ПисАть надо: может быть, размножится и читатель.
Господи, каких только Всемирных дней теперь не бывает! Вот и писательский день 3 марта обнаружился в конце 20 века. Те, кто профессионально, то есть за деньги, оставляет какие-то буквенные знаки на бумаге, тот и числится писателем. Хочется перефразировать Блока и произнести: «Мильоны их за все прошедшие века! А ныне – тьмы, и тьмы, и тьмы».
Время, конечно, старается, просеивает писателей и поэтов сквозь свое удивительно божественное сито. Те, кто из «благородного металла», уникальные самородки, дОроги по сей день, и мусор времен не сможет затмить их сияющего и духотворящего блеска.
Другие же, отсеянные ветром времени, выпали в осадок, в запасники и хранилища и время от времени всплывают в исторических документах как памятники и свидетельства давно ушедших эпох. В сущности, они тоже делают свое нужное дело: не дают стереть из памяти людской то, что было характерно для давно живших предшественников. Даже маленькими штришками они помогают историкам воспроизвести облик исчезнувших империй, цивилизаций, отдельных людей, представить их быт и нравы.
Ныне пишущих, повторяю, «тьмы, и тьмы, и тьмы». Прибавилось среди них и тех, кто пишет не за деньги. Но не потому, что труд они свой писательский считают бескорыстным. Они, как и лирический герой Пушкина, знают: «Не продается вдохновенье, / Но можно рукопись продать». Но кто купит рукопись? Кому она, рукопись, ныне, в век самой всеобъемлющей, зверино-конкурентной коммерции, нужна, если не подана как средство самого извращенного развлечения?
А извращенные развлечения это и есть мусор времени. Он носится по всему информационному пространству. Вся так называемая медийная культура переполнена мусором, отходами человеческой «жизнедеятельности». Это контейнеры, свалки, которые множатся, гниют, издают неприличные запахи. И вместо того чтобы их не множить и не создавать, нынешние неолиберальные представители «элитной культуры» в предвкушении хорошего заработка гонят через телевидение, через печатную продукцию, и Интернет такие образчики растления человеческого духа, что Сатана, если он есть, заходится от восторга.
Обратите внимание на «документальные сериалы» про жизнь бывших и нынешних лицедеев. Это сплошь мусор, редчайшая пошлость в интимных отношениях, подающаяся всему миру в самый «смотрибельный» час: с семи часов вечера идут вживую «мыльные оперы», собираются в студиях «сливки» столичной интеллигенции, чтобы покопаться в грязном белье (большей частью) кино-театральных лицедеев и их семей, представителей музыкального шоу-бизнеса и «попо-эстрады».
Что делать провинциальному обывателю? Библиотек давно нет. Да если бы они и были, оторвать своё седалище от пригретого кресла ему не под силу: развлечение, которое не требует работы сознания, души, заслоняет все его обедневшее существо. Читать давно не хочется. Прочь писатели и поэты! Зачем напрягать сердце, мозг, когда такая веселуха исходит от тех, кто казался ранее позитивными поведенческими образцами?
Обыватель думал, что они, писатели и актеры, благороднее, честнее, интеллигентнее. Лучше, чем он. Оказалось, что это не так, рядового гражданина убедили в ином понимании «креативного класса». И нынешняя «творческая интеллигенция» уже не имеет права сказать вослед Пушкину (письмо Вяземскому): «Толпа жадно читает исповеди, записки etc., потому что в подлости своей радуется унижению высокого, слабостям могущего. При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок — не так, как вы — иначе…»
Теперь рядового гражданина все масс-медиа убедили в ином мнении: нынешние «великие» мерзопакостнее самого захудалого мещанина.
В этих условиях рядовой гражданин потянется к душеспасительному чтению, к писателю, «инженеру человеческих душ»? Увы. Читателю они уже не нужны. Потому что нет Читателя как такового. Есть Зритель, заточенный на развлекательную пошлость.
Даже лучшие наши писатели и поэты – редкие гости на нашем ТВ. Они не создают «рейтинга». А значит, и прибыли…
Читателей все меньше. А писателей – «тьмы, и тьмы, и тьмы». Хороших авторов, естественно, единицы. Но писать надо: может быть, размножится и читатель…