Глава 5 в которой становится ясно, для чего нужна заколка с зеленым камушком.
Торбьёрн еще долго ходил по стене взад – вперед, держа в напряжении ночную стражу. В сгущающейся тьме редкие огоньки факелов мерцали красным, неверным светом. Из ущелья медленно поднималась невидимая глазу, но хорошо ощутимая сырость. Становилось холодно.
В душе князя теснились противоречивые чувства. Он привык к тому, что человек может быть сильным или слабым, трусливым или смелым. Он сам привык уважать сильных и презирать слабых. Зеленоглазая пленница разрушала границы привычного. Этот ее взгляд сверху вниз, надменный, слегка презрительный, царственный, доводил его до бешенства, вызывал упорное желание подавить, принудить, заставить.
Но в то же время он не мог забыть, не мог избавиться от ощущения ее дрожащего, испуганного, хрупкого тела, прижимающегося к его груди, отчего безумно хотелось ее защитить, поддержать, успокоить. И эти полные слез зеленые глаза, переворачивающие все в его душе… Он точно знал, она боялась страданий и смерти, боялась, как любой нормальный человек, как любая слабая женщина. Как ей удавалось раз за разом справляться с этим страхом, укрощать его, заставлять подчиняться ее воле? В молодой царевне была какая-то загадка. И Торбьёрн чувствовал, что не сможет спокойно жить дальше, пока не разгадает ее. И если бы кто-то его спросил, он бы не смог теперь ответить, что для него важнее – получить сокровище волхвов или разгадать эту загадку?
Наконец он спустился вниз со стены по узкой каменной лестнице и в полной темноте отправился во дворец. Еще надо было отдать распоряжение, чтобы подготовили все к утру для прогулки верхом. Торбьёрн усмехнулся про себя: все-таки несмотря ни на что он выполнял указание собственной пленницы! Чудно…
На прогулку отправились сразу после завтрака. Торбьёрн не смог сдержать улыбки, увидев царевну в мужском платье. Стройная, тонкая, гибкая, она походила на мальчишку-подростка, если бы не коса, что толстым золотистым жгутом вилась по спине, доставая до пояса, поблескивая на конце зеленой заколкой в виде листика.
Не воспользовавшись помощью слуг, Любава вставила в стремя по-детски маленькую ногу в мягком кожаном сапожке и легко вскочила в седло. Где ж такие маленькие сапожки раздобыли? Удивился про себя князь. Не иначе в школе воинов нашли у первогодков.
- Ну, поехали? – сверкнув изумрудными глазами спросила Любава.
Торбьёрн молча кивнул и тронул поводья. Его вороной конь не торопясь зацокал копытами по булыжникам мостовой.
Ворота крепости выпустили всадников и захлопнулись за их спинами, проскрипев ворчливо и надсадно, вызвав в душе князя чувство неловкости перед гостьей и всплеск досады в сторону начальника стражи. Не могли петли смазать что ли, бездельники?
Подъездная дорога вилась по краю Черной горы, постепенно спускаясь с нее, плавно переходя на равнину. Осень уже прошлась своей кистью по полям и лесам долины, оставив яркие желтые и красные мазки на деревьях и травах. Убранные и вспаханные поля чернели между желтыми, скошенными. Урожай этим летом был неплохой. Вдалеке полыхала всеми оттенками красного и желтого небольшая роща. В прозрачном воздухе со свистом носились птицы, оглашая окрестности тревожными призывными криками, созывая сородичей в стаи готовится к перелету на юг. И воздух был свеж и по-осеннему звонко-прозрачен.
Долго ехали в полном молчании, любуясь окружающей красотой, наслаждаясь теплыми солнечными лучами, озарявшими последний всплеск великолепия природы перед началом затяжных осенних дождей и стылых ветров с севера. Копыта коней пылили по укатанной тысячами колес, утоптанной тысячами копыт и ног дороге. Всадники мерно покачивались в седлах. Наконец Торбьёрн не выдержал и сказал:
- Я жду твоего рассказа, царевна, и весь превратился в слух.
Любава искоса посмотрела на своего спутника.
- Я все думаю, какие слова подобрать, чтобы ты понял мой рассказ? Ведь это не просто.
- Я не так глуп, как тебе хотелось бы думать, Любава. Поэтому рассказывай. Если мне что-то будет непонятно, я переспрошу.
- Хорошо. Слушай. Но начать придется издалека. Род мой ведет свое начало из глуби времен. Есть легенда о том, как сама богиня Макошь в знак благодарности за доброту и гостеприимство наделила моих предков великим Даром целительства и ясновидения. С тех пор волхвы могут заглядывать в прошлое и будущее, могут руками исцелять травмы и болезни. Я, например, лечу руками.
- Да, ну?! – воскликнул князь, недоверчиво усмехнувшись. – Неужели это не сказки, не выдумки?
- А ты спроси у своего данника короля Амадиса, кто и как вылечил его умирающую супругу?
После этих слов Торбьёрн перестал усмехаться. Ему рассказывали люди, которым он не мог не доверять, как из-за моря в самый последний момент, когда надежда уже была готова покинуть сердце отчаявшегося короля, во дворец явились незваными гостями волхвы и спасли королеву Леонор. А лечили они ее руками. Это было чудо или волшебство. В это было невозможно поверить, но королева вернулась к жизни и благоденствует по сей день. Князь с любопытством взглянул на спутницу.
- И как ты это делаешь?
- Я не могу это объяснить. Но вот уже несколько лет я обучаюсь этому ремеслу под руководством родных тётушек, самых известных знахарок и целительниц в наших краях. У меня неплохо получается залечивать раны, сращивать сломанные кости, вылечивать воспаление. Однажды я научусь лечить и более сложные болезни.
Торбьёрн посмотрел на нее с невольным уважением.
- Дар ясновидения помогает волхвам заблаговременно предупреждать о стихийных бедствиях, находить пропавших людей или вещи, предугадывать поступки злоумышленников, раскрывать преступления. Оттого в стране нашей и нет тюрем, нет преступников. Мы живем в мире и согласно трудимся во благо народа. Этот чудесный Дар и можно было бы назвать настоящим сокровищем волхвов, если бы не одно «Но». Даже если бы я смогла передать тебе этот Дар, это не принесло бы тебе власти над миром.
- Почему? - удивился Торбьёрн, - по-моему, обладая таким даром, легко можно управлять людьми, подчинять их себе.
- По воле богов использовать этот Дар можно только во благо, а не во вред людям. Тот, кто нарушает это правило, теряет Дар, а иногда и собственную жизнь. Так что Дар – это, скорее, трудная обязанность и великая ответственность, а не безграничная власть.
Они въехали под шумливые багряно-желтые кроны раскидистых деревьев рощи, что росла на краю поля. Солнечные лучи пронизывали листву, окрашивая в золото сам воздух, пропитанный запахами сырой земли и умирающих листьев. Тени от ветвей деревьев играли на лице девушки, делая ее похожей на волшебницу из детских сказок.
- Я слышал, что у вас есть какая-то волшебная вещица, помогающая вам укреплять свою власть.
- Ты имеешь в виду Книгу предсказаний? Да, это чудесная вещица. Моя бабушка Добродея частенько в нее заглядывает, чтобы разобраться в прошлом или посмотреть в будущее. Наверное, и сейчас она знает, благодаря этой Книге, что со мной все в порядке, что мне не угрожает опасность.
- Ты так уверена, что тебе не угрожает опасность? – снова усмехнулся князь. Самоуверенная гордячка! Вот захочет и прикажет заточить ее в подземелье. Сигват с нетерпением ждет его приказа и будет безмерно рад.
Но в глубине души он знал, что никогда не отдаст такой приказ. Зачем же было себя обманывать?
- Уверенна, - спокойно подтвердила Любава. – Пока ты там на стене держал меня за руку над самой бездной, я все увидела в твоих глазах. Ты не хочешь меня убивать или мучить.
- Ты еще и мысли читать умеешь?
- Скорее, образы. Но Книга предсказаний тоже не является тем самым пресловутым сокровищем волхвов, потому что кроме волхвов она никому свои тайны не раскрывает. Даже если ты получишь эту Книгу, она для тебя будет бесполезной вещью.
- Хм, с твоих слов получается, что и нет вовсе никакого сокровища волхвов? – опять недоверие прозвучало в его голосе.
Ох, водит его за нос хитрая девица! Он это сердцем чувствовал. И как ей хватает смелости после всего, после посещения тюрьмы, после случая на крепостной стене? Дерзкая и отважная! К его собственному удивлению, это уже не бесило и не раздражало его, а вызывало восхищение.
Он прищурился и посмотрел на Любаву. Ветер растрепал волосы девушки и беззастенчиво играл золотистой прядью, то бросая ее на высокий чистый лоб, то закидывая за маленькое ушко.
- Я как-то спросила у бабушки Добродеи о сокровище волхвов. Она рассмеялась мне в глаза! Сказала, что все это выдумки жадных и завистливых глупцов, - при этих словах царевна глянула на князя проверяя, не обиделся ли? - Но я считаю, что под сокровищем подразумевается нечто не вещественное. Это, скорее, особенность рода жить по разумным и справедливым законам. Род волхвов – это большая, дружная, сплоченная семья, где у каждого есть свое место, а на чужое никто не претендует; где все любят и уважают друг друга; где принято помогать слабым и попавшим в беду, собираться вместе для трудной и важной работы; где дети и старики всегда окружены заботой; где сердце каждого полно любовью и преданностью к своим близким.
Путники спешились на берегу речушки, что несла свои светлые воды, журча и пенясь, мимо рощи, чтобы напоить коней. Солнце играло на поверхности воды, рассыпая солнечные блики по спинам мелких волн. И, словно вторя им, золотом поблескивали в траве желтые опавшие листья.
Любава наклонилась к воде и опустила руку в прозрачную глубину, выпрямившись, стряхнула с ладони хрустальные капли.
- Какая холодная! – и с улыбкой подняла на князя свои изумительные зеленые очи. – Вообще мне кажется, что, если в сердце человека живет любовь, то мир для него становится совсем другим. Мир, как большой пёс, его нельзя приручить страхом и жестокостью. Обязательно улучит момент и покусает! А вот лаской и любовью…
О чем она там толкует? Какая еще любовь?.. Но, как же она хороша! Думал Торбьёрн, не отводя взгляд от девушки, потеряв нить беседы и перестав вслушиваться в то, что она говорит. Он как завороженный смотрел в зеленые омуты ее глаз, наблюдал с замирающем сердцем, как шевелятся ее нежные, влажные губы, произнося слова. Взять бы это милое, нежное личико в ладони так, чтобы она не могла отвернуться, прижаться губами к этим губам и целовать, целовать, долго – долго, до головокружения… Подумал – и сделал.
Неожиданный поцелуй Торбьёрна прервал Любаву на полуслове. Она замерла, даже перестав дышать. А он целовал не отрываясь, словно пил живую воду из родника, хмелея с каждым глотком и наслаждаясь, чувствуя, как внутри растекается что-то горячее, знойное, заполняя собой все, каждую клеточку… Вдруг что-то острое воткнулось ему в бок под ребра.
Скорее от неожиданности, чем от боли, он оторвался от ее губ и с удивлением посмотрел в строгие, даже суровые глаза. Что это? Зажатая в руке царевны заколка для волос в виде зеленого листика своим острым углом упиралась ему в бок.
- Убери руки! – очень серьёзно и убедительно прошептала царевна. Лицо ее побледнело. И только губы горели от прерванного поцелуя.
Он усмехнулся, но руки убрал.
- Этим же нельзя убить, - сказал он, вдруг устыдившись своей растерянности.
- Убить нельзя, но больно сделать можно. Отойди от меня и больше не смей так делать!
Она резко повернулась спиной и, подойдя к своему коню, вскочила в седло.
- Прогулка окончена, князь. Ты пропустил мимо ушей все самое важное. Но это твоя проблема. Больше ты от меня ни слова не услышишь о сокровище волхвов. И можешь сажать меня в свое жуткое подземелье или скидывать в пропасть с крепостной стены.
И поскакала в сторону замка. Ветер золотым крылом развевал ее длинные волосы.
Торбьёрн не сразу опомнился. Что со мной произошло? Наваждение какое-то! Он свистнул, подзывая коня, и ринулся в след за царевной, совершенно позабыв о мифическом сокровище.
http://www.proza.ru/2018/04/15/633