Решение разобрать именно осаду Сараева объясняется рядом основных причин:
Во-первых, противостояние с целью овладение столичным городом было ключом ко всей войне в Боснии, по образному выражению О. Валецкого. Во многом судьба кампании решалась здесь. Во-вторых, тут с большой полнотой отразились все особенности этого кровопролитнейшего конфликта. На примере осады Сараева раскрывается поведение «международного сообщества» в регионе. В городе была самая высокая концентрация международных «гуманитарных» организаций и военных наблюдателей ООН, находился штаб УНПРОФОР-а, переведённый из Киселяка. Здесь были аккредитованы представители практически всех заметных мировых информационных агентств, изготавливавших материал, который препарировался в их редакциях и подавался в виде сводок новостей для всего мира. Манипуляции Запада и крайне пристрастное отношение видны на этом примере очевиднее всего. Подробному разбору тех событий посвящены нижеследующие заметки.
В повествовании мы не раз обратимся к полемической работе Радована Радиновича. Радован Радинович родился 11 сентября 1939 г. в селе Грбавцы недалеко от столицы Черногории Подгорицы. Закончил гимназию в Подгорице, в 1959 г. - Военную академию сухопутных войск в Белграде, несколько военных учебных заведений и все курсы повышения подготовки по линии Генерального штаба. Достаточно рано со строевой должности младшего офицера перешёл в Институт стратегических исследований, где вначале работал научным сотрудником, а впоследствии занял должность директора. Магистр факультета политических наук, доктор военных наук в области методологии военно-научных исследований. С 1987 г. ординарный профессор стратегии, 1988 г. – генерал-майор. В югославской военной науке заметное место заняла работа Радиновича «Метод военного искусства» (Белград, 1983 г.), отмеченная в следующем году премией «22 декабря» - высшей наградой военных учёных.
Профессор и руководитель кафедр нескольких высших военных учебных заведений. Начальник отделения в управлении Генерального штаба ЮНА, начальник управления в Союзном министерстве обороны. Досрочно вышел в отставку в 1993 г. в звании генерал-подпоручика.
Долгое время Радинович входил в редколлегию военно-теоретического журнала «Военное дело», в котором был опубликован ряд его статей, а одна из них – «Изменения в мире и их влияние на развитие концепции ОНО и ВС СФРЮ» - удостоилась высшей награды журнала в 1990 г. На 35-летие «Военного дела» Радован Радинович издал монографию об этом издании. Основные статьи и очерки последующих лет – «Балканы – возможность региональной системы безопасности», «Новый мировой порядок и оборонительная политика СР Югославии», «Русская геополитика на Балканах», «Сербский народ в новой геополитической реальности», «Сербия на карте трансъевропейских стратегических коридоров», «Причины, характер и последствия агрессии НАТО против СР Югославии».
Осведомлённость и добросовестность Радована Радиновича в подборке фактов и общей концепции работы подтверждают его неоднократное участие в заседаниях т. н. «Гаагского трибунала» в роли военного эксперта защиты видных сербских военачальников. По событиям в Сараеве, Сребренице и Фоче он подготовил доклады объёмом от 100 до 200 страниц с картографическими приложениями.
Географические условия Сараевского фронта
Сараево впервые достоверно упоминается в исторических источниках в XV в. Город в основном помещается в узкой долине реки Миляцки и тянется от Козьей чуприи (Козьего мостика) на западе до Крупаца на юге и Илияша на северо-западе. В направлении с севера на запад, юг, юго-восток и восток над городом возвышается ряд гор: Грдонь (906 м), Хум (816 м), Орлич (876 м), Жуч (850 м), Моймило (680 м), Храсно (633 м), Дебело брдо с вершиной Град (830 м), Чолина капа (966 м) и Храстова глава (896 м). На удалении от Сараева виднеется цепь высоких гор, которые своими отрогами спускаются к столичному городу: на севере и северо-востоке Озрен, на востоке Романия, на юго-востоке Требевич и Яхорина, на юге и юго-западе Игман. Игман и Требевич подходят к Сараеву ближе остальных.
Возникнув в Средние века, город постепенно и неуклонно, как и все крупные города, расширялся. Этот процесс шёл с востока на запад, к Вогоще, Требевичу, Трнову, Хаджичам и долиной реки Босны до Семизоваца. В городскую черту вошли Храсно, Алипашино поле, Неджаричи. Позднее в сараевскую агломерацию были включены Кобилья глава, Вогоща, Велешиче, Пофаличе, Боляков поток, Райловац, Илиджа, Ступ, Бутмир, Храсница, Войковичи, Добриня, Касиндо и Лукавица. Сейчас Сараево состоит из 10 општин: Старый город, Сараево-центр, Новый город, Новое (Сербское) Сараево Сараево, Хаджичи, Илиджа, Илияш, Вогоща, Пале и Трново. Половина општин являются в полном смысле урбанизированной частью города, другая половина – широко раскинувшимися предместьями.
Через него долиной Неретвы до Метковича и Плоча идёт европейская магистраль В3, связывающая Среднюю Адриатику с Венгрией.
Сараевский фронт имел два смысловых понимания – узкое и широкое. В узком смысле под ним подразумевается непосредственно столица, в широком смысле - геостратегически - это было пространство од гор Волуяк – Иван седло, Игман, Орманя, Белашница (на юго-западе), Трескавица, Яхорина до Верхнего Подринья, Романийское плато с Романией и Гласинацем, Озренские горы до Чемерских гор на северо-западе, города Бреза, Високо и Киселяк. События, происходившие внутри города Сараево, никак не могут быть исключены из расширенного контекста действий вокруг него, потому что на столичный город завязаны пригородные коммуникации – шоссейные, железнодорожные, речные. Сам город являлся точкой, связывающей в единую систему свои близкие и дальние предместья. Обе противоборствующие стороны рассматривали полем сражения за столицу пространство, прилегающее к ней.
Составной частью Сараевского фронта считается небольшой мусульманский анклав Горажде, расположенный к востоку от столицы. Город находится в 100 км от Сараева в местности, населённой преимущественно сербами. Несмотря на этот прискорбный для мусульман факт, они плотно удерживали Горажде, который обеспечивал им выход на Дрину и связь с мусульманским населением Нового Пазара через границу в СРЮ. Так же понимали значение анклава стратеги НАТО, ничего не предпринимая после преступлений исламистов (что отмечает в воспоминаниях Майкл Роуз), а в апреле 1994 г. подвергшие авиационной бомбардировке сербские войска сербские войска под Горажде.
Состав населения
Население Сараева на 1992 г. делилось на жителей урбанизированной части города (5 општин с 80% населения, примерно 480 000) и жителей предместий («населя»). По ядру столицы с городской застройкой существуют точные сведения о количестве людей и процентном соотношении общин по состоянию чуть более чем на 10 лет ранее (1981 г.): 250 000 мусульман, 150 000 сербов (30%), 58 000 югославов (11%) и 35 000 хорватов (7,5%). По числу сербов Сараево являлся вторым городом в Югославии.
Сербы составляли большинство в одной општине (Пале, 68%) и значительное количество ещё в трёх (Илияш, 42,7%, Илиджа, 38,9%, Новое Сараево, 33,2%). При этом им принадлежала радикально большая часть кадастрового земельного фонда города. Это распространялось даже на те општины, где сербы не представляли большинство: 78,1% на Пале, 68,3% в Старом Городе, 59,3% в Новом Сараеве, 58,5% в Илидже, 55,2% в Новом Городе, 50,8% в Вогоще. Почти половина земли принадлежала сербам и в општине Сараево-центр (46,6%).
При упоминании страданий жителей Сараева (которые, несомненно, были суровы и трагичны) под этими самыми жителями понимались исключительно боснийские мусульмане. В действительности надо бы было рассказать о расселении общин по разным районам столицы и нарисовать более сложную и достоверную картину.
Город Сараева делится речкой Миляцкой по оси восток-запад. В исторической части города мусульманами населена южная часть, от Башчаршии на востоке до Ступа на западе, Хума на севере и Враца на юге. А районы Грбавица и Храсно на левом берегу Миляцки были преимущественно сербскими. Во время боевых действий обе стороны подвергались обстрелам. Но в глазах «мирового сообщества» жители Сараева обнаруживались лишь среди жертв на Башчаршии, Хуме, Алипашином поле, в Велешичах или Долаце-Малте, но никогда – среди пострадавших из Вогощи, Илияша, Илиджи, Грбавицы, Войковичей, Лукавицы, Райловаца.
Босния в стратегических планах военного руководства СФРЮ
БиГ являлась географическим центром Югославии и имела громадное геополитическое значение. Через её территорию во многом были связаны между собой Сербия, Черногория и Хорватия (менее прочих республик была интегрирована Словения, являвшаяся северо-западной периферией федерации). Политическое руководство и государственная идеология всемерно старались смягчить в БиГ исторические противоречия и поддерживали межконфессиональное согласие в республике.
Отношение на государственном верху у Боснии и Герцеговине было таким же, как и к другим республикам (особое внимание уделялось только сосуществованию народов трёх вероисповеданий, которое имеет очень сложную историю). Она мыслилась как интегральная часть страны, «совершить агрессию» на которую было невозможно в принципе.
В югославском военном планировании БиГ играла важнейшую геостратегическую роль. Как выше уже упоминалось, Босния и Герцеговина рассматривалась государственным руководством как часть «бастиона» при возможной агрессии против Югославии.
Под «бастионом» понимались внутренние территории СФРЮ от устьев рек Врбас и Дрина и до морского побережья: БиГ, Славония и – отдельно – Черногория. Это определение базировалось как на природных предпосылках, так и на роли республики в военном планировании. Тут подразумевались и характерный рельеф значительной части территории, и стратегическое положение в глубине страны.
В «бастионе» планировалась вторая линия обороны в случае войны с НАТО или ОВД. Он являлся тыловым районом ТО. Благодаря горному рельефу мобильность сил противника существенно падала, и возникала возможность воспользоваться богатым опытом партизанских действий Второй мировой, которые в этом регионе были самыми активными и ожесточёнными.
Вместе с тем Босния не была гуще и плотнее остальных югославских республик насыщена военной инфраструктурой. Наиболее промышленно развитые области находились рядом с границами страны. Ключевым с точки зрения военной инфраструктуры регионом были север Сербии со столицей и Хорватия. Первая линия районов ТО создавалась вокруг административных и промышленных центров Сербии, Хорватии и Словении.
В Боснии находились командные пункты высшего уровня (бункер ВГК, достроенный к 1979 г.), подземные аэродромы (опыт Швеции, куда ездили его перенимать югославские военные делегации), многочисленные склады вооружения, боеприпасов, ГСМ, обмундирования. Эти огромные запасы предназначались не только для войск, дислоцированных в Боснии, но и для сил в других республиках. В случае войны республика должна была стать их операционной базой. Также из Боснии должны были выдвигаться войска на все периферийные стратегические направления.
Из соображений удалённости БиГ от государственной границы в ней были размещены основные мощности военной промышленности (приблизительно 60%, то есть свыше половины). Это виделось разумным в случае войны со стороны Запада или Востока, так как республика могла дольше прочих оставаться вне угрозы занятия неприятелем.
Вместе с тем в БиГ на начало 1990-х гг. имелось минимальное количество войск «категории А». Поясним, что так в Югославии именовались полностью укомплектованные по штату, боеготовые части. В Боснии в мирное время стояли части ослабленного состава, которым в угрожающий период следовало проходить доукомплектование.
Значительное увеличение численности армии в БиГ произошло после начала гражданской войны в Словении и Хорватии. Часть войск с территории этих республик Верховное командование отвело в Боснию. В пример укажем на 30-ю Партизанскую дивизию, направленную из Словении в Валево через Хорватию. В районе Славонского Брода её остановили хорватские паравоенные формирования, и вместо Сербии дивизия перешла Саву и оказалась во Мрконич Граде. Также в Боснию отводилась не доставшаяся сепаратистам военная техника, перебазировались самолёты, перевозились склады.
Сараевский регион
В 1982 г. Центр стратегических исследований Союзного секретариата народной обороны приступил к сбору сведений для труда «Готовность общества к общенародной обороне». Данные для работы, проводившейся в течение 5 лет, собирали и систематизировали научно-исследовательские институты всех югославский республик и автономных краёв. Сараевский Институт общественных наук выполнил подпроект «Готовность общественной деятельности к обороне», а Сараевский экономический институт участвовал в подпроекте «Готовность промышленности к общенародной обороне», проводившемся Загребским экономическим институтом.
В 80-х гг. в Центре высших военных школ ЮНА было проведено исследование на тему «Оборона крупных городов». Это исследование продолжало разработку вопросов, связанных с обороной страны от агрессии коалиции государств. Крупнейшие города столичные страны – Белград, Любляна, Загреб и Скопле – получили штабы обороны с подчинёнными им войсками. Сараево в этот список не попало. Для этого существовало несколько причин: 1) Город располагался в глубине государственной территории и не подвергался опасности долговременной в начальный период войны; 2) В городе и так находился штаб 4-й дивизии. Моделирование обороны сараевского региона исходило из предпосылки выброски неприятельского десанта на Гласинацкое плато, в районе Соколаца. С целью отражения десанта создавалась соответствующая инфраструктура – бункеры, укрытия, склады. На неё должны были опереться действия 4-й дивизии из Сараева и других соединений 4-го корпуса от Високого, Соколаца, Хан Пиесака и Хаджичей.
Здесь мы приводим быстрый обзор событий в Сараеве весной 1992 г. с основным вниманием к участию в них федеральной армии. Таким образом выводится картина насильственного вовлечения в гражданскую войну федеральной армии и обнаруживаются причины перехода ряда соединений в армию Сербской Республики.
Сложность положения ЮНА в Сараеве усугублялась нарушением субординации. В городе находились два командующих – войсками 2-го военного округа Милутин Куканяц и 4-го корпуса Воислав Джурджевац. Они по-разному оценивали обстановку, что влияло дух отдаваемых распоряжений. Командующий округом надеялся, что усугубления конфликта можно избежать, и выискивал меры взаимодействия с мусульманскими паравоенными формированиями. Последних это уже не интересовало на практике, но на высшем уровне выглядело разумным вести долгие переговоры, подписывать многообещающие договоры о намерениях и оттягивать развязку к моменту своего максимального усиления. Командующий корпусом быстрее пришёл к выводу, что события прошли точку невозврата, события, недавно случившиеся в других республиках, повторяются с растущей амплитудой, и надо как можно скорее выводить из города свой штаб и вверенные ему войска. Выводя солдат из расположенных городе казарм, их можно было временно разместить в мобилизационных сборных пунктах, расположенных на холмах над Сараевом.
Было достигнуто соглашение о разделе ресурсов МВД, расположенных на Враце. Полицейская школа должна была отойти к сербам, остальное – к мусульманам. Последние попробовали прибрать к рукам и школу, что привело к конфликту с убитыми и ранеными. Для разведения сторон командующий 4-м корпусом генерал Воислав Джурджевац приказал командиру 49-й моторизованной бригады подполковнику Энверу Хаджихасановичу послать один батальон. 5 апреля часть встала между столкнувшимися активистами, обеспечила эвакуацию раненых и осталась в ожидании дальнейших распоряжений. С этого дня батальон подвергался практически непрерывным обстрелам мусульманами, которые просто втолкнули эту югославскую воинскую часть в Войско Республики Сербской.
С первой половины марта казармы и армейские склады в регионе Сараева были заблокированы. Особенно трудным было положение 4-го смешанного противотанкового артполка в Високом, где мусульмане и хорваты к тому времени сформировали свою бригаду, вооружённую расхищенным со склада ТО оружием. Противник в ультимативной форме потребовал отставки командира полка – серба, полковника Йовы Бартулы. В ответ на это командир корпуса распорядился передислоцировать полк в район Мокрого (на шоссе Соколац – Сараево). В оставленных казармах и парке бригада сепаратистов нашла, чем поживиться.
С 12 марта был блокирован штаб 2-го военного округа на Бистрике, в исторической части Сараева. 23 марта мусульманские экстремисты первый раз попытались захватить его. Командующий округом генерал Милутин Куканяц не понимал предельной «подвешенности» ситуации и повторял начальнику МВД Алии Делимустафичу свой план организации совместных армейско-полицейских патрулей в городе, которые могли бы снять напряжение. Реальнее оценивал сложившуюся обстановку командующий корпусом. Он отлично помнил, по какому алгоритму разворачивались события в Словении и Хорватии, а потому перевёл свой штаб из Сараева в Златиште (несколькими километрами южнее Сараева, у подножья Требевичских гор), а ещё немного южнее, на Тилаве – тыловой КП.
Корпус имел совершенно оголённым северо-западное направление, что представлялось опасным в свете уже проводившихся там вылазок паравоенных отрядов сепаратистов (от Игмана к Храснице). Поэтому Воислав Джурджевац перебазировал остатки 120-й легкопехотной бригады из Зеницы в село Войковиче, находящееся к югу от Сараева. Здесь её пополнили личным составом и переименовали в Войковичскую бригаду (впоследствии – 2-я Сараевская легкопехотная бригада ВРС). Ей поставили задачу контролировать участок колония Соколац – Храсница.
22 апреля мусульманские и хорватские боевики, несмотря на ранее достигнутое соглашение о взаимном ненападении, напали со всех сторон на Илиджу, которую обороняли бойцы сербских паравоенных формирований. Самые сильные атаки шли со стороны колонии Соколович и Храсницы. Со здания Института по реабилитации сербов обстреливали снайперы-исламисты, переодетые в белые медицинские халаты. Сербская самооборона и население Илиджи потеряли 15 человек убитыми и 50 ранеными.
«Зелёные береты» захватили 8 бойцов ЮНА на аэродроме Бутмир, которые должны были разводить противоборствующие стороны на Илидже.
Н Ковачах колонна грузовых автомобилей остановилась, пропуская похоронную процессию, и была захвачена мусульманскими боевиками.
2 мая, за два дня до решения Президиума СРЮ о срочном выводе вооружённых сил из БиГ, было совершено общее нападение на все части и объекты армейской инфраструктуры в Сараеве. Блокированный штаб округа на Бистрике к тому времени уже 3 дня находился в плотном кольце боевиков «Патриотической лиги» и «Зелёных беретов» из општины Старый город. Они наблюдали за всеми посетителями, разрешали проход или выход из штаба по своему усмотрению. В здании штаба было перекрыто водо- и газоснабжения.
В городе были атакованы Школьный центр ЮНА и Военная больница, по которой стреляли из безоткатных орудий и РПГ «Золя».
В 12 часов примерно 500 вооружённых мусульманских боевиков блокировали неохраняемое учреждение - Дом ЮНА, ранили и захватили его начальника, подполковника Божиновского, одного работавшего в нём отставного солдата и трёх гражданских сотрудников.
Для их освобождения командующий округом послал 30 военных полицейских во главе с полковником Шупутом (мусульманский мемуарист Лучаревич («Битва за Сараево») «составляет» эту группу из спецназовцев-десантников из 63-й парашютно-десантной бригады ЮНА из Ниша (юго-восток Сербии). Это заявление не имеет под собой реальной почвы и приблизительно соответствует «батальонной группе спецназа ГШ ГРУ ФСБ РФ, разгромленной волонтёрами и бойцами АТО без потерь»). Посылка была рассчитана откровенно плохо, не учитывая численности противника. Группа сама попала в плен в полном составе.
Вслед ей послали вторую группу из 60 полицейских под командой капитана Лабудовича. На Скендерии угодила в засаду и она. Сам командир и четверо полицейских были захвачены в плен и жестоко убиты (их бросили на снятые с опор трамвайные провода, а обезображенные обугленные тела несколько дней были оставлены лежать рядом с рельсами).
Около 14:00 была остановлена и расстреляна автомашина, доставлявшая еду в штаб округа. Смертельно ранен старший машины капитан Дивац, ранен водитель рядовой Петрович. Ещё через 2 часа был застрелен военный полицейский-часовой, стоявший перед окружным штабом.
Всего за день 2 мая при нападениях в различных районах Сараева ЮНА потеряла 11 военнослужащих убитыми и 20 ранеными.
По сараевскому телевидению выступил генерал-майор Мухарем Фетахагич, объявивший, что только соблюдение соглашения о прекращении огня между лидерами политических партий и ЮНА может спасти ситуацию от катастрофического развития. Мусульманская сторона отказалась останавливать нападения и дать возможность эвакуировать раненых и тела погибших из осаждённых армейских объектов.
В 15:00 на сараевском аэродроме сел самолёт с Алией Изетбеговичем, который возвращался из Лиссабона, где он подписал документ о разделении БиГ на кантоны. Никто из сторонников не встретил своего президента. Распространился слух, что президент отказался от идеи независимости, и единомышленники должны его ликвидировать. Так как аэродром контролировала армия, Изетбеговича доставили на Лукавицу, в штаб корпуса, а оттуда – на Бистрик, в штаб округа.
Тогда же был составлен план о выводе штаба 2-го округа на Лукавицу. Маршрут был прочерчен по пути Бистрик – по Добровольческой улице к Скендерии – Грбавица – Враца – Лукавица. Прохождение было согласовано с представителями УНПРОФОР-а и лордом Карингтоном. В штабной колонне поместили военных ООН и мусульманского президента. Перед выходом на Скендерию его должны были отпустить в сторону здания президиума БиГ.
Сразу после оставления Изетбеговичем колонны она была остановлена и окружена боевиками на Добровольческой улице. Большими группами боевики подходили к автомобилям. Офицеров штаб округа убивали в машинах или выволакивали их них и убивали на дороге. Погибли 3 полковника, подполковник, рядовой и женщина из гражданского персонала. Остальные югославские военные были захвачены в плен, собраны в одном из спортивных залом, где несколько дней подвергались избиениям и унижениям.
Весь день 2 мая генерал Джурджевац требовал от членов правительства БиГ прекратить нападения. Те отговаривались тем, что они не в курсе событий, а паравоенные формирования им не подчинены. Когда начались столкновения между сербской самообороной Нового Сараева и мусульман с Еврейского гробля, командующий округом приказал 216-й горнострелковой бригаде срочно развести враждующие стороны. 4 мая бригада выполнила задание (линия фронта здесь не изменится до конца войны).
Боевики сбили армейскую часть из района водонапорной башни на Моймило брду, откуда мог осуществляться контроль над Добриней, Неджаричами и Лукавице. Здесь они тоже закрепились до подписания мира в Дейтоне.
В боях 2-3 мая в Сараеве ЮНА потеряла 42 человека убитыми, 71 раненым и 215 захваченными в плен.
1-й корпус АРБиГ
Нарративная традиция боснийских мусульман, достаточно успешно экспортируемая за границы республики в «свободный мир», обычно представляет события у Сараева как войну всего одной стороны против несчастных горожан. Телепередачи и книги создают видимость жестоких обстрелов и атак на беззащитную столицу новоиспечённого государства, только-только провозгласившего свою независимость (существуют типовые и моментально узнаваемые речевые штампы мусульманской стороны, как то orgijanje nad gradom – «оргия над городом», krvavi ples po ;eheru – «кровавая пляска по городу»), который защищал вооружённый народ. Этот народ популярно называется «защитниками Саравева», которые сменным образом занимали оборонительные позиции, отражая натиск сербов.
Эта эмоциональная картина не соответствует истине. Корпусу сербской армии противостояло объединение того же уровня, хотя и уступавшее в количестве техники: правильным образом структурированное с самого верха до нижнего тактического уровня, отчётливо поделённое на боевые и тыловые части.
С мусульманской стороны на Сараевском фронте в узком смысле действовал 1-й корпус АРБиГ, а в широком смысле - также 2-й, 3-й, 4-й, а с 1993 г. и 6-й корпуса. 1-й корпус находился в окружении Сараевско-Романийского корпуса ВРС, внешнее кольцо которого пытались пробить остальные корпуса мусульман. Они действовали от Коница, Високого, Вареша, Зеницы, Тузлы и Горажде. Так, 2-й корпус постоянно атаковал на направлении Кладань – Олово в сторону Нишичского плато, а для соединения с ним 1-й корпус нажимал на Вогощу, пробуя пройти на север и северо-восток. Части 3-го корпуса со стороны Високого били по Илияшу и Хаджичам, намереваясь соединиться с окружённым 1-м корпусом на Игмане. Таким образом, Сараевско-Романийскому корпуса приходилось удерживать двухмерный фронт, пресекая попытки неприятеля объединить силы.
1-й корпус АРБиГ был сформирован по распоряжению президента Алии Изетбеговича 18 августа 1992 г. В него первоначально вошли 15 бригад, ранее подчинённых штабу ТО Сараева, усиленные артбригадой и штабными частями. Эти силы находились в самом Сараеве. В самом начале существования корпуса он претерпел несколько реорганизаций, чтобы принять наилучшую конфигурацию для обороны города. Количество бригад было доведено до 23. В 1994 г. некоторые бригады укрупнили посредством объединения. Их количество сократилось до 15, но численность значительно выросла. Бригады делились на горнострелковые, механизированные и моторизованные.
(Пример типичной бригады – 3-я, потом 102-я моторизованная. Состав – 3 пехотных батальона (у каждого батальонные огневая, противотанковая группы), бригадная артиллерийская группа (в районе Витковац – Бриеще брдо). Занимаемая зона на втором этапе войны: Бриеще и Бачичи на западе, Ступско брдо и Войничко поле на юго-востоке и Халиловичи на востоке)
1-й корпус имел свои «внешний» и «внутренний» фронты. Основным был внутренний – удерживание столицы. Разобщёнными внешними фронтами были районы Горажде, Трнова и Игмана.
Весной 1993 г. 1-й корпус был реорганизован путём сокращения количества бригад (до 11), их укрупнения и расширения зоны ответственности. Сформированы 2 отдельных моторизованных батальона.
В апреле-мае 1994 г. войска на «внешнем фронте» были объединены в 2 оперативные группы (участки Белашница – Трескавица и Олово – Вареш), которые приобретали большую силу для выполнения прежней задачи деблокады города, атакуя вместе с корпусами из Центральной Боснии.
В январе-мае 1993 г. под аэродромом Бутмир был выкопан широкий туннель, который доходил до Добрини. Туннель обеспечил возможность безопасного от сербского артогня манёвра силами в обе стороны. С лета 1993 г. каждая мусульманская бригада посылала по одному батальону на Игман через подземный туннель и аэродром, где они усиливали игманский гарнизон и тренировались. На Игмане находился передовой (выносной) КП корпуса.
Штаб корпуса находился на улице Даниела Озмы, 7.
Бои за Сараево отличает ярко выраженная позиционность и практическое отсутствие значимых изменений фронта у обеих сторон. После того, как город разделили баррикады, вызванные убийством свата Николы Гардовича, появилась зримая граница между территорий обеих общин, окончательно оформившаяся до середины лета 1992 г. Изменения, произошедшие в ходе войны, несли тактический характер и диктовались стремлением локально улучшить позиции. Силы 1-го корпуса на внутреннем фронте вели наступательные действия на направлениях Сараево – Вогоща, Сараево – Райловац, Сараево – Илидже – Хаджичи и Бутмир - колония Соколович – Храсница. Единственным действительным успехом было занятие аэродрома Бутмир (и то исключительно благодаря деятельности УНПРОФОРа) и Орлича с Жучем на севере в 1992 г. Получение доступа в июне к аэродрому позволило установить физический контакт с войсками на Игмане и с частями 4-го корпуса в районе Коница и верхнего течения Неретвы.
Сербы же потеснили исламистов в конце ноября 1992 г. на западе в районе Отеса. На внешнем фронте мусульмане безрезультатно пытались пройти по направлениям Високо – Илияш, Бреза – Илияш и Олово – Средне. Сербы наступали в районе Игмана (направление Сараево – Трново – Калиновик) и Белашницы (на Горажде), но тоже без решительного успеха. Летом 1993 г. прошла успешная операция «Лукавац-93», но её результаты были «съедены» вмешательством ООН, которая заняла освобождённую сербами территорию УНПРОФОРу, а потом вернула её мусульманам. С 1994 г. армии РС в случае активных действий угрожало своей агрессией НАТО, и поэтому до середины 1995 г. оперативная ситуация в столичном регионе оставалась без значительных изменений.
Точная численность корпуса устанавливается с трудом, поскольку командующему корпусом подчинялись многочисленные отдельные части уровня батальона/дивизиона. Средняя численность – 70 000, из которых 40 000-50 000 находилось в самом городе, а 20 000 (приблизительно 2 дивизии) – на внешнем фронте. Начальник штаба корпуса Неджад Айнаджич свидетельствует, что на конец 1992 г. под его началом находился 73 141 военнослужащий, а на январь 1994 г. – 84 698. В 1992 г. в городе находился 33 151 солдат, в 1993 г. – 37 800. В совершенно секретном приказе № 3/727-2 командующий указывает силы вверенного ему корпуса в 46 372 военнослужащих внутри Сараева. Для уточнения сил врага надо приплюсовать сюда ещё примерно 12 000 полицейских и военнослужащих частей спецназначения. Речь идёт, прежде всего, о специальной бригаде МВД БиГ под командой серба-предателя Драгана Викича, которая выполняла диверсионно-террористические и военно-полицейские обязанности и находилась в оперативном подчинении штаба 1-го корпуса. Остальные части МВД подчинялись своему министру, но действовали в полном согласовании с планами армейского руководства.
Взаимное расположение противостоявших сил на Сараевском фронте
Оба противостоявших корпуса – Сараевско-Романийский и 1-й – находились в полуокружении один другим.
1-й корпус не был окружён полностью и изолирован от внешнего мира. Для его снабжения использовался сараевский аэродром Бутмир и т. н. «голубые коридоры» гуманитарной помощи от ООН, часть которой сразу отбиралась для покрытия потребностей военнослужащих.
Сербские войска на «внешнем» фронте были полуокружены на Грбавице, в Неджаричах, Добрине, Хаджичах, Илияше и на Нишичском плато (районы Олова, Високого и Брезы). На самом западном участке (до линии Неджаричи – Райловац – Вогоща) и на северо-востоке (до линии Айдановичи – Средне) Сараевско-Романийский корпус вообще действовал перевёрнутым фронтом. Прорыв неприятеля в направлениях Айдановичи – Средне, Солаковичи – Семизовац и Високо – Илияш – Вогоща приводил к оперативному окружению группировки севернее линии Айдановичи – Средне и западнее линии Солаковичи – Вогоща – Райловац – Илиджа.
Наиболее угрожаемым участком «внешнего» фронта, постоянной головной болью для штаба Сараевско-Романийского корпуса было Нишичское плато и проходящая по нему дорога от Олова и Брезы к Семизовацу и Илияшу, отсюда ведущая через Вогощу вглубь Сараева, дорога от Горажде и Прачи к Подграбу и дорога от Трнова к Грабу и от него к Крупацу и Сараеву. Если мусульмане проходили здесь, им удавалось бы отсечь Герцеговину от основной территории РС и окружить Сараевско-Романийский корпус на Романии. Поэтому командующий корпусом, учитывая хронический недостаток личного состава, постоянно импровизировал здесь, создавая временные объединения (например, ТГ «Олово» в 1994 г.) или изымал из стоявших на других участках фронта бригад роты и взводы и лично ставил им боевые задачи в районе Нишичей. Р. Радинович ссылается на совершенно секретный приказ штаба корпуса штабу Илияшской бригады и ТГ «Олово» № 0/224 от 28 февраля 1994 г. и объясняет, что непосредственная постановка задач командующим корпусом на уровне взвод-рота была обычной практикой ВРС под Сараевом.
На «внутреннем» фронте опасным направлением было северное (от Пашиного брда до Вогощи). Единственным относительно безопасным участком фронта были выходы на Романийское плато и Трново в сторону Фочи и Восточной Герцеговины. Пишем «относительно», потому то мусульманам удавалось овладевать Трновом, Рогоем и Гребаком. Соединение «внутреннего» и «внешнего» фронтов неприятеля вело бы к отбрасыванию корпуса на Романию и Яхорину.
Детальный разбор позиций сторон, проведённый Р. Радиновичем, опровергает распространённую мусульманами версию сараевских боёв как обстрелы Сараевско-Романийским корпусом мирного города с возвышающихся над ним холмов. В действительности сербские войска на внутреннем фронте сами находились под огнём мусульманской армии, которая контролировала почти все главные высоты вблизи от города.
Самой выгодной позицией у сербов стал участок фронта от Златиште до Радавы. Над ним возвышался Требевич и спускались южные отроги Озрена. Эти лесистые горные склоны также принадлежали сербам. Отсюда открывался отличный осмотр на занятый неприятелем город. Минусом позиции была её удалённость от расположения главных сил исламистов и трудность размещения на ней больших масс пехоты и крупнокалиберной артиллерии.
Находящийся на севере Требевич уравновешивался неприятельскими позициями на высоких холмах Дебело брдо и Чолина Капа, поднимающимися над районами Липе и Бистрик, которые длинной полосой окружают старый город в направлении с востока на запад и далее на юг.
Над Радавой, Седреником, Кошевом и Шпицастой стиеной нависала гора Грдонь. С неё противник действовал против Кошевской и левого фланга 3-й Сараевской легкопехотной бригад.
Район Кошева и Кобильей главы до Полин на севере и до Враца, Грбавицы и Требевича на юге просматривался мусульманами с Хума и Хумского брда.
С Орлича и Жуча мусульмане могли простреливать район Вогощи и долину реки Босны с городами Прибоем и Двором до Райловаца. Здесь из-за небольшой дальности они могли применять лёгкое стрелковое оружие, а не только артиллерию и миномёты.
Очень выгодная позиция, обеспечивавшая контроль над обеими берегами Миляцки и Босны от Ступа до Бутила и от Бутила до Двора (Райловац, Баре и Догоди), была занята исламистами на Бриеще брду и Швабином брду.
С Игмана мусульмане угрожали сербским позициям от Крупаца на востоке до Пландишта, Илиджи, Храсницы и Хаджичей на западе. Опасности подвергался аэродром Бутмир.
С длинного Моймила брда, вытянувшегося от Врацы до Неджаричей, исламистами контролировалась основная часть Сараева, включая сербскую часть на западе: Неджаричи, Добриню, Лукавицу, Врацу, Грбавицу.
Из перечисленных объектов Моймило брдо, Чолина Капа, Грдонь, Хум, Хумско брдо, Бриеще брдо, Соколье, Игман, Дебело брдо (последнее позднее перешло к УНПРОФОРу) были захвачены мусульманами в самом начале войны. Жуч и Орлич они отбили в конце 1992 г. Всю войну сербы старались возвратить высотные объекты в свои руки, но осуществить это смогли только в одном случае (Отес в районе Илиджи).
Глядя на карту, приходит понимание, что Сараевско-Романийский корпус занимал господствующие высоты только над западной стороной столицы. Высоты на юге, юго-западе, западе и северо-западе находились в руках исламистов. Отсюда они контролировали западную часть города (от условной линии Грбавица – Кошево, включая эти районы) и города-спутники: Вогощу, Илияш, Райловац, Илиджу, Храсницу, Хаджичи, Войковичи, Лукавицу и часть Добрини.
В особенно тяжёлом положении оказался Райловац. Здешняя бригада была малочисленной и слабой, потому что мужчинам городка надо было работать на стратегически важных фабриках. Эти фабрики привлекали внимание неприятеля, чьи позиции на холмах Соколье и Бриеще нависали над Райловацем и обеспечивали возможность ведения прицельного миномётного и снайперского огня. Райловацкая бригада несла болезненные потери. 27 января 1993 г., например, она потеряла 11 убитыми и 21 раненым (совершенно секретное донесение штаба бригады штабу корпуса № 423-220 от 28 января).
Стратегический замысел сторон
Взятие штурмом Сараева и вообще его полное занятие никогда не входило в планы сербского верховного командования. Задачей было «взять своё» и поделить столицу на две части, населённые соответственно сербами и сепаратистами-мусульманами.
С этой точки зрения правильнее говорить даже не об осаде или блокаде Сараева, а о занятии каждой стороной своих этнических участков города и борьбе. Согласно точнейшей аналогии, проведённой Радованом Караджичем на одном из заседаний Гаагского суда, ситуация в Сараеве точно соответствовала положению Бейрута в начале 80-х гг. Интересен дискурс, сформулированный Р. Радиновичем: «На основании этих двух противопоставленных прав (речь идёт о праве мусульманского руководства насилием присвоить себе целый город и о праве 180 000 сербских жителей города отделиться от этого правительства и реализовавших его волю сил – А.П.) дошло до столкновений в городе и до разделения, а не осады Сараева. Ложь, что сербы для создания Великой Сербии осадили Сараево и три года его бомбардировали. Правда состоит в том, что что каждая из двух этнических общин решила защищать свою часть Сараева, которую рассматривала как принадлежащую себе по этнической справедливости».
Сараево – геостратегическое средоточие всей БиГ, её главный политический, промышленный город с наибольшими демографическими ресурсами. К нему несколько лет было приковано политическое, информационное и военное внимание всего мира. И сербы, и мусульмане воспринимали столицу бывшей югославской республики как главный город своего государства и никак не желали уступать своих прав и притязаний на целый город (как мусульмане) и его часть (как сербы).
Прорыв мусульман в Сараево и соединение двух группировок привело бы к военному поражению РС и окончание войны в пользу неприятеля. Долговременная осада, напротив, давала необходимое время для формирования сербского государства в БиГ. Борьба за город и частые и отчаянные попытки его деблокировать отвлекали крупные силы вражеских корпусов из Центральной Боснии (до 1/3 всех сил АРБиГ). Поэтому борьба за столицу получила решающее значение для всей кампании, непрерывно отзываясь на многочисленных фронтах, разделивших боснийскую землю.
Возвращаясь к тому, что сербская сторона не ставила перед собой цели занятия всего Сараева. 1) Для этого у Сараевско-Романийского корпуса не хватило бы людских ресурсов. В крупном городе с высотной застройкой, с населением, поддерживающим обороняющуюся сторону, желательно иметь превосходство от 5:1 до 10:1. Сараевско-Романийский корпус значительно уступал неприятелю в численности. Динамика потерь сербского корпуса и так была высока. Например, на рубеже 1993-1994 гг. батальон Илиджанской бригады в Неджаричах потерял убитыми 92 человека. Для оценки тяжести потерь надо знать, что рота в этой бригаде в среднем состояла из 90 человек, а указанный отрезок времени не был самым горячим на фронте. «В скобках» - такой уровень потерь никак не «бьётся» с пылко отстаиваемым мусульманами тезисом о несчастных защитниках Сараева, голыми руками сражавшимися с «агрессорами».
2) После принятия решения о штурме неминуемо начались бы значительные разрушения жилого фонда и жертвы среди мирного населения, что вызвало бы немедленную реакцию «мирового сообщества», и так крайне презентивно настроенного в отношении РС и Югославии и без существенных поводов переходившего к насильственным действиям против сербов.
Мусульманская сторона настойчиво пропагандирует сообщения о вымышленном сербском плане рассечения города пополам: на районы Вогощи, Пофаличей, Врбаня Моста, Грбавицы и Врацей с одной стороны, и Райловаца, Ступа и Алипашинового поля – с другой, с последующем «измельчением» системы обороны в уличных боях и полным овладением столицей. В свете вышеприведённых фактов отчётливо ясно, что это утверждение не соответствует истине.
Сараевско-Романийский корпус был относительно малочислен и постоянно испытывал нехватку личного состава. Ширина фронта в 237 км превышала все мыслимые нормы. Части располагались по фронту в одну линию, и командование не имело ресурсов для формирования резерва, который мог использоваться для купирования прорывов или занятия значительных пустующих пространств, по которым сновали неприятельские диверсионно-разведывательные группы. Тактическая глубина батальонов первой линии была минимальной.
В зоне ответственности корпуса также находилось несколько промышленных объектов государственного значения – авиазавод «Орао» в Райловаце, Танковый ремонтный завод в Хаджичах и «Претис» в Вогоще. Их квалифицированные работники имели бронь от призыва и не могли усилить личный состав войск под Сараевом, несмотря на попытки корпусного командования забрать их к себе.
Преимуществом мусульман было, во-первых, расположение в городской застройке, а во-вторых, большая глубина построения и возможность манёвра силами на угрожаемые участки по внутренним коммуникациям. Сараевско-Романийский корпус мог маневрировать только по одному внешнему направлению.
Единственный путь, которым сербы могли двигать силы внутри города, от Лукавицы до Илиджи, была дорога Касиндол – Лукавица – Златиште, ведшая на Требевич и далее на Хрешу, Радаву и Вогощу. Она простреливалась неприятелем с Чолиной Капы (участок от Кнегиняца до Требевича) и других господствующих холмов: с Моймила (Касиндол – Лукавица), Дебело брдо (Враняче – Палеж). В книге Р. Радиновича есть пример обеспечения безопасности этого пути. 23 июня 1993 г. в совершенно секретном донесении № 3-630/2 командира 1-й Сараевской механизированной бригады в штаб корпуса сообщалось, что вражеские снайперы ведут огонь с Моймила брда по Лукавице и Добрине, с Дебелого брда по Грбавице. От пули погибла женщина на Загребской улице. Чтобы обезопасить прекрасно видную с Дебелого брда дорогу, командир приказал заставить насыпанными песком ящиками и штабелями досок обочину на участке от гостиницы «Осмице» до Анджиного дома. Импровизированное укрытие мусульмане попытались уничтожив, когда подожгли близко подходящий к дороге у Требевича лес: они рассчитывали, что огонь перекинется на дощатое заграждение. 25 июля 1994 г. штаб Сараевско-Романийского корпуса совершеннго секретным приказом № 20/15-388 обязал 1-ю Сараевскую механизированную бригаду создать вдоль дороги Касиндол – Требевич маскировочные заграждения.
Сербские оборонительные позиции на Добрине отстояли от Илиджи по прямой линии на 2,5 км. После перехода аэродрома Бутмир в руки ооновцев в июне 1992 г. путь между этими двумя географическими точками для войск Сараевско-Романийского корпуса составил 100 км. Единственным направлением для манёвра, эвакуации раненых и больных и присылки подкреплений из района Войковичи – Добриня – Лукавица на запад и северо-запад стала дорога Лукавица – Требевич – Сумбуловац – Хреша – Доне Биоско – Радава – Вогоща. Участок от Хреша к Биоске и Радаве через Фалетич проложили сербские инженерные части под обстрелом противника.
Мусульмане имели возможность непрерывного тактического манёвра своими силами по внутренним коммуникациям, проходящим через город. С его помощью они могли свободно выбирать время, место и силу атак на Сараевско-Романийский корпус. Нехватка людей и растянутость позиций мешали сербам действовать в том же духе.
Перед двумя корпусами стояли противоположные задачи. Для мусульман главной задачей было пробить позиции сербов и соединить свои войска «внутреннего» и «внешнего» фронтов. Сербам следовало препятствовать этому. Не зная направления вероятного прорыва и даже того, последует ли очередная попытка извне или снаружи, Сараевско-Романийский корпус пробовал прикрыть линией кордона максимально возможное расстояние. Из-за этого порядки получались растянутыми и слабо эшелонированными. Сербский фронт отличался статичностью. Неприятель применил выгодную для себя тактику «завесы»: передовые позиции занимали относительно слабые части, которые при необходимости можно было быстро нарастить, а в глубине расположения имелись значительные свободные силы. Последние могли быстро переходить к активным действиям, наносить удар на выбранном направлении и отходить обратно. Равноценных по количеству сил сербы выделить для преследования не могли, поэтому отвечали огнём артиллерии, что обычно фиксировалось международными наблюдателями как «чрезмерное применение силы».
Овладение городом было просто невозможным по двум причинам: 1) самые опасные для исламистов участки занимали войска ООН, то есть те, кого «по условиям игры» атаковать воспрещалось. За ООН стояло НАТО, постоянно недружественное Республике Сербской и эпизодически совершавшее акты вооружённой агрессии. Занятые ооновцами кварталы могут рассматриваться как обеспеченная для мусульман территория; 2) Сараевско-Романийский корпус не мог занять Сараево, исходя из своих возможностей. Логичными действиями было рассечение обороны по направлениям Грбавица – Кошево, Грбавица – Пофаличи и Алипашино поле – Долац. Сербских сил не хватало для таких радикальных действий. При теоретической возможности такого развития событий тактическая глубина мусульманских построений всё равно не была бы ниже 5-10 км, что сохраняло вероятность долгого автономного существования крупных группировок и сохранения их боеспособности.
Соотношение личного состава противоборствовавших корпусов выглядело как 3-4:1 в пользу исламистов. В теории они могли бы перехватить инициативу и нанести концентрические удары по Неджаричам, Кошеву, Грбавице, Добрине, в направлениях Илияша и Високого. Каждое из этих действий было способно серьёзно расшатать сербскую оборону. Пропуск такой возможности, вероятно, следует отнести к невысокому оперативному мастерству штаба корпуса и Верховного командования исламистов.
Соотношение сил на «внутреннем» фронте
Войскам Сараевско-Романийского корпуса приходилось удерживать протяжённый фронт со стороны Центральной Боснии, поэтому силы, отряженные для сдерживания противника в Сараеве, были очень ограниченными. Учитывая соотношения с численностью неприятельского корпуса, в основном расположенного в городе, их прямо можно определить как незначительные. Это 1-я Сараевская механизированная, 1-я Романийская и Кошевская (с середины 1994 г. влилась в 3-ю Сараевскую) пехотные бригады. Вторая имела всего два ослабленных батальона, третья – до середины 1993 г. три, а потом – тоже два (третий отправили на прикрытие подступов к Сараеву на участке Грбавица – Кнегиняц – Хреша – Пашино брдо). Эквивалентом пехотных сил были 5 батальонов и прикрытие машин механизированной бригады. Для ведения боёв в городе сербам приходилось опираться на огонь артиллерии и бронетехники.
Соотношение средств и принцип их использования
Сараевско-Романийский корпус превосходил 1-й корпус АРБиГ по количеству тяжёлого вооружения (артиллерии и бронетехники), особенно в начале войны. Однако в действительности в том же самом начальном периоде сербское превосходство было нейтрализовано усилиями ООН и УНПРОФОРа, которые служили орудием в руках мировых антисербских сил. «Миротворческие» силы лишали одну сторону возможности использовать принадлежащие ей легитимные средства. Ещё 14 июня 1992 г. командующий корпуса запросил у командиров своих соединений данные об артиллерийских позициях, которые в виде доклада № 10/74-65 (содержал сведения об артиллерии 1-й и 2-й Сараевских, 1-й Романийской, Илиджанской бригад и полка ПВО) передал в Главный штаб, который в свою очередь сообщил их представителям УНПРОФОРа на переговорах. Несколько раз данные о сербской артиллерии вооружённые силы ООН запрашивали (и получали) в следующем году, а после первого таинственного взрыва на рынке Маркале в феврале 1994 г. Сараевско-Романийский корпус вынудили отвести от города тяжёлое вооружение на 20 км. О степени «тяжести» вооружения существуют законные вопросы – под ним понималось огнестрельное оружие калибром свыше 12,7 мм, то есть стандартного в ВРС крупнокалиберного пулемёта «Браунинг». После достижения соглашения об отводе вооружений между Манойло Миловановичем и Майклом Роузом «миротворческий» генерал Субиру 19 февраля пригрозил командующему корпусом Станиславу Галичу, что любое оружие, которое после 21 февраля окажется вне 7 сборных пунктов под наблюдением УНПРОФОРа (казарма «Лукавица», Грбавица, Баино брдо, Хреша, Кривоглавцы, Осиек, Илиджа, Хаджичи, Полине), превратится в цель для боевых самолётов НАТО.
К сожалению, после этого корпусное командование рассредоточило орудия по отдельным частям и подразделениям малыми группами как средства непосредственной огневой поддержки. В сущности тяжёлая артиллерия передавалась под начало командиров ниже бригадного уровня. Таким образом корпус лишился способности к огневому манёвру, способному влиять на ход и исход боевых операций.
Войска УНПРОФОРа занимали крайне пристрастную позицию, однозначно направленную на облегчение боевой деятельности 1-го корпуса АРБиГ. Руководство УНПРОФОР не расследовало обстоятельств расстрела штабной колонны ЮНА 3 мая 1992 г. на Добровольческой улице; после передачи опрометчивой сербами сараевского аэродрома Бутмир «миротворцам» мусульмане прокопали под взлётно-посадочной полосой важный для манёвра войсками туннель – очевидно, с согласия «наблюдателей»; после успешной операции «Лукавац-93» сербов вынудили вернуться практически на исходные позиции и снова уступить врагу контроль над пространством от Игмана до Белашницы. 2 февраля 1994 г. 2 танка и 2 БТР сил ООН заблокировали улицы в Неджаричах для 1-го батальона Илиджанской бригады (совершенно секретное донесение из штаба бригады № 19/8855, пункт 8). Это действие затруднило сообщения штаба в Илидже с батальоном, что представляло опасность на этом наиболее угрожаемом участке фронта. Подобные поступки оказывали влияние на ход боевых действий.
Среднее расстояние между позициями сербов и исламистов составляло 200 м и меньше. Часто линия противостояния проходила по одной улице или даже по этажам высотного дома (например, «Красный дом» на Грбавице). В таких условиях огонь крупнокалиберных орудий в известной степени уравновешивался массовым использованием оружия усиления пехоты, которым противник обладал в избытке.
Части мусульманского корпуса практиковали постоянное перемещение лёгких орудий и миномётов с одной позиции на другую, часто намеренно устанавливая их рядом с объектами инфраструктуры, гражданскими учреждениями, в том числе в непосредственной близости от школ, даже вблизи от штаба УНПРОФОРа (на что однажды высказал свой протест генерал Морион). Одним из смыслов таких действий, помимо затруднения поражения своей артиллерии, являлись провокации, когда ответный огонь сербов приводил к побочным жертвам среди мирного населения (а ещё лучше, если страдали ооновцы). Справедливости ради надо сказать, что некоторые части делали это по собственной инициативе, потому что подчинялись верховному командованию скорее номинально, являясь по сути хорошо вооружёнными и многочисленными бандами во главе с харизматичными командирами.
Страдания сербов в Сараеве
Дело в том, что часть бригад 1-го корпуса возникли именно на основе сараевского мусульманского криминалитета, одновременно активно участвовавшего в деятельности паравоенных организаций в предвоенный период. Таких крупных вооружённых групп номинальных «военных» и «полицейских» в городе насчитывалось до 15. За каждой «бригадой» в криминальном понимании слова был закреплён свой район Сараева. Здесь в их руках находились судьбы местных жителей, потому что только эти бандиты являлись в «своих» районах вооружённой силой, и снабжение населения гуманитарной помощью, а также предметами дефицита осуществлялось через них. Организованные разбойники контролировали выход из города гражданского населения, за право на который приходилось платить огромные деньги. Их командиры, среди которых выделим Юсуфа Юку Празину и Мушану Топаловича Цацу, были известными мафиози и по своей специфике смутно представляли себе субординацию. Так, второй из упомянутых, командир 10-й бригады, любил высказываться в духе, что он подчиняется лично президенту, а приказы комкора его не волнуют.
Это явление, хорошо известное в истории и практике гражданских войн как атаманщина, имело ужасные последствия для сербского населения той части столицы, в которой разместился 1-й корпус. Бандиты практиковали в отношении сербов все виды насилия: отъём имущества, рэкет, заключение, лишение свободы, убийства. Отряды разбойников обычно имели собственные небольшие концлагеря. Так, в лагере Казани на склоне Требевича после войны были эксгумированы тела примерно 200 замученных сербов.
Печальную известность получил лагерь в Храснице. Он существовал при 4-й моторизованной бригаде, одной из старейших в корпусе (сформирована 9 апреля 1992 г. на базе Илиджанского кризисного штаба, расположение штаба в Храснице). Ей командовал мусульманин из Плав (в Черногории), работник образования по роду деятельности и озлобленный исламист по убеждениям Амир Шабович. Соединение было настоящим средоточием мусульманских уголовников, а полицейская и разведывательно-диверсионная части состояли из них почти поголовно. Кроме «уркаганов», у бригады имелся ударный отряд, укомплектованный мусульманами-«хосовцами», получившими военный опыт в Хорватии и носившими чёрные комбинезоны (в воспоминание о зловещем «Чёрном легионе») и чёрные повязки на головах с усташской символикой. Они считали себя «хорватами мусульманского исповедования», в полной мере разделяли усташскую идеологию и являлись непримиримыми врагами сербов. В соединении имелся мобильный отряд, не занимавший оборонительные позиции, а выполнявший «разведывательно-оперативные задания» на занимаемой территории општины Илиджи, то есть грабёж и сгон сербского населения за колючую проволоку.
Заключённые в Храснице сербские жители Сараева использовались для работ по рытью туннеля Д-Б (Добриня-Бутмир) под аэродромом. В совершенно секретном приказе № 23/619-1 10 сентября 1993 г. командир 102-й моторизованной бригады запросил командира 4-й о присылке 150-200 рабочих, а тот на следующий день написал совершенно секретный приказ № 3689/93, адресованный командирам своего 4-го батальона, роты военной полиции и начальнику инженерной службы бригады. В нём командир (тогда им являлся Фикрет Правляк) распорядился выделить для работ 25 заключённых (количество понятно по числу порций приготовленной еды, которые требуется выдавать 3 раза в день), 6 конвоиров (по 3 на смену на месте работ) и офицера с сапёрной военной-учётной специальностью.
Захваченные мусульманами сербские жители вообще часто использовались для рытья окопов, туннеля между Ступским брдом и казармой «Неджаричи», прокладки дорог, подготовки гражданских объектов к военному использованию. Точно известен случай, когда исламисты предусматривали ликвидацию заключённых в случае вступления в огневое противостояние с сербскими войсками, подозревая, что пленники попробуют разбежаться (приказ без номера от 26 мая 1993 г.).
Справедливости ради надо добавить, что откровенная махновщина уже к началу 1993 г. стала считаться неприемлемой командующим 1-го корпуса. Он решительно обошёлся с наиболее распоясавшимися главарями: командир 10-й горнострелковой бригады был ликвидирован, после чего в феврале 1-ю, 2-ю и 10-ю горнострелковые объединили в одну. Так же поступили с 3-й и 7-й горнострелковыми. «Провинившиеся» командиры наиболее недисциплинированных и криминализированных формирований были удалены, а их «личные» отряды, номинально считавшиеся облегчёнными бригадами, послужили материалом для строительства более регулярных бригад. Командующий корпусом провёл необходимую санацию, залатав дыры в системе управления, которую расшатывали «полевые командиры». Удачная мера стала хорошим пропагандистским примером в мемуаристике «той» стороны, которые упирают на справедливость и благородство армейского командования, не желавшего терпеть в своих рядах издевавшихся над сербами преступников. Такой ход служит попыткой представить распущенными негодяями только малую часть командиров, а их преступления – редким исключением, быстро «вылеченным» руководством. Проводится параллель с сербской армией, в которой подобных историй не случалось. Ответ им делится на 4 пункта: 1) ликвидация атаманщины не имела собой гонения на сербов как первопричину; 2) служба в ВРС никогда не предоставляла возможности для столь развитого бандитизма, как АРБиГ; 3) маленький эпизод, как раз не характерный для армии боснийских мусульман, подаётся как принципиальное событие, после которого с «эксцессами» было покончено. Это не соответствует правде: только что приведённые сведения об использовании труда пленников концлагеря в Храснице происходили в июне и решались на уровне двух комбригов; 4) Наказание постигло злодеев зимой второго года войны, а война началась предыдущей весной. Нужно обладать невероятной наивностью – скорее разыгранной, чем природной – чтобы допустить, что военное и политическое руководство мусульман не знало о преступлениях.
Говоря с полной серьёзностью, оно об этом, разумеется, знало и сознательно использовала оставшихся в занятой тогда мусульманами части Сараева сербов как заложников и объект для грабежа и надругательств.
Снайперская борьба
Важным фактором борьбы за Сараево была снайперская война. В отличие от расхожих пропагандистских стереотипов, созданных совместно мусульманами и западной информационной пропагандой, преимущество в ней было за исламистами.
Во-первых, за ними осталась фабрика оптики «Зрак» (луч), которая не останавливала своей работы. В самом начале военных действий по решению Коллегии штаба ТО БиГ из неё были взяты запасы снайперских винтовок (540 штук) и в апреле-мае распределены по частям. Во-вторых, мусульмане раньше получили в своё распоряжение крупнокалиберные снайперские винтовки. Самое ранее их применение зафиксировано в совершенно секретном боевом донесении 101-й моторизованной бригады АРБиГ штабу корпуса № 02-2/82-298 от 25 декабря 1993 г. (12,7-мм винтовки, согласно ему, применялись 2-м моторизованным батальоном, который вместе с частью МВД действовал в направлении Брежицы и Озренской улицы на Грбавице). В частях Сараевско-Романийского корпуса винтовки этого калибра появятся лишь через год. В-третьих, в Югославии Сараево являлось городом с наибольшим количество стрелковых клубов, которые выпускали хороших профессионалов. В-четвёртых, большинство высотных зданий, снайперский огонь с которых наиболее эффективен, остались в зоне города под контролем 1-го корпуса. В результате именно вражеские снайперы представляли главную опасность для сербских бойцов на Грбавице, Врацах, Добрине, Илидже, Райловаце, Неджаричах.
Командованием 1-го корпуса было спланировано изъятие снайперов из частей и сведение их в особые снайперские подразделения. Таким образом осуществлялось массирование снайперского огня, дававшего ощутимое преимущество в городских боях. 11 декабря 1993 г. штаб 1-го корпуса издал совершенно секретный приказ № 23/2318-2 о создании манёвренных снайперских частей, подчинённых непосредственно корпусному командованию. Командир 102-го моторизованной бригады обязал командиров всех четырёх батальонов подготовить в распоряжение штаба корпуса по одному снайперу с оружием. Уже 28 декабря комбриг пишет совершенно секретный приказ № 23/245-1, которым приказывает выделить в каждом батальоне по 15 человек для обучения снайперской стрельбе. Теоретическая подготовка должна была пройти с 1 по 10 января 1994 г. в средней школе «Павле Горанин», после чего наступала очередь практической (стрельбы по сербским бойцам и мирным жителям). Снайперское отделение возникло в каждом батальоне 102-й бригады.
В 1-й моторизованной бригаде снайперы всех трёх батальонов были сведены во взвод, размещавшийся в бывшей школе «Благое Парович» через дорогу от здания компании «Генекс» (совершенно секретный приказ штаба бригады № 01-444 от 2 октября 1993 г.).
В 3-м моторизованном батальоне 2-й моторизованной бригады имелось отделение снайперов из 9 человек (перечислены поимённо в донесении командира батальона своему комбригу Сафету Зайко 12 ноября 1993 г. б/н). А командир бригады ещё в самом начале года приказывал снайперам непрерывно действовать в любое время суток (совершенно секретный приказ № 03/01-33-07/93 от 3 января 1993 г.).
В отличие от соединений 1-го корпуса АРБиГ, Сараевско-Романийский корпус не имел специальных подразделений, в которые были сведены снайперы для выполнения своих специфических функций. Единственное исключение подтверждает правило – речь о снайперском отделении из 7 бойцов в Илияшской бригаде. Таким образом, массированное использование снайперов с сербской стороны было неосуществимо.
Хитрым и эффективным пропагандистским ходом было перебрасывание ответственности за неограниченную снайперскую войну с больной головы на здоровую, то есть на сербов. Абсолютное большинство снайперов в Сараеве относилось к армии исламистов. На них лежит ответственность на большинство жертв, в том числе таких знаковых, как «сараевские Ромео и Джульетта». Но «пиар» в западном толпоэлитарном обществе всегда определяет чрезмерно много, создавая нужный образ мыслей в нежных мозгах «граждан» и «избирателей». Для Востока не было нужно и этого, он имманентно в полной мере поддерживал «правоверных, на которых подняли руки неверные». Поэтому миф про сербских снайперов, терроризирующих мирных мусульманских жителей Сараева, достигал двух целей: 1) очернял сербскую сторону; 2) способствовал давлению на Сараевско-Романийский корпус, которое препятствовало ему в достижении легитимных целей.
Военная мифология мусульман и Запада склонна относить всех убитых огнём стрелкового оружия жителей Сараева на счёт сербских снайперов. Последние стали одним из жупелов пропагандистской антисербской кампании. Ведь снайпер перед выстрелом имеет возможность выбрать и тщательно рассмотреть цель, значит, отчётливо видит, кого намеревается убить. Создавалось представление, что Сараевско-Романийский корпус использует снайперов для намеренного терроризирования гражданского населения. В действительности подобные действия не были доказаны ни одной экспертизой. Более того, в Сараевско-Романийском корпусе по состоянию на осень 1993 г. не велось обучения солдат по специальности «снайпер» (она отсутствует в списке ВУСов из совершенно секретного донесения штаба корпуса № 20/15-294 от 10 марта, представлявшего собой ответ на совершенно секретный запрос Главного штаба № 02/2-223 от 6 марта об учебном процессе). За жертвы снайперской стрельбы выдавались гражданские лица, убитые на улицах и в домах при обмене огнём.
ВРС вообще имело небольшое количество снайперов, поэтому 29 июля 1994 г. Главный штаб издал совершенно секретные приказы №№ 20/15-402 и 20/15-405, которыми выбор позиции для снайпера, время ведения огня и доклад о результатах передавались в ведение командиров бригад.
Обыкновенно войска исламистов подвергали сербские оборонительные позиции комбинированному огню стрелкового оружия, в том числе снайперского, и лёгкого оружия поддержки пехоты – 82-мм безоткаток М-60 и 82-мм миномётов. Типичный для действий неприятеля пример – действия против 1-й Сараевской моторизованной бригады 17-18 июня 1993 г. (в совершенно секретном донесении штабу корпуса № 3-625/1 от 18 июня) 17 июня: снайперский огонь по Грбавице и Врацам, в 14:00 – три прямые попадания снарядами по санитарному пункту на Врацах, в 15:15 – огонь из безоткатных пушек и ручных гранатомётов по Санце, в 15:30 – обстрел двух казарм на Лукавице из пулемёта, 16:00-20:00 – пулемётный огонь по санитарному пункту на Врацах от водяного резервуара на Хуме. В 18:00 сербские войска в районе домов Икича обстреляны минами с зажигательной смесью. В 20:00 – обстрел 82-мм минами с направления площади Перо Косорича по Грбавице. В 16:10 от снайперской пули на Озренской улице погиб рядовой Лазарь Цецар. 18 июня противник обстреливал позиции на Грбавице из стрелкового оружия, а с 12:00 до 12:30 выпустил 4 82-мм мины.
Другой пример – действия против 1-й Романийской бригады 19 июля 1992 г. во время перемирия (совершенно секретное донесение в штаб корпуса № 247/92): снайперский огонь от площади Перо Косорича, гостиницы «Бристоль», здания «Электропромышленность», Социального и Машиностроительного факультетов Сараевского университета, табачной фабрики, здания Скупштины БиГ и Врбаня моста; интенсивная миномётная стрельба по позициям 2-го батальона на Грбавице и Врбаня мосту; обстрел тромблонами (надствольными гранатами) и из стрелкового оружия с направления Широкачи и казармы «Босут». При попытке вынести раненого солдата из-под обстрела был тяжело ранен двумя пулями в шею боец 4-й пехотной роты 2-го пехотного батальона Ранко Милоша Миевич (доставлен на Тилаву, оттуда – на Пале), в 12:30 убит выстрелом снайпера боец той же роты Милан Скакляк, ушедший с позиции за личными вещами. Начальник штаба бригады майор Душан Савичич обратился к УНПРОФОРу с просьбой обеспечить эвакуацию тела погибшего, оставшегося на нейтральной полосе.
Позиция ООН
ООН снабжала «гуманитарной помощью» не только население Сараева, но и неприятельский армейский корпус. На фронте это было известно всем трём сторонам (по третьей понимаем «международных миротворцев»), и нетрудно представить чувства сербов по отношению к «гуманитарщикам» и «голубым каскам», которые снабжали всем необходимым только одну сторону. При распределении в Сараеве одежды, обуви, еды, лекарств и средств личной гигиены неоспоримый приоритет имели войска. Однако мы только что поместили в кавычки понятие «гуманитарная помощь» не только в эмоциональном смысле, желая поставить под сомнение совершенно нормальное понятие (не опустимся до уровня наших «хэкающих» небратьев). Ооновцы доставляли мусульманам боеприпасы. В некоторых случаях это было установлено при остановке конвоев и досмотре. Результаты досмотров излагались в совершенно секретных донесениях. Так, Р. Радинович ссылается на Ежедневные сообщения штаба Илиджанской бригады № 19/9497 от 9 апреля и № 19/9798 от 12 мая 1994 г. В первом случае в 20:30 на Касиндольской улице бойцы бригады остановили на КПП и обыскали конвой «гуманитарной помощи» из 7 грузовиков и джипа, найдя в машинах большое количество 12,7-мм патронов и перевязочного материала. Во втором случае ополченцы в 12:30, досматривая французский бронетранспортёр из войск ООН, обнаружили в нём 7 ящиков с 82-мм минами, сопроводительные документы на которые отсутствовали. Возникают подозрения, перетекающие в уверенность, для кого именно предназначались эти патроны, мины и бинты. Причём, что видно на примере этих эпизодов, доставкой боеприпасов исламистам занимались и «гуманитарные» организации, и вооружённые силы «миротворцев».
Страдания жителей центра города – кто виноват?
Одной из причин того, что в ходе боёв за Сараево страдали мирные жители, был отказ мусульманской стороны придать городу формальный статус «свободного» или «незащищённого». Уточнение насчёт формальности статуса тоже неслучайно. Демилитаризация и долговременное перемирие исламистами не рассматривались вообще. Режим прекращения огня и недолгие перемирия служили им для отдыха, перегруппировки сил и подготовки к наступательным действиям. Объяснением для внутреннего использования такого принципа ведения боевых действий было противодействие сербской стороне в удержании ею объектов, взятых под контроль в первый период войны.
Мусульманская политика и военная стратегия покрывались т. н. международными миротворческими силами ООН. Сараево провозгласили одной из 6 «защищённых мировым сообществом зон» в Боснии, в нём разместились миротворцы и наблюдатели. Однако 1-й корпус исламистов не просто остался в столице республики, но и продолжил свои операции. Миротворцы ничего не сделали для демилитаризации города (как, впрочем, и в остальных «защищённых зонах»), а использовали эфемерный авторитет «мирового сообщества» для сковывания одной стороны и обеспечения возможности другой наносить исподтишка злобные тычки и пинки. Основной работой наблюдателей была фиксация артобстрелов с обеих сторон и заявления, выражаемые в разной тональности: от интонаций мультяшного кота Леопольда в адрес АРБиГ до грубых укоров и угроз ВРС. Войну вообще отличала колоссальная вовлечённость внешнего фактора, часто проявлявшаяся в прямом дирижировании политикой сторон.
Внешний фактор в лице «миротворцев» не принудил мусульман разграничить военные объекты от объектов городской инфраструктуры. Такое действие или объявление города демилитаризованным, разведение сторон и введение между враждующими сторонами контингента ООН могло бы помочь спасти жизни многих жителей города. Но этого сделано не было, в обширной и густонаселённой центральной части города размещался целый армейский корпус, активно противодействовавший корпусу ВРС и постоянно действовавший из жилых кварталов артиллерией и миномётами. Гражданская администрация и жители не предпринимали попыток разграничить себя от «своей» армии, становясь легитимными военными целями.
Мусульманская пропаганда вымыслила некий тайный план, согласно которому артиллерия Сараевско-Романийского корпуса ВРС сознательно разрушала город. Любого, кто слышал про эту смелую версию, часто преподносимую с истерической патетикой и блеском убеждённости в глазах, должно заинтересовать отсутствие каких-либо не то что упоминаний, но и намёков на данный стратегический план в обширной служебной переписке корпуса, известной международной правовым учреждениям и в значительной степени опубликованной. В правильным образом организованной регулярной армии ряд документов, свидетельствующих о принципиально важном решении командования, не мог не отложиться в архиве. Его ещё во время войны могли добыть многочисленные международные организации, наводнившие в те годы Сараево (ООН, УНПРОФОР, ОБСЕ, МОКК, НАТО), и уж «гуманитарщики» точно тогда бы оставили город, избегая весьма вероятной смерти под артиллерийскими снарядами. В действительности этого не было, что в очередной раз говорит о некритичном восприятии вражеской пропаганды.
Напротив, прямые указания о разрушении гражданских объектов встречаются в документации противника. «Одним отделением провести уничтожение и поджигание всех домов над железнодорожной линией от Анджиных домов налево до домов, где были позиции «Лима-33А»» (первый пункт совершенно секретного приказа № 23/1-284 от 24 марта 1993 г. командиру 1-го батальона 3-й моторизованной бригады от комбрига Эсада Палдума). Выступая адвокатом дьявола, допустим, что упомянутые дома могли быть заняты сербскими бойцами. При этом перед нами остаётся категоричность и однозначность формулировок, никогда не допускавшаяся сербами.
Вопрос о легитимности и избирательности действий
Критерий пропорциональности действий одной армии по другой, находящейся в густонаселённом пункте, устанавливается с большим трудом. Вернее, установить его практически невозможно. Действие неприятеля вызывает противодействие, которым следует его следует нейтрализовать как минимум и уничтожить как максимум. Для этого надо лишить боеспособности части и соединения войск и огневые средства. В условиях, когда неприятельская армия расположена в городе и перемешана его населением, при этом постоянно прибегает к активным действиям (90% времени войны в Сараеве), избежать жертв среди мирного населения невозможно.
Легитимность действий Сараевско-Романийского корпуса в понимании международного права и обычаев ведения войны не может быть оспорена: город перед ним не был «свободным», в нём располагался превосходящий сербов численно вражеский армейский корпус. Артиллерийский огонь по Сараеву вёлся не ради уничтожения жителей и их имущества, а в ответ на огневое воздействие корпуса АРБиГ из глубины населённых в основном мусульманами кварталов. Разумеется, легитимность действий корпуса не уравнивается с легитимностью действий каждой части, входившей в его состав.
Принципиальная избирательность действий сербской стороны по Сараеву убедительно доказывается соотношением убитых военных и гражданских лиц в мусульманской части города. В марте 2003 г. демограф Гаагского трибунала Эва Табо на процессе против командующего Сараевско-Романийским корпусом Станислава Галича объявила цифры потерь мусульманской стороны за время его нахождения в должности командующего. Это 1399 гражданских и 2319 военнослужащих 1-го корпуса АРБиГ. За 4 года войны в Сараеве погибло всего 2% мирных горожан. Эта цифра служит убедительным доказательством изложенного нами ранее.
Мусульманская сторона не сделала ничего для эвакуации гражданского населения города из зоны боевых действий. Не было проведено даже выселения жителей районов, оказавшихся на передовой (по югославским нормативам, рота на первой линии размещалась на глубину до 1,5 км, батальон-дивизион со средствами огневой поддержки – до 2 км, рота второй линии, штаб батальона, органы снабжения – до 3 км от передовой). Командир мусульманской Добриньской бригады Исмет Хаджич выставляет 2 причины, по которым эвакуация не состоялась: 1) вывозить людей было некуда; 2) после их вывоза упало бы моральное состояние войск. Сознательный отказ от эвакуации привёл к росту числа гражданских жертв, полезному для пропаганды правительства Алии и для «сплачивания народа».
Не принималось никаких мер для обеспечения безопасности граждан города. Напротив, сохранение в Сараеве признаков повседневной мирной жизни было одной из основ лобовой, хотя и достаточно эффективной пропаганды касательно «презрения «европейских» сарайлий к своим истязателям». Руководитель наблюдательной миссии ООН в Сараеве Катлер докладывал 2 января 1993 г.: «Было так, что меня продолжает восхищать эластичность Сараева. Большинство проходит рядом (со мной) и выполняет свои ежедневные работы, как если бы войны е было…» В непосредственной близости от передовых линий люди продолжали ходить на работу, проходили массовые мероприятия, в том числе спортивные (так, печально знаменитый футбольный матч на Добрине проводился всего в 300 м от линии фронта). Частое ведение огня по сербам из переполненных гражданскими лицами районов ожидаемо приводило к ответным обстрелам. Этим способом мусульманская сторона добивалась прикрытия своих вооружённых сил «живым щитом» и добивалась пропагандистского эффекта.
В первый год для сербской стороны отдельной проблемой представлялось различение вооружённых и невооружённых лиц на неприятельской стороне. Мусульманские войска начального периода часто не имели положенных комбатантам различий, являясь по сути сведённым в части и соединения ополчением. Первая «своя» униформа в 1-м корпусе появилась в ноябре первого военного года, а массово насыщено ею объединение было только в начале 1993 г. До этого исламистские боевики представляли собой классический типаж «людей в трениках» (образное выражение выдающегося военного историка Алексея Исаева). Они могли носить как гражданское платье, так и элементы униформы ЮНА (вариант – китель сверху, джинсы снизу), и различные элементы камуфляжных комплектов. Далеко не всегда они носили эмблемы и знаки различия. Одновременно те же предметы обмундирования ЮНА и ТО были популярны среди мирного населения города. При таких условиях визуально разделить две категории на другой стороне было непросто.
Каждый объект неприятельской воюющей стороны является легитимной целью. Этим правилом обеспечивается право на самооборону и превентивное действие по целям, которые могут представлять опасность. Легитимной целью является также инфраструктура, используемая для манёвра силами. Из списка легитимных объектов для поражения выпадают только санитарные и учебные учреждения, однако только при условии их обозначения соответствующим образом, хорошо заметного на расстоянии. Однако согласно правилам и обычаям ведения войны медицинские учреждения лишаются своего иммунитета после попытки использовать их в военных целях (например, вести из окон огонь).
Ведение огня из гражданских, культурных и сакральных объектов непременным образом ставит их под ответный огонь, направленный на подавление активизировавшегося неприятеля. Невозможно рассчитать заранее плотность огня, необходимого для нейтрализации обнаруженной цели. Пропорциональность ответных действий определяется сложно и часто служит предметом манипуляций.
Самыми распространёнными артиллерийскими системами на сараевском фронте были 82-мм и 120-мм миномёты. По наставлениям для 82-мм миномёт (издательство Генерального штаба ЮНА, 1982 г.) для нейтрализации цели на 25% по ней нужно выпустить 24 мины. Это нижний уровень вероятности поражения. Для вероятности поражения на 50% требуется 96 мин. В наставлениях для 120-мм миномёта (издательство Генерального штаба Войска Югославии, 2001 г.) для поражения открытой цели предполагается 12 мин, не полностью закрытой цели – 26 мин, цели в укрытии – 40 мин. Если проецировать такие нормы на бои в Сараеве, то очевидно, что они никогда не достигались.
Пример противодействия – обстрел сербских позиций в стрелковым оружием и миномётами районах Жуч, Полине и Змаевац 3 октября 1992 г. Огонь вёлся с улицы Благое Паровича, из зданий ГП «Босния» и «Астро». В ответ артиллерия с Црепольского и Градишта выпустила 12 155-мм и 16 122-мм снарядов (совершенно секретное оперативное донесение штаба 4-го смешанного артполка № 1127/10).
13 января 1994 г. в 16:15 в центр городка Хаджичи, где однозначно отсутствовали объекты военного назначения, со стороны Орманя упало 7 120-мм мин. Были ранены 5 мирных жителей, из них 2 девочки. Сербская артиллерия ответила «адекватно» (как это указано в совершенно секретном донесении штаба Игманской бригады № 01/3-529).
Исламисты прятали свои миномёты и пушки в туннелях на Колеве, рядом со спортивным центром (стадионом) «Зетра». Оттуда они извлекали огневые средства на короткий срок и обстреливали позиции Сараевско-Романийского корпуса на Радаве, Мрковичах, Грбавице (Еврейское кладбище) и Требевиче. «Иногда ночью мы слышали танковую и миномётную стрельбу из орудий (так в тексте – А.П.), которые мусульмане прятали в туннеле за «Резиденцией» (и) из которых били по сербским позициям на Еврейском кладбище…» (М. Роуз «Миссия в Боснии», стр. 94 сербского перевода). Сербы старались подавить эти временные позиции из районов Црепольского и Хреши.
Интересно документальное свидетельство, которым является донесение одного из комбатов 4-й моторизованной бригады за 8-9 июня 1994 г. Бригада занимала позиции от Храсницы юго-востоке через Дони Которац и Бутмир до Главогодины и Врелы Босны на северо-западе. Батальон обстреливал из миномётов сербские расположения на Илидже, в Хаджичах и на Добрине. Командир батальона докладывал: «…в 14:15 120-мм, 82-мм и 60-мм миномёты убраны с позиций приказом дежурного офицера бригады.
Сегодня в 16:15 УНПРОФОР совершил обход, чтобы убедиться, нет ли (здесь) случайно миномётов, потому что они предполагают, что ночью действовали (из миномётов) с Бутмира».
Мусульманская сторона в Сараеве никогда не провела – очевидно, преднамеренно – разграничения между гражданскими и военными строениями. Напротив, исламисты использовали для устройства своих огневых позиций, штабов и складов гражданские, культурно-исторические, религиозные строения – как церкви, так и мечети. Принцип запрета на использование гражданских объектов в военных целях нарушался массово и непрерывно. Например, в самом начале боёв мусульмане вели групповую снайперскую стрельбу из окон номеров гостиницы «Бристоль» (и очень обиделись после попадания в неё снаряда из танковой пушки). Здание Строительного факультета рядом с больницей «Кошево» использовалось как казарма. В его дворе стояла «Прага» и несколько бронемашин, со второго этажа командовал своей частью полковник Вехбия Карич. Вопрос: это здание стоит рассматривать как гражданский или военный объект? И что сделать с тем, если при стрельбе по нему осколки мин и снарядов долетают до больницы?
Артиллерийская и миномётная стрельба могла вестись не только из самих объектов, но и рядом с ними, или с перемещающихся по городу платформ. Особенно «удачным» считалось быстро отстреляться возле какого-нибудь музея или минарета, а потом с выражением напускного отчаяния и слезами на щеках указывать на последствия ответного огня.
Ради создания провоцирующих ситуаций мусульмане не страшились даже вести огонь в непосредственной близости от расположения войск благожелательно настроенных к ним сил ООН. Один раз, открыв огонь по сербам с позиции «под боком» украинского миротворческого батальона, мусульмане промахнулись и попали по миротворцам, прострелив радар и убив одного солдата.
Однажды у главнокомандующего сил УНПРОФОРа генерала Филипа Мориона лопнуло терпение, и он достаточно откровенно отписался Изетбеговичу после очередного инцидента с очередной больницей (письмо № 00479801 от 19 сентября 1993 г.):
«Господин президент,
Я уверен, что вы осознаёте, что стрельба из больницы противоречит Женевской конвенции. Мне жаль сообщить вам, что некоторое время назад я получил сообщение о том, что перемещающиеся миномёты действовали по соседству с больницей «Кошево». Это, к сожалению, подтверждается, и у меня есть конкретное доказательство от свидетелей, которые подписали заявление, что это произошло в понедельник 11 января в 14:00. 82-мм миномёт был поставлен на западной стороне больницы «Кошево», в больничном дворе. Расчёт этого миномёта произвёл 9 выстрелов, используя больницу как укрытие. Прямым последствием этого преступного и трусливого поступка стало то, что через недолгое время больница находилась под огнём зенитного орудия, артиллерии и миномётов.
Должен вам заявить, что такое грубое нарушение Женевской конвенции относится к вашей юрисдикции, и настаиваем, что вы предпримете строжайшие меры, чтобы воспрепятствовать тому, чтобы что-то подобное повторилось. Также начинаю исключительно беспокоиться быстрым нарастанием признаков отсутствия дисциплины в ваших силах. Должен настаивать, чтобы вы немедленно предприняли превентивное действие.
Также с сожалением сообщаю вам, что меня просили донести детали этого инцидента в Международный комитет Красного креста в Женеве.
С сердечным приветом, генерал Морион».
Р. Радинович разумно и взвешенно разрешает моральное противоречие касательно пропорциональности применения артиллерии в городских боях: «Мы придаём значение факту, что значение какого-нибудь общественного или культурного добра несравнимо больше 82-мм миномёта или снайперского гнезда, которые расположены или в этом объекте, или поблизости от него, но точно так же должен иметь значение и факт, что обязанностью и противника, и механизма ООН было не позволить использование гражданских объектов в военных нуждах. В противном случае тяжело ожидать, что этот объект останется не атакованным» (стр. 153).
Сами мусульмане с энтузиазмом обстреливали мирные объекты в сербских населённых пунктах. Можно вспомнить обстрелы 13 декабря 1992 г. электроподстанции на Врелу Босны и больницы в Блажуе (општина Илиджа), 8 июня 1993 г. больницы на Врацах, постоянный огонь по городу-спутнику Сараева Илияшу.
23 декабря 1992 г. командующий Сараевско-Романийским корпусом генерал Галич доносил в Главный штаб (совершенно секретно, № 10/74-780), что за один день неприятель обстрелял Вогощу и Семизовац 120 снарядами и минами, Хаджичи – 110, Илияш – 70, Илиджу – 60, Райловац – 50. Обстрелы вызвали серьёзные разрушения. Погибли 4, были ранены 3 гражданских лица.
После достижения соглашения о прекращении огня 31 августа 1993 г. за 3 месяца (сентябрь, октябрь и ноябрь) силы 1-го корпуса АРБиГ выпустили по сербской части Сараева 1426 снарядов и мин (280 по Вогоще, 250 по Райловацу, 190 по заводу «Коричина», 179 по Хаджичам 135 по Илидже, 108 по Илияшу, 101 по Грбавице, 44 по Войковичам, 41 по Лукавице); погибли 24, были ранены тяжело 37, легко – 25 сербских солдат (совершенно секретное донесение о нарушении перемирия от 5 ноября 1993 г. № 20/15-1274).
1-й корпус АРБиГ имел достаточное количество боеприпасов для ведения интенсивной стрельбы. Так, 17 января 1993 г. в 5 часов по позициям Хаджичского батальона Игманской бригады было выпущено 50 120-мм мин (секретное донесение штаба бригады в штаб корпуса № 01/3-27).
Сараевско-Романийский корпус ВРС серьёзно превосходил 1-й корпус АРБиГ по количеству артиллерийских «стволов», поэтому его огонь был интенсивнее и сильнее. Из этого не следует, что исламистам нечем было отвечать на сербскую стрельбу. Сравнительное количество настрелянных боеприпасов содержат ежедневные отчёты наблюдателей УНМО. В донесении Мола от 20 октября 1992 г. говорится о 52 снарядах и минах, выпущенных за день сербами, и 26 – мусульманами. Донесение Катлера № 276 от 5 декабря 1992 г. содержит сведения о 606 и 98 снарядах и минах соответственно. 28 июля, согласно наблюдателю Куколе, артиллерия Сараевско-Романийского корпуса выпустила 2562 снаряда и мины. Полные сведения об обстрелах со стороны мусульман отсутствуют, наблюдатель сообщает только об Илидже, на которую упало 64 снаряда и мины. 2 мины попали в больницу, в которой был убит врач и ранена санитарка. Получили ранения 7 жителей Илиджи.
Страдания жителей города на каждой из сторон в основном явились последствием тесного срастания организма крупного города и армейских расположений, что было неизбежно при «народной» организации вооружённых сил. Мусульманская сторона держала более урбанизированный и гуще населённый центр города, поэтому жертвы её гражданского населения были выше. Таких погибших можно считать сопутствующими жертвами, которых нельзя избежать на любой войне – в отличие от сербов, уморённых в многочисленных местах заключения и концентрационных лагерях, которых было достаточно на противоположной стороне.
Список легитимных военных целей в Сараеве (всего 222). За единицу отсчёта принимается цель, занимаемая подразделением ранга пехотного отделения. Составлен Р. Радиновичем на основании следующих материалов: донесения: 3-й моторизованной бригады № 23/16-10 от 26 февраля 1993 г.; 5-й моторизованной бригады № 4365/93 от 22 августа 1993 г.; Илиджанской бригады № 19/8841 от 31 января 1994 г.; 1-й Романийской пехотной бригады от 11 июня, № 69/92 от 16 июня, № 205/92 от 13 июля, № 247/92 от 19 июля, № 305/170-1 от 3 сентября, № 305/362-1 (порядковый № 12) от 1 октября 1992 г.; 102-й моторизованной бригады № 23/1219-1 от 22 июля 1993 г., № 23/1619-1 от 16 сентября, № 23/2186-1 от 25 ноября 1993 г., № 02/4-92 от 27 июля, № 08/13-138 от 26 августа, № 02/4-16, 02/4-19 и 02/4-22 от 1 февраля 1994 г.; 1-й Сараевской мотострелковой бригады № 3-630/2 от 23 июня 1993 г.; 1-й М бригады № 01-52 от 27 января 1993 г.; штаба СРК № 15/93 от 16 декабря 1993 г.; в/ч 5054 1-го корпуса АРБиГ № 03/01-103-07/93 от 23 мая 1993 г.; 1-го корпуса АРБиГ № 15/71-27 от 4 августа, № 05/7-466 от 25 октября 1993 г.; примерно 70 центров связи батальонного уровня. Использованы 9 сербских и 15 мусульманских боевых документов.
А) Позиции частей, районы ожидания и бункеры: зал Гушича, Джемин дом, «Мона Лиза», «Амеле», туннели у улицы Ступско брдо и казармы «Неджаричи», бункеры у «Крушки», бункеры у здания МВД на Ступе, позиции у Самостана, Зумрины дома, путь у Швабиного дома рядом с «Имлеком», путь от «Полинки» до «Илиджанского шоссе», въезд и выезд из туннеля под Илиджанским шоссе, бункеры на Ступе и в Азичах, район ожидания в пансионате «Моник», район ожидания в кафе «Бокаччо», район ожидания в «Босна-транспорте», районы ожидания в гражданских объектах вдоль всей улицы Омера Маслича, район ожидания в здании СДК на улице Омера Маслича, район ожидания в зданиях «Васо Мискин» и «Огрев» на улице Благое Паровича, район ожидания в КРО «Работа», район ожидания в объекте «Дантинг», район ожидания в гостинице «Бристоль», район ожидания в здании районной администрации в Буча Потоке, район ожидания в аптеке «Кошево» и двух параллельных улицах ниже её, позиция на Моймило брде, позиция на Храсном брде, район ожидания в средней школе в Храсном, район ожидания в здании Архитектурного факультета, район ожидания в здании Факультета физкультуры, район ожидания на Кошевском стадионе, район ожидания в концертном зале «Зетра», район ожидания во дворе Кошевской больницы, район ожидания в помещениях Кошевской больницы, район ожидания в средней школе «Вук Караджич», район ожидания в Медицинской школе, Дом милиции у Большого парка, раздевалки стадиона «Кошево», батальонный район обороны (приблизительно 30 целей) у трамвайных путей, зала Гушича и Ступских Петлей, батальонный район обороны (приблизительно 30 целей) у реки Миляцки, трамвайных путей и объекта «Вальтер Перич», батальонный район обороны у зала Гушича, Дома пенсионеров и завода «Зора», район ожидания взвода полиции из бригадного резерва в Доме пожарной службы на Ступе, район ожидания разведывательно-диверсионной роты в объекте «Вальтер Перич», район ожидания роты военной полиции в районе Отока, бригадный район обороны (приблизительно 60 целей) рядом с Сараевским музеем, Висом, Бриегом и мостом «Братство и единство», бригадная зона обороны (приблизительно 60 целей) у Виса, объекта «Центротранс», моста через Миляцку и на острове, бригадная зона обороны (приблизительно 120 целей) у Дома пенсионеров, завода «Зора» и «Шипада», бригадный район обороны (приблизительно 120 целей) у Дома студентов, аэродромного посёлка, «Добрини-4», кафаны «Кейли», бригадный район обороны (приблизительно 120 целей) у Дебелого брда, посёлка Моймило и моста через Миляцку, бригадный район обороны (приблизительно 120 целей) у моста через Миляцку в Храсном, Врбаня моста, перекрёстка улиц Джуро Джаковича и Маршала Тито, объекта «Электропромышленность», позиции на Моймило брде, объект Д-Б на въезде на Добриню, объект Д-Б при выезде на Бутмир, бригадный район обороны (приблизительно 60 целей) у Козьей чуприи, Хадивод, Виечницы и кафедрального собора, бригадный район обороны (приблизительно 30 целей) у Донего Котораца, «Фамоса», Врхов, Бутмира, Стойчеваца и Безистана.
Б) Штабы, центры связи и НП: около супермаркета в Боляковом потоке, кафе «Бокаччо», первый этаж высотного здания у аптеки «Кошево», дом Лиздека на улице Алексы Бойовича, Градостроительный факультет, Институт путей сообщения, Моймило брдо, Моймилов посёлок, средняя школа «Павле Горанин», Ступская улица, газовый завод, объект «Сава кран» на Ступе, средняя школа «Петар Джокич», кафана «Липа» на Ступе, морозильная установка, завод «Жица», «Вальтер Перич», объект «Эрас», «Добриня-2», казарма «Рамиз Салчин», средняя школа «Алия Алиягич», бывший штаб 2-го военного округа на Бистрике, здание иностранных языков на улице Васо Мискина, здание «Шипад» на Трампине, почта на Храснице, Грдонь, казарма «Юсуф Джонлич», объект «Магрос», ГП «Враница», Долац Малта, дом рядом со школой «Благое Парович», школа на Добрине, здание «Шипада» на улице Маршала Тито, штаб 102-й моторизованной бригады на Алипашином поле, передовой КП на «Ступе-1», там же передовой КП 1-го батальона 102-й моторизованной бригады, «Ступ-1», «Ступ-2», вилла Ченгича, Халиловичи, Алипашино поле, дом 7 по улице Даниела Озмы, здания отделений МВД и ПТТ в городе, центры связи частей и соединений, Дом сестёр милосердия, мотель.
В) Позиции снайперов: Солдатское поле, Добриня, Бутмир, площадь Перо Косорича, гостиница «Бристоль», «Электропромышленность», Здание социального обеспечения, Машиностроительный факультет, табачная фабрика, Скупштина БиГ, Врбаня мост, соединение улиц Гундулича и Бранимира Чосича, голубые высотные здания, пространство между улицами Ивана Крнделя и Милутина Джурасковича, через дорогу от здания «Лорис», Дебело брдо.
Г) Позиции крупнокалиберных пулемётов: на насыпи у моста через Миляцку на Ступе и выше по течению, первый и четвёртый этажи холодильника, объекты «Генекса», Дом студентов, Виткович брдо, Врбаня мост, Скупштина БиГ, соединение улиц Гундулича и Бранимира Чосича, железнодорожная призма на Ступе, объект «Стандарт», Дом сестёр милосердия, Бетонный лагерь.
Д) Позиции орудий и миномётов: Врбаня мост, Широкача, «Стройработа», подножье Храсного брда, район «Пяти лип», Жестика, Витковцы, Арнаутка, Смилевичи, раздевалки стадиона «Кошево», Лакичева улица, Враница, химические очистные сооружения, Бриеще брдо, Змаевац, Газинхан, Бистрик, Моймило, Добриня, Брека, Велешичи, Седреник, Храсно, Анекс, Бутмир, Орахов бриег, объект «Шипад», Буча Поток, «Зрак», Халиловичи, вагоны на железнодорожной станции «Новое Сараево».
Е) Позиции танков и БТР: Велешичи, выше Дома милиции, во дворе и рядом с казармой «Маршал Тито», Бриеще брдо, район «Багата», дом Ожеговича, район дома Станича.
Ё) Средства ПТО: ПОР для ТФ-8 в районе Отока, ПОП в районе Моймила, позиции ПТУР на Моймиле, позиции ПТУР в районе Арнаутки, Бриеще брдо, холодильник, «Багат», Ступско брдо, Змаевац, Бория, Храстова главица.
Ж) Объекты системы снабжения и обеспечения: кухня у объекта «Табаска» рядом с ФИС, склад боеприпасов в объекте Треска на вилле Ченгича, база снабжения на вилле Ченгича, база снабжения в Халиловичах, кухня в объекте «Жица», интендантская станция в объекте «Вемекс» на вилле Ченгича, кухня на Ступе, станция технического снабжения в объекте «Вальтер Перич» на Ступе, станция технического снабжения в питомнике на вилле Ченгича, склад технических средств в объекте «Элпос» в Халиловичах, стационарная санитарная станция в гостинице «Загреб», автомобильный взвод в Халиловичах, строительный взвод в Халиловичах, взвод технической службы в технико-ремонтном заводе «Механика» в Пофаличах, взвод по ремонту оружия в казарме «Юсуф Джонлич», отделение по ремонту средств связи в казарме «Юсуф Джонлич», склад и интендантская станция в казарме «Юсуф Джонлич», склады минно-взрывных средств и топлива в казарме «Маршал Тито», склад интендантских средств в объекте «Центротранс» на улице Джемала Биелича, склад интендантских средств в объекте «Югодерево» на Цигланах, санитарный батальон в Государственной больнице, ветеринарный взвод в казарме «Маршал Тито», транспортная станция в районе объекта «Босна спорт», транспортная станция в объекте «Центротранс» на улице Джемала Биедича, центральный склад вооружения, минно-взрывных средств и техники в питомнике на вилле Ченгича.
Перечисленные здесь объекты относятся только к густонаселённой, центральной части Сараева. «За рамками» остаются многочисленные позиции (и цели) на холах Жуч, Хум, Орлич, Моймило, на горе Игман и на северных склонах Требевича (а их было гораздо больше перечисленных тут – несколько тысяч).
Расскажем немного подробнее про три наиболее известных «преступления сербской стороны» в Сараеве, после которых объединённый «западный мир цивилизованных людей» вводил тяжёлые и чувствительные санкции против Югославии. Достаточно очевидно, что дело шло о спланированной и разработанной политике против государства, давление на которое должно было оправдываться какими-либо продемонстрированными миру поводами, вызывавшими эмоциональный резонанс. То, что сомнительного характера преступления были поводом, а не причиной, будет видно из изложения их обстоятельств.
«Наказание агрессора» вообще не могло осуществляться посредством давления на одну Югославию хотя бы потому, что война в Боснии шла уже без её участия. Одновременно во втянутой в жестокий конфликт республике расхаживала регулярная армия Хорватии, на что приверженцы двойных и тройных стандартов умело закрывали глаза. Неизвестно, сколько бы продлилось её номинально «незаметное» присутствие, если бы по результатам «Коридора» ВРС не выгнало её. Однако за оклеветанными «боснийскими сербами и их лидером Караджичем» целью «мирового сообщества» была относительно сильная, хотя и поколебленная сецессией трёх республик Югославия. Против Республики и Югославии и велась мировая политика.
Мы вначале описываем инцидент и его последствия для СРЮ, а затем указываем на сомнительные моменты, сопровождавшие событие.
1. Попадание мины в очередь за хлебом на улице Васы Мискина
27 мая 1992 г. на очередь жителей Сараева, стоявших у раздачи хлеба из гуманитарной помощи на улице Васы Мискина, якобы упала 120-мм мина. Было убито 26, ранено свыше 100 человек (примерно половина из пострадавших была сербами). После этого Совет безопасности ООН ввёл санкции, поддержанные всеми членами Совета безопасности (включая изменническую дипломатию Козырева), за исключением воздержавшегося Китая. Американский государственный секретарь Джеймс Бейкер записал в дневнике: «Наконец уменьшившееся югославское государство теперь эффективно изолировано». «Наказание» со стороны самых могущественных мировых сил проводилось вопреки тому, что военное и политическое руководство СРЮ осудило инцидент, а президент СР БиГ Радован Караджич призвал создать международную комиссию по расследованию. Расследовать действительно было что.
Гуманитарная помощь в течение предшествовавших дней выдавалась на соседней улице. Только 27-го числа раздачу перенесли на улицу Васы Мискина. Объяснением выдвигалась возможность визуального наблюдения за длинным «хвостом» из голодных людей с Требевича, где находились сербские позиции. Сербские артиллеристы должны были видеть очередь. И детективная дилемма подлинного объяснения: верно приведённое только что – или осуществлялась обдуманная прорисовка даже визуальной связи между расположением сербской артиллерии и последующим взрывом?
На очередь предварительно были наведены с разных сторон несколько смонтированных телевизионных камер. Это обеспечило мгновенное появление репортажей с отвратительными подробностями гибели и страданий людей, которые быстро распространили «демократические независимые СМИ». Как вспоминал канадский генерал Луис Маккензи, «наши люди сказали нам, что много фактов выглядят весьма подозрительными, и улица была закрыта для движения непосредственно перед взрывом. Когда перед пекарней выстроилась очередь, то появились СМИ, но оставались на удалении. Когда произошла атака, операторы только приблизились…»
Вопрос о случайности и замысле ещё имели бы право стоять на своём месте, если бы сербская разведка быстро не выявила настоящих организаторов взрыва. Ими оказалась группа противодиверсионных действий (!) МВД БиГ под руководством Мирзы Ямаковича. Эксперты ООН пришли к выводу о подрыве противопехотной мины, вероятнее всего, установленной мусульманами (потому что эта часть города была занята ими). Главными доказательствами представлялись отсутствие воронки от миномётной мины и фрагментов её корпуса (осколков). Собственно, об этом сообщил Генеральный секретарь ООН, а 22 августа написала британская «Индепендент». Санкции против Югославии отменены не были.
На этом примере хорошо виден принцип действия стороны СДА во время войны, который можно назвать спланированными избиениями собственного населения в пропагандистских целях. Такая стратегия имела 3 обычные фазы: свершить преступление против мусульманского населения; обвинить в этом сербов; постараться направить против сербов международное общественное мнение на контрасте «жертвы» и «агрессора». Своих целей стратегия вполне достигала, учитывая готовность «мирового сообщества» к потреблению и использованию именно этой информации.
2. Обстрел импровизированного стадиона на Добрине
Сараевский район Добриня находится между аэродромом Бутмир на юге и юго-западе, Лукавицей на востоке, холмом Моймило на севере и северо-востоке и Неджаричами на северо-западе. 1 июня 1993 г. в районе мусульмане решили провести импровизированный футбольный матч, в котором участвовали и за которым наблюдали солдаты и гражданские жители. В качестве футбольного поля использовалась автомобильная стоянка в дворе высотного П-образного дома по адресу Добриня, 3Б. Площадка была закрыта стенами с востока, юга, юго-запада и запада (улицы Вахида Маглаича, Града Бакуа и Мартина Лютера Кинга). На севере и северо-востоке двор выходил на Лукавицкое шоссе, параллельно которому на расстоянии в несколько километров (от Неджаричей на западе до Храсного на востоке) протянулся холм (брдо) Моймило. Моймило занимали 5-я моторизованная, а с начала 1993 г. – и 101-я моторизованная бригады 1-го корпуса. Матч проводился всего в 250-300 м от линии фронта.
На футбольное поле упали 2 82-мм мины: одна по центру, другая у ворот. Были убиты 12, ранен 101 человек.
Почему в данном случае не может идти речи о преступном обстреле мирного города? По нескольким убедительным причинам.
Во-первых, практически половина футболистов-любителей и азартных зрителей были военнослужащими. Если точно, то 5 из убитых (43%) и 55 из раненых (53%). Все они служили в 5-й моторизованной бригаде, о числе её жертв говорится в ежедневном боевом донесении штаба бригады под грифом «секретно» № 3239/93 от 1 июня 1993 г. Любое место, где находятся солдаты противника, на войне становится законной целью.
В-вторых, надо быть большим фантазёром (или бесхитростным провокатором), чтобы проводить спортивное состязание непосредственно у линии фронта, в уверенной зоне досягаемости массового стрелкового оружия. Армейское командование было обязано не допустить никаких матчей во избежание очень вероятных жертв. А если бы оно допустило, то о безопасности мирного населения должны были позаботиться городские власти. Речь идёт о минимальных мерах безопасности, когда гражданских стараются вывести из кварталов, в которые и так периодически залетают боеприпасы. Если в пропагандистском плане про кроваво закончившееся мероприятие с аффектом восклицают «так граждане (дыхание спирает, скупые слёзы гордости за «не рабов» на глазах) пытались жить мирной жизнью и выражали стоическое презрение к обстреливавшим столицы «варварам с холмов»» (практически превозмогали!), то в отношении обеспечения безопасности и организаторы, и участники имеют быть награждены «премией Дарвина». Некоторые посмертно.
Особую «вишенку на торте» представляет расследование инцидента. Комиссия экспертов ООН расследовала его только во второй половине месяца и назвала виновной сербскую сторону. По её версии, мины были выпущены с юго-востока, с удаления 800-1000 м. Подразумевались позиции миномётной батареи, расположенные недалеко от штаба Сараевско-Романийского корпуса. Комиссия не посещала место взрывов. При составлении отчёта сербскую сторону опросить не удалось. Это странно, потому что рядом с позициями, откуда вёлся огонь, находился наблюдательный пункт ооновцев, а всего в расположении Сараевско-Романийского корпуса таких пунктов насчитывался добрый десяток. Все сведения комиссия ООН почерпнула из отчёта отделения полиции в Добрине. Когда эксперты запросили исходник отчёта, его не смогли предоставить, хотя номинально поиск был проведён также в главном отделении полиции Сараева и Центре безопасности Сараева.
Вторая экспертиза, обвинившая сербов, проводилась баллистической комиссией Республики БиГ. «Протокол о криминалистически-техническом осмотре» № 003358836 был завершён только 21 ноября 1995 г., то есть по прошествии нескольких лет, что сразу ставит под вопрос его релевантность и достоверность.
Третья же, сербская группа в составе Вилича, Стаматовича и Вукашиновича провела своё расследование и указала, что огонь вёлся с северо-востока, с расстояния 300-400 м. Там, на склоне Моймила, стояла миномётная батарея мусульман, простреливавшая направление на Добриню и аэродром Бутмир до Храсницы и Игмана.
3. Взрыв на рынке Маркале (инцидент «Маркале-1»)
Взрыв на Маркале 5 февраля 1994 г. имел самые серьёзные последствия в цепи схожих инцидентов. По версии мусульманской стороны, 120-мм мина, выпущенная с сербской позиции в селе Мрковичи, попала на рыночную площадку, ограждённую со всех сторон высокими зданиями (самое высокое – 18,45 м). Убиты 67, ранен 151 человек.
Начальник Главного штаба ВРС генерал-майор Манойло Милованович в тот же день написал запрос командующему УНПРОФОРом британскому генералу Майклу Роузу (№ 09/20-94), в котором предложил сформировать трёхстороннюю комиссию из числа экспертов-военнослужащих для расследования инцидента. Эта комиссия приступила бы к работе под охраной сил УПРОФОР уже с 8 часов утра следующего дня. Все работы комиссии должны были фиксироваться на видео и после окончания работ представлены мировой общественности.
Быстрой реакции Миловановича, безусловно, способствовало рождённое опытом понимание, что очередной кровавый случай в Сараеве произошёл неспроста и представляет собой повод к усилению давления на его Родину. Поэтому в пункте 5 генерал решил пригрозить, что при отказе от формирования смешанной комиссии до 18 часов того же дня ГШ ВРС прерывает связь с УНПРОФОРом и гуманитарными организациями до тех пор, пока не пройдёт объективное расследование. Передвижение этих организаций и иностранных граждан по территории РС, запланированное на время после 7 февраля, будет заблокировано.
Так как ответа от УНПРОФОРа не пришло, после 18:00 Манойло Милованович набрал по телефону начальника штаба войск ООН генерала Рамси. Последний, находившийся в расположении своей части в Киселяке, ответил, что мусульманская сторона отказалась участвовать в расследовании, поэтому формирование предложенной комиссии невозможно. Начальник штаба ВРС немедленно сделал заявление для Сербского новостного агентства (СРНА, новостная служба РС; номер документа – 10/24-48), в котором сообщил об отказе мусульманских сепаратистов участвовать в расследовании инцидента и своём удивлении, что международные миротворцы не настояли на их участии. Генерал приходил в своих рассуждениях к очевидному и психологически верному выводу: «Так как мусульманская сторона отказалась участвовать в работе смешанной экспертной военной комиссии, Главный штаб Войска Республики Сербской уверен, что она спланировала и осуществила эту страшную бойню.
Поэтому Войско Республики Сербской категорически отвергает и не признаёт какое-либо участие и ответственность за это тяжкое преступление».
Милованович всё понял правильно касательно намерений использовать взрыв на Маркале. В нём стремительно обвинили сербов и принудили их отвести артиллерию на 20 км от Мариина Двора (условного центра Сараева).
Сведения об обстоятельствах взрыва и его последствиях содержатся в четырёх документах: 1) сообщении отделения безопасности городской општины Старый город в день взрыва; 2) исследовании экспертной судебной комиссии, сформированной по распоряжению Верховного суда в Сараеве, 7 февраля; 3) донесение Службы безопасности в Сараеве, составленное 17 февраля 1994 г., то есть через 12 дней после взрыва; 4) анализ комиссии ООН от 111 и 12 апреля, проведённый комиссией под руководством канадского полковника Готьера. Совокупные выводы выглядели так:
огонь вёлся с севера, с сербских позиций, с расстояния 1800 м;
120-мм мина падала под углом 20о относительно севера и ударилась в землю под углом 60о;
стабилизатор вошёл в землю на глубину 250 мм.
Это то, что высказала сторона, желавшая обвинить сербов. Её выводы были оспорены сербской стороной. Она указала на следующие странности:
1) Исчезновение стабилизатора мины. Он виден только на видеозаписи, сделанной в день взрыва, после чего был вынут из воронки французским солдатом УНПРОФОРа и пропал. Без его наличия и проверки заявления сотрудников районного отделения безопасности их выводы справедливо ставятся под вопрос как заведомо пристрастные, нацеленные на обвинение сербов;
2) На видеозаписи видно, что оперение стабилизатора крайне слабо деформировано, что не соответствует описанной картине (вхождении в землю после взрыва);
3) На фото осколков из исследования экспертной судебной комиссии Верховного суда БиГ хорошо видно, что они относятся к разным взрывным устройствам. Ряд осколков вообще не напоминают те, которые образуются при взрыве 120-мм мины.
Сам командующий сил УНПРОФОР британский генерал Майкл Роуз не сомневался, что на Маркале имела место провокация исламистов. Для успокоения страстей он решил собрать комиссию из представителей противоборствующих сторон. Заместитель начальника Главного штаба АРБиГ серб-предатель Йован Дивяк отказался участвовать в первой встрече комиссии. Тогда Роуза буквально прорвало, что он красноречиво изложил в своей книге «Миссия» в Боснии» ср. 66 (сербский перевод):«В тот момент я преподнёс ему один большой сюрприз. Я сказал ему, что первое освидетельствование воронки от снаряда, разорвавшегося на Маркале, показало, что он выпущен с боснийской стороны… Сказал, что угол полёта мины был таков, что очевидно, что она выпущена с очень малого расстояния или даже подброшена на место и приведена в действие. Сказал, что трудно быть до такой меры точным, чтобы одной миной добиться попадания, но сам их и спросил, почему военнослужащие боснийской армии собрали некоторые фрагменты разорвавшейся мины до того, как на место прибыли представители ООН». Выслушавший эскападу Роуза Дивяк примчался на трёхстороннюю встречу, что не может не усиливать подозрения, выводя их практически на уровень уверенности.
Все три приведённых случая массовой гибели людей от взрывов объединяют обще черты:
1) ни в одном из них достоверно не определены позиции, с которых вёлся огонь, и траектория полёта мин;
2) Бросается в глаза нетипичное применение миномётов. Из этого артиллерийского средства трудно добиться высокой точности попаданий, поэтому огонь обычно ведётся массированно. В перечисленных инцидентах цели поражались одной миной с первого раза (во втором, на Добрине – двумя минами подряд). Вероятность такого поражения мала, даже при идеальных условиях для стрельбы;
3) Заключения в донесениях и отчётах мусульманской стороны всегда указывают на сербскую сторону без должной аргументации;
4) В показаниях свидетелей обращают на себя внимание полностью идентичные речевые обороты, а также непонятно на чём основанная уверенность в направлении и дальности ведения огня. Последнее обстоятельство наводит на мысли о предварительном инструктаже.
Ограничения и запреты сербского руководства касательно действий по Сараеву
Политическое и военное руководство Сербской республики само ограничивало активность артиллерии Сараевско-Романийского корпуса. Первый документ об этом подписал председатель правительства СР БиГ 20 апреля 1992 г. (№ 03-45/92). Вот его первые 4 пункта: «На основании Закона о правительстве и народной обороне («Официальный вестник сербского народа в БиГ», № 4/92) довожу распоряжение: 1. Запрещается действие артиллерии и тяжёлого вооружения с позиций сербских оборонительных сил по целям в городе Сараево. 2. Использование артиллерии и тяжёлого вооружения по целям в городе Сараево прикажет только в исключительно оправданных случаях министр обороны. 3. Об исполнении этого распоряжения будет стараться Министерство обороны и Министерство внутренних дел Сербской республики Боснии и Герцеговины. 4. Любое нарушение этого распоряжение будет наказываться самым строгим образом. 5. Это распоряжение вступает в силу немедленно».
10 июня командующий корпусом издал приказ, согласно которому артиллерийский огонь с сербских позиций мог вестись исключительно после его одобрения. До августа 1994 г. такие налагавшиеся сербами на себя самоограничения издавались 25 раз! Так, 10 октября 1992 г. Станислав Галич после обращения к нему из Главного штаба запрещал применение оружия, превосходящего винтовочный калибр, без его личного одобрения.1 ноября он запретил использование систем вооружения калибром больше 12,7-мм (то есть стандартного для ВРС «Браунинга» М-2).
22 мая 1993 г. генерал Галич совершенно секретным приказом № 20/15-642 распорядился о том, чтобы позиции, на которых стояло оружие калибром начиная с 12,7 мм, контролировались офицерами и (в случае необходимости) сербскими полицейскими. Оборонять позиции разрешалось только стрелковым оружием, а при обнаружении концентрации сил противника для наступательных действий подготавливать их поражение артогнём, однако открывать его только после личного одобрения командующего корпусом.
Приказы от 4 и 12 июня 1993 г. (последний – совершенно секретный, с № 20/15-720) грозили офицерам, которые предпримут стрельбу из орудий и миномётов, снятием с должности, удалением из части, отданием под суд.
5 июля заместитель командующего корпусом подписал совершено секретный приказ № 20/15-799, которым регулировалось применение артиллерии. «В целях координации использования артиллерии, поступать следующим образом:
- огонь открывать по обнаруженным целям вне города – городского ядра Сараева;
- перед открытием огня обязательно известить разведцентр штаба Сараевско-Романийского корпуса;
- немедленно сообщить о результатах действия артиллерии;
- разведцентр должен оповестить остальные части, что это действует наша артиллерия с определённых огневых позиций по неприятельским целям, которые обнаружены предварительно.
Эти меры применить без промедления».
В войсках распространялась листовка с обращением тогдашнего верховного главнокомандующего – президента Радована Караджича. В ней он обращался к рыцарским традициям сербского воинства, «которое всегда вело исключительно освободительные и оборонительные войны», утверждал, что Сараево обстреливают не сербы, а «самые большие сербские неприятели». «Обстрел мирных жителей – военное преступление, а неприятель хочет приписать эти преступления Войску Республики Сербской». Солдатам предписывалось наблюдать как за вражеской артиллерией, так и за тем, если «какой-нибудь сербский предатель будет действовать из артиллерии или миномётов без приказа или одобрения».
Миротворческая миссия ООН
Миротворческая миссия ООН в Боснии имела несколько уровней. Это: УНПРОФОР; военный наблюдательный механизм ООН; высокий представитель, или посланник Генерального секретаря ООН в БиГ; гуманитарные организации.
УНПРОФОР
Миссия УНПРОФОР расшифровывается по начальным буквам и слогам слов United Nation protestation force. Впервые военнослужащие миссии встали на разграничительной линии между Хорватией и РСК 13 марта 1992 г. в рамках выполнения плана полномочного представителя Генерального секретаря ООН Сайруса Вэнса. В резолюции Совбеза ООН № 743 их задача формулировалась как «…временное использование, которое необходимо для обеспечения условий мира и безопасности для переговоров об общем решении югославского кризиса».
Войска УНПРОФОР должны были контролировать разделительную линию между Хорватией и РСК и не допустить возобновления военных действий. Можно было ожидать от ооновцев защиты слабейшей, то есть сербской стороны. В действительности эффективных действий не было предпринято ни разу. Не была предотвращена ни одна из многочисленных атак хорватов на краинских сербов: в июне 1992 г. на Милевацком плато, в январе 1993 г. в районе Масленицы, в сентябре того же года в «Медакском кармане», ни «Молния» в мае 1995 г., ни «Буря» в мае. Миротворцы не воспрепятствовали двухлетним наступательным действиям на Динаре и Шаторе (в районах Гламоча и Грахова). Совет безопасности ООН не осуждал не прекращавшиеся агрессивные действия хорватской стороны, которая с течением времени приобретала уверенность в безнаказанности.
С февраля 1992 г. центральный штаб УНПРОФОРа разместился в Сараеве. После начала гражданской войны в БиГ штаб он переместился из Сараева в Загреб. Штаб сил в Боснии разместился в Киселяке. Оперативная ситуация в двух бывших югославских республиках была совершенно различной. Территории Хорватии и РСК были чётко разграничены, тогда как Босния взрывами конфликта была разбиты на отдельные зоны и анклавы, часто слабо связанные друг с другом. УНПРОФОР получил от Совбеза три задачи: 1) обеспечение прохождения гуманитарных конвоев; 2) защиту «зон безопасности»; 3) охрану границ БиГ.
Как пишет Р. Радинович, «весь мандат УНПРОФОРа протекал в крайне пристрастном отношении к воюющим сторонам, причём свои угрозы о наказании и меры (УНПРОФОР – А.П.) направлял всегда против сербской стороны, а симпатии – к мусульманской и хорватской воюющей стороне» (стр. 211). По первому пункту «унпрофоровцы» потрудились, чтобы от гуманитарной помощи сербам не досталось ничего, а на территориях, оккупированных мусульманами, она по большей части служила для снабжения армии. По второму пункту «защищёнными зонами» были объявлены исключительно анклавы с закрытыми в них соединениями и объединениями АРБиГ, которые охранялись от сербской армии, позволяя неприятелю перегруппировывать силы, наносить удар и снова отходить под защиту «международных миротворцев». По третьему пункту герметичность границ БиГ отслеживалась только в отношении Югославии. Регулярное Хорватское войско всю войну значительной частью сил присутствовало в БиГ (Посавина, Босанская Краина, Центральная Босния, Восточная Герцеговина), и международных санкций за такое поведение Хорватия не дождалась. Радинович справедливо и образно замечает, что «…ООН в БиГ не хотела искренно водворить мир, а только контролировать войну, то есть чтобы она проходила так, что в ней не было победителя, а особенно чтобы в той войне не победила сербская воюющая сторона. С жертвами не считались, особенно среди несчастного народа, который был пушечным мясом для осуществления целей западной стратегии доминирования, в первую очередь для США» (стр. 212).
1 февраля 1993 г. штаб Сараевско-Романийского корпуса получил информацию о точном расположении наблюдателей УНПРОФОРа на мусульманской стороне (совершенно секретное распоряжение № 20/15-131). После этого двумя совершенно секретными приказами (№ 20/15-195 от 15 февраля и № 20/15-734 от 16 июня всем командирам до уровня дивизиона (батальона) предписывалось, чтобы они нанесли эти пункты на свои карты и безусловно избегали артиллерийской стрельбы на расстоянии километра от данных мест.
УНМО
Параллельно с УНПРОФОРом в бывших югославских республиках действовал механизм наблюдателей ООН – УНМО (United Nation military observers). Они имели общий с УНПРОФОР механизм защиты, снабжения, связи. Главный штаб УНМО находился в Загребе, откуда управлял системой региональных штабов. Региональный штаб Боснии находился в Сараеве, в том же здании ПТТ, где и штаб УНПРОФОРа до перемещения последнего в хорватскую столицу.
Военные наблюдатели в Сараеве были разделены на две группы, одна из которых находилась на мусульманской, другая – на сербской стороне. Характерно, что «мусульманская» группа называлась «Папа», где первая буква обозначает «президиум», то признанную на тот момент «мировым сообществом» боснийскую власть Изетбеговича. «Сербская» группа обозначалась как «Лима» - от Лукавицы, одного из районов города под контролем Сараевско-Романийского корпуса.
На некоторых объектах наблюдатели находились почти постоянно. Для «Папы» это были здание президиума и штаб 1-го корпуса, Храсница, Соколье брдо, Буча Поток, Нова Брека и Бистрик, для «Лимы» - штаб корпуса на Лукавице, Пале, Тилава, Грбавица, Младице в направлении Касиндольского госпиталя, Илиджа, Блажуй, Чекрчичи у Илияша, Радава севернее Кошева и Мокро.
В указанных местах осуществлялось постоянное дежурство. Всего же групп УНМО в городе было от 15 до 20. Обычно они находились в частных квартирах или других помещениях, которые арендовали за денежную плату и из которых не могли вести осмотр, потому что выбирали наиболее безопасные места. Эти наблюдатели патрулировали город, расспрашивали население, встречались с гражданскими и военными властями. Ход боёв обычно не прослеживался, чаще фиксировались последствия обстрелов.
УНМО в Сараеве составляло донесения для штаба в Загребе с периодичностью в день, неделю, месяц, квартал и год. Чрезвычайные сообщения доводились вне общей очереди. В обязанности наблюдателей входил также приём заявленных протестов одной воюющей стороны (в подавляющем большинстве случаев мусульманской), доставка их другой стороне и наблюдение за тем, чтобы на них непременно был составлен ответ.
Состав миссии УНМО в Сараеве сменялся каждые 4 месяца. Короткий срок пребывания был очевидно недостаточным для компетентного ознакомления с местом несения службы, изучения военной и политической ситуации, накопления опыта. Извлечение знаний практическим путём обыкновенно подменялось «знанием» о «великосербской агрессии на БиГ», предоставленным западной демократически-либеральной пропагандой, что делало работу миссии существенно необъективной.
«Защищённые зоны»
Создание «защищённых зон» или «зон безопасности» было предложено командующим силами УНПРОФОР французским генералом Филипом Морионом в марте-апреле 1993 г. Поводом к предложению француза была ситуация в Подринье. Ранее, осенью 1992 г. мусульмане изгнали из долины Дрины сербское население. 1 ноября для возвращения потерянной территории в ВРС был сформирован новый Дринский корпус, который весной следующего года нанёс по врагу контрудар. Шедшая вдоль речной границы с Югославией операция привела к поражению мусульманских сил и их запиранию в анклавы Сребреница, Жепа и Горажде. Их падение представлялось неминуемым в ближайшие дни. Положение Сребреницы оценивалось как критическое, и чтобы не допустить её сдачи, Морион вылетел в этот городок из Сараева. Здесь он высказал своему правительству идею о создании «зон безопасности», которые должны были остаться островками мира в охваченной пламенем гражданской войны стране. В перечень из 6 «зон безопасности» попали исключительно районы, занятые армией исламистов – Сребреница, Жепа, Горажде, Сараево, Тузла и Бихач. Французское правительство внесло это предложение на Совет безопасности ООН. Последний в апреле направил в БиГ свою миссию, которая сообщила о тяжёлой гуманитарной ситуации в бывшей югославской республике. 6 мая 1993 г. Совбез ООН своей резолюцией № 824 брал вышеперечисленные зоны под защиту УНПРОФОРа.
Стратегия «зон безопасности» отвечала стратегическим интересам только одной воюющей стороны: она сохраняла районы базирования для АРБиГ и препятствовала использовать сербам превосходство в тяжёлом вооружении. Сербская сторона предлагала признать такими зонами некоторые подконтрольные ей регионы, однако к ней не прислушались.
Пристрастность ООН хорошо наблюдается при взгляде на «защищённые зоны». Согласно Дополнительному протоколу к Женевской конвенции 1949 г. зоны безопасности должны демилитаризованы. Под демилитаризацией понимаются 4 условия: 1) эвакуация всех военнослужащих, вооружения и техники; 2) запрет на использование в неприязненных действиях строений; 3) Запрет на недружественные действия в отношении противоположной стороны для гражданских властей и населения; 4) прекращение всякой военной активности. В 7-м пункте 60-й статьи специально оговаривается, что нарушение любого из четырёх пунктов снимает обязательство с другой стороны трактовать подлежащую зону защищённой силами ООН. «Зоны безопасности» в Боснии не отвечали ни одному из четырёх условий, и УНПРОФОР не стремился принудить исламистов к выполнению обязательных требований. Очевидно, зоны вводились для того, чтобы их неизбежно нарушили, и через это можно было бы ввести в конфликт НАТО.
Режим «зон безопасности» не обязывал никого и ни к чему – кроме сербов. В этих зонах размещались целые мусульманские корпуса (Сараево, Бихач) и дивизии (Сребреница). Мусульмане после необходимой подготовки наносили из «защищённой зоны» удар, развивал наступление, пока имели возможность, а, исчерпав ресурсы, возвращались под прикрытие войск УНПРОФОРа. Если на особенно масштабные провокации следовал сербский ответ, тогда УНПРОФОР способствовал привлечению сил НАТО. Так работал механизм «гуманитарной защиты», о чём предельно откровенно высказался в своей книге Карл Бильт: «То, что было ОК для мусульманской стороны, одновременно было ОК и для Вашингтона».
УНПРОФОР неоднократно настаивал и успешно добивался соглашений о прекращении огня и перемирий разной продолжительности. Такие действия были невыгодны для сербов, потому что также соблюдались исключительно ими. Мусульмане после подписания договорённостей не стремились их соблюдать, продолжали вылазки разведывательно-диверсионных групп и непрерывные обстрелы.
Во время перемирий сербы несли существенные потери. Так, на сараевском фронте с 12 ноября 1992 г. до 27 апреля 1994 г. было 5 долговременных перемирий, не считая остальных, которые мусульмане нарушили 782 раза. Так, после достижения соглашения о прекращении огня 31 августа 1993 г. за 3 месяца (сентябрь, октябрь и ноябрь) силы 1-го корпуса АРБиГ выпустили по сербской части Сараева 1426 снарядов и мин (280 по Вогоще, 250 по Райловацу, 190 по заводу «Коричина», 179 по Хаджичам 135 по Илидже, 108 по Илияшу, 101 по Грбавице, 44 по Войковичам, 41 по Лукавице); погибли 24, были ранены тяжело 37, легко – 25 сербских солдат (совершенно секретное донесение о нарушении перемирия от 5 ноября 1993 г. № 20/15-1274). Несоблюдение врагом режима перемирий и страдания от потерь болезненно отзывались на морали ВРС, особенно среди рядовых и на нижнем уровне командования, где не понимали причин согласия военного и политического руководства с невыгодной политикой и раздражались её последствиями.
Позиция ООН в «защищённой зоне Сараева»
ООН снабжала «гуманитарной помощью» не только население Сараева, но и неприятельский армейский корпус. На фронте это было известно всем трём сторонам (по третьей понимаем «международных миротворцев»), и нетрудно представить чувства сербов по отношению к «гуманитарщикам» и «голубым каскам», которые снабжали всем необходимым только одну сторону. При распределении в Сараеве одежды, обуви, еды, лекарств и средств личной гигиены неоспоримый приоритет имели войска. Однако мы только что поместили в кавычки понятие «гуманитарная помощь» не только в эмоциональном смысле, желая поставить под сомнение совершенно нормальное понятие (не опустимся до уровня наших «хэкающих» небратьев хохлатых небратушек). Ооновцы доставляли мусульманам боеприпасы. В некоторых случаях это было установлено при остановке конвоев и досмотре. Результаты досмотров излагались в совершенно секретных донесениях. Так, Р. Радинович ссылается на Ежедневные сообщения штаба Илиджанской бригады № 19/9497 от 9 апреля и № 19/9798 от 12 мая 1994 г. В первом случае в 20:30 на Касиндольской улице бойцы бригады остановили на КПП и обыскали конвой «гуманитарной помощи» из 7 грузовиков и джипа, найдя в машинах большое количество 12,7-мм патронов и перевязочного материала. Во втором случае ополченцы в 12:30, досматривая французский бронетранспортёр из состава войск ООН, обнаружили в нём 7 ящиков с 82-мм минами, сопроводительные документы на которые отсутствовали. Возникают подозрения, перетекающие в уверенность, для кого именно предназначались эти патроны, мины и бинты. Причём, что видно на примере этих эпизодов, доставкой боеприпасов исламистам занимались и «гуманитарные» организации, и вооружённые силы «миротворцев».
14 июня 1992 г. после передачи аэродрома Бутмир силам УНПРОФОРа командующий Сараевско-Романийским корпусом сообщил в Главный штаб ВРС точные данные о позициях своей артиллерии (совершенно секретное донесение ; 10/74-65). После этого список позиций был предоставлен начальником артиллерии Главного штаба полковником М. Живановичем офицеру УНПРОФОРа Ричарду Грею. Живанович распорядился установить на сербских артиллерийских позициях 7 миротворческих наблюдательных пунктов: во Вреле Боснии, Блажуе, Бойнике, Райловаце, казарме «Славиша Вайнер Чича», сёлах Войковичи и Уздойница.