
Алексей с трудом заставил себя открыть глаза.
- Я уже проснулся. Простите. Есть, подъем!
Он сел на кровати, пригладил пятерней взъерошенные волосы.
- Очень хорошо.
Над больничной койкой возвышался сам аклаунд подразделения, в котором служил Алексей. После бессонной ночи он выглядел утомленным. Позади стоял главный рарит местной церквушки.
В армии походы в Священный Дом являлись целым ритуалом. Сразу после пробуждения и утренних процедур имперцы направлялись к площади. Миновав арку, входили внутрь просторного храма. В это время начиналась служба. Рариты, облаченные в белые длинные одеяния, шествовали по кругу, читая проповеди. Многие прихожане, среди них и имперцы, во время службы подпевали. Алексей, как правило, использовал это время для отдыха, подпирая плечом стену (свободных сидячих мест было мало, да и не пристало это военным). Он тихонько дремал, даже не пытаясь вникать в непонятные слова.
А сейчас рарит – стройный, уже в годах человек, со скудными черными волосами – стоял, нахмурившись, словно подбирая слова для предстоящей беседы.
- Как ваше самочувствие, рекрут Алексей? – обратился к нему аклаунд.
- Со мной все в порядке. Моему напарнику досталось больше.
Алексей чувствовал повисшее в воздухе напряжение. Рарит поднял ладонь, обращенную к нему:
- Приветствую тебя, раб Создателя нашего.
- Приветствую вас, служитель Создателя.
- Простите, сын мой, но, несмотря на ваше больное тело, я вынужден завести этот разговор.
Алексей не удержался от ухмылки.
- Не переживайте за мое тело, оно быстро выздоравливает. Самое лучшее лечение – отдых и здоровый сон. Так доктор сказал.
Рарит окинул Алексея неодобрительным взглядом.
- Говорите уже, ваше святейшество, не тяните, – предчувствие опасности возрастало с каждой секундой.
- Вы сумели уничтожить вампира. Как вы это сделали? – церковник смотрел на Алексея немигающими глазами, и в них читалось смешанное чувство страха и участия.
- Да я толком и сам не понял, – Алексей судорожно перебирал в памяти события прошлой ночи, пытаясь найти объяснение.
- Вы, конечно, сошлетесь на амулет, который был при вас?
Алексей пожал плечами.
- Наверное, так и было. Другого объяснения я не …
Рарит бесцеремонно прервал собеседника:
- Это очевидно, что нынешней ночью была применена магия. Подобного эффекта до сих пор не наблюдалось при чтении истинных молитв, а значит, из ваших уст прозвучало заклинание.
Заговорил аклаунд:
- Отсюда следует вывод: вы – маг! А это означает, что, по указу императора и сообщества Люда Святейшего, заручившись решением военного суда, мы обязаны предать вас огню.
- Вы шутите?! Когда был суд? И почему, за то, что я уничтожил нечисть и спас жизни имперцев, меня присудили к смертной казни?
Для Алексея слова начальника прозвучали как бред сумасшедшего. Он вскочил с кушетки и подошел вплотную к незваным гостям.
- Сегодня утром, - прозвучали слова святейшего. - Присутствие мага исключено.
Алексей с возмущением взирал на говорившего:
- Вот, я понимаю, законы!
Рарит поморщился, он даже не скрывал, что Алексей ему неприятен. Магов причисляли к нечисти, а разговоры с ними оскверняли душу и мысли людские.
- Перед исполнением приговора вы должны исповедаться.
- Вы даже не желаете выслушать меня на суде, но настаиваете на исповеди?
- Ваша вина уже доказана. Вы применили магию на глазах десятка имперцев, а осмотр убитого вампира не оставляет сомнений, - резко ответил аклаунд. – Умерьте свой пыл, рекрут, вы обязаны подчиняться приказам императора.
- На исповеди вы должны поведать нам свою прошлую жизнь, - добавил священник, - назвать всех отцов по пятое колено, и поклясться на кресте искренностью перед Создателем.
Алексей решил, что самое трудное здесь, пожалуй, назвать отцов по пятое колено. Вспомнить двоих-троих – еще, куда ни шло…
- И на какое время назначена процедура?
Рарит продолжал, растягивая слова:
- Это священное деяние предполагает определенное время и место. Я жду вас к вечерне в исповедальне Храма.
- Постараюсь не опоздать.
Не произнеся больше ни слова, святейший вышел из палаты. Прежде чем последовать за ним, аклаунд счел нужным добавить ко всему сказанному:
- Ваша казнь состоится завтра на рассвете. Если вы не явитесь в Храм, то встретитесь с Создателем без духовного отпущения.
Алексей проводил их взглядом. Странное пробуждение, абсурдный разговор. В голове гудело от мыслей и эмоций. Он подошел к окошку. Сам не заметил, как начал говорить вслух:
- Вот и все, допрыгался. Господи, за что ты меня так? Жил – не тужил… И пожалуйста – вспоминай всех отцов по пятое колено! Веселенький у меня последний день жизни…
С соседней койки послышалась возня, потом тихий голос вчерашнего напарника:
- Ал… Ты как?
Присев на край кровати Криса, Алексей посмотрел на товарища. Тот выглядел болезненно бледным, голова перевязана. Пока в палате находились аклаунд с раритом, он старательно делал вид, что спит. Сейчас его лицо выражало неподдельную тревогу.
- Спасибо, друг. Как видишь, жив пока. Одна беда: амулет мой потерялся.
- Это плохо.
- Да. И обидно: как-никак, тетушкин подарок. Только сейчас начал ценить его по-настоящему.
- Ал, я все слышал… А как вампир оказался в городе? Ничего не помню.
- Ты вдруг стал вести себя странно. Этот тип тебя как-будто околдовал. Пришлось ударить тебя.
- Я был под воздействием Зова вампира. До сих пор в голове эта песня… Слов в ней нет, только желание слушать и слушать.
- Но почему меня обвинили в применении магии?
- Законы Империи очень строги к тем, кто владеет ею. Тем более там были свидетели. Даже если ты всех спасал, для них ты – опаснее вампира.
Алексей в изумлении смотрел на Криса.
- Какая тут, к черту, магия?! Этот тип всех вас зомбировал! Просто чудо, что он сдох! Молитвою или силой креста, не знаю. Может, сам Бог спустился на помощь, когда увидел, что на земле творится.
- Создатель… Кто же знает? А мог это сделать кто-нибудь другой?
- В смысле?
- Как жаль, что я не видел, - Крис смутился. Ему было стыдно за себя. Он впустил нечисть в город, не смог сохранить ясность рассудка и подвел товарища…
Алексей еще несколько минут сидел неподвижно, глядя в одну точку.
- Не раскисай, Крис. Эта тварь подчинила всех наших. Там такое было! Они готовы были разорвать меня на части, а глаза – пустые… Неприятное зрелище.
- А как же ты?
- К Создателю обратился. Что еще было делать? А потом появился яркий свет, а мой амулет раскалился, даже обжег. Нечисть стала терять силу, остальные очнулись. Меня привели в лазарет, тебя принесли на носилках.
Крис задумался. Алексею вспомнились слова вампира про пленение Эриона и его возможную гибель. Его слова про некую хозяйку. Может зря он не согласился принять это странное приглашение вампира? Вдруг это привело бы его к мессиям, а, возможно, и к Марише. В любом случае об этом лучше не упоминать. Вспомнилось жутковатое лицо паренька, благодаря которому он оказался в этом мире, а теперь и вовсе погряз во всей этой глупости. Сожжение за примененную магию… Вот Игнариуса пускай и сжигают. Уж если и говорить о магах – так он пусть будет первым в списке!
- Крис. Я не маг, понимаешь? Я обычный мужик, трудяга, просто попал в дурацкую ситуацию.
- Я-то тебе верю, - отозвался парнишка.
- Маги – они совсем другие. Вот, к примеру, Игнариус – жуткий тип!
Крис отреагировал знакомо: резко подняв голову, он испуганно посмотрел на собеседника.
- Игнариус?
- Ты с ним знаком?
- Его сожгли. Но до сих пор помнят как самого опасного вампира и мага!
Алексей согласно кивнул, ругая себя за длинный язык. Лесничий ведь предупреждал: не стоит упоминать это имя!
- Хорошо, что сожгли. Вот таких и надо сжигать!
Попытка замять разговор оказалась неудачной.
- Его давно сожгли. Мне еще бабка про него рассказывала.
- Ааа… - многозначительно протянул Алексей. - Значит, я совсем другого Игнариуса встретил. Он малец совсем. Как ты вот, а может, даже младше. Худой, высокий, лицо в шрамах. Насмешливый такой, и взгляд у него жесткий. Знаешь, как у детей, у которых было трудное детство.
Крис понимающе кивнул.
- Я и решил тогда, что он нарочно назвался так, чтобы другие боялись. Надо признать, на него взглянешь, и сразу видно: опасный тип.
- А где ты его встречал?
- Где-то севернее, в районе болот, – Алексей прикинул примерное местонахождение «домика Дуримара». - Это знакомство было недолгим.
- Помалкивай лучше про того парня. Целее будешь!
Снова предостережение, ровно, как слова лесничего. Алексей честно усвоил урок.
После пяти вечера за ним пришли двое: одного из них Алексей практически не знал, другой – его гайя. Так, в почетном сопровождении, ловя взгляды сослуживцев и прохожих (кто смотрел с нескрываемым уважением, кто – со страхом), он вошел в Храм.
Вечерняя служба уже началась, о чем оповестил мелодичный перезвон колоколов. На этот раз Алексей иначе отнесся к службе – вслушивался, пытаясь осознать слова молитвы. Наконец, певчие умолкли и главный рарит закончил благословлять прихожан, лавки постепенно опустели. Алексей остался стоять один в торжественной атмосфере, в окружении крестов и икон, среди которых не было ни одной мало-мальски знакомой. Он навеки застрял в чужом мире, и совсем скоро ему предстоит встретиться даже не с Господом Богом, к которому он с детства привык, его ждет неведомый Создатель.
Наконец к нему вышел главный рарит. На этот раз на нем было одеяние нежно-лазурного цвета, расшитое серебряной нитью (Алексей не знал, как называется ряса священнослужителей в этом мире). Рарит в ней выглядел весьма торжественно.
Рекрут почтительно кивнул и поклонился, священник приветствовал его, как и прежде, продемонстрировав свою ладонь.
- Приветствую тебя во здравии праведном, да священна будет наша встреча, да плодотворен разговор души человеческой, да примет твои слова Создатель наш как истинно праведные.
Произнеся эту длинную тираду, рарит вопрошающе посмотрел на Алексея, ожидая, вероятно, ответа на приветствие. Последний же тупо молчал.
- Я обязуюсь поведать о своих деяниях, праведных и неправедных, перед лицом Создателя нашего, - подсказал рарит.
Алексей повторил.
- Что ж, пройдемте в исповедальню, сын мой.
Он исповедовался не раз в детстве, и знал, что представляет собой место для исповеди. Но здесь они оказались в маленькой и темной комнатке. Видимо, это было задумано для того, чтобы кающийся сосредоточился на своих словах перед лицом Создателя. Рарит остался за стенкой: было слышно, как он сопит, устраиваясь на скамье. Та возмущенно скрипнула под его весом. У Алексея ни на миг не возникло ощущения, что сейчас он будет говорить со слугой Всевышнего. Может, потому, что детство осталось далеко позади, а может, причина в том, что ему не в чем было сознаваться и каяться.
- Я не помню своих предков, Ваше святейшество, и даже не знаю, с чего начать.
- Расскажи, откуда ты родом. Кто были твои родители? Где ты жил?
Ответы на подобные вопросы были заранее продуманы.
- Я родом из дальних мест, с Западной равнины. Наш хутор стоял в стороне от основных трактов. По близости был небольшой городок Мелин. Я был единственным ребенком в семье. Мать умерла родами, отца не помню.
Звали его Иннокентий. Он уехал на заработки, и не вернулся. Я тогда был совсем маленьким. Воспитывала меня тетка.
- Ты обучался в Детском раю, сын мой?
- Нет. Тетя научила меня всему, что знала сама. Я любил ее. У нас было небольшое хозяйство. Я помогал распахивать землю, сеять зерно, да собирать урожай. Так и жили, пока я не решил мир посмотреть. Записался вот на армейскую службу.
Понимая, что здесь необходимо войти в роль, Алексей говорил, просто, как истинный деревенский парень… или как он себе это представлял.
- Твоя тетка верила в Создателя?
- О, да! – здесь уж не соврешь. - Она была очень набожная женщина. Часто читала молитвы, жалко, я не многие помню. Она любила ходить в Священный Дом и меня с собой брала.
- Идем со мной, сын мой.
Покинув исповедальню, они поднялись по невысоким ступеням мимо большого причудливого креста к алтарю (убранство храма очень напоминало его родной мир). Пройдя прямо по коридору, они очутились в просторной комнате с высоким потолком. Здесь располагалась внушительная библиотека, на высоких стеллажах были выставлены толстые книги в кожаных переплетах с тиснением. Их вид не мог не восхитить человека из первичного мира.
Священник подал Алексею книгу, взятую с ближайшей полки. Черный кожаный переплет оттенял золотые письмена на обложке. Но Алексей с тоской подумал о том, что так не успел научиться читать на языке этого мира. Игнариус смог незаметно передать ему знание языка, причем так точно, что тот воспринимался как родной. Но юный маг не задумался о том, что цивилизованному человеку желательно еще быть грамотным – как минимум, уметь читать. Иероглифы из книги, красиво выписанные в ровные столбцы, не несли для Алексея никакого смысла.
- Должен вас разочаровать: я не умею читать. С детства был туговат к грамоте, а тетушка моя не слишком стремилась дать мне образование…
Рарит удивленно посмотрел на него.
- Ты говоришь о себе, как о безграмотном ребенке, но между тем, твои коротко подстриженные волосы седы, как у древнего старика. Ты уверяешь, что не знал родителей и не посещал школы, но прошлой ночью тобою было прочитано сильнейшее заклинание, не слышанное нами ранее. Ты уверяешь, что тебя воспитала верующая женщина, но я наблюдал за тобой: в твоих глазах ни разу не загорелся огонь святой веры, - холодно оповестил священник. Его слова звучали как приговор.
Вернув книгу на место, он резко повернулся к Алексею, вытянув вперед руку с массивным крестом так, что тот практически касался его лба. На бронзовых гранях креста зловеще отсвечивали блики неяркого пламени камина.
- По воле Создателя, по велению владыки Мессии, с которым я сей день держал совет, и по собственному разумению, ибо искренность исповеди твоей подвергается сомнению, я велю тебе повиноваться и принять испепеление огнем, как истину, во имя спасения твоей души!
Рарит замолк на высокой ноте. Алексей ждал, он почувствовал усталость от бесконечной череды церемоний, ознаменовавших сегодняшний день. В словах рарита звучала угроза, но почему-то это продолжало его забавлять. Разум отказывался принимать всерьез все, что сейчас происходило с ним. Эмоции взяли вверх над осторожностью, и лицо Алексея озарилось неуместной улыбкой.
- Не, вы не поняли. Прошлой ночью я был на посту, я нес службу! На территорию, охраняемую мной, проник посторонний, и я вынужден был его ликвидировать. А волосы мои поседели еще до того, как я в армию пошел. Я ночью на сеновале быка испугался: его кто-то забыл привязать.
Дурачества Алексея не возымели на священника никакого действия: он затянул непонятную песнь и стал фанатично трясти над его головой крестом, из-под жидких прядей волос на лбу выступили капельки пота. Только теперь Алексей понял, что пора уходить, и быстро.
В несколько шагов он покинул библиотеку. Песнь святого отца не прерывалась. Неожиданно Алексея настиг знакомый до изжоги звук. Около алтаря стояла фигура, облаченная во все черное. Длинные волосы сливались с одеждами, на груди выделялась массивная золотая цепь с крестом.
- Ты тоже из этих?
Алексей подошел ближе, тот даже не шелохнулся.
- Знаешь, я передумал. Проводи меня к своей госпоже.
- Приглашение отменяется, - усмехнулся вампир и неожиданно исчез.
Во дворе его уже ждали. Не прошло и пяти минут, как он оказался прикованным цепями в сыром, провонявшем крысами подвале.
- Я только начал привыкать к мысли, что мне в этой жизни выпала доля попасть в удивительную сказку… Может, быть, сейчас я лежу в больнице, в коме после ужасной аварии, и мне снятся страшные сны? Нет, это бред, во сне не обжигает церковный крест, да и не было у меня никогда такого больного воображения. Вот если была бы возможность вернуться в прошлое, защитить Маришу…
Раньше он никогда не говорил сам с собой. Голос сорвался на шепот, в горле появился предательский комок; сейчас он мог позволить себе разреветься, как баба. Алексей и сам не понимал, что его угнетает больше: нелепость всего, что с ним произошло, или тоска по прежней жизни, где он был простым шофером, живущим вполне динамично, где трудовые будни сменялись и спокойными выходными.
Почему все здесь решили, что он маг? Оттого, что слова его молитвы так подействовали на нечисть? Конечно, в этом мире не знают молитв Богу. И откуда тогда взялся странный свет? Где его крест, в конце концов? Его приговорили только потому, что здесь так боятся и ненавидят магов. Чем они насолили людям? Рариты здесь - просто слепые фанатики, если не замечают возле себя мессий-вампиров.
- Как он сказал? Испепелить ради истины? Псих! – Алексей продолжал вслух вести беседу с самим собой, понимая, что это бессмысленно. Но монолог позволял хоть как-то справиться с отчаянием, завладевшим его сознанием.
По лунной дорожке, проникающей через узкую щель под потолком, служившей, по-видимому, окном, Алексей догадался, что уже глубокая ночь. Все это время он пытался собрать мысли в единое целое.
Не давал покоя образ типа в темной рясе с крестом на груди – он тоже призывал его, как и минувшей ночью вампир. Не тот ли это мессия-вампир, на которого ссылался его Святейшество?
- Я знаю, где ошибся: в тот момент, когда покинул дом Дениана. Или тогда, когда Крис открыл ворота вампиру, а тот звал его с собой… - но странное предчувствие вызвало учащенное сердцебиение. Он не знает этого мира. Его законов и существ, его населяющих. Вампиры, маги, бог знает кто еще…
Он был зачем-то нужен главной вампирше. Да, вампиры узнали о нем, скорее всего от Эриона. А если Эрион убит, то успеет ли кто-нибудь помочь ему? На что в таком случае он может рассчитывать? Как дать знать Игнариусу о случившемся? Почему он тоже пропал из виду? Если ему не удастся спастись, что будет с Маришей?
Вопросы роились в голове, как назойливые мухи, он не знал, стоит ли рисковать и принимать отчаянное решение. Надежды нет ни на кого, просто необходимо предпринять попытку спастись. Сейчас он, как никогда, осознавал, что ни на шаг не продвинулся в поисках девочки. Наоборот, все, что с ним случилось за последние недели, казалось просто потерянным временем.
- Болван, сидишь здесь, когда твоя крестница похищена! Тоже мне, проповедник…
Тоска за девочку сдавила грудь.
Цепи крепко держали его, не оставляя возможности вырваться. Он измучился, пытаясь дотянуться до замка, сковывающего запястья, шаря босыми ступнями по полу в поисках хоть гвоздя, хоть камешка. Насмешливые крысиные писки сопровождали его действия. В конце концов Алексей устал, руки стали скользкими от крови, а толку – чуть. Возможно, что-то удастся сделать утром, когда придут за ним. Остается надеяться на свою ловкость.
А сейчас, прижимаясь спиной к влажной холодной стене подвала, Алексей вспоминал священные слова, несущие в себе неведомую силу. Он молился за себя, за Маришу, и, может, еще за Эриона.