Я спал. Спал внимая ее тихий голос. Голос, который я слышал впервые…
Леарх создал землю и позвал Архиду которая создала луну и родила всех существ, населивших сушу и воды.
Вначале была тьма, и в этой тьме кроме нас было много хищных существ, лишенных разума. Даром речи обладали только мы - перворожденные, никто кроме нас не был разумен. В то время, когда твари пожирали друг друга и боролись за выживание, мы объединялись и одерживали свои первые победы. Это была первая ночь мира, а мы, - перворожденные дети богов. Мы жили, придерживаясь одного правила: - не делай другим того чего не хотел бы для себя. Так мы собрались в один народ, а прочие существа, желающие лишь утолять свой голод пожирая других стали редким явлением, ибо назло мы всегда отвечали злом.
Арх с призрением смотрел на хаос, царивший на земле и разврат других богов.
Он возжелал навести порядок и создал солнце своим светом пронзившее тьму. Он прогнал Леарха в подземные чертоги и пленил Архиду.
Так наступил первый рассвет, и мы встретили наших младших сестер братьев, мы назвали их светлыми. Они были как дети, и мы заботились о них, оберегая от первозданных тварей все еще таящихся во тьме. Светлые познавали мир, они полюбили природу и восхищались ей. В то время миру явились другие существа милые и беззащитные они стали заселять мир, так как хищников ночи было мало, и встретить их было редкой и последней неудачей.
Мы научили светлых всему что знали и настал день, когда они перестали быть детьми.
Они создали свои законы и правила, разделили сумрак и на день и ночь, а бытие на добро и зло. И по всему для них выходило, что они добро и свет, а мы для них из старших братьев покровителей превратились в темных изгоев. И вслед за рассветом наступил день. И мы были объявлены темным злом. Светлые создали четкие рамки, в которых нам было уготовано место врагов.
Архиде удалось бежать от строгого Арха лишавшего ее свободы, она спряталась в подземельях Леарха который с радостью ее принял.
Грянула первая битва перворожденных, которая длилась веками, она унесла жизни многих и разделила наши народы навсегда.
И не было победы, ибо все понесли тяжкие потери, и хищные твари чаще стали являться в ночи, которая теперь сменяла каждый день. Днем Арх правил миром, ночью Леарх и Архида. И так стало всегда.
Мир изменился, но некому было вернуть все как прежде, ибо мы стали слабее и малочисленнее. В то время в подгорных шахтах шла война гоблинов и гномов. Гномы выгнали гоблинов из своего подземного мира, и они свободно расселились на пустых землях.
Спустя годы спокойной жизни гоблины размножились чрезмерно, и полчища зеленых лиходеев прокатились волной набегов по нашим городам и по городам светлых пленив и убив многих жителей, ибо все мы были слабы. И стало нас еще меньше. Древние эльфийские города гоблины заселили и создали свою империю, обложили данью светлых эльфов и даже перворожденных, которые отправляли в столицу гоблинов своих магов на службу хану.
Наша дань была самой почетной, ибо светлых уводили в унизительное рабство, наших же магов славили за их могущество, приближали к власти и никогда не оскорбляли.
Прошли века, и среди гоблинов возник новый народ, - Орки они были менее звероподобны и более разумны, они были выше и сильней гоблинов. Это были дети эльфийских невольниц позволить иметь которых могли только гоблины высших сословий. У хана было много сыновей и все они были Орками так как у хана были только эльфийские наложницы, ибо он всегда брезговал женщинами гоблинов.
Орки сыновья унаследовали власть и разделили империю между собой. Правили они по-разному, одни мудро и долго, другие глупо и скоротечно.
Перворожденные эльфы всегда были элитой империи, они больше не служили гоблинам, они стали союзниками орков, которые ценили некромансеров еще больше.
Вскоре в империи гоблинов произошел раскол, и они ополчились против орков, называя их ублюдками светлоухих.
Междоусобица орков и гоблинов длилась много лет и завершилась так же плачевно, как и война перворожденных. Древних городов, построенных еще до войны перворожденных, почти не осталось, они были разрушены войной орков и гоблинов.
Орков осталось очень мало, и они примкнули к перворожденным эльфам, где, поменявшись с ними ролями стали почетной стражей некромансеров.
Гоблинов оставалось значительно больше, но среди них были лишь те, кто привык к кочевой жизни, и они были неуловимы, но не так сильны и организованны, как прежде.
Он больше не могли угрожать укрепленным городам, но все еще совершали набеги на доступные селения.
А потом из-за моря приплыли корабли людей…
/
Ф-фф!! Апчхи!! Я проснулся от того что, кто-то щекочет мне нос.
Тьфу, - волос чей-то во рту, даже целая прядь. Я, фыркнув, стряхнул ее с себя. Лениво открыл один глаз, увидел простой дощатый потолок, пахло сеном.
Я открыл второй глаз, силясь вспомнить, чего ради меня сюда занесло.
Память еще не проснулась, все, на что падал взор, было мне незнакомо.
Нащупал под левой рукой, что-то тёплое и мягкое, и отдернул руку, почувствовав, как по ней шлёпнули. В нос опять полезли чужие волосы.
Я взял локон и поднес к глазам, ммм - какие золотистые, длинные и шелковистые. Я начал мерить длину локона пальцами, постепенно приближаясь к источнику. Повернулся на бок и увидел юную полуобнаженную девушку, блаженно потягивающуюся после сна на черном бархате. Какая миленькая, не зря я тут значит...
- Я нравлюсь тебе с утра? – спросила она.
Я посмотрел в ее широко распахнутые выразительные голубые глаза, на аккуратный прямой носик, пухлые губки и ниже.
-Весьма, - улыбнувшись, ответил я.
- Помнишь, как меня зовут, - спросила она с хитрой улыбкой.
Я задумался. Потом сел, взялся за голову и спросил, - а меня как зовут?
-Лакремонт, - бросила она.
Эээ… - мучительно произнёс я, - а где мы? – я окинул взглядом окружающее пространство.
- Сам же вчера говорил – приходи, мол, на сеновал, не пожалеешь. Я пришла…
-А где я был?
-Эль пил! – возмущенно выкрикнула она и резко отвернулась, поглядывая на меня краем глаза.
Я встал, оказалось, что я лежал на ее разорванном платье, начал ходить по сеновалу, собирая свою одежду и одеваясь.
Натянул высокие кованые сапоги со шпорами, легкую кольчугу мелкого плетения поверх рубашки носящей следы женских ноготков на спине, камзол, широкий ремень и портупею с изящно изогнутым волнистым мечем.
Поднял с валявшийся под одеждой полупустой мешочек с золотом и заметил, что кружевной манжет моей рубашки, пропитан голубой кровью.
-Я, правда, ничего не помню, - сокрушительно произнес я и опять взялся за голову. Почему именно здесь? Я раньше не пил так много.
Я начал ходить из конца в конец амбара и расшвыривая сено ногами, силясь вспомнить хоть что-то.
Вчера ты вел себя как грязное похотливое животное – сказала она, наблюдая за моими метаниями. Я не пожалела – добавила она, натягивая чулки.
Тебя не пожалела – очень тихо уточнила она, так что Лакремонт не услышал.
-Поможешь даме затянуть корсет? - послышался ее прелестный голосок.
Я повернулся к ней, неловко затянул шнурки корсета, про себя отметив идеальную фигуру. Отошел на два шага назад, невольно любуясь ей.
Она грациозно выгнулась и подняла черный бархат, который оказался балахоном с капюшоном, способный полностью скрыть и лицо, и фигуру обладателя.
Я молча уставился на нее, понимая, что простые женщины этого не носят…
Проследив мой взгляд, она криво ухмыльнулась, казалось тень прошла по ее лицу, зрачки ее больших выразительных глаз медленно сузились в вертикальные. Цвет глаз изменился в зеленый и начал люминесцировать.
Вспомнил!? – она разразилась диким хохотом…
От неожиданности я отшатнулся.
Так это ты специально сделала? – во мне проснулось негодование.
Она икнула, спросив -Что сделала?
Ну… так, что я ничего не помню, - уточнил я.
У тебя было слишком много лишних мыслей, ты так торопился, а я хотела, чтобы ты думал только обо мне, - она хитро улыбнулась, - все остальное ты случайно забыл… -мало ли какие заклинания я на тебя наложила в порыве страсти…
Я судорожно сглотнул, ощупал себя, вроде все на месте, все как надо.
Что ты еще сделала? – спросил я спокойным голосом.
Она посмотрела на меня неожиданно серьезным взглядом.
В ее глазах был испуг, и укор ее зрачки снова стали большими и круглыми, цвет глаз изменился на синий, люминесценция потускнела, даже кожа стала темнее обретя серо голубой цвет.
Я принесла себя в жертву любви, а ты этого не оценил!
Как ты мог!? – в уголках ее глаз блеснули слезинки.
Ты, о чем? – поинтересовался я.
-Ты ведь знаешь, какой ценой магичке обходится потеря невинности!!!
Ты обязан был это знать! Я была лучшей ученицей выпуска, и что теперь…
Конец так и не начавшийся карьере! – она зарыдала.
Ловко она тему перевела – подумал про себя Лакремонт. А в слух сказал - не плачь глупенькая, все будет хорошо и обнял ее.
Кто обидел бедную кису? – спросил я самым сочувственным тоном, вытирая слезинку на ее миловидном личике.
Он! – она показала пальцем на меня и улыбнулась сквозь слёзы.
Я посмотрел на ее разорванное платье, - я сейчас вернусь, до платяной лавки и обратно.
-И не возвращайся, - всхлипнула она, ее золотистые волосы окрасились в медно-рыжий.
Я оглядел себя, стряхнул липнущую к одежде солому и открыл двери амбара.
/
За дверью были стойла для коней, пустые кроме одного в котором был мой конь, я его сразу узнал. На ограждение стойла был прислонен мой гербовой щит и копье. Конь смотрел на меня испуганными глазами вжимаясь в стену конюшни подальше от тянувшейся к нему кобылицы единорога, которая шумно фыркала на мгновения обнажая острые хищные зубы. Кобылица уставилась на меня вертикальным красным зрачком на черном глазном яблоке, заржала и мотнула головой в сторону моего коня.
Этот жест можно было трактовать как, - выпусти этого жеребца, даме одной скучно.
Я почувствовал, как сзади ко мне прижалась Лореена, обнимая меня и целуя в шею. Единороги не едят лошадей, они охотятся на волков, - прошептала она, легонько укусив меня за ухо.
«Никогда не видел у лошадей таких зубов», - сказал Лакремонт поворачиваясь к девушке.
Лореена широко улыбнулась, демонстрируя свои клыки, которые только подчеркивали ее красоту, гармонично вписываясь в ее экзотический облик.
На гербе моего рода изображен единорог, сражающийся с тремя волколаками, продолжила она. Он стоит на дыбах под его копытами один волк. Второго он подбросил рогом в верх, а глотку третьего он сжимает своими зубами. «Я покажу тебе потом», - сказала девушка еще раз улыбнувшись.
/
Платяная лавка… - начал я.
-на право за углом, - продолжила она.
«Я буду ждать тебя здесь», - сказала Лореена отпуская мою руку.
Я развернулся и вышел на улицу пройдя мимо единорога.
/
Солнечный свет неожиданно больно ударил по глазам, я прищурился и прикрыл глаза ладонью.
Привыкнув к дневному свету, я увидел плотно подогнанную брусчатку дороги и стоящий напротив двери, из которой я вышел двухэтажный каменный дом.
Я посмотрел на лево и увидел, как дорога упирается в закрытые ворота крепостной стены. У ворот стояли стражи с алебардами.
Я повернулся на право и узрел великолепие огромной статуи, возвышающейся над городом. Это была воительница верхом на единороге с боевой косой на резном древке. На ее лице застыло выражение презрительной усмешки адресованной невидимым врагам.
Ее единорог застыл на скаку неся свою всадницу в бой.
Статуя была выкрашена в естественные цвета. Складывалось впечатление что гигантская темная эльфийка сейчас сорвется с места на своем скакуне.
Я шел в сторону лавки по ходу приближаясь к статуе удивляясь красоте искусно выполненного шедевра. По пути мне встречались люди, орки, гномы и темные эльфы, некоторые кланялись, другие проходили, не обращая на меня внимание, а иные смотрели откровенно недружелюбно.
Я был левшой, и меч носил слева, рука всегда лежала на рукояти. Вот и лавка. Я подошел в вывеске, дернул ручку и открыл дверь.
Внутри было не людно. Гном лавочник, устало восседавший на своем трёхногом табурете, рядом с висевшими на стене одеждами, да некий согбенный тип в капюшоне пускавший слюну глядя на аппетитные формы двух посетительниц, темных эльфиек в декоративных доспехах служащих более для привлечения мужских взглядов чем для боя.
Я молча оглядывал одежды, думая, как бы не ошибиться с размером ее груди.
Это произошло раньше, чем я успел, о чем-либо подумать. Моя рука четким отработанным движением вынимает меч, при этом я делаю пол оборота вправо, меч острием вниз описывает полукруг, вторая рука вытирает лезвие алым шелком и клинок снова в ножнах. Как будто бы ничего не произошло. Никто даже не повернулся в мою сторону только отсеченная рука, сжимающая мой кошелек, шмякнулась под ноги незадачливому воришке. Произошедшее стало неожиданностью даже для меня.
Несчастный орк закусил до крови губу, упал на колени, зажимая страшную рану, сочащуюся зеленой кровью.
Я молча поднял свой кошелек, брезгливо стряхнул с него обрубок, сердце кольнуло невольное сочувствие бедняге. Я собрался развернуться и уйти, как звонкая пощечина прилетела ко мне с лева, с удивлением я увидел свою спутницу в черном балахоне.
-Что ты наделал, убийца!? Как так можно? Он же живой!!! – она была в диком гневе.
-Бедненький, - произнесла она, подняв с пола руку вора.
Потом мелькнул и погас свет, у меня в глазах поплыли круги, когда зрение вернулось, я увидел, что вор спокойно спит на дощатом полу, а его РУКА ЦЕЛА!!! Лавочник и дамочки в углу казалось, ничего этого не заметили.
Я подхватил свою спутницу за руку и тут-же увел из лавки.
/
Мы торопливо шли по улице.
Неожиданно, из-за угла появляются трое стражников, темный эльф и два высокий плечистых орка, направляются прямо к нам.
Эльф с пепельными волосами и благородными чертами лица был старшим, при нем была длинная шпага с хитро плетеной гардой. Орки были в латном полу доспехе удобном для пешего боя, в руках мощные алебарды.
Стойте, господин Лакремонт! – окликнул меня офицер.
«Просим вас извинить, у нас приказ ректора академии сопроводить вас и леди Лореену», - сказал старший, немного склонив голову, глядя на нас снизу-вверх, из-за чего выглядел несколько виноватым.
Лореена сжала обеими ладошками мою левую руку, привычно лежащую на эфесе меча. Не трогай их – услышал я ее голос в своей голове.
Я очень сожалею, но вам необходимо следовать за мной, с этими словами он развернулся, сделал приглашающий жест и пошел. Нам ничего не оставалась, как идти за ним. Орки стражники шли сзади нас неуверенной походкой, косясь на мою руку сжимающую рукоять меча.
Лореена шла слева под ручку, лицо у нее было бледное и встревоженное.
Некоторое время спустя, миновав несколько улиц и переулков, мы достигли замка, в котором располагалась академия некромансеров.
Мы минули подъемный мост замка, открытые ворота, прошли по широкому коридору, поднялись по высокой лестнице и оказались у дверей ректора.
Мимо нас прошла группа студентов, одетых в черные балахоны с натянутыми на глаза капюшонами. Интересно как среди такой серой бесформенной массы я нашел такую лапочку, - подумал я, покосившись на Лореену. Я не знал, что в академии соотношение три четверти студенток к одной четверти студентов, а среди темных эльфиек некрасивых не случается.
Стражники остались за отворившимися дверями, а мы вошли внутрь, двери сами захлопнулись.
На встречу вышла высокая, худощавая женщина, в черных одеяниях мага, без капюшона. Сочетание длинных черных прямых волос со смертельно белым лицом с мало заметным оттенком голубого производило неизгладимое впечатление, ее бесцветные глаза на фоне густых черных теней казались неживыми.
Сине бардовые губы, казалось только, что выпили бокал свежей крови.
-Эх, Лакремонт, Лакремонт…, - произнесла она с неприкрытым сожалением. Недалеко же ты успел уехать.
Я молчал, эта женщина казалась мне знакомой, что-то в ней определенно было, но я никак не мог вспомнить ее имени.
Как же ты могла? Лучшая ученица выпуска! – укоряющим тоном продолжила она, посмотрев на Лореену.
Вы подаете дурной пример всей академии, - продолжила, леди ректор.
Вы ведь понимаете, что я не могу это ставить так. Как бы я этого не хотела.
Лореена, ты всегда была моей любимицей. Я воспитывала тебя как родную дочь.
Все что тебе нужно было сделать, это дождаться окончания выпуска, а потом уже хоть в табун к жеребцам, но только вне стен этой великой академии.
Вот так и появляются кентавры, промелькнула чужая мысль у меня в голове…
Так или иначе, вы должны быть за это публично наказаны, в пример всем! - ее голос стал громче и строже.
Я бы лично выпорола вас обоих, - она положила ладонь на подбородок, закатила глаза, ее лицо исказилось в садистической ухмылке.
Вас Лакремонт ждет Поединок Всевышнего Суда, а тебя, жертва разврата… - она посмотрела на Лореену, - ждет лабиринт отчисленных.
Я сделал шаг вперед, - позвольте мне пройти оба испытания одному. Она не виновата, я овладел ей без ее на то воли. Можете меня казнить, если хотите.
-Хм! красиво она тебе мозг промыла… Это она против твоей воли.
От тебя так разит ее приворотной магией, что мне самой удивительно ты все еще человек, а не стал ее любовной куклой.
Память тебе вышибло надолго, даже не знаю, говорить тебе кто ты и зачем сюда прилетел или не забивать тебе перед поединком голову лишним.
Теперь она отчислена, а выход отсюда, для отчисленных, только один, через лабиринт.
Поединок Всевышнего Суда будет утром, а испытание сразу после поединка, можете пойти в лабиринт вместе, это будет вашим свадебным путешествием, если выживите… – с этими словами она отвернулась, давая понять, что, разговор окончен.
Мы вышли из чертога ректора. Ангельское личико Лореены казалось таким же мертвенно белым, как и сама леди ректор. Зрачки бедняжки расширились и застыли исполненные ужаса предстоящего испытания. На глазах ее волосы начали приобретать пепельный цвет корней до кончиков.
Лабиринт отчисленных был подземным, наполненным мертвецами и другими побочными тварями, созданными в ходе учебного процесса. Куда именно выходит лабиринт, никто не знал, так как пройти его и остаться живым сумел лишь сам великий маг, почивший ныне глава некромансеров.
С наружи нас ждали стражи, которые проводили каждого в свою комнату.
Теперь каждому из нас предстояло провести бессонную ночь под домашним арестом.
https://vk.com/interfent