Сама история, которую я собираюсь рассказать, небольшая, но чтобы всё было понятно, начать придётся издалека.
Короче, мобильный отряд МВД РФ располагался в селении Толстой-юрт. Декорации: территория, огороженная бетонным забором, штабной вагончик, палатки личного состава и всё остальное, что полагается в таких случаях, как-то КПП, столовая, сортир, душ, огневые точки и укрепления из мешков с песком.
Смену мы приняли от московской милиции девятого сентября. А одиннадцатого числа того же месяца самолёты врезались в знаменитые нью-йоркские башни-близнецы. Но это так, просто к слову пришлось, к делу не относится. Само же дело в том, что не то от предыдущей смены, не то ещё откуда-то нашим сапёрам досталась собака-пенсионерка породы немецкая овчарка. Это была девятилетняя сука, весьма флегматичная, но ещё вполне способная не только нести службу, но и размножаться, что она впоследствии доказала. Жаль, щеночки получились слабые, не выжили.
Сапёры были из краснодарского ОМОНа. Двое. Шефство над собакой взял Коля, а Игорь назвал овчарку кошачьей кличкой Багира.
Вообще же в лагере зверья хватало. В основном, конечно, кошки, но и собаки имелись. Одну бойцы даже с собой привезли. Получилось как: такса, кобелёк, когда колонна выходила из Моздока, вздумала облаять грузовик с личным составом. Милиционеры, не долго думая, подняли псину на борт, назвали Паштетом и привезли с собой в Чечню. У них (не у бойцов, разумеется, а у Паштета) потом с Багирой даже роман был, но о нём как-нибудь в другой раз.
Тоже к слову – верховодил всеми тамошними животными матёрый рыжий кот по кличке Сильвер. Когда-то давно, задолго до нашего приезда, он лишился правой задней лапы по самый хвост, и теперь ковылял по лагерю на трёх ногах. Инвалидность, впрочем, нисколько не мешала кошаку жить на самом лучшем месте, при кухне, ловить мышей и делать котят всем окрестным кошкам. Собаки же его попросту боялись и старались обходить стороной.
В октябре похолодало, и командование, договорившись с местными нефтяниками, организовало нам в палатках газовое отопление. Трубы тянули угрюмые пожилые чечены. Управились они дня за три, и мы перестали мёрзнуть по ночам.
Служба шла своим чередом. Пару раз я выезжал с сапёрами на разминирование и вообще сдружился с этими парнями. Так что когда начальство решило организовать инженерную разведку, и сапёрам потребовался сопровождающий, я вызвался добровольцем.
Каждое утро, за полчаса до подъёма, Коля брал Багиру, Игорь навьючивал на себя спецснаряжение, я вооружался автоматом и мы, выйдя за ворота, обходили периметр лагеря на предмет обнаружения возможных взрывных устройств. Погода, за редким исключением стояла отличная. Поднимающееся солнце освещало выгоревшую траву на пустыре и красило бетонные плиты забора розовым цветом, как стены древнего кремля. Мы шли, болтая о всяких пустяках, превращая формально боевую операцию в обычную утреннюю прогулку.
Одной стороной лагерь примыкал непосредственно к посёлку. Толстой-Юрт в обеих чеченских войнах не пострадал. Эмир Хаттаб ушёл оттуда без боя года за два до нашего прибытия, а Масхадова в подвале одного из его домов взорвали лишь через несколько лет после нашего отъезда. Так что подлянок со стороны местного населения мы совершенно не опасались.
Но однажды собака даже сделала стойку на крайне подозрительный пакет. Он был чёрный, полиэтиленовый и чем-то весьма плотно набитый.
- Багира, ко мне! – Скомандовал Коля ощетинившейся овчарке.
- Какой подозрительный пакет. – Заметил Игорь.
- Может, там нет ничего? – Спросил я. – В смысле, ничего взрывчатого?
- Надо проверить.
Сапёры принялись рыться в своём ранце. Через пару минут Игорь разочарованно развёл руками:
- Кошку с тросом забыли. Нечем пакет подтянуть.
- А если щупом? – По-дилетантски предложил я.
- А если ё… то есть, взорвётся? Что от тебя со щупом останется?
- Тогда, может, расстрелять его?
- Хорошая мысль. – Согласились сапёры. – Но если внутри всё же взрывчатка?
- А мы за трубу спрячемся, вон лежит. Большая, бетонная. – Привычно указал я на возможное укрытие.
Коля, кивнув, сразу повёл туда Багиру. Мы с Игорем последовали за ним. До пакета было метров двадцать. Игорь перевёл свой автомат на одиночную стрельбу и, высунувшись из укрытия, три раза метко продырявил пакет. Багира одобрительно гавкнула. Больше ничего не произошло. Мы вышли из-за трубы. Одновременно с нами на крыльцо ближайшего дома выскочил заспанный чеченец:
- Вай, что случилось, зачэм стреляль? Кто стреляль?
- Ну, я стрелял. – Игорь закинул автомат за спину и внимательно посмотрел на аборигена.
- Зачэм? – Искренне удивился чеченец.
- Вон пакет лежит, проверяли на наличие взрывчатки. Не знаешь, чей он?
- Вах, мой пакет. – Всплеснул руками наш собеседник, - Панимаешь, вчера ещё объедки хлеб в него сложил, хотел утром курам дать Собака, шейтан, за ворота вытащиль!
- Смотреть надо за собакой. – Веско сказал Коля, и демонстративно прицепил поводок к ошейнику Багиры. На том и расстались.
Проходя мимо, я заглянув в пакет. В нём, действительно, гнили заплесневевшие хлебные корки.
Других происшествий не случалось. Минут за двадцать мы с сапёрами обходили периметр, возвращались в лагерь, оставляли оружие и снаряжение в палатке и шли на завтрак. Во время таких ежеутренних прогулок Багира бегала без поводка, иногда довольно далеко отлучаясь от нашей маленькой группы. На редких в столь ранний час прохожих она не реагировала.
В один прекрасный день, когда мы, пройдя большую часть маршрута, двигались через посёлок в сторону КПП, навстречу вышел пожилой и по виду совершенно безобидный чечен. Он был в пиджаке, спортивных штанах и галошах. Голову венчала интеллигентного вида шляпа. Лёгкая небритость делала аксакала похожим на абрека.
Увидев дедушку, Багира занервничала. Она зарычала, а потом стремительно атаковала его. Хотя, надо заметить, атака носила более демонстративный, чем агрессивный характер. Собака ухватила зубами рукав пиджака и принялась трепать его, не проявляя желания вцепиться в руку или более мясистую часть тела человека.
Коле пришлось оттаскивать свою подопечную от её жертвы. Не без труда отогнав собаку, сапёр принялся извиняться перед стариком. Так, мол, и так, не знаю, что нашло, всегда была смирная собака, она больше не будет. Как-то так.
- Ничего, ничего, всё нормально. Собака правильно меня потрепала. – Прекратил чечен его излияния.
- То есть? – Удивились мы.
- Понимаете, - немного смущаясь, пояснил ветеран труда, - мы две недели назад в вашем лагере проводили газ, и я тогда немного подразнил эту собаку.
- Как это подразнил!? – Возмутился Коля.
- Ну, она была привязана возле палатки, а я ей рожи показывал и делал вид, что пытаюсь схватить. Она лаяла, а сделать ничего не могла. Смотри-ка, запомнила, отомстила! Вах, какой маладэц! – Дед попытался погладить Багиру, но та зарычала, и он быстро убрал руку. – Ладно, пойду я.
- Всего хорошего.
- До свидания.
- Собаку больше не дразните, вон у неё какая память.
- Я уже понял, не буду больше.
И мы разошлись в разные стороны. Больше Багира никого не трогала. Потом командировка кончилась, и Коля увёз её в свой Краснодар. Несколько лет мы поддерживали с ним связь, и всё это время старая овчарка была жива. Ещё бы, с такой-то памятью.