Пока горит свеча люь

Ирена Панченко
 

         Роберт  продолжал жить в интернате, хотя перешёл работать в полицию. Понятно – родственник директора. Да и Надя продолжала жить здесь, хотя сама ловила себя на мысли: тоже незаконно.
       Роберт иногда заглядывал к Наде то заварки попросить, то сахару, то помочь вывести какое-нибудь пятно на кителе. А Надя, если не было дежурства по интернату, уходила к Жене, с которой очень сдружилась за эти годы, тем более что та успела расстаться со своим мужем, уличив его в измене. Когда Жене нужно было поехать в институт, она оставалась с её мальчишками, укладывала их спать и только тогда уходила в интернат.


      Однажды она вернулась от Жени достаточно поздно. В её комнате умывальника и туалета не было, приходилось ждать, когда улягутся ребята, и тогда приводить себя в порядок в общем санузле.
        Надя уже начала засыпать, когда в дверь кто-то постучал. Сон улетел в неведомую даль. Что-то случилось? Вдев ноги в тапки, Надя подошла к двери.
     -Кто там?
      - Мне утюг.., - прозвучал за дверью голос Роберта.
      В темноте Надя сняла с полки утюг, приоткрыла дверь и протянула его в щель. Однако вместо того, чтобы взять утюг, Роберт просунул в щель ногу, а затем рывком распахнул дверь.


      От него несло перегаром. Надя схватила халат и стала наспех его надевать, но Роберт выхватил его из рук, швырнул куда-то на пол и притянул Надю к себе.
      -Я долго ждал момента, а ты всё тянешь. Хочу тебя! Хочу! И ты хочешь, я знаю!
       - Отпусти, ты, пьяный боров! – отбивалась Надя.
       А тот   стал лихорадочно шарить по телу Надежды, подталкивая её к дивану. Силы были неравны, он легко опрокинул её на диван и сделал попытку стащить ночную сорочку. К счастью, та была длинной и не поддавалась ему, к тому же Надя изо всех сил пыталась от него отбиться.


       Закричать? Нельзя, ведь это интернат. Она чувствовала, что не справится с этим озверевшим от выпивки и похоти мужчиной. Но безысходность положения и ей придала злости .
       Вцепившись руками в его плечи, стала что есть силы крутить кожу.
Он зарычал от боли и попытался оторвать её руки. Это её на мгновение спасло. Она выскользнула из-под него с узкого дивана, но не успела вскочить, как он тут же набросился на неё с еще большим остервенением. Все, что она могла сделать, - скрутить ноги, зацепив одну за другую , попытаться  как-то выкатиться из-под него.

     Наверное, будь он не пьян, легко бы одолел её, ведь силы были неравные. о хмель мешал ему. А Надя, нашарив рукой в темноте сброшенный халат, притянула его к себе и резким движением закрутила халат вокруг его головы.
      Роберт сделал попытку одним движением сорвать халат, но длинные завязки случайно оказались наверху и достаточно туго затянутыми.
Этим и воспользовалась Надя. Вывернувшись из-под него, она вскочила на ноги и как была в ночнушке, благо, дверь была не на защёлке, выскочила из комнаты.
      Но куда бежать в таком виде от озверевшего идиота? Не оставалось ничего, как постучать в дверь дежурного. В этот раз там была воспитательница параллельного класса. Плача,      Надя объяснила, что к ней ввалился пьяный Роберт.


     -А зачем открывала? – глядя на Надю, подозрительно спросила она.
      -Так он часто заходил то за чаем, то за спичками, он же курящий.
      Они подошли к Надиной двери, прислушались, но за дверью царила тишина. Открыли. В комнате никого не был, только одеяло с дивана валялось на полу.
      -Ну-ну, - выдавила Елизавета Ивановна из себя и вернулась в воспитательскую комнату.
      Назавтра вся школа узнала о случившемся.
          -Подай заявление в милицию за попытку изнасилования, вон, у тебя все руки в синяках.


     -Подам, а он сам там служит. Да и весь город будет знать.
      Вечером воспитателей попросили задержаться на совещание. Пришел директор. Елизавета Ивановна рассказала о случившемся. Надя попросила слова, но – она чувствовала это по настроению собравшихся – большинство было не на её стороне. Зачем открывала дверь – вот главный сокрушительный вопрос. Было бесполезно объяснять.
Итог разговора подвел директор: выразить   Надежде  порицание за аморальное поведение, комнату освободить.


     И вот теперь Надя лежала в своей новой комнатёнке на втором этаже обычного одноэтажного дома. Но чердак был обустроен, там были  три комнатки, в них даже были поставлены батареи, а четвертая холодная комната служила для всех жильцов кухней. В каждой комнате жило по одному человеку, но они как-то редко встречались друг с другом.
     Надя рано уходила на работу, обедала в интернатской столовой, а вечера через день были заняты дежурством. В выходные они проводили время с Женей. Правда, после случившегося Женя как-то отдалилась от неё.
    У Нади за годы работы сложились добрые отношения и с другими коллегами – с Ларисой, учительницей младших классов. Та была по моложе её, но их объединяла любовь к поэзии, обе даже писали стихи, а показывать их было некому, кроме  как друг другу.

   
      Была ещё Галина Григорьевна, учительница русского языка и литературы в старших классах, человек очень добрый и общительный. У них почти совпадали дни рождения, и они всегда тепло поздравляли друг друга. Надя вела в школе драмкружок, к тому же они с Галиной два года подряд, так уж сложилось, вместе готовили сценарии к новогодним учительским посиделкам. Наде казалось, что после случившегося  с нею и та  стала её сторониться.


       А скоро и   ноябрьские праздники. День рождения Нади как раз совпадал с этой датой, у Галины он был на два дня раньше. Надя успела вручить ей свой подарок до праздника. Из-за случившегося практически за две недели  назад  скандала она не успела  купить  подарка – не хотелось лишний раз показываться на людях: городок маленький, молва, поди, по всему городку разнеслась. Выручила летняя покупка – красивый шёлковый платок, купленный, когда она была в гостях у родителей. Галине он очень подошёл к пальто.


     И вот теперь она встречает когда-то такой любимый праздник одна-одинёшенька. В этот день выпало дежурство Жене, а вечером она собиралась в гости с детьми к своей знакомой за город. Может, тоже больше не захотела праздновать с Надей – эта мысль обжигала её разболевшееся сердце.
     Утром ей не хотелось вставать, но  и сна не было.  Куда деться от гнетущих мыслей? Они преследовали её неотступно, возвращали к зловещим минутам насилия. Самое обидное, что почти все сошлись на одном: «баба не захочет – мужик не вскочит», она эту фразу слышала, когда проходила мимо  коллег. Значит, снова о ней говорили.
       Промучившись до обеда, Надя  вытащила из шкафа, который, видимо, «по наследству» доставался жильцам этой комнаты, плед и легла на диван. Может, удастся снова уснуть? Лучше бы ей досталось сегодня лишнее дежурство! Читать не хотелось. Пожалуй, и жить она устала. Хоть бы выплакаться, но слёзы, какие были, уже давно выплаканы.
     Спустя час-другой – она всё же задремала – её разбудил стук в дверь. Она вскочила. Кто-то из соседей? Но за дверью стояла Галина. В руках у неё был небольшой свёрток, перевязанный тонкой лентой. Хоть один человек вспомнил о ней!
     -Прости, Галина, мне угостить тебя нечем. Не успела.
     -Одевайся, - решительно прервала она Надю. – Пойдем к нам, у нас уже стол накрыт.


      Может, так и лучше. Как была в домашней одежде. – свитере и юбке, – причесав кое-как свои  светло-русые волосы, она накинула мохеровый шарф на голову и пальто на плечи, и они стали спускаться по скрипучей деревянной лестницы.

           Пподолженте следует