Искала я поближе к дому, где в центре самого Санкт-Петербурга хлебца купить.
Да чтоб не под 100 рубчиков 300 граммов, а есть невозможно.
А подешевле Но съедобный.
И не такой, что пока котлеты готовишь, булку "молоком" призалил, смотришь, корки этого чёртова батона нарезного из тарелки повыперлись, глаза на тебя таращат, а мякоть вообще растаяла. Хоть через ситечко ищи!
Слава Богу, пост, не до котлет.
Так вот, искала я в самом сердце Санкт-Петербурга, где хлеба купить. Да чтобы съедобный был.
Всё напрасно. Нет хлеба!
А тут, смотрю, студент по второму кругу вокруг какой-то Артгалереи супротив Гостиного пробежал, три дядечки бомжовского вида задумчиво смотрят, как он носится.
– Отцы, – говорю, – Не знаете, где хлеба купить? Но хлеба. И подешевле.
– Знаем, – говорят.
– Так откройте, тайну! – кричу сквозь балтийский наш ветер и угарную гарь, отцов опутавшую.
– Ты не кричи, мать, – говорят. – Не глухие мы. А парня видишь, что вокруг этой "Галёрки" бегает?
– Ну, – говорю.
– Так это он вход туда, где хлеб есть, ищет.
– То есть? – не понимаю я.
И тут сквозь запыленно-закопченно-затонированное окно, изнутри дома, лицо девичье на меня обернулось.
А по затемнению напротив нее кто-то пальцем размашисто написал: "Перекресток".
Я ей – голосом, жестами: "Как, мол войти в этот ваш Перекресток, где, говорят, хлеб есть?"
Она не понимает. Плечиками вздернула так.
Тут какой-то наш китаец или якут, в общем наш, сибиряк, её отодвинул и рукой показывает: туда, туда идите!
Голоса не слышно, а знак понятный.
И пошли мы.
И нашли!
Хлеба – изобилие!
Да чего там только нет, да все с уценочкой на 50 проц., видимо, в честь близкого 8 марта. Или в честь Дня писателя, который мои коллеги почему-то в бане отмечали и – спасибо, золотые мои! – меня с эти поздравили.
И купила я пакетик чудного Пескаревского молока, и кусочек свежайшей французской булки величиною с третинку настоящей, но зато за 24 р. и пакетик настоящего – уцененного, правда, – безе!
И уложилось всё это счастье, хлебом пахнущее, в 103 рублика!
Прихожу домой, а тут Гузель с гостинцем у ворот – в дом зайти времени не стало, но это про другое.
Зато какой праздник у нас с Джессикой получился! Она миску своих паучи умяла, да два яйца (сутки не ела!).
А потом и молоко скипевшее остыло, как надо, и сели мы с ней, выздоравливающей, под теплое петербуржское молоко жевать свежий французский батончик, закусывая его тящими во рту безе!
И это был настоящий праздник. Потому, что до следующего приема жутких лекарств еще – целая ночь.
Но хрипы в горле Маруси поутихли.
Так вот, сегодня счастье для нас с Марусей – это французский батон с теплым пескаревским молоком и тающей во ту капелькой уцененного безе.
Ольга Ланская
Санкт-Петербург