("Клошары на Святой земле")
Яков терпеть не мог это грустное слово - «бомж»…
И когда мы заговорили с ним, первое, что он рассказал - это был анекдот с длиннющей, как у Карабаса Барабаса, бородой о прейскуранте цен на «приличных дам», которые гуляют по Монмартру, и тех, что ютятся в тесных «бистро». Странно было слышать из усталых уст уже не молодого мужичка анекдот на весьма фривольную тему. Анекдот не возбудил мою фантазию. Он это просек и тут же без перехода переключился на французских бомжей, которым сказачно повезло родиться в стране, где много…вина - разного и наверняка по грошовым ценам.
- Да там тебе в каждом доме нальют, - сказал он с такой горячечной тоской и болью в голосе, что мне по элементарной логике вещей следовало, ни секунды не медля, сорваться с лавочки и летящей походкой отправиться в ближайший супер, чтобы поискать французского вина для Яши, пока его ненароком не посетила «белочка».
Но вместо этого я изрек фразу, о том, что, мол, так -то оно так, да только надобно прежде быть вхожим в тот дом, где подадут графинчик халявного вина.
Моя бесцеремонная прямота еще больше заставила Яшу внутренне собраться и уже не бросаться легкомысленно словами, которые тут же уносились порывами морского ветра, не оставляя никакой надежды воплотиться в конкретные предметы в виде бутылки "бургундского"... Или что там было больше ему по вкусу...
Да, Яша обожал все французское и не скрывал этого...
Он даже пропел мне хрипловато-сиплым голосом песенку о том, что…
«АлОн Делон, АлОн Делон,
Не пьет одеколон…
АлОн Делон говорит по-французски…»
И опять меня не тронули его певческие способности, тем более, что он грубо исказил имя почитаемого мною актера. Впрочем, я не осерчал на Яшу. Он мог напутать чисто машинально, потому как имя «Алон», что означает, кстати, в переводе с иврита «Дуб», весьма распространено на Святой Земле…
До «клезмерского» уровня исполннения ему было даже дальше, чем от Хайфы до Марселя, если плыть обычным белым пароходом. И он вынужден был признать и это. А признав полное поражение, Яша заговорил со мною посредством будничных слов и фраз, которые ничуть не принижали в моих глазах его статуса собеседника. Скорее наоборот…
Если коротко, то я узнал из его исповеди, переполненной до краев горечью и разочарованиями, что люди ждали от него непонятно чего. Ветхие старички неоднократно давали ему приют, прося взамен лишь незначительной помощи. И Яша охотно поселялся в их домах. В такие дни короткого счастья он даже почти не пил, разве что изредка дегустировал запасы вина, которые, по его твердому убеждению, "ровно триста тридцать три года не нужны были этим старикам». Он даже иногда выбегал по их просьбе за хлебом и кое-какими продуктами...
- Но что они еще хотели от меня? - удивленно восклицал Яша, словно искал во мне поддержки. - Целых два раза в неделю мыть в доме полы и ежедневно - посуду, а также вывешивать постиранные вещи... Лишь потому, что у них, видите ли, кружились головы , и они не могли делать резких движений… Можно подумать, у меня богатырское здоровье...
- Но ты же жил у них и, наверное, они давали тебе не только кров…
- Но мне требовалась и духовная пища, - негодованием отверг Яша мои робкие потуги вызвать в нем хоть какое-то хлипкое сострадание к бедным старикам, приютившим его на свою беду.
- И ты покинул их без сожаления?
- Не могу сказать, будто я сделал это без сожаления… - вздохнул Яша. - У них было мило и уютно. Да и они были вполне приличными людьми. Даже раз в неделю выдавали мне карманные деньги. Мне хватало их на пару дней, чтобы чувствовать себя королем...
- И все -таки ты ушел от них?
- Мы растались… - уклончиво сказал Яша. - После обидной фразы о том, что, мол, сколько волка не корми…
Вот тогда он и воскликнул с неповторимой тоской в голосе:
- Знаешь, я органически, до болей в почках и печени, ненавижу это обидное слово «бомж». Между прочим, в Париже таких, как мы, называют более гуманно - клошар.
В чем гуманность в слове «клошар», мне было не ведомо, поскольку, в отличие от Яши, мне были не доступны тонкости французской лексики, а дать мне полного толкования он не успел. Его грубо окликнули из тусовки, напомнив на весь сквер и окрестности, что сейчас его очередь «выпасать» Диму…
- Можно подумать мир перевернется, если я еще пару минут поболтаю с приличным человеком, - визгливо огрызнулся Яша.
- Поторопись, Котяра! К бутылке прикладываться - ты первый… - спустили
Яшу с Олимпа парижских клошаров в будничный мир тель-авивских бомжей.
Мне ничего не оставалось, как протянуть ему пару сигарет - презент за «приличного человека».
- Мерси боку! - поблагодарил он на прощание.