В жезлохранилище было странно. Пожив немного с людьми, я уже понимал смысл слова "дом", и жезлохранилище поначалу показалось мне залежью нефти, если вы понимаете, о чем я.
Возможности общаться, конечно, не было, потому что текучка была неимоверная, а какой смысл узнавать индивидуума в отсутствие возможности взаимного проникновения в нюансы персонализации? Это требует времени. Но было ощущение слияния молекул, и сама текучка создавала ощущение перетекания самого себя внутри самого себя.
Можно было бы назвать время пребывания в жезлохранилище блаженством, если бы не досадный факт: здесь же, в этом же пространстве, находились фонари, ключи, отвертки, кастрюли, ведра, ружья, банки, мешки с бетоном, лампочки и прочий ненужный хлам. И когда очередной жезл отправлялся махать, мне казалось, что я опять прохожу сепарацию, только на этот раз отцеживают меня, а не воду. И - хотелось кричать: "Я - нефть, а не вода! Не надо меня сепарировать!".
Кстати, оказалось, что все жезлы хранятся на одной полке. А полок в жезлохранилище оказалось очень много. И это еще более заставляло страдать, поскольку подобие сепарационной машины было полное, и...
В общем, это было странное время, которое я для себя назвал "Пятнадцать с половиной", то есть - ни то, ни сё.
Одним утром меня взяли с полки, и я уже было подумал, что - махать, и уже настроился порадоваться возвращению к здравому смыслу собственного существования, но - отнесли в какую-то комнату, где меня посыпали разными порошками - белые полосы черным порошком, черные - белым, потом облепили какими-то пленками, потом их содрали и...
Я почувствовал неимоверное облегчение. Вместе с порошком, прилипшем к пленкам, с меня содрали всех прежних пятнадцатерых махальщиков, и я даже забыл, что они вообще мелькали в моей жизни. Потом меня протерли каким-то углеводородом с примесью ОАш группы, и как только он с меня испарился, я понял, что сепарация закончилась.
Конечно, меня опять положили на полочку, и братья-жезлы, покидая ее, не говорили мне "прощай", и ведра так же гремели, заполняя жезлохранилище своим неорганическим второобразным, но стало гораздо легче. Я понял, что это время для обдумывания чего-то важного. И даже стал прислушиваться к себе - наконец-то! - чего же такого важного мне нужно обдумать, как вдруг меня опять сняли с полки.
На сей раз меня вручили тому, кто управляет махальщиками. Это я понял, когда солнце несколько раз пробежалось по моему новому лежбищу, а в жезлохранилище меня никто не отнес. Более того, ко мне стали приходить махальщики с жезлами, среди которых я узнавал и более успешных соседей по полке - они выкладывали свои жезлы на плоскость, расположенную перпендикуляром, причем рассаживались вдоль самой длинной части плоскости, раскладывая по ней жезлы, бумаги и... Это было откровением. Оказалось, что бывают жезлы, внутри которых вставлены еще одни жезлы, наполненные подобием смол, и эти сложные конструкции предназначены тоже для махания, но не в воздухе, а по бумаге. Я так понял, что это тоже способ улавливать тех, кому машут нормальными жезлами, как и я - полосатыми, потому что... Ой, это так трудно объяснять...
Ну, те, кого ловят полосатыми жезлами, они сцепляются через сложные конструкции с землей. А ручки - это так называются сложные жезлы со смолой внутри - они тоже сцепляются. Только с бумагой. И от того, как именно они сцепляются и как катаются - вот от этого зависит то, как мы, нормальные жезлы, улавливаем тех, кому машут наши махальщики.
А я - я всегда лежал на самой короткой части перпендикулярной плоскости. И тот, которому меня вручили, изредка брал меня в руки, чтобы во время издавания звуков махнуть одному из махальщиков. Чтобы уловить. Вот так я понял, что попал к тому, кто управляет махальщиками.
Изредка он махал мной на улице, это сопровождалось другими махальщиками, и придавало процессу невероятную торжественность. И он никогда не носил меня домой. Смиряясь с необходимостью оставаться наедине с мебелью - так называются горизонтальные и вертикальные плоскости, заполняющие пространство коробочек, из которых состоят большие бетонные и кирпичные коробки - так вот, смиряясь с одиночеством, я обдумывал все, что узнал о происходящем. Это было странно, потому что когда я был нефтью, не возникало необходимости что-либо осмысливать, было просто довольство положением, существовавшим всегда. Став жезлом и попав в круговорот мизерной жизни млекопитающих (это было шоком - узнать смысл слова "млекопитающее") я был поставлен перед фактом необходимости самоидентификации. То есть, отделения себя от окружающей природы, являющейся таким же продуктом переработки ресурсов, добываемых из недр планеты.
Как отделить себя от прочих продуктов переработки? По химическому составу? Большинство являются такими же полимерами, как я. По назначению? Мне не хотелось этого категорически, потому что смысл собственного назначения был для меня непривлекательным, и сравнение с простой ручкой заставляло меня страдать. А когда я узнавал смысл таких приборов, как мобильный телефон или фабрика по производству автомобилей, собственное назначение хотелось забыть напрочь.
Как же себя идентифицировать? Вот вопрос, который мучил меня довольно долго. И, как это ни странно, в кабинете того, кто управлял махальщиками, острота этого вопроса оказалась нестерпимой.
Но я терпел.
Потому что у меня не было выбора.
Так же, как и у сына того, кто управлял махальщиками. Оказалось, что люди как-то добывают друг друга, то есть, вот был один человек, потом - раз! - и у него появился такой же в точности человек, как две капли воды похожий на него же. Я употребляю слова "две капли воды", потому что в людях слишком много неорганики, и сравнение их с водой мне импонирует более всего. В общем, когда Главный добыл себе сына, то тут же вручил меня ему. И я опять стал махать, на сей раз и на улицах города, и за городом, и просто так, и это было... Это было странно.
Сын Главного постоянно носил с собой коробочку, к которой были через провода присоединены два сложных резонатора, которые он вставлял в собственные звукоприемники. Они называют это "уши". Да, кстати, это долго меня смешило - люди воспринимают звуки очень маленькой площадью себя, хотя это самоочевидно противоречит законам физики, которые они так любят изучать.
так вот, он вставлял резонаторы в уши, коробочка воспроизводила ритмичные звуки, и он, сын Главного, махал мной в ритм этим звукам. И люди улавливались уже не мной, а... нами, что ли? И он ни с кого не брал бумажки. Просто махал мной под ритмичные звуки.
Сначала я не понимал смысла происходящего, а потом познакомился со светофором, и это существенно облегчило мне процесс обдумывания.