Дело было в одной из деревень Читинской области. Лет десять забоем скота для нужд колхоза занимался пожилой скотник Олег. Дело хлопотное, с такими обязанностями не каждый справится даже в деревне. Во-первых, нужно подобрать ответственных и знающих дело сподручных. А также умело, без лишней беготни, забить обречённое животное. Но самый ответственный момент для бойцов наступает при разделке туши. Всё должно быть сделано быстро и чисто. В колхозе три бригады, людей нужно кормить, а овец берегли для стрижки. Поэтому время от времени и прибегали к услугам Олега. Забивали не только молодняк, но и, по разной причине, обессиленных животных. Говядина расходилась, как на бригады, так и по населению колхозных деревень. Специально отведённой площадки для этих нужд не было, поэтому забой проводили под открытым небом. Вот здесь и нужна была хозяйская сноровка и аккуратность Олега. На колхозный склад сдавали всё: кроме мяса, ноги и голову, даже очищенную брюшину. На складе хозяйничала бессменная кладовщица Валентина Семёновна. Она строго принимала сдаваемое мясо. Хоть и жили в одной деревне и были соседями, но поблажек Олегу не делала. Да и знала его давно, поэтому и сложилось у неё мнение, что он порядочный и честный бойщик. Но в этом тандеме был один минус. Склад Валентина Семёновна приняла в то время, когда Олег уже работал и забивал животинку для нужд колхоза. У неё не было специального образования, до этого работала дояркой. И всю анатомию скотинки она познала со слов Олега. Хоть скотник и любил, как говорится, заложить за воротник, но на воровстве мяса замечен не был. Непос-редственно сразу после забоя мясо по понятным причинам не взвешивалось. И охранник при этой процедуре, хотя бы в лице зоотехника, никогда не присутствовал. Его дело – указать на выбракованную животину, а дальше скотники делали всё сами. После забоя подъезжал на пупончике, Т-16, дядя Гриша. Дружно загружали в кузовок на подложенный целлофан освежеванную и аккуратно разрубленную на четыре части говяжью тушу. Кольщики запрыгивали туда же и медленно через всю деревню ехали на склад. Здесь уже Валентина Семёновна, всё взвесив и пересчитав, оприходовала. После чего скотники возвращались на рабочее место.
Но вся эта идиллия однажды рухнула. Сломал ногу молодой бычок, а Олег, как нарочно, заболел, лежал дома с высокой температурой. Кроме него, зоотехнику некому было поручить это ответственное дело – одна молодёжь и пьяница сторож. Пробежав по пенсионерам, он встретил бригадира кормодобывающего звена, который любезно согласился помочь. Заведующая МТФ выделила ему в помощники двух молодых скотников.
Всё шло как обычно, пока дядя Гриша не привёз тушу на склад. Валентина Семёновна взвесила мясо, записала и, как всегда, начала пересчитывать рёбра.
– Не может быть, – медленно багровея, прошептала она, а дальше с криком «Мутант!» бросилась в стоящую невдалеке контору. Бригадир и скотники, ничего не понимая, побежали за ней: «Стой! Держи её! Держи!» Через пять минут вся эта кричащая компания ворвалась в кабинет зоотехника, который то ли на счастье, толи на беду оказался на месте.
– В чём дело? От кого бежим? – резко встав и чуть не упав со стула, выпалил зоотехник.
Валентина Семёновна, как полоумная, тяжело дыша, только и твердила: – Мутант! Мутант!
– Может вы, объясните, что произошло, какого мутанта увидели? – обратился к бригадиру и скотникам побелевший от испуга зоотехник.
–Да, ты что? По-моему, нужно вызывать фельдшера. Чего она там увидела? Мясо, как мясо, без червей и паутины, – ответил бригадир. И здесь подхватили скотники: – Может, померещилось чего или ужастиков насмотрелась.
– Стара она для ужастиков. Давай, говори, Валентина, а то всю деревню распугаешь.
– А что говорить, мутант, он и есть мутант. Помнишь, лет пять назад скот удобрений наелся? А я говорила, падежом пяти голов это не кончится. Вот и, пожалуйста, перерождается наша живность, скоро вместо молока бензин будем доить.
Зоотехник не унимался: «Да говори ты толком, что там увидела? Может, рога вместо хвоста или ещё, какой придаток на лбу вырос? Пойдем, посмотрим».
– Всё там нормально. Чего смотреть-то, корова, она и в Африке корова. Если б что выросло, мы бы увидели. Правда, ребята? – вмешался бригадир.
– Да в том-то и дело, что выросло, может, радиация у нас. Я слышала, из-за неё всё живое мутирует, увеличивается, – не унималась кладовщица.
Здесь уже на крик перешёл зоотехник, а в кабинет сбежались все, кто находился в это время в конторе: «Кто вырос? Говори ты толком!»
По кабинету, как эхо с нарастающим прошёл гул голосов: «Что случилось? Мутант! Радиация! Удобрения! Скоро весь скот вымрет! Мясо отравленное!»
Но громче всех кричала Валентина Семёновна: «Рёбер! Рёбер двадцать шесть!»
Зоотехник гаркнул: «Ну и что? Двадцать шесть? А тебе, сколько надо? – и уже тише, – болезная ты наша».
Валентина Семёновна, громко, чтобы все слышали: «Вы посмотрите, а ещё зоотехник! Специалист! Двадцать четыре, двадцать четыре всегда было! Правда, бабоньки? Мы с Олегом, каждый раз считали! Откуда ещё два?»
Зоотехник вытаращил глаза, ничего не понимая: «Рёбра! Ну, что рёбра! – медленно отпячиваясь от наседавшей кладовщицы.
А она всё громче, надвигаясь на него своим мощным телом: «Нет, ты мне скажи! Откуда два лишних ребра? Молчишь, гад! Крыть нечем? Скажи, какие опыты проводишь вместе с ветеринаром над нашим скотом! Бей его, бабы!» И замахнувшись, попыталась ударить маленького, плешивенького зоотехника. На счастье специалиста, из поездки по чабанским стоянкам вовремя вернулся главный ветеринарный врач колхоза. Вломившись в кабинет, он услышал бойцовский крик кладовщицы и, работая локтями в толпе, успел перехватить замахнувшуюся руку.
Ветеринара в деревне уважали, поэтому, не сопротивляясь, Валентина Семёновна, обмякнув, присела на подставленный кем-то стул. И уже тихо: «Вот сам посуди. Всегда, раньше, когда Олег колол, было двадцать четыре ребра, а теперь двадцать шесть. Это ли не аномалия?
Ветврач, подстать ей, так же тихо: «Из-за этого весь сыр-бор? Успокойся, разберёмся, – и уже громче, – пойдём, посмотрим, что там у тебя, да и склад не мешало бы закрыть. А то собаки упрут лишние рёбра, вот тогда точно будет тебе аномалия, не рассчитаешься».
Здесь Семёновну, как будто водой окатили, вскочила и снова побежала. Только теперь в другую сторону, а главное, молча. Оба специалиста и скотники с бригадиром – за ней. Следом, перешептываясь, двинул и весь остальной народ.
Склад был открыт, но туша лежала на месте, в этот раз обошлось без криминала. Проверив куски и пересчитав рёбра, ветврач вымолвил: «Всё как будто нормально. Хорошо хоть прикрыть догадались. Отпускай по бригадам, остатки не забудь на лёд положить. И не надо снова да ладом, помолчи лучше, сказал, разберёмся с вами, значит, разберёмся».
И уже в гудящую толпу: «Расходитесь, устроили балаган, всё нормально, а где этот Олег!?»
Кто-то крикнул из толпы: «Дома! Заболел!»
– Пойдём, бригадир, лечить.
Из толпы снова: «Рёбра! Рёбра не забудьте ему пересчитать!»
Войдя в дом, бригадир со специалистами увидели за столом раскрасневшегося Олега.
– Всё, кончился на твоей улице праздник, рассказывай, как Семёновне голову столько лет дурил? Придётся возместить убытки колхозу, – с порога начал зоотехник.
– Ты что, какие убытки, я из дому-то сегодня не выходил?! – попытался отшутиться скотник.
– Раскрыта твоя афера века, говори, как рёбра у животины вырезал, что столько лет никто ничего не заметил.
– А то что, бить будешь? Или может, выпьем? Сам недосмотрел, а Олег виноват.
Здесь в разговор вмешался ветврач: «Филе вырезал на выпивку и закуску. Мало было? За рёбра взялся. Думал никто никогда и не заметит? Умный самый? А почему два, а не четыре?»
– Я думал об этом, но Семёновна, как я ей в первый раз сказал, сколько рёбер у коровы, постоянно пересчитывала их. Потом жалел, что мало в первый раз срезал, дурак был, молодой. С другой стороны срежешь больше, будет заметно. А одно вкруговую, или два, по-вашему, если вырезать аккуратно при разделке, никто не заметит. Порубить и в аккурат на троих хватит.
– Так ты и молодых скотников на это подсадил?
–Они думали, что я это себе с вашего разрешения беру, под запись. При них рёбра не продавал, только разве филе вырежешь, на бутылочку, но это святое, любой кольщик скажет, да и лишнее оно мясо в туше. Не могу же я один выпивать, они ведь тоже работали, да грех за убиенную животину смыть надо.
Зоотехник, в сердцах обращаясь к бригадиру:
– Вот смотри, хороший работник, а дурак. Семёновну чуть до психушки не довёл. Детей своих оголодил. Себя лет на пять посадил. А всё за что, за глоток водки?!
Олег возмутился:
– Всё правильно начальник, но дети-то тут причём!? Я, наоборот, в дом, всё в дом нёс, ну, выпью чуток. Так это положено. Жарёха под водочку, традиция! Не нами придумано и не нам отменять. На святое покусился, гад?! – сделал попытку кинуться на зоотехника Олег.
Но угодил в мощное объятие сильных рук бригадира. После чего моментально был отброшен на пол. Уже на полу, вытирая кровь и слёзы обиды:
– Больно, дурак. А чего он детей-то приплёл?
Бригадир резко ответил:
– А ты чем собрался возмещать убытки колхозу, рваными портками, что ли?! Нет, братец, не хочешь сидеть?! Значит корову за рога, со двора!
Правление колхоза, подсчитав причинённый ущерб, решило изъять у Олега, в виде компенсации за злодеяния его, дойную корову. Специалистов и кладовщицу наказали лишением премии. А на МТФ, наконец-то, построили соответствующую всем санитарным требованиям крытую убойную площадку.
2016 г.