- Ну что ты играешь? Это что? Фа. Это ля. Ты ноты забыл? Что с тобой такое?
- Ничего, - отвечал я Сергею Николаевичу.
- Не выспался, приуныл, обленился? Давай заново… После тебя у меня нет никого. Задержимся…
Мне так не хотелось ничего играть!.. Было желание растянуть эти меха и опустить в них голову, но чтобы потом их, по доброте душевной, кто-нибудь свёл. У меня не было сил на сегодня держать этот аккордеон. Прям как камень на шее – тянет с табурета вниз. Пальцы скользят по клавишам, не попадают по кнопкам.
- Ты так и будешь сидеть на ноты смотреть?
- Я не хочу играть.
- Что ты не хочешь? Я уже умею, а тебе нужно этому научиться, - строго говорил учитель.
Моё лицо всем своим выражением показывало, что я не в состоянии что-либо выдать сегодня. Школьные друзья на улицах гуляют, а я сижу перед пюпитром и превращаюсь в грозовую тучу. Неожиданно в коридоре громко запели…
- Татьяна, можно попросить вас тянуть потише? – и Сергей Николаевич хлопнул дверью.
Он пододвинул свой стул к моему табурету и присел. На меня смотрели его круглые очки. Они съезжали по носу из-за толстых линз. От этого вдруг стало очень смешно, и моя ухмылка растеклась по всему лицу.
- То-есть тебе смешно?!! Простой полонез Огинского не можешь сыграть!
Было видно, что он нервничает. А что я мог сделать? Не получается самого себя заставить…
- Дневник давай! – сухо и быстро сказал преподаватель.
Я привстал и водрузил нелёгкий инструмент на соседний стол. На нём лежала и моя папка для музыкальной школы. Я лениво открыл защёлку и достал дневник. Сергей Николаевич быстро пролистал страницы, взял шариковую ручку и... нарисовал большую красную двойку. Резким движением расписался, звонко захлопнул дневник и передал мне в руки.
- Иди домой и учи!
Он кашлянул негромко, встал со своего стула и покинул кабинет.
Я шёл по рыхлому песку. Осенний ветер дул с беспокойного моря. От этого волны становились белыми. Вода вспенивалась, разбивалась о прибрежные скользкие камни. Все мои мысли заняла красная двойка. Что же теперь скажут дома? Как показать такой дневник? Никогда ведь не было подобного. Что же делать?
Мои глаза продолжали бегать по песку. Сосредоточиться не получалось. Внезапно кожаные туфли наткнулись на пустую закупоренную бутылку из-под шампанского. Я наклонился, поднял её, и зачем-то взвесил на ладони. В воображении представились необитаемые острова, пальмы с недоступными кокосами, огромный и непреодолимый океан. Скажу, что потерял этот дневник. Но от него придётся избавиться…
Я плюхнулся на песок, открыл свою папку и вытащил дневник. Сначала была вырвана страница с неудовлетворительной оценкой, потом обложка. Аккуратные листы бумаги превращались в кривые лоскутки, которые падали внутрь зелёной бутылки. Через минуту она плыла по седым волнам, взбиралась на пузырчатые гребни и исчезала на мгновение. Я пристально наблюдал за ней какое-то время, потом медленно развернулся и побрёл в сторону дома.
В эту минуту я ощущал себя дикарём, напрасно ожидавшим спасения. Моё послание уплыло совсем недавно. Может быть, в нём я хотел сказать кому-то, что всегда мечтал играть на гитаре, но выбор пал в пользу аккордеона. Вскоре я бросил занятия в музыкальной школе, хотя мог быть уже в третьем классе…