Отслужив в офицерской кавалерийской школе, Давлет Ходжабаев вернулся в Ашхабад и, конечно же, в цирк, где работал до армии. Деньгами молодых артистов не баловали. Вот и продолжал он носить тёплую, из хорошего сукна, офицерскую шинель, правда, без погон.
Однажды решил посетить оперный театр. В оркестре оперы работали знакомые, с которыми артист учился раньше в музыкальной школе. Около рынка приметил на улице молодую овчарку. Её вид говорил о том, что ей приходится отстаивать свое право на существование — она была в ранах, шрамах, царапинах. Давлет спешил, возле собаки особо не задерживался, поэтому очень удивился, что овчарка пошла за ним. Хотел отогнать — не получилось. Так и провожала она его до самого оперного.
В театре Давлет задержался надолго: вспоминали с оркестрантами годы учёбы, старых друзей. Когда часы через два вышел из подъезда, к нему бросился тот самый пес. О нём Давлет, призаться, уже забыл. Овчарка оказывается, терпеливо ждала именно его столько времени и теперь радостно вращала хвостом, изображая радость от такой приятной встречи.
Пёс снова не отставал от Давлета, пока они не вернулись в цирк. Артист тут начал раздумывать, что же ее так привлекает в нём гостя.
— Наверное, шинель, — предположил Даниэль Барон. Он хорошо знал и любил собак. — Возможно, от эшелона, в котором ехали пограничники, отбилась?..
Решили проверить, что пёс умеет. Оказалось, он знает и выполняет команды «сидеть», «лежать», «ползти». Когда Даниэль бросил на пол свою шапку и приказал: «Стеречь!» — гость не подпускал к ней никого и набросился на Акмурада Чаканова, который пытался к ней подойти.
Возможно, Чеканова задела самоуверенность Барона и он решил повторить эксперимент. Только теперь шапку оставил на полу он сам, а Барон должен был её отобрать. Даниэль не сомневался, что овчарка его признала, и смело пошел к собаке. Но Акмурад, перепутав команды, случайно приизнёс «Фас!» вместо «Стеречь!». Закончилось это тем, что Барону пришлось шить себе новое пальто.
Из-за военной, хотя и неизвестной в подробностях, биографии и боевой характер нарекли пса Дозором. Так и остался он при цирке. Только вначале пришлось для дезинфекции тщательно вымыть его водой с креозотом, а потом еще долго обрабатывать его многочисленные раны.
Как и принадлежит бывшему армейцу, пёс хорошо разобрался в гражданской обстановке. Людей больше не трогал, относился к ним по-дружески. А вот с лошадьми был суров. В стойлах их не привязывали — чтобы они чувствовали себя свободнее. Но выходить из них самостоятельно животным не разрешалось. И Дозор назначил самого себя дежурным по конюшне. Понял, что лошадям хочется погулять или побаловаться, когда поблизости нет конюха, и следил, чтобы никто не нарушал дисциплину.
Бывало, уловит лошадь своими чуткими ушами, что шагов конюха уже не слышно, и двинется к выходу. А Дозор уже тут как тут. Шум поднимет, что и глухой услышит. Возвращается конюх, пожурит «нарушителя» и натянет поперек стойла веревку, чтобы конь не мог выйти.
Казалось бы, лошади должны были недолюбливать пса за его верную службу. Но нет. Они откровенно признавали за Дозором право не пускать их в «самоволку» и даже не обижались за это. Возможно, даже дружили с ним по-своему. И когда зимой лошади ложились отдыхать, Дозор устраивался спать у кого-то из них на хвосте. Выберет самый густой и топчется, топчется на нем, пока не собьёт плотнее. Зачем спать на холодном полу, когда под лапами такая удобная подстилка? Бывало, лошади надоест лежать, хочет уже встать — ноги размять или овса пожевать, но терпит, не хочет беспокоить соседа, сладко сопящего у него на хвосте.
_______________________________
Автор фото неизвестен.