«Жесток гнев, неукротима ярость,но кто устоит против ревности?!»
Соломон Мудрый.
Письмо было от неё, жены, женщины, которая была ему так близка и любима, на образ которой он молился под толщами воды над его субмариной в водах Тихого океана. Он не раскрывал его на берегу, боясь взрыва неукротимой ревности в себе, не исключающей убийство не только Её, но и себя.
Капитан второго ранга, Валентин Петрович с замиранием сердца раскрыл конверт. Строчки письма во многих местах были расплывчаты. Он сразу понял – от слёз Анны.
Анна писала: -
« Валентин, прости меня... Я прошу простить меня, но не знаю за что..., МИЛЕНЬКИЙ, всё равно прости. Прости за то, что вызвало в тебе страдание. Прости за грехи мои, безгрешные. Прости за прошлое во имя будущего. Прости, прости, прости..., ЛЮБИМЫЙ. Я никогда не изменю тебе. Я навек ТВОЯ. Я должна обьяснится с тобою.
Мой опыт школьной учительницы позволяет мне быть убеждённой в том, что,
если ты в достаточной мере знаешь психологию женщины и мужчины, то согласишься с тем, что, при всём разнообразии характеров, темпераментов, нравственных и прочих «тормозных» установок, женщина уступит своё тело мужчине, если мужчина имеет неукротимую энергию и непоколебимую уверенность в успехе, и тогда, пусть на краткие мгновения, утончённая девочка, девушка, женщина превратиться в магию чувств и волшебный источник любви, к каким бы кругам общества она не принадлежала. И я не исключение. Я всего лишь женщина, чья животная сущность, долго дремавшая, откликается на близость мужчины. Это не грех и не отсутствие принципов, а простой жизненный факт.
Люди часто считают, что встретив свою любовь, они обретают её навсегда.
Но чтобы такое случилось, каждому человеку надо приложить грандиозные усилия к сохранению влечения друг к другу, иначе не будет ни семьи ни Любви «до гроба».
Дорогой мой, ничто человеческое женщинам не чуждо, как и вам, мужчинам. Все наши «грехи» начинаются с нашего рождения, но более ярче начинают проявляться в школьном возрасте. О каждой девочке можно сказать: - «Да, она школьница, но она жаждет приятных ощущений, так как сексуальные позывы всё больше и больше дают о себе знать. Именно на эту фазу развития девочки приходится её чувство, скрытое от чужих глаз, сокровенное, тайное, к мужчине, обратившего на себя её девичье внимание. Она непрерывно думает о нём. Он, несомненно, становится для неё самым красивым, а вскоре – любимым. А разве у мужской половины рода человеческого это не так?
Молодость заражена «вирусом», природой предусмотренный, который является самым прекрасным в жизни всего живого, а человека в особенности. И никто не в силах и ни что не в силах обуздать эту божественную силу, имя которой – ЛЮБОВЬ.
Женское кокетство – то, без чего нет ни девочки, ни девушки, ни женщины. ЖЕНЩИНА рождена для любви.
Валентин, дорогой мой человек, ты убивал меня и себя своей ревностью к прошлому. И я не уступала тебе в яростной защите себя от твоей дикой ярости, но теперь, когда ты в походе, за три-девять земель и миль от меня, подумай над моими словами. Согласись, если даже припёртая к стене фактами измены сегодняшней, тем более прошлыми своими связями с мужчинами, жена может не лгать, но НЕДОГОВАРИВАТЬ ОЧЕНЬ МНОГО. И, конечно, всё это чепуха – признания, клятвы в том, что она «всё, как на духу» сказала. Муж не сможет узнать всю правду НИКОГДА. Разве жена расскажет о том, что она ещё школьницей соблазнила женатого мужчину и... достигла желаемого успеха? Кстати, жена так же всей правды интимных связей мужа никогда не узнает. Какой же муж расскажет жене о том, как он в экстазе молил: - «Ну, девочка моя ... ещё ...,... ещё, моя сладенькая!»?
Милый мой, супругам вечно суждено носить с собой «грехи» прошлого! Так определено Природой и, если хочешь, Богом.
Ты мучаешься, страдаешь и я то не просто чувствую, а знаю, видя тебя, любимый, в припадках ревности бъющимся о стену головой, рычащего зверем, роняющего пену на пол, с глазами безумца глядящего на меня, которую ты любишь чисто, преданно и нежно. Поверь мне – я люблю тебя той же мерой и больше.
Любимый, я вижу и знаю, что ненависть переполняет тебя ко всем, с кем я была до тебя, и если до настоящего времени я не обращала внимания не её удушающие приступы, то сейчас я чувствую, что какая-то глубинная, сокровенная часть твоя отравлена, заражена ревностью, как смертельной болезнью. Отчего ты презираешь и любишь меня, отчего пъёшь, чтобы заглушить эту ревность, и в припадке бьёшься головой об пол, заливаешься слезами, крича : «Лучше бы меня поглотил океан, чем знать, что ты была в обьятиях другого мужчины и отвечала на его поцелуи и ласки!»
Друг мой, ты мой нежный и ласковый зверь, и я люблю тебя такого, но это страшно, когда дикая, неукротимая ярость закипает в твоей груди. Когда ноздри твои раздуваются, глаза наливаются кровью и сверкают, жилы вспухают на лбу... Когда иступлённая мысль ревности рисует тебе картины: я, твоя жена, в обьятиях другого мужчины, я, дарящая любовь ему, ненавистному тебе сопернику...
О, Господи! Если бы я знала, что встречу тебя, я бы и на пушечный выстрел к себе никого не подпустила! ... Как мне больно, как я страдаю, видя твои страдания, когда ты, встав на колени, хватаешься за голову руками и воешь волком. Так воешь, что становится жутко. К тебе страшно подойти, когда ты скрипишь зубами, рычишь, когда от тебя исходит зверинная опасность – быть разорванной.
Прости меня, но в те безумные моменты мне хотелось одного – убить тебя. Убить чем угодно, как угодно, но убить. И когда ты, сжав руками затылок, как дикий зверь в клетке, метался в корчах, затем стоя на коленях, упирался головой в пол, застывал, и наступала гробовая тишина, мне становилось страшно от мысли, что ты, мой любимый, ушёл от моей любви навсегда.
А утром, когда ты, разбитый мукой ревности, был тих, так тих, что мне было страшно от мысли – не рехнулся ли ты, не переросло ли твоё буйное помешательство в тихое. Я без слёз скулила, жалея нас и нашу Любовь. Валентин, дорогой ты мой человек, я знаю, тебе не легко. Но умоляю тебя найти в себе мужество и понять, что неразумно проявлять ревность к людям, которых ты не знал до нашей с тобой встречи. Самого факта, что я с тобой в настоящее время, должно быть достаточно, чтобы быть уверенным в моей любви.
Любимый, ты в походе, над тобой океан, но... - «Услышь ты песню сердца моего, люблю тебя, тебя лишь одного, хочу чтоб стал ты близким и родным. Хочу дышать дыханием одним». Я не говорю, это сердце моё поёт с мольбой тебе: - «Возвращайся, мы быть может не встретимся вновь. Возвращайся, трудно мне без любви твоей...»
Письмо было залито слезами и зацеловано губами Анны. Оно пахло дорогим её телом. Казалось, она вот здесь, рядом, на подлодке, под этой страшной толщей вод Океана, мучительно смотрит на него и ждёт ответа.