ОДИН СЧАСТЛИВЫЙ ДЕНЬ ЛЕТА.
Первые месяцы ты росла удивительно быстро и, как маленький насос,
качала молочко из груди. И, наверное, с материнским молоком полюбила чистоту. Ты не могла спать в мокрых пеленках или ползунках и была удивительно подвижной. В четыре месяца ты уже начала переворачиваться с кровати и стала хорошо сидеть в пять. Отец не занимался тобой, кроме работы он проводил время с друзьями в пивной. Сколько слез стоили мне эти походы в ближайшую пивную!
Как я боялась его возвращения оттуда! Встречая твоего отца, я по белым глазам от большого количества кружек выпитого пива и нетвердой походке, знала, что он устроит скандал. Поводов для этого он находил много: не так посмотрела, не так подала еду, не так приготовила, не то сказала…
Мне было страшно, что отец напугает тебя, и уходила с тобой в комнату свекрови, закрывалась на ключ, а он тарабанил в двери, пока не засыпал прямо за столом на кухне или возле телевизора в зале.
Он не покупал тебе игрушек, одежду или еду. И только раз ты получила от отца подарок, когда тебе исполнилось пять месяцев, он принес тебе большого – больше тебя ростом плюшевого мишку. Как ты обрадовалась ему! Ты теребила его за лапу, улыбалась и пыталась что-то сказать, и все тянула в рот.
В шесть месяцев у тебя прорезались первые зубки, и ты стала больно кусать меня во время кормления. Я стала давать тебе прикорм - манную кашку, суп, яблочное пюре и свежий сок. Ты кушала с аппетитом, а потом долго спала в коляске на свежем воздухе.
А южное солнце начало сильно пригревать землю. Она парила под его горячими лучами. Наступила стремительная южная весна. И вскоре зацвели алые тюльпаны, нарциссы, сирень и белые крупные шары душистой бульдонежи, а на полях возле города запестрели маки. Приближался главный православный праздник.
На пасху свекровь приготовила большую бутыль крепкой настойки, а потом учила меня печь куличи. Они получились высокие, пышные и красивые. Готовить она была большая мастерица. Из хорошего свежего мяса свекровь наделала манты и приготовила к ним вкусный соус с чесноком и перцем , а еще пожарила жаркое с вином.
На праздник пришли гости - брат свекрови Павел Андреевич с новой женой Таисьей. Они были крупные, высокие, веселые и нарядные. На Павле были новые отутюженные брюки и светлая рубашка, Таисья надела пышную юбку с воланами и яркий жакет.
- Христос Воскресе! - певучим голосом громко сказала Таисья.
- Воистину Воскресе, - ответила Надежда брату и золовке и поцеловала их.
За столом они много пили, ели, смеялись и шутили. А Таисья , заигрывая с Павлом, расстегнула у него гульфик брюк и совала туда руку, пожимая член сожителя и сладострастно посмеиваясь. После этих игр они удалились в спальню. А потом вышли к столу красные, словно из бани. И снова все пили хмельную брагу и вино, и целовались, христосуясь. Не пила только я. Это сильно не нравилось твоему отцу и свекрови.
Он взял тебя из моих рук, посадил на колени, потом налил из графина полстакана браги и дал тебе пить.
- Ты что? Это же пиво. Ей нельзя! – возмутилась я. – Дай мне дочку!
- А я не отец , что ли ей? Да пиво - самый полезный напиток. От него дети хорошо спят и быстро растут, - доказывал он, с полным ртом, с аппетитом жуя кусок жареного мяса.
- Пиво в семь месяцев ребенку да еще и с мухами! - возмутилась я. В открытую дверь на запах пищи налетели мухи и несколько попали в брагу…
- А мы и с мухами выпьем. У нас не заржавеет! – захихикала пьяненькая свекровь.
Я схватила тебя и унесла на залитую теплом и солнечным светом улицу, где на лавочке сидели бабушки в светлых нарядных платочках. А над их головами в безоблачном синем небе летали белые голуби соседки, тети Вали Зябловой . Она с сожалением посмотрела на меня из – под прищуренных от яркого солнца глаз и спросила:
- Што? Гуляют у вас? Поди, напились уже? - я кивнула головой.
- Опять твой скандалить вечером будет? Тогда приходи ко мне ночевать. У меня тихо, спокойно тебе с ребенком будет. Ишь, как глядит на меня, глазастая, вылитый отец, - засмеялась она.
А ты и правда родилась очень похожей на отца, с такими же небесно-синими глазами и прямым носиком. Родовые рыженькие волосы скоро выпали и начали пробиваться светлые, как у отца.
В редкие минуты нежности он как-то взял тебя на руки и стал рассматривать крохотные пальчики, а потом сказал, подкидывая тебя вверх: « Моя доча! Вся в меня. Ногти и те мои…»
Но эта любовь к ребенку нисколько не мешала ему ходить в пивную и приводить друзей, устраивая с ними попойки, а потом скандал. Вот даже и в светлое Христово воскресенье вечером он стал скандалить, называя меня неблагодарной, плохой женой и матерью. Вдобавок кинулся с кулаками. Пьяные родственнички не сумели меня защитить, и нам с дочкой пришлось спешно идти ночевать к соседке…
Добрая тетя Валя положила тебя спать на свою мягкую кровать, а меня стала угощать вкусным куличом с горячим чаем, приговаривая:
- Пей чай-то, а то остынет. От скандалов у тебя молоко может пропасть, а это для ребенка в жару плохо. Хоть до осени покорми грудью.
Эх, не повезло тебе с мужем. Он ведь не первую тебя домой приводил. Несколько месяцев поживут с ним и убегают. А ты вот ребеночка ему родила. Не стоит он тебя. Дальше еще хуже будет. Поверь мне. Я его с детства знаю.
Избаловали его мать с бабкой. Бабка любила его без памяти. На поле колхозном работала и его с собой маленьким мальчонкой брала - на шею себе посадит и работает с ним. Горб нажила, таская его. По ведру клубники ему покупала. За день съедал ведро ягоды один! А с девяти лет курить научился, в треньку за огородами у речки на деньги играть, окурки стал подбирать. Так бабка ему сигареты покупала…
Бабка и дом этот построила, уже на пенсии нанималась людям дома штукатурить, этим и на дом заработала. Крепкая и работящая была старуха. Да они с Надеждой не жалели её.
А мать беляши со столовой Сашке таскала. Выкормила молодца. Она его в девках нагуляла в восемнадцать лет от военного. Ох, и красивый был мужчина! Сашка- то в него уродился. Вот и ты влюбилась за красоту. Так?
- Так, - ответила я, вздыхая.
- Красота приглядится, а ум пригодится, а у него ума-то и нет, - сказала тетя Валя и задумалась о чем-то своем, глядя в окно на синие сумерки, а потом добавила:
- Жаль, что мать Сашке во всём потакает. Трудно тебе у них будет с дитем. А твоя мать где?
- Далеко тетя Валя. В Сибири.
- Вот и возвращайся туда, а пока ложись спать – утро вечера мудренее…
Утром в окно застучала свекровь:
- Я на работу пошла, а ты домой иди - нечего по соседям ходить. Иди, а то он в пивную уйдет на целый день.
Работала Надежда Андреевна поваром в военном училище и была главным кормильцем семьи. Каждую смену она приносила в объёмистой сумке кусок свежего мяса, пакет жареной рыбы, сливочное масло и крупы. Сын отдавал матери часть зарплаты, остальное пропивал, а я не получала ничего, находясь в декрете, и денег у меня не было даже на молоко ребенку.
Молоко я брала в долг под запись у молодой и красивой турчанки Кыз-ханум. Когда сумма набралась приличная, Кыз ханум стала просить деньги.
Мне пришлось попросить денег у твоего отца рассчитаться за молоко. Он как всегда был навеселе и не на шутку рассердился.
- Нет у меня денег! Нет! Вот смотри! - кричал он, выворачивая пустые карманы. – Я сам пивнику Борьке должен. А зарплату я матери отдал.
- Ну, попроси у неё. Мне завтра надо долг отдать.
- А мне какое дело? Нет денег - иди, работай! - продолжал он кричать с покрасневшим от злости лицом.
Так в твои семь месяцев я пошла работать в детский сад поселка. Я сажала тебя в манеж, а сама принимала детей и проводила с ними подвижные игры свежем воздухе, кормила завтраком и обедом, потом укладывала спать. Ты тоже вместе со всеми сладко спала в кроватке уютной, розовой спальни. Заведующая Раиса Васильевна, крупная дородная женщина благосклонно относилась ко мне и отпускала пораньше, понимая мое положение.
- Иди уж. Сейчас самая жара начнется. Ребенок может солнечный удар получить, - говорила она, и я шла с тобой домой, где у тебя была своя собственная кроватка.
И в девять месяцев ты уже крепко стояла в ней на ножках, а в одиннадцать сделала первые робкие шаги. Я купила тебе синие кожаные пинетки и белые носочки. В пинетках ты сначала крепко держалась за мою руку, а потом неуверенно пошла по дороге, по краям которой высились пирамидальные тополя и струились арыки, орошая корни могучих деревьев. Как же я радовалась, что моя доченька уже ходит по земле своими ножками. А ты уже делала новые успехи - начала говорить и первыми словами были: мама, папа, Катя. И это тоже радовало.
Но всё-таки каким бесконечным показалось мне то алма-атинское жаркое лето! А солнце с самого утра заливало светом улицы поселка Гагарина, который все почему-то называли Черным Ишаком, где дни проходили похожие один на другой, как близнецы-братья…
Я помню один только счастливый день этого лета. Муж получил получку, отдал львиную долю денег матери, а на остальные предложил мне свозить дочку в парк культуры и отдыха, где находился большой зоопарк. Для такого случая я надела свое единственное нарядное платье - шелковое светлое, в белый горошек и туфли на высоких каблуках.
Мы поехали туда на такси - голубой « Волге» с черными шашечками. В тенистом парке было прохладно, там росли чудесные цветы, везде продавали мороженое и прохладительные напитки. Отец носил тебя на руках, смеялся, показывал зверей, а потом отлучался и пил пиво в киосках.
Мы долго ходили по зоопарку, и я устала и сильно захотела пить. Тогда муж принес мне несколько брикетов мороженого и бутылку лимонада. Как приятно было мне внимание твоего отца! По дороге домой заехали в универсам и купили разных продуктов, а потом опять вернулись на такси. Вся поездка обошлась мужу около тридцати рублей. Как всё было дёшево в нашей большой стране! А свекровь пока мы ездили в зоопарк, напекла вкусных беляшей и наварила кастрюлю компота. Уставшие за целый долгий день, мы рано легли спать, но каким же сладким было пробуждение…
И казалось, что завтра начнется у нас счастливая жизнь. Я так надеялась на это! Но чуда не произошло. На следующий день муж привел домой нового друга и сказал мне:
- Это мой брат Ренат. Ты должна любить и уважать его. А жить он будет у нас. И с этого дня начались для меня новые мучения.