15. Авоська
Второй в своей жизни рассказ Витька написал за месяц до призыва в армию. В город Новозыбков, что на Брянщине, прилетел Юрий Гагарин, выдвинутый безальтернативным кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР от Брянской области. Витьке посчастливилось пожать ему руку после выступления космонавта на городском стадионе. Как он сумел пробиться к трибуне? Видимо, восторг, излучаемый всеми клеточками организма, пригасил бдительность охраны первого космонавта Земли, и Витька, трепеща и обмирая от счастья, притронулся к руке Юрия Алексеевича, оказавшейся мягкой и теплой.
На исходе того необыкновенного дня, уложив трехмесячную дочку спать и выпроводив Таньку в хозяйский сад, Витька на едином дыхании написал рассказ с незамысловатым названием «Встреча». Не о себе. О матери солдата, погибшего в Берлине. Женщина жила затворницей, выращивала на своем участке тюльпаны, нарциссы и приторговывала ими. К приезду Гагарина она вынесла на улицу две огромные корзины цветов и бесплатно раздала их людям, спешащим на встречу с Юрием Алексеевичем. А потом выяснилось, что её погибший сын и Гагарин были поразительно похожи. Настолько похожи, что различить их на фотокарточках можно было лишь по форме одежды. Рассказ был опубликован в городской газете, позже в «Красном Воине» и «Красной Звезде», в казахской республиканской газете «Правда Востока» и нескольких других изданиях.
Витька не зазнался. Не до того. Всю долгую зиму и холодную весну он выбивался из сил, дабы протопить половину хаты, выделенную хозяйкой дома на постой молодым. У родственников, дяди Захара и тети Фени, предлагавших комнату в своем двухэтажном особнячке, Витька жить постеснялся. Хотелось самостоятельности. И так-то по приезде в Новозыбков полтора месяца, покуда Витька искал работу, объедали стариков, чему Витька был вовсе не рад. Мало того, что рухнули старикам на головы, так те еще и прописали их на своей жилплощади, за что им великая благодарность. Вот Витька и прикинул: пора и честь знать.
Снять жилье им помогла тетя Феня. На своей улице у своей же давней подруги Матрены Антоновны, тоже староверки, как и дядя Захар с тетей Феней. За десять рублей в месяц.
На работу Витька устроился в багажное отделение станции «Новозыбков». Определили его трактористом-водителем на мини тракторок «Т-5» возить багаж к пассажирским поездам. Витька сам себе выбрал ночную смену, понеже так сподручнее было собирать на грузовом дворе торф, уголь, щепки от разбитых ящиков и поддонов. Тем Витька и обеспечивал тепло в хате. Кстати сказать, и кроватку для будущей дочки Витька сгоношил из тех же бросовых поддонов.
Оклад ему за доставку багажа положили ровно шестьдесят рублей в месяц. Не разгуляешься, короче. Танюха в городском укладе совсем потерялась. Стала на удивление тихой, пугливой. Всем ее деревенским навыкам и умениям в городе оказалось грош цена. А на горло брать городские умели куда как похлеще деревенских. Устроилась поначалу уборщицей в контору спичечной фабрики, да недолго продержалась. На третьей неделе пнули на выход за бестолковость. Пришлось жить на одну Витькину зарплату, то бишь, на пятьдесят рублей, оставшихся от уплаты за угол.
Все хозяйственные хлопоты Витька взял на себя. На городском рынке был ларек, где продавали субпродукты. Витька запасался там на каждые две недели от аванса до получки разной требухой, ушами, хвостами. Да и за этими дарами приходилось занимать очередь еще затемно. Искал молоко, куриные яйца подешевле, трясся за каждую копейку. Курево выгадывал самое дешевое: папиросы-гвоздики «Байкал», сигареты-недоноски «Новые» и «Южные». По ночам на перроне собирал окурки, шелушил их и дома курил исключительно самокрутки.
Таньку жалел. Хитрая баба, почувствовав слабинку, убедила его в необходимости иметь под рукой бутылочку «Московской». Дескать, головные боли у нее адские, особенно на мокрую погоду, и помогает только стопочка-другая беленькой. Приходилось покупать по бутылке в неделю. Витька-то и сам, возможно, приложился бы, но тогда уж точно - зубы на полку. Правда, когда Танька забеременела, Витька наотрез отказался «лечить» ее от мигрени. Буянила, стонала, изображала обмороки. Не поддался.
За неделю до получки деньги заканчивались напрочь. Благо, Витька навострился сушить остатки хлеба, да печь пресные лепешки из купленной заранее муки. Слава Богу, будущей дочке тетя Феня с дядей Захаром и работницы станции собрали какое ни то приданное, а вокзальная буфетчица Нюра Паровоз время от времени совала Витьке кулек из вощеной бумаги с вареными яичками, котлетками, бутербродиками с селедкой, сыром. Витька жутко стеснялся, готов был сквозь землю провалиться, но Нюра, бывало, прикрикнет басом, за который и обрела свое прозвище:
-Ты целку-то из себя не строй! Сам не жрешь, хрен с тобой, а ребеночка кормить надо, даже пока у мамки в пузе.
Вот ведь как; когда с бабушкой Татьяной ходили христарадничать, не стеснялся, а тут нате вам! А однажды случилось так, что Витьке пришлось стать вором. Единственный раз в жизни, но пришлось. В пять с небольшим утра, проводив последний за ночь поезд «Брянск-Гомель», он возвращался домой налегке, решив сделать себе послабление, ибо в предыдущие две ночи натаскал торфа для топки дней на десять. Очень хотелось есть, а дома, Витька знал наверняка, оставалась лишь малость сухарей. Правда, деньги у Витьки были. Скопил три рубля Таньке на подарок к 8 Марта. До получки всего два дня, так что можно и потерпеть. Он бы и вытерпел, да как на грех, проходя мимо общаги студентов пединститута, узрел вывешенную за форточку авоську с продуктами. У Витьки тут же включилось воображение. Представив себе внушительный, почему-то ровно на девятьсот грамм, шмат пожелтевшего сала с мясными прожилками, целую вареную курицу и колобок домашнего сливочного масла, он чуть не захлебнулся обильной слюной.
Он не помнил, как ему удалось сорвать авоську с высоты в два с половиной метра первого этажа. Хорошо запомнил, что трясло его противной зубовной дрожью, когда он забился в кусты на обширном пустыре за общежитием. И хотя все закончилось удачно, от повторения данного опыта Витька отказался навсегда.
В марте Татьяна родила дочку, а в июне Витьке прислали повестку. Пришлось срочно сворачиваться, получать расчет, хватать узлы и дочку в охапку и везти все семейство к теще в деревню. Благо, в военкомате дали десять дней отсрочки «на решение бытовых вопросов».
На радостях Танька с матерью ужрались самогонкой до потери пульса. Ощутив себя в привычной с рождения среде, Танька совсем с глуздов съехала: запила-загуляла в последнюю перед отъездом Витьки неделю недуром, будто перед концом света. Это при живом-то мужике! Орали и бесились молодая и старая в унисон. Выходило, и жизнь им, сиротинкам, Витька поломал, и в дом, скидух городской, ни палки, ни гвоздя не принес, и ребенка им, горемыкам, на руки вывалил, а сам, как нашкодивший кот, в армию сбегает. И чтоб он в той армии сгинул и не возвращался никогда!
Получив такое напутствие, Витька отправился в дорогу. На перекладных Христа ради, ибо родня высосала все деньги до копеечки. Хорошо хоть вовремя добрался до призывного воинского пункта в Брянске.
Будущих защитников набралось под две сотни человек, в основном деревенских ребят из приграничных с Украиной и Белоруссией сел. Мужички крепенькие, усадистые, с огромными, в рост, мешками, набитыми салом, самопечными караваями, домашними колбасами, вареными яйцами, прочей снедью, грелками и флягами с горилкой. А у Витьки всего хабара - пачка «Памира», часы «Победа» на запястье и бензиновая зажигалка. И ни гроша хотя бы на булочку, дабы червячка заморить. Считай, поболе двух суток маковой росинки во рту не было.
Впридачу тут же, на призывном пункте, Витька нажил себе врага в лице куркулистого хохла Мишки Ляха. Натрескавшись в одну харю деревенскими припасами, Лях принялся куражиться перед командной из двенадцати человек, отобранных «покупателем» - молоденьким лейтенантиком с пушечками на погонах. В эту команду попал и Витька. И надо же, именно Ляха офицер назначил временным старшим над новобранцами. Ну и, ясный лапоть, «хохол без лычки, что без крыльев птичка». Мишка напустил на себя важность, принялся дело не по делу ставить команду «во фрунт» и орать басом на нерадивых. Витька терпел сколько-то времени, потом не выдержал и дал Ляху по соплям. Наверное, не стоило этого делать, но знать бы где упасть, соломки бы подстелил.
Конец первой части