Воскресное февральское утро радовало солнцем и лёгким морозцем, поэтому возвращаться из магазина решила длинной дорогой, через старый парк. По раннему времени он был пуст, только далеко впереди маячила одинокая женская фигура. Женщина остановилась, и, приблизившись, я разглядела, что это старушка - худощавая, немного сутулая. Показалось, что она поджидает меня. Когда я подошла близко, бабушка заговорила, указывая на ветку, нависшую над тропинкой:
- Вот думаю: потеряй кто обе, не повесили бы. А одну повесили. На что одна-то годится?
Я увидела варежку, надетую на ветку.
- Шерстяная… - вслух размышляла старушка. - Сколь же такие стоят?
Синяя варежка с вывязанным белым узором: олень, сугробы, снежинки — очень качественная, куплена была, очевидно, в хорошем магазине, и стоить такие могли столько, сколько заблагорассудится хозяину бутика: и тысячу, и полторы, и больше. На миг мне представилась хозяйка потерянной варежки: юная стильная блондинка в белом пуховичке, почему-то именно блондинка и именно в белом пуховике.
Сказала, что варежка недешёвая и модная. Бабушка покачала головой и вынесла свой вердикт:
- Были бы две — себе б взяли, а одна - на что нужна...
Ракурс, под которым моя собеседница увидела проблему, заставил задуматься.
Почувствовав, что начинаю мёрзнуть, я обогнала старушку и поспешила домой. А по дороге вспомнились три истории, связанные с варежками. Вот эти истории.
В первый год моей работы в школе (это была середина восьмидесятых) в январе месяце восьмиклассников с классными руководителями повезли на экскурсию. Мы посетили два цеха металлургического комбината, потом в большом зале Дома культуры выступали сотрудники комбината, показывали документальный фильм о передовиках производства. Всё вместе это называлось «День открытых дверей», и детей из разных школ собралось более пятисот человек.
После мероприятия ребятишки бросились в гардероб. Мы с другой молодой учительницей, Натальей Ивановной, пропустив вперёд своих учеников и пересчитав их, взяли одежду. Тут и обнаружилось, что в карманах моей шубы нет варежек.
Отвлекусь на минутку, скажу, что это были за варежки. Чёрные, из тонкой качественной замши, на вязаной подкладке, они достались мне случайно: оказались малы подруге. Стоили недёшево, около двадцати рублей, но были красивые, удобные и тёплые, и всем моим знакомым хотелось такие же.
О пропаже сказала Наталье, которая тут же предъявила претензии гардеробщице. Та, конечно, огрызалась, Наталья повысила голос. На помощь первой гардеробщице прибежала вторая. Обе хором твердили: «Да она мимо кармана варежки сунула, а теперь с нас спрашиваете!» В ту зиму я донашивала мамину котиковую шубу с очень глубокими карманами, из которых варежки никак не могли выпасть. Клала их всегда в разные карманы: правую в правый, левую в левый - сворачивала пополам и опускала на самое дно. Но тут уж начала сомневаться: а точно ли и этот раз положила варежки в карманы? Перерыла сумку, Наталья на всякий случай проверила свою. Гардеробщицы кричали, мне было неловко, что на нас обращают внимание, и я изо всех сил тащила коллегу к выходу, где нас ждали ученики.
Уходя, Наталья оглянулась и, выделяя голосом каждое слово, назидательно сказала гардеробщицам: «Варежки теряют по одной. А парами их воруют».
Прошло года три-четыре, у меня появилась новая песцовая шапка, к которой я связала белый пушистый шарф и варежки с красивым узором. Узор оказался сложным, не сразу получился так хорошо, как хотелось бы, так что пришлось несколько раз распускать и перевязывать. Зато на новые варежки заглядывались даже незнакомые люди в транспорте и магазинах.
В декабре взяла курсовку на наш местный курорт: со студенческих лет беспокоил желудок, два раза уже неплохо там подлечивалась — грязи, ванны, душ… Уроки у меня в первую смену, до двух часов, к трём прекрасно успевала на процедуры. Последний день курсовки - 31 декабря. В те далёкие годы это был рабочий день, но с 30-го начались зимние каникулы, и на 31-е взяла отгул, потому что в санатории намекнули, что лучше в такой день прийти пораньше.
Выехала из дома затемно, чтобы быстренько обойти нужные кабинеты и заняться подготовкой к празднику. Однако таких предусмотрительных в вестибюле санатория собралась толпа, так что в гардеробе многим, и мне в том числе, не досталось номерков. Подхватив одежду, стала подниматься на четвёртый этаж, в кабинет ЛФК. Так получилось, что шарф и варежки оказались сверху пальто, почему-то я не положила их в сумку. На лестнице между третьим и четвёртым этажом варежки соскользнули и упали. Поднять их не было никакой возможности: в одной руке огромная сумка со спортивным костюмом, кедами, резиновой шапочкой, большим полотенцем, в другой — пальто. Но я не расстроилась: за мной шла женщина в белом халате, санитарка или медсестра, и краем глаза я успела заметить, как она наклонилась возле моих варежек, значит, окликнет или догонит, чтобы отдать их. Заняв очередь на лечебную физкультуру и попросив присмотреть за вещами, побежала к лестнице. В белом халате никто не встретился, и я решила, что мои варежки положили на подоконник. Но подоконник был пуст. Спустилась на первый этаж, поднялась на четвёртый, внимательно оглядывая всё вокруг, снова спустилась и прошлась по третьему этажу…
Не сразу получилось поверить, что красивых белых варежек у меня больше нет. Помню, на улице очень мёрзли руки, а дома в тепле сильно заболели и едва удалось сдержать слёзы. Отогревшись, решила посмотреть на градусник за окном: он показывал минус 23.
Третья история, связанная с варежками, произошла уже в 90-е. Снова начну с предыстории.
В конце июня мама предприняла поход по магазинам, на предмет «может, где что выбросят». В «Военторге», в котором только один отдел торговал товарами для военных, увидела красивые, модные и недорогие (потому что воротники искусственные) зимние пальто, всего два, оба 44-го размера. Продавщица рассказала, что позавчера «выбросили» много хорошей одежды — приезжала комиссия из Москвы, большие начальники побывали и в казармах, и в столовой, и в магазинах — но всё уже разобрали, кроме двух пальто маленького размера. Маленький размер был как раз мой размер. Поэтому мама, отложив пальто, сходила за деньгами и до вечера успела отпороть воротник "из меха Чебурашки" и пришить вместо него голубую норку. Светло-серое пальто с голубой норкой — очень красиво. Муж оценил мою обнову словом «закачаешься!» Двоюродные сёстры и подруги откровенно завидовали. Начался отпуск, и я распустила ещё студенческий свой свитер, из нежно-сиреневой пряжи связала шапочку, шарф и варежки. Мне тогда было уже тридцать или даже чуть больше, но честное слово, как маленькая девочка, я с нетерпением ждала зимы, чтобы покрасоваться в новом наряде.
Зима настала по расписанию. В один из первых дней декабря мы с сыном пришли из школы (Андрюша тогда учился в классе третьем или четвёртом). Мама открыла дверь, и я увидела сидящую у нас в прихожей незнакомую пожилую женщину. На столике лежали какие-то бумаги, мельком взглянув на которые, я поняла, что женщина агитирует голосовать за очередную партию, причём по утомлённому маминому лицу было видно, что агитаторша сидит уже давно. Поздоровавшись, мы с Андрюшей быстро прошли в комнату.
Сделав уроки, сын стал собирать портфель на завтра, и тут обнаружилось, что картон, который задали принести на урок труда, кончился, да и клея в пузырьке осталось мало. Промтоварный магазин через дорогу, до его закрытия больше часа, поэтому, побурчав немного, я начала собираться. Мама попросила захватить талоны, вдруг сахар или масло к вечеру подвезли в гастроном. Одевшись и обувшись, я привычно потянулась к столику за варежками, но их на месте не было. «Вспоминай, куда положила», - настаивала мама. Но мне и вспоминать-то не надо было: я сняла варежки пред нашей дверью, позвонила, а войдя в прихожую, положила варежки на обычное место - на столик, за которым сидела агитаторша (она — я это прекрасно запомнила — недоброжелательно посмотрела на меня, а потом перевела взгляд на варежки). Теперь, кроме телефона и листовки с портретом кандидата в депутаты, на столике ничего не было.
«Не выдумывай, - твердила мама, - ты их засунула куда-то и забыла» (засунуть и забыть — это вообще не про меня). Надев мамины перчатки, я поспешила в магазин: вдруг, и правда, сахар подвезли?
Вернулась часа через полтора: и сахар привезли, и масло сливочное, так что пришлось в очереди постоять. Муж был уже дома, после работы зашёл брат, и под руководством мамы они занимались поисками пропавших варежек: вынесли из прихожей столик, кресла, тумбочку для обуви. Андрюша вывалил из огромной коробки на ковёр все свои игрушки и по одной складывал их обратно. Поиски, разумеется, ни к чему не привели. Мама назвала меня растяпой. Брат заступился, сказав, что растяпа — это тогда уж он, а я и в раннем детстве растяпой не была. Андрюша тоже встал на мою сторону: он помнил, как я сняла варежку с правой руки, прежде чем нажать кнопку звонка, а потом, когда бабушка открыла дверь, обе варежки были у меня в руке. Муж попытался провести «расследование», спрашивал, не отвлекалась, не выходила ли мама, когда агитаторша сидела в прихожей, не поворачивалась ли к ней спиной. Мама возмущалась: «Она — член коммунистической партии, она всю жизнь честно трудилась! Как можно и подумать такое!» После слов брата: «Так ведь варежек-то нет», - мама обиделась и ушла в свою комнату.
Мы ещё поговорили немного о случившемся: может, просто аферистка? А почему нет? Проникает в квартиры под благовидным предлогом и прихватывает, что плохо лежит? Но ни к какому выводу мы не пришли. Да и какой тут можно сделать вывод?
Поздно вечером достала из комода свои запасы пряжи: сиреневый клубочек крохотный, и на половину варежки не хватит. Была мысль распустить часть шарфа, но шарф и так не очень длинный. Ладно, придётся пока походить в старых коричневых варежках, а там, может, серые под цвет пальто куплю или свяжу.
На следующий день к нам в гости пришла мамина институтская подруга тётя Маша. Мама во всех подробностях пересказывала ей вчерашнее происшествие, твердя, что женщина была пожилая, приличная, призывала голосовать за коммунистов и украсть такая не может.
Сначала тётя Маша слушала с серьёзным лицом, скоро заулыбалась, а потом и вовсе рассмеялась:
- Зоя, я тебя умоляю, хоть раз посмотри на жизнь здраво! Ну понравились тётке варежки — не смогла расстаться!..
Мама немного помолчала, а потом глубоко вздохнула:
- Да я ведь на одну минуту всего спиной к ней повернулась… Она собралась уходить, а я дверь пошла открыть...