За окном тоскливо и монотонно выстукивал свою нудную симфонию, затянувшийся осенний дождь, а на душе Веры было ещё тоскливей. Сегодня она получила окончательный диагноз своего хронического недомогания, и это было даже страшнее того, чего она внутри себя и опасалась… Опухоль головного мозга размером 3,5 см… Врач, проводивший исследования, посоветовал не затягивать с решением на операцию:
- Поймите, иначе при неблагоприятном развитии заболевания, прогноз вашей активной стадии жизни, что-то около полугода, да и то не точно. Я выписываю вам направление в Федеральный центр. Там пройдёте все необходимые анализы и подготовку к операции.
- Доктор, а может быть можно обойтись без операции?
- Нет, не думаю. А вернее сказать, как бы это точнее выразить? Думаю, что первоначальную стадию эффективного вмешательства, противодействия и лечения Вашего заболевания мы уже упустили. Поэтому я не могу дать стопроцентный прогноз выздоровления и в случае операции…
- Но тогда в чём смысл?
- Поверьте, шансы на выздоровление всегда есть. Обследование даёт лишь предварительную картину. Всё будет ясно во время операции. В моей практике были удивительные случаи выздоровления тяжёлых пациентов. Так что надейтесь и верьте, ведь в Вашем имени уже заключено это удивительное понятие – вера.
- Да, да, конечно. Спасибо доктор, я пойду.
Семён, отработав до обеда, поспешил забрать из центра дневного пребывания для инвалидов свою первую дочь Стефанию. Обычно это делала супруга, но сегодня она пошла в больницу на обследование и попросила его забрать ребёнка.
Дочь никак не отреагировала на его появление, что, впрочем, было и неудивительно.
За шестнадцать лет постоянной опеки за своей дочерью он уже привык, что ребёнок живёт в своём мире иллюзий. Диагноз – аутизм был поставлен ещё в два года, и, несмотря на всё их усилия и лечение, особого прогресса не было. Он привычным образом, повторяя несколько раз её имя, позвал её, и помог ей одеться. Несмотря ни на что, он радовался тому, что она могла самостоятельно ходить. Ведь рядом с ней в этом дневном центре были дети с ДЦП, которые выглядели намного несчастнее Стефании. Кроме того, в их семье росла и вполне здоровая дочь, которая очень любила свою несчастную сестру и совсем не стеснялась её. Правда Лене было всего семь лет, и возможно она до конца не понимала всех сложностей в отношении к своей старшей сестре, но главным было то, что семейный мир и согласие царили в их небольшой семье, и они надеялись все трудности преодолеть сообща.
- Мама, м - а -а…, мам – заплакала вдруг Стефания.
- Ну, что ты дорогая? Не плачь, сегодня я пришел за тобой. Поедем домой, мама там уже нас должна ждать.
- Как же так? Почему это происходит со мной? Разве мало мне испытаний и забот о Стефании? А если я умру, то, как Семён один сможет воспитать дочерей? Или он вскоре жениться? Нет, нет, Семён не таков, но всё же, как быть?
Нужно брать себя в руки и готовиться к операции, нужно использовать все шансы!
- О, Господи, да за что это всё мне?! – такие отчаянные мысли постоянно, практически ежеминутно пробегали в голове у Веры.
Всё же она смогла взять себя в руки, и оправилась на кухню приготовить ужин. Вдруг ноги её подкосились, и она, теряя сознание, упала, не дойдя до стола.
Дворники едва успевали смахивать с лобового стекла усиливающийся дождь, Семён торопился домой. Дочь Стефания, молча, что-то рисовала на запотевшем стекле.
- Что она думает? И почему это с нами происходит? За что такие испытания? – такие мысли застучали вновь в голове у Семёна.
Они с Верой дружили с детства, но близкими их отношения стали только к концу одиннадцатого класса. Это была взаимная любовь, родители тоже не возражали, и через полтора года жизни в «гражданском браке» они зарегистрировали свои отношения. К тому времени оба были студентами, правда Вера, через год, в связи с предстоящими родами взяла академический отпуск, да так потом и не восстановилась.
Жизнь внесла свои коррективы в их устроенный быт. А ведь поначалу, всё складывалось наилучшим образом. Они практически с первого дня стали жить самостоятельно в квартире бабушки Семёна, которая умерла ещё за три года до их брака. Когда они твердо заявили своим родителям, что будут создавать семью, то эта квартира и была свадебным подарком родителей Семёна. Родители же Веры в большей мере потратились на устройство свадебного пира в ресторане и подарили молодым путёвку для свадебного путешествия в Турцию на две недели.
Что-то очень тёмное и страшное надвигалось на Веру. Она это ощутила явственно, когда очнулась от своего обморока. Это что-то очень жуткое, придавливало и пронизывало всю её, и она не могла пошевелиться, трудно стало дышать.
-Что это Господи?! – мысленно взмолилась она. И это жуткое и тёмное существо сразу оставило её. Она смогла сесть на табурет, и, потирая ушибленную руку, еще раз машинально произнести:
- О, Господи, что это со мной?
Вообще, до сих пор, о Боге Вера особо не вспоминала. Она росла в нерелигиозной семье, и в церкви была лишь однажды, когда ходила на экскурсию со своим классом. Там, ей, в общем-то, не особенно понравилось. Все эти непонятные курения, молитвы на распев и полумрак, да суетливые старушки, постоянно одёргивающие их молодых девчушек хохотушек, не оставили никаких положительных эмоций. К тому времени кто-то из них пошутил над батюшкой, и все они громко прыснули со смеха, что и вызвало замечания со стороны бабушек. Конечно, теперь, Вера понимала, какими легкомысленными они были, но тогда она не придала этому никакого значения.
Пожалуй, это свадебное путешествие было самым радостным в воспоминаниях их совместной жизни у Семёна. Тёплое море, экскурсии по историческим местам бывших Римских городов, прогулки по ночному городу, танцы на дискотеке в отеле до утра. А самое главное, бесконечно наслаждение друг другом. Да, это было беззаботное время, и всё самое хорошее в их совместной жизни, казалось им должно быть ещё впереди, как это бесконечно игривое море и этот удивительно-упоительный отдых. Особенно Семёну нравилось, когда они с Верой танцевали на террасе отеля во время заката солнца. Это было просто фантастично: легкая музыка, нежные прикосновения, и огромный красный диск солнца, садящийся в море. Этот миг захождения солнца особенно очаровывал Веру, а мгновенно наступающая тьма, её немного пугала, и она всегда крепко прижималась к нему.
- Что ты боишься? Трусиха - заяц серенький! – ласково упрекал он её.
- А вдруг оно не взойдёт? – полу игриво отвечала она.
- Думаю, что сейчас оно здесь уже не нужно никому. Ведь не зря говорят: темнота – друг молодёжи.
- Ну, не знаю. В ночи, конечно, есть свои преимущества, но всё же без солнышка нам не прожить.
- Ты моё солнышко – сказал Семен, и нежно подхватил её на руки.
Сидя на табурете, Вера повернула голову в сторону настенных часов:
- Вот тебе и раз – пронеслось у неё в голове:
- Это, что, я почти час была в отключке? Надо срочно готовить, что-то после этого обследования я стала почти как старуха. Наверное, перенервничала, - подумала она.
Она встала и пошла медленно к плите, размышляя, что бы вкусненькое приготовить своим домашним? Остановилась на фаршированных перцах,и с удовольствием занялась кулинарными хлопотами. На какое-то время тяжёлые мысли оставили её, но всё же, где-то глубоко в подсознании, эти жуткие вопросы несправедливости всего происходящего продолжали держать её в своих чугунных объятиях. Можно сказать, что после обследования, она вместе с этим диагнозом выявленной опухоли головного мозга, взвалила на себя тяжёлый груз мыслей о возможной своей смерти и давящего беспокойство за будущую судьбу своих родных.
- Нет, нет – подумала она, - Это ещё не конец, нужно бороться несмотря ни на что.
- Вот и тогда, когда Стефании поставили этот страшный диагноз аутизма, и предлагали забрать её из семьи и поместить в специализированный интернат, она не согласилась. Слава Богу, и Семён её полностью поддержал, и вот уже столько лет они живут и радуются хотя и небольшим, но всё же успехам Стефании.
Конечно, они вначале и не предполагали насколько это будет трудно, но тогда они были полны оптимизма, что это заболевание излечимо, и нужно лишь приложить определённые усилия и станет всё хорошо. Их оптимизм не оправдался в полной мере, но всё же они научились жить радостно и в таком положении. Стефания по виду была нормальным ребёнком, и кто её не знал, порой обращался к ней как к здоровому человеку. Как правило, она никак не реагировала на эти обращения чужих людей, но иногда вдруг начинала громко кричать и размахивать руками. Но стоило ей услышать знакомую речь, она постепенно успокаивалась и вновь погружалась в свою мечтательную задумчивость. Пожалуй, в свои шестнадцать лет по уровню развития она была на уровне восьмилетнего ребёнка. Может быть поэтому и со своей семилетней сестрой Леной у них и складывались эти особенно радостные и дружеские отношения.
Конечно, после рождения Стефании и обнаружении в два года этого заболевания жизнь Веры совершенно изменилась – пришлось оставить университет и мечту стать врачом, ведь дочь нуждалась в ежеминутном уходе. Хорошо было то, что родители и Семёна и её, приняли их решение с пониманием и всячески помогали им.
-Да, вот как бывает в жизни! – подумал Семён. Он уже привык к жизни с особенным ребёнком, хотя вначале ему было чрезвычайно сложно. Он был очень способным и одарённым молодым человеком и практически шёл на красный диплом, но все эти события в их семье не позволили ему, вернее сказать он сам решил не погружаться с головой в науку, а стал со студенческого времени постоянно подрабатывать для обеспечения ухода и лечения Стефании. Они очень надеялись на скорое выздоровление, поэтому тратили большие деньги на различных специалистов, лечение и массажи и программы реабилитации. Один специалист сменял другого, менялись формы и методы реабилитации, но значительных улучшений за эти шестнадцать лет так и не наступило.
Однако хорошо было то, что в позапрошлом году был открыт центр дневного пребывания для инвалидов, и Семёну удалось устроить туда Стефанию. Теперь хоть несколько часов Вере можно было отвлечься от постоянного ухода за дочерью, и заниматься другими делами. Кроме того, в этом центре они подружились и с другими подобными семьями, где воспитывались подобные дети. Эти общения с людьми, борющимися с такими же проблемами как у них с Верой, ему, несомненно, морально помогали, потому что вначале, когда они в одиночку решали свою проблему со Стефанией, им казалось, что только у них такое тяжёлое испытание. Но теперь Семён хорошо осознавал то, что их испытание им по силам, когда вокруг себя видел более отчаявшихся родителей, и их обездоленных детей.
Всё же общим у них было то, что, несмотря на приговоры врачей, и неутешительные диагнозы, все они продолжали бороться за здоровье и будущее своих детей. Кто-то из них даже приводил мнение одного латышского профессора, что дети аутисты не являются недоразвитыми, как это принято большинством специалистов, а наоборот, являются гениальными в какой-то своей области. Правда, выявить эту их способность достаточно сложно, но если она будет найдена, то такой ребёнок в будущем совершит удивительное открытие. Как бы то ни было, но теперь Семён стал особенно присматриваться к тому, что любила делать Стефания, и обнаружил, что среди её рисунков, во многих всё более и более стали просматриваться определённые смысловые формы и метод их раскрашивания был несколько необычным, но достаточно интересным. Она раскрашивала свои рисунки штрихами разного цвета в противоположных друг другу направлениях. Такое её решение оживляло рисунок, он становился объёмным и притягательным. В этом году Семён купил для дочери большой набор разноцветной гуаши, и она теперь много времени проводила за этим несколько новым, но также любимым занятием. Конечно, пока это не были работы Пикассо, но всё же, определённый талант начинал просматриваться.
Пожалуй, проблемой становилось то, что в своей однокомнатной квартире было уже довольно трудно выделять разные зоны интересов и для Стефании, и для Лены, которая пока играла в куклы, а место для занятий было только одно. Всё это подвигло Семёна решать вопрос с приобретением нового жилья. Он поговорил с родителями, и они смогли занять ему на неопределенный срок двести тысяч, которых хватило на первый взнос ипотеки. Конечно, процент оказался не маленький, но кредит был рассчитан на десять лет, так что Семён был уверен, что они его смогут погасить. Уже была приобретена трёхкомнатная квартира в новостройке, и теперь Семён делал там ремонт, потому что там были только стены и окна, без отделки, и ещё предстояло вложить много сил и средств в эту новую квартиру, чтобы она стала их новым семёйным гнездышком.
Вспоминая родителей Семёна, Вера с благодарностью подумала о том, что ей очень повезло с ними, потому что никаких особых проблем в общении с ними у неё не было. Её они приняли как-то сразу, и не пытались особенно докучать своими советами. Может быть, свою роль сыграло то, что они с Семеном, сразу стали жить самостоятельно, но опять же эта квартира была их подарком. Да и теперь вот на ипотеку они помогли. Родители Веры не могли им в этом вопросе помочь, т.к. недавно приобрели новый автомобиль.
- Впрочем, теперь, это, наверно уже неважно - пронеслось в голове у Веры:
- Смогу ли я жить в этой новой квартире? Смогу ли я жить после операции вообще??? Что то, совсем я раскисла, какая то, полная безнадёга… Нет, нет, подожди! Что это я? Надо идти до конца, сейчас приедет Семён, и будем решать этот вопрос с операцией. Конечно, он не сможет сидеть со Стефанией, потому что каждый день, без выходных, крутиться на трёх работах как белка в колесе, но наши родители пойдут нам на встречу, я в этом нисколько не сомневаюсь.
Легкая улыбка в первый раз за весь день появилась на её лице.
Дождь всё не переставал, надоедливо выстукивая мотив популярной песни. Семён торопился домой, очень хотелось узнать, как прошло обследование у Веры. Он припарковал свою машину у подъезда, и они со Стефанией поспешили домой. В подъезде он встретился с мамой Веры, которая привела из детского сада младшую дочь Лену, так что они все вместе отправились на лифте на свой пятый этаж. На площадке пахло чем-то очень вкусным, и Семён с нетерпением открыл входной замок. Вера встретила их в коридоре, помогла раздеться Стефании, и пригласила всех на ужин.
- Давайте, мойте руки, и проходите на кухню.
- Как прошло обследование? – спросил Семён.
- Давай об этом поговорим позже – тихо ответила Вера. Она пока не хотела говорить эту плохую новость своей матери.
- Вера, а что за обследование? – все же услышала Антонина Степановна.
- Да, мама, потом расскажу. Что-то я в последнее время хожу как сонная, и сил совсем нет. Вот и пришлось обращаться к специалистам.
- И, что они сказали?
- Мам, давай об этом подробнее я расскажу потом, когда будет всё ясно, пока ставят плохой диагноз и говорят, что срочно нужна операция.
- Ой, доченька ты не затягивай, если будет нужно, то я заберу из садика и Лену и Стешу тоже.
- Да, нет, мама спасибо. Я думаю, мы с Семёном сами сможем пройти дополнительное обследование, и потом всем вам расскажем, что за диагноз мне выставляют и насколько, всё серьёзно или нет.
- Ну ладно, решайте, вы уже взрослые.
За столом тем временем девчонки уже уплетали приготовленные блюда, и все взрослые присоединились к ним.
- Какое это счастье – видеть своих самых дорогих людей, вот так просто ужинающих за одним столом – подумала вдруг Вера:
- А может всего этого уже скоро и не будет? – как бритвой пронзила её другая быстрая и ужасная мысль.
И вновь что-то очень тёмное, и объёмное навалилась на неё. Она не могла ничего с этим поделать, она даже не могла повернуть свою голову.
- Вера, Вера – что с тобой? – забеспокоился Семён:
- Давай-ка пойдем, приляжешь на диван, отдохнешь. А потом мы всё спокойно обсудим. Спасибо Антонина Степановна, что привели Лену. Вам, наверное, тоже нужно отдохнуть. Давайте завтра мы вам всё расскажем.
- Ну, хорошо, оставайтесь с Богом! – сказала свекровь.
После этих слов Вера вновь почувствовало огромное облегчение, это страшное нечто растворилось, и она смогла попрощаться с матерью. Всё же волнение этого дня были чрезвычайными, и она укрытая теплым пледом уснула прерывистым сном. Семён уложил девчонок спать, рассказал им сказки о медвежатах и принцессе на горошине. И когда они уже мирно посапывали, подошел к дивану, думая нужно ли беспокоить Веру, или дать ей спать до утра тут. Выглянувшая из-за облаков ярко жёлтая луна, озарила всю комнату своим неземным светом, и Семёну вдруг показалось, что рядом с диваном Веры мелькнула какая-то странная черная тень.
- Что за чертовщина? – подумал Семён. И в этот момент моментально закричали громко и Вера, и Стефания. Семён метнулся к Вере. Она приподнялась с дивана, поправляя сбившийся плед, вращая вокруг своими большими синими глазами, и явно ничего не видя перед собой. Он схватил её за руку.
- Вера, Вера, что с тобой?
- Ой, это ты?
- Ну да конечно, а кто же ещё?
- Подожди Семён, давай успокоим Стешу.
Они вместе подошли к кровати старшей дочери. Та уже перестала кричать и повернулась лицом к стене. Они ещё несколько времени постояли у кровати, и когда услышали ровное дыхание, отошли на кухню.
- Знаешь, Семён сегодня определённо что-то страшное происходит. И это не только то, что у меня выявили опухоль головного мозга и настаивают на операции. Это всё плохо, но появилось что-то очень меня пугающее и парализующее всю меня. Понимаешь, я в последнее полгода недомогаю, и к этому как бы уже привыкла. Но это что-то другое…
- Подожди, расскажи про обследование и диагноз.
- У меня выявлена опухоль головного мозга, и врач настаивает на операции, правда он уже не даёт никаких гарантий в благополучном исходе операции.
- Подожди как это так? Я пойду, разберусь с ними!
- Семён услышь ты меня. Причём здесь врачи? Я сегодня почувствовала что-то более страшное и ужасное чем это, и боюсь, что операция уже не поможет, наверное, я умру…
- Что ты дорогая, нет! Мы сделаем тебе операцию, и ты непременно поправишься, сейчас медицина продвинулась далеко вперёд. Нам нужно бороться, ведь нам не привыкать, вон, сколько лет мы вместе боремся за Стефанию.
- Да, милый, я согласна и бороться, и на операцию, но понимаешь, что-то очень мрачное поглощает меня, я даже не могу тебе объяснить, как это происходит.
- Что ты имеешь в виду?
- Когда я вернулась с больницы, то внезапно упала в обморок, а когда очнулась, то была в полном ужасе, потому что явственно ощущало, и даже как будто бы видела какое- то странное тёмное существо. Оно напало на меня, и я не могла ему никак противостоять.
- Дорогая, может быть, ты ещё была не вполне в себе после обморока, скорее всего это твой страх.
- Да, да, конечно это страх, но и не только он. Ты знаешь, мне кажется, я начинаю верить в Бога, потому что когда это случилось, то я машинально в душе призвала Его имя, и это страшное существо меня оставило. И потом, когда мама уходила, опять на меня оно нападало, а когда мама что-то сказало о Боге, оно исчезло.
- А сейчас, ты кричала во сне, это тоже было оно?
- Да, похоже, но ты знаешь, сейчас мне приснился страшный кошмар, подобное тому жуткое состояние, и к тому же необъяснимый ужас и какое-то страшное озлобленное лицо женщины, которое кричала о том, что вот и я иду к ней в ад. Мне кажется, я вспомнила эту женщину, это была та цыганка, что выпрашивала у нас денег.
- Какая цыганка? Какие деньги?
- Ну, вот ты всё забыл, впрочем, если бы не этот кошмарный сон, и я бы её тоже не вспомнила. Помнишь, в свадебном путешествии, на одной экскурсии к нашей группе привязалась цыганка, которая всем докучала и хотела погадать. Мы ещё посмеялись, что русские цыгане уже освоили и Турцию. И когда она всё же добилась своего и всем в нашей группе погадала, нам она затем стала что-то невнятное бормотать и требовать ещё много денег, чтобы снять с нас порчу.
- Ну, да что-то вспоминаю. Ну, мы же не купились на её уговоры, и больше десяти долларов не дали.
- Да, да, но она то, требовала пятьсот! И очень была рассержена, что мы ей больше ничего не дали.
- И что с того?
- Она, стала кричать вслед нам разные проклятия. Что – то о скорой смерти и страшных болезнях, наверное, теперь эти её проклятия исполняются.
- Ну, что ты милая? Когда всё это было, и сколько уже лет прошло?
- Семён, как ты не понимаешь? Мне врач сказал, что операция может мне и не помочь. И сейчас во сне является эта цыганка и кричит. Наверное, всё же её проклятия сбываются.
- Выбрось из головы всю эту мистику! Давай лучше думать, как нам лечиться. Завтра же пойду к боссу и отпрошусь, и поедем с тобой сдавать все нужные анализы. А с ребятишками посидят родители.
- Да, хорошо давай так и сделаем. Что-то со мной точно не то.
Утром Семён как обычно встал раньше всех, разбудил всех домочадцев, приготовил на завтрак омлет и сварил турку натурального кофе по-Турецки – в горячем песке. После свадебного путешествия они полюбили готовить натуральный кофе именно так. Волшебный аромат «Арабики» наполнил всю их маленькую квартиру.
- Ну, ты настоящий чародей. Знаешь, как меня поднять с тёплой постели – засмеялась Вера.
На удивление сегодня она выглядела просто великолепно, и Семён невольно залюбовался своей женой. Девчонки принимали водные процедуры. Семен, нежно обняв свою супругу, спросил:
- Как ты?
- Знаешь, сегодня всё просто прекрасно. Давай собирайся на работу. Лену забирай с собой, а Стешу, я чуть позже сама отведу.
- А справишься? Может мне вернуться и завезти и Стешу?
- Ну что ты переживаешь. Я хорошо себя чувствую, и не делай из меня немощную старуху раньше времени.
- Побойся Бога, какая ты старуха? Тебе всего тридцать пять.
- Да, даже не вериться. Сегодня я себя ощущаю лет на двадцать. Ну, хватит болтать, давай дела делать. Ещё неизвестно отпустит ли тебя босс.
- Хорошо, мы пошли. До встречи. Я позвоню, если что.
Проводив мужа с младшей дочерью, Вера стала помогать одеваться Стефании. Сегодня с утра было солнечно, все тучи развеялись, потянул холодный осенний ветерок. Так что пришлось закутаться теплее, им предстоял часовой путь на трамвае до дневного стационара. Добравшись, как обычно без особых приключений до дневного стационара Вера помогла раздеться Стефании, и передала свою дочь воспитательнице на эти несколько часов относительной свободы, когда можно было подумать и чём-то своём. В последнее время, она полюбила это время, когда могла побыть одна со своими мыслями.
Сегодня она отправилась в парк, побродить по осенним аллеям, ей о многом предстояло поразмышлять. Здесь совершенно случайно, она столкнулась с Милой, которая в это утро, тоже была в парке. Вера знала эту женщину, они были примерно одного возраста, но главным, наверное, было то, что их объединяло одно горе-переживание – их дети. У Милы тоже была хорошая семья: муж и трое детей, средний из которых тоже был аутистом. Он был на три года младше Стефании и тоже ходил в этот дневной стационар в одну с ними группу. Вначале, когда Вера познакомилась с Милой, они много разговаривали о проблемах, связанных с их детьми, но после того как Вера узнала, что Мила ходит в церковь к баптистам, их отношения стали несколько прохладными. До настоящего времени Вера не относилась серьёзно к вопросам веры, а о баптистах она слышала какие-то слухи, что это зловредная секта, и там народ обирают. Тем не мене теперь, сегодня её, почему-то потянуло к Миле.
- Привет Мила, ты тоже здесь любишь прогуливаться?
- Да, иногда, когда хороший день, как сегодня, захожу на полчаса.
- Помнишь, ты мне что-то говорила о вашей церкви?
- Да, конечно. Но, кажется, тебе это было не интересно?
- Да, тогда для меня всё было по-другому, а вот теперь я бы хотела что-нибудь услышать.
- Я даже не знаю, что тебе особенного рассказать.
- Расскажи, как ты такая молодая пришла к вере в Бога?
- К Богу я шла долго, ещё, когда жила в Казахстане меня очень удивляли соседи – верующие баптисты. О них много говорили плохого, но я наблюдала за их жизнью, за жизнью их многодетной семьи, и ничего плохого не видела. Напротив того, они были готовы помочь в меру своих сил всем, кто бы к ним и когда бы ни обратился. Я даже однажды была у них на собрании в доме молитвы. Но тогда меня смутило то, что когда ведущий предложил помолиться, то вся церковь встала на колени. Это для меня было слишком, я тогда была очень горда, и считала, невозможным склонять перед кем бы то ни было свои колени.
- И как же ты стала верующая?
- Я не буду сейчас тебе всё подробно рассказывать. Наверное, во многом послужило то, что моего жениха призвали в армию, и он служил два года в Афганистане. Я очень любила и ждала Сергея, поэтому, по совету своей бабушки, ходила в православную церковь, ставила свечки за его здравие, до того дня, когда меня одна сердитая старушка не выгнала из храма. Я что-то перепутала и сделала там что-то не так. Я и теперь не понимаю, что было не так, но, наверное, это был промысел Божий. В общем, иду я из церкви, а навстречу мне почтальон с письмом от Сергея. Посёлок наш был не очень большой, и все друг про друга всё знали. Вот он и говорит:
- Пляши Мила, тебе письмо от Сергея.
А до этого дня от него не было писем уже четыре месяца. Ну вот, я сплясала какой-то непонятный танец, схватила письмо и бегом домой. Прижала его к груди, а открыть почему – то боюсь. Потом всё же открыла и прочитала, что Сергей в госпитале в Ташкенте после ранения. Не зная почему, но я поблагодарила Бога за это известие и решила к нему поехать. Вначале меня отговаривали мои родители, но я не только была гордая, но также и решительная. А может это любовь сделало меня такой. Короче я рассчиталась на работе, потому что меня в отпуск не отпускали, и с этим расчётом поехала в Ташкент. Приключения у меня в дороге, конечно же, были, но, слава Богу, всё обошлось благополучно, и я прибыла в Ташкент. Нашла госпиталь, а к Сергею меня не пускают, а же официально не являлась тогда ему родственницей. Какими то, окольными путями через хороший подарок мне удалось проникнуть к нему в палату. Он лежит весь бледный. Меня увидел, в глазах искры зажглись, а потом вдруг говорит:
- Ты что припёрлась сюда? Романтики захотелось?
Я в слёзы, столько всего нахлынуло на меня, и дорога с приключениями, и отговорки родителей, ну, в общем, так мне сильно обидно стало, я ему и говорю:
- А что же ты мне письмо написал, если не ждал меня здесь увидеть.
А он говорит:
- Да потому что был дурак. Но теперь ты Мила езжай назад домой и забудь обо мне.
Ну, я от неожиданности как-то вся смякла, слова никакого не могу сказать. А тут в палату и медицинская сестра зашла, увидела меня и выгнала вон из госпиталя. Короче, села я на лавочку в сквере госпиталя и дала волю слезам. Что дальше делать не знаю, реву как белуга. И в это время по тропинке навстречу мне идёт какой-то старичок с седой бородкой. Остановился и спрашивает:
- Это кто такой плохой посмел так сильно обидеть такое милое создание.
Знаешь Вера, это сегодня после трёх родов я ношу пятьдесят четвёртый размер, а тогда я была стройняшка, носила сорок четвертый. Всегда считала себя привлекательной, а тут любимый человек вначале можно сказать позвал, а когда приехала – выгнал. Короче, я вначале ничего не хотела рассказывать этому старичку. Но он был какой-то особенный, безобидный что ли. В общем, излила я ему душу, а он спокойно всё выслушал и говорит:
- Что ж ты девонька плачешь? Ничего не выяснила и назад?
- Как ничего? – спрашиваю
- Да так. – говорит он
-Да он же меня прогнал?
- Эка невидаль. – говорит он: - Тут через раз солдаты своих родных прогоняют.
- Как это?
- Да вот так, в каком отделении он у тебя лежит, и как его фамилия?
- В хирургическом отделении. А фамилия его Щукин Сергей Валерьевич.
- Давай сделаем с тобой вот что: я пойду всё узнаю про твоего жениха и подробно тебе всё расскажу.
- А вы разве сможете? Вас туда пустят? Вы что здесь работаете?
- Ну, уже не работаю. Но когда необходимо консультирую своих учеников. Вот и сегодня иду для консультации одного сложного ранения. Давай, жди меня здесь.
Осталась на лавочке я одна и думаю: уйти, или остаться? Какая-то серьёзная внутренняя борьба: один голос говорит: бросай всё - ты ему не нужна - езжай домой. А второй, более нежный говорит: подожди, ты же ещё ничего не выяснила, почему Сережа тебя прогнал. В конце концов, я осталась, и дождалась своего нового знакомого. Он пришел и говорит:
- Ну, вот милая Мила. Теперь мне всё понятно, почему твой жених тебя прогоняет.
- Почему? – спрашиваю я.
- Да потому, что любит тебя и не хочет тебя обременять. Видишь ли, у твоего Сергея очень большое и сложное ранение. Собственно говоря, меня оказывается, и вызвали именно по его случаю. Сейчас речь идёт об ампутации обеих ног, и он это как-то узнал. Дело в том, что лечащий врач заметил некоторые изменения в структуре тканей, и увидел, что вместо прогресса после операции, наблюдается значительный регресс. Скажу тебе так: твоему Сергею предстоит ещё одна очень сложная операция.
- Ему отрежут ноги?
- Ампутируют ли ему ноги, ты хочешь спросить? Да, это необходимо, как считают некоторые хирурги. Но вот мне кажется, шанс спасти ноги парню всё же есть. Я посмотрел все снимки и анализы, и думаю, что надо попытаться. У нас был большой консилиум и скажу тебе, что твои слёзы были тем последним аргументом, которые склонили чашу весов в пользу повторной операции для сохранения ног твоему герою.
- Это как?
- Да так, что я рассказал про тебя, и про то, как рушиться ваша будущая семья, потому что твой жених, определённо не хочет связывать тебя молодую и красивую с собой - будущим инвалидом. А если всё пройдёт хорошо и благословенно, то думаю, и он изменит своё решение. Ну, так как, будешь помогать, или поедешь домой?
- А чем я могу помочь?
- Своим присутствием, верой в благополучный исход операции и силой духа.
- Но меня же выгнали из госпиталя?
- Не тревожься, я смогу выписать тебе постоянный пропуск. А теперь иди домой. Приходи завтра с паспортом в регистратуру в восемь и выписывай постоянный пропуск, я уже оставил там твои инициалы. А в отделении, если возникнут проблемы с медперсоналом, скажи, что ты здесь по рекомендации профессора Бурецкого.
- А у меня здесь никого нет, я только сегодня приехала.
- Как нет никого? А как ты приехала? К кому?
- Не знаю. Меня и родители отговаривали, но я как-то вот решилась. Мне дали адрес родственников в Чимкенте, но это же, наверное, далеко?
- Хорошо, давай собирайся, и пойдем ко мне. А к твоим родственникам мы отправимся на выходные после операции. Операция уже назначена на завтра.
Ой, как-то неудобно. Зачем вам такая забота?
- Оставь, свои неудобства. Дай мне возможность сделать ещё одно доброе дело. Скоро мне уж пора собираться туда. Да к тому же в Чимкенте у нас живет сестра жены, так что думаю, моя супруга тоже составит нам компанию в этом путешествии в Чимкент. Но всё это будет на выходных, а пока ещё среда. Так что давай, вставай. Пойдём уже обустраиваться. Небось, с дороги то сильно устала?
Вот так, Вера, Бог и оставил меня в незнакомом городе у практически чужих тогда мне людей. Но всё было просто замечательно. Меня приняли как родную, я смогла отдохнуть, а утром уже была в госпитале. Правда к Сергею тогда меня не пустили, его готовили к операции, но я никуда не ушла и все четыре часа ждала результатов в холле госпиталя. Потом Иван Тимофеевич вышел и сказал, что всё прошло хорошо, Сергея подняли в реанимацию и всё станет ясно только через трое суток. Так что нам можно ехать в Чимкент к моей родне. Я сначала не хотела, но он сказал, что всё, что возможно врачи сделали, и теперь всё будет зависеть от молодого организма Сергея, да, пожалуй, ещё от Бога. Да, так он и сказал, посмотрев очень серьёзно на меня поверх своих очков в роговой оправе.
- И что Мила, ты стала верующей тогда?
- Нет, Вера, мне понадобилось еще целых десять лет, чтобы действительно прийти к Богу. Ну, наверное, мы уже заболтались. Если будет интересно остальное, как-нибудь в другой раз тебе расскажу. А почему ты теперь интересуешься вопросами веры?
- Понимаешь Мила, мне, наверное, уже скоро придется умирать…
- Да ты что? Мы же с тобой практически ровесницы.
- Да, это так. Но у меня недавно выявили опухоль головного мозга. Всё очень плохо и сложно, и мне не дают никаких гарантий, что после операции будет выздоровление. Собственно, вопрос по операции будет решаться в ближайшие дни. Вот я и зашла, может быть в последний раз в своей оставшейся жизни полюбоваться этими ясными днями поздней осени, а тут и тебя встретила.
- Вера, ну что ты? Перестань паниковать! Бог может всё исправить, да и медицина сегодня далеко вперёд продвинулась.
- Мила, ну ты говоришь точь-в-точь, как Семён.
- Вот и правильно. Нечего тебе себя раньше времени хоронить. Да, кстати, сегодня у нас молитвенное собрание, пойдём со мной помолимся о твоей проблеме.
- Нет Мила спасибо, я не смогу, столько ещё дел нужно переделать. Если можно, то ты сама помолись там за меня.
- Хорошо, обязательно.
Поговорив ещё немного о своих особенных детях, они расстались, и Вера вернулась домой к своим домашним хлопотам.
Боль пронзила внезапно. На этот раз Вера не потеряла сознание, но словно одеревенела, и не могла какое - то время даже пошевелиться.
- Это что со мной происходит? – пронеслось у неё в голове.
Приступ боли прошел также внезапно, как и появился, и она снова смогла продолжать уборку. Однако, вскоре испарина выступила на лбу, и ноги отяжелели. С трудом она смогла дойти до кресла и набрала по телефону номер Семёна:
- Сёма, ты сможешь сегодня забрать Стефанию?
- А что случилось? Тебе опять плохо?
- Ну, не то чтобы плохо, но какая-то сильная слабость. Если не сможешь, то я сама поеду за ней.
- Отдыхай дорогая, я всё решу и заберу Стешу.
На следующее утро всё семейство Прохоровых вышли из дома вместе, они завезли вначале Лену в детский сад, затем Стефанию в центр дневного пребывания, и отправились в Федеральный центр по вопросу назначения операции. Там их ждал неожиданный сюрприз…
Подав направление в регистратуру, и получив талон к онкологу, им пришлось около трёх часов ожидать своей очереди. Здесь были и молодые, и старые, но самое страшное было то, что здесь были даже дети. На некоторых из них невозможно было смотреть без слез: худенькие обтянутые кожей живые скелетики, совершенно без волос, в защитных масках, в сопровождении своих мам, у которых Вера смогла прочитать особенную грусть в глазах. Но все эти ожидания были только первым испытанием. Молодой врач, который их принимал, очень быстро просмотрев результаты анализов Веры, произнёс холодным и равнодушным тоном:
- Ваши анализы очень плохие. Операцию делать нецелесообразно. Необходимо вначале пройти курс химиотерапии.
- Простите, - сказала Вера, - Но, доктор, который меня сюда направил, говорил, что операцию нужно делать срочно в ближайшее время.
- Понимаете ли, данная операция очень сложная. Боюсь, что в нашем центре мы ничем вам не сможем помочь.
- Как это вы не сможете помочь? - начинал закипать Семён. Вы же Федеральный центр и нас к вам направили.
- Успокойтесь, не нужно так волноваться. Давайте вначале пройдём курс химиотерапии, а затем вновь вернёмся к вопросу об операции. Это просто необходимо сделать. И потом бывают случаи, когда после химиотерапии опухоль уменьшается. Поймите, сейчас чтобы понять, какая это опухоль, необходима трепанация, а это нецелесообразно делать только для обследования. Обычно, сразу делают и операцию и берут для анализов материалы самой опухоли.
- Так и делайте всё это.
- Нет, во-первых, ваши анализы очень плохие и нужно вначале подлечиться, подготовиться к такой сложной операции.
- А, что, во-вторых? - спросил Семен
- А во-вторых, такие операции делаются по Федеральным квотам, и, к сожалению, на этот год все они выбраны.
- Нет, нет, но как же такое возможно?
- Разве вы не видите, какие очереди к нам? Не отчаивайтесь, мы вас поставим в особую группу очереди, сделаем запрос в Москву, и думаю, что в следующем году сможем приступать и к оперативному вмешательству. А пока, приступим к консервативному лечению и сделаем так: я выписываю вам направление в стационар нашего центра, полежите две недели в отделении гематологии – подлечите кровь, а затем приступим к химиотерапии.
- Это поможет? – спросила Вера.
- Это точно нужно делать, будет операция или нет – ответил врач.
- Спасибо, мы завтра приедем.
Взяв все бумаги, Семён с Верой спустились в фойе.
- Ну, и как тебе, наша продвинутая медицина – усмехнулась Вера.
- Ты знаешь, я, конечно, обескуражен, и всё по-другому себе представлял. Ну, ничего, я попробую подключить все свои связи, чтобы нам добиться операции. И если здесь в Барнауле этого нельзя сделать сейчас, видите ли, у них закончились квоты, то думаю, что мы с тобой дойдем и до Москвы. Это же просто возмутительно, у нас двое маленьких детей. По телевизору только и говорят, что нужно помогать семьям, а что на самом деле? В чём конкретном сегодня выражается их помощь? Немного полежите, немного подлечитесь, может быть в следующем году, и получите эту квоту? А если мы её не получим? Нет, нужно всё брать в свои руки, срочно поднимать все связи. Кажется, у моего босса в Москве в министерстве здравоохранения кто-то есть. Не бойся милая, мы прорвёмся!
- Куда?
- На операцию!
- Главное, чтобы это мне помогло. Так хочется жить! Да и куда вы без меня?
- Мы без тебя никуда. Так что отбрасываем все плохие мысли и давай поедим к нашим родителям. Нужно всё им рассказать и договориться насчёт детей.
- Да, поехали.
Последующие два месяца превратились для Веры в череду испытаний и отчаяния. Вначале, после того как она пробыла в отделении гематологии, её состояние улучшилось. Но, затем, после курса химиотерапии, она просто катастрофически сдала. Постоянное головокружение, рвота, общее недомогание и слабость не позволяли ей даже выйти на улицу. Она похудела на 10 кг.
Все заботы по дому родные распределили между собой. Семён продолжал работать и что-то постоянно выбивал, встречался, звонил, писал, зависал в интернете. Он искал выходы на Москву, и кажется это ему удалось. Родители по очереди приходили к ним домой, и занимались с детьми, готовили для них, гуляли, уводили и приводили их с занятий, пытались как-то отвлечь Веру от плохих мыслей, и помочь ей преодолеть депрессию, которая вдруг свалилась на неё.
- Зачем всё это мне? За что всё это мне? Лучше вот сейчас лечь и умереть. Сколько можно бороться, кажется всё напрасно, ничего не помогает, боли только усиливаются. Вера стала про себя молиться. Она, не знала, как правильно это делать, но каким-то внутренним чувством уже понимала, что если ей кто и поможет, то это будет только Бог. Родители не спорили, но сами к этому стремлению Веры относились как к прихоти больного человека. Пусть тешит себя молитвами, если ей это помогает. Семён же, напротив, всячески поддерживал Веру, и когда она вдруг попросила его позвать к ним в гости семью Щукиных, нисколько не удивился, но спросил:
- А тебе не будет трудно?
- Нет, я справлюсь. Мне кажется, нам стоит послушать их. Посмотри у них такая же проблема с ребёнком, но они всегда спокойны.
- А мы разве нет?
- Нет, Семён, у меня в душе постоянно штормит. То всё хорошо, а то такое отчаяние, что и жить не хочется. Тут на днях увидела дурацкую рекламу шоколадки. Там была фраза: «всего лишь тридцать пять». И эта фраза просто застряла у меня в голове – мне ведь тоже всего тридцать пять, а жизнь заканчивается. Что я успела?
- Милая, перестань. Мы всё преодолеем. Выбрось всё из головы. Я нашел выход на Москву, завтра буду посылать туда все бумаги.
- Понимаешь Семён, я тебе уже рассказывала про то страшное тёмное существо. Оно не оставляет меня, и только когда я молюсь, оно исчезает. Но, наверное, я плохо молюсь, потому что оно часто возвращается, это меня очень страшит, я не могу тебе всего передать словами, но теперь я определенно знаю, что есть ещё другой мир, в котором есть Бог и есть это страшное существо, которое сильнее меня, но оно боится Бога. Поэтому я хочу больше узнать о Боге, о вере. И знаешь Семён, я теперь уверена в том, что если кто мне и поможет в этой жуткой болезни, то это будет только Бог.
- Что ты Вера? А как же операция?
- Я не отказываюсь от операции, но понимаешь, мне нужно избавление не только от боли, у меня теперь очень болит душа. Я хочу больше узнать о вере, о Боге. И поэтому я прошу тебя организовать встречу с семьёй Щукиных. Мне кажется, они знают о Боге очень много и помогут мне в вопросах веры.
- Хорошо дорогая. Если это так важно для тебя, то приглашу их к нам в гости на эти выходные.
Пастор Василий Данилович пришел на молитвенное собрание за сорок минут. К его удивлению его ждала сестра Мила.
- Василий Данилович, у меня к вам очень важный разговор.
- Да, я слушаю тебя Мила.
- Помните, я заявляла нужду о своей знакомой.
- Это по вопросу обследования?
- Да, это Вера Прохорова. Мы практически ровесники, и нас схожая ситуация, в наших семьях мы воспитываем своих особенных детей.
- Да, я помню эту нужду. Мы все молились за её обследование и, если Богу угодно за её выздоровление. Что-то случилось?
- Нет, слава Богу, пока всё в норме. Вера прошла обследование, но операцию ей пока не делают, там проблема в квотах. Её муж Семён занимается этим вопросом.
- Ты хочешь, чтобы мы сегодня помолились за то, чтобы эта операция состоялась?
- Да, конечно. Но не только это. На днях Семён пригласил всю нашу семью к ним в гости.
- Это очень хорошо, что тебя смущает?
- Понимаете, Василий Данилович, раньше, когда я пыталась им что-либо рассказать о Боге, они не хотели воспринимать. Но недавно я разговаривала с Милой, и она очень серьёзно интересуется духовными вопросами.
- Слава Богу!
- Да, конечно. Но я боюсь, вдруг скажу что-то не так. Может быть, вы сможете вместе с нами пойти?
- Дорогая Мила, не смущайся, помолитесь и идите своей семьёй. Думаю, что мне идти вместе с вами не нужно, меня же не приглашали. И потом у вас есть общие темы для разговора, вы уже продолжительное время знакомы. Не стоит на этом этапе подключать в ваши доверительные беседы незнакомого человека.
- Ну, вы же пастор. Разве вы не должны идти к больным?
- Конечно, должен и обязан идти, но идти к тем, кто призывает. Ты в вашей домашней беседе можешь пригласить их в наше собрание и сказать, что все мы молимся за их проблему. Если они захотят встречи и пригласят меня, то я, конечно же, приду. Давай помолимся, чтобы назначенная встреча состоялась, и Бог дал тебе нужные слова, чтобы помочь в духовных поисках твоей знакомой.
В субботу с раннего утра Мила хлопотала у плиты. Она готовила свой фирменный пирог. Ей было очень приятно, что за два года их общего знакомства, Вера впервые пригласила их в гости. Она понимала, что это не просто поход в гости, их последний разговор с Верой не выходил у неё из головы. Ей было очень жаль, что Вера заболела так серьёзно. В последние два месяца она не приезжала в центр дневного пребывания для инвалидов, а Стефанию забирал или её муж Семён, или её мама Антонина Степановна.
- Сергей, как думаешь, стоит ли украшать пирог нашими цукатами?
- Конечно, Мила, это же твоё фирменное. Я уверен, что, попробовав, и Вера, и Семён, будут упрашивать дать им твой рецепт этого чуда. А когда узнают, что сверхвкусные цукаты приготовлены из обычных кабачков и тыквы, то просто упадут от восхищения в обморок.
- Нет, не может быть! Ты всё преувеличиваешь. У меня самый обычный пирог. Правда рецепт я взяла у своей бабушки. Вот если бы ты попробовал её пирог, который она готовила в моём замечательном детстве в Казахстане, то понял бы, что мой – только жалкое подобие того кулинарного чуда.
- Не знаю, не знаю. Для меня твои пироги в сто раз превосходят магазинные. Так что не бойся. В гости мы идём весьма подготовленными с кулинарной стороны. Но как ты думаешь, можем ли мы подарить им Библию?
- Не знаю, может быть всю Библию пока не стоит им предлагать. Хотя, Вера очень много спрашивала меня о вере, о том, как я пришла к Богу. Давай, для начала, возьмем Новый Завет и детский календарь, предложим, а там посмотрим. Знаешь, я, почему-то очень волнуюсь. Вдруг это единственный наш шанс сказать им те важные слова, которые помогут им прийти к вере, к вечности?
- Да, это звучит: сказать Вере важные слова о вере!
- Да ну тебя! Подумай лучше, что ты будешь говорить Семёну?
- Как написано? Не заботьтесь, что вам говорить. Бог поможет нам сказать то, что нужно им для спасения. Другое дело, примут ли они эти слова?
- А ты вспомни нас. Сколько всего нужно было нам пережить, чтобы уверовать.
- Да, слава Богу! Всё уже позади, все эти поиски истины, Бога, веры, правды и справедливости.
- Да, слава Богу! Давай начинай собирать детей.
Мягкий снег пушистыми хлопьями непрестанно падал на землю, укрывая все её несовершенства.
- Семён посмотри, какая красотища! - подозвала мужа к окну Вера.
- Да, это просто восхитительно! Жаль, что тебе в нынешнем состоянии нельзя сильно переохлаждаться. А то бы закатились в бор на лыжную базу и весь день барахтались бы в этом пушистом снегу, как раньше.
- Ой, Семён, когда всё это было? Последние два года мы забыли с тобой и о лыжах, и о прогулках в лесу.
- Прости дорогая, совсем заработался. Ты же знаешь. Вот закончу дела с новой квартирой, сделаем тебе операцию, и на следующий год точно все выходные будем проводить в лесу. Хватит работать и день и ночь. Отдых семье тоже нужен!
- Давай Семён, пропылесось ковёр, сегодня же у нас гости.
- Да, конечно.
В назначенный час мелодичной трелью прозвучал входной звонок, и званые гости оказались в тесной прихожей стандартной хрущёвки.
Все были немного возбуждены и волновались. Но вскоре дети, познакомившись друг с другом, завели свои игры, и атмосфера некоторой напряжённости исчезла.
- Какая у тебя хорошая помощница! - похвалила Вера старшую дочь Милы и Сергея.
- Да, Света очень мне помогает и по дому, и с Антоном, и с младшим Эдуардом.
- Я и смотрю, что и Стефания, совсем не плачет, а тоже включилась в их игры.
- Дети быстро находят общий язык, вот мы принесли к чаю свой фирменный пирог.
- Да, давайте пить чай.
С большим трудом взрослые вначале уместили в тесной кухне всех ребятишек, затем и сами попробовали взаимное угощение. Стол просто ломился от вкуснятины. Вера приготовила и греческий салат, и зажарила курицу в духовке. Нахваливая кулинарные изыски, друг друга они всё не могли перейти к тому важному, для чего собственно и затеяна была эта встреча.
- Знаешь, что Сергей. Мне кажется, папам вместе с детьми стоит сходить на стадион. Сегодня же такая чудесная погода!
- Да, да, Семён, давайте собирайтесь, нам тут с Милой нужно кое о чём поговорить – поддержала инициативу Вера.
Ребятишек не пришлось долго упрашивать, все углы квартиры они уже совместно обследовали и их энергия, и шалости явно уже не помещались в эти скромные восемнадцать метров. Когда входная дверь за ними закрылась, Вера с Милой вернулись на кухню.
- Мила я многое думаю в последнее время о смерти. Мне страшно.
- Вера, не бойся! Смерть - последний враг человека, но его можно победить. Вера в Бога и Господа Иисуса Христа, позволяет нам преодолевать этого врага.
- Мила, а помнишь, ты начинала мне рассказывать, как ты уверовала?
- Да, конечно. Для меня это самые большие переживания.
- Продолжи, пожалуйста.
- А на чём мы тогда остановились?
- Ну, ты поехала в Чимкент к родне, а Сергею сделали операцию. Теперь, я вижу, что всё у вас состоялось, но интересны подробности.
- Да, тогда, когда мы с профессором Иваном Тимофеевичем поехали к моей родне в Чимкент, нас сопровождала его жена Нина Васильевна. Она, как оказалось уже долгие годы была верующей. Её история обращения тоже очень интересная. Когда они с Иваном Тимофеевичем после окончания Свердловского мединститута по направлению попали в Ташкент, то в течении семи лет у них рождались и умирали маленькие дети: первый умер, когда ему было два месяца, второй умер, не дожив до года каких-то семь дней, а третья рождённая дочка умерла в двухлетнем возрасте. К сожалению, они не смогли никого спасти, у всех была онкология.
Как мне потом рассказывала Нина Васильевна, это связано, наверное, скорее всего с тем, что всю свою молодость до поступления в институт она жила в Семипалатинске, как раз в то время, когда постоянно испытывали ядерные заряды. Она рассказывала, что их дом постоянно подтрясывало, и они вперёд официальных сообщений по телевизору знали, что проведёно очередное ядерное испытание. Но уехать они не могли, денег на переезд не было.
В общем, когда она закончила десятилетку, то она уехала, поступила в Свердловске в мединститут. Там она познакомилась со своим будущим мужем Иваном, а в друзьях у Ивана был друг Глеб, который был баптистом. Он пытался им с Иваном что-то рассказывать о Боге. Приглашал их на собрания, но они не хотели его слушать, и, хотя его уважали, но считали, что он немного не в себе, какой-то слишком фанатичный. Ну, например, уже на последнем курсе в мединституте нужно было ко всему прочему сдавать научный атеизм. Так вот этот Глеб отказался сдавать этот экзамен. Учился он на отлично, поэтому все годы учёбы декан закрывал глаза на то, что он не в комсомоле, но когда он отказался от сдачи этого экзамена, то его вызвали так сказать «на ковёр». Там был парторг института, который и поставил вопрос ребром: или вы товарищ декан отчисляете этого баптиста Глеба Матвейчука, или я докладываю в обком и другие органы, что вы покрываете сектанта. Сама понимаешь, что в те годы выбор декана был очевидный. Так вот этот Глеб, прощаясь с Иваном и Ниной, сказал им, что верит в то, что и они уверуют в Иисуса, и что он будет о них молиться.
Когда уже умерла дочь, то Нина Васильевна была в жуткой депрессии, и она решила, что ей уже незачем жить на этой земле, и поехала на вокзал бросится под поезд. В тот момент, когда к платформе подходил поезд она шагнула навстречу своей смерти, но в тот же самый момент чья-то крепкая рука ухватила её за плащ и оттащила от надвигающегося состава. Каково же было удивление обоих участников этого инцидента: напротив, Нины стоял Глеб. Как оказалось, он прибыл в Ташкент в командировку, случайно оказался рядом и спас её. Они проговорили несколько часов, и Нина Васильевна всё без утайки ему рассказала. Там же они вместе молились, и она просила прощение у Бога. На прощание Глеб дал ей адрес местной баптистской церкви и сказал, что для Бога нет ничего невозможного, и у них с Иваном ещё будут здоровые дети. Так и произошло в дальнейшем: они родили и воспитали ещё двух сыновей, которые тоже пошли по родительской стезе и стали врачами. С тех самых пор Нина Васильевна стала верующим человеком, а Иван Тимофеевич пришел к Богу много позже, в тот год, когда я встретила его в сквере госпиталя, он принял святое водное крещение.
Так вот, когда мы приехали в Чимкент, то оказалось, что моя тётя тоже ходит в церковь к баптистам, и в воскресенье все мы отправились на служение. Там заявили нужду о выздоровлении Сергея, и в понедельник вернулись в Ташкент.
Всё, слава Богу, пошло хорошо, я ночевала в доме Ивана Тимофеевича и Нины Васильевны, а целые дни проводила вместе с Сергеем, ухаживала за ним. О нас даже был снят сюжет на Республиканском телевидении, о том, что любовь помогает спасать безнадёжных. В то время в госпиталь приезжал генерал для награждения солдат и офицеров. Награду получил и мой Сергей, и когда генерал узнал о нашей истории и о желании пожениться, то отдал распоряжение, и нас расписали прямо там, в госпитале. Так что через два месяца мы возвращались в родной Казахстан уже мужем и женой.
- И ты уже стала верующей?
- Нет, Вера, к сожалению, нет. Я, конечно, была благодарна этим добрым людям за всё: и за поддержку, и за операцию, и за домашний уют и молитвы, но сама как-то закрутилась по жизни: через год родилась первая дочь, потом этот развал Союза. Предприятие, на котором мы с Сергеем работали, закрыли, кругом была разруха. Воины-интернационалисты из героев превратились в наемников, ну и т.д. Да ты и сама помнишь те девяностые годы.
- Да, Мила, нам тоже с Семёном было не легко. Помогало только то, что обои родители были рядом, и помогали нам.
- Ну, а нам на родителей не приходилось рассчитывать, они вскоре, после развала Союза, переехали в Россию: одни сюда в Барнаул, а другие в Саратов. Так вот мы с Сергеем и крутились в челночном бизнесе: мотались на границу с Китаем за всякими шмотками, и продавали их на Алма-атинской ярмарке. Не до Бога нам было, хотя, когда я самостоятельно ездила на границу, то всегда брала с собой Евангелие и как могла, молилась, но в церковь не ходила, не в православную, ни к баптистам, хотя соседи-баптисты продолжали жить с нами рядом и всегда приглашали нас на служения. Вот так мы самостоятельно и жили в Казахстане, стали средними предпринимателями. Уже не нужны были никому наши дипломы, но зато эта базарная работа позволила нам скопить достаточно денег для переезда в Россию, потому что оставаться в Казахстане было бесперспективно и для нас, и для детей. У нас к тому времени уже родился второй ребёнок - Антон, правда, то, что он особенный мы узнали только к трём годам, когда уже жили в Барнауле.
- Мила, а что стало тем поворотным моментом, когда ты всё же решилась пойти в церковь?
- Знаешь Вера, по приезду сюда в Барнаул мы достаточно быстро купили хорошую трёхкомнатную квартиру, рядом с родителями Сергея. Мы продолжали заниматься торговлей, и вроде бы у нас уже всё было хорошо: и деньги, и жильё, и родители мужа рядом, но какая-то внутренняя пустота изматывала нас. И вот в один из дней, когда мы возвращались с Оптового рынка на трамвае, к нам подошла одна старушка и подарила брошюрку. Мы взяли из чувства вежливости, и дома её прочитали. Там поднимался вопрос греховности человека и вопрос его спасения через Иисуса Христа. В той брошюре на задней стороне был проштампован адрес где собиралась церковь. Первым туда, в воскресенье, пошел Сергей, что было для меня весьма удивительно.
Но он стал ходить туда каждое воскресенье, а я ходила торговать на базар, мы же не могли оставлять оплаченное место в палатке.
Потом через месяц он пришёл весь светиться. Говорит мне:
- Я покаялся, принял Иисуса Христа.
- Меня это изумило, ведь его родители, убеждённые коммунисты и атеисты. Мои-то хоть родители были более-менее терпимы к вере, а моля бабушка, так та всегда считала себя православной. И это обстоятельство сильно меня озадачило. Я думаю:
- Как же так, я практически с детства росла с верующими, у меня в родне кто-то там считает себя верующим. Да и тогда в Ташкенте Бог меня свёл с такими добрыми и верующими людьми, а я так и не выполнила своих обещаний. Потому что когда после операции я ждала результатов, то вечерами вместе с Иваном Тимофеевичем и Ниной Васильевной склоняла колени в молитве. Правда молились они, а я говорила «аминь», но внутри себя решила, что если Бог сохранит Сергею ноги, то я буду Ему служить. И что получилось? Бог всё сделал, о чём я просила, а я как-то закрутилась в своей жизни: то свадьба, то роды, то бизнес. Стыдно мне очень стало, что муж вперёд меня идёт к Богу.
Муж постоянно стал приносить какие-то брошюры, и я тоже их читала. Главным было то, что наши взаимоотношения улучшились. До его уверования за десять лет в браке у нас начались разногласия. Мне казалось, что он мало уделяет мне времени, а постоянно его ругала, он замыкался, и бывало, по три дня мы не разговаривали. А тут, моего Сергея как подменили. Он стал всегда в добром расположении духа, и на мои едкие порой замечания очень мягко реагировал. Вот этой своей добротой он и победил меня. А когда я впервые пришла в нашу церковь, то и сама тут же покаялась. Как-то так само вышло, Василий Данилович как раз проповедовал, что не нужно откладывать решение на потом, потому что в Писании нет такого понятия, а наоборот Бог призывает всех людей повсюду покаяться: ныне день благоприятный, ныне день спасения.
Вот так покаялась и я, и мы через полгода летом вместе с мужем принимали крещение.
- Да, Мила. Как здорово что Бог помог вам. Может быть, и мне он поможет?
- Вера, конечно же, поможет! Верь в это, для Бога нет ничего невозможного! Ты можешь приехать к нам в церковь, о тебе уже все знают и молятся за твоё здоровье.
- Да, спасибо Мила, как только немного окрепну то обязательно приеду к вам. Я чувствую, что это необходимо сделать. А скажи, вот на меня в последнее время что-то ужасное нападает, я даже не могу тебе объяснить, как. Но это очень страшно. Я молюсь своими словами, и оно уходит, а потом вдруг опять всё повторяется. Почему это так? Может быть я неправильно молюсь. Можешь ты мне написать правильную молитву?
- Вера, ты всё делаешь правильно. То, что ты уже молишься своими словами очень важно. Многие, наоборот, начинают свою духовную жизнь с красивых и правильных молитв особенных святых. Но эти красивые молитвы святых не отражают чувств самих молящихся, и не приносят им большой пользы. Мы верим, что Бог - наш Отец, подаривший нам для нашего спасения Своего Единородного Сына, который пролил свою кровь за всех нас. И теперь мы имеем право через Иисуса Христа приходить к Богу очень просто, как своему отцу. Он всегда слышит нас, и думаю, Ему не так важна форма молитвы-обращения человека, как её суть-необходимость человека взывать к Нему, Его славить, благодарить, или просить о чём-либо. Вспомни первые слова твоих ребятишек, обращенных к тебе. Разве они были правильными? Но ты их слышала и понимала даже тогда, когда никто из окружающих их понять не мог. Это было потому, что дети были твои и ты их бесконечно любишь. Также и Бог любит всех нас бесконечно и понимает, и принимает все наши несовершенные детские молитвы.
- Мила, как здорово, что вы пришли к нам. У меня просто лёгкость какая-то.
- Спасибо что ты пригласила нас, думаю, что и Сергей с Семёном непременно поговорят о Боге и о вере.
В прихожей раздался звонок. Это возвратились с прогулки дети с мужьями. Они все вместе ещё некоторое время побыли дома, и, обменявшись телефонами, новые друзья расстались. Семён с Верой обещали быть в церкви, как только смогут по физическому состоянию Веры.
В понедельник вернулся ответ на запрос о выделении квоты на операцию. Из него следовало, что плановое выделение квот для Алтайского края будет проведено не позднее второго квартала 2014 года. Кроме того, имелось замечание, что если операция жизненно необходима и целесообразна, то возможно выделение квоты чуть ранее этого срока, в кредит, при условии положительного заключения, подписанного главным онкологом Алтайского края.
- Ну, вот, что я тебе говорил? – радостно и возбуждённо поделился этой новостью Семён.
- Да, но у нас пока нет этого заключения, - ответила Вера.
- Ну, это дело одного дня, - не отступал Семён.
- Что ж, давай попробуем.
Однако на деле, получение этого заключения затянулось. Вначале, когда Семён приехал в Федеральный центр, оказалось, что главный онколог края на симпозиуме за границей. Ждать его возвращения пришлось две недели. Затем, когда он вернулся, записаться на приём к нему было невозможно, он постоянно куда-то уезжал, проводил совещания в Крайздраве, и даже участвовал в местных выборах. Семёну понадобилось всё своё умение, чтобы узнать точно дату, время, и место очередного совещания, где будет этот большой специалист. Когда он прибыл к окончанию совещания, то смог зайти в общественную приёмную, порываясь зайти и в сам кабинет.
- Вы куда, молодой человек? Вам назначено? – резко остановила его секретарь, преграждая собой путь.
- Понимаете, я уже четвёртую неделю пытаюсь попасть на приём к Виктору Павловичу.
- Нет, нет, Вам туда нельзя. У Виктора Павловича через двадцать минут новое совещание.
- Поймите у меня вопрос жизни и смерти. Нам очень необходимо попасть к нему на приём, моя молодая жена очень больна и ей требуется выделение квоты на операцию.
- Я всё понимаю, здесь у всех жизненные вопросы.
- Посмотрите, у меня с собой все обследования, но без его резолюции мы не можем двигаться дальше.
- Хорошо, я сейчас доложу о вас, подождите.
Дверь поглотила секретаря, и Семён в нетерпении стал готовить бумаги. Руки как-то суетливо задвигались, и он выронил всё на пол. Быстро собрал упавшее, отсортировал, и стал ожидать. Ждать пришлось минут семь. Дверь неслышно отворилась, и секретарь сказала:
- Входите, у вас пять минут.
Семён двинулся вперёд, поправляя в который раз имеющиеся бумаги, снимки и анализы.
- Виктор Павлович, спасибо, что приняли вне очереди у нас жизненно важный вопрос. Нам нужна Ваша резолюция для получения квоты на операцию в кредит.
- Хорошо молодой человек, давайте посмотрим. Я не могу просто так поставить свою резолюцию. Я вижу у вас достаточно много бумаг, мне нужно будет определённое время их изучить. Кроме того, на следующей недели мне нужно вновь ехать на симпозиум в Китай.
- Что же нам делать?
- Давайте с вами решим так. Я просмотрю все ваши бумаги, и если всё меня устроит, то в следующий понедельник я оставлю их у секретаря со своей визой. Если же мне потребуются какие-то уточнения, то я поручу своему заместителю связаться с Вами не позднее этого четверга.
Домой Семён летел как на крыльях, он был на финишной прямой, и не сомневался, что через несколько дней они получат долгожданную квоту, а там операция, выздоровление и всё, всё самое лучшее. Нет, он не мог просто так сдаться перед этой ужасной реальностью – угрозы потери самого любимого человека.
Реальность же оказалась несколько иной. На протяжении оставшейся недели никто с ним по телефону не связался, а в понедельник Семён не смог получить бумаги у секретаря, так как она сказала, что они всё же были переданы заместителю Виктора Павловича. Это означало только одно, что долгожданного утверждение на выделение квоты не получено. За разъяснением этого Семён отравился в центр к заму Виктора Павловича – Павлу Генриховичу. Вначале тот просто не хотел его принимать, ссылаясь на занятость. И действительно к нему в кабинет постоянно кто-то входил, и торопливой дрелью время от времени звенел в его кабинете телефон. В затишья же, когда Семёну казалось, что можно войти, путь к желаемой двери ему преграждала верный секретарь Павла Генриховича – Оксана Михайловна. Женщина она была средних лет, и почти привлекательная, если бы не её чрезмерный бюст (которым, впрочем, она несомненно гордилась, выставляя его вперёд. Ведь год назад она сделала успешную коррекцию своей увядающей груди, придав ей некоторую, как ей казалось эксклюзивность увеличением её на два размера). Этим своим оружием она героически держала оборону, впрочем, конечно и за словом в карман ей не приходилось лезть. Она очень жёстко осадила Семёна, преграждая в очередной раз его попытку проникнуть в кабинет.
- Куда вы прёте, молодой человек? Я же вам русским языком всё объяснила. Сегодня не приёмный день!
- А завтра? – в слабой надежде проговорил Семён.
- Что завтра?
- Я о приёме, у меня вопрос жизни и смерти.
- Тут у всех такие вопросы!
- Нет, у меня действительно очень важный вопрос по квоте на операцию.
- Квоты на операцию выделяет Крайздрав, так что вам не к нам.
- Да откуда вы это знаете?
- Я на своём месте и всё, что касается моей работы знаю точно! – жестко посмотрев в глаза Семёну ответила Оксана Михайловна (в глубине души она была крайне возмущена тем, что этот настойчивый приятный молодой мужчина битый час, добивающийся аудиенции у Павла Генриховича, никак не реагирует на неё и её, несомненно привлекательную внешность).
Словно прочитав в её глазах это желание быть обожаемой всеми, Семён проговорил те слова, которые открыли ему путь в этот заветный кабинет.
- Ну, не можете же вы такая умная, красивая и счастливая, не пропустить меня столь глупого и несчастного. К тому же сам Виктор Павлович сказал мне что все необходимые бумаги будут у его зама.
Может быть столь долгожданный и запоздалый комплимент, а может быть упоминание большого босса, сделали своё дело, и Оксана Михайловна, поправив свою безупречную юбку вплыла в кабинет. Ждать пришлось несколько минут, которые для Семёна показались вечностью. Он уже был практически на взводе, всё шло как-то совсем не так, как он это себе представлял. Но самое худшее ожидало его, как оказалось, впереди…
Когда он вошёл, то увидел сухощавого врача средних лет в безукоризненно белоснежном халате, сидящего за массивным столом с аккуратно разложенными по стопкам бумагам. Здесь чувствовался во всём порядок и Семён с надеждой спросил:
- Вы получили от Виктора Павловича наши документы по выделению квоты?
- Какой квоты? Все квоты на этот год уже закончились!
- Да-да я это знаю. Но мы обращались в Москву, в министерство здравоохранения и нам сказали, что мы можем рассчитывать на получение квоты в кредит при положительном заключении от главного онколога края.
- Я не главный онколог, я его заместитель. Это не в моей компетенции. – ответил Павел Генрихович, всем своим видом давая понять Семёну, что аудиенция закончилась.
- Подождите, но как же так? Ведь Виктор Павлович обещал всё посмотреть и подписать, если у него не будет вопросов?
- Что-же вы хотите от меня? Получайте согласование у него.
- Да, но его нет в городе, и он сказал мне, что всё передаст вам. А там все наши обращения, анализы, снимки.
- Постойте, так вы по поводу операции для Прохоровой Веры Григорьевны?
- Ну, да, а я разве не сказал, извините доктор.
Павел Генрихович немного что-то поискал у себя на столе, и вынув пакет необходимых бумаг, положил его перед собой. Лицо его несколько изменилось, и он, отводя глаза в сторону, проговорил:
- Видите ли те ли молодой человек…— он нервно поправил свой галстук- квоты не будет.
- Как не будет7- ужаснулся Семён, - но мы же собрали все необходимые анализы, прошли лечение и курс химиотерапии, нам из Москвы обещали выделение этой дополнительной квоты.
- Выделение дополнительной квоты в кредит, возможно только при положительном заключении специалистов.
- Ну, так за этим я к вам и пришёл. Подпишите бумаги и дело с концом.
- Вот тут-то и заковырка.
- Что вы имеет в виду?
- Не Виктор Павлович ни я, и никакой другой квалифицированный специалист после изучения ваших анализов, не будет ставить свою подпись на выделение данной квоты. Это нецелесообразно.
- Как вы смеете так говорить! – почти закричал Семён, повышая свой голос (он уже не вполне контролировал себя)
- Да, вот так и смею. Лучше сделать операцию, которая может спасти чью–то жизнь, чем потратить понапрасну столь значительные ресурсы.
- А как же клятва Гиппократа? - не сдавался Семён.
- Что вы можете знать об этом? – уставшим голосом произнёс Павел Генрихович.
- Я ничего не хочу знать. Вернее, нет, я хочу знать почему нам отказывают в столь необходимой операции?!!
- Да услышьте вы меня наконец! Ваша жена умирает и уже никакая операция ей не поможет. Всё происходит слишком стремительно, и обнаруженная опухоль дала значительные метастазы по всему мозгу. Боюсь, что ей уже осталось совсем немного.
- Ну почему же нельзя попробовать?
- Пробуйте в других местах, нам всё вашем случае увы ясно.
- Я буду жаловаться на вас в Крайздрав! - закричал, уже не сдерживая себя Семён.
- Да, хоть в Москву! - перейдя тоже на крик, сорвался Павел Генрихович.
В дверь кабинета всунулась голова верного секретаря, привлечённая столь жарким диалогом в кабинете босса.
- Что же мне делать? – забирая бумаги, немного более спокойным и вопросительным тоном произнёс Семён, обращаясь ко всем и ни к кому, в частности. Павел Генрихович, ещё не отошедший от столь жаркой дискуссии, в запальчивости произнёс:
- Готовьте лопату. Смиритесь, в вашем случае чуда не будет!
- И это говорите мне вы? И после этих слов вы считаете себя врачом? Ноги моей больше у вас не будет! - с такими словами Семён выбежал из кабинета. Сердце стучало как молот, ноги несли его куда-то в лес, и только пройдя пару километров по лесной дороги, он вспомнил, что приехал в центр на машине. Зимний лес глядел на него холодно и неприветливо, но более холодней и горче было на его душе. Он поднял глаза свои к небу и безутешно заплакал:
- Боже за что ты забираешь у меня жену?
Ответа не последовало, и он усталый и весь разбитый добрёл до своей машины. Жизнь всё же для него пока продолжалась, и нужно было спешить забрать из интерната Стефанию.
Антонина Степановна, приготовив куриный суп позвала на кухню Веру.
- Вера иди покушай, всё как ты любишь.
-Да, спасибо мама, сейчас приду.
В последнее время Вера совсем ослабела, к нечастым обморокам добавились жуткие боли в суставах и постоянная рвота. Впрочем, к последнему она уже почти привыкла после курса химиотерапии. Сегодня она ждала Семёна с результатами по квоте, но что-то ей внутри подсказывало что всё напрасно. Она вдруг поняла, что смерть — это реальность от которой ей уже не убежать, как не стремись.
- Как жаль! – пронеслось у неё в голове., - Что я видела в жизни? Бог, но разве это справедливо? – возопила она.
В тот же час — это тёмное существо вновь навалилось на неё, подвигая её к открытому окну в спальне. Она практически не соображала, не могла противиться этой злой силе двигаясь навстречу тому неизбежному, к чему все равно каждому предстоит прийти рано или поздно.
- Верочка, Бог с тобой! Стой дорогая! – приглушённый эхом донеслись до неё слова матери.
Оказалось, что последнюю свою мысль Вера произнесла громко вслух и Антонина Степановна успела вовремя. Только последний шаг отделял Веру от рокового решения – закончить так просто все свои мучения, она уже была на подоконнике…
- Что ты моя милая чего удумала? – ласковым голосом, но всё же с некоторой укоризной произнесла Антонина Степановна.
- Мама, не поверишь, это не я, это то что меня пугает. Хотя с другой стороны, всё равно умирать, я уже устала ждать эту операцию, мне с каждым днём всё хуже. А так может быть и решение всех проблем и для меня, и для вас? Вон сколько я проблем всем доставляю!
- Побойся Бога родная, а как же дети?
- Ой, мама. Ты что стала верующей? Ты же мне с детских лет твердила что Бога нет!
- Да, так нас воспитывали. А сейчас все верят, и я не отвергаю. Наверное, с годами в голове приходит порядок о том, что временно и что вечно. Я у тебя стала читать Евангелие, и там всё так правильно написано…
- Да мама, всё там написано правильно, но как это принять? В жизни вот посмотри, я умираю, а почему, не понимаю. Я же никому зла не желала, была любящей матерью и верной женой. Почему всё это со мной? Одна Стеша и то чего стоит!
- Вот и правильно, подумай о Стеше. Кому она без тебя будет нужна, я ведь уже в возрасте, и не смогу за ней постоянно приглядывать. Давай моя родненькая, не сдавайся, иди до конца, а там как Бог даст. Да и операцию пока никто не отменял.
- Что-то кажется мне мама, что операции и не будет. Мне это стало ясно пару часов назад.
- Нет, что ты! Семён поехал в Федеральный центр. Он у тебя такой боевой, что из-под земли достанет что тебе нужно.
- Ну, дай Бог! – согласилась уставшая спорить Вера.
А Семёна все не было. Забрав Стефанию, он поехал окружной дорогой и попал в жуткую пробку. Впрочем, это помогло ему успокоиться и продумать дальнейший план действий. Значит с квотой вопрос решён не в их пользу. Эти зажравшиеся чиновники от медицины бояться попортить свою репутацию крутых специалистов. А то что у него умирает его любимая жена и мать двоих детей их совершенно не трогает. Что же делать? Выход должен быть!
- Боже! - взмолился он., - но что же мне делать?
Наверное, он чуть отвлекся, потому что слегка тюкнул впереди ползущий по пробке Лэнд-Крузер.
- Ну вот, это мне ещё до полного счастья н не хватало! Спасибо Боже за столь быстрый ответ, - иронией подумал он.
Он включил аварийку, и стал ожидать больших претензий от столь незначительного происшествия.
- Козёл! Куда прёшь! Ты у меня просто так не отделаешься, - В ярости закричала, вылезая из джипа яркая блондинка.
- Да, тяжёлый случай. – подумал Семён, - Хорошо, что страховка в порядке, а то бы и впрямь – труба с такой-то.
Он вылез из машины. Не ожидая ничего хорошего, подал документы на страховку.
- Вызывать ГАИ будем, или обойдёмся европейским протоколом?
- Я смотрю ты слишком умный, как там тебя? Семён Прохоров? – с удивлением прочитала его водительское удостоверение блондинка.
- Давайте поскорее решим этот вопрос, у меня ребёнок в машине.
- Ты что меня совсем не узнаёшь? – рассмеялась блондинка.
Семён поднял глаза и вдруг его осенило, это же однокурсница Веры – Татьяна, что пыталась завоевать его сердце.
- Танька Сопина – ты что ли?
- Узнал, чертяка. Ну как я тебе?
- Да, вижу поднялась не слабо. Но почему ты блондинка. Ты же их не любила и говорила, что все они дуры!
- Дурой была я, что не смогла отбить тебя у Верки. Да как кстати вы, не развелись случаем? А то, сейчас я свободна.
- Нет Тань, у нас с Верой семья, двое детей, и не поверишь, мы по-прежнему любим друг друга.
- Кому, кому, а тебе поверю. Помнишь, когда мы отдыхали на даче и я, напоив твою Веру, пыталась тебя соблазнить?
- Ну, когда это было, стоит ли вспоминать?
- Да я о том, что любой бы другой на твоём месте воспользовался бы мной, а ты не посмел, объяснив мне популярно, что любишь только Веру. Ох, и злая я была на тебя тогда, и только много позже оценила твои чувства, когда другие не упускали своего шанса, а потом меня жестоко бросали. Ну да ничего, все как говориться к лучшему: сейчас у меня взрослая дочь, я свободная бизнес-леди, и вот на днях вернулась из Питера в родные пенаты.
- Тань, давай решим наш вопрос, а то мне надо срочно домой. Будем составлять протокол?
- Какой протокол Сёма? Я так рада что тебя встретила, совсем я соскучилась по Барнаулу, по друзьям детства. Давай диктуй свой адрес, телефон, завтра вечерком к вам подбегу.
- Тань, понимаешь надо Веру спросить.
- Ты что, думаешь она будет ревновать?
- Да нет, тут такое дело…
- Что, всё-таки разводитесь?
- Нет в этом плане у нас всё Тип-Топ. Но Вера очень больна, у неё рак мозга, и ей нужна срочная операция, а сделать её в Барнауле отказываются.
- Подожди, но у вас же Федеральный центр по онкологии.
- Да, я как раз сейчас оттуда. Всё, мне там окончательно отказали. Я и в тебя въехав, думая, как эту «новость» сказать Вере.
- Ты давай не раскисай, я возглавляю благотворительный фонд, что-нибудь придумаем. Давай свои координаты, созвонимся, встретимся, всё обсудим.
Они обменялись данными и разъехались. Оставшуюся часть пути Семён совершал уже в приподнятом настроении:
- Может это и есть ответ от Бога? Танька Сопина! Кто бы мог подумать? Вера на порядок лучше её занималась, а вот теперь она умирает, а Танька, судя по всему процветает. Бог, ну и где справедливость? Ой, что же это я? Слава Богу, это ещё один шанс спасти Веру. Завтра же в более спокойной обстановке нужно всё обговорить с Татьяной.
Приехав домой Семён попытался в общих словах успокоить Веру, правда ему это не удалось.
- Что дорогой квоты на операцию нет?
- Да, Вер, понимаешь, они эти чинуши не могут подписать наше направление.
- Наверное всё зря, я чувствую, что я умру.
- Нет, нет не говори так, мы добьёмся операции.
- Семён, но рам же отказали?!
- Ну и что, что отказали. Отказали здесь, пойдём в другие места.
- Сёма, куда мы пойдём? Это был реальный шанс, а теперь, наверное, надежда только на Бога.
- Ой, Вер, ты, не поверишь. На обратном пути домой, я уткнулся в машинку Таньки Сопиной. И кажется это ответ от Бога.
- При чём здесь Танька Сопина и Бог?
- Подожди, сейчас тебе всё объясню. Когда я там побушевал в центре, мне это никак не помогло. Они не стали подписывать заключение о выделении квоты на операцию. Видите ли, для них всё ясно и на нас они уже поставили крест. В общем я думал, как тебе всё это сообщить, ну и въехал в пробке в крутой джип.
- Ой, Сема и это нам в добавок ко всему.
- Да, нет, ты не поняла. В этом джипе и была Танька.
- Подожди, но она же живёт в Питере?
- Вернее сказать жила. Теперь она директор крупного международного фонда в Питере, и приехала в Барнаул организовывать филиал что ли. Короче она готова нам помочь, если ты конечно не возражаешь.
- Да нет я не против. Только давай в эти выходные поедем в церковь, в которую ходят Щукины.
- А ты сможешь? Как ты себя чувствуешь? Да и Лену в это воскресенье я обещал отвезти на первое занятие в Ледовый дворец. И как быть со Стефанией?
- Со Стешей посидит мама. Она же каждый день к нам по рабочим дням ходит, я её попрошу прийти и в выходной. Она не откажет, кстати, тут у нас, она стала читать Евангелие.
- Какое Евангелие?
- Ну, то, что подарили нам Щукины. И мне кажется она тоже уже близка к Богу.
- Тоже- это как?
- Тоже – это также, как и я. Я даже сейчас уверена, что если кто нам и поможет, то это только Бог.
- Вер, я конечно уважаю твою точку зрения, но давай все же использовать более научные методы.
- Сёмка, да я совсем не против. Но только ещё до того, как ты вернулся, я почему-то знала, что квоту на операцию нам не дадут. Конечно я очень хочу жить! И если, даже поэтому только поводу я хочу пойти в церковь, разве ты будешь против?
- Верочка, ну как ты могла так подумать? Я для тебя на всё готов, даже умереть вместо тебя, если это нужно. А уж отвезти тебя в церковь – ну это просто пустяк.
- Нет, Семён, мне кажется это совсем не пустяк. А то важное, которое мы с тобой упускали.
- Хорошо, сдаюсь. Решено в воскресенье едим в церковь, а в понедельник приглашаем к нам Сопину Татьяну.
- Да, договорились.
В субботу Семён позвонил Сергею Щукину и уточнил адрес церкви и время богослужения, когда он привезёт Веру.
Сергей был очень рад этой новости, и в воскресенье ожидал своих новых знакомых у входа в церковь. Он хотел их познакомить с пастором – Василием Даниловичем и немного поговорить всем вместе до служения. Однако они немного задержались, и приехали уже тогда, когда служение уже началось. К тому же, на служение осталась одна только Вера, а Семён, сославшись на занятость уехал, обещая забрать жену после окончания служения.
Свои первые шаги в Дом Молитвы Вера сделала легко. Ей всё понравилось: удивительное хоровое пение, проповеди так трогающие её истомлённую душу.
В заключении собрания проповедовал пастор, и он к говорил о том, почему мы болеем, неся эти испытания, порой заслуженно, а порой и нет. Он называл несколько причин возникновения болезней, и если Вера его правильно поняла, то болезни иногда приходят и к праведникам, тем, которые этого совсем не заслуживают. А происходит это от того, что есть противник Божий – сатана, который постоянно клевещет и подвергает сомнению жизнь человека, даже праведного. Это было для Веры откровением и ободрением, ведь в своей душе она постоянно взывала и спрашивала у Бога, почему это происходит с ней. Ведь она считала себя очень хорошим человеком, да по правде сказать таковым и являлась.
Василий Данилович сегодня особым образом испытывал присутствие Духа Божьего в этом служении. С первой молитвы церковь накрыла та особенная благодать тихого веяния Духа Святого. Его внимание привлекла женщина, которая немного опоздала на собрание. Она была молода и интеллигентна. На лице её, во время всего служения читались переживания её души. Ему казалось, что сегодня она обязательно покается. И он был внутренне очень огорчён, когда в заключительном песнопении хора он призвал сделать шаг на встречу к Богу, эта женщина осталась на своём месте, и даже не встала на свои ноги, тогда, когда всё собрание стоя славило Бога.
- Да, наверное, я ошибся, - подумал он про себя, - Но какая же благодать ощущалась сегодня! Как жаль, что грешники не слышат Божьего призыва!
Настало время передачи приветов и молитвенных нужд.
- Василий Данилович – обратилась к нему сестра Мила.
- Что Мила?
- Сегодня на нашем собрании, моя знакомая Вера. Та за которую мы уже молились несколько раз. Сегодня она в нашем собрании.
С этими словами Мила подошла к Вере.
- Ей во время служения стало очень плохо. Так, что она даже подняться сейчас не может. Можем мы помолиться о её здоровье?
- Да, непременно будем молится, если она не возражает. Вера- вы желаете, чтобы за Вас мы помолились?
- Да, я за этим собственно и пришла. И знаете у меня внутри такая борьба, какой я не испытывала никогда. Мои ноги словно стали чугунными, когда вы делали призыв к покаянию и предлагали всем, кто чувствует веяние Духа Святого, выйти вперёд. Хотя вначале, когда я пришла сюда, всё было хорошо. Но может быть это моя болезнь, ведь Вы, наверное, в курсе?
- Дорогая Вера, думаю, что ноги тут не причём. Однажды, когда я ещё только приближался к Богу, в церкви я испытывал нечто подобное. И понадобилось некоторое время, чтобы Бог снова постучал в моё сердце. Если вы сегодня испытывали Его прикосновение, Его особым тихий голос и стук, то должны сказать Ему и церкви об этом и попросить у Него прощения в крови Господа нашего Иисуса Христа.
- Да, конечно, я очень хочу быть с Богом, и раскаиваюсь в том, что так долго Его не искала и не верила в него. В последнее время со мной очень много чего происходит и, если возможно, я бы хотела поговорить с Вами об этом.
- Дорогие братья и сестры. Давайте помолимся за Веру, за её обращение. После собрания мы с вами более подробнее поговорим, и возможно помолимся особым образом с елея помазанием. Мы в курсе Вашей страшной болезни и несём Вас на руках молитвы церкви уже некоторое время.
Церковь молилась горячо, и при заключительной молитве пастора ноги у Веры освободились от тяжести и ей стало просто воздушно. Она чувствовала, как будто бы за спиной выросли крылья. Внутренне она испытала необыкновенную лёгкость и была просто счастлива.
Взяв с собой двух служителей Василий Данилович пригласил Милу и Веру для совершения молитвы с елея помазанием.
- Вера, мы очень хотим, чтобы ты стала снова здорова. Поэтому я хочу рассказать тебе об особой молитве служителей. Правда, как мы читаем с Слове Божием верующий сам должен призвать служителей. Но думаю, что сейчас у нас особый случай. Впрочем, давай прочитаем Слово, и если ты будешь согласна с тем, что услышишь, то мы с братьями совершим эту молитву с елея помазанием и возложением рук.
Пастор открыл Библию и прочитал: «Болен ли кто из вас? Пусть призовёт пресвитеров Церкви, и пусть помолятся над ним, помазавши его елеем во имя Господне, - и молитва веры исцелит болящего, и восставит его Господь; и, если он соделал грехи, простяться ему. Признавайтесь друг перед другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться: много может усиленная молитва праведного. Илия был человек подобный нам, и молитвою помолился, чтобы не было дождя: и не было дождя на землю три года и шесть месяцев; И опять помолился: и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой. Братия! Если кто из вас уклонится от истины, и обратит кто его, пусть тот знает, что обративший грешника от ложного пути его спасёт ушу от смерти и покроет множество грехов.» - Соборное послание Иакова 5:14-20.
- Что Вера, тебе понятен прочитанный отрывок?
- Да, я его уже дома читала, но не знала, что это может быть отнесено и ко мне.
- Слово Божие относится к каждому, кто его принимает.
- Да, конечно, я буду очень признательна, если вы помолитесь обо мне. Правда меня смущает ещё то, что стало происходить в моей жизни в последнее время.
- Что ты имеешь в виду?
- Понимаете с того момента, когда у меня обнаружили эту страшную опухоль, жизнь моя превратилась в сущий ад. Я уже не говорю о том, что за эти шесть месяцев опухоль, как выражаются врачи стала неоперабельная. Да я это, и по своему самочувствию ощущаю. С каждым днём мне всё сложнее. Боли стали просто адские, я уже колю себе болеутоляющие уколы, иначе уже просто не могу. Но есть и другое. На меня нападает какое-то тёмное существо, оно меня парализует. Иногда я падаю в обморок и явственно ощущаю его давление и присутствие, будто бы оно меня душит. А совсем недавно, я почти вышла в открытое окно, при чём, это было против моей воли. Вернее сказать, мою волю это существо парализовало, и только окрик мамы привёл меня в нормальное состояние, и я не сбросилась с пятого этажа.
- Да, Вера! Думаю, здесь всё очень серьёзно. Мы с тобой попробуем сейчас всё прояснить. И первое, что для меня очевидно, это то, что это нечто имеет своё имя, и это имя – сатана – противник Божиий.
- Да я это сегодня поняла на вашем собрании.
- Как хорошо, что Бог даёт тебе уже сейчас это духовное просвещение. Теперь давай попробуй вспомнить, ходила ли ты к гадателям, экстрасенсам?
- Нет, я вообще была далека от всего этого. Для меня всегда главным в жизни были мои близкие и родные люди, вначале мама и папа, а потом муж и дети.
- Подумай хорошо. Это очень важно и скажу почему. Бог очень справедлив не только к человеку – Своему творению, но и к своему творению – падшему архангелу - сатане. Вернее я бы выразился так, что к человеку Бог проявляет
Свою заботу и любовь, невзирая на его действия, посылая Свою благодать. А по отношению к Своему противнику – Он справедлив и разрешает тому, предъявлять свои права, в том числе и на людей. Ты сегодня слышала из проповеди, как сатана обвинял праведника Иова. Подумай только, если он посмел тогда предъявлять свои права на праведника, и просил Бога убрать Его защиту, то тем более сейчас, он продолжает это делать и по отношению к другим людям. Причём, Писание открывает нам, что Бог допустил столь страшные испытания праведного Иова. Он проклял свой день рождения, терпя столь страшные страдания. У тебя до этого пока не дошло?
- Нет, что вы. мне так хочется жить.
- Слава Богу! Я верю, что жизнь и смерть во власти Бога и Господа нашего Иисуса Христа. Мы сегодня будем молиться и просить этого желанного результата. Но поверь мне Вера, что самое главное в своей жизни ты уже сделала – покаялась и приняла в сердце Господа, который даёт не просто жизнь здесь и сейчас, а жизнь вечную.
- Да, мне сейчас очень легко. У меня как бы камень с души свалился, но у меня же две маленькие дочери, и одна из них- особенная, вы же знаете, как у Милы-Антон. Как они будут без меня?
- Подожди, мы не будем ограничивать Господа и желаем тебе выздоровления даже в том случае, если все врачи откажут в помощи и операции тебе. Такие примеры в моей практике духовного служения были. Но, я хочу быть совершенно откровенным перед тобой, бывало, что выздоровление не наступало. Я знаю твёрдо, что сегодня Бог привёл тебя на это место, и мы будем умолять Его призреть на тебя. Но всё же возвращаясь к этим нападениям сатаны. Что-то должно быть, иначе он не мог бы столь явно парализовать твою волю, что ты не могла ему противиться.
- Василий Данилович, я вспомнила, что к нам в свадебном путешествии приставала с гаданиями цыганка, но тогда она ре только нам, но и всей группе погадала. Да и ещё, не так давно она снилась мне в страшном кошмаре. Правда это было один раз и больше не повторялось.
- Вот видишь. Это тот первый духовный крючок, за который может дёргать тебя сатана. А что про экстрасенсов? Обращалась ли ты к ним?
- Нет, не обращалась. У меня как-то всё по жизни складывалось хорошо. Мы с мужем с детства знали друг друга. Полюбили, женились, дети родились. Правда, однажды я ходила к ведунье с подругой по её просьбе. У неё всё в жизни было наоборот: никто долго с ней не жил, и она пыталась приворожить своего очередного избранника. Но сама почему-то одна идти боялась, и очень меня просила составить ей компанию. Я тогда этому не придавала никакого значения: ну просит помочь подруга – почему ей в такой малости не помочь, тем более у меня всё хорошо.
- Да, Вера – это ещё один крючок, за который тебя дёргает сатана. В духовном мире мелочей нет. И, что ты ходила не для себя, не имеет значения – ты добровольно вступила в духовный мир, и оказалась в некотором долгу там.
- Но я же не для себя, а для подруги. Я же не знала, что всё так серьёзно!
- Вот скажи, если человек, не зная закона преступает его и совершает преступление, то, когда его призывают к ответу, его незнание поможет ему избежать наказания?
- Нет, но это же другое дело.
- Нет, дела может быть и разными, но принцип ответственности перед земными, или духовными законами одинаков для всех. Я бы сказал так: сейчас сатана предъявляет тебе некий счёт за оказанные услуги, и хочет тебя погубить. Отсюда то состояние, когда ты чуть не выбросилась из окна. Слава Богу, что Бог любит тебя и послал тебе навстречу таких верующих друзей, которые молятся за тебя и всю церковь побуждают молиться об этом. Не знаю, смогла бы ты дожить до сегодняшнего дня без их молитв.
- Господи, что же делать?
- Покаяться и отречься от всех тех дел тьмы, в которые ты вступила вольно или невольно. Давай сделаем так: ты встанешь на колени и помолишься Господу и попросишь прощения в том, о чём сейчас рассказала, а мы с братьями совершим молитву над тобой с руковозложением, помазав тебя, как мы прочитали во имя Господне. Отдадим всё, что сегодня нам Бог открыл в Его десницу и будем просить Его о Его милости и здоровье для тебя. Все мы желаем тебе выздоровления.
- Василий Данилович, я практически всё поняла. Но в душе у меня как занозой сидит один вопрос, который ни днём и не ночью не даёт мне покоя.
- И что за вопрос?
- Почему это всё случилось со мной? Сначала родилась Стефания с врождённым заболеванием, а вот теперь и я стою, можно сказать на краю могилы. Врач моему мужу так и сказал – готовь лопату.
- Вера, я не могу всего знать, но одно могу сказать тебе определённо: если ты поменяешь немного вопрос и задашь его себе – не почему так происходит со мной, а для чего всё это происходит со мной, то получишь, и надеюсь уже получила ответ.
- Вы хотите сказать, что всё это для того, чтобы я пришла в церковь?
- Да, но не только в церковь. Ведь в церковь ты может быть ходила и раньше. А вот к Богу и Спасителю нашему - Господу Иисусу Христу и Его иступляющей все грехи крови - ты пришла сегодня - здесь и сейчас! Теперь ты стала сонаследницей жизни вечной! А умирать нам здесь на земле всё равно предстоит, кому-то раньше, кому-то позже. Но, приговор Божий, справедлив для всех - ибо возмездие за грех - смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе - Господе нашем!
Только Христос Своей смертью помогает нам разорвать этот порочный круг временного, пусть и прекрасного жизненного пути, и перейти в более благословенный, вечный мир Царства Небесного. Вот там уже не будет, ни слёз, ни болезней. Да собственно, там всё будет несравненно более прекрасным и удивительным, чем здесь. Веришь ли этому Вера?
- Да, я верю!
- Слава Богу, будем молиться.
Неожиданно слезы выступили на глазах у Веры, да и другие участники данной молитвы не вполне могли оставаться спокойными. Молитвы: Веры - о покаянии, отречении от грехов мерзости, и усиленная молитва служителей - об исцелении от смертельной болезни, через руки врачей или иным Богу угодным способом были отправлены к Царю царей. Пресвитера, возложив руки на голову Веры, совершили молитву, помазав ей чело крестообразно елеем, во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
Все встали, тихая радость наполнила сердца всех. В здании церкви, на первом этаже в холле Веру уже ожидал Семён. Он был не один, а со Стефанией. На удивление Веры, Стеша вела себя в церкви хорошо, не кричала и не пугалась столь многим для неё незнакомым людям. Всё же они попрощались и поехали домой.
Дома их встречали дочь мама Веры с младшей их дочерью Леной. Этот вечер был наполнен какой-то особенной радостью. Все дружно сидели за столом, пили чай с манником и вспоминали все те счастливые моменты, которые были в их семейной жизни. Чуть погодя мама засобиралась домой и они, проводив её и уложив девочек спать, вернулись на кухню.
- Знаешь Сёма, я сегодня в церкви молилась.
- Разве это новость? Я уже видел тебя молящуюся дома.
- Нет, ты не понимаешь. Дома, конечно я уже и раньше молилась, но там я очень хорошо и отчётливо почувствовала Его присутствие. Мне теперь так спокойно и радостно!
- Я очень рад за тебя! Будем считать, что духовную часть нашей программы по выздоровлению мы выполнили, теперь нужно думать и о медицинской. Завтра к нам приедет Татьяна. Посмотрим, может она что-то дельное и подскажет. Я уже сегодня, пока ты была в церкви съездил к ней в офис и отвёз все наши бумаги.
- Как мне повезло с тобой! Какой ты у меня молодец! Только знаешь, мне кажется уже всё напрасно.
- Ой, ой, ой – что опять за панические мысли?
- Да, нет Семён, паники, как ни странно нет. Я хочу тебе сказать, что если я умру, то очень хочу там снова встретиться с тобой, с девочками…
- Нет, я не согласен на твою смерть, и вообще на это слово ввожу мораторий в нашей семье. Смерти нет. Есть мы, наши дети, наши родители и родные.
- Всё так Семён. Как и мне хочется жить, быть вместе с вами, особенно теперь, когда я узнала Иисуса.
- Вот и будем вместе, и обещаю тебе не препятствовать в твоих пробудившихся религиозных чувствах.
- А как ты сам?
- А что я?
- Ну, почему ты не остался со мной в церкви. Может быть и ты бы Его почувствовал.
- Вера, я же тебе уже рассказал где был. Кроме того, и за Стефанией заехал. А если бы я был с тобой, то разве смог бы успеть сделать так много?
- Много это хорошо, но сдается мне теперь, что порой лучше сделать то немногое, что и является главным!
- И что это?
- Покаяние.
- Верунь, как ты быстро стала фанатичной, я даже немного боюсь.
- А ты не бойся, и давай следующий раз, когда мы пойдём в эту церковь ты останешься со мной.
- Да, обещаю всё как ты скажешь, а теперь давай ложиться спать. Обезболивающие пить будешь?
- Нет спасибо, пока не надо.
На следующий день в назначенный час мелодичной дрелью зазвенел звонок. Вера пошла открывать. На пороге квартиры стояла её подруга детства – ныне успешная бизнес леди – Танька Сопина. Вера смогла прочесть в её глазах неподдельный ужас, правда это было только одно мгновение, и вся Танька расплылась в улыбке.
- Здорово Верусик! Сто лет не виделись, какая ты взрослая!
- Да, брось ты Танька! Я же вижу тебя насквозь, что я очень страшная?
- Нет, ты Вера прекрасна как всегда, только стала старше. Но это и не удивительно столько лет пролетели.
- Да, годы как-то быстро прошли. И вот теперь я борюсь просто за право жить на этой земле, ты же уже в курсе всех моих злоключений.
Так болтая о том и о сём, они перешли в комнату. Вскоре домой вернулся и Семён. Он с порога спросил:
- Татьяна, что там по операции?
- Ребята у меня для вас как говорят две новости: одна плохая, а другая хорошая. С какой начать?
- Начни уже с плохой, чтобы оставить время для радости от хорошей.
- Ну, хорошо. Плохая эта та, что в России вам помочь не смогут.
- Почему?
- Ребята у вас действительно слишком всё серьёзно и очень большой регресс заболевания. Никто не хочет взять на себя риск.
- А какая тогда хорошая новость?
- Хорошая новость в том, что успешно делать подобные операции могут на западе в трёх странах. Я уже связалась с несколькими клиниками и мне уже дали ответы.
- Так быстро? – спросила Вера.
- Что же ты хочешь? Это же запад, и кроме того коммерция, конкуренция.
- Ты хочешь сказать, что это платные больницы? – спросил Семён.
- Ребята на западе все больницы платные это вам не Россия.
- Но, наверное, лечиться там очень дорого? – спросила Вера.
- Да, это недешёвое удовольствие, но нам важен результат. Ведь так?
- Да, да конечно, но в деньгах мы ограничены. Совсем недавно купили квартиру в ипотеку, делаем там ремонт. Если её продать, но можно ли это сделать быстро – засомневался Семён.
- Так ребята, я ваша подруга, или как?
- Конечно подруга.
- В общем опуская подробности скажу, что я нашла две клиники, которые гарантируют, подчёркиваю гарантируют положительный результат операции при своевременном к ним обращении.
- А в нашем случае это ещё не поздно? - спросила Вера.
- Нет, пока шансы ещё есть, но, у нас как говорят они, остался только месяц. Нас ждут сразу, как только они получат перечисление за операцию.
- И сколько это будет стоить? – спросила Вера.
- Цены разные. В Америке нам помогут за четыреста тысяч долларов, а в Израиле за триста тысяч.
- Вот это да! Нам таких денег за всю жизнь не собрать – промолвила Вера.
- Ну, Верка, ты даёшь! А зачем вам лучшая подруга! Я уже собирала подобные суммы и наш фонд помогал разным людям, что же ты думаешь, я оставлю вас в беде?
- Что это действительно реально, собрать за месяц такие деньги? – спросил Семён, - Что нам нужно делать?
- Так ребята. Во-первых, нам нужно создать информационный повод. Завтра мы с Семёном отправимся на ваше краевое телевидение, там у меня знакомый редактор. В-вторых, вам нужно будет подготовиться к съёмке сюжета. По практике для этого потребуется пол дня. В-третьих, было бы уже не плохо, если на ваш открытый счёт в нашем фонде к моменту выхода в эфир ролика о вашей ситуации, уже стали поступать средства.
- Да, но как мы это сделаем?
- Считайте, что счёт уже открыт. Завтра я сообщу вам его реквизиты. Он сразу станет публичным, так что все пожертвования можно будет видеть через интернет, и первые сто долларов я сама в него внесу.
- Да, а как он станет известен другим?
- Тут мы должны сообща потрудиться. Я по своим каналам, а ты Семён по своим. Обратись на работу, в другие организации, благотворительные фонды и т.д.
- А в церковь можно?
- В церковь, это вообще замечательно!
- Ну, всё, предварительный план мы наметили. Теперь за работу, и всем нам удачи! Я побежала, у меня ещё куча дел.
Весь последующий месяц был в сплошной гонке по сбору средств для операции в клинике Тель-Авива. Семён с Верой обращались в различные организации и как правило, пожертвования шли. Одними из первых, кто пожертвовал средства была церковь, где они с Верой были всего лишь раз, но их считали уже за своих и радовались тому, что Бог ответил на молитвы таким образом. У всех было ощущение того что Бог хочет на святой земле даровать исцеление Веры.
Кроме того, и на работе у Семёна коллеги по мере сил тоже смогли собрать некоторую сумму. Всё же, пока к концу месяца, смогли собрать лишь шестую часть от требуемой суммы, что составляло около пятидесяти тысяч долларов, и, хотя денежные средства слабым ручейком продолжали поступать на счёт Веры, стало ясно, что всю требуемую сумму собрать не удастся.
На всём этом напряжённом фоне добычи средств на операцию состояние Веры резко ухудшилось, и она снова попала в больницу. Причём устроить её туда Семён смог только по знакомству, слишком плохие были её анализы, и только один из многочисленных друзей Семёна, работавший заведующим терапии одной профильной больницы согласился её поместить на неделю.
- Сёма, ты пойми, если Веру уже не берут в онкологию, то тебе нужно готовиться к худшему – по-дружески сказал ему Фёдор.
- Федя, ну ты же врач! Как ты можешь так говорить?
- Сёма я врач, но не Бог. Мы сможем только немного снять боли, проколем гормональные хорошие препараты. Всё это на некоторый может помочь, вере даже станет легче, но самом деле это только отодвинет ту роковую черту. Пойми, без операции, это всё только иллюзия выздоровления.
- Федя, я всё понимаю. По операции мы с Татьяной работаем, уже есть определённый результат. Ты помоги чем можешь, как друг.
- Хорошо, приезжайте завтра в больницу.
Поместив Веру в больницу, и промотавшись по различным делам до вечера Семён по дороге домой заскочил в офис к Татьяне.
В столь поздний час сотрудников уже не было и только Татьяна сидела за компьютером, что-то печатая.
- Привет, Сёма, - приветствовала она его.
- Привет Тань, что у нас по деньгам?
- По деньгам Сём у нас швах. В вашей провинции собрать столько средств за месяц и впрямь нереальная задача.
- Что же делать? Вере совсем плохо, я только через Фёдора смог её устроить на неделю в больницу, ей, как он сказал осталось что-то около десяти дней, если не будет сделана операция - в отчаянии сказал Семён.
- Мы успеем, по моей личной просьбе один состоятельный человек из Питера перечислил в Тель-Авив сорок пять тысяч долларов.
- Но это же всё равно мало?!- с легкой надеждой в голосе произнёс Семён.
- Да, вместе с нашими сборами это всего лишь третья часть от требуемой суммы, но наш фонд уже работал с этой клиникой не один раз, и как говорят, у нас безупречное реноме. Мы всегда исполняем свои обязательства.
- И что это значит для нас?
- Ох, ты и тугодум Сёма, потрепав его вихры, встала из-за компьютера Татьяна.
- Давай ка по чуть–чуть выпьем и я расскажу тебе, что я предприняла, доставая из шкафа дорогой коньяк, предложила Татьяна.
- Подожди, но я за рулём.
- Не беспокойся я вызову тебе такси. Поддержи меня, всё что я делаю – это в твоих интересах.
- Ну давай по капельке.
Они выпили. Татьяна включила музыку.
- Пригласи меня на танец Сём.
- Тань, ну какие танцы? У меня в голове будто молот звенит.
- Вот давай и расслабимся немного. Нам это просто необходимо, - схватив его за руки попыталась его поднять Татьяна.
- Нет Тань, давай вначале по делу. Что ты там придумала?
- Сёма, всё просто. Я как директор этого фонда даю свои, подчёркиваю – свои гарантии, что вся необходимая сумма будет перечислена чуть позже, уже после операции. Вот об этом я только что и написала, и отправила это письмо в Израильскую клинику.
- И ты думаешь, нам это поможет?
- Думаю, что да, я же сказала тебе – у нас безупречное реноме. Давай за успех нашего предприятия и выпьем! – она налила снова в бокалы коньяк, и они выпили, закусив шоколадкой.
- А с кем твои дочки? – поинтересовалась Татьяна.
- С ними Антонина Степановна.
- Сём, а может заедем ко мне?
- В каком смысле?
- Ну и тугодум же ты Сёма! В том смысле, что я тебя люблю ещё со школы, и вот надо же, эта первая любовь никуда не делась.
- Тань, ты прости меня, но это невозможно.
- Ох и дурак ты Сёма! Впрочем, за это я тебя и люблю.
- Что по операции?
- Всё будет так, как я сказала. Завтра получу ответ, позвоню. Сёма я не хочу разрушать вашу семью, просто хотела получить маленький кусочек своего женского счастья.
- Тань, я даже не знаю, что тебе и сказать.
- Всё Сёма, больше не слова! Просто знай, что мои чувства к тебе не исчезли, и моё сердце свободно всегда для тебя. Мне даже нравится твоя верность супруге. Давай езжай домой к детям, сейчас вызову такси.
Сидя на заднем сиденье такси, Семён размышлял о всех превратностях судьбы и думал, что будет дальше?
Израильская клиника подтвердила свою готовность провести операцию. Деньги уже были перечислены, Семён заказал билеты. К сожалению, прямого рейса из Барнаула на Тель-Авив не было, и поэтому он взял билеты из Новосибирска. Заказать реаномобиль до Новосибирска было не реально, поэтому решено было везти Веру на джипе Татьяны, разложив переднее сиденье, и устроив таким образом лежачие место. Вера уже была дома. Правда её самочувствие было неважным. От гормональных препаратов её сильно разнесло, она вся опухла, отекла, но зато боли несколько притупились.
- Ну вот, дорогая, скоро мы будем в Тель-Авиве. А там операция и конец нашим страданиям!
- Ох, Сёма, не знаю.
- Да брось ты, сегодня уже вылетаем. В семь часов приедет Татьяна с грузчиками. Погрузим тебя как драгоценный груз и отправимся на святую землю за счастьем. Я тоже буду с тобой.
- Дай, Бог, чтоб было так, Мне так жаль, что нам с тобой довелось прожить так мало, мы даже не увидели, как взрослеют наши дети.
- Вера, ну ты опять за своё? Не сдавайся, борись до конца! Смотри мы уже на финишной прямой, мы всё преодолеем!
- Даже смерть?
- Да, мы сможем.
Вечером Татьяна приехала. Они одели Веру, погрузили её в мягкие носилки и аккуратно снесли её вниз с пятого этажа. В тот самый момент, когда Семён уже залез во внутрь джипа, чтобы принять супругу, она позвала его.
- Сёма, посмотри на звёзды.
Вечер был морозным и на небосклоне уже зажглись первые звёзды.
- Что ты дорогая, разве время сейчас смотреть на звёзды?
- Милый, я хочу, чтобы ты, когда будешь смотреть на звёзды, всегда вспоминал меня.
- Вместе будем смотреть, давай грузиться.
- Нет, Сёма, я уже ухожу туда. Помни обо мне, когда будешь смотреть в звёздное небо, там я тебя буду ждать – с этими словами Вера закрыла глаза.
Она умерла тихо и спокойно на руках Семёна, а он не мог в это поверить, устремив свой взор к небесам, задавая и задавая свой бесконечный вопрос:
- Боже, ну почему ты забрал у меня мою супругу? Ведь Ты же помог со сбором средств, с клиникой. Оставалось всего чуть-чуть?
Похороны Веры прошли по православному обряду. Родители никоим образом не хотели ничего слышать о каких-то сектантах, куда Семён с Верой ходили один раз. Впрочем, для Семёна это было неважно, он искренне скорбел по потери своей любимой. Жизнь для него почти закончилась, и только непрестанная забота за Стефанией, вернула его в повседневный ритм жизни. Он поблагодарил все организации, которые собирали средства для операции для его жены, написал заявление, разрешающее перечислить все собранные денежные средства для его супруги для других нуждающихся людей. Побывал он и в церкви баптистов, где молились за выздоровление Веры.
- Благодарю всех за вашу заботу, - сказал он, - Бог всё же забрал у меня мою жену.
- Мы сожалеем о вашей утрате – сказал Василий Данилович, - Мы искренне просили Бога об исцелении вашей супруги и надеялись, что молитвы наши были услышаны. Нам так хотелось, чтобы там на святой земле вера получила здоровье для тела, потому что душу она исцелила здесь, когда покаялась перед Богом.
- Да, я это знаю, она мне рассказывала.
- Вот и тебе Семён, нужно задуматься о спасении твоей души. Приходи в воскресенье на собрание вместе с детьми.
- Хорошо я подумаю.
Прошло шесть месяцев. В жаркую июльскую субботнюю ночь Семёну приснился приятный сон. Ему приснилась Вера. Она была спокойна и счастлива, и сказала ему:
- Ходи в церковь и читай Библию.
Сон закончился, настало новое утро, полное забот и всевозможных дел. Семён уже заканчивал затянувшийся ремонт в своей новой квартире. Две недели тому назад Татьяна вновь напомнила ему о себе и о своей готовности его принять.
В воскресенье он доехал до Малаховского кольца и несколько раз покружил по нему. Поехать прямо – приехать в церковь, тем самым смириться с решением Бога. Поехать налево – приехать в гости к Татьяне, тем самым принять её предложение. Поехать направо – приехать в свою новую квартиру для завершения ремонта. Что избрать?
Как же это трудно, принять верное решение!
ТВГ, г. Барнаул, март 2018 г.