Маслов ехал в командировку без настроения и удовольствия. На край области направили его брать интервью у какого-то комбайнёра. Ещё осенью намолотил больше всех зерна, а сейчас вот вручили ему за это орден да автомобиль «Москвич». Редактор, Иван Петрович Сумков каким-то образом узнал. Решил, что портрет комбайнёра и интервью с ним отлично украсят первую страницу их газеты. Маслов прекрасно понимал, что средства массовой информации должны идти в ногу со временем и прославлять людей труда. Но не отправлять же его, Маслова, в такую даль и именно сейчас. Есть и помоложе журналисты, так нет же - именно Маслова послал!
Настроение ни к чёрту! Его всё раздражало! Малец в вагоне постоянно канючил и просил у матери то конфет то пряников, то пить вдруг ему захотелось. Капали на мозги две соседки по купе, которые собрали все сплетни про всех и про всё. Надоел мужик, который беспрестанно бегал в буфет за пивом. К концу поездки сидел уже изрядно пьяный и всё порывался поговорить с Масловым.
Представил, как сейчас выйдет из поезда - темень, слякоть, холодина… Ладно если Сумков дозвонился до этого совхоза и за ним послали машину, а если нет? На вокзале куковать до утра?
У Маслова был слабый иммунитет и как только немного промочит ноги или замёрзнет, сразу начинается насморк, чихание и озноб. Температуры, как всегда, не бывает, больничный не дают и приходится бегать на работу в таком состоянии. С людьми общаться и выслушивать от коллег: « А что это ты такой патриот, что с насморком на работу ходишь?» А такая фифа Изабелла Матвеевна, сразу заявляет, чтобы Маслов на работу с гриппом не ходил- нечего тут коллектив заражать. А какой это грипп, это просто аллергия? И он не виноват, что больничный без температуры не дают. Так думал Маслов.
Но самая главная причина его плохого настроения была жена Наташа. Опять увезли её на сохранение. Третий раз не может родить. Два выкидыша. Очень тяжело протекает беременность и потом выкидыш и серьёзные осложнения. Надеялись, что в этот раз всё обойдётся, всё-таки уже пять месяцев. Наташка радовалась как дитя! Накупила всяких пелёнок, распашонок, шьёт и вяжет какие-то чудесные вещички, показывает Маслову, подружкам, рассматривает их день и ночь. Даже коляску купила какую-то импортную. Мать ругала её, мол нельзя заранее такие вещи покупать. Но она смеялась и говорила, что это старушечьи предрассудки. А коляска досталась ей по случаю, когда родит - нигде такой коляски не найти.
А сейчас вот Маслов отвёз её в гинекологию. Кровотечение открылось. Что там будет с ней?
А тут в какую-то дыру отправили… Что дороже-то? Статья про какого-то там комбайнёра или родные жена и может быть сын? Уговаривал себя - чему быть, того не миновать. Даже если он всю ночь будет дежурить у её кровати, ничего от этого не изменится. И всё же… душа была там.
На станции Заболотной Маслов вышел около восьми вечера. Кроме него из соседнего вагона вышла женщина и направилась в сторону жилых домов. Да ещё двое мужиков зашли в вагон. И всё! Он один. Глушь! Маслов походил по перрону, повернул за угол- нет ли машины или на худой конец трактора? Бывало, в таких вот командировках его и на лошади встречали, ко всему привычный. Несмотря на то, что сегодня его всё раздражало, он согласен был на лошадь. Лишь бы в тепло, к печке, стакан горячего чая ….
Маслов зашёл в здание вокзала. Никого, окошко кассы закрыто. В помещении холодина, остывшая, или, давно не топленная, печь. Вдруг открылась дверь, которая была рядом с кассой и вошла женщина. На ней какое-то длинное старомодное зимнее пальто в клеточку с цигейковым воротником, вязанная шапка скатилась на лицо, резиновые сапоги на ногах и усталое неброское лицо. Показалось, ей лет сорок, не меньше. Она молча осмотрела помещение, заглянула под скамейки, за печку и виновато посмотрев на Маслова, сказала:
-Извините пожалуйста, но я вынуждена закрыть здание вокзала.
-Как закрыть?- растерялся Маслов, - а я куда?
-Не знаю, у меня Приказ начальника. Нельзя на ночь вокзал оставлять открытым. Сказали, диверсия может быть, наркоманы собираются здесь, алкоголики.
-Я всё понимаю. Но я в командировку. Вот посмотрите, у меня удостоверение. Я корреспондент. Мне нужно попасть в совхоз Первомайский. Должны были встретить, но никто не встретил.
-Я вам верю, понимаю вас. Но и вы меня поймите.
Маслов молча вышел с вокзала. Пошёл по перрону. Темнота, сырость. Сверху то ли дождь, то ли снег, который тут же таял. «Самый противный месяц - это март. Вот так и буду всю ночь под этим дождём ходить.» Поднял воротник пальто, но это не спасало. Он мерил шагами перрон и всматривался вдаль - не едет ли за ним машина? Где-то вдалеке увидел свет горящих фар. Машина приближается к вокзалу, ближе …. ближе… нет, проехала мимо. Опять не за Масловым. Вторая проехала. И опять мимо. Решил, что должен же ночью дежурить какой -то стрелочник или диспетчер. Не может быть, что ночью мимо не проходят поезда. Надо же кому-то выходить махать флажками - как-то так у них, железнодорожников, делается…? Зашёл сбоку от вокзала - там горит свет в окошке. Стал стучаться - никто не открывает. Решил, что у них тоже Приказ начальника. Ну что ж, у всех приказы. А у меня вот командировка. Тоже по приказу начальника.
Тут Маслов заметил небольшой кирпичный домик и пошёл к нему. «Сейчас буду проситься переночевать» - решил он. Подошёл, а там крупными буквами «М» и «Ж». Засмеялся сам над собой. Завтра напишет статью, как его здесь встретили и как он ночевал в гостеприимном домике под названием «М» и «Ж».
Вдруг он услышал, кто-то кричит:
-Товарищ, товарищ!
Маслов оглянулся. Женщина бежала к нему.
«Ну вот, слава богу, хоть кто-то встречает». Но когда женщина подбежала, он узнал в ней всё ту же кассиршу, которая закрыла вокзал.
Товарищ, - запыхалась немного она, передохнула и продолжила:
-Вы извините, что я вас выгнала. Но у нас в самом деле Приказ. Я вот хотела предложить Вам, если конечно Вам удобно - пойдёмте ко мне домой. Переночуете, а вокзал я в шесть утра открываю, в семь у нас пригородный поезд идёт. Я бы позвонила потом в этот совхоз, у меня и телефонные номера на работе есть. Вас встретят.
Маслов опешил. «Пригласить совершенно чужого человека к себе домой? На вокзале они диверсии боятся, а домой пригласить не боятся? А вдруг я маньяк и убийца? Только в деревне видимо можно так. В городе некоторые на порог чужого не пускают, а тут переночевать….» Он сказал неуверенно:
-А это удобно будет? Не стеснит Вас? Всё таки чужой человек…
-Но как Вы на таком морозе всю ночь?- удивилась женщина,- пойдёмте, я Вас горячим чаем напою, отдохнёте, а утром поедете.
Маслов нехотя пошёл за ней. Он никак не мог понять, как так можно? Как к этому отнесётся её семья, муж, соседи? Или у них так принято? Может всех попавших в такую ситуацию пассажиров домой водят? Тогда бы уж комнату отдыха при вокзале организовали.
Шли метров триста, остановились у двухквартирного барака, какие обычно бывают на всех небольших станциях. Поднялись на крылечко, женщина открыла двери, включила свет и пригласила Маслова в дом.
Пока Маслов снимал с себя мокрое пальто и промокшие насквозь туфли, женщина ушла в соседнюю комнату. Несколько минут спустя оттуда вышла молоденькая девушка. На вид ей было лет двадцать - большие серые глаза, светлые, пшеничного цвета волосы рассыпаны по плечам, ситцевый халатик в красный горошек.
-Проходите, - улыбнулась она. - Сейчас будем чай пить. Хотя, вы наверное не ужинали? У меня борщ сварен, давайте я вас покормлю.
-А где та женщина? - спросил Маслов.
-Какая?
-Ну с которой я сюда пришёл.
Девушка сначала улыбнулась, потом засмеялась:
- Вы шутите? Это со мной вы пришли.
Маслов удивлёно смотрел на неё. Не верилось. Хотя, да, глаза, у той женщины такие же молодые и красивые были. «Вот что значит одежда делает с человеком»- удивился он.
-А как тебя зовут, моя прелестная спасительница?
Глядя на такую молоденькую девушку, даже язык не поворачивался обращаться к ней на Вы. Хотелось шутить.
-Меня Снежанна зовут,- ответила девушка.
-Снежанна? Какое редкое имя. Значит Снежок. Тебе подходит это имя. Хотя обычно такие имена носят звёзды эстрады или кино, театра.
-Вы хотите сказать, что не для деревенской девчонки такое имя? -подсказала Снежанна.
-Ну извини конечно, если тебе так показалось. Но имя шикарное. А я буду звать тебя Снежок.
-Ну зовите. Меня ещё никто так не называл. Это мама у меня была такая фантазёрка. Красиво жить любила. - И вздохнула.
Снежанна налила борщ, хлеб нарезала, ещё что-то наставляла на стол, говорила - говорила…. Но Маслов уже не слушал её. Он наслаждался домашним теплом, вкусным горячим борщом и чаем, любовался детской наивной чистотой девушки Снежанны.
-Снежок, а что, ты всех так вот приглашаешь ночевать? - спросил Маслов.
Девушка покраснела. Она только сейчас поняла, что о ней мог подумать этот городской незнакомый мужчина. Она потупила глаза и молча ответила:
-Нет, вы первый.
И тут же, как это бывает в таких случаях, сыграл инстинкт самосохранения и своего авторитета, своей чистоты. Она стала защищаться - неумело, по - детски, выдавая этим свои чувства.
-Просто я вас пожалела. Вы такой одинокий, в туфельках, в осеннем пальто и без шапки. Решила, что вы замёрзнете на улице.
«Всё понятно, - усмехнулся про себя Маслов, - понравился видно ей городской франт. Наверное познакомиться решила, вот и пригласила. Не часто наверное такие у них бывают? Всё больше комбайнёры да трактористы деревенские.»
Правильно понял Маслов. Он действительно понравился девушке. Но не тем, что городской и одет по моде. Просто пожалела. Какой он жалкий был, когда просился остаться ночевать на вокзале! Сколько горечи и тоски было в его чёрных глазах - по теплу, по домашнему уюту.
Снежанна пошла в комнату, приготовила гостю постель. Сама пошла в кухню убрать со стола и помыть посуду.
-Скажите, как Вас зовут?- спросила девушка.
-Артём.
-У вас тоже имя необычное. Редко встречается. А у детей у вас какое отчество - Артёмовичи или Артемьевичи?
-У меня нет детей. Но если бы были, наверное были бы Артемьевичи. Артёмович как-то мне не очень… Хотя правильно, вроде бы, Артёмович.
Маслов пошёл в одну единственную комнату в квартире, увидел приготовленную постель. «Чтобы это значило?» - удивился он. Но неожиданно для себя обрадовался.
« А что ты радуешься?- укорил он себя, - жена в больнице, решается вопрос с ребёнком, а ты тут собрался греться около молоденькой красивой девчонки? А что такого? Она видимо сама не против, вон и постель общую застелила. Один - то раз можно. Один раз, и забуду её навсегда. Мужик я или не мужик в конце концов? Паша Никаноров из каждой командировки приезжает с приключениями, везде любовниц находит. А я один единственный раз должен отказать себе в удовольствии? Это же просто случай…. Ничего серьёзного…. Это даже не измена…. Девчонка-то ничего. Красавица. Снежок», –улыбнулся он и с удовольствием стал раздеваться. Постель была готова.
В комнату постучала Снежанна.
-Извините, можно к Вам?
-Заходи Снежок, заходи, - весело откликнулся Маслов. Но девушка едва заглянула в комнату и сказала:
-Артём, вот я Ваши туфли и носки положила на печку, на приступочек. Пусть подсохнут. Не потеряйте, когда будете утром одеваться.
-А ты утром не подскажешь?
-Не думаю. Я завела вам будильник на семь часов.
Маслов вышел в коридор и увидел, что она говорит, а сама в это время одевает на себя свою вязаную старомодную шапку и клетчатую пальтушку.
-Снежок, ты куда?
-Я пойду к соседке. Она за стенкой живёт. Если что - стучите в стенку. Ну так спокойной ночи! Дорогу запомнили на вокзал? До завтра,- сказала она, открывая двери.
-Нет-нет постой. Я хотел тебе то-то сказать.
Маслов молча притянул к себе девушку и стал снимать с неё шапку, потом пальто, девушка молча подчинялась ему. Потом Маслов припал к её губам и целуя, повёл в комнату. На одну единственную приготовленную постель.
Утром за корреспондентом приехал директорский УАЗик и увезли в совхоз. Статья получилась прекрасная. Прославился совхоз, комбайнёр, а заодно и Маслов стал известен на весь совхоз Первомайский. Со здоровьем тоже получилось удачно - не простыл, не зачихал и не закашлял. Спасла видимо его слабое здоровье простая девушка, кассир со станции Заболотной с интересным и красивым именем Снежанна.
Вот только с женой получилось как всегда. В ту памятную ночь ей сделали операции. Не стало сына у Маслова. А после этой ночи и сложнейшей операции, когда Наташа была между жизнью и смертью, Маслов навсегда лишился и последующих детей - сыновей и дочерей. Никогда больше Наташа не сможет забеременеть. Это был траур в их доме.
Маслов обожал свою жену, он не мог жить без неё. Но ребёнка ему всегда хотелось. Он с завистью смотрел на своих друзей, соседей, у которых были эти крошечные ангелочки с огромными бантами на голове и в платьях как у принцесс, пацаны с ружьями, машинками, мячами и велосипедами. Наташа боялась, что уж сейчас-то Маслов обязательно её бросит. Не могла она ему родить ребёнка. Не нужна теперь ему. Наташа впала в депрессию. Маслов возил её по психологам, гинекологам, успокаивал, уверял, что ребёнок ничего не значит, можно жить в собственное удовольствие и без детей. Можно съездить на море, попутешествовать, отдохнуть. А дети что? Помеха!
Как только Наташа успокаивалась, Маслов сам впадал в депрессию. Жена его успокаивала. А он в этот период писал только о детях - ходил в детские сады, в школы, писал о детских конкурсах, праздниках, новогодних ёлках. Однажды редактор дал ему задание написать о жизни в детском доме. Оттуда он пришёл окрыленный.
-Наташка, а что мы горюем? Давай возьмём в детском доме девчонку. Можно и мальчишку. Можно сразу трёх.
Наташа сомневалась. Много примеров рассказывали ей, как опасно усыновлять детдомовских детей. Неизвестно кто их родил. Вдруг наркоманы или алкоголики, вдруг дурная наследственность? Вдруг объявятся мамы и папы и начнутся суды? Нет. Наташа к этому не готова. Не надо ей чужого ребёнка!
Пролетело два года, три, четыре… Масловы начали привыкать к семейной жизни вдвоём. Всё меньше разговоров о детях. Наташа раздала подружкам так тщательно хранившиеся детские вещи.
А после того, как сестра одной из её знакомых удочерила девочку из детского дома, Наташа снова загорелась этой идеей. Она таскала Маслова по всем детским домам области и искала себе ребёнка.
-Наташ, ну что ты как маленькая? Смотри какой мальчишка был вчера, Андрюшка. Ласковый такой. Он мне сразу понравился. Можно было его взять. А на той неделе девочка мне понравилась, Маринка. На тебя кстати похожа, такая же беленькая и голубоглазая.
-Нет, Артём. Все они хорошие. Но не к душе мне. Знаешь, в ребёнка надо влюбиться. Тогда ты за него душу отдашь, ты всё для него сделаешь. Вот не за каждого же мужчину ты замуж пойдёшь? Надо такого, кто в душу западёт. Так и дети. А пока - ничего! Пустота у меня в сердце.
Мне всех их жалко, все они красивенькие, но не моё. Всё, Артём, надо кончать ездить по детским домам. Я больше не могу смотреть в их глаза, в которых одно: « Возьмите меня»», я не могу слышать, как они в голос говорят «А вы не моя мама?» или «Вы будете моей мамой?» Наташа рыдала, вспоминая все свои похождения по детским домам. Она не спала ночами и всё думала об этих брошенных сиротинках. Иные были сиротинками при живых родителях.
Маслов решил, что всё-таки клин клином вышибают. Жену не вылечить от этой тоски по ребёнку, пока всё-таки кого-то не усыновят или удочерят. Пока ей ещё можно вселить надежду это сделать. Он сказал:
- Наташа, я договорился с директором ещё одного детского дома. Далековато правда, но давай съездим. Последний раз. Если и сейчас никто тебе по душе не будет - значит не судьба нам иметь детей. Давай тогда съездим куда-нибудь отдохнём. Мне путёвку в Чехословакию предлагают.
Через неделю они поехали в детский дом. Маслов что-то чувствовал, душа рвалась куда-то ехать, что-то делать. А Наташа не хотела ехать. Она предложила ему съездить одному, выбрать, а она смирится с его выбором.
-Наташка, ты шутишь что ли? Это же не новый автомобиль выбирать. Это же ребёнок! Да мне все хороши. Я тебе весь детский дом привезу. Смиришься с моим выбором?
Она кивнула и сказала: « А мне всё равно».
- Ладно, давай последний раз. Если серьёзно - я выберу, как ты мне предлагаешь, а тебе не понравится. Что, обратно отдавать, ребёнку душу травмировать? Всё, поехали вместе!
Поехали. Детский дом был в каком-то захудалом городишке, Масловы кое - как нашли его. Обшарканное здание, запущенный сад возле него. В здании неуютно и сумрачно. С прогулки возвращались дети и уныло смотрели на незнакомых посетителей. Но заведующая детским домом встретила супругов приветливо.
-Какого возраста вы хотели бы ребёнка?
Маслов пожал плечами, а Наташа сказала, что ей больше нравится дети года четыре - пять. Вроде уже и не маленькие и не большие. С ними интересно.
-А кого хотите - мальчика девочку?
-Девочку! –хором, не сговариваясь, воскликнули супруги.
Заведующая улыбнулась. Попросила их документы, справки с работы и с жилуправления, характеристики. Одобрительно кивнула головой.
-Ну пойдёмте тогда в среднюю группу.
Масловы зашли и молча сели у дверей на стульчики. Им хотелось как бы со стороны посмотреть на детей.
Дети играли все вместе - девочки и мальчики. Кто-то смеялся, кто-то кричал, кто-то у кого-то отбирал игрушку. Кто-то, глядя на незнакомых людей стал потише, а кто-то наоборот стал ещё шустрее, какой-то мальчик дёргал девочку за волосы, а девочка показывала язык. В сторонке сидела девочка лет четырёх - черноглазая, с тёмными волнистыми волосами. Она молча смотрела на детей, но не принимала участия в их играх.
-Девочка, тебя как зовут?- подошла к ней и спросила Наташа. Девочка промолчала. Опустила глазки и засмущалась.
-Её Катя зовут. Месяца три назад её привезли. До сих пор не может привыкнуть. Кого-то боится, стесняется. К ней за эти месяца никто из родственников не приезжал. Мать умерла, а остальным родственникам видно дела до неё нет. Жалко девочку. Мать-то у неё хорошая девка, говорят, была. Выбралась из этого пьяного омута своих родственников. Но мой вам совет- не берите её - плохая наследственность, - шепнула заведующая Маслову.
Наташе захотелось обнять девочку, приласкать, поцеловать и прижать к сердцу. «Вот оно, моё! - пронеслось у неё в голове. - Эту крошку я никому не отдам!»
Масловы пошли в кабинет к заведующей. Надежда Григорьевна, так завали заведующую, разговаривала с Наташей, а Маслов открыл Личное дело Кати.
«Снегирёва Екатерина Артемьевна. Дата рождения - 22 декабря 1985 года. Место рождения - Саратовская областная больница, место жительства до помещения в детский дом - станция Заболотная, дом 6, кв.2. Отец - прочерк. Мать - Снегирёва Снежанна Леонидовна.
« Снежанна! Редкое имя Снежанна…. Снежок! Место жительства - станция Заболотная… Что-то знакомое…. Ах да - совхоз, комбайнёр, вокзал…… конец марта 1985 года…. Девочка Катя. Екатерина Артемьевна! Так всё-таки Артемьевна, а не Артёмовна! Правильное отчество дала Снежок. Боже мой! Дочь! У меня дочь!!!» - пронеслось в голове.
-Дочь! У меня дочь! - воскликнул он, сам не веря себе. Наташа, услышав его слова, подтвердила:
-Да, Артём, это наша с тобой дочь! Именно она и нужна была мне. Смотри, она даже похожа на тебя - такая же черноглазая и черноволосая.
- А наследственность…. - растерянно произнесла заведующая.
-Бог с ней, с наследственностью. Я просто люблю эту девочку. Артём, наконец-то я нашла то, что искала!
Фото автора.
Рассказ был опубликован в газете "Алапаевская газета"