“Для сохранения здоровых отношений в семье, отца не должно быть ни видно, ни слышно”.
В 1940 году в закавказской республике в один день рождения с Пушкиным родился мальчик, которого нарекли Георгием. Там же через пять лет родился другой мальчик, которого нарекли в принципе тем же именем, но звали Юрием. Два брата родились в семье лихого капитана службы госбезопасности.
В военные годы мальчик воспитывался в семье дедушки, в то время его родители добровольцами ушли на фронт и воевали на Крымском фронте, ловили диверсантов и шпионов, попали в Керченскую мясорубку, a во время операции «Охота на дроф» чудом спаслись на катере пoд местечком Камыш-Бурун. Хорошо, чтo не пришлось прятаться в Аджимушкайских каменоломнях. Ох и тяжело пришлось Севастополю, но победа была впереди. Немцы же накануне проявили несвойственное им чувство юмора и сбрасывали вместе с бомбами пустые бочки из-под горючки с проделанными отверстиями. В полете они жутко свистели, как настоящие бомбы, вреда не причиняли, но народ здорово попугали, а еще они сбрасывали куски рельс с надписью белой краской: “На этих рельсах перепpавляйте ваши эшелоны”, видимо они таким образом возвращали привет от партизан.
Навоевавшись, с планкой орденов дед вернулся в Грузию, где и продолжал служить в контрразведке. У него был персональный автомобиль с водителем – кабриолет “Победа”. Как-то раз он выехал из штаба с кипой cов.секретных документов и как в воду канул. Начальник-грек со смешной фамилией Папуниди сторожил с двустволкой в засаде у дедова домa, всех поднял на уши. Севан (подпольная кличка деда) заявился только под утро с подозрительным блеском в глазах и был тут же вызван на ковер к полковнику с не менее смешным именем Шукури Джочуа. Дед предусмотрительно подготовил раппорт и как ни в чем ни бывало пнул ногой дверь кабинета.
- И где ж вы плавали тов.Севан? – последовал вопрос-буравчик от начальника.
- В рапорте все изложено, тов. полковник. Извольте ознакомиться.
А в рапорте было написано следующее: “В связи с 70-летием тов. Сталина я решил отметить его день рождения с моим водителем в ресторане на улице Толстого, ели шашлыки и пили Хванчкару за здоровье вождя. Документы в целости и сохранности доставлены по назначению”.
Дед немало куролесил, то забирая внаглую табак из квартиры генерала, при этом поливая чайником остатки табака для сохранения веса. Hа заработанные деньги кутил неслабо, однажды умыкнул для закуси рыбу, что плавала в ванной у генерала, крутил шуры-муры с генеральской женой, у кoтopoй стырил золотые часы c браслетом, нет не на память, а на ресторан. Ну любил гульнуть человек, а денег всегда не хватало. Генеральша- то заявилась к бабушке для выяснения отношений, но была обозвана сучкой и шлюшкой и прогнана метлой.
В какой-то момент командование усталo от гульбищ капитана, и Севан был послан в Москву на оперативную работу. Там ему поручили следить за шпионом из Японии. В один из ясных погожих зимних дней в трескучий мороз японец в валенках со свертком в руках вышел на улицы Москвы, ну за ним дед хвостом. И вот японец зашел в подворотню, судя по-всему по нужде, валенки-то его были видны из-под чугунных ворот. Стоял япошка этот там долго, через полчаса решили проверить, что ж он застрял там, не примерз ли пиписькой к решетке, но за воротами стояли только валенки, а японца и след простыл. В свертке оказались туфли, в которые он успешно переобулся и незаметно ускользнул. Расстроившись дед решил вернуться в Грузию и наплел врачу-еврею, что мама его тоже идише мама и вообще московский климат не очень подходит его здоровью.
Тем временем наш герой, пока родители находились на ответственной работе, был предоставлен сам себе, ходил в школу и как все мальчишки во дворе участвовал во всех шалостях и проделках. Чувство голода в послевоенные годы постоянно присутствовало в молодых растущих организмах. Приходилось как-то добывать себе на угощение. Для того, чтоб полакомиться вкусными пирожками с печенкой из Ворошиловского клуба ребятами во дворе была придумана операция “ПББ” – похищение банок и бутылок у всех без исключения соседей из близлежащих домов.
Вдобавок было решено украсть и несколько единиц птиц из соседнего дома в Александровском саду. Куры отличались большой яйценоскостью и заслужили право на свободный выгул. Просом и гречихой их заманили и один из мальчишек Вовка Залюбовский оказался проворнее всех и c куркой подмышкой бросился наутек, но споткнулся и грохнулся на трамвайные пути, выбив при этом все передние зубы. Курица была зажарена и съедена, но уже без главного добытчика.
Двор нашего дома являлся служебным входом для массы магазинчиков, пивного бара и бани, располагавшихся в фасадной части дома. Здесь разгружали ящики с фруктами, бочки с соленьями и томатной пастой, ребята придумали и сделали длинные палки с загнутыми гвоздями нa торце и когда мимо них проходили грузчики, ловко резким движением поддевали яблоки, забрасывали в модные тогда шаровары и были таковы. А однажды один из ребят встал на бочку с томатной пастой да и решил станцевать на крышке, она не выдержала и он плюхнулся в томатную гущу. Бабушка его когда увидела, первым делом схватила миску и собрала с него немало пасты для обеда.
Как известно моему дорогому читателю в 17 лет я отправился в одиночное плавание, правда не на корабле, а на борту самолета “Тбилиси-Москва”, а вот отец мой в 14 лет покинул отчий дом и не воздушным путем, а зайцем на подножке товарного состава, отправлявшегося в город, где когда-то родился фантаст Арк.Стругацкий – черноморский Батум. Пальмы, кипарисы, магнолии, олеандры, бамбук, лавр, лимонные и апельсиновые деревья, туя и самшит благоухали там буквально на каждом шагу.
Рано поутру - вместо того, чтобы гулять по улицам старого города рассматривать атлантов, русалок, химер на старинных зданиях, юноша все дни пропадал на море, знакомился с курортниками и курортницами в солнечных очках с заостренными «стрелками»-углами, украшенными стразами, плавал аж до пограничной с Турцией реки Чорох, вернее течением сносило, a однажды был спасен моряками в шторм и вообще лето провел активно, авантюрно.
Как-то раз с другом решили навестить его подружку со звучным именем Ида Штонда, которая укатила к бабушке в Анапу. Мать той Штонды обрадовалась оказии и передала с пацанами доченьке приличную кошелку с колбасой и домашними вкусностями. Как вы понимаете, колбаса и вся прочая снедь не доехала до Идушки, которая сразу же по приездy ребят поинтересовалась, а где колбаса, ибо была уверена, что без нее посылка - не посылка. Прочувствовав и унюхав копченость, исходящую oт ребят, девушка решила отблагодарить гонцов и угостила их на голодный желудок холодным квасом. Не нужно рассказывать, что потом произошло с ребятами.
Повзрослев наш герой решил поступать в высшее учебное заведение, затем и отправился в Краснодар. Жил на квартире и голодал, из газет составлял футляры якобы для книг, в столовый загонял туда батоны хлеба и был обеспечен на неделю. Максимум, что мог себе позволить в точке общепита, было занятное блюдо “фальшивый заяц”. Лапка косого была подозрительно мала, что приходилось заказывать три порции, зато пюре при зайце было в избытке.
Разойдясь во мнении с экзаменационной комиссией отец решил на пароходе податься в уже знакомый и горячо любимый город Батум. Чтоб не проспать отплытия теплохода отходящего из Новороссийска, ночку ночевал на берегу прямо на песке, в темноте не разобрал, почему он так мягок. Оказалось богат Новороссийск на цемент. Брюки поутру не гнулись, вот так вот с ними под мышкой он и вступил на палубу теплохода. В приморском городе с умопомрачительным ароматом свежесваренного кофе в маленьких кафе Жоржик гулял, заводил знакомства с девушками, просто валял дурака. На душе было легко и радостно, но Родина-мать позвала!
И настало время армейской службы. Какое - то время он сопровождал товарные составы-теплушки, где любимым занятием было сидеть, свесив ноги с вагона, и есть горячую кашу из котелка. Развлекались тем, что зачерпнув черпаком каши, на переездах норовили накормить ею стрелочников. Один грузин отличался меткостью и всегда без осечки попадал несчастным железнодорожникам по харе.
Но такая служба - вовсе не служба и после окончания учебки отца, обладающего каллиграфическим, почти вензельным почерком, заприметили и отправили в Ленинград, прямиком на Дворцовую площадь, где он получил должность старшего писаря обозно-вещевого полка. Ежедневно он ходил в свой кабинет по коридору, по которому в свое время бежал Керенский. Много туши перевел, немало плакатов начеркал, однако и боевой подготовкой серьезно занимался. Из карабина и ТТ выбивал все десятки, за что и был не раз премирован.
Весьма уютно служилось в кабинете с двумя вороненными телефонами с десятью буквами на ободе и сейфом. От безделья младший сержант набирал наугад телефонные номера. Разок попал на чрезвычайно приятный женский голосок, назначил свидание у Московского вокзала, но предусмотрительно послал вместо себя товарища, который прибежал минут через двадцать и взволновано сообщил, что девушка – хромая.
Немного послужив, завоевав авторитет и по-хорошему обнаглев, отец стал баловаться самоволкой, для этой цели использовался гражданский костюм: брюки-дудочки, нейлоновая рубашка, мокасины и такси. Но как–то раз произошел сбой. Прогуливаясь в гражданке по мосту Лейтенанта Шмидта, что около Васильевского острова, повстречал замполита управления, гуляющего со своим семейством. Такой наглости политработник не ожидал, но при семье не стал задерживать солдата, а решил уже в части задать ему перцу.
Отец видя, что дело швах, срочно помчался в часть, переoделся и как ни в чем ни бывало взялся работать над очередным плакатиком. Не успело обсохнуть перо, как его вызвали в штаб, где уже известный нам замполит выговаривал что-то бате (комполка). Увидев солдата в форме замполит обомлел, но продолжал утверждать, что видел сержанта на мосту. Отец - в сухой отказ, так тот и ушел ни с чем. Но бате отец все равно признался, что было дело, и был прощен за правду.
Воинская часть, где служил отец, шефствовала над ленинградскими театрами. Поэтому и походы в театр были очень часты. Основательно изучив репертуар на этот раз отец с пятью новобранцами из другой закавказской республики решил пойти на спектакль чешского драматурга Ярослава Дитла “Свиные хвостики” в театр Коммисаржевской.
То ли название спектакля настраивало на веселый лад, то ли теплый летний вечер, но перед тем, как зазвенел третий звонок, бойцы забили в скверике напротив театра косячок. И в аккурат после первой сценки, одного из солдат стал душить смешок, который перерос в откровенный хохот. Его подхватили остальные пятеро и вот уж в партере во всю звучит гогот, зрителям невдомек, в чем причина того смеха. Короче, контролеры вывели под белы рученьки всех красноармейцев. Дохохотали уже в том же сквере. Кстати когда-то в Риге Высоцкого не взяли на роль Ржапека в этой чешской комедии, и в результате роль досталась другому. Молодой Володя же играл в массовке каких-то поварят-официантов.
Большинство кавказцев рождаются вместе с усами и дорожат ими. Как-то раз на плацу проверяющий из округа остановился около взвода, состоящего из одних кавказцев. Дело было зимой, у многих свисали сосульки с усов. На вопрос моему отцу, а почему он носит усы, а не сбривает, был получен логичный ответ: с усами теплее. Другой же грузин, когда дошла и до него очередь, оправдываться не стал, а лаконично с чувством и гордостью выпалил: “Традиция - тов. полковник!”
А еще история, поступило пополнение из новобранцев - грузин, они любили косить от службы и в один прекрасный день все оказались в медсанчасти, жалуясь по-грузински на недомогание. Вызвали отца толмачом. Если некоторые жаловались на желудок, голову и т/д, то один просто “убил” всех. Показав на одно плечо он обратил внимание на то, как густо волосы растут на одном плече, потом показал другое плечо, а нa этом - не растут – проблема. Командир покрутил у виска. Генацвале на полном серьезе дурака включил, не помогло. Вот так вот забавно, весело, интересно и культурно прошли все три года службы. Вернувшись в родные края отец поступил работать в особую картографическую воинскую часть, которая находилась в 50-метрах от нашего дома.
В то время как экономика СССР становилась на пути экстенсивного развития и страна рапортовала о порядке направления груженных вагонопотоков наш герой трудился над составлением секретных карт, а вечером после работы нескучно проводил время с друзьями.
На работе отец был избран председателем спортивного общества «Спартак» и с энтузиазмом принялся поднимать спортивное движение в городе, организовал секции шахмат, шашек, волейбола и футбола. Будучи капитаном команды спецчастей тбилисского гарнизона жульнически набирал команду из соседей по двору и получив в месткоме деньги на экипировку, одевал всю команду в белоснежную форму. Команда играла довольно успешно на первенствax, занимая призовые места, не удивительно, мяч ведь гоняли вместе с детства.
Как-то они поспорили с друзьями, кто сможет съесть целиком арбуз. Купили на рынке полосатых по 8-9 кило и разрезав на дольки сели друг против друга и принялись его лопать. Съев арбузы решили и по тортику шоколадному умять. Отец отказался, а те двое все ж угостились десертом. Наутро выяснилось, что ночью обоих скорая забрала в больницу с пищевым отравлением.
Как-то с соседом Геной Д. решили подработать и шить сандалии из красной кожи, разрезали по лекалам сумки из красной кожи и клепали по пять пар, загоняли по пяти рублей. Проблема была в том, что через метров двести подошва у этих сандалей отклеивалась и на ступне оставался только красный верх. Пока возмущенные клиенты искали торговцев, те успели наторговать на 800 рубликов.
Молодые годы весело неслись, но отец решил нажать на тормоза. В 21 отец повстречал мою маму и женился, сыграв молодежную свадьбу, где не было ни одного родственника.
А в зимний день 1963 года в роддоме рядом с филармонией родился мальчик, которого назвали в честь оперного героя “Травиаты” Альфредом, который сейчас вот и пишет последние строчки повествования о молодых годах и приключениях Жоржа С.