(15 мая 1992 г.)
Вступление
Одной из целого ряда показательных неправд, исходящих от современных антинациональных сил в нашем Отечестве и подаваемых с наигранной грустной аффектацией, является изложение работы российских информационных агентств в начальный период вооружённого конфликта на юго-востоке бывшей Украины. Средствам массовой информации предъявляются упрёки в ангажированности и подогревании эмоций русских в России, взволнованных и возмущённых происходившими событиями. Отдельным, знаковым для определённых кругов «мемом» стала история с распятием карателями маленького мальчика в захваченном городе Славянске. Единственный недостоверный рассказ взвинченной женщины на телевизионном Первом канале в субботних вечерних «Новостях» преподносится как высшая точка усилий журналистов в подготовке аудитории к должному восприятию конфликта и клевета на противоположную сторону.
Пресловутый распятый мальчик стал расхожим местом в словоблудии местных недоброжелателей, не говоря даже про затасканность этого штампа в стане «жёлто-голубых». Но тезис об ангажированности российских телевизионных информаторов и попытки преподнесения их работы как пропаганды превосходно опровергаются освещением ими ужасной трагедии, произошедшей 2 мая 2014 г. в приморской Одессе и подробно задокументированной видеосъёмкой на разных этапах. Если бы российским властям действительно понадобилось вызвать в народе должное отношение к украинской стороне, то не следовало ограничиваться рассказом о символичном убийстве ребёнка. К тому времени уже два полных месяца имелись гораздо более весомые, совершенно неотразимые и эмоционально сильные – именно в силу бесспорной очевидности и наглядности уловленного в кадр убийцами – видеозаписи. Отношение к «братскому народу» следовало менять не проходным рассказом, в силу своей единичной недостоверности радостно растиражированного неприятелями России, а простым, молчаливым (или минимально комментированным) показом панорамы объятого пламенем одесского Дома профсоюзов и сцен в его помещениях после пожара. Предупредив об удалении детей от телевизоров, стоило показывать в новостных и обзорных телепрограммах выбрасывающихся из окна людей, избиваемых толпой после падения, обезображенные обугленные тела (без стыдливого замазывания в кадре!), задушенную телефонным шнуром женщину… Но знания об одесской трагедии хватило и без подробного телевизионного. Запечатлённое человекоубийство вызвало волну гнева и ненависти, подняло из своих квартир в России и направило на войну в Новороссию немало добровольцев, уверенно знавших, кому им придётся противостоять при защите населения восставших республик.
Видимо, все гражданские войны новейшего времени похожи одна на другую. Схожи по смыслу их этапы, схожи и возникающие в момент кровопролития картины, вызывающие близкие эмоции. За 22 года до избиения одесситов подобное публичное массовое убийство произошло на востоке Боснии и Герцеговине, в крупном городе Тузла. В тот день навсегда покидавшая Боснию колонна 92-й бригады ЮНА, расквартированной вблизи города, была расстреляна в центре города мусульманскими и хорватскими боевиками, милиционерами и отрядами ТО. В непредвиденной засаде моментально было убито около сотни человек – в основном молодых призывников сербского происхождения.
Трагедии поразительно схожи тремя моментами: 1) обе произошли в самом начале конфликтов, в местности, ещё не затронутой противостоянием; 2) было совершенно избиение одной стороны с почти совпавшим количеством жертв в людях (в Тузле погибло также значительное количество техники); 3) обе бойни записывались на плёнку атаковавшей стороной с самоощущением победителей и соответствующим комментированием происходивших событий. Нельзя не отметить, что временем массового перехода не подозревавших о намеченной им участи людей в лучший мир был последний месяц весны…
В России о бойне в Тузле писали в двух обзорных работах (О. Валецкого и А. Ионова). На сербском языке ей посвящены документальный фильм и книги Радована Кецоевича «И кровь горела. Тузланская колонна, 1992» и Драгана Мркаича «Тузланская колонна (15 мая 1992-го)». Последняя из них была презентована широкой общественности в культурном центре города Биелина (РС) 14 мая 2017 г. Автор настоящего очерка к тому времени уже отсутствовал в стране и не имеет на руках этого исключительно ценного издания (в нём собраны свидетельства 35 очевидцев события). Поэтому в своей работе он широко использует личные воспоминания Р. Кецоевича (после приобретения работы Д. Мркаича содержащиеся в ней сведения обязательно будут проработаны и добавлены в настоящую рукопись; сжатый результат помещу на наш форум отдельно).
Характеризуя последние, отметим, что они являются личными воспоминаниями в самом непосредственном смысле: автор предоставляет читателю общую хронику событий и основное внимание уделяет своему восприятию виденного в те дни, изложению впечатлений, нередко записанных в стихотворной форме. Учитывая известные правила работы с нарративными произведениями, книга значительно способствует восстановлению обстановки в Тузле до и после расстрела и содержит важные наблюдения над психологией жителей города. Кроме того, автор присутствовал на месте в качестве эксперта непосредственно после побоища и засвидетельствовал сцены произошедшего. Уже утром следующего дня следы вечернего расстрела были убраны, детальные фотографии сгоревших машин и убитых людей отсутствуют, поэтому описание Кецоевичем увиденного на Брчанской малте чрезвычайно ценно.
Таким образом, важным источником при написании явилась книга Радована Кецоевича «И кровь горела. Тузланская колонна 1992 г.» В свете этого необходимо сказать немного слов об авторе.
Радован Кецоевич родился 13 июля 1936 г. в Боричье под Дурмитором, општина Плужине (Черногория), мать – София. Служил офицером в ВВС и ПВО, является специалистом по баллистике. Постоянно проживал с семьёй в Тузле с 16 декабря 1959 г. Автор трёх книг, первые две по хронологии издания – «Оскорблённая улица и воспоминание о любви» (Белград, 2005 г.) и «Шёпоты души» (Белград, 2012 г.) – поэтические сборники, посвящённые той трагедии в Тузле, о которой пойдёт речь в нашем рассказе.
Полагаю, что подробный рассказ о разгроме армейской колонны в мирном городе представляет не только исторический интерес. Помимо познавательного рассказа о событиях на самой близкой нам земле, он содержит немало материала, позволяющего сделать определённые выводы из произошедших событий. Важно отметить неверное ориентирование в ситуации и просчёты командования на разных уровнях, выяснить специфику эвакуации гарнизона и организации засады. Недавность описываемых событий сохраняет прямую актуальность знания о них для правильного ориентирования в схожих условий и избежания имевшего место результата.
1. Место действия
Тузла находится на северо-востоке Боснии и Герцеговины и является вторым по площади и количеству населения городом республики. Это второй город БиГ, в котором расположен международный аэропорт. К началу войны в нём жили примерно 85 тысяч человек – мусульман, сербов и хорватов, со значительным преобладанием мусульманского населения.
Город стоит у подножья маевицких гор, на берегах рек Ялы и Солины. Последняя делит Тузлу пополам, на старую и новую части. Город опоясывает ожерелье высоких лесистых холмов – Койшино брдо, Градина и Трновац на севере, Бечаревац и Грабовац – на востоке, соединённые живописными перевалами. Самыми важными районами являются Слатина, Ступине, Брчанска малта, Сеняк и Славиновичи.
Тузла стремительно развивалась после окончания Второй мировой, опираясь в основном на разработку своих природных богатств, в том числе огромных залежей соли («тузла» по-турецки и обозначает «соль», того же происхождения и название известной косы в Азовском море). К 90-м гг. ХХ столетия город превратился в промышленный колосс в масштабах всей Югославии. В нём действовали предприятия «Термоэлектрана», «Сипорекс», предприятия химической, машиностроительной и дрожжевой промышленности. На Тузлу были «завязаны» семь општин региона – Бановичи, Живинице, Лопаре, Зворник, Шековиче, Лукавац. В Бановичах добывались каменный и древесный уголь, в Креке и Мраморе – соль. В Лукаваце работали предприятия «Коксаре» и «Цементаре». В Любачах находилось средоточие зернообрабатывающей промышленности.
В современном и динамичном городе Тузла имелся университет, готовивший высококлассных специалистов (среди прочих в нём учился знаменитый Роки Вулович). В свете того, что рост и расцвет Тузлы пришёлся в основном на период социалистической Югославии, состав населения подбирался естественным образом, и в городе царила атмосфера межнациональной дружбы, товарищества и прочного мира.
В годы Второй мировой войны преимущественно мусульманская Тузла потеряла 1602 жителя, из них 541 серба (34%).
2. Предпосылки трагедии
Изменениям в общественной психологии мусульман Тузлы с начала 1992 г. способствовал завоз в город яростных пропагандистов СДА родом из Сербии – санджаклий, прежде всего Энвера Халиловича. В месяцы, последовавшие после проведения референдума о независимости БиГ, в котором участвовали только мусульмане и хорваты, а сербы, стремившиеся остаться в Югославии, его игнорировали, между общинами стал ощущаться холодок. Р. Кецоевич, находившийся тогда в Тузле, свидетельствует, что внешне обстановка была не просто спокойной, а местами и радостной, из переполненных кафе разносилась национальная музыка, но сербы уже могли чувствовать себя там лишними. Первые из них добровольно оставили город в десятых числах апреля, а потом, в большем количестве – в тот же период мая, «вписавшись» в промежутки длинной колонны армейских автомашин и беженцев, которая двигалась на восток, в Сербию по южному шоссе со стороны Босанского Брода и Дервенты.
В середине апреля в столице югославской республики Македония Скопле состоялась встреча президента отделявшейся от Югославии БиГ Алии Изетбеговича и заместителя министра обороны Югославии Благое Аджича. На ней была достигнута договорённость о беспрепятственном выводе армии на территорию «малой» Югославии из республики в срок до 19 мая 1992 г. Напротив, начальник штаба ТО БиГ полковник Хасан Эфендич 14 апреля издал приказ № 02/145-1 о блокировании армейских объектов и подъездных путей к ним для захвата военного имущества и техники. Аналогичный приказ в тот же день издал министр внутренних дел Алия Делимустафич (№ 10-70). Таким образом компромисс, достигнутый с президентом мусульман Боснии, ликвидировался прямыми приказами подчинённых ему руководителей силовых ведомств.
С февраля 1992 г. (за месяц до референдума о независимости БиГ) шеф тузланского отделения «Патриотической лиги» (впоследствии - член Кризисного штаба Центра общественной безопасности Тузлы) Мухамед Бркич, член организации, директор городского телевидения ФС-3 Ибрагим Козлич, начальник тузланского отделения Государственной безопасности Зухдия Омерэфендич, лидер отделения партии «За реформы» и председатель Совета општины Тузла Селим Бешлагич сформировали оперативный штаб, имевший целью захват гарнизона «Хусинска буна» на холме Градина, на севере города. Второй мишенью для захвата у оперативного штаба сепаратистов из Тузлы был аэродром Дубраве в општине Живинице.
Ситуация вокруг аэродрома развивалась так. Примерно к 15 апреля из гарнизона дезертировало большинство военнослужащих мусульманской и хорватской национальностей (гражданские лица, занятые на обслуживании, проявили свою нелояльность ещё раньше). После этого было принято решение вывозить со складов в Любачах вооружение, боеприпасы, ремонтные комплекты для автомашин и запасы еды. При следовании одной из колонн с боеприпасами по дороге по шоссе Тузла – Сараево её обстреляла Территориальная оборона (ТО) Живиниц (на городской автобусной станции). Был убит капитан Мифтари, несколько солдат получили ранения. Однако в целом указанную номенклатуру удалось эвакуировать практически полностью.
По-другому сложилась судьба складов с сотнями тысяч тонн топлива (во всяком случае, такое значение приводит Кецоевич) и ГСМ на самом аэродроме Дубраве и в селе Пасцы (5 км от аэродрома; хранилище было современным и в отличном состоянии): они достались боевикам сепаратистов без единого выстрела.
На аэродроме Дубраве находились 9 старых танков «Паттон» 2-й бронетанковой бригады, ожидавших утилизации. Все они были отремонтированы и впоследствии использовались войсками 2-го корпуса мусульман.
Относительную успешность эвакуации запасов и имущества с Дубрав обеспечило верное ориентирование в ситуации коменданта аэродрома подполковника Богдана Чичи.
К несчастью, командование гарнизона «Хусинска буна», в котором стояла 92-я бригада ЮНА, оказалось гораздо менее подготовленным к ориентированию в неожиданных и критических обстоятельствах. Его состояние Р. Кецоевич характеризует такими словами: «А именно, они (командиры гарнизона – А.П.) показали все элементы изначальной слабости и неуверенности в руководстве и командовании в деликатных ситуациях, когда требовалось принимать решения с быстротой компьютера, а не вести себя нерешительно и откладывать на завтра то, что надо сделать сегодня; а завтра было уже поздно, и невосполнимое время для любого успешного действия было упущено».
Тузланский корпус и в мирное время испытывал недостаток специалистов по родам войск; с нарастанием кризиса и открытием дезертирства положение ухудшилось. Союзный секретариат Народной обороны незадолго до катастрофического развития ситуации в Боснии отправил в корпус 140 офицеров, принявших участие в войне в Хорватии и Краине. К сожалению, на повышение уровня подготовки войск и готовности к реакции на неординарные ситуации это пополнение не повлияло:
К маю все старшие офицеры покинули тузланский гарнизон. Тогда же направлении границы переместились командующий корпусом генерал-майор Милан Неделькович, полковники Новакович и Денчич.
Не обойдём стороной один позорный факт. Среди офицеров ЮНА сербского происхождения, служивших в гарнизоне «Хусинска буна», нашлись двое предателей, вставших на сторону мусульман и хорватов (один из них – подполковник Славко Глигоревич).
Единственным офицером в звании подполковника и возрастом свыше 28 лет оставался начальник гарнизона Миле Дубаич. В основном офицеры были представлены командирами взводов и рот. Именно им предстояло договариваться с представителями гражданских и военных властей региона о спокойном проходе войск на свободную территорию и организации вывода. Задачи такого уровня были для них изначально почти невыполнимыми.
12 мая в 17:00 в канцелярии Совета општины Тузла прошли переговоры между начальником гарнизона «Хусинска буна» подполковником Миле Дубаичем с одной стороны и градоначальником Тузлы Селимом Бешлагичем, начальником тузланского центра безопасности (милиции) Мехмедом Байричем по прозвищу «Мешо» и командиром општинского штаба ТО Энвером Делибеговичем – с другой. На встрече руководители, откровенно смотревшие друг на друга как на оппонентов и уже практически недругов, всё же договорились о свободном и уважительном пропуске войск гарнизона через город. Личный состав из казарм должен был на транспорте без остановок двинуться маршрутом Скоевская улица – Брчанска малта – село Славиновичи – Симин Хан – Пожарница – Углевик – Биелина и перейти через Дрину в Сербию. Ход разговора не стенографировался и не записывался на аудиоплёнку, и договорённости не были занесены на бумагу в форме официального соглашения.
13 мая около 12 часов гарнизон был обстрелян из стрелкового оружия. Огонь прекратился так же внезапно, как и начался. После этого из него убежала часть военных и гражданского персонала боснийского и хорватского происхождения.
В тот день в 18 часов состоялся последний разговор между Дубаичем и Байричем. Речь шла об условиях, на которых войска оставят Тузлу. Из-за отсутствия какой-либо фиксации хода беседы впоследствии обе стороны диаметрально противоположно описывали и её, и договорённость. Согласно впечатлениям Р. Кецоевича, именно в руки Байрича сходились нити управления паравоенными формированиями мусульман и хорватов всего тузланского региона. Он координировал деятельность разных структур и отдельных отрядов, установив строгую субординацию, ставя перед ними точные задачи и пресекая какие-либо самовольные действия командиров боевиков невысокого уровня (стр. 45-46).
13 мая по указанному маршруту градинский гарнизон покинула первая колонна, в которую вошла часть самоходных орудий.
14-15 мая мусульмане мобилизовали 680 человек из резервного состава полиции. 15 мая 65 боевиков «Патриотической лиги» вошли в армейские склады на Градине и без сопротивления со стороны военных взяли большое количество оружия и боеприпасов. В первой половине дня подполковник Милованович сдал здание штаба корпуса тузланской ТО.
В 14:30 силы ТО Тузлы захватили огромный склад техники, вооружения и боеприпасов на Козловаце. Это прошло совершенно беспрепятственно для них, так как полутора часами ранее (с 13:00) с объекта было снято охранение. Одновременно (в 14:30) начался обстрел казармы стрелковым оружием и гранатомётами «Золя», прекратившийся в 16:40.
До 14 часов утра 15 мая гарнизон покинули остававшиеся гражданские служащие, механики-водители и офицеры из числа мусульман. То, что они «задержались» в своих частях, по всей вероятности, объясняется порученным им заданием вывести из строя доверенную им технику. Перед уходом они вывели из строя много машин, засыпав в топливные насосы высокого давления сахар и соль. Диверсия имела последствия: неисправную технику не удалось пустить в составе колонн, и её оставили в «Хусинской буне» и на Козловаце.
В первой половине дня 15 мая Дубаич договорился с градоначальником Селимом Бешлагичем и председателем исполнительного комитета Совета општины Тузла Сеадом Авдичем о пропуске военных через город. Однако к этому времени армейский гарнизон был взят в кольцо 1500-2000 боевиков. Они наблюдали все перемещения в военном городке и сообщали увиденное по рациям.
На всех ключевых точках в непосредственной близости гарнизона на Градине были расставлены 120-152-мм миномёты и гаубицы, которые должны были помочь в отражении возможного нападения многочисленных паравоенных формирований. Однако в тот день, готовясь оставить город, орудия сняли с позиций (тут произошла одна потрясающая история. Батарея 120-мм миномётов подпоручика Милоша Семеновича не была упомянута в приказе на отход и забыта командованием. Если бы эвакуация 15 мая прошла успешно, то бойцы и их миномёты, несомненно, попали бы в руки противника – батарея не имела средств радио- и телефонной связи и не имела представления о происходившем в гарнизоне и городе. Только после разгрома армейской колонны ночью 15-16 мая 20 бойцов вывели из строя свои миномёты, стоявшие на возвышающихся над Тузлой холмах – сняли прицелы и ударные иглы – и с личным оружием вернулись в «Хусинску буну». Снятые приспособления были скрыты в машинах и вывезены последней колонной).
15 мая в 14 часов с Градины пошла вторая колонна из полутора сотен машин. Грузовики везли большое количество боеприпасов для стрелкового оружия, мины, в том числе и противотанковые. В колонне шли несколько «праг» и гаубиц на буксире.
Самым популярным городским телеканалом был ФС-3. «Тузланское независимое телевидение» (ТНТ) было отключено из-за нежелания занимать только одну сторону (просепаратистскую) при освещении текущих событий.
Телеканал ФС-3 транслировал вид Брчанской малты, снимавшийся статичной камерой. Комментатор сопровождал передвижение техники увещеваниями граждан спокойно и уважительно пропустить машины федеральной армии. На перекрёстке Брчанской малты со Скоевской улицей (метров 150 по диагонали) появившиеся в кадре машины были остановлены милиционерами и бойцами ТО, имевшими длинноствольное оружие. Ситуация оказалось неожиданной и для комментатора, который, импровизируя, по всей видимости, здраво предположил, что пререкание возникло по поводу оставления вооружения и боеприпасов властям Тузлы («…из-за несогласия о некоторых тонкостях ранее обговорённых обязательств, которые армия не исполнила в отношении Скупштины города Тузла и Территориальной обороны, а речь идёт об огромных количествах штатного вооружения и боеприпасов, которые армия пыталась «нелегально» взять с собой, а власти Тузлы этого не позволяют»).
За полчаса препирательств компромисс не был получен: каждый стоял на своём. Колонна развернулась и пошла обратно.
Уже можно было понять, что, не забрав у армейского гарнизона материальные средства, мусульманские паравоенные формирования не успокоятся и не выпустят солдат из города с миром.
Здесь мы обращаемся к личным воспоминаниям. 15 мая дочь трогательно попрощалась с Кецоевичем и напутствовала его беречь себя. Серый автобус удалялся по шоссе, а офицер возвращался в город, чтобы стать свидетелем трагедии. Увиденное им будет интересно пересказать вкратце.
Примерно полпервого дня по улице Маршала Тито в сторону Брчанской малты пронеслись два автобуса, набитых людьми в униформе. Через полчаса со стороны Военной больницы, напротив овощного рынка на Брчанской малте раздались выстрелы, к пивоварне побежали напуганные люди. Видимо, недавно получившие в руки оружие боевики упражнялись в стрельбе. Ещё один автобус с одетыми в форму и вооружёнными длинными «стволами» милиционерами остановился у самого моста на Брчанской малте. Его пассажиры, соскочив на асфальт, рассредоточились на береговом откосе по обеим сторонам моста, а автобус двинулся дальше, к Ши Селу.
Следующей машиной, шедшей через мост, был грузовик с милиционерами-резервистами в голубой форме. Занявшие позиции у моста остановили его и почти сразу пропустили дальше, через мост и семафор на Славиновичи, в сторону кондитерской фабрики «Пролетарий» (пролетер). Милиционеры, ставшие боевиками, на глазах подошедшего офицера перекрыли движение по мосту «ежами» из обрезанных рельсов и разворачивали редкие машины, катившиеся из центра города, в южном направлении мимо Дома ЮНА к гостинице «Тузла». Малта расчищалась, с неё прогонялись любопытные прохожие.
Кецоевич прошёл 100 м вдоль зданий военного городка к пешеходному мостику через Солину. На мостике стояли мальчишки и пара женщин и смотрели на колонну из 17 милиционеров, шагавшую у самого берегового среза на уровне дома «Пецара-1». Радован прошёл магазин «Колониалка-86» и у дома «Ламела» (относился к военному городку) заметил четверых милиционеров в голубой униформе. Они весело толкались и подначивали друг друга.
По их беззаботному виду Р. Кецоевич впоследствии заключил, что преступный приказ, скорее всего, был доведён до исполнителей непосредственно перед расстрелом. Для этого существовали две веские причины: 1) сохранение замысла операции в возможно более узком кругу злоумышленников предотвращало утечку информации, которая стала бы известной нежелательным людям; 2) предварительное знание о подготовленном действе непременно внесло бы сомнения в рядовых участников, повело бы к неповиновению и отказу от исполнения приказа части бойцов.
Отчуждение общин ещё не перелилось в Тузле в форму открытой гражданской войны. Бои шли в Сараево и Посавине, в Центральной Боснии начинались первые столкновения, но второй по величине город республики ещё покоился в состоянии формального мира. Для того чтобы разрушить мир односторонним брутальным выпадом, нужно было порядочное хладнокровие или ожесточение. В массе тузланских милиционеров-мусульман эти чувства не были однозначно сильны или абсолютны.
На самой Малте стояли группы вооружённых людей. Повстречавшийся Радовану знакомый хорват Анто с усмешкой бросил «Как по мне, хорошим это не пахнет» и поспешил к своей высотке в районе Сеняк. Кецоевича окликнул один из боевиков: «Эй ты, беги, пока ноги носят!» Оценив угрозу от наведённого автомата, офицер перешёл дорогу и вошёл в дом, где находилась квартира его друзей.
Здесь во время разговора они все обратили внимание на то, что на балконах соседних многоэтажных домов мелькают вооружённые люди в униформе. Так мемуаристу стал понятен замысел по встрече колонны, ожидавшейся со стороны Пожарницы.
Поспешив домой, в высотный дом «Звезда» на перекрёстке улиц Маршала Тито и Славко Мичича, примерно в 15 часов, Кецоевич видел на всём пути – у «Пецары 1» и напротив неё, под высоткой «Суперблок», до впадения Солины в Ялу, - милиционеров. Некоторые имели на форме нашивки с надписью «Полиция», некоторые – нет. После окончания рабочего дня на улице Маршала Тито толпились люди, спешившие домой.
Офицер посчитал разумным из своей квартиры позвонить в штаб гарнизона (где на звонок так и не ответили) и дежурному по казарме. Последнему он изложил виденное в городе и посоветовал вернуть колонну обратно, потому что «ночь не подходит для такого массового движения». В разговоре Кецоевич обратил внимание, что собеседник, видимо, прикрывает микрофон и шёпотом переговаривается с кем-то, находившимся рядом, на все повороты рассказа и советы отвечая односложным «да». Закончив беседу, Радован сообразил, что дежурный неправильно назвал своё звание. Тогда у него возникло подозрение, что он разговаривал с самозванцем, возможно, вообще боевиком, и его предупреждения не успеют получить хода.
3. Нападение
Приблизительно в 17 часов к гарнизону подъехала мусульманская делегация во главе с командиром областной ТО майором резерва Делибеговичем. Со стороны федеральной армии начальник гарнизона Дубаич назначил переговорщиками капитана Абдулаха Манджо (по-видимому, одного из немногих оставшихся в бригаде боснийцев) и капитана резерва Милорада Йовича. Напряжённая беседа длилась примерно час. В этот раз военные предложили открыть им дорогу в сторону Озрена, но исламисты решительно отказали (разумно предположить, что в этом случае они предвидели присоединение солдат и техники гарнизона к ВРС - большинство солдат в колонне были молодыми резервистами с Озрена Примерно два десятка призывников во главе с Джуро Джуричем происходили из села Црно Блато).
В 18:15 подполковник Дубаич устно приказал майору Ранко Белоице распорядиться о выдвижении колонны в сторону границы, в направлении села Пожарница. Он особо обговорил избежание любых действий, могших спровоцировать боевиков на агрессию. Личный состав эвакуировавшейся бригады имел при себе половину боекомплекта на ствол стрелкового оружия. Действовать из личного оружия разрешалось лишь после открытия огня противником. При движении в колонне каждому бойцу и офицеру выдавалось всего по 5 патронов на ствол.
Через 5 минут Белоица довёл приказ до командиров составлявших колонну групп, которые ожидали его перед зданием штаба. Ещё через 10 минут (в 18:30) из штаба вышли Дубаич и Делибегович.
В 18:50 Дубаич, Делибегович и Манджо сели в красную «Ладу» с армейскими номерными знаками, которая подрулила к гарнизонным воротам. Машине предстояло возглавить движение колонны. За ней пристроилась милицейская машина из Тузлы, третьей встала красная «Застава-101» - личный автомобиль Дубаича, которым управлял капитан Йович и где ехала супруга подполковника Милена. Эти три легковых машины сопровождали два «пинцгауэра» роты военной полиции с её командиром поручиком Джоко Тешичем, «Прага» и машина разведроты капитана Златко Караджича.
В 200 м за ними наспех строилась основная колонна. Планов организованной эвакуации заранее составлено не было (о среднем возрасте командного состава мы уже упоминали), и формирование колонны второй раз за день проводилось импровизированно. По данным М. Иванишевича (стр. 170), в ней находилось полторы сотни машин (в основном бортовых грузовиков) и 500 военнослужащих.
Колоннна состояла из четырёх частей, перед каждой из которых на прописанном уставом расстоянии должна была идти машина военной полиции. Боевые машины распределялись неравномерно – большая часть выводилась в голову. Во главу основной колонны выехала машина «Пежо» майора Ранко Белоицы (водитель – поручик Раде Миятович).
Машины пошли. Группы грузовиков и бронемашин предводительствовали машины военной полиции, бросавшие вспышки проблесковых маячков на крышах.
В нападении на Тузланскую колонну приняли участие боевики «Патриотической лиги БиГ» (тузланское отделение насчитывало около 2 тысяч человек во главе с Мехмедом Жиличем). Активно участвовали милиционеры, бойцы ТО, боевики из Сараева и сербского Санджака и Живиниц. Основные силы из Живиниц («Осы») были переброшены в Тузлу, потому что никакой угроза на том направлении для мусульман не было.
«Массовкой» нападавшей стороны стали три ударные роты ТО и ударная рота милиции, (базировавшаяся на кондитерской фабрике «Пролетарий», потом – в «Туске» на Славиновичах) – примерно 650 человек. Эти четыре роты имели кадровый состав, увеличенный призванными резервистами, и были сформированы в начале мая исключительно из мусульман и хорватов. Сербы не призывались на свои места в ТО, предназначенные по расписанию этой структуры. Так командование мусульман добилось однородности своих сил и избежало утечки информации о своём коварном плане. Сербская сторона была изолирована в информационном плане и не знала о скорой расправе, уготованной соплеменникам.
Они заняли позиции на всём протяжении пути от заправочной станции «Югопетрола» до Симин Хана – перекрёстка дорог: в правую сторону путь ведёт к Тойшичам и Зворнику, налево – на Пожарницу и Углевик. Около полусотни бойцов заняли холмы над селом Горня Тузла, лежащем в направлении општины Лопаре.
«Чёрные лебеди», «Голуби с минарета» и живиничане разместились в детском саду на Скоевской улице.
Часть нападавших не имела формы, действовала в гражданском платье. Среди них находились и люди старше 50 лет. Из снайперов два были женщинами (Неда Мот и Садия Байрич).
Главную ответственность за расстрел армейской колонны в Тузле несёт руководство паравоенных формирований (попросту говоря, боевиков) этого региона во главе с Мухамедом Бркичем. Авторами замысла операции были трое бывших офицеров ЮНА, к тому моменту дезертировавших из федеральной армии и теперь возглавлявших «войска» сепаратистов в описываемой местности: хорват подполковник Желько Кнез (будущий командир корпуса, безуспешно осаждавший три месяца село Смолуча), референт оперативного управления штаба Тузланского корпуса ЮНА, мусульмане подполковник Осман Баич – референт управления путей сообщения штаба корпуса, и майор Сеад Делич (впоследствии тоже комкор, воевавший на Озрене) – референт разведывательного управления штаба корпуса. Непосредственными планировщиками стали Кнез и Азим Шадич. Именно они организовали массовое убийство вчерашних сослуживцев. Уровнем ниже организацию нападения осуществляли капитан резерва 1-го класса и секретарь Секретариата по обороне города Тузла Мехмед Жилич и члены Кризисного штаба Службы общественной безопасности Тузлы Мухамед Бекич и Будимир Николич.
Выполнением мероприятий по так называемой «обороне города» занимались главные городские чиновники: Мухамед Бркич, Кадро Пекарич, член Кризисного штаба Центра общественной безопасности хорват Илия Юришич. Директор Горного института Тузлы инженер и капитан резерва Фарук Прцич отвечал за создание инженерных препятствий и минирование дороги.
На направлении Тузла – Симин Хан на расстоянии в 10 м один от другого были установлены сваренные из рельсов «ежи» и огромные бетонные блоки высотой в человеческий рост. На проезжей части шоссе в сторону Симин Хана снимались участки асфальта размером 50х50 см, и в выемки вкладывались противотанковые мины.
Место засады формировали несколько сторон. 95 милиционеров (из них 62 резервиста) из Центра службы безопасности Тузла заняли позиции между «Пецарой 1» и высоткой по левой стороне Скоевской улицы, в направлении Брчанской малты. Их позициями стали балконы, террасы, квартиры многоэтажных домов.
С другой стороны боевики расположились на автобусной остановке в 250 м от первых высотных зданий района Сеняк, известных по прозвищам «Момо» и «Узеир» (последний обозначался и как «высотка Ф»), к юго-западу в сторону Ши Села.
Значительные силы заняли холмы Бечаревац и Грабовац по сторонам дороги на Славиновичи, до «Югопетрола», находившегося у подножия Грабоваца.
С перечисленных трёх сторон открывалась возможность поставить под сосредоточенный перекрёстный огонь участок шоссе от светофора на Брчанской малте до района Сеняк длиной 150 м.
Ещё до нападения в предвечерней синеве произошла случайная перестрелка: по ошибке дружественным огнём были убиты двое боевиков.
Большой ошибкой было отсутствие запроса о прикрытии с воздуха самолётами, ещё находившимися на тузланском аэродроме Дубраве. В случае, если бы в воздухе над городом барражировали боевые самолёты, боевикам было бы труднее решиться на нападение из-за угрозы неизбежных значительных потерь в живой силе. При этом условии на руководство военизированных формирований могло с целью отказа от нападения надавить городское руководство: удар по занятым боевиками высотным строениям привёл бы к их повреждению или обрушению и жертвам среди населения.
Незадолго до 19 часов по телевидению и радио объявили о выступлении армейской колонны через город. На этот раз изображение Брчанской малты на телеканале ФС-3 передавалось с камер, установленных в трёх точках.
Возглавлявшие колонну машины с руководящими офицерами – Дубаичем, Белоицей – и ехавшим с ними командиром ТО Делибеговичем – беспрепятственно прошли весь путь от гарнизона через город до Симин Хана. Зная это обстоятельство, можно утверждать, что обезглавливание гарнизона не входило в замысел боевиков. Запланированный удар пришёлся непосредственно по головной части колонны. Эта часть была уничтожена полностью. Остальная техника и вооружение не должны были уйти дальше и попадали в руки паравоенных формирований.
Голова колонны проходила по маршруту, описывающему букву Г: длинной чертой служил путь от Градины по Скоевской улице, короткой чертой являлся поворот направо, выход со Скоевской улицы на пересечение Брчанской малты напротив здания «Пецара-1» для следования к «Югопетролу» и Славиновичам.
Стрельба началась на Скоевской улице. Команду об открытии огня отдал начальник ТО Илия Юришич. Первыми погибли водитель автоцистерны и его помощник: они были застрелены из снайперского оружия с глушителем с минимального расстояния – из одноэтажного здания. Автомобиль с мёртвым или умиравшим шофёром, сохраняя скорость, стал рыскать вправо и влево, потом выкатился в направлении Ши Села и встал. Снайперская пуля тяжело ранила в голову шофёра крытого грузовика ФАП-13, после чего в кабину влетела граната из ручного гранатомёта «Золя», добившая его и снёсшая полголовы.
Автомобили начали тормозить, останавливаясь на Малте. Звук первых выстрелов стал сигналом к общему обстрелу. Боевики, милиционеры, «территориальцы» открыли ураганный огонь из винтовок и автоматов с балконов, террас, из окон и с крыш домов, расположенных вдоль улицы до самого устья Солины. С балконов детской больницы (маленькие пациенты находились внутри) на Градине через пространство спортивного стадиона, отделяющего здание от шоссе, загремели крупнокалиберные пулемёты. Из окон высотных зданий на машины полетели бутылки с горючей смесью.
Из колонны один раз успела выстрелить лишь «Прага», наводчик который в то же мгновение и был убит.
Дёрнулась в сторону ещё одна машина с поражённым водителем, за ней – бронетранспортёр М-60, чей механик-водитель тоже получил пулю в голову. У шедшего за ним грузовика ТАМ -5000 (пояснение для русских читателей, которые пожелают ознакомиться с воспоминаниями Р. Кецоевича. Этот тип машины он именует «Дайц-500». «Дайц» - югославское общеупотребительное название машин фирмы «Дойц». «Дойц-4500» и «Дойц-5000» выпускались по лицензии в словенском Мариборе под обозначениями ТАМ-4500 и ТАМ-5000 соответственно. В армии их частенько называли «дайцами», тем более что имелось и небольшое количество собственно немецких машин. Кадры видеозаписи унитоженных в Тузле грузовиков показывают, что там были именно «мариборцы»), нагруженного ракетами «Малютка» под тентом, огонь охватил шины. Машина крутанулась на месте, наскочила на бордюрный камень и перевернулась набок. Ракеты начали взрываться в горящем кузове.
Головные машины были буквально изрешечены выстрелами. У машин, чьи водители уцелели, были многократно прострелены скаты колёс, и грузовики беспомощно виляли и сталкивались с шедшими впереди на небольшом участке дороги. У бензозаправщика была многократно пробита цистерна, из отверстий хлестало топливо. Брошенные из окна высотного дома бутылки с зажигательной смесью подожгли бензин на асфальте, огонь по струе переметнулся в цистерну, взорвавшуюся и зачадившую факелом. Вскоре запылал второй семитонный наливник.
Автомобиль с тяжело раненым или убитым водителем выкатился из колонны на правую сторону, проехал 50 м в направлении Ши Села и встал, натолкнувшись на дерево и остановившись справа от него. Из кабины не выбрался никто…
За ним пошла ещё одна машина с прицепом, пытаясь проскочить через район Сеняк, но была расстреляна из здания местного объединения (районной управы).
Из машины, стоявшей в 20 м от светофора в левую сторону, к Славиновичам, выскочил помощник водителя. Он был застрелен, ещё не успев коснуться земли, и упал на асфальт с раскинутыми руками.
Ещё один солдат выпрыгнул из грузовика, надеясь добежать до подъезда высотного дома, но успел сделать всего шесть шагов от машины, как был изрешечен пулями и свалился, вскинув руки.
Вставшие грузовики загорались один за другим. В нагруженных боеприпасами кузовах начали рваться миномётные мины, вылетая по нелепым дугам из-под прогоревшего брезента и засыпая осколками дорогу и стены домов. При этом погибло много солдат, ехавших в автомашинах на зарядных ящиках.
Из «Пецары-1» и здания банка на машины падали бутылки с зажигательной смесью. Часть из них промахивалась, и огненные лужи, осыпанные осколками стекла, растекались по асфальту. Горючая смесь подходила к скатам колёс, и они начинали чадить густым и едким чёрным дымом.
Люди – ошеломлённые, испуганные, раненые – выскакивали из машин и разбегались по сторонам, не оказывая никакого сопротивления.
По данным Р. Кецоевича (стр. 90), 17 молодых солдат, поднявших руки и сдавшихся, были забиты прикладами и кувалдами.
Избиение колонны транслировалось в прямом эфире телеканалом ФС-3. Комментатор желчно вещал призывы посмотреть последний раз на армию, которая вывозит «груз, собранный руками всех нас. Они всё хотят перевезти в Сербию, которая нас до последнего момента немилосердно эксплуатировала». «Обратите внимание, как они, подобно укрывшимся под своей бронёй улиткам, самоуверенно волокут, будто стыдясь».
Когда были убиты первые водители, и грузовики понеслись в разные стороны, первой реакцией диктора было восклицание: «Мать его!.. Что тут?!» Однако «честный журналист» быстро взял себя в руки и принялся аффектированно выкрикивать: «То, что сейчас происходит на наших глаза – подлая игра четницкого воинства, которое из-под своей стальной брони начало пир, открыв огонь по несчастным горожанам и нашим храбрым защитникам, которые не дали захватить себя врасплох и доблестно отвечают им должным образом. Целью этой колонны и не было пройти там, где было условлено, но лукаво и коварно окружить наш город и таким способом уничтожить его» (Р. Кецоевич, стр. 68).
Комментаторы Златко Дукич и Марко Дивкович сопровождали трагедию циничнейшими репликами. После взрыва первого грузовика Дивкович воскликнул: «Как жарко, сейчас бы холодного пивка!»
Телекамеры ФС-3 засняли расстрел только на перекрёстке Брчанской малты и Скоевской улицы. Подобные ему сцены от «Югопетрола» до Славиновичей, где погибла другая часть колонны, на плёнку не попали. Там войска были забросаны ручными гранатами и так же расстреляны. Р. Кецоевич говорит о 17 убитых на этом участке пути, похороненных в братской могиле у «Югопетрола» (правда, сам оговаривается насчёт малой достоверности источника информации). Мусульмане утверждают про 5 погибших солдат в данном месте (со ссылкой на данные «скорой помощи»; 3 тела перед детским интернатом и 2 – через дорогу от «Югопетрола», на ниве).
Весь поздний вечер и ночь машины горели на шоссе, и никто к ним не мог приблизиться: взрывы в кузовах разбрасывали сложенные там боеприпасы, мины и снаряды взлетали и взрывались, разбивая осколками окна домой, поджигая ближайшие квартиры. Из-за непрерывных детонаций машины пожарной службы и не пробовали подойти к разгромленной колонне.
Раненые солдаты были положены в зале магазина «Шипад» на Скоевской улице. Примерно в 23 часа на перекрёстке появилась первая машина «скорой помощи», которая перевозила покалеченных молодых людей в городскую больницу.
Несмотря на продолжавшиеся взрывы боеприпасов на шоссе, ночью на место расстрела слетелись жители-мародёры, забиравшиеся себе что-то из имущества разнесённой колонны. Р. Кецоевич вспоминает согнувшуюся в три погибели женщину, тащившую зарядный ящик к «Пецаре-2» (стр. 153). На следующий дней милиция приступила к систематическому прочёсыванию квартир с целью нахождения и изъятия «военной добычи». Ещё несколько дней по радио и телевидению звучали призывы к горожанам сдавать награбленное вооружение и боеприпасы вместе с обещаниями отсутствия правовых последствий. К благонамеренным людям обращались с просьбой указывать на мародёров.
4. Ночь после расстрела; описание места побоища
Уже в темноте по занятой мусульманами Градине и Тузле (рядом с физкультурным центром «Пионер» и высоткой «Кула» (башня)) с Маевицы произвели серию выстрелов из 82-мм миномётов узнавшие о трагедии сербские бойцы ВРС. Таких обстрелов будет несколько, город понесёт незначительный урон, почти исключительно материальный. Взрыв одной из мин убил боевика на улице Славко Мичича рядом с Домом молодёжи.
Расстрел колонны Кецоевич наблюдал по телевизору, сидя перед ним вместе с котом. Когда начался обстрел города из Пожарницы, жильцы высотного дома спустились с вещами в подвал. В темноте его окликнул председатель домового комитета Жига и протянул телефонную трубку: офицеру-взрывотехнику звонили c телеканала ФС-3, спрашивая «товарища Кецоевича», через сколько времени прекратятся взрывы боеприпасов на Малте. Радован профессионально ответил, что часа через три-четыре, когда утихнет пожар.
Интересны его наблюдения за реакцией жильцов дома (преимущественно мусульман) на трагические события вечера. Открыто одобряла «мудрые» действия «Патриотической лиги» только четвёрка мужчин, уверенных, что «блестящая победа» этого дня одномоментно завершила войну. Зато некоторые женщины искренне недоумевали миномётному обстрелу, в духе «а нас, таких хороших, за что? Ох уж эти четники, которые припасли оружия на пять лет войны».
Кецоевич вернулся в квартиру в 22:18 (он засёк время по часам). Телевидение статическими камерами показывало картины догоравшей техники в центре. «Город не спал, пребывая во власти стыда и горя, в неизвестности, что принесёт завтра, - и тем, кто в большинстве, и тем, кто в меньшинстве. Об этом не беспокоились только малыши, которых сморил сон в убежище» (стр. 86-87). Домком организовал дежурство на входе в дом парой людей. Они состояли из мусульманина и серба и сменялись через четыре часа. Им полагалось вносить в тетрадь перечень находящихся в доме жильцов, фиксировать всех посетителей – в какую квартиру идут, по какому поводу, - и отмечать время начала и окончания визита.
В 4:20 Кецоевича разбудил телефонный звонок из городской милиции. Женщина соединила его с неким Ясмином, который поблагодарил офицера за профессиональное предупреждение о времени, в течение которого взрываются боеприпасы, и попросил к 6 утра прибыть на место расстрела для проведения осмотра.
Закончив разговор, Радован посмотрел в окно и увидел шедшие улицей Славко Мичича два грузовика «Дайц». Кузов одного был закрыт тентом, во втором сидели 15 солдат, удерживавших автоматы коленями. Кецоевич сделал фотографию на свой аппарат «Кэнон».
Спустившись из квартиры без десяти минут пять, мемуарист осмотрел три киоска на первом этаже, установленных той осенью (один из них принадлежал ему): все они уцелели. После этого прошёл на берег Солины и сделал три десятка фотографий. По его свидетельству, 10-15 м от берега до Малты были густо завалены стреляными гильзами.
Здесь его остановили трое боевиков – два автоматчика и один с пистолетом в кобуре, – старший по имени Энес. Находясь на расстоянии в пару метров, между ними состоялся разговор: один из боевиков узнал его и вполне корректно представил Энесу, а тот стал настаивать, чтобы офицер отдал свой фотоаппарат. Кецоевич наотрез отказался, сказав, что аппарат не уступит и под угрозой жизни, но передал им плёнку, вынув и демонстративно её засветив.
Начальник боевиков иронично попрощался, и они двинулись к «Югопетролу», а Кецоевич – на мост, к центру города: в 6 часов напротив своего киоска он встречался с милиционерами. К больнице на Градине промчался с включённой сиреной санитарный грузовик, за ним – полуторатонный тентованный ТАМ. К вставшему и наблюдавшему за прохожими офицеру подъехал «Фиат-1300», из которого вышли четверо милиционеров в полосатом камуфляже с соответствующими нашивками на рукавах. Вместе они пошли осматривать остатки разгромленной колонны.
Мусульманские милиционеры молчали и явно опасались вступать на пространство, сплошь забросанное неразорвавшимися боеприпасами разных калибров. Выяснилось, что они служили в Гражданской обороне, но никаким практическим опытом не обладали. Офицер-баллистик объяснил им, что «храбрость и скорость здесь невозможны», нужно хладнокровие; чтобы они следовали ему вслед, слушали объяснения, запоминали и поступали согласно им. В таком случае они могут ему довериться. В ответ ему молча покивали.
Пойдя вдоль уничтоженных грузовиков, Кецоевич отметил среди них нагруженный 120-мм миномётными минами, десяток мин с которого свалился, а две упали на тротуар. Рядом с тротуаром перед филиалом «Промышленного банка Сараева» (находился в начале здания «Пецара-1») лежали деформированные ящики с 7,62-мм патронами для полуавтоматической винтовки ТАМ и ручными гранатами М-75.
Радован насчитал на асфальте 18 полуавтоматических карабинов: три из них выглядели целыми, остальные сгорели и были деформированы. В паре метров от одной из машин лежали три обгорелых 9-мм автомата. Эксперт также видел 26 отдельно лежавших солдатских касок с многочисленными пулевыми пробоинами.
Показались и первые мёртвые тела: двое рядом со сгоревшей машиной, одно среди осколков стекла и малокалиберных гильз между универмагами «Тузланка» и «Минимаркет».
К концу осмотра мусульмане осмелели и начали откровенно хамить, в особенности двое – Ибрагим и Изет. В ответ на свои сетования о трагической гибели молодых людей и необходимости их похоронить Радован услышал, что «…мы очистим это место от неверных, будто ничего здесь и не было…», что «… если бы у нас были сабли, порубили бы их на куски, а из их голов сложили ещё одну Челе кулу (Башню черепов; понятие из сербской истории XIX века. 31 мая 1809 г. на горе Чегар у Ниша в бою с турками погиб отряд повстанцев Стевана Синджелича, а сам командир взорвал бочку с порохом, взлетев на воздух вместе с массой турок и предвосхитив таким образом подвиги Архипа Осипова и Милана Тепича. Обозлённые отвагой защитников, победители обезглавили их мёртвые тела, очистили от плоти черепа и вмонтировали в башню. В стены башни были впечатаны 952 черепа. Сегодня остатки башни находятся внутри воздвигнутой вокруг неё часовни - А.П.) перед входом в Тузлу, как символ того, чтобы и в будущих веках знали, что Тузла – часть Оттоманской империи, как будет и вся Босния, которую очистим от неверных». После чего через мост те пошли в местное объединение, где было отделение штаба ТО.
Радован Кецоевич оставил важные свидетельства об осмотре места расстрела на следующий день. Он насчитал 23 мёртвых тела, из них 17 – в машинах. Все они сильно обгорели и были сильно деформированы (уменьшились в размерах, частично скелетированы, лишены конечностей).
На голове водителя одной машин (он сидел за рулём) оставалась каска, на которой свидетель насчитал 8 отверстий от пуль. У тела отсутствовала правая рука, левая свободная висела. На кисти оставались только обнажённые кости большого пальца. Ноги лежали на полу, правая – без пальцев.
Водитель следующей машины лежал на правом сидении. В правой стороне головы имелось 5 пулевых ран. Правая нога сгорела. Перед сиденьем стоял сгоревший 7,62-мм карабин. Правая дверца была открыта и висела на нижней петле. В кабине Кецоевич насчитал 49 пробоин.
Кабина третьей машины была пуста. Левая дверца была прострелена 16 раз (огонь вёлся из книжного магазина), правая – 8 (со стороны жилого дома).
За ней стояла ЗСУ «Прага». С правой стороны на асфальте лежало тело помощника водителя, зацепившегося за машину левой ногой, обгоревшее до неузнаваемости (левая рука сгорела совсем).
В одном месте эксперт увидел сразу шесть убитых солдат в нетронутой огнём форме, лежавших лицом вниз. Они выпрыгнули из машины, но были застрелены на земле.
Два тела лежали на перекрёстке Скоевской улицы и Брчанской малты. У обоих были страшно изуродованы головы: первый лежал лицом вверх, один глаз смотрел в небо, второй закрывал мозг, выдавившийся из расколотого лба. Рядом валялся карабин ПАМ с полусгоревшим прикладом. Второй лежал на боку и держался рукой за лицо. Пуля разбила челюсти и подбородок, снесла губы. На нижней челюсти оставалось всего два зуба, ещё несколько – на верхней.
Перед самым входом в «Пецару-1» на животе лежало тело с разбитым затылком. Правая рука ниже локтя находилась под грудной клеткой, левая, с наручными часами с серым ремешком на запястье, была выброшена вперёд. Ноги были слегка согнуты в коленях. С правой стороны головы натекла лужа крови сантиметров 15 в диаметре, уже засиженная алчными мухами.
Рядом на левом борту лежал начисто сгоревший «скелет» автомобиля ТАМ-5000. Шина заднего левого колеса ещё доедалась огнём. В двух с половиной метрах лежал сильно обгоревший мёртвый солдат с разбитой головой и без правой руки. На левой ноге ткань штанов прогорела, и была видна голень. Сапог на той ноге тоже был обгоревшим и пробитым пулями.
Ещё один убитый лежал лицом вниз у библиотеки. Каска съехала с головы и удерживалась ремешком на правом плече и шее.
Один сгоревший ТАМ стоял перед воротами гаража Технического обслуживания городских машин. Водитель в каске оставался сидеть с руками на руле, страшно обгоревший и уменьшившийся до размеров куклы.
Кецоевич на полчаса зашёл домой и вернулся на дорогу. Там уже фырчали коммунальные машины: колёсный погрузчик и две поливальные машины. Отвал двигал остовы машин с сидящими в кабинах сгоревшими телами, струи воды замывали асфальт. Любопытных отделяло вооружённое оцепление (уже в 7 часов утра «территориальцы» и милиционеры оцепили место избиения).
Радован припугнул водителя погрузчика, что на асфальте находятся неразорвавшиеся боеприпасы. Тот побледнел и крикнул: «Мужик, что же ты мне это говоришь, а о н и не сказали ничего?»
В 8 часов на место побоища приехал грузовик с восемью боевиками в камуфляже, которые стали закидывать кузов разбросанные гранаты и мины. Их непонимание опасности собственных действий для себя и окружающих было таким разительным, что Кецоевич укрылся за обломками одной из машин. По счастью, обошлось без подрыва.
Около 10 часов из центра города прикатили два микроавтобуса «скорой помощи». В один из них отнесли на носилках 5 тел, нетронутых огнём, а в другой – три серых мешка с собранными в течение 20 минут фрагментами человеческих останков и двумя трупами: одним полностью деформированным, другим без головы и правого предплечья.
Сгоревшие тела водителей из кабин не извлекали. Вместе с остовами машин, обломками зарядных ящиков, тряпьём и всяким мусором их отвезли на площадку в северной части градинского гарнизона. Изуродованные мертвецы и уничтоженные автомобили вернулись на то место, откуда всего полдня назад они, живые и целые, начинали свой маршрут.
Мелкий мусор и стреляные гильзы собирали руками согнанные жители города. За день следы побоища были убраны: когда Р. Кецоевич примерно в 18 часов пошёл к своим знакомым, жившим в доме напротив «Пецары-1», на дороге не оставалось уже ничего, кроме следов гари и небольших выбоин (как и на стенах зданий). В последующие несколько дней были застеклены окна в пострадавших помещениях.
На следующий день Кецоевич пошёл к своим друзьям – Милошу «Миче», его жене Гое по прозвищу Мрка, их дочери Наде и внукам. Они жили всего в 300 м от его квартиры в «Звезде». Беседа с соплеменниками, шедшая под традиционный кофе, была безрадостна и содержала основной мотив – прерывание нормального хода жизни, вступление в пространство тревожной неизвестности, неминуемое изменение отношений с мусульманами. Приятели собрали Радовану в пакет угощение, чтобы ему было чем подкрепиться вечером, и он вернулся в квартиру.
С 9 часов утра следующего дня – 16 мая – некоторые молодые мусульмане стали разъезжать по городу на автомобилях и протяжно сигналить, прославляя одержанную «победу». Масса людей в центре города размахивала флагами, на которых ленточкой были соединены мусульманский полумесяц и хорватская шаховница, разносились призывы «Сербов – на вербы!»
Мемуарист свидетельствует, что при осмотре уничтоженной колонны тремя людьми велась фото- и видеосъёмка. Вообще, на протяжении длительного времени после нападения на армейскую колонну городские СМИ призывали людей, снимавших события того вечера на фото- и видеоаппаратуру, сдавать материалы телекомпании ФС-3 в обмен на вознаграждение. Самый правдоподобной причиной таких обращений видится нежелание руководства города и вооружённых формирований, чтобы наглядные свидетельства преступления, содержащиеся неприглядные подробности, множились в информационном пространстве.
Весь следующий день телевидение показывало кадры расстрела. Комментарии звучали такие: «Итак, дорогие зрители, просиял для нас день свободы, скрывавшийся от нас в рабстве до вчерашнего дня. Спасибо до неба нашим храбрым и дорогим богатырям, принёсшим нам её и выведшим нас из тьмы мрака к свету счастливого будущего, которое ожидает нас с распростёртыми руками, а тем, которые падут за него, вечная слава и огромная благодарность за проявленные храбрость и доблесть и отданную за свободу жизнь. Их имена золотыми буквами напишут в нашем городе».
Как уже говорилось, штаб гарнизона во время расстрела успел доехать до Симин Хана и встать в нём. Туда доставили несколько раненых – в том числе получившего пулю в грудь майора Манджича – и оказали помощь. Сопровождавшего офицеров Делибеговича арестовали, поместив в одном из классных комнат восьмилетней школы в селе Пожарница.
На следующий день подполковник Дубаич начал переговоры с руководством Тузлы об освобождении раненых и захваченных в плен и возвращении тел убитых. 16 мая мусульмане отпустили трёх офицеров и одного гражданского, а Дубаич разрешил убраться в Тузлу Делибеговичу. Последний поступок едва не закончился для подполковника трагически – сербы из Пожарницы и уцелевшие призывники хотели линчевать Дубаича.
На неофициальном уровне, с рядом условий и оговорок стороны пришли к соглашению о том, что оставшиеся солдаты с личным вооружением покинут город на автобусах городского транспортного предприятия «Тузла». Вопрос о пленных, раненых и убитых откладывался.
Остаток гарнизона, оставшийся в казарме, выдвинулся в дорогу 16 мая. В этой колонне шла последняя «прага». Теперь военных сопровождали машины, на которых спреем были нанесены буквы ТО. При выезде из гарнизона в этих автомобилях заняли места «зелёные береты».
Впереди ехал подполковник Энвер Делибегович, в середине – Мухамед Бркич. Замыкал колонну милицейский патруль. Небольшой отряд «Золотых лилий» и полковник Уго Нонкович (у Кецоевича ошибочно - Новкович) сопроводили колонну до средней школы в Пожарнице.
Телекомментатор такими словами сопровождал проезд машин: «Вот так, дорогие зрители, случается, когда один хочет для себя всего, а для других ничего. Благодаря нашим освободителям мы получили то, что имеем, а те, кто в бинтах и пластиковых мешках, получили своё».
Когда боевики заняли Козловац, их главный «фортификатор» Фарук Прцич распорядился немедленно собирать на грузовики оружие и боеприпасы.
5. Жизнь в Тузле в военные годы
Теперь постараемся воссоздать дальнейшую судьбу сербского населения Тузлы в военные годы. Эти факты напрямую не относятся к событиям вечера 15 мая, но в значительной степени обусловлены их последствиями.
Жизнь в городе стремительно поменялась – в первую очередь для сербов. Понедельник, 18 мая, в субботу был объявлен «днём Д»: мобилизация боевиков была проведена перед нападением на колонну, а в первый рабочий день все горожане должны были выйти на работу. Не явившимся угрожали увольнением, и никакие причины для отказа не считались уважительными. Свыше 95% не вышедших на свои рабочие места сербов были уволены без права обжалования этого решения.
Ночью на тот понедельник были сформированы 7 полицейских отделений, укомплектованных боевиками. После этого вошли в практику ограбления сербских квартир, чаще всего ночью: в дома являлись с обысками вооружённые боевики в камуфляжной униформе, чаще всего парами, и в присутствии одного свидетеля (обычно соседа или просто жильца того же дома) забирали предметы, показавшиеся «подозрительными». Взамен обычно оставлялась расписка, составленная на месте и заверенная печатью, чтобы фактический грабёж оттенялся видимостью юридической процедуры. Унесённые вещи, разумеется, не возвращались…
По уверениям Р. Кецоевича, некоторые горожане-сербы отдавали деньги и ценности тем из боевиков, которые неофициально соглашались провести их на свободную территорию. Пошедшие в такой компании люди исчезали, и их следы больше не находились.
Перестали работать рестораны и кафаны. С утра выстраивались очереди людей за четвертью хлебного батона и литром молока в пакете на одного члена семьи. Совершенно пропали из продажи кофе и сигареты – два артикула товаров, наиболее ценимые на Балканах. Заядлые курильщики подбирали по обочинам улиц и у мусорных баков сигаретные «бычки» и добывали из них остатки табака для своих тощих самокруток.
Одновременно городское руководство в военные годы имело ряд неоспоримых достижений. Войдя в положение жителей, оно отменило все коммунальные платежи, которые не вносились до середины 1996 г. Местными объединениями (территориальная единица, примерно соответствующая российской районной управе) по составленным спискам была организована чёткая и бесперебойная раздача гуманитарной помощи всем людям без разделения по вероисповеданию. Выдавалось по продуктовому пакету на каждого человека: мука, горох, масло, сахар, макароны, рис, консервированная мясная нарезка, рыба, в некоторых случаях сыр. Впоследствии ассортимент наименований расширился. Также каждый тузланец получал набор предметов гигиены: дезодорант, шампунь, зубные щётку и пасту и туалетную бумагу.
В городе была осквернена соборная церковь Успения пресвятой Богородицы 1882 г. постройки. Дважды грабили и дважды обстреливали из орудий дворец епископа, один раз обстреляли церковь св. Георгия 1910 г. постройки и её административное строение.
19 июня 1992 г. после сильного многодневного артобстрела войска 2-го корпуса АРБиГ Желько Кнеза напали на этнически смешанное село Симин Хан (1191 серб, 504 мусульманина, 355 югославов, 120 хорватов, прочих – 147), находящееся у окраины Тузлы в направлении Биелины, разорили сербские хозяйства и изгнали жителей в сторону Семберии. Погибли Джорджие Тимотия Секулич 1941 г. р., Саво Секулич, Цвиян Васе Савич 1952 г. р., Божидар Радована Рикич 1960 г. р., Борисав Пера Симич 1954 г. р., Цвиян Цветка Костадинович 1949 г. р., Илия Василия Ивкович 1940 г. р., Владимир Пера Богданович 1969 г. р., а также, по непроверенным сведениям, несколько членов семей Любоевич, Мацанович и Страхилович.
В 1993 г. были убиты профессор филологии Тузланского университета Шпиро Матиевич и его сын Горан.
6 июня 1994 г. при попытке выехать из города погибла семья известного местного врача доктора Радомира Срете Батурана 1957 г.р.: он сам, его супруга Бранка (урождённая Максимович) 1963 г. р. и их дочь Мая 1987 г. р. Об убийстве свидетельствовали родители Бранки Йово и Ела, руководство полиции города настаивало на версии автомобильной катастрофы.
В тузланской општине действовало 27 концентрационных лагерей: в подвале и на первом этаже окружного военного суда, на втором этаже (гражданское отделение) окружного суда, в казарме «Хусинска буна», «Старый рудник» у стадиона «Свобода», на старом стрельбище там же, на стадионе «Тушань», в тушаньской солеварне, в казарме «Липица», в казарме Славиновичей, в машиностроительно-технической школе, в горнопромышленном школьном центре на Ираце, в горнопромышленно-геологическом институте там же, в Медицинской школе, в штабе военной полиции рядом с этой школой, в Доме ЮНА, в школе «Братья Рибары», в Доме студентов, в Рабочем университете «Митар Трифкович-Уча», в ангаре на аэродроме Дубраве, в Церике, в помещении для заключённых и в подвале гостинице на Козловаце, на мельнице Любача (между Тузлой и Живиницами), в Морачанах, Пожарнице, в частном лагере Фарука Прцича «Крека» в доме «Моше Пияде», в частном лагере Шерии Заимовича.
Больше всего известно о содержании людей в первом из лагерей. Им руководили офицеры мусульманского 2-го корпуса. Заключенных избивали дубинами, мучили голодом и жаждой. При возведении укреплений для мусульман и в самом лагере были убиты 8 человек: Йован Митрович и Цвиетин Савич из Смолучи (општина Лукавац), Никола Достанич и Витомир Лазич из Станаров (општина Добой), ещё четверо не установлены по именам (но о них свидетельствуют Живоин Ратка Стоянович 1951 г. р., Блажан Миляна Тодич 1956 г. р., Милан Йове Токанович 1937 г. р., Йово Милана Моинович, Мика Тадие Мичич и Радисав Радое Павлович). Условия содержания несколько улучшились – избиения перестали быть публичными, улучшилось питание, - после посещения лагеря комиссией МККК 23 сентября 1992 г.
В окружной суд уже с субботы 16 мая доставляли сербских активистов, в основном членов партии СДС. Их арестовывали по доносам, часто ночью. Не дав надлежащим образом одеться и собраться, их с тычками и пинками отводили в здание суда. Там широко применялись издевательства и побои.
В центральной тюрьме МВД был устроен публичный дом, через который пришлось пройти примерно ста сербским женщинам. Их насиловали как охранники, так и «отдыхавшие» от своих жён офицеры 2-го корпуса АРБиГ. Подобные принудительные публичные дома существовали и в окрестных сёлах, например, в Превилах (направление на Сребреник). Официально эти «учреждения» будут закрыты лишь весной 1993 г. после многочисленных жалоб ревнивых супруг насильников, жаловавшихся на мужей их вышестоящему армейскому начальству.
Город эпизодически подвергался обстрелам сербской армии с гор Маевицы. Один из миномётных обстрелов наш мемуарист описывает следующим образом. Возвращаясь с прогулки домой июльским днём 1992-го в 11:15, недалеко от подъезда он увидел две группы людей, одна из которых говорила приглушённо – это были сербы, другая, мусульманская, шумно гомонила и играла в карты. Радован находился ближе ко второй, поэтому подошёл к своим знакомым Осману и Хусеину по прозвищу Омер и поздоровался. Один рассказывал другому, как в тот же день в центре города напёрсточник обыграл одного господина на сотню немецких марок; последний бросился на обманщика с кулаками, жулику на помощь прибежали трое друзей, а всех их «принял» наряд полиции.
Через пару минут сработали сигнальные сирены, и на город упали несколько сербских 120-мм мин, выпущенных с Маевицы. Одна из них упала в 250-300 м от главной трансформаторной станции в Ступинах. Склон холма Илинчиче отразил эхо взрыва. Игроки неспеша и уже привычно встали и пошли к дому.
Для «уравновешивания» уничтожения армейской колонны в городе мусульманская сторона запустила выдержанную в духе пропаганды их стороны историю о попадании сербской миномётной мины в конце мая в толпу мусульман в районе «Тузланских ворот», якобы убившей 61 и ранившей приблизительно 160 человек. Невероятное количество жертв от взрыва миномётного боеприпаса, которых невозможно «положить» в указанном количестве ни осколками, ни ударной волной, должно впечатлить потребителя информации и постараться уравнять действия обеих сторон.
Наш мемуарист оставался в Тузле ещё чуть больше года – до 28 мая 1993 г. Он категорически отказался помогать новой власти в чём-либо и тем более ставить ей на службу свои опыт и профессиональные знания. Все предложения мусульман были отклонены. За Кецоевичем следили, его квартира подверглась трём дневным обыскам. Тогда у него забрали (и, разумеется, не возвратили) бинокль 7х40 мм и малокалиберный 3,57-мм револьвер «Магнум» со 100 патронами к нему. Ценный револьвер был зарегистрирован на Радована, и он им дорожил. Насколько ему известно, это ценное оружие стало собственностью генерала Сеада Делича.
6. Количество жертв
Важнейшим и самым дискуссионным вопросом, возникающим при ознакомлении с обстоятельствами побоища в Тузле, является точное число погибших. Обычно называются три сильно различающиеся цифры.
Первая из них – это свыше двухсот убитых. Р. Кецоевич вычислил точную цифру с точностью до человека – 224. Однако при этом он не сообщает исходных данных и методики расчётов, зато честно ссылается на курсировавшие по городу упорные слухи о 200-250 убитых в колонне (стр. 137). Возникает ощущение, что для своих выводов он суммировал именно слухи разной степени достоверности о количестве тел погибших на разных участках пути.
В обвинении белградского военного суда, а впоследствии и МТБЮ, называются цифры в 212 убитых и 140 пленных солдат.
Хасан Эфендич, на момент трагедии начальник штаба ТО БиГ, в мемуарной книге «Кто защищал Боснию» утверждает, что в Тузле погибли 160 и были ранены около 200 солдат (стр. 209, по М. Иванишевичу, стр. 171).
Минимальные оценки количества погибших – около полусотни.
Особое затруднение представляет отсутствие информации о численности военнослужащих, формировавших колонну. Она не была известна даже комсоставу, отправлявшему машины с солдатами в город. Как свидетельствует тяжело раненый рядовой-резервист Славко Новакович (его судьба типична для жертв того дня: призван в часть в начале апреля 1992 г. В колонне он находился в двенадцатом от головы грузовике. 61 день после ранения находился в состоянии комы в белградской Военно-медицинской академии, остался инвалидом, нуждающимся в сопровождении), «… перед концом апреля многие ушли (из воинской части – А.П.) самоинициативно, отвечать им было не перед кем, если они хотели это совершить, как и не было никого, кто бы препятствовал оставаться. Количество вооружённых солдат не было точно известно, поэтому неизвестен численный состав на тот роковой день 15 мая. По этой причине думаю, что никогда и не смогут установить точное число погибших солдат. В тот день армия была встревоженной, скорее распавшейся, чем спаянной». (стр. 106)
Выходит, что на основании имеющейся в нашем распоряжении информации мы не можем назвать и начальное количество всех солдат, двинувшихся тем вечером в город. Поэтому мы вынуждены ориентироваться на единственный перечень погибших, встретившийся в литературе (напомним, что книги Д. Мркаича ещё нет в нашем распоряжении). Список погибших в колонне, приведённый в книге М. Иванишевича, включает 98 людей: Раденко Анджелка Благоевич 1970 г. р., Войо Драге Благоевич 1942 г. р., Войо Симе Благоевич 1959 г. р., Ристо Анджелка Божанович 1955 г. р., Гордан Илие Божич 1964 г. р., Мирослав Данила Божич 1948 г. р., Данило Мирка Цветкович 1972 г. р., Живорад Милана Цветкович 1972 г. р., Желько Дангубич, Славко Петара Деспотович, Йован Джокич, Роберт Саве Джуранович 1971 г. р., Душан Рада Джурич 1952 г. р., Марко Милана Джурич 1936 г. р. и два его сына – Зоран 1961 г. р. и Миленко 1963 г. р., Раде Душана Джурич, Райко Душана Джурич, Живко Илие Джурич 1968 г. р., Жарко Йована Гаврич, Перо Радивоя Гаврилович, Васкрсие Жарка Гоганович 1937 г. р., Перо Цвиетина Икич, Владо Стева Илич 1952 г. р., Драго Любе Янич 1956 г. р., Максим Ефтич, Горан Николе Йокич 1972 г. р., Младен Крсте Йосипович 1965 г. р., Душко Живана Йованович 1973 г. р., Миленко Пера Йович 1967 г. р., Мирослав Милорада Йовичич-Миро 1968 г. р., Миро Милована Йовичич, Милан Васе Кулишич 1945 г. р.,, Слободан Марка Латкович 1973 г. р., Ранко Йована Лазич 1973 г. р., Мирослав Лопашко, Илия Милана Лукич 1964 г. р., Саво Милорада Лукич 1959 г. р., Джумич, Джорджие Станимира Любоевич 1962 г. р., Йово Милана Максимович, Ранко Маркович, Стойко Цвиетина Маркович 1962 г. р. из села Буча в Подозренье, Драган Миленка Мекич 1959 г. р. и его брат Зоран, Владимир Мича Мичанович 1968 г. р., Зоран Радована Михайлович 1968 г. р., Милана Радована Михайлович 1969 г. р., Српко Симе Митрович 1934 г. р., Радивое Модракович, Радован Трипуна Модракович, Бранко Ранка Мрконич 1948 г. р., Стоян Мрконич, Милан Васкрсия Недич 1955 г. р., Радо Недже Недич 1955 г. р., Бранислав Панич, Стоян Пантич, Остоя Джорджия Перич 1969 г. р., Боро Сретка Петрович 1971 г. р., Ненад Радивоя Попович 1954 г. р., Миленко Бранка Савич 1959 г. р., Божидар Бранка Сораич 1973 г. р., Чедо Василия Стоянович, Сретен Бранка Стоянович 1955 г. р., Боро Милорада Тадич 1964 г. р., Раде Йове Тодич 1970 г. р., Драган Душана Тодорович 1964 г. р., Радомир Луке Тодорович 1954 г. р., Милован Цвиетина Трифунович, Еленко Йована Тубич 1953 г. р., Милорад Янка Тубич, Душко Живана Васич, Йово Ненада Васич 1953 г. р., Цвиетин Любомира Вуянович 1966 г. р., Саво Анджелка Вукоевич 1965 г. р., Драженко Бранислава Зец 1972 г. р., Тришо Живкович, Ненад Радойка Савич, Бранко Стоянович, Ранко Душана Джурич, Бошко Радована Илич 1970 г. р., Милорад Янка Остоич 1954 г. р., Зоран Юркович 1962 г. р., Йован Джолич 1972 г. р., Джуро Джурич, Неджо Лопатко, Ратко Ранка Мрконич, Ненад Тоше Недич 1952 г. р., Мирко Станкович 1972 г. р., Йован Николе Джолич 1971 г. р., Радомир Модракович, Драган Негич, Мирко Раданов, Божо Николе Давидович 1973 г. р., Зоран Цветкович, Драган Вукоевич, Ненад Гаич 1957 г. р. и Миланко Дмитара Джумич 1942 г. р.
Свидетели их гибели: Данко Михайлович, Миодраг Вукмирица, Драган Стеванович, Данило Симич, Миленко Симанович, Цвиетко Евтич, Радован Крстич, Жика Ракич, Уго Нонкович и Милан Стублинчевич.
Список неполон, учитывая отсутствие в нём погибших офицеров, упоминаемых Р. Кецоевичем. Это майоры Томислав Мандич, Велизар Благоевич и Абдулах Манджо, капитан 1-го класса Вукадин Йович, поручик Станко Велимирович, подпоручики Вукосав Делич, Ристо Перишич, Благое Пешич, Йован Каймановский…
Среди раненых - уроженцы Возучи (Подозренье) рядовой Младенко Лазич и милиционер Зоран Пантелич. Симо Дабич, Милош Благоевич и Мирко Станкович (оттуда же) остались невредимы (Н. Цветкович «Битва за Возучу»).
Встречаются известия, что большое количество пленных было убито на месте, перед лицом горожан. Несколько человек расстреляли, а 17 забили насмерть кувалдами. Говоря прямо, надо признать, что документальных подтверждений этих фактов не имеется (что не является автоматическим доказательством недостоверности сведений; например, оглашения таких подробностей по очевидным причинам никогда не допустила бы атаковавшая сторона).
Существуют рассказы о расправах над пленными во время и после нападения. Так, говорится о солдате, пытавшемся спастись в подъезде дома напротив автомобильного гаража. Боевик заставил встать его на колени и застрелил.
Другой солдат пробовал спрятаться в канаве у «Югопетрола». Один из боевиков приказал тому открыть рот, вложил в него ствол и выстрелил, после чего поспешил дальше. Пуля не убила солдата; придя в себя, он перебрался через Солину и по холмистоиму склону взобрался к больнице на Градине, где ему оказали помощь.
Доставленные же ранее в ту больницу раненые были перебиты боевиками на глазах персонала.
Достоверность рассказов с трудом может быть определена, потому что они базируются на циркулировавших в городе слухах, на которые прямо ссылается Р. Кецоевич (стр. 164).
«Победители» не передали тела сербам, не проводили генетическую экспертизу обгоревших останков.
Обнаружены два захоронения солдат 92-й бригады, находившихся в несчастной колонне. Первое открыто 19 октября 1999 г. на детском православном кладбище в Трноваце. Эксгумировали 18 мешков с останками 24 человек.
Второе захоронение находилось там же за металлической оградой и было вскрыто 7-30 апреля 2004 г. Там найдены останки 4 солдат.
Р. Кецоевич указывает также братские могилы на холме Злоковац (отрог Маевицы; 47 тел), на Козловаце (несколько выше по склону от психиатрической больницы) и на свалке рядом со стрельбищем Паша-бунар.
Всего за годы войны из жителей општине Тузла погибли 243 серба, 128 пропали без вести.
В нападении на колонну и содержании концентрационных лагерей обвинены 186 человек. Рассмотрение дела о расстреле колонны 92-й бригады ЮНА отложено судом БиГ в порядке длинной очереди. Мотивацию такого поведения судебных властей республики убедительно объясняет Кецоевич: «Пусть они уйдут из этого мира естественной смертью., а когда уйдёт последний, тогда мы поднимем их досье и констатируем, что их больше нет в живых, и дело без приговора пойдёт в архив, потому что судить мёртвых нельзя». (стр. 139)
Из них был арестован и осуждён только тогдашний начальник ТО општины Тузла Илия Юришич. Его арестовали в аэропорту Белграда и приговорили к 12 годам заключения. Он возвращался в Тузлу, потом продолжил отбывать срок. На запрос о суде над бывшим градоначальником Бешлагичем МТБЮ отказал.
15 мая 2002 г. в Биелине в годовщину расстрела колонны 92-й бригады на кладбище Пучиле был открыт памятник – крест на каменном пьедестале с установленной под наклоном табличкой, к которому с двух сторон ведут симметричные лестницы из пяти ступеней. Монумент выполнен из камня траурного чёрного цвета.
7. Итоги расстрела
Что достигли мусульманские силы разгромом армейской колонны в Тузле? Кровавый триумф окончательно закрепил за их стороной главный город на северо-востоке республики. Тузла уверенно удерживалась мусульманской стороной все военные годы без каких-либо серьёзных попыток сербов отбить её. В городе разместился штаб 2-го корпуса АРБиГ – одного из двух армейских объединений Центральной Боснии.
Материальной добычей нападения стали часть вооружения и техники 92-й бригады.
В моральном плане мусульмане несомненно отыгрались на федеральной армии за целый ряд унизительных неудач (в Биелине, Зворнике) и за изоляцию центра Сараева. ЮНА не являлось стороной конфликта, однако к тому моменту состояла в большинстве из сербов, которые стояли костью в горле сараевскому правительству и подконтрольным ему отрядам. «Каким-то сербам вообще» получилось «отомстить».
Отрицательной стороной стало неизгладимое впечатление, произведённое рассттрелом в прямом эфире на сербов. Оно полностью соответствовало эффекту от трагических событий в Одессе, «в рифму» с которыми мы озаглавили настоящую работу. Выпукло и наглядно проступили методы мусульман и судьба, ожидающая сербов в стремившейся к независимости Боснии Изетбеговича. Избиение не участвовавших в разгоравшейся гражданской войне солдат закрепило в сознании сербов проявившийся в тот майский вечер образ противника и придало последовавшим событиям дополнительный заряд бескомпромиссности.
Завершая очерк о тузланской колонне, укажем на Тузлу как на «место памяти». Каждый год 15 мая на перекрёстке Брчанской малты и Скоевской улицы родные и сослуживцы погибших устраивают импровизированный мемориал и приносят цветы. Собирающиеся кучей мусульманские экстремисты немедленно расшвыривают по сторонам «напоминание об агрессорах».
А аэродром ЮНА на несколько лет заменила американская авиационная база. Помимо своей практической функции, она несла и глубоко символическую нагрузку, возвышаясь памятником, своеобразным кенотафом над могилой идеи об унитарной и независимой Боснии и Герцеговины с доминированием одного народа. Той идеи, во имя которой в начале девяностых годов республиканское руководство рядом кровожадных провокаций ввергло прекрасную землю в огонь истребительной гражданской войны, по выходу из которой эта часть Югославии вышла фактически лишённой и суверенитета, и единства, и достоинства.
Приложение
Биографии погибших 15 мая 1992 г. солдат 92-й бригады - уроженцев Семберии. Они выписаны из мартиролога сербских жертв Семберии - военнослужащих в войне 1992-1995 гг. (Душан Томић, Владо Симеуновић, Мирко Бабић, Зоран Мидановић, Петар Васић, Ђоко Паjић, Радован Бранковић, Ђоко Божић, Рада Дринић «Сембериjа у Отаџбинском рату 1992-1995. године. Монографиjа о погинулим, заробљеним борцима и жртвама рата» «Музеj Сембериjе», 2002. г.) В справках данные о ближайших родственниках приведены на момент смерти.
Уроженцы Семберии, погибшие в Тузланской колонне
92-я бригада
1. Джорджия Станимира Любоевич, р. в 2 сентября 1962 г. в Ковачице. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен 6 июня 1992 г. на кладбище Пучиле в Биелине. Отец Станимир, мать Зорка, брат Живоин.
2. Марко Милана Джурич, р. 23 ноября 1936 г. в Црном Блате. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен в Црном Блате. Братья Илия и Спасоя, сёстры Милка и Петра, вдова Ружа, сыновья Боро, Витомир и Драгомир, дочери Марица и Цвиета.
3. Живко Илие Джурич, р. 4 июля 1968 г. в Црном Блате, општина Тузла. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен в Црном Блате. Отец Илия, мать Цвия, сёстры Йованка и Ружица. Посмертно награждён 4 марта 1996 г. в Прибое.
4. Зоран Марка Джурич, р. 6 мая 1961 г. в Црном Блате, Тузла. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен в Црном Блате. Мать Ружа, братья Боро, Витомир и Драгомир, сёстры Марица и Цвиета, вдова Жаклина, сыновья Марко и Ратко. (нет в списке М. Иванишевича)
5. Миленко Марка Джурич, р. 25 марта 1963 г. в Црном Блате, општина Тузла. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен в Црном Блате. Брат предыдущего. Мать Ружа, братья Боро, Витомир и Драгомир, сёстры Марица и Цвиета. (нет в списке М. Иванишевича)
6. Владо Стеве Илич, р. 9 октября 1952 г. в Тине. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен на кладбище Пучиле в Биелине. Отец Стево, мать Яня, сёстры Драгица и Даница, вдова Гордана, сын Зоран, дочь Елена.
3-й батальон военной полиции
1. Драженко Бранислава Зец, р. в 1972 г. в Еличках, општина Приедор. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. от попадания пули в живот в «Тузланскй колонне». Похоронен в Приедоре. Мать Миховила, сёстра Весна и Младенка. Награждён Медалью майора Милана Тепича.
3-й инженерный полк
1. Цвиетин Любомира Вуянович, р. 17 июня 1966 г. в Пожарнице. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Похоронен на кладбище Пучиле в Биелине. Отец Любомир, мать Евросима, вдова Луция, сыновья Дарко и Далибор. Награждён золотой медалью «За храбрость».
2. Горан Николе Йокич, р. 8 ноября 1972 г. в Пожарнице. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Мать Мара. Награждён золотой медалью «За храбрость».
3. Йово Ненада Васич, р. 10 марта 1953 г. в Пожарнице. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Мать Лепосава, вдова Аница, сын Дарко. Награждён золотой медалью «За храбрость».
4. Душко Живана Йованович, р. 10 марта 1973 г. в Пожарнице. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Отец Живан, мать Божица. Награждён золотой медалью «За храбрость».
5. Ранко Йована Лазич, р. 20 сентября 1973 г. в Тузле. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Отец Йован, мать Живана.
6. Божидар Бранка Сораич, р. 10 декабря 1973 г. в Любине. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Данных о родственниках, фото нет. Награждён золотой медалью «За храбрость».
7. Мирослав Лопатко, р. 20 сентября 1972 г. в Баня Луке. Рядовой. Погиб 15 мая 1992 г. в «Тузланской колонне». Данных о родственниках нет. Награждён золотой медалью «За храбрость». (нет в списке М. Иванишевича; возможно, проходит там как Неджо Лопатко)